Текст книги "Еврейский Белосток и его диаспора"

Заключение

Песах Каплан, редактор Dos пауе lebn («Новая жизнь»), самой тиражной идишской газеты в межвоенном Белостоке, однажды воскликнул в передовице:

Белосток! Мои чувства к тебе вызваны не только местным патриотизмом, [ибо] Белосток уникален благодаря безграничной неутомимой энергии его населения… [В результате] везде, где есть несколько белостокских евреев, сколько бы их ни было, они немедленно организуются в колонию, [чтобы поддерживать] связь с другими белостокскими общинами и своим любимым местом рождения[283]283
  Pesach Kaplan. Unzer likhtige fargangenheyt // Bialistoker Almanakh. 37, 216. См.: Isaac Bashevis Singer. Concerning Yiddish Literature in Poland (1943). 21–22.


[Закрыть].

Слова Каплана отражают позицию, преобладавшую среди многих белостокских евреев в межвоенный период: хотя их родной город был замечательным, они также являлись частью более крупного транснационального сообщества, связанного общей преданностью Белостоку. Еврейская миграция, превратившая Белосток в XIX веке из маленького городка в крупный промышленный центр, опять же изменила границы еврейской общины города. Евреи из Белостока, покинувшие город в ответ на экономический спад или насилие и переехавшие в другие части мира, стремились сохранить связь с городом, места, текстильная промышленность которого, общественные организации, культурные движения и политические партии сформировали их взгляд на мир. По утверждению Каплана, Белостокские евреи, живя за границей, проявляли неизменную преданность своему бывшему дому, снова превратив город в образование, напоминающее колониальную империю с аванпостами по всему миру.

Подобно тому, как предыдущие поколения писателей причудливо представляли Белосток аналогом Яффы или Манчестера, миграция сделала Белосток в воображении Каплана чем-то вроде нового типа имперского центра. Все эти образы отражали лишь некую часть реальности: превращение Белостока из маленького городка, основанного по польской традиции дворянином, в третий по величине центр текстильного производства в Российской империи было прямым результатом неустанных усилий еврейских промышленных предпринимателей и рабочих, иммигрировавших в город в течение XIX века. Труд еврейских мигрантов не только стимулировал быстрое экономическое развитие города, но и сделал Белосток, город, и так расположенный в напряженном польско-российско-литовском приграничье, ареной классовых и этнических конфликтов. Вдобавок политика царизма мало способствовала улучшению ситуации, превратив город в многонациональную мешанину, где евреи, украинцы, поляки, белорусы, немцы и литовцы бок о бок боролись, чтобы заработать на жизнь. Когда Российская империя в XIX веке укрепила свои границы и попыталась определить свою национальную идентичность, внутренние конфликты создали множество дополнительных затруднений для евреев Белостока, которые столкнулись с насилием и дискриминацией и были вынуждены концептуализировать свою религиозную идентичность как тесно связанную с их региональным окружением, а не с более обширной империей.

Илл. 10. Портрет Пейсаха Каплана, идишского автора и редактора белостокской газеты Dos пауе lebn. Эта фотография была сделана на конференции YIVO в Вильнюсе фотографом Алтером Кацизне 24 ноября 1929 года. С разрешения Forward Association и правообладателей коллекции Алтера Кацизне

Именно в таком контексте евреи познакомились с городской индустриальной средой и заново сформулировали понимание того, что значит быть восточноевропейским евреем. Независимо от того, идентифицировали они себя как сионисты или социалисты, евреи Белостока считали свою идентичность глубоко переплетенной с городом, в котором они впервые столкнулись с промышленностью, националистической политикой и модерными еврейскими организациями. Белосток никогда не терял своего значения и особой местной идентичности для проживавших в нем евреев. Такое региональное самоопределение не было свойственно одному только Белостоку. Как однажды заметил Исаак Башевис Зингер, «евреи из Люблинщины говорили по-другому и даже, казалось, выглядели иначе, чем евреи из Калиша или Седльца… [Евреи из] городов вдоль Вислы [считали себя] сильно отличающимися от [евреев] Волыни»[284]284
  См.: Ibid.


[Закрыть].

Даже когда экономические и политические факторы вынудили многих евреев покинуть Белосток, эти эмигранты испытывали двойственные чувства по поводу своего отъезда. С одной стороны, они освобождались от этнической, классовой и политической напряженности Белостока, а с другой, понимали, насколько обделенными будут чувствовать себя без Белостока, лишенные единственных ориентиров, которые были им известны. Несмотря на неглубокие корни в Белостоке, насчитывающие менее двух поколений, большинство местных евреев в самом городе и за его пределами считали Белосток центральным элементом самоидентификации. Таким образом, когда евреи отправлялись искать счастья в других местах, опыт, полученный в Белостоке, оставался для них наиболее заметной силой, определявшей их взгляд на мир и подход к новым обстоятельствам. ЕЕриехав в свои новые дома, они основали сотни организаций, занимающихся сохранением наследия бывшей родины, о чем подробно рассказывается в следующей главе этой книги. Хотя в этих организациях не было единого мнения относительно того, что именно составляет сущность или наследие Белостока, все соглашались с тем, как важно предложить как финансовую, так и духовную помощь их бывшему дому, особенно после Первой мировой войны. По мере того как эти организации развивались и реагировали на меняющиеся потребности своих избирателей, они не только формировали то, как евреи Белостока во всем мире представляли свою идентичность, но и меняли то, как евреи Белостока видели свою собственную общину: еврейский Белосток, географически расположенный на северо-востоке Польши, на самом деле был частью более крупной сети, охватывающей весь мир.

Глава 2
Воссоздание родины на землях обетованных

Без особого страха и колебаний Дэвид Зон, молодой человек двадцати лет, подошел к подиуму в небольшой темной аудитории по адресу Восточный Бродвей, 246 в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка. Откашлявшись, он обратился к сотне вспотевших людей, которые собрались 17 июля 1919 года, чтобы услышать о судьбе Белостока в годы Первой мировой войны. Иссиня-черные волосы, орлиный нос и впечатляющая фигура Зона эффектно сочетались с «пламенным» красноречием, которое, как позднее вспоминал глава Белостокского общества «Бикур Холим» Джозеф Липник, «глубоко тронуло» всех присутствующих в аудитории, как никогда не трогали слова любого другого оратора[285]285
  Yosef Lipnick. Dovid Sohn’s rol in der landsmanshaft // Bialystoker Stimme. 25 (1932). 7.


[Закрыть]. Мало кто был готов услышать яркое описание ужасов, постигших их бывший дом: знаменитая еврейская больница лежала в руинах, огромная синагога на главном бульваре превратилась в груду развалин, богатые еврейские филантропы просили подаяние на углах, еврейские сироты лежали голодные на улицах, а очереди в кошерную столовую тянулись на кварталы. Все присутствующие, взывал Зон, «должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь нашим землякам (ландслайту) в трудную минуту»[286]286
  Sohn. A Half Century of Bialystoker Activity in America. Рукопись, 1928. Архивы Тель-Авивского университета, А-18, 4.


[Закрыть]. Несмотря на первоначальный шок и уныние, вскоре толпа пришла в необычайное волнение.

Илл. 11. Дэвид Зон в 1922 году, после своей первой поездки в Польшу от имени Белостокского центра.

С разрешения Уильяма и Стивена Каве и Роны К. Мойер

За несколько недель были забыты ссоры, возникавшие между еврейскими эмигрантами из Белостока, прибывавшими в Америку с конца XIX века, а идеологические разногласия, которые ранее разделяли десятки организаций бывших белостокцев, отступили на задний план. Лидеры, которые ранее отказывались сидеть в одном зале, не только встретились друг с другом, но даже решили объединить свои действия. Менее чем за месяц они сформировали Белостокский центр с Дэвидом Зоном во главе. Задачей этого центра было координировать усилия в деле восстановления Белостока.

Дэвид Зон удерживал лидерство в этой новой организации почти пятьдесят лет, в течение которых он взращивал и поддерживал новый тип рассеянной еврейской общины и заслужил почетное прозвище «мистер Белосток»[287]287
  Moshe Molotovski. Dovid Sohn – mister Bialistok // Bialystoker Stimme. 287 (Apr. 1961). 48.


[Закрыть]. Зон обращался к тем, кто создавал подобные организации в Буэнос-Айресе, Палестине и Мельбурне, и приложил немало усилий для сбора миллионов долларов на поддержание еврейской жизни в Белостоке и сохранения ее наследия за рубежом. Конечно, евреи из Белостока не были исключением: в начале XX века десятки других групп мигрантов сформировали широкий спектр гражданских, трудовых, религиозных и культурных организаций во имя сохранения своих глубоко укоренившихся культурных моделей. Особая склонность восточноевропейских евреев к созданию организаций, которые связывали их с идеей старого мира, проистекает из того, что эти организации помогали им адаптироваться к совершенно новой политической, экономической и социальной среде, с которой евреи столкнулись в своих новых домах[288]288
  Существует обширная международная литература о работе иммигрантских организаций и их роли в облегчении экономической адаптации переселенцев в их новых домах. Отличный обзор недавней исторической литературы см.: Jose Моуа. Immigrants and Associations: A Global and Historical Perspective. О более ранних исследовательских публикациях про иммигрантов и их учреждения см.: George Pozzetta, ed. Immigrant Institutions: The Organization of Immigrant Life. Одно из наиболее глубоких объяснений того, как иммигранты и их организации проходили процесс аккультурации в США, см.: Milton Gordon. Assimilation in American Life: The Role of Race, Religion and National Origins. Еще до начала Второй мировой войны ряд авторов занимались изучением движений землячеств. О сообществах, говоривших на идиш, см.: Isaac Rontch, ed. Di yidishe landsmanshaftn fun Nyu York.


[Закрыть]. К 1939 году в Нью-Йорке существовало более трех тысяч восточноевропейских еврейских иммигрантских ассоциаций, а Буэнос-Айресе в таких организациях участвовало около 40 % взрослых евреев[289]289
  Daniel Soyer. Jewish Immigrant Associations and American Identity in New York, 1880–1939. 1; Wald P. Di landslayt fereynen // Der Avangard. Buenos Aires (Nov. 1916). 31–35; Zhitinsky L. Landsmanshaftn in Argentine. 155–157.


[Закрыть].

Исследователи еврейской миграции уже давно отмечают густую сеть ландсманшафтов, обществ взаимопомощи еврейских иммигрантов-земляков, тогда как способы, с помощью которых эти организации вовлекали восточноевропейских евреев, проживающих в Соединенных Штатах, Южной Америке, Африке, Австралии и Европе, в транснациональную сферу, в которой они обсуждали, сравнивали и переосмысливали, что значит быть евреем из Восточной Европы, изучают гораздо реже. Зачастую исследователи называли эти организации «американским феноменом» или рассматривали их в первую очередь в рамках общественной жизни; ученым еще предстоит проанализировать эти организации в сравнительном контексте и оценить способы, которыми они связывали своих членов с евреями, оказавшимися в других частях мира.[290]290
  Помимо исследования организаций Ландсманшафта в Нью-Йорке (см. прим. 4), до 1980-х годов существовало лишь несколько крупных научных работ об этих организациях. В 1985 году Майкл Вайссер обратился к их изучению: Michael Weisser. Brotherhood of Memory: Jewish Landsmanshaftn in the New World. Вайссер считал, что благодаря использованию идиша ландсманшафты стали форпостами против аккультурации восточноевропейских евреев-иммигрантов в новом для них мире. Однако недавно Дэниел Сойер показал, как ландсманшафты облегчали евреям-иммигрантам аккультурацию, знакомя их с американской светской культурой, используя для этого целый ряд способов: Daniel Soyer. Jewish Immigrant Associations and American Identity in New York, 1880–1939. Сойер доказывает, что ландсманшафты «стали настоящим американским феноменом». См.: Daniel Soyer. Jewish Landsmanshaftn (Hometown Associations) in New York, 1880s to 1924. Ph.D. dissertation, New York University, 1994. 492. Также см.: Susan Milamed. Proskurover Landsmanshaftn; Hannah Kliger. Communication and Ethnic Community: The Case of Landsmanshaftn. Ph.D. dissertation, University of Pennsylvania, 1985; Traditions of Grass-roots Organization and Leadership. Еще меньше исследований о деятельности ландсманшафтов в других странах. См.: Wald Р. Di landslayt ferey-nen U Der Avangard. Buenos Aires (Nov. 1916). 31–35; Zhitinsky L. Landsmanshaftn in Argentine. 155–157.


[Закрыть]

Поскольку еврейские иммигранты из Белостока стратегически использовали термин «белостокцы» как по отношению к выходцам из конкретного места, так и в качестве абстрактного дискурсивного понятия, этим они ясно демонстрировали, что евреи из разных частей Восточной Европы не считали себя принадлежащими к единой монолитной этнической или религиозной группе, какими их часто воображают ученые – кем были эти иммигранты, все еще определяли региональные различия Старого Света[291]291
  После 1945 года в ходе многочисленных ученых дискуссий о моделях миграции евреев из стран Восточной Европы (которые в начале XX века с политической точки зрения входили в состав Российской и Австро-Венгерской империй и Румынии) сложилось мнение, что достаточно использовать понятие «восточноевропейские евреи», и исследователи редко принимали во внимание значительные региональные различия между выходцами из этой обширной территории. См., напр., новаторскую работу: Moses Rischin. The Promised City; а также Gartner, The Jewish Immigrant in England. Если специалисты в области истории евреев в Америке признавали и обсуждали определяющую роль разнообразных внутригрупповых факторов, таких как поколение, гендер, класс, для объяснения массового популяционного сдвига, то лишь немногие всерьез рассматривали проблему региональных различий в формировании нового сообщества. В самом деле, широкий круг земель в Восточной Европе определял своеобразие локальных идентичностей, которые становились краеугольным камнем самоидентификации евреев. См.: Lederhendler. Did Russian Jewry Exist Prior to 1917.15–22. Несомненно, регионализм играл сходную роль при формировании идентичности и в более широком европейском контексте; см.: Celia Applegate. A Europe of Regions: Reflections on the Historiography of Sub-national Places in Modern Times. 1157–1182; Celia Applegate. A Nation of Provincials: The German Idea ofHeimat; Alon Confino. The Nation as a Local Metaphor: Wiirttemberg, Imperial Germany, and National Memory, 1871–1918.


[Закрыть]. В этой главе я опираюсь на кросскультурное сравнение функций и риторики организаций, основанных евреями Белостока в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Тель-Авиве и Мельбурне – единственных четырех городах, где эти евреи-иммигранты основали белостокские «центры», посвященные воссозданию и поддержанию Белостока, – и рассматриваю различные способы, которыми евреи, выходцы из одного и того же места, меняли свою идентичность в поиске способов перевода своих привязанностей из Старого мира на свежие идиомы, подходящие для описания их нового окружения.

Из-за разнообразия социальных, политических и экономических требований их новых домов простой акт создания организации, определяемой как «белостокская», ставил более серьезные идеологические вопросы: что значит быть белостокским евреем за пределами Белостока? Зачем нужна отдельная белостокская организация? Хотя все эти учреждения заявляли, что видят свою задачу в успешной адаптации своих членов в новом мире и одновременно в восстановлении воображаемого Белостока в этих новых домах, типы организаций, построенных белостокскими евреями, и разнообразные значения, которые они придавали термину «белостокцы», подчеркивают сложные переменные, привнесенные в процессе вступления восточноевропейских евреев на территорию нового мира с желанием их сохранить свою прежнюю идентичность.

Несмотря на то что каждая организация, о которой пойдет речь далее, заявляла о себе названием, в котором содержалось слово «Белостокский», все они функционировали по-разному – они не предлагали идентичные услуги и не представляли наследие Белостока одинаковым образом. Каждая такая организация была подвижной, органичной сущностью, реагирующей на меняющиеся потребности своих членов. В Нью-Йорке Белостокский центр доказывал свою «белостокскую идентичность», действуя как образцовое агентство социального обеспечения. В отличие от него, Bialystoker Farband в Буэнос-Айресе подчеркивал классовое видение наследия Белостока, сосредоточив внимание на политике в интересах рабочего класса, образовании и сохранении идишской культуры. В Палестине быть «белостокцем» означало собирать деньги у богатых белостокских евреев со всего мира на строительство новой еврейской родины. В Австралии идентичность «белостокца» предполагала участие в многочисленных социальных и благотворительных мероприятиях, спонсируемых тамошней белостокской иммигрантской общиной. Несмотря на различную направленность, каждое белостокское иммигрантское учреждение посредством требований к членству, риторики и конкретной деятельности формировало повседневную жизнь тысяч евреев, которые в них участвовали, помогая им сочетать переплетающиеся представления о себе как евреях, иммигрантах и членах новой самопровозглашенной диаспоры из Восточной Европы.

«Белосток на Восточном Бродвее»: воссоздание Белостока в Нью-Йорке, 1877–1939 годы

Еврейские иммигранты из Белостока, оказавшиеся в Нью-Йорке, проявляли острое желание создавать новые организации, которые отвечали бы как их экономическим, так и экзистенциальным потребностям, задолго до воодушевляющей речи Зона, произнесенной в 1919 году Большинство из тех, кто сошел с корабля на берег острова Эллис и вскоре оказался, как и тысячи других восточноевропейских евреев, на густонаселенной оконечности Манхэттена, широко известной сегодня как Нижний Ист-Сайд, были вовлечены в эти организации, обещавшие им помощь в адаптации к новой среде обитания. Нью-Йорк с его высокими зданиями и доходными домами, превышающими любое строение в Белостоке, ошеломлял многих, считавших, что они приехали из большого города. Огромная плотность населения, отсутствие лесов и травянистых полей в лабиринте улиц, составляющих их новый дом, делали проживание в Нью-Йорке весьма трудным для многих приезжих.[292]292
  Rukhl Rifkin, YIVO RG 102, Autobiography, No. 79; Harry Sokol, YiVo RG 102: Autobiography, No. 142. Обе автобиографии входят в собрание: YIVO 1942 Autobiography contest collection, YIVO lYIVOsh Research.


[Закрыть] Белостокские евреи, давно слышавшие рассказы о «легких деньгах», которые можно заработать в швейной промышленности Нью-Йорка, были сильно встревожены ограниченными экономическими возможностями в Нижнем Ист-Сайде: там, как вспоминал Рухл Рифкин, многие рабочие трудились сверхурочно, «даже в шабес [субботу]», причем за низкую заработную плату, которой едва хватало на еду и жилье[293]293
  Rukhl Rifkin. Autobiography, No. 79; 1952 Addendum. P. 3.


[Закрыть]. Как предупреждали Макса Погорельского родственники после его прибытия в 1916 году, Америка не была goldene medina («золотой землей»): система производства готовой одежды в Нью-Йорке – с небольшими цехами, потогонной системой труда, подрядчиками и сдельной работой – воспроизводила многие худшие элементы эксплуататорской системы лойнкетников Белостока[294]294
  Max Pogorelsky. Why I Left the Old Country and What I Achieved in the U.S. YIVO RG 102 Box 16:48. Autobiography, No. 194. P. 16. К 1880-м годам коммерческая революция радикально изменила рынок женской одежды. О развитии американской швейной промышленности см.: Egal Feldman. Fit for Men: A Study of New Yorks Clothing Trade; Joel Seidman. The Needle Trades; Reports of the Immigration Commission. Vol. 11. “Immigrants in Industry” (пошив одежды), заседание Конгресса США 61, сессия 2. Washington, D.C., 1911. 259–269.


[Закрыть].

Несмотря на первоначальное разочарование, евреи из Белостока использовали свои навыки и знание промышленного производства для достижения относительной экономической безопасности. В то время как многие восточноевропейские евреи-мигранты жаловались в своих мемуарах на длительные периоды безработицы, большинство евреев из Белостока сообщают, что нашли работу в течение нескольких недель, так было отчасти потому, что они прибыли в период, когда индустрия готовой женской одежды быстро расширялась и портновские навыки, как правило, были весьма востребованы[295]295
  Долгие периоды первоначальной безработицы упоминаются во многих автобиографиях иммигрантов. См.: YIVO RG 102 Autobiography collection, YIVO lYIVOsh Research. Стремительный рост сектора пошива женской и детской одежды виден хотя бы по тому, что в 1859 году в этой отрасли было занято 6 000 рабочих, а к 1909 году их число превысило 150 000; см.: Rischin. Promised City. 183–185; Glenn. Daughters of the Shtetl. 132–137.


[Закрыть]. Через два дня после того, как Б. Розен, портной из Белостока, прибыл в Нью-Йорк, его брат нашел для него работу, поскольку все еврейские подрядчики по пошиву одежды знали, что «хороший портной из Белостока станет отличным портным в Нью-Йорке»[296]296
  B. Rosen. YIVO RG 102, Autobiography, No. 215. YIVO Autobiography collection.


[Закрыть]. Евреи из Белостока понимали сложности и превратности производственной системы, существовавшей в швейной промышленности Нью-Йорка: как и в Белостоке, низкие барьеры для открытия предпринимательской деятельности и высоко конкурентная контрактная система Нью-Йорка побудили многих превращать свои дома в маленькие мастерские с небольшими капиталовложениями[297]297
  Arkadius Kahan. Economic Opportunites // Essays in Jewish Social and Economic History. 105–106.


[Закрыть]. Макс Хавелин, приехавший в Нью-Йорк в 1904 году, опираясь на свой опыт работы в системе лойнкетников, пришел к выводу, что необходимо как можно скорее утвердиться в собственном бизнесе. В Белостоке он успел поработать контролером на текстильной фабрике, так что быстро понял: нужно открыть «собственный магазин, если хочешь добиться успеха»; он руководил таким предприятием до тех пор, пока не покинул Россию в 1903 году.

Оказавшись в Америке, он занял у друзей двадцать долларов, чтобы открыть магазин верхней одежды на Саффолк-стрит[298]298
  Max Havelin. YIVO RG 102 Autobiography, No. 21. P. 17–21. Autobiography collection, YIVO Institute for Jewish Research.


[Закрыть]. Макс Погорельский, ткач из Белостока, приехавший в Соединенные Штаты в 1916 году, рассказал своим нью-йоркским родственникам о желании работать ткачом в Америке. Их реакция была такой: «Ни в коем случае, Макс! Если ты это сделаешь, то останешься зейдене торбе [бедным рабочим]»[299]299
  Max Pogorelsky. Why I Left the Old Country and What I Achieved in the U.S. YIVO RG 102 Box 16: 48. Autobiography, No. 194. Autobiography collection, YIVO Institute for Jewish Research.


[Закрыть]. Потрудившись некоторое время в швейной мастерской, он последовал совету родственников: они с женой открыли собственный небольшой магазин одежды[300]300
  Ibid.


[Закрыть]. Сочетая производственные навыки с предпринимательским рвением, многие иммигранты, такие как Хавелин и Погорельский, вложили силы в создание малого бизнеса, который, как они надеялись, обеспечит им экономическое благосостояние[301]301
  Значительное число небольших швейных фабрик под управлением евреев из Белостока, судя по объявлениям в журналах различных белостокских организаций, действовало в Нью-Йорке и Чикаго. Так, в журналах Bialystoker Verein Somach Noflim (1931) и Bialystoker Young Mens Association (1936) помещены объявления представителей более чем 30 предприятий, так или иначе связанных с производством одежды. Alexander Brothers’ Dress Manufacturers, 1369 Milwaukee Ave, Chicago; Wiesenfeld Men’s Shirt Factory, 76 De-lancey Street, New York; Jacob Wolf Dresses, Brooklyn, New York; Morse Avenue Tailors, Chicago, Illinois, и это лишь несколько примеров из большого числа швейных фабрик, открытых белостокскими евреями в Соединенных Штатах.


[Закрыть].

Пытаясь финансово утвердиться в Нью-Йорке, евреи Белостока обращались друг к другу за поддержкой, создавая широкую и разнообразную сеть из более чем тридцати девяти организаций[302]302
  В книге не хватит места, чтобы провести подробный анализ всех белостокских организаций, упоминаемых в мемуарах белостокских иммигрантов. Более подробный обзор этих учреждений см.: Kliger. Traditions of Grass-roots Organization and Leadership. 35–39.


[Закрыть]. Как показывает краткий обзор некоторых из этих организаций, ассоциации Белостока не только оказывали своим членам (и их семьям) базовую финансовую помощь во время болезни, безработицы или смерти, но также позволяли разнообразным слоям евреев, прибывших из Белостока, найти свои социальные ниши в Америке, независимо от их религиозных убеждений, пола, возраста или класса[303]303
  Bialistokeryizker bukh. 166–167; Sohn. A History of Bialystoker Jews in America.
  Рукопись, 1934; Goren-Goldstein Center for the Study of Diaspora Jewry. Архивы Тель-Авивского университета, A-18/38. Евреи из Белостока были далеко исключением в этом отношении. См.: Milamed. Proskurover Landsmanshaftn. 41; Samuel Margoshes. The Verband Movement in New York city, цит. no: Daniel Soyer. Between Two Worlds: The Jewish Landsmanshaftn and Immigrant Identity. 22.


[Закрыть]. Экономические проблемы всегда имели приоритет: первые две организации, основанные в Соединенных Штатах евреями из Белостока – Bialystoker Unterstitzungs Verein (основанная в 1864 году) и Mesilas Yesharim (основанная в 1868 году), – оказывали медицинскую помощь и финансовую поддержку больным или малоимущим эмигрантам и их семьям через систему взаимопомощи. Вскоре после появления этих учреждений набожные члены общины обратились к религиозным нуждам, образовав две особых организации – Аншей Хесед (1878) и Ахават Ахам (1884), – чтобы создать место, где все белостокские евреи, как заявил член Луи Коэн, могли «молиться и собираться, как это принято в Белостоке»[304]304
  Louis Cohen. Zikhroynes fun a member. 3.


[Закрыть]. На практике это означало, что они проводили ежедневную службу в соответствии с религиозными обычаями, которые сложились в Белостоке. Хотя женщины не могли вступить в большинство белостокских обществ, в частности в добрую сотню ландсманшафтов, они с самого начала играли активную роль в жизни эмигрантов, поддерживая собственные социальные и благотворительные общества, такие как «Дочери Израиля» (1888) или Женская вспомогательная служба Белостокского центра (1923). Молодые люди, покинувшие Россию из-за обстоятельств, связанных с революцией 1905 года, уже в 1906 году основали Белостокскую ассоциацию молодых мужчин. Их целью была «американизация», и их организация проводила «жизненно важные перспективные» образовательные, культурные и общественные мероприятия, чтобы познакомить своих членов с особенностями американской жизни и культуры. Классовая солидарность побудила эмигрантов-социалистов основать Белостокское отделение «Рабочего кружка» (1905). Эта чрезвычайно популярная организация, чьи ряды удвоили общее число членов главного «Рабочего кружка», оказывала помощь рабочим как в Нью-Йорке, так и в России, а также способствовала созданию нескольких клубов на основе профессиональной принадлежности, таких как Благотворительная ассоциация белостокских каменщиков (1905 г.) и Клуб белостокских маляров (1934).

Илл. 12. Белостокская синагога, Уиллетт-стрит, 7, Нижний Ист-Сайд, Нью-Йорк. Первоначально здание построенное в 1826 году в позднем федеральном стиле, предназначалось для Методистской епископальной церкви. Здание было построено из манхэттенского сланца, добытого в карьере на соседней Питт-стрит. Синагога, одно из немногих сохранившихся религиозных зданий федерального периода начала XIX века в Нижнем Манхэттене, в 1966 году была внесена в список достопримечательностей Нью-Йорка. С разрешения Рейчел Рабхан

До 1919 года эти многочисленные группы и другие белостокские организации, разбросанные по Нижнему Ист-Сайду и Бруклину, редко координировали свою деятельность, несмотря на общую борьбу за определение идентичности белостокца в Америке и за сохранение финансовой платежеспособности, избавляющей их членов от необходимости обращаться к христианским благотворительным организациям[305]305
  Многие восточноевропейские ландсманшафты выстраивали свои базовые принципы деятельности как стратегию по избеганию христианской благотворительности. См.: Soyer. Jewish Immigrant Associations and American Identity in New York. 87-111.


[Закрыть]. Делает ли человека белостокцем рождение в Белостоке? Или нужно обладать некими качествами и действовать определенным образом? А может быть, нужно принадлежать к определенным организациям, существующим в Америке? Дебаты в первом и старейшем Белостокском обществе взаимопомощи (Bialystoker Unterstitzungs Verein somach noflim) показали, что между потребностями эмигрантов в ясном самоопределении и их финансовой безопасностью существует сложный баланс. Первоначально основанная в 1866 году под названием Bialystoker Unterstitzungs Verein, эта группа объединяла своих членов любовью к Белостоку, а не какими-либо религиозными убеждениями или классовой принадлежностью. Однако в 1868 году организация была вынуждена закрыть двери из-за нехватки средств[306]306
  Itsik Rybalovski. Di yidishe Bialistok in Amerike // Bialistoker Yizker Bukh. 335–338.


[Закрыть]. В 1877 году группа недавно прибывших эмигрантов восстановила общество, но в 1885 году обнаружила, что необходимо привлечь больше членов, чтобы обеспечить экономическую жизнеспособность организации. Одна фракция утверждала, что, приняв еврейское название Сомах нофлим (букв. «поднимать павших»), их организация привлечет больше членов из-за непосредственной ассоциации с одноименной, пользующейся всеобщим уважением благотворительной организацией в Белостоке[307]307
  В 1880-х годах группа богатых женщин основала «Сомех нофлим» в Белостоке с целью поддержки рабочих семей города в трудные времена. См.: Herschberg. Pinkes Bialistok. I. 322.


[Закрыть]. Другая фракция выступала яростно выступала против использования названия на иврите из-за его религиозного подтекста. После долгих дебатов обе стороны решили пойти на компромисс, реорганизовав в 1886 году общество как с названием на идиш (Bialystoker Unterstitzungs Verein), так и на иврите (Somach noflim), и согласившись, что «в своей частной жизни каждый может жить, как ему заблагорассудится, будь то радикальный светский или религиозный еврей, однако для членства в «Сомах Нофлим» надо быть стопроцентным белостокцем (соотечественником)»[308]308
  Sohn. Der Bialistoker “Pilgrims” in Amerika 11 The Bialy stoker Pioneer: 45th Anniversary Journal of the Bialystoker Verein Somach Noflim. 5.


[Закрыть].

Основатели организации внушали новым членам именно такое видение регионального единства Белостока. Они считали, что подобная идентификация обеспечивает наилучший способ преодолеть растущие идеологические различия между евреями-иммигрантами. Чтобы вступить в организацию, мужчина (и только мужчина, поскольку женщин в общество не принимали) должен был ответить на вопросы о Белостоке, заданные ему специальной комиссией, такие как: где он жил в Белостоке, кому принадлежала крупнейшая фабрика города? С помощью этих вопросов комиссия проверяла, действительно ли заявитель был уроженцем Белостока и вырос в этом городе[309]309
  Constitution fun Bialistoker Verein Somach Noflim, Article III. Section V. Правило «только для белостокцев» могло быть нарушено лишь для сыновей тех, кто родился и вырос в Белостоке, и уже скончался. Эти сыновья могли быть рождены уже в Америке, но присоединением к организации они помогали семье покойного иммигранта получать необходимую помощь. О примерах отказа женщинам в членстве в этой организации см.: Soyer. Jewish Immigrant Associations and American Identity. 7.


[Закрыть]. Затем, после уплаты вступительного взноса в размере трех долларов, новый член и его семья, в соответствии с положениями устава этой организации, получали право на «помощь в случае, если кто-либо из членов семьи заболеет, станет безработным или по каким-либо другим причинам окажется в бедственном положении»[310]310
  Constitution fun Bialistoker Verein Somach Noflim, статья I: секция III, 31 октября 1886. New York. Reprint, 1924. 5.


[Закрыть]. В течение первых двадцати пяти лет организация распределила 116 514 долларов на покрытие экономических нужд ее членов, в том числе на оплату врачей, расходы на пребывание в больницах, покупки участков на кладбище и затраты на похороны.

Помимо того что «Сомах Нофлим» давала деньги на практические потребности иммигрантов, она постоянно подчеркивала сильную привязанность к Белостоку в рекламных материалах, распространявшихся на танцевальных вечерах, экскурсиях и образовательных мероприятиях, представляя своих членов как часть более масштабного проекта[311]311
  Bialistoker Verein Somech Noflim Post Journal. 29 (Oct. 1911). В этом подарочном журнале были опубликованы финансовые отчеты организации за 1886–1911 годы.


[Закрыть]. Листая в многочисленные ежегодные журналы, можно прочитать, что, например, в 1911 году члены организации видели свою главную цель в том, чтобы «сделать имя Белостока великим и почитаемым в Новом мире [каким оно было в Старом]»[312]312
  Bialistoker Verein Somach Noflim Post Journal. (1911). 8.


[Закрыть]. Добившись успеха в Америке, как утверждали более поздние журналы, члены «Сомах Нофлим» не только обосновались в новой стране, но и прославили свой бывший дом в Восточной Европе. В статье об истории «Сомах Нофлим», написанной в 1926 году, Дэвид Зон сообщал, что ее члены считали себя «пионерами», основной задачей которых было создание новой «колонии Белостока» на американских берегах[313]313
  Ibid. 6.


[Закрыть]. Подобно «пилигримам» и «другим великим первооткрывателям», приехавшие в Америку в рамках других имперских проектов, белостокские переселенцы были «не новичками», утверждал Зон, а эмиссарами, направленными в Соединенные Штаты, чтобы «исследовать и наносить на карту новые территории» для Белостока[314]314
  Sohn. Der Bialistoker “Pilgrims” in Amerika. 3.


[Закрыть].

Если язык эпохи американских открытий и освоения земель служил призмой, через которую евреи рассматривали свои усилия, то иудаизм был их центральной миссией. Основатели «Сомах Нофлим» требовали от своих членов соблюдать основные элементы еврейской религиозной практики. Устав «Сомах Нофлим» провозглашал, что «каждый не состоявший ранее в браке член организации должен сочетаться только с еврейкой, в соответствии с принципами иудейской религии. Если он женится иначе, он автоматически лишается своего членства»[315]315
  Constitution fun Bialistoker Verein Somach Noflim. Section III. 18.


[Закрыть]. Обрезание сыновей также было обязательным для всех членов организации, которые хотели, чтобы их семьи имели право на полные льготы. Но более общий акцент на важности соблюдения ритуалов заключался в следующем: общественные мероприятия никогда не проводились по субботам. Меню ежегодного ужина соответствовало законам кашрута. Как лаконично выразился один из основателей, все должны были следовать «религиозной заповеди [clal], которую мы все знаем и соблюдаем: хороший [белостокский] ландсман – хороший еврей»[316]316
  Sohn. Der Bialistoker “Pilgrims” in Amerika. 5.


[Закрыть].

Во всем этом «Сомах Нофлим» добилась безусловных успехов, поскольку желание видеть себя одновременно лояльными белостокцами, частью основополагающих американских мифов и традиционными евреями было очень сильным. Тем не менее не все белостокские организации достигли этого баланса с той же легкостью, о чем свидетельствует тридцатилетний раскол между «Бялыстокер Бикур Холим» (Bialystoker Bikur holim) из Нижнего Ист-Сайда (основана в 1896 году) и «Бялыстокер Бикур Холим» (Bialystoker Bikur holim) из Бруклина (основана в 1897 году). Несмотря на то что организации имели общее название и претендовали на сходство с «Линес Хацедек», а также стратегически использовали язык региональных особенностей для мобилизации поддержки своих организаций, их члены интерпретировали понятие «хороший белостокец» с поразительным расхождением – в зависимости от того, проживали они в Нижнем Ист-Сайде или в Бруклине.

Первоначально основанные иммигрантами, прибывшими в Нью-Йорк в 1890-х годах и осознавшими отчаянную нужду тех, кто был болен и не мог работать, обе организации помогали оплачивать посещение врачей, пребывание в больнице и компенсировали не полученную зарплату. Но они предлагали свои услуги разным группам населения. «Бялыстокер Бикур Холим» из Нижнего Ист-Сайда, как похвалялся один из ее основателей в 1908 году, иллюстрировала «изречение Талмуда, которое хорошо знают все белостокцы: в первую очередь нужно заботиться о бедняках своего города»[317]317
  Bikur Holim Anshei Bialystok: 18 Monatlicher Bericht, 1906–1908. 18–19.


[Закрыть]. Интерпретируя талмудическое повеление заботиться о «бедняках своего города», организация в Нижнем Ист-Сайде оказывала поддержку только евреям Белостока, проживающим в Нью-Йорке (а не всем бедным евреям), покрывая медицинские потребности многочисленных обедневших белостокских эмигрантов. Руководство организации постоянно сетовало на то, насколько они перегружены заботой о бедных белостокских евреях, и ее «единственным желанием было сделать больше… для наших соотечественников из Белостока»[318]318
  Ibid.


[Закрыть]. «Бикур Холим» в Бруклине, напротив, была сформирована на базе общих ценностей, а не общего происхождения: их руководящим девизом было «взять у белостокцев, но раздать всем»[319]319
  Louis Felder. Di viktigtse pasirungen aroysgenumen fun protokoln fun unzer bialistoker bikur kholim fun broklin. Эта статья была издана в журнале 40th Anniversary: Bialystoker Bikur Cholim of Brooklyn. New York, 1937.


[Закрыть]. Бруклинская группа не стремилась строить исключительно белостокскую общину, как это делали их земляки в Нижнем Ист-Сайде. Вместо этого их связь с Белостоком была важна только для сбора денег. Хотя один из основателей бруклинской группы заявлял, что новое учреждение черпает вдохновение из знаменитой белостокской организации «Линес Хацедек», президент организации подчеркивал, что использование иностранного названия «Белосток» «не подразумевало верность бывшей стране проживания, а было выбрано с единственной целью – побудить белостокцев давать деньги на поддержку их инициатив»[320]320
  Louis Felder. Firtsik yor bialystoker bikur kholim in broklin // Ibid. 6; Murray Brenner. A Promise Kept // Ibid. 23; Morris Felder. The Bialystoker Bikur Cholim – An Important Factor in the Community Life of Brooklyn // Ibid. 15.


[Закрыть]. Главной целью организации, согласно ее уставу, было «трудиться на благо всей общины, чтобы имя Белостока стало важным фактором в общественной жизни Бруклина»[321]321
  Основатели заявляли, что хранят наследие «Линес Хацедек», которое служит всем белостокцам, независимо от их религиозной принадлежности, но речь идет о евреях, проживающих в Бруклине. См.: Herman Rosenthal. The Birth of the Bialystoker Bikur cholim // Ibid. 9.


[Закрыть]. Бруклинская «Бикур Холим» не просто оплачивала расходы на медицинскую помощь, но также спонсировала еженедельные «общественные форумы, высококлассные концерты, спектакли, оперы, водевильные шоу и еженедельные танцы общины», на которые «приглашались всех»[322]322
  «Бикур Холим» также организовала классы по обучению английскому языку, готовила отдельных лиц к прохождению экзамена, необходимого для получения американского гражданства, и помогала в процессе натурализации. См.: Sidney Felder. History of the Bialystoker Bikur Cholim of Brooklyn. 7.


[Закрыть]. Организация также управляла еврейским арбитражным судом, в который часто обращались многие иммигранты в Бруклине. За короткое время число членов «Бялыстокер Бикур Холим» из Бруклина резко выросло, а имя Белостока стало широко известно всему Бруклину. Однако мало кто за пределами Бруклина приветствовал успех организации, поскольку она утратила связи с Белостоком и другими белостокскими эмигрантскими организациями в Америке.

Ничто так ясно не продемонстрировало отсутствие ее приверженности Белостоку, как отказ предоставить средства «Бялыстокер Бикур Холим» в Нижнем Ист-Сайде в 1901 году. Перегруженный запросами сотен больных белостокцев, президент организации из Нижнего Ист-Сайда Джозеф Липник попросил «братьев из Бруклина» сделать пожертвование в размере 250 долларов США на срочные нужды. Он ничего не получил, хотя было известно, что бруклинская группа только что завершила успешную инвестиционную кампанию, в результате которой собрала 3000 долларов. Липник выдвинул ультиматум, согласно которому, если «деньги не поступят в ближайшее время… Бруклинский «Бикур Холим» будет исключен» из широкой общины белостокцев[323]323
  Ibid.


[Закрыть]. Напряженность между двумя группами нарастала. Бруклинская фракция инициировала еще одну масштабную кампанию по сбору средств для помощи нуждающимся, но по-прежнему отказывалась посылать хоть что-то для помощи своим «землякам», проживающим в Нижнем Ист-Сайде. Последовало неофициальное отлучение бруклинской «Бикур Холим». Лидеры «Бикур Холим» Нижнего Ист-Сайда отказывались разговаривать со своими коллегами из Бруклина в течение почти двух десятилетий, пока строительство Белостокского центра не привело к весьма холодному примирению между ними.