Текст книги "Девушка «амальфи»"

Глава 8

Гвилио нашел глазами Лукку.

– Много лет назад мне приснился дизайн спортивного автомобиля «амальфи». Помимо моих жен, Донаты и Марии, об этом не знал никто. Как только дизайн был доведен до совершенства, мы создали опытный образец. Я назвал этот автомобиль «МБ-Випер» в честь военного истребителя, на котором летал Лукка. Я хотел, чтобы мой герой-сын знал, как сильно я им горжусь. Лукка, если бы твоя мать могла быть здесь сегодня…

Зал взорвался аплодисментами. Все встали. Лукка был совершенно ошеломлен отцовским заявлением.

– Спасибо, папа. Я потрясен, – глухим от переживаний голосом произнес он.

– Добро пожаловать домой, сынок.

Лукка встал. Какое счастье, что он в состоянии подойти к отцу на обеих ногах! Расцеловав отца в обе щеки, он обнял его за плечи и повернулся к присутствующим.

– Я желаю, чтобы всем сыновьям повезло так же, как мне, – чтобы у них был такой отец, как Гвилио Каведзали. Папа, если бы мама могла увидеть, чего ты достиг, она бы гордилась тобой не меньше, чем я, твой сын. Я благодарен судьбе за то, что ты – мой отец, и я счастлив, что я дома с тобой и Марией. – Он крепко сжал отца за плечи, прежде чем вернуться на свое место.

Несколько минут прошли в оглушительных овациях, потом шум наконец стих и все уселись. Гвилио прокашлялся.

– Сегодня перед вами на слайдах предстанет «випер». Эти фотографии будут напечатаны в календарях, которые вы получите в августе, когда автомобили появятся на рынке. Календари сами сделают за вас рекламу, поверьте. Каждому клиенту, купившему автомобиль, будет вручен календарь. Показ состоится в Милане при полном освещении в средствах информации. Для агентов, присутствующих здесь сегодня, устраивается предварительный показ, и они получат плакаты – на них фотография с обложки календаря. Базилио, выключи, пожалуйста, свет и начинай показ.

Лукке пришлось сморгнуть слезы, застилавшие глаза. Он смотрел на большой, как в кинозале, экран. Появилась фотография сказочно красивого блестящего белого спортивного автомобиля с откидным верхом. Автомобиль стоял перед настоящим истребителем. Фантастика! Отец создал подлинный шедевр.

Но еще более фантастичной была женщина, сидевшая на сиденье перламутрового цвета.

Аннабел!

Он сразу определил, что фотография сделана на военно-воздушной базе в окрестностях Рима.

Ее кожа притягивала магическим блеском. На ней было коктейльное платье глубокого лилового цвета с тонкими бретелями. На шее – бриллиантовое колье. Такой же браслет на запястье. Слегка завитые волосы отливали золотом и были откинуты на одно плечо. А глаза казались фиалковыми. Она обольстительна. Он был потрясен. И не он один. Наступила тишина. И вдруг он услыхал крики «браво!» и шквал аплодисментов. Все встали – в восторге не только от автомобиля, но не в меньшей степени от Аннабел.

Возбужденные дилеры что-то выкрикивали Гвилио. Они хотели знать, где он прятал эту восхитительную модель. Кто она? Все были единодушны в том, что продажи подскочат до небес, и все хотели познакомиться с женщиной, благодаря которой выпуск этого великолепного автомобиля станет международной новостью номер один. А Гвилио лишь таинственно улыбался.

Лукка еще не пришел в себя после первой фотографии, как на экране появилась следующая. Теперь Аннабел выглядела так, как в то первое утро на террасе, – на ней широкополая шляпа и белый топ. Снимок был сделан в Позитано. Она сидела в черном спортивном автомобиле с черными сиденьями и смотрела на крутые склоны.

Зал снова разразился оглушительной овацией.

Появилась третья фотография. Теперь Аннабел стояла на фоне виноградников Фуроре – итальянских висячих садов наподобие вавилонских. Она протянула руку к грозди винограда, фиолетовые плоды которого повторяли цвет ее глаз. Каждый мужчина в зале хотел бы ухватить ее за край зеленого шарфа и пересадить с экрана к себе на колени!

Он дивился тому, как дизайнерский гений отца подсказал ему выбор безупречной модели, совершенной в ее весеннем нетронутом великолепии. Все сидели как околдованные.

Когда на экране появилась следующая фотография, он едва не задохнулся. Аннабел стояла сбоку блестящего желтого автомобиля и держала в руке корзину подсолнухов. За ее спиной раскинулось целое поле из золотых головок. Это было снято в Сорренто. В белом костюме-тройке с желтым кантом она выглядела как конфетка.

Он вспомнил то утро, когда она нарвала маргариток, пробившихся сквозь решетку на террасе. Он почувствовал, как его тело и душа тянутся к этой женщине, которая за столь короткое время стала его частью. Невозможно представить, что всю оставшуюся жизнь он не сможет, просыпаясь по утрам, видеть ее.

Фотография, сделанная в Виетри, вызвала новые крики «браво!». С экрана смотрела ожившая экзотическая этрусская принцесса. Она неправдоподобно красива с этими косичками. А зеленый автомобиль вполне мог превратиться в колесницу.

Только особое видение отца могло разглядеть все это в Аннабел и через океан привезти ее сюда. Отцовским спортивным автомобилям нет конкуренции на рынке. И Аннабел ему очень в этом помогла. Отца ждет грандиозный успех.

Лукка еще не пришел в себя после лицезрения такой красоты, а перед его глазами новая Аннабел в китайском наряде чонсам. Она уже на Капри и смотрит на море, стоя у автомобиля цвета синий металлик. Лукка неоднократно бывал в Китае, но ни разу не видел подобной красавицы.

Возбуждение в зале росло, голоса приглашенных звучали громко, обсуждая увиденное.

Наконец Гвилио произнес:

– Напоследок я припас декабрьское фото.

Перед глазами присутствующих предстала невеста на ступенях церкви в Амальфи, а внизу стоял огненно-красный спортивный автомобиль. Все вскочили, выкрикивая поздравления Гвилио.

Но Лукка был не в силах подняться. При виде Аннабел в подвенечном платье с мантильей дыхание у него перехватило. Он боялся, его сердце не выдержит.

– А теперь, – сказал Гвилио, – я хотел бы представить всем женщину с этих фотографий.

Зажегся свет. Лукка успел повернуться и увидел, как Аннабел выходит из боковой двери. На ней было лиловое коктейльное платье и украшения из бриллиантов. Она подошла к Гвилио, а зал разрывался от аплодисментов.

Лукка впитывал в себя весь ее облик: трепетный взгляд, восхитительная фигура, стройные ноги, вокруг которых обвивалась пурпурная материя.

Отец обнял ее за плечи.

– Аннабел Марш живет в Калифорнии, в Лос-Анджелесе. Она работает у Мела Джардина, моего лучшего агента в Штатах. Он сегодня здесь. Аннабел больше не является моим секретным оружием. – Все засмеялись. – Она прославит «Амальфи МБ-Випер». Дамы и господа, представляю вам девушку «амальфи».

Как только смолкли аплодисменты, Гвилио быстро вывел Аннабел через заднюю дверь. Она крепко его обняла.

– Я знаю, что значит для Лукки этот вечер.

У Гвилио от слез заблестели глаза.

– Я тоже это знаю. Для нас обоих. Еще раз спасибо, что не выдали мой секрет.

– Как я могла это сделать! Гвилио, ваш автомобиль – настоящая сенсация. Я слышала, что говорили во время показа слайдов.

– Будем надеяться, что продажи оправдают мою веру в успех.

– Вы скромничаете. Я уже это знаю.

– Вы слишком добры. – Он подвел ее к столу. – Мы устроили вас здесь, чтобы вы могли подписать плакаты. Люди уже подходят. Я скоро вернусь.

Аннабел села у окон. Освещенный огнями сад походил на сказочную страну. Новый спортивный автомобиль – ярко-красная модель – был поднят на постамент, и агенты могли осматривать его и снаружи, и изнутри, а также забрать с собой брошюру с необходимой спецификацией.

Она искала глазами Лукку. К ней подошел один из агентов и попросил автограф от девушки «амальфи». И тут же выросла очередь. Через минуту ее действительно обступила толпа. Она ответила на десятки вопросов, расписалась на каждом плакате.

– Мне подпишите «от Annabellissima», – произнес глубокий и такой любимый голос.

Она подняла голову. Прямо на нее смотрели серо-зеленые глаза Лукки. Он был одет в официальный светло-серый костюм с галстуком. Господи, как же он красив! Его глаза обежали всю ее фигуру, не упустив ни единой детали. Кровь прилила ей к лицу.

– Лукка, – прошептала она, судорожно сжимая авторучку, – я безумно рада, что этот вечер наконец настал.

– А теперь – мне автограф от вас.

Она развернула один из плакатов и подписала его в нижнем правом углу. Он так смотрел на нее, что унять дрожь никак не удавалось.

– Отец знал, что делал, когда украл вас у Мела. Помимо того что вы неотразимо красивы, вы его не подвели. Вы вполне могли сделать карьеру топ модели – достаточно посмотреть сегодняшние слайды.

– Вы льстите мне, синьор, но в настоящее время меня устраивает быть помощницей Мела Джардина.

Она покинет Италию с улыбкой на лице, даже если это ее убьет.

* * *

– Синьорина Марш?

Она оглянулась:

– Привет, Фортунато!

Он просиял:

– Эти фото – фантастика! Вы не подпишите мне остальные плакаты? Я отдам их ребятам. Они умрут от зависти, когда узнают, что я с вами знаком.

Аннабел рассмеялась:

– А ты умеешь делать комплименты пожилым дамам.

– Пожилым? Вы это серьезно?

– Спасибо, Фортунато. Значит, день не пропал даром. Я с удовольствием подпишу их. – Она ощущала на себе жаркий взгляд Лукки, пока подписывала оставшиеся шесть плакатов его племяннику.

– Спасибо. – Он сложил плакаты и повернулся к Лукке: – Отвезти вас домой?

Аннабел замерла. Что-то ответит Лукка?

– Мы с Аннабел сами вернемся. Но спасибо за предложение. Вот, держи. – Он вынул из кармана деньги и вложил Фортунато в руку. – Я твой должник.

– За что? – Фортунато уставился на купюры.

– За то, что возил своего старого дядюшку по городу и помог купить самую модную одежду. До встречи.

– Ciao. – Фортунато смерил обоих понимающим взглядом и ушел.

– Он очень милый и занятный, – сказала Аннабел.

– Руджеро считает, что он неисправим, но для меня он самый замечательный племянник на свете. – Лукка переступил с ноги на ногу, что не укрылось от глаз Аннабел. – Вам еще долго здесь оставаться?

– Я все закончила. Ваш отец до полуночи будет вести деловые разговоры. Я только переоденусь. Встретимся во дворе у машины. Десять минут, и я готова.

– Пусть будет пять.

– Не думаю, что уложусь в пять минут.

– А вы постарайтесь. Я тем временем добуду для нас кое-какое угощение с приема.

Господи, о какой еде можно думать сейчас рядом с ним? Кровь гулко стучала в жилах, когда она почти бегом кинулась переодеваться.

Марчелла помогла ей снять платье и украшения. Она обняла Аннабел со словами:

– Благодаря вам мой салон в Риме станут атаковать дамы, которые захотят походить на вас. Конечно, это невозможно, но главное, что они-то будут думать, что выглядят как вы.

Аннабел не удержалась от смеха.

– Спасибо за все ваши хлопоты.

– Работать с вами – одно удовольствие.

– Я вас никогда не забуду, Марчелла.

Марчелла ушла, а Аннабел смыла макияж и завязала волосы в хвост. Затем надела брюки цвета хаки и легкий голубой трикотажный топ.

Когда она подошла к машине, Лукка уже стоял там. Он открыл ей дверцу. Как же он красив в новом костюме! Слов нет. Да она простушка по сравнению с ним.

– Девушка «амальфи» исчезла, – с улыбкой заметила она.

– Нет. – Он окинул ее взглядом с головы до ног. – Она передо мной. Та самая, которую мой отец увидел в Калифорнии.

– Уму непостижимо, правда? – Она села в машину и подождала, пока он сядет с другой стороны. – Гвилио сказал, что оценил мою фигуру и внешность и сразу понял, что я та, кто ему нужен.

– У моего отца сильно развито воображение. И он умеет быть убедительным.

Аннабел завела мотор и выехала на дорогу.

– Я это почувствовала на себе.

Рука Лукки сжала ей бедро.

– После того, что я видел, извиняться не буду: все эти дилеры поедали вас глазами. А я имею больше прав, потому что мы с вами жили в нашем особом собственном мирке, и я привык к этому.

Аннабел нечего было ответить. Наступило молчание. У Лукки зазвонил мобильник. Наверняка Гвилио.

Она ожидала, что он будет радостно и оживленно говорить с отцом, но Лукка молчал. Она искоса взглянула на него, и сердце у нее упало. Лукка больше слушал, чем отвечал, а когда отвечал, то голос у него звучал глухо. Аннабел ничего не понимала. Разговор закончился, а ее беспокойство возросло. Она ждала, когда он ей расскажет, что случилось.

– Это звонила мать Стефаны Беральди из больницы в Неаполе, – наконец, произнес, он, когда они подъехали к ферме.

Аннабел лишь охнула.

– У Стефаны днем началось кровотечение, и ее срочно отвезли в больницу. Надеялись спасти ребенка, но не удалось. Она все еще в операционной. – Лукка болезненно сморщился. – Ее мать сказала, Стефана пробудет в больнице еще сутки. Я должен к ней поехать.

– Я отвезу вас, но прежде сбегаю в дом за таблетками. К утру вы настолько устанете, что без них не обойдетесь.

Через минуту она вернулась к машине с лекарством и двумя бутылками кока-колы. Лукка достал из пакета роллы с ветчиной и сыром. Он передал ей бутерброд.

– После такого напряженного дня вам надо поесть, а иначе не хватит сил, чтобы вести машину.

Аннабел первая справилась со своей едой, выпила полбутылки колы и снова завела мотор. Лукка съел пять булочек, запил колой и с тяжелым вздохом откинулся на спинку сиденья.

– Но почему это должно было случиться с ней? – безжизненным тоном произнес он.

– Акушер, с которым я работала, объяснял мне, что выкидыши происходят оттого, что с ребенком не все в порядке и он не в состоянии появиться на свет, но Стефану это не утешит.

Он повернулся к ней:

– Знаете, а у моей матери было четыре выкидыша до того, как родился я. Я узнал об этом только на днях.

– Господи! Что пришлось пережить вашим родителям, особенно вашей маме…

– Для Стефаны все надежды рухнули.

– Ее горе очень тяжелое, потому что это произошло вскоре после потери мужа, но вечно это не продлится.

– Я просто не знаю, что ей сказать.

– Ничего не надо говорить. Банальности в такие моменты не помогут, Лукка. Ей станет легче, когда она увидит вас, ощутит вашу поддержку. Вы разделите с ней ее горе, и в этом она найдет утешение.

Он протянул руку, и она почувствовала, как его пальцы гладят ей затылок.

– А вам стало легче, Аннабел? – прошептал он. – Некоторые люди говорят, что развод хуже, чем смерть мужа.

«Стало легче с тех пор, как я приехала в Равелло». Аннабел хотела произнести это вслух, но тогда у Лукки не останется сомнений относительно ее чувств к нему. До тех пор, пока он не скажет тех слов, которые ей необходимо от него услышать, эти ее слова не будут произнесены.

– Да, мой развод оставил пустоту в душе. Но сейчас я чувствую облегчение. Кому нужен человек без стрежня, не способный любить? Это ваши слова.

Он стиснул ей руку:

– Вы очень сильно хотели от него ребенка?

– Мне так казалось, но теперь я понимаю, что не захотела бы растить ребенка одна. Пройдет время, и Стефана встретит другого мужчину и родит от него детей. Вот увидите.

Аннабел не сказала ему, что каждая девочка думает о том, что когда-нибудь будет носить в себе ребенка от мужчины, которого любит. Увидеть в своем ребенке этого мужчину, увидеть его улыбку или его глаза, его походку или его смех – вот о чем мечтает женщина.

Иметь детей от Лукки, наблюдать в них его черты – для Аннабел это стало бы одной из главных радостей в браке с ним. Но… этому, вероятно, не суждено произойти.

Было семь утра, когда Аннабел подъехала к ферме. Посещение Стефаны оставило Лукку без сил. Уезжая из больницы, он принял три таблетки, поскольку боль усилилась. Через десять минут он провалился в сон. Да она сама едва не уснула за рулем.

Ей удалось разбудить его и довести до спальни. Она сняла с него одежду – кроме брюк – и уложила на постель, чтобы снять ботинки и носки. Потом приладила ему подушки между ног и стала натягивать на него легкое покрывало, как почувствовала, как он тронул ее за руку.

– Не уходите, – попросил он, с трудом ворочая языком. Я не могу без вас.

Чтобы побаловать его… и себя, она устроилась около него, а он притянул ее к себе так, как будто они спали вместе не один год. Она любит этого человека. Любит до сердечной боли, которую никогда не преодолеть. Лежать в его объятиях всю ночь… Это только мечты.

Лукка заснул и проснется, вероятно, не раньше вечера. Аннабел тоже погрузилась в сон.

Зазвонил мобильный. Аннабел с трудом сообразила, где находится. Звук доносился из сумки, которую она положила на туалетный столик. Она осторожно встала и схватила сумку, боясь, что разбудит Лукку.

Она поспешно ушла на кухню, залитую дневным светом. На дисплее номер ее босса. Вообще-то она скорее ждала звонка от родителей, которым не звонила несколько дней из-за спешки с подготовкой к приему.

– Мел? Привет! Как вы?

– Уместнее спросить, как сегодня поживает девушка «амальфи»?

Она взглянула на часы – час дня. Она проспала почти шесть часов.

– Я снова мисс Марш.

Он засмеялся:

– Как бы очаровательна ни была девушка «амальфи», я рад это слышать. Мне не хватает моей помощницы. Мы с Гвилио за завтраком долго беседовали. Он сказал, что до августа он вас отпускает, что чувствует себя виноватым за то, что так долго заставил меня обходиться без вас. Хотя выглядел он не очень-то виноватым. – И, посмеиваясь, сообщил: – Я улетаю из Неаполя сегодня в пять вечера. Хотите полететь со мной?

Нет. Нет. Нет. Нет.

– Аннабел? Вы здесь?

– Да.

– Вы замолчали, и я решил, что связь прервалась. Если вы летите со мной, то нужно быть в аэропорту по крайней мере в три. Из-за пробок нам следует выехать через час – так сказал Гвилио. Он отвезет нас в аэропорт. А по пути он перескажет вам все замечательные вещи, которые о вас говорят.

Как она сможет вот так расстаться с Луккой?

А может ли она не сделать этого?

У Лукки новые планы, начинается новая жизнь. Она ему нужна только как медсестра. Он ни разу не говорил о своей жизни вместе с ней. Если бы он сказал ей, что любит, что не может жить без нее… Возможностей для этого у него было предостаточно. Ее будущую жизнь они обсудили, но он не дал ей понять, не намекнул, что хотел бы стать частью ее жизни или чтобы она вошла в его жизнь.

Аннабел оставила на столе на террасе записку.

«Дорогой Лукка. Вы даже не представляете, какое огромное наслаждение я получила от неожиданной встречи с вами. Но встречи всегда заканчиваются. Наша тоже закончилась, но я никогда ее не забуду. Девушка «амальфи» уехала до августа. Надеюсь тогда с вами увидеться.

Аннабел».

Еле удержавшись от того, чтобы не заглянуть в спальню к Лукке и еще раз не поцеловать его, она тихонько вышла из дома. На сердце было тяжело. Тяжелее, чем нести баул с вещами. Она села в машину и уехала. О Лукке есть кому позаботиться – вся семья готова это сделать.

Она не доехала до виллы, как ее охватила такая тоска, что она начала рыдать. Пришлось остановиться на обочине, пока не вылились все слезы. В первый раз за время ее пребывания в Италии она пожалела о том, что рядом нет визажиста, чтобы привести в порядок ее лицо. Но с этим покончено, и ей, Аннабел, придется справляться самой.

И самой, как и Стефане, искать путь, каким продолжать идти дальше.

Глава 9

Доктор Кодза велел Лукке пройти к рентгеновскому аппарату.

– Я ознакомился с вашей медицинской картой. Хирург, оперировавший вас, прекрасно со всем справился. Я не вижу никаких трещин. Судя по всему, боль, на которую вы жалуетесь, локальная. Я смогу извлечь пластину и шурупы. Ухудшения не будет, а жгучая боль прекратится. Некоторые пациенты не знают о том, что можно сделать подобную операцию, либо ждут годами. Разве ваш врач не говорил вам этого?

– Вероятно, говорил, но я в то время не особенно в это вникал. О том, что это возможно, мне сказала одна моя знакомая. Она опытная медсестра.

– Вам повезло, что она такая толковая.

– Это не слишком скоро?

– Нет. Вас прооперировали четыре месяца назад. Самое время. Подождите меня здесь – я переговорю со своей медсестрой. – Он вышел из кабинета, а Лукка заходил взад-вперед. Вскоре врач вернулся и сказал: – В пятницу утром я вас жду. Вы должны быть здесь в пять тридцать, чтобы вас подготовили к операции.

– Вы сможете заняться мной так быстро?

Доктор Кодза улыбнулся:

– Я освободил время, поскольку мой пациент ветеран войны.

– Спасибо. – Лукка был преисполнен благодарности – ведь прошло всего четыре дня после их разговора. У него кружилась голова. – Если все пройдет без осложнений, как скоро я смогу вернуться к активной жизни?

– Две недели на костылях, может, больше, чтобы дать швам затянуться. Вам будет нужна помощь. Потом костыли можно выбросить.

– Это означает, что я смогу водить машину и плавать?

Врач кивнул:

– Сексуальные отношения также не возбраняются. Это – самая большая озабоченность всех моих пациентов с подобными травмами.

Они обменялись рукопожатиями. Лукка вышел из больницы и сел в такси. Он велел шоферу отвезти его в Равелло. Предварительно он позвонил на виллу. Ему ответила Мария и сказала, что отец работает у себя в кабинете – готовит информационное освещение предстоящей в августе демонстрации своего автомобиля. Лукка смотрел в окно и… ничего не видел. Перед глазами стоял один только образ. Аннабел.

В четверг он проснулся в четыре часа дня и не обнаружил ее. Он позвонил на виллу, решив, что у нее дела с отцом. Но когда Мария сказала ему, что Аннабел уехала в аэропорт с мистером Джардином, чтобы лететь в Лос-Анджелес, у него едва не остановилось сердце. Потом он нашел ее записку, был потрясен и обижен. Это задело его за живое.

Связаться с ней по телефону он не успевал – она уже на борту самолета. Он высчитал, когда она будет в Калифорнии, но решил не звонить ей до тех пор, пока не вернется от врача и не выслушает его вердикт. Тогда он будет знать, что сказать ей.

– Лукка, входи же. – Отец встал, увидев его на пороге своего кабинета, обнял его и расцеловал в обе щеки. – Ты даже не представляешь, какое счастье я испытываю, зная, что ты живешь совсем рядом и можешь заглянуть к своему старому папе, когда тебе этого захочется. Садись. Что ты мне хотел рассказать?

Лукка объяснил ему все про операцию, планируемую на пятницу. Отец не скрывал радости от того, что сын навсегда избавится от боли.

– Ты предпочитаешь после операции пожить на вилле или дома у себя? Если дома, то я найду кого-нибудь ухаживать за тобой.

У Лукки сердце едва не выскочило из груди – так сильно оно колотилось.

– Я хочу, чтобы Аннабел вернулась.

– Благодарение Богу!

Они смотрели друг другу в глаза, прекрасно понимая, о чем каждый думает.

– Ты не мог бы поговорить с Мелом Джардином до того, как я позвоню ей?

– Ты же знаешь – я сделаю для тебя все.

– Прямо сейчас?

Отец разразился хохотом:

– Я столько времени ждал дня, когда мой холостяк сын наконец совершит правильный поступок.

* * *

Аннабел окунулась в деловую атмосферу агентства. Это было равносильно тому, как попасть в потусторонний мир. Секретарша в приемной отвечала на телефонные звонки.

– Третья линия – Колин.

– Седьмая линия – Рик.

– Вторая линия – Аннабеллиссима.

Услышав свое имя, придуманное Луккой, Аннабел чуть не упала со стула от неожиданности. Дрожа всем телом, она взяла трубку.

– Привет, Лукка, – запинаясь, произнесла она.

– Мне нужно было услышать ваш голос. Мы не виделись, кажется, много месяцев.

Вечность. Она молилась, чтобы этот момент наступил.

– Как вы? – Слова не шли.

– Волнуюсь.

– Почему? – Пальцы стиснули трубку.

– Я сегодня был у врача. Он собирается прооперировать мне ногу в пятницу утром. Он говорит, мне понадобится помощь в течение двух недель. Я не хочу никого, кроме вас, потому что вы единственная, кто в курсе моих проблем. Как вы думаете, ваш босс позволит вам вернуться? Это же экстренный случай. Я заранее оплачу ваш билет на самолет.

О чем тут думать? Аннабел уже не раз спрашивала себя: а не совершила ли она ошибки, так поспешно покинув Равелло? Что, если Лукка ждал момента, чтобы серьезно с ней поговорить? Если так, то она не дала ему этой возможности.

– Оставайтесь на линии – я спрошу у Мела. – Она кинулась в соседний кабинет.

Мел разговаривал по телефону, но сделал ей знак войти и сесть. Аннабел была слишком возбуждена и не могла усидеть на месте. Наконец, он кончил говорить и спросил:

– Что происходит? Я ни разу не видел, чтобы вы бегали по комнате.

– Мел, только что позвонил Лукка. Он еще на линии. – И на одном дыхании выложила все.

Мел улыбнулся:

– Не могу же я лишать его хорошей медсестры, когда сам пользовался ее помощью? Но, по крайней мере, подождите с отлетом до среды. Вы мне нужны, чтобы уладить кое-какие дела. Только вы в состоянии это сделать.

– Спасибо! – Аннабел обхватила его за шею, потом пулей вернулась в свой офис. – Лукка?

– Si?

– Мне пришлось сбегать к нему в кабинет. – Не по этой причине она едва не задохнулась. – Он говорит, что я смогу прилететь, но не раньше четверга.

– Дайте мне знать, в какое время, и я пришлю в аэропорт машину.

Она на секунду замолчала.

– Лукка?

Я не могу дождаться, когда увижу вас. Сейчас самое главное – это то, что вы возвращаетесь ко мне. Ciao.

Врач сказал Лукке, что третий день после операции наиболее тяжелый. Возможно, так оно и было, но за ним ухаживала Аннабел, и поэтому он этого не заметил. И уж точно теперешняя боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал в ту ночь, когда вернулся домой и упал в коридоре.

– Дядя Лукка? Аннабел спрашивает, не проголодались ли вы. У нее готов обед.

Фортунато приезжал каждый вечер после работы и помогал ему войти и выйти из душа.

Когда закончится двухнедельный период восстановления, Лукка сам будет помогать Аннабел принимать душ. Помимо этого он наметил много всяких приятных дел, которые они будут делать вместе. Сегодня вечером он собрался признаться ей в своих чувствах, но занервничал и от этого потерял аппетит.

– Может, съем немного винограда и булочку.

– Я скажу Аннабел, а потом мне надо идти. Мы с Карло собрались на футбол.

– Здорово.

– Да нет. Наша команда наверняка проиграет.

– Но ты можешь встретить там симпатичную девочку.

– Такую, как Аннабел?

Что на это ответить? Шансов встретить вторую Аннабел у Фортунато не было.

– Кто-то упоминает мое имя? – Аннабел в джинсах и зеленой блузке с короткими рукавами легкой походкой вошла в спальню с вазой свежих маргариток.

Фортунато расплылся в улыбке. Он был не одинок, любуясь ею, – Лукка тоже не мог отвести от нее глаз. Она неповторима и в повседневной одежде.

– Дядя Лукка хочет винограду и булочку. А теперь я пойду, чтобы не подводить Карло. До завтра. Спасибо за обед, Аннабел. Вы неплохо готовите.

– Ты хочешь сказать – для американки.

– Я просто пошутил. Эти фахитос потрясающие.

– Фахитос? – спросил Лукка.

– Это мексиканское блюдо, – объяснила Аннабел. – Тонкие полоски мяса, перец и лук обжаривают в специальном соусе. Потом все это заворачивают в маисовую лепешку тортилью. Я специально привезла парочку банок соуса.

Когда после ухода Фортунато они остались одни, Аннабел с тревогой спросила:

– Вы не голодны?

– Не особенно.

– Наверное, это от непривычного анальгетика. Я позвоню утром врачу и спрошу, не надо ли его заменить. Вам необходимо есть.

– Дело не в лекарстве.

– Значит, в чем-то другом.

– Да. Это длится давно, но я не мог об этом говорить раньше.

Она стояла около кровати и с беспокойством смотрела на него.

– Что это?

– Я никогда еще не делал предложения женщине выйти за меня замуж. Если вы не дадите согласия, я останусь холостяком до конца жизни, потому что вы так меня избаловали, что мне никто больше не нужен. Я не дам вам времени на раздумье. Вы любите меня?

Она тихонько вскрикнула.

– И вы еще спрашиваете? Я безумно вас люблю. Вот почему я вернулась. В ее сверкающих глазах было столько любви, что он едва не ослеп.

– Я люблю тебя, Аннабел Марш, – прерывающимся голосом произнес он. – Я хочу быть вместе с тобой навсегда.

Она кивнула.

– Но сначала мы должны пожениться, и сделаем это, как только доктор скажет, что я полностью здоров. Как тебе церковь, которую мы проезжали по пути с фермы на виллу?

Очаровательная светлая головка снова кивнула.

– Это та самая церковь, куда ты ходил с родителями?

– Да. Я приглашу на свадьбу твоих родных, всю твою семью – оплачу им перелет. Ты не представляешь, как мне не терпится познакомиться с теми, кто воспитал такого ангела, как ты.

Она села к нему на кровать и уткнулась лицом ему в плечо:

– Мои родители тебя полюбят.

– Ты им много обо мне рассказывала?

– Лучше скажу правду – да. Потому что ты все услышишь от мамы, когда ее увидишь. – Аннабел поцеловала его в щеку.

– Какую правду?

– Она давно переживает за меня. Но после нашей стычки в коридоре я позвонила ей и сказала, что встретила мужчину, который перевернул всю мою жизнь. И если мне повезет, то, возможно, я изменю его жизнь. Я рассказала ей, что ты красив как бог, с черными волосами и серо-зелеными глазами. Еще я сказала, что папа станет ревновать, так как когда она с тобой познакомится, то у нее затрясутся ноги и она вполне может упасть в обморок… как я.

Лукка, смеясь, покрывал ее лицо поцелуями.

– Ты мой любимый, Лукка. Я так сильно в тебя влюблена, что если я тебя сейчас потеряю, то мне незачем жить!

– Ты – моя жизнь, adorata[22]22
  Любимая, обожаемая (ит.).


[Закрыть]. В ту ночь, когда ты налетела на меня с тростью, где-то глубоко внутри я почувствовал, что тебя я ждал всю жизнь. Но я боялся в этом признаться, потому что хотел быть готовым отдать тебе все, чего ты заслуживаешь. Я боялся, что после того, через что ты прошла со своим бывшим мужем, ты не сможешь мне доверять.

– Милый… – Она провела пальцем ему по лицу. – Тебе предстоит многое узнать о влюбленной женщине, так сильно влюбленной, как я в тебя.

– Я уже это постигаю, – хриплым голосом произнес он. – А теперь у меня есть другой вопрос. – В его глазах проглядывала тревога.

– Ты хочешь спросить: что я думаю о том, чтобы быть женой фермера? Да я жду не дождусь этого! Я все про тебя поняла с самого начала.

– Как? – удивился он.

– Ты из последних сил пришел в дом глубокой ночью, потому что твоя душа тянула тебя в родной дом. Хотя многое ты унаследовал от Гвилио, ты – продолжение своей матери и деда. – Она прижалась к нему. – В первую же ночь в твоем доме я ощутила, что семья, жившая когда-то здесь, была очень счастлива. Сквозь твою боль и страдания я увидела, какой покой дарит тебе дом. Твои глаза теплели, когда ты смотрел на сад. Казалось, что маргаритки, которые я тогда сорвала, говорят с тобой.

Он кивнул:

– Моя мать обычно рвала их по утрам и приносила в дом точно так же, как это сделала ты.

– А когда ты приготовил чай с лимонами, которые сорвал прямо с дерева около террасы, я сразу представила, как ты подрезаешь деревья, представила себя… как смотрю на тебя издали и жду тебя в доме.

– Аннабел, – прошептал он глухим от волнения голосом. – Продолжай говорить мне такие вещи и никогда меня не отпускай.