Электронная библиотека » Райнхольд Месснер » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 4 октября 2013, 00:00


Автор книги: Райнхольд Месснер


Жанр: Зарубежные приключения, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Мотивировка

Теперь, когда я познакомился с литературой об Уилсоне, Денмане и Ларсене, не могу не сказать конкретно о мотивах, побудивших меня предпринять эту экспедицию.

Ларсен, возвращаясь на корабле в Европу, писал: «Я хотел доказать самому себе и другим, что способен все отдать ради задуманного дела, что достигну всего, чего бы я ни пожелал, и что только собственный рассудок может подсказать мне, что я могу, а чего не могу. Кроме того, мне просто хотелось приключений».

Денман выразился так:

«Я наивное дитя своего времени, до меня поздно дошло, что мера честолюбия должна соответствовать сумме наличных». Итак, его исходные точки – ограниченность средств и неспособность к глубоким человеческим связям. Он пытался избавиться от своей изоляции, общаясь с туземцами.

Уилсон хотел доказать, что существует высшая сила, которая ему якобы помогала. Своей верой в эту силу он коренным образом отличался от Ларсена и Денмана, которые рассчитывали только на самих себя.

Классическая экспедиция с группой носильщиков на Стене Чанг Ла


Тенцинг Норгей на вершине Эвереста в 1953 году


Что же движет мною?

Я хочу опередить Наоми Уэмуру. Я хочу быть первым из тех, кто покорит высочайшую вершину мира в одиночку. Я хочу, наконец, в Тибет, в страну моих детских грез. Но это не все. «Зачем тебе снова идти на Эверест? – спросила меня моя многострадальная мать. – Ведь ты уже взошел туда один раз!» Я рассказываю ей, как прекрасна эта гора с северной стороны, как страстно мне хочется увидеть Ронгбук и узнать, что осталось от этого таинственного монастыря. Я рассказываю ей о легендах, сложенных об этой горе в Тибете, и о предыдущих экспедициях.

И рассказывая, я понимаю, что это только часть правды.

Подкладывая дрова в плиту, у которой она провела полжизни, чтобы накормить девятерых детей, моя мать говорит: «Когда у тебя нет планов на восхождение, у тебя нет и внутреннего покоя. Горы спасают тебя от скуки повседневной жизни». Она права. Я не могу представить себе ничего более ужасного, чем повседневность бюргерского существования. Крестьяне в нашей долине не имеют времени думать о смысле жизни. Они целиком заняты работой, обеспечивающей лишь самые основные жизненные потребности. Но я не могу заниматься нелюбимой работой, считаю, что в мире все больше зла именно потому, что люди слишком много думают о материальном.

Я не религиозен, и пассивная покорность судьбе людей моей долины приводит меня в отчаяние. Лишь в редкие моменты мне удается преодолеть чувство одиночества и ощутить единство с миром – во время восхождения. И только тогда, в крайнем напряжении всех духовных и физических сил освобождается мое Я. Чтобы пережить это чувство неотделимости от мира, я должен подойти к границе моих физических возможностей, а для этого нужно одиночное восхождение на сложную стену, на большой высоте, с предельной нагрузкой и полным утомлением.

Моим злейшим врагом на пути к цели является страх. Я очень трусливый человек и, как все трусливые люди, стремлюсь победить свой страх. Победа над страхом делает меня счастливым. Я трижды в одиночку выходил на Нангапарбат, трижды из-за страха поворачивал назад, пока не набрался сил преодолеть себя и дойти до вершины. Я хочу быть сильнее собственного страха, ради этого я снова и снова ищу опасности.

Именно в этих попытках преодолеть одиночество через познание пределов своих возможностей и стать господином своего страха, вижу я смысл жизни. Каждый спуск с вершины для меня не столько возвращение в жизнь, сколько расставание с отрезком прожитой жизни, небольшая смерть. Моя бывшая жена Уши считает, что эти поездки все более отдаляют меня от людей. Может быть, она и права. Я страдаю от того, что во время экспедиций не остается времени на общение с людьми. Что-то беспокоит меня, как будто я должен успеть на поезд, или совершил побег и меня разыскивают. И я приговорен к восхождению. Меня не удивляет недавний сон Уши, в котором меня, как «летучий голландец», несет на корабле из разорванной палатки по бескрайнему морю вздыбленного ледника.

Успех японцев

В середине мая я прочитал в газете об успехе альпинистов одной японской экспедиции. Они достигли вершины Эвереста по двум маршрутам.

Как и для меня, для японского альпинистского клуба восхождение на Эверест со стороны Китая было давней целью. В феврале 1979 года японцы подали заявку на проведение большой эверестской экспедиции. В июне пришло официальное разрешение от Китайского союза альпинистов.

Со времени образования Китайской Народной Республики это была первая иностранная группа, которая должна была предпринять экспедицию в Тибет. Было запланировано штурмовать Эверест одновременно по северо-восточному гребню и по северной стене. Телевизионная передача (первая в истории экспедиционного альпинизма), посвященная предстоящей экспедиции, должна была подготовить сенсацию.

Группа разведки в сентябре—октябре исследовала возможность восхождения по двум маршрутам. При этом под Северным седлом в лавине погибли три китайца, один японец получил травму. Экспедиция состояла из трех групп: группа северо-восточного гребня (12 человек), группа северного склона (12 человек) и группа репортеров. Руководителем был Хиорики Ватанабе. Для обслуживания мероприятия наняли 56 китайцев: 2 офицеров связи, 3 переводчиков, 2 менеджеров, 22 высотных носильщика, 4 радистов, 6 поваров, 3 шоферов, 1 бухгалтера и 13 погонщиков яков. Высотные носильщики должны были доставить грузы на высоту 7500 метров. Эта сотня людей в начале марта 1980 года достигла базового лагеря у языка Ронгбукского ледника на высоте 5150 метров. Было установлено два передовых лагеря – один на высоте 6500 метров на леднике восточный Ронгбук и второй на высоте 6200 метров на леднике Главный Ронгбук. В середине марта группа северо-восточного гребня начала подъем. К 25 марта она достигла Северного седла, где был установлен лагерь IV. Пятый лагерь, на высоте 7600 метров, установили 6 апреля, шестой – на высоте 8000 метров, 23 апреля. Основную работу на этом этапе выполняли носильщики, они доставляли наверх снаряжение и продукты. 29 апреля четыре члена экспедиции с шестью помощниками покинули передовой лагерь для решительного броска. 2 мая они установили седьмой лагерь на высоте 8200 метров.

3 мая четыре японских альпиниста вышли на штурм вершины. К 19 часам двое из них – Като и оператор Накамура – были уже на снежном гребне, ведущем к высшей точке. Так как Накамуре стало плохо, Ясуо Като последние 200 метров поднимался один. Он достиг вершины в 20.55. Ночь они провели на высоте 8750 метров без кислородных аппаратов. Большой успех, конечно, но одиночным восхождением это не было. Зато Като стал первым альпинистом, покорившим Эверест как с непальской южной стороны, так и с китайской северной.

Одиночное восхождение на Эверест начинается там, где кончается тропа: у языка ледника Кхумбу или на высоте 6500 метров под Северным седлом в зависимости от того, какой путь выбран. Идеальным маршрутом для одиночного восхождения является, конечно, северный гребень, так как здесь яки не доходят до вершины всего 2500 высотных метров. Но уж эти 2500 метров остаются на долю абсолютного соло.

Вторая японская группа шла по северной стене. 60-градусный склон был покрыт гладким льдом. 20 апреля достигли кулуара Хорнбайна. Идти на вершину должны были от лагеря V (8350 м). Первый штурм не удался из-за глубокого снега. Вторая группа, которая поднималась к лагерю V, сорвала снежную доску. Веревка Акиры Уга была перебита, он сорвался и исчез навсегда. После этого все члены группы спустились в предыдущий лагерь. В третий раз начали подъем 10 мая. Цунео Шигехиро и Такаши Озаки вышли из лагеря V, достигли снежного поля в верхней части кулуара Хорнбайна, прошли траверсом к Западному гребню и полезли на вершину, несмотря на то, что у них кончился запас кислорода.

На высоте 8700 метров, они вынуждены были остановиться на ночевку, как неделю назад Като на северо-восточном гребне. Японцы, прошедшие по северной стене на вершину, открыли, по-видимому, наилучший маршрут.

За несколько дней до этого испанский альпинист с одним шерпой взошли на Эверест со стороны Непала по юго-восточному гребню, а 10 дней спустя из Катманду поступило новое сообщение: «Два польских альпиниста совершили успешное восхождение на Эверест по южному бастиону, до этого не пройденному. Эти два 32-летних инженера на последнем участке шли без кислорода. На вершине они провели 50 минут. Всего до этого времени на вершине Эвереста побывало 107 человек». Таким образом, полякам удалось пройти по тому южному бастиону, который приглянулся нам с Петером Хабелером в 1978 году.

Однако мое внимание вскоре было снова поглощено северной стороной, планами путешествия по Тибету, проблемами снаряжения и продовольствия. Я с нетерпением ждал своего часа.

Моя долина и ее люди

«Ты будешь подниматься на горы, пока не откинешь тапочки». Это выражение, означающее в Южном Тироле смерть, прокричал один крестьянин, стоявший на обочине дороги, когда я, сопя, бежал мимо. Я снова часто бегаю по крутой дороге от Бозена до Енесина для тренировки сердца и сосудистой системы. Раньше я любил этот отрезок длиной около 7 километров и с перепадом высот в 1000 метров. Но дорогу покрыли булыжником, а потом забетонировали. К тому же ее во многих местах пересекает шоссе. Я там всегда сбиваюсь с ритма.

Медленно возвращаюсь назад в Бозе некую долину – боюсь на спуске травмировать связки – и иду в Старый город. В баре встречаю приятеля, который показывает мне статью Александра Лангера в «Тандеме». Этот южнотирольский политик пишет обо мне. Читаю.

«Ставший известным во многих странах благодаря средствам массовой информации, превозносимый всеми Райнхольд Месснер тем не менее сумел остаться выше своей славы».

Далее он цитирует меня:

«Сегодня у меня действительно хорошие отношения с соседями, главным образом с ближайшими, и меня здесь в долине понимают. Раньше отношения были сложными. Те, кто сидел со мной за школьной партой, не могут простить мне всемирной известности. Нападки в основном исходят от моих сверстников – это наводит на мысль о том, что они недовольны собственной жизнью.

Возможно, меня считают эксгибиционистом.

В насмешку они установили перед моим домом тибетские молельные флаги. Но я не сержусь, флаги излучают покой и приятны эстетически. К тому же эти люди натолкнулись на мой решительный отказ выступить в поддержку партии моей родной долины и Южного Тироля, и даже Народной партии. Я не желаю, чтобы спорт использовали для прославления какой-то персоны, или отечества, или даже идеи – как на войне. Но чтобы меня поняли, в сознании людей должны произойти перемены».

Райнхольд Месснер на тренировке


Лангер цитирует точно. Я поражен и читаю дальше.

«Райнхольд Месснер безусловно относится к многочисленным южнотирольским диссидентам, недовольным политикой правительства. Не случайно он часто спорит с представителями власти и всячески подчеркивает свою независимость. Критически настроенный спортсмен? Это нехорошо. Местные обыватели больше любят пай-мальчиков типа Густава Тени, а на таких, как Райнхольд Месснер, срывают зло. Несколько лет назад вымазали его машину. В его почте встречаются анонимные письма с родины: „Эй ты, свинья, волосы постриги!“

Однако политических преследователей Райнхольд Месснер, конечно, не имеет. Он не чувствует в себе призвания к социальной или политической деятельности, хотя раньше, после сдачи экзаменов на аттестат зрелости, некоторое время работал в сфере местного самоуправления и позже – во время учебы на инженера в Падуе – занимался общественными делами.

Сегодня он больше думает о духовной революции, его интересует жизненная философия Востока, с которой он познакомился в многочисленных поездках. Он отвергает и коммунистическое уравнивание, и индивидуализм в западном мире. За событиями в Южном Тироле он следит с известного расстояния, однако довольно хорошо ориентируется в основных проблемах».

«Наилучшим доказательством того, что мне дороги моя страна и Вильнёс, является тот факт, что я здесь живу: из девяти братьев и сестер я единственный остался в долине. Этот дом я купил у прихода – раньше это была школа. Вот почему комнаты такие большие».

Учительская семья Месснеров стремилась дать детям образование. Райнхольд посещал полную среднюю школу в Бозене, потом учился в Падуе и Мюнхене.

«Конечно, в Южном Тироле мне не хватает простора, но эмигрировать я не собираюсь. Может быть, во мне не развилась бы эта самая – почти болезненная – жажда пространства, если бы я вырос в Германии или в США. Быть уроженцем Южного Тироля и альпинистом – это одно и то же: надо уметь пробиваться в одиночку».

Райнхольд считает Южный Тироль «самой нетерпимой страной из тех, что я знаю, даже Бавария терпимее. Виной тому нетерпимость в отношении самого Южного Тироля».

«Альпинизм сейчас – моя жизнь, не только он, конечно, но без него я не могу. Не потому, что хочу выделиться, а потому, что он дает мне какие-то изначальные, основополагающие знания обо мне самом».

Райнхольд и материально живет альпинизмом. Фото, книги, фильмы, поездки с докладами, сообщения для специалистов, школа альпинизма в Вильнёсе... Но у него нет и не будет менеджера. Он и здесь хочет остаться независимым. Домашняя хозяйка из долины Пустер, Вероника, частично ведет его переписку и помогает в подготовке публикаций.

Однако писать и фотографировать – для Месснера не только способ заработка, но прежде всего форма самовыражения. Среди ныне здравствующих писателей Южного Тироля он один из тех, которые больше всего публикуются: у него более десятка книг, многие к тому же переведены на другие языки. В них речь идет не только о горах, но также о нем самом, о людях, с которыми встречался, о странах, в которых побывал, о жизни и смерти.

«Я пишу не столько из необходимости рассказать другим, сколько из желания выговориться самому.

Мои читатели – равно как и слушатели моих докладов – публика разношерстная: от альпинистов высшего класса до убежденных домоседов. Обыкновенный городской житель возмещает этим нечто такое, чего у него нет и никогда не будет».

Райнхольд Месснер был участником или руководителем в 30 экспедициях, у него за плечами первовосхождения, совершенные при экстремальных условиях во всех частях земли, бывало, что он чудом избегал смерти, а в 1970 году на Нангапарбате потерял своего брата Гюнтера. К чему же он стремится? Да опять к неизведанному – новые страны, новые возможности, новые ощущения. Не потому, что он хотел бы слыть героем, «хотя меня вечно подают как героя».

У Райнхольда Месснера нет презрения к людям и обществу – «Я нуждаюсь в обществе, без него я не мог бы жить», – но отказаться от своей индивидуальности, стать таким, как все, он не может. «Если у человека отнимают его индивидуальность, они перестает быть человеком. Индивидуальное для меня все более выдвигается на первый план – повторения любого рода не интересуют меня».

Я рад, что нашелся человек, который после разговора со мной потрудился правильно сформулировать мои высказывания, а не подгонять их под свою позицию. Как часто именно в Южном Тироле перевирали мои слова, как часто политики использовали мое имя в своих целях. К счастью, я не завишу от политических сил в стране и не получаю от них субсидий. А то пришлось бы покончить с альпинизмом или со своим образом мыслей. Так что опасность срыва в моей жизни ограничивается путешествиями в горах.

Нена перед отъездом в Тибет


Уже сам тот факт, что я говорил с Александром Лангером, сторонником красной «Лотта Континуа», компрометирует меня в глазах правящего блока Южного Тироля. Я уже ощущаю определенную холодность. Ну и что? Скоро я буду снова в пути. Каждый, кто видит дальше южнотирольского треугольника – Народная партия, церковь, националистическая пресса, – должен быть готов ко всему. Это я знаю уже давно. Почему я не могу приспособиться? При сочувствии «большеголовых» мне было бы много легче. Чтобы принадлежать к клану хозяев жизни, у нас достаточно одного условия: без всякой критики следовать их вероучению. Очень часто, когда я бываю в Южном Тироле, слушаю речи наших политиков, читаю «наши» газеты или узнаю от крестьян, что сказал пастор в церкви, – кусочек неба надо мной снова становится маленьким, как в детстве.

Ущелье Вильнёс проходит параллельно знаменитому Гроднерскому ущелью, но сюда не проникают массы отдыхающих. Здесь мало исторических достопримечательностей и почти нет горнолыжных подъемников.

Это ущелье в Доломитах, солнечное, зажатое между высокими поросшими лесом крутыми горами, полно мирной гармоничной красоты. Часто мне кажется, что известняковые выходы скал придают этой местности грусть, строгость, мечтательность. Здесь, на холме в самом дальнем уголке ущелья я изучаю старые карты Тибета. У меня нет другой цели. Приготовления на этот раз длились всего несколько недель. Поэтому они были так изнурительны. И Нена, которая должна сопровождать меня до базового лагеря, очень возбуждена. Она начинает дневник, который продолжит во время поездки по Китаю.

«Я с удовольствием отправляюсь в Китай. Надо быть сумасшедшей, чтобы отказаться. Мне нравится видеть других людей, жить с ними, мне бы очень хотелось увидеть настоящий Китай. Но я волнуюсь, когда представлю себе, что поеду с этим человеком. Идти с ним, смеяться, плакать, узнавать с ним горы, делить с ним какую-то часть своей жизни. После своего развода Райнхольд почти три года живет, отгородившись от всех стеной. Трудно пробиться через эту стену. Только иногда он позволяет заглянуть в свой интимный мир».

Тибет – приволье для кочевников

Потала – это рай для Будды,

Потала – дворец Ченрицина.

На восток, запад, юг, север – Потала.

Над всей этой землей царит Потала.

Тибетская поговорка


Отъезд

Когда один журналист предложил нам взять на Эверест портативную радиостанцию, Нена записала в своем дневнике:

«7 июня. Представляю, что люди обо мне думают. Будь я нормальной женщиной, я бы, находясь в базовом лагере, каждый вечер связывалась с Райнхольдом по рации, чтобы морально поддерживать его и быть уверенной, что у него все в порядке. Но у меня собственное мнение на этот счет. Райнхольд не знает меня, хотя мы прожили вместе шесть месяцев. Он решил взять рацию из-за меня, но я против. По-моему, это не одиночное восхождение, если ты можешь поддерживать радиосвязь с базовым лагерем. Рацию в данном случае можно сравнить с кислородными баллонами. Для неспециалистов, возможно, не так важно, с кислородом или без кислорода поднимается человек на Эверест. Но на самом деле различие очень велико. Повышается чувство безопасности. То же и с рацией: пользуешься ею или нет, знаешь, что всегда есть возможность радиосвязи. Я понимаю, как интересно было бы для широкой публики узнать, о чем думает человек, поднявшись на вершину Эвереста. Это как первая высадка на Луну. Космонавты смогли поведать человечеству о своих эмоциях. Но я предпочитаю не разговаривать с Райнхольдом, когда он на вершине, и по многим причинам. Я могу поставить себя на его место и уверена, что для него в этот момент важнее побыть одному. Увидеть сверху горы и долины – это еще не все. Важнее достичь вершины ради самого себя. Смотреть оттуда вниз, понять и принять все прекрасное и уродливое, что нас окружает, правильно оценить самого себя, отказавшись от иллюзий. Райнхольд стремится к самопознанию. Я уверена, что он пойдет без рации.

Советчики упустили из виду не только вес аппарата, но и то, что он влияет на возможность выживания. Наличие рации нарушит чистоту опыта.

Но есть еще и мое собственное, только мне принадлежащее соображение. Мои переживания тоже будут более полными и яркими. Конечно, мне будет страшно. Страх уже сейчас охватывает меня. Но если я выдержу все это, я вырасту в собственных глазах. И еще одно. Я хочу, чтобы Райнхольд без рации там, наверху, думал о нас обоих. Пустая болтовня может помешать ему, а это очень важно. Если он не будет постоянно чувствовать моего присутствия – где тогда наша дружба? И могу ли я отважиться говорить о любви?»

В Мюнхене мой издатель дает мне прочитать статью «Штурм вершины и расточительность мужества» с критическим анализом планируемого мной одиночного восхождения. Себастьян Лейтер написал ее для венского «Курьера».

«Я спрашиваю себя, чем так притягивает людей этот Эверест. Он был покорен в 1953 году мистером Эдмундом Хиллари из Новой Зеландии, который благодаря этому был возведен в дворянство.

С тех пор туда лезут и лезут, впечатления одни и те же: воздух разрежен, собачий холод, виды, конечно, прекрасные, но только в хорошую погоду (к тому же с любого реактивного самолета обзор лучше). Подъем и спуск дороги и опасны для жизни. Южнотиролец Райнхольд Месснер всего два года назад отважился на новое сногсшибательное предприятие – он первым покорил высочайшую гору мира без кислородных баллонов. Смысл этого восхождения, возможно, в том, чтобы увеличить трудности. Райнхольд Месснер постоянно ищет трудности. Теперь он будет атаковать гору вторично со стороны Тибета, да еще в самое опасное, муссонное, время. Таким образом он вступает в конкуренцию с японским альпинистом Наоми Уэмурой, который планирует не менее опасное зимнее восхождение. Японец считает это самым суровым испытанием мужества.

Зимой ли, в муссон ли – кто-то из них победит...

А что дальше?

На Эвересте нечего будет делать, он станет бессмысленной грудой камней, пригодной только на то, чтобы глазеть на нее – снизу?

Мне кажется, однако, мы недооцениваем фантазию горовосходителей. А что если взойти ночью и без карманного фонарика? Или не прямо вверх, а по спирали, вокруг горы? Еще можно босиком, в кандалах, и когда уже все будет исчерпано, с черной повязкой на глазах?

Я знаю, что дело не только в самой вершине.

Речь идет, как сказал Месснер в одном интервью, «о подсознательной мотивации», «о противодействии искусственно вызванной смерти» – сама природа здесь мерило человеческого мужества.

А я считаю человеческое мужество слишком дорогим, чтобы разбазаривать его таким манером. Оно гораздо больше необходимо где-то в другом месте: в долинах, городах, деревнях – в своем простейшем виде – как гражданская отвага».

Я и обрадован и поражен одновременно. Лейтер совсем не так неправ. И как он смог понять мои мотивы?

От издателя мы с Неной спешим в «Бавария-фильм», у Юргена Лемана кое-что есть для меня. Из немецкого посольства в Пекине получено отнюдь не радостное сообщение.

«К сожалению, Союз альпинистов не может продлить визу для Райнхольда Месснера до сентября. Контрпредложение: с 15 июля по 31 октября 1980 г.».

Незадолго до этого я просил о продлении срока моего пребывания в стране. Что делать? Однако менять свои планы я не могу. О более позднем вылете не может быть и речи.

Мы летим, как было запланировано.

«Я поверю в то, что мы летим в Китай, только когда „Джет“ поднимается в воздух», – сказала Нена еще в Мюнхене.

Мы в самолете, до Пекина осталось всего полчаса лета, Нена записывает в дневнике:

«17 июня. Все еще трудно поверить, что мы с Райнхольдом на пути к Эвересту. Последние месяцы были для меня мучением: сборы, упаковка. Теперь я вне себя от восторга.

Ежедневно я слышала от Райнхольда: «Я сделал большую ошибку, что решил взять тебя с собой. Лучше бы взял Урсулу Гретер». Урсула сопровождала его в 1978 году на Нангапарбат. Но в конечном счете никто не соответствует полностью требованиям Райнхольда. До последнего момента я не была уверена, возьмет ли он меня. Меня буквально парализовал страх быть отброшенной прочь при малейшем неверном движении.

Однажды он поставил мне условие – исчезнуть из его жизни после нашего возвращения. Потом ему самому казалось это смешным. Что за представление о союзе людей у этого человека! Сколько раз за эти шесть месяцев мы строили различные планы, потом сами же разрушали их. Во всяком случае, он никогда не бывает занудой. Чтобы жить с ним в одном ритме, надо обладать такой же энергией».

Приезжаем в Пекин смертельно усталые. От аэропорта до города едем в микроавтобусе. В каком-то полузабытьи смотрю в окошко на пробегающие мимо деревья и дома. Стенды вдоль дороги увешаны плакатами с гигантскими рисунками и иероглифами. Не могу определить, что это – партийная пропаганда или речь идет о производстве. Не могу сразу сказать, утро за окном или вечер. В июне небо над Пекином пыльное и серое, воздух так горяч, что нельзя сделать ни шага.

Несмотря на это, улицы полны народа. Множество мужчин и женщин гордо нажимают на педали своих велосипедов. Позже я узнал, что эти пресловутые черные велосипеды для китайцев так же престижны, как для нас в пятидесятые годы фольксваген. Не всегда даже отличишь мужчину от женщины. На каждом голубой или оливковый костюм. Мао стал самым влиятельным законодателем моды.

В Пекине


Вечерняя прогулка в окрестностях отеля дарит нам новые впечатления. Из-за катастрофической нехватки жилой площади многие китайцы свою личную жизнь выносят вечером на улицу. Пожилые мужчины сидят на бамбуковых стульчиках под фонарями и читают газеты. Другие на тротуаре играют в шашки. Одна женщина заплетает косу своей дочери. Вообще малыши одеты ярко, волосы украшены бантами. Таким образом матери компенсируют свою тоску по красивой одежде, по индивидуальности. В целях сдерживания роста населения каждая семья может иметь только одного ребенка. Нарушители штрафуются уменьшением жалования. Мы увидели огромную ярко раскрашенную киноафишу. Угрюмого вида мужчина обнимает томную женщину. Новейший китайский фильм. Нам захотелось его посмотреть. Однако сколько мы ни пытались узнать что-то у прохожих, все отвечали жестами смущения. Здесь никто не говорит по-английски. В кино мы не попали. Несмотря на это, мне нравится чувствовать себя настоящим иностранцем. Смертельно усталые мы валимся на наши гостиничные постели с ватными, покрытыми ярким шелком одеялами.

19 июня. Просыпаемся с чувством пустоты в душе. Нена записывает:

«Тоска! Мы переживаем необыкновенное одиночество. Его невозможно объяснить. Мы оба привыкли и путешествовать, и жить в экстремальных условиях. Однако в этой нашей первой совместной поездке мы настолько изолированы от окружающего мира, что чувствуем себя на необитаемом острове. Мы вынуждены учиться жить вместе. Друг с другом мы говорим по-английски, и Райнхольд не в состоянии вести со мной детальные разговоры, ему не хватает словарного запаса. Это усугубляет наше одиночество. Будет нелегко, но несмотря на это я радуюсь предстоящим трем месяцам вдвоем».

Между сном, едой и обсуждением формальностей с КСА мы все время ходим по улицам города. Мы приобрели еще несколько радиостанций в магазине «Дружба», своего рода модной лавке, где встретили почти всех иностранцев, живущих в это время в Пекине. В Китае употребляется два вида денег: «старые» юани – для простых жителей Китая, и «новые» юани, которые выдаются на валюту, так называемые туристские деньги, на которые можно покупать товары в магазине «Дружба». Это дополнило чувство изолированности и вообще оставило неприятный осадок.

Парк Бейхай в Пекине


В течение дня в городе царит деловая атмосфера. Вечерами настроение печальное, подавленное. Люди курят и толпятся на автобусных остановках. Навязанный нам переводчик большую часть времени бродит вместе с нами. Его английский достоин сожаления. В основном он выучил его самостоятельно, так как благодаря этому имеет возможность общаться с иностранцами. Он употребляет свои знания на то, чтобы беспрерывно расспрашивать нас о газетных сенсациях, деньгах и сексе. Ведь мы для него представляем Запад. Это приводит нас в отчаяние. Идем туда где мы, по-видимому, свои люди. Такси доставляет нас в «Интернациональный клуб». Заплатив 14 юаней – это около 20 западных марок, недельная зарплата китайского рабочего – вступаем в эту мешанину из диско, бильярда, бара и аттракционов. Большинство гостей, к нашему удивлению, составляют молодые китаянки. Оказываеся, здесь есть «привилегированный» класс. Одетые в яркие платья западного, покроя и утрированно модно причесанные, эти люди пытаются изображать космополитов. Атмосфера затхлая. И это тот новый Китай, о котором мы столько слышали?

Накануне состоялся еще один роскошный ужин, на который КСА пригласил также участников китайской эверестской экспедиции 1975 года. Наконец-то мне представился случай побольше узнать об этом мероприятии.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации