Текст книги "Чингисхан. Сотрясая вселенную"

Глава третья. Волки!

21 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

– Сопляк, не отставай! – крикнул через плечо Хумул. – Если хочешь жить, беги быстрее!

Эйрих же не тратил дыхание на ответ. Сейчас он по-настоящему понял, насколько слаб, поэтому фокусировался исключительно на беге. До деревни путь неблизкий, а волки, вероятно, кинулись в погоню. Еще он понял, что нужно срочно раздобыть обувь или сделать себе какие-нибудь обмотки. Сучья и колючки царапали и кололи его пятки, но сейчас не до этого.

В деревню они влетели на последнем издыхании. Точнее, это Эйрих чуть не сдох, а Хумул сделал несколько вдохов-выдохов, перехватил копье и развернулся, чтобы встретить волков. Но волки не рискнули лезть в поселение, ведь они понимали, что тут полно взрослых и вооруженных мужчин.

Уперев руки в колени, Эйрих часто задышал. Желудок просился вывернуться наизнанку, горло горело огнем, а маленькие ножки тряслись. Пусть он держал себя в руках, но организм не обманешь: он чудом избежал смерти от клыков голодных хищников. В степи волки тоже были большой бедой. В особо лютые зимы они проникали в стойбища или нападали на отары. Иной раз в метель эти хитрые твари похищали овец, а иногда даже коней. Если в стойбище были достаточно глупые дети, то похищали и их – тела потом можно было и не найти. Решением проблемы являлись волкодавы, свирепые зверюги, коим по силам загрызть даже взрослого мужчину. Но здесь Эйрих так и не увидел ни одной псины высотой человеку хотя бы по колено. Такие шавки волку не помеха. О наличии поблизости волков, к слову, следовало судить по поведению дворовых собак. Они первыми чувствуют прибытие своей дальней родни…

– Уф… Что делать будем?.. – спросил Эйрих, немного отдышавшись.

– Беги в бражный дом, кричи, что пожаловали волки, – ответил Хумул, не сводя глаз с хищников.

– Налетят на тебя, – произнес Эйрих с неодобрением.

– А ты – божий хранитель для меня? Иисус Христос? – процедил охотник. – Беги давай, а то двоих сожрут!

Хумул был прав: едва ли волки воспринимают Эйриха как серьезную угрозу и угрозу вообще, поэтому единственное, что их останавливает, близость селения и копье в руках охотника.

Не став строить из себя непонятно что, Эйрих развернулся и побежал в сторону центра поселения.

– Волки! Волки! – кричал он. – К оружию!

Не успел он добежать до бражного дома, как оттуда посыпали вооруженные воины, бородатые и свирепые. Указав пальцем в сторону северо-западного входа в поселение, Эйрих закричал:

– Дядя Хумул там один остался против волков!

Тут на крыльце появился наиболее богато одетый воин, это был вождь Брета. Черноволосый мужчина, предположительно, переживший тридцать зим, физически крепкий и грузный, усатый, но без бороды, с лицом человека, не способного отказаться от алкоголя. Мешки под серыми глазами свидетельствовали, что от своей дружины он как минимум не отставал.

Отец Эйриха почти никогда не приходил домой в трезвости, поэтому всем прекрасно понятно, чем они занимались днями напролет. С другой стороны, воинству больше нечем заняться. Тренироваться? Пф-ф-ф, зачем? Работать в поле, чтобы прокормить семью? Да кому это вообще надо?

В прошлой жизни Эйрих, тогда грохочущий на всю вселенную Чингисхан, имел однозначное отношение к пьянству. В его войске во время похода пьяницы карались по всей строгости его закона. Кешиктены имели еще больше ограничений с алкоголем, потому что большую часть времени находились на службе. Простые кочевники, конечно, имели право на возлияния, но возле себя Чингисхан пьянствующих не терпел.

«Во хмелю люди совершают дурные дела, убивают и ссорятся, – подумал Эйрих. – Вино удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится занавесом или преградой на его пути и для его дела».

Но сейчас было не время для размышлений о вреде пьянства. Если Хумула загрызут волки…

Охотник отбивался от обнаглевших волков с помощью копья, уже обагренного кровью. Его несколько раз укусили, но эти раны он разменял на двоих мертвых волков. Хумул – храбрый человек.

Дружинники во главе с Бретой накинулись на волков, которые в азарте схватки не сразу оценили масштаб трагедии. Стая была крупной, около десяти хвостов, не считая убитых Хумулом. Несколько дружинников кинули сулицы, что повлекло потерю еще одного волка, а затем стая решила, что в этой битве им не победить. Поджав хвосты, волки спешно покинули деревню, скрывшись в кустарнике, опоясывающем поселение кольцом.

Хумула взял под руку отец Эйриха, после чего повел в его дом.

– Ты! – указал на Эйриха вождь. – Ты же сын Зевты?

– Да, господин, – церемониально поклонился тот.

– Хах, кто тебя учил так кланяться? – усмехнулся вождь. – Как цезарю римскому!

– Если на то воля бога, то ты станешь цезарем, – ответил Эйрих.

Слова ничего не стоят, а человеку приятны.

– Ха-ха-ха! – довольно рассмеялся хмельной вождь. – Зевта хорошо тебя воспитывает, малец! Как тебя звать?

– Эйрих, господин, – ответил тот.

– Что случилось, Эйрих? Почему я вижу, что в поселение зашли волки? – начал опрос Брета.

– Господин, сегодня я проверял свои силки, – начал рассказ Эйрих. – Один я поставил у реки, поэтому проверил водопой на всякий случай, где увидел волчьи следы. Я пришел домой, мать сказала, чтобы я сходил к охотнику Хумулу и рассказал ему об увиденном.

– Так, – кивнул вождь, опершись на рукоять боевого топора.

– Охотник Хумул велел, чтобы я показал ему эти следы, – продолжил Эйрих. – Я показал, но там уже было больше следов, а потом мы увидели волков. И побежали.

– Ты сразу помчался звать нас, а Хумул остался, чтобы тебя не загрызли, – восстановил последовательность вождь Брета. – Подойди ко мне.

Эйрих приблизился к вождю, не ожидая ничего хорошего. Сам бы он, будь такое в прошлой жизни, наказал бы мальца за то, что тот был недостаточно убедительным и не позвал с собой больше вооруженных мужчин, а тут…

– С моей руки тебе перстень, – снял вождь серебряную печать с безымянного пальца. – Передашь отцу, как придет домой. Как вырастешь и станешь воином, будешь носить с честью. Заслужил.

– Премного благодарен, господин, – вновь церемониально поклонился Эйрих, а затем будто бы что-то невзначай вспомнил. – Просьба есть у меня к тебе, господин.

– Хм, просьба? – нахмурился вождь. – Ну, проси.

– Я хотел бы научиться владеть луком, но у меня нет… – заговорил Эйрих.

– Детский лук со стрелами нужен? – сразу понял его вождь. – Лучники нам нужны, да, нужны… Давно бы попросил отца, я бы выдал ему! Эх ты, столько времени напрасно…

На самом деле Эйрих точно знал, что даже полгода назад было бы слишком рано начинать, а через полтора года уже будет слишком поздно. Настоящий кочевник начинает учиться стрелять из лука лишь немногим позже, чем садится в седло, в пять лет от роду.

– Витигес, Клеф, соберите туши волков и тащите к дому Хумула, это его добыча, – приказал Брета. – А ты, малец, иди за мной.

Два упомянутых дружинника пошли за волокушей, а Эйрих последовал за вождем и остальными дружинниками.

Селяне выглядывали из своих лачуг, глядя на необычную процессию. Расправа над волками произошла так быстро, что никто не успел ничего понять. Мужчины и женщины, старики и дети перешептывались, строя догадки о том, почему это Эйриха, странного мальчика, сына Зевты, ведут куда-то дружинники, руководимые самим Бретой.

То, что его считают странным, это общеизвестный факт. Все дети как дети, а он всегда хмурый ходит, с вопросами странными иногда пристает, про римлян спрашивает много, про кочевников, что пришли с востока и не дают покоя честному народу… Одно слово, странный.

В бражном доме Эйрих был впервые. Как-то так сложилось, что детям в бражный дом нельзя. Озвученного запрета вроде как нет, но негласно сюда можно только воинам. И сегодня Эйрих был здесь впервые. Не то чтобы это какая-то большая радость или особо знаменательный день, у Темучжина походный шатер был более впечатляющим, чем это здание, но ему всегда хотелось посмотреть, что тут находится внутри. А внутри воняло алкоголем, потом и продуктами рвоты. Место беспробудной и длящейся годами пьянки просто должно было пропахнуть всем этим.

– Хильто! – громко позвал Брета. – Найди мой детский лук! И стрелы короткие! А ты, малец, садись за стол!

Эйрих не стал скромно отнекиваться, сев за стол в той части, где было ближе всего до запеченного кабанчика, уже начатого и сильно поеденного.

– Ты молодец, что увидел следы волков, – похвалил его Брета. – И похвально, что хочешь овладеть луком. А, смотри, что есть у меня! Ты ешь пока, нечего сидеть без дела!

Неожиданно ловко для достаточно грузного человека вождь сбегал в другой конец бражного дома и примчался обратно, но уже с неким свертком в руках.

Эйрих к моменту возвращения вождя уже успел впихнуть в себя, почти не жуя, большой кусок кабанятины. Второй пришлось рвать пальцами, так как у мальчика уже выпало несколько передних молочных зубов, и грызть было неудобно. За считаные минуты он съел не менее десяти процентов от остатков кабанчика, что вызвало легкое удивление вождя.

– Гуннский лук! – Брета бережно сдвинул ткань свертка. – Забрал его с тела могучего воина, до этого убившего пятерых славных воителей…

Эйрих трофей оценил. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: это работа мастера. Нет, пока не попробуешь в деле, не узнаешь истинные свойства этого лука, но что попало так достойно украшать не будут, потому что у кочевников так не принято. Это всякие китайцы способны часами украшать любую, даже самую бесполезную поделку орнаментом и рисунками, а у кочевников слишком мало времени на подобную ерунду. Если что-то и украшать, так только по-настоящему стоящую вещь…

– Ты вроде бы смышленый малец, – заговорил вождь, пристально посмотрев Эйриху в глаза. – Если через пять лет сможешь пять раз подряд попасть в ростовую мишень с пятидесяти шагов, станешь младшим в моей дружине. Будем учить тебя воинскому ремеслу, но только если не будешь тратить мое время зря. Согласен на такие условия?

– Да, согласен, – без раздумий ответил Эйрих.

Дружина, если не пьянствовать как свинья, это отличное место, где будет доступ к богатству и воинской славе. Успешных воинов уважают. За успешными воинами идут люди.

– Ты целеустремлен, – похвалил его вождь. – Но одного этого мало, чтобы стать великим воином. Покажешь себя – будут тебе честь и слава. Но если зря потратишь мое время…

– Я не подведу тебя, господин, – заверил его Эйрих.

– Хильто, где ты там? – громко окликнул свою служанку вождь.

Женщина пришла спустя минуту. В руках ее был маленький лук, такой же миниатюрный колчан с десятком стрел, а также круглая мишень.

– Вот это теперь твое, – произнес вождь. – Упражняйся, Эйрих, покажи мне, что я действительно разглядел в тебе будущего мастера-лучника.

– Благодарю тебя, господин, – снова поклонился Эйрих, после чего принял из рук вождя свой первый в своей новой жизни лук.

Домой он вернулся в приподнятом настроении. Все складывалось хорошо, а значит, его амбициозные планы обретали все более явственные очертания…

– Это откуда? – с беспокойством спросила Тиудигото.

– Это подарил мне вождь, – ответил Эйрих. – За то, что я вовремя увидел волков.

– Значит, ты не ошибся? – спросила мать.

– Я знаю, что я видел, – твердо произнес Эйрих. – Ошибки быть не могло.

– Где твой отец? – спросила мать.

– Помогает Хумулу оклематься, так как охотника погрызли волки, – ответил Эйрих. – Надо было взять больше вооруженных мужчин, но мне бы никто не поверил.

– Я и сама не слишком-то поверила, – вздохнула Тиудигото.

– Вождь также даровал мне перстень, – показал Эйрих серебряную печатку. – Сказал, что я должен передать его отцу, а тот, когда я стану воином, передаст мне его обратно.

– Жди отца, – кивнула мать. – Дети, сегодня никуда не выходим, волки рядом. Эйрих, ты не голоден?

– Я успел перехватить там пару кусков кабанятины, – ответил Эйрих, – но не откажусь от хлеба.

29 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Эйрих стоял на утоптанной площадке и держал тяжелый камень, весящий, как взрослый лук, на вытянутой руке. Тяжело, больно, но без этого не обойтись. Он сам заставлял своих сыновей, каждого, держать вот так камень долгими часами. Нужно, чтобы левая рука привыкла к тяжести, стремясь к тому, чтобы она обрела неподвижность камня. Это один из компонентов меткой стрельбы.

До этого он с самого утра занимался натяжением лука. Детский лук для этого не годился, поэтому он попросил отца сделать ему макет взрослого лука с толстыми жилами в качестве тетивы. Натягивать такую тетиву было тяжело, но Эйрих понимал, что если будет тренироваться без всецелой самоотдачи, его планам будет не суждено реализоваться.

– А зачем ты держишь камень? – спросила у него из-за спины Эрелиева.

– Чтобы рука стала тверже, – ответил ей Эйрих, покрасневший от натуги.

Лицо его напоминало выражением лицо Сизифа, который наткнулся валуном на глубокую кочку. Эйрих не знал, кто такой Сизиф и почему он тащил камень в гору, но если бы узнал, то по достоинству оценил бы усилия собрата.

Перед этим были упражнения по выработке привычки правильно вскидывать лук, чтобы рука сама правильно помещала стрелу в нужное место. Даже если знаешь это все лучше, чем все селение вместе взятое, это не сильно помогает. Руки-то не помнят, поэтому все нужно осваивать заново. Но зато Эйрих знал, как. И детских ошибок не повторял, за счет чего очень быстро осваивал лук.

Еще, зная о том, что у него не скоро появится достаточное количество лошадей, Эйрих занимался бегом на своих двоих. Пока что он бегал просто так, чтобы развить выносливость, а в будущем нужно будет достать тяжелую броню, чтобы в бою было легко бегать хоть часами. Но это в будущем, а сейчас утяжеление будет, скорее, вредно, чем полезно.

– А зачем тебе твердая рука? – продолжила допрос любопытная Эрелиева.

– Чтобы лук не дрожал, – ответил Эйрих, нашедший возможность хоть немного отвлечься от тяжелой нагрузки.

Когда говоришь и думаешь о чем-то еще, ломящая боль в руке немного отступает.

– А-а-а, понятно, – протянула Эрелиева. – Можешь научить меня стрелять из лука?

– Ох… Зачем тебе? – с натугой в голосе спросил Эйрих.

– Хочу стрелять из лука, – просто ответила сестра. – Ты ведь хочешь убивать зайцев из лука? Зайцы вку-у-усные…

– Что я… получу взамен? – спросил Эйрих, выпучив глаза.

– У меня ничего нет… – развела руками Эрелиева. – А! Придумала! Я буду давать тебе каждого третьего зайца, которого поймаю!

Куропаток она отдавать ни за что не захочет, потому что очень любит бульон, приготавливаемый Тиудигото. Хотелось бы выставить условием каждую третью куропатку, но уже давно ясно, что Эрелиева на такое никогда не пойдет. Иногда казалось, что она без раздумий обменяет самого Эйриха на годовой запас дичи…

– Это хорошо, – кивнул Эйрих. – Завтра, как принесешь мне зайца, приступим к упражнениям.

Практически бесплатный заяц – это всегда хорошо. Нужно больше мяса.

Валамир и Видимир полностью сфокусировались на силках, с каждым днем уходя все дальше от дома, а вот Эрелиева благодаря своей внимательности ставит свои силки ближе к дому, но получает добычи больше, чем два брата вместе взятых. Эйрих подозревал, что она поняла что-то важное об охоте с силками, но делиться открытием не спешит, используя знание для своей личной пользы.

Зевта, их отец, был очень доволен тем, что дети увлеклись охотой и дома теперь чаще появляется мясо. Сам он как-то говорил, что вождь собирается учинить большую охоту, обещая щедрую добычу дружине, только вот о точных сроках никто не знает, и ждать китайского Цагаан Сара[11]11
  Цагаан Сар – торжественное празднование нового года у монгольских и некоторых тюркских народов. Монголы праздновали его издревле, причем несколько раз реформировали это дело, но уже после того, как у них окончательно перестал орудовать Чингисхан. Праздновали в конце осени, однако хан Хубилай перенес празднование на конец зимы. Китайцы, разумеется, Цагаан Сар не праздновали.


[Закрыть] не стоит, потому что желудок хочет еды каждый день, а не только в канун большой охоты…

Вопросов, какой ерундой мается Эйрих, никто из домашних не задавал. Его уже и так считали странным, поэтому нынешние действия укладывались в его общую странность. Надо ему играться с камнями? Пусть играется. Благо с едой острой проблемы нет и свободного времени стало больше.

Иногда опуская обессиленную руку, Эйрих продержался в противостоянии с камнем целых десять минут. Рука будет болеть следующие несколько дней, но в этом ребенке упорства на десяток взрослых, поэтому тренировки будут продолжаться.

Рано еще отрабатывать стрельбу по мишеням, он дал себе три месяца на то, чтобы поставить руку и отточить навык постановки стрелы. Эйрих чувствовал, что знания помогут быстро повысить свою меткость и выполнить указ вождя гораздо раньше, чем тот мог рассчитывать. Придется тратить время на сестру, в успех которой Эйрих не особо верил, но…

«Дополнительный заяц стоит усилий», – подумал он.

3 сентября 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Эйрих, как всегда с утра пораньше, упражнялся. Сейчас он тягал камни, следуя примеру опытных борцов, коих всегда держал в своем стойбище на случай, если было надо кому-то сломать хребет или развлечь себя ожесточенным борцовским поединком. Это ведь был один из его самых любимых способов казни неугодных. Когда кто-то зарывался, вел себя недостойно, но в нем текла благородная кровь, которую, как известно, нельзя проливать, идеальным решением были борцы. Просто приказываешь своей ханской волей устроить поединок, а опытный борец все сделает сам. Удобно, развлекательно, а еще и в каком-то смысле честно. Кто виноват в том, что приговоренный наглец оказался слишком слаб? Чингисхан?

В борьбе он разбирался, так как был большим любителем посмотреть на особо знаковые поединки настоящих легенд борьбы…

И было бы грешно пренебрегать такими знаниями в личном развитии. Поэтому сейчас он держал спину прямо и поднимал самый легкий камень, чтобы разогнать кровь.

– Не видели Дикинея? – подошла к дому некая женщина, бедно одетая. – Ты… Эйрих, да? Ты не видел моего мужа?

– Не видел, – ответил Эйрих. – А что, он пропал?

Сидевшие у ограды Видимир и Валамир напряглись и сбледнули с лица.

– Уже который день не видел никто… – обеспокоенно пожаловалась женщина. – Где твои родители?

– Отец в бражном доме, мать внутри, – ответил Эйрих.

Женщина вошла в дом, а Эйрих продолжил тягать камень как ни в чем не бывало.

– Это кто такая? – спросил Валамир.

– Видимо, жена дяди Дикинея, – вздохнул Эйрих.

– Это тетя Ильда, – сообщил Видимир. – Я бывал у них пару раз… Гизел, сын дяди Дикинея, мой друг.

– Да-да, – хмыкнул Эйрих. – Теперь, думаю, дружба не заладится. Если растреплешь, что видел, тебе конец. Понял меня?

– Понял, – ответил Видимир, опустив голову.

– Это и тебя касается, Валамир, – посмотрел на другого брата Эйрих.

Старательно потягав камни, Эйрих дал себе час отдыха, после чего вновь приступил к изнурительному натяжению тренировочного лука. Нужной силы еще нет, но она обязательно со временем придет.

В полдень вернулась Эрелиева, довольно улыбающаяся и держащая за плечом тушку жирной куропатки. Сейчас самый сезон: опадают плоды с кустов, и у дичи полно пищи, что способствует накоплению жира. Осень – это самый благодарный сезон для лесных жителей. А зима – это самый суровый сезон, склонный отнимать жизни. И Эйриху до сих пор было непонятно, как они будут жить зимой. Запасов нет (а он знал, что оседлые народы делают запасы), скота нет, ничего нет. Они будто живут одним днем…

Раньше все как-то разрешалось само собой: охота не прекращалась ни на день, но теперь, когда стало ясно, что добычи перестало хватать даже волкам, уверенности в успешном преодолении зимнего периода не было даже у Эйриха, который имел хоть какой-то план.

– Удачная охота, – похвалил сестру Валамир.

– Да, удач… – заговорил Видимир.

Видимо, эти двое рассчитывают на свою долю в счет доброго отношения.

– Не спугните удачу, бестолочи, – пресек происходящее Эйрих. – Чем клянчить еду у сестры, лучше бы сами тщательнее ставили силки.

Эрелиева с видом римского триумфатора вошла в дом. Минут десять ее не было, Эйрих продолжал заниматься с камнем, а братья занимались ерундой. Но вот когда сестра вышла из дому, на нее было невозможно смотреть без сочувствия: слезы текли двумя ручьями, глаза покраснели, потекли сопли и вообще чувствовалось, что за этим всем стоит вселенская обида.

– Что случилось? – без особого интереса спросил Эйрих.

– Ы-ы-ы… Мама… Ы-ы-ы… – зарыдала Эрелиева. – Забрала… Ы-ы-ы… Курочку забрала и отдала… А-а-а-а!!!

Не справившись с чувствами, девочка убежала в расположенные у дома кусты.

Эйрих бросил камень на землю и решительно вошел в дом. Он увидел, как Тиудигото приобняла Ильду, утирающую слезы и тихо скулящую в горе.

– Как это понимать? – спросил Эйрих. – Зачем ты отняла добычу у Эрелиевы?

– Страх потерял, Эйрих? – вместо ответа спросила Тиудигото.

«Действительно, что это я? – задумался он. – Ох, назад дороги уже нет».

Он прошел к очагу и взял лежащую там куропатку. Незамедлительно последовала реакция: Тиудигото подлетела к нему и дала смачную оплеуху, отправившую его в непродолжительный полет.

– Не смей ничего трогать в этом доме без моего разрешения, – процедила мать. – Я вас родила – и я решаю, как у вас все будет! Запомнил?

– Да, запомнил, – ответил Эйрих.

– Вечером готовь задницу к розгам, – недобро усмехнулась Тиудигото. – У Ильды трагедия, а ты думаешь только о своих кишках!

Эйриху было абсолютно плевать на Ильду и ее детей, потому что Дикиней умер совершенно не просто так. Будь этот любитель мальчиков чуточку осмотрительнее, может, сейчас был бы живым. Кивнув своим мыслям, Эйрих вышел из дома, почесал лоб, получивший только что за необдуманные и импульсивные действия знатную оплеуху.

Отработав весь день, парнишка дождался прибытия отца, после чего получил законных смоченных розг. Зевта разбираться не стал: сказано, что есть проступок – Эйрих готовит задницу.

Спать мальчик ложился на живот, потому что сидеть в ближайшие дня три-четыре не сможет. Охая и ахая, он разместился у очага наиболее удобно, после чего почувствовал прикосновение к своему правому плечу.

– Спасибо, Эйрих… – шепнула ему лежащая рядом Эрелиева.

Вроде бы ерунда, он просто хотел восстановить справедливость, но слова благодарности от сестры были приятны. В последние дни он пересмотрел ценность девочки. Возможно, не обязательно продавать ее подороже, когда она созреет.