Текст книги "Бог никогда не моргает. 50 уроков, которые изменят твою жизнь"

Урок 7
Не лей слезы в одиночку, поплачь с кем-нибудь: так справиться с горем легче

Я люблю ходить в кино. Можно посидеть в темноте и анонимно выплакаться. Иногда я рыдаю над фильмом, а иногда над тем, над чем мне необходимо было поплакать в последние несколько недель. Я иду на хороший грустный фильм и наверстываю упущенное, давая волю слезам, которые душила внутри и сдерживала слишком долго.

Все, кто хорошо меня знает, видели меня плачущей. Дочка меня дразнит, потому что я плачу над рекламами «Кодак» и над слащавыми фильмами-спектаклями, где концовку предугадываешь еще до того, как они включат сентиментальную музыку.

Я всю жизнь была плаксой. В начальной школе плакала каждый день. Если со мной или с кем-то еще обошлись несправедливо, я плакала. Братья и сестры (равно как одноклассники и несколько учителей) дразнили меня, говорили, что я как маленькая. Я ничего не могла с собой поделать. Чувства выливались из меня по слезным протокам. Я годами пыталась научиться их сдерживать. Поставила себе цель не плакать в школе целый день. Это мне удалось в восьмом классе.

Когда убили президента Джона Кеннеди, я училась во втором классе. Монахини в школе Непорочного зачатия приводили первую леди нам в пример: она была сильной и не пролила ни слезинки на публике. Джеки – безупречная вдова, безупречная католичка. Мир смотрел на нее, укрытую черной вуалью, и видел благородную, исполненную достоинства и стоическую женщину, которая не рыдала над погибшим мужем даже тогда, когда маленький Джон отдал честь проезжающему мимо гробу.

Монахини сравнивали ее с Пресвятой Девой Марией, матерью Иисуса. Они говорили нам, что Богородица не плакала. Даже когда стояла у подножия креста. Даже когда обнимала мертвого сына. Даже у его могилы. Никогда. И долгие годы я им верила.

Десятилетия спустя я прочитала, что Джеки Кеннеди часто брала у друга яхту и уходила в море одна, чтобы оплакать мужа. Она заплывала подальше, окидывала взглядом необъятный океан и рыдала, ведь ей так не хватало Джона. Читая статью, я тоже начала плакать. Как же это печально, когда человеку приходится прятать свои слезы, особенно слезы такой глубокой скорби.

Интересно, что бы теперь сказали о Джеки монахини? Если задуматься, я не помню, плакали ли они хоть раз за восемь лет моего обучения в католической школе. Если и плакали, то только не на наших глазах. Может быть, по старым правилам Церкви плакать грешно.

Через много лет после того, как я окончила начальную школу, вышел фильм «Иисус из Назарета». Я обожаю эпизод, в котором Мария стоит у подножия креста под проливным дождем и оплакивает своего мертвого Сына. Она не просто плачет, она стенает и рыдает. Она рыдает как мать, которая потеряла сына, а не как святая, покорная Божьей воле. Она рыдает, как все мы хотим, но боимся рыдать.

Многих из нас учили, что слезы – это признак слабости. Если тебя обидят на работе, ты идешь поплакать в туалет. Прячешься в кабинке и заглушаешь всхлипы комками туалетной бумаги. Прочитай любую статью о том, как женщине вырваться вперед в корпоративном мире. Все они предостерегают: никаких слез. Сотрудники никогда не должны видеть тебя плачущей.

Если ты плачешь при свидетелях, люди пытаются тебя успокоить. Из-за твоих слез они чувствуют неловкость. Даже при виде ругающегося и богохульствующего человека люди чувствуют себя не так неловко, как при виде плачущего. Слезы на глазах окружающих выдают недостаток самоконтроля, беспомощность. В культуре, где ценится сила, неприемлемо даже показывать, что ты готов расплакаться.

Всю свою жизнь я пыталась стать сильнее, реже плакать. Но когда я прятала горе внутри, у меня краснело лицо, щеки болели, а слезы лились, как бы я ни старалась их сдержать.

Однажды Кэрол, мой терапевт, сказала мне, что эти слезы очень ценны. Они – часть меня, точно так же, как мои голубые глаза и каштановые волосы. «Какой чудесный дар чувствовать так глубоко!» – сказала она.

Из всех советов, которые я когда-либо получала по поводу слез, лучший таков: нельзя плакать одной. Кэрол объяснила мне, что, поплакав в одиночку, не получаешь такого мощного облегчения, как после слез в компании другого человека. Поплачь одна, и ты будешь раз за разом лить слезы над одним и тем же. Поплачь с кем-то, и эти слезы помогут тебе заживить рану раз и навсегда.

Когда я шла на степень магистра религиоведения, я прочитала книгу о святом, который почти потерял зрение из-за того, что слишком много и слишком часто плакал. Святой Игнатий, основавший иезуитский орден, считал, что его слезы – великий дар Божий. Он вдохновил меня на двадцатидвухстраничный труд о слезах как о даре.

Игнатий был бравым военным, рожденным для рыцарства и искавшим счастья в объятиях женщин и во власти, но однажды пушечное ядро раздробило ему ногу, и он обрел Бога. В первой части своего духовного дневника он упоминает слезы сто семьдесят пять раз, а во второй половине говорит о них в каждом вступлении. То были не просто несколько капель, то были великие потоки, настолько мощные, что он не мог и слова вымолвить. Эти слезы принесли ему великие дары: смирение, тесную связь с Богом, сильнейшую преданность, покой и силу. Он считал слезы мистической благодатью.

Как жаль, что столько мужчин и женщин отказываются плакать и хвастаются тем, что никогда не уронят и слезинки. Однажды мне кто-то сказал, что почти прослезился, посмотрев фильм «Список Шиндлера». Почти? Почему он сдержался?

Почему сдерживалась Джеки? И монашки? Почему люди вообще сдерживают слезы? Я бы не смогла, даже если бы и захотела. Я позволяю слезам свободно течь и, покупая тушь, всегда выбираю водостойкую.

Один из моих любимых стихов Библии самый короткий из всех: «Иисус прослезился». Это показывает человечность Сына Божьего. Он пролил неприличные, не подобающие мужчине слезы. Он сделал это не в одиночку, спрятавшись где-нибудь, чтобы никто не увидел. Христос прослезился на глазах у друзей и последователей. На глазах у толпы.

Нам нужно перестать прятать свои слезы, ведь мы можем разделить их с другими. Чтобы плакать, надо быть сильным человеком. Но еще более сильным надо быть, чтобы показать эти слезы другим, достаточно крепким, чтобы проявить свою ранимость, кто бы на нас ни смотрел.

Урок 8
На Бога злиться можно: Он это выдержит

Когда ты в последний раз злился на Бога?

Нам ведь запрещается злиться на Бога, так?

Он пошлет адское пламя и серу.

Адское пламя я еще могу представить, но вот сера тут при чем?

Я росла в католической традиции и никогда не слышала, чтобы священник разрешал пастве гневаться на Бога. Нашей задачей было бояться Бога, а задачей Бога было нас устрашать.

Есть такая старая история о раввине, который за день до Йом-Киппура[1]1
  Йом-Киппур, День искупления – один из самых почитаемых еврейских религиозных праздников. Выпадает на десятый день после еврейского нового года (сентябрь—октябрь) и отмечается покаянием в грехах, воздержанием от пищи, спиртного, половых связей и работы (Прим. пер.).


[Закрыть] посылает своих учеников научиться у портного, как нужно подготовиться ко Дню искупления. В течение десяти дней между еврейским новым годом, Рош-а-шана, и Йом-Киппуром религиозный иудей должен провести ритуальную уборку своего жилища.

Йом-Киппур – это священный день молений, время для поста и размышлений. В этот день человек вспоминает прошедший год, вносит поправки и обязуется жить праведнее.

Ученики раввина подглядывают за портным и видят, как он снимает с полки книгу. В ней список всех грехов, которые тот совершил за год. Портной говорит Богу, что пора свести счеты. Он зачитывает грехи из книги.

А потом портной берет другую книгу. Там записано, сколько боли, горя и скорби Бог послал ему и его семье. Портной говорит Богу: «Владыка вселенной, если бы мы подводили точный итог, вышло бы, что Ты должен мне гораздо больше, чем я Тебе».

Очень смело, правда?

Вместо того чтобы торговаться с Богом по поводу того, что записано в книге, он старается помириться. Он заключает сделку с Богом: портной простит Господу все Его грехи, если Бог оставит его прегрешения. А потом мужчина наливает себе вина, благословляет его и говорит: «Пусть теперь между нами будет мир. Мы простили друг друга. Теперь наших грехов как будто и не было».

Чистый лист с Богом. Чистый лист для Бога.

Нам бы всем неплохо найти время для прощения Бога. Сколько людей отворачивается от Него или затаивает обиду из-за боли, горя и скорби в их жизни?

Сколько людей спрашивают, где был Бог, когда самолеты врезались в башни-близнецы, когда сын умер от лейкемии, когда дочь покончила с собой, когда наши отчаяние и одиночество были невыносимы?

Точного ответа не знает никто. Мы все можем только предполагать. Проповедники обычно придерживаются версии, что Господь дал нам свободу воли и не вмешивается в нашу повседневную жизнь. Даже если мы умоляем?

Те же проповедники говорят нам, что Всевышний благословляет нас, даря детей, работу, таланты и так далее. Если Бог ниспосылает нам дары, почему Он не защищает от того, чего мы не хотим? Почему Он не оберегает нас от болезней, смерти, разрушения?

Я не всегда понимаю, чем руководствуется Господь, но все равно молюсь. Как в той поговорке: я не понимаю, как работает электричество, но не собираюсь из-за этого сидеть в темноте. Чтобы верить в Бога, мне не нужно Его понимать. Надежду в меня вселяют слова неизвестной души: «Я верю в солнце, даже когда оно не светит. Я верю в любовь, даже когда не ощущаю ее. Я верю в Бога, даже когда Он молчит».

Мне тоже не раз казалось, что Он меня покинул. Долгие годы ушли на то, чтобы избавиться от осадка, отложившегося еще в детстве, когда я чувствовала себя избитой и израненной. В конце лечения, когда я разобралась почти со всеми личностями, оставившими шрамы на моей душе, мой психотерапевт Кэрол предположила, что остался только один главный фигурант, что можно злиться на Бога за то, что Он меня не спас, за то, что Его не было рядом, когда мне нужна была защита.

«Нет. Я не злюсь на Бога», – сказала я ей. Но под моей верой прятался глубокий колодец сомнения. Сомнение глодало и дразнило меня: «Где был Бог? Я бы не позволила своему ребенку страдать. Как Он мог?»

«Чш-ш-ш», – утихомиривала я его. «Бог всегда был рядом», – врала я. Я ни за что не собиралась злиться на Бога: это такой риск. Нельзя гневаться на Всевышнего тогда, когда только на Него я могу надеяться. Как я могла злиться на Господа? Разве я посмела бы?

Я никогда не забуду картинки, которые увидела в первом классе школы Непорочного зачатия. Балтиморский катехизис[2]2
  Балтиморский катехизис – сборник основных положений и ответов на главные вопросы католичества, который был подготовлен и утвержден на Третьем балтиморском соборе епископов и стал стандартным текстом, изучавшимся в католических школах США с 1885 г. до конца 1960-х гг. (Прим. пер.).


[Закрыть] показывал, насколько черна грешная душа. Разве злость по отношению к Богу не будет самым темным из грехов? В книге, где Господь записывает все обо мне и моей душе, это – один из смертных грехов, который точно склонит чашу весов.

Небо не окрасится в черный цвет, молния не поразит меня, громоподобный глас не вынесет мне приговор. Я не была настолько наивной и боялась совсем не молнии. Я боялась потерять работу, или здоровье, или дочь. Я не собиралась провалить испытание Иова. Сатана искушал этого библейского праведника и насылал на него страшные беды, чтобы тот возроптал на Бога, но Иов не поддался искушению и был вознагражден. Поэтому я молилась и притворялась, что все отлично. Да, с Богом все было просто замечательно. А вот весь остальной мир с его обитателями меня просто бесил.

Однажды на работе я окрысилась на босса из-за чего-то столь тривиального, что даже и не помню, из-за чего конкретно. Я, как торнадо, вылетела из редакции, запрыгнула в машину, и шины завизжали, когда я умчалась с парковки. Слава Богу, что мой шеф шел не через стоянку, потому что я могла и не нажать на тормоз. Я приехала домой, задавила ярость, клокотавшую внутри меня, и села за швейную машинку спокойно починить платье. На середине работы игла машинки сломалась пополам.

И тут я сорвалась.

Я молотила кулаками. Ругалась. Села в машину и уехала кататься. Я кричала, чтобы вышла вся ненависть к тем людям, которые бросили и обидели меня. Когда я накричалась, то поняла, что дело не в начальнике, не в папе, не в маме, не в монахинях, ни в ком другом из моего прошлого. Меня бесил самый главный парень. И тогда все остальное я выместила на Боге. Я его ругала на чем свет стоит, и даже на букву «е». И вдруг почувствовала, что на меня снизошло нечто странное.

Покой.

За всей этой яростью был глубочайший покой.

За всей этой грудой обид была Господня любовь.

Я ощутила, как внутреннее сияние согрело меня, словно Господь мне улыбался, говоря: «Ну вот, ты ведь сейчас чувствуешь себя гораздо лучше?» И я начала смеяться. Бог хотел, чтобы я разгрузила грузовик с мусором, который вела все эти годы. Бог хотел, чтобы так мы стали ближе.

Один иезуитский священник нашел название для этой молитвы. Я познакомилась с отцом Джимом Льюисом в иезуитской обители Пармы. Он был мудрым в своей простоте. Отец Джим сказал мне, что Бог хочет настоящих, искренних, подлинных отношений с нами, такой же открытости и честности, как в крепком браке.

Священник понял это после того, как его перевели на новую службу. Он ненавидел свою новую должность. Попытался проявить святое смирение и покорность, но был несчастен. Пытался молиться с благодарностью, но не чувствовал ее в душе. Пытался изобразить из себя маленького счастливого раба Божия, но это не работало.

Однажды он сломался. Пошел в часовню один, поприветствовал Бога, а потом выругался от всего своего святого сердца. «Проклятье. Проклятье. Проклятье. Проклятье. Проклятье». Вот и все. Он повторял эту молитву каждый день, пока не перестал об этом думать. В один прекрасный день злоба ушла, и появилось место для другого. Для покоя. Лист был чист. Теперь Бог мог писать на нем.

Отец Льюис назвал эту молитву Проклятой. Она отлично помогает, когда дойдешь до ручки.

Не нужно быть настолько святыми, чтобы потерять свою человеческую природу, Бог этого не хочет. Богу не нужны фальшивые молитвы и лживые славословия. Бог хочет искренних, подлинных, настоящих отношений.

Теперь мы с Богом лучшие друзья. Каждый день мы вместе гуляем. Каждое утро сидим вместе и молчим. Весь день мы болтаем. Ну, болтаю, конечно, я. Неважно, что случается или не случается за день, но когда мы засыпаем, наш лист чист. Как и в крепком браке, никто не ложится разозленным.

Урок 9
Самый главный половой орган – это мозг

Моя подруга Шерил хотела, чтобы я познакомилась с ее другом.

Я ей сказала, что на смотрины не хожу.

Она заверила меня, что это всего лишь вечеринка.

Об этом парне подруга рассказала совсем мало. Носит бороду, разведен, работает в сфере связей с общественностью. Вот и все.

Если бы она рассказала мне побольше, например, что он курит, что он агностик, любит джаз, суши, жизнь в мегаполисе, что он Дева по гороскопу и дома почти не бывает, я бы не дала ему и шанса. Я не курю, я католичка, вегетарианка, по знаку Зодиака – Близнецы, люблю музыку кантри и маленькие городки, притом почти все вечера провожу дома. В теории мы были несовместимы.

В последнюю минуту я решила все-таки пойти на ту вечеринку (было это в 1992 году). Шерил познакомила меня с Брюсом, и мы с ним не могли наговориться. Мы просидели на диванчике несколько часов. Он обожает свою работу и страстно хочет изменить мир. У него прекрасные теплые карие глаза, которые внушали мне ощущение безопасности, при этом они светились энергией и жизнью. Что-то невероятное творилось за этими глазами.

Брюс позвонил мне на следующий день, и мы проговорили три часа. Я узнала, что он поет в душе и плачет в кино. Но я была осторожна. Я какое-то время не встречалась с мужчинами, почти два года соблюдала целибат. После нескольких лет мощной терапии, которая помогала мне справиться с проблемами детства, я хотела избавиться от своего любимого шаблона и перестать привлекать недоступных мужчин, которым чужды близость и обязательства. Я хотела мужчину, который любил бы меня, который хотел бы со мной пройти долгий жизненный путь. Как и всякая травмированная женщина, я мечтала о человеке, который никогда меня не обидит, не подведет, не оттолкнет и не бросит. Мои запросы были неосуществимы.

Я не знала, что делать с Брюсом, так что на нашем первом настоящем свидании я дала ему три варианта: сходить в кино, поужинать или поехать в город, где он вырос, и устроить тур, включающий в себя дом, школу и все достопримечательности, чтобы я могла лучше узнать своего кавалера. Он поменялся со мной ролями и предложил экскурсию по моему родному городу.

Мы проехались по Равенне, население которой составляет 12 тысяч человек. Посмотрели на начальную, младшую среднюю, старшую среднюю школы, где я училась, места, где я работала, мой старый дом, мою церковь. В итоге мы оказались на кладбище, где похоронены мои дедушки и бабушки. Мы сидели в машине и смотрели, как в пурпурном небе над голыми деревьями восходит обрезок ногтя – месяц. Брюс заявил, что этот момент со мной был не хуже секса. Он определенно отличался от всех мужчин, с которыми у меня когда-либо были отношения.

Тем же вечером мы сидели в ресторане и разговаривали о том, чего ищем. Женится ли он когда-нибудь снова? Выйду ли я замуж хоть когда-нибудь? Сошлись мы в одном: если мы решим вступить в брак, то выбирать будем не мужа и не жену, а спутника жизни, лучшего друга.

В тот вечер я начала верить, что могу без опаски его любить. Брюс одаренный, веселый и честный. Я узнала, что он еврей, но при этом любит в декабре петь рождественские гимны возле кафе. Что он подает мальчишкам сигнал из фильма «Маленькие негодяи», что у него в гостиной куча книг и что он бросит курить ради любимого человека.

Брюсу нравились мои волнистые волосы, тонкий нос, руки и веснушки. Он показал мне фотографии своих мамы, бабушки, сыновей, братьев и сестры. Он даже достал мобильный телефон, отключил его и сказал: «Я никогда так не делаю». Брюс прислал мне кассету, на одной стороне которой была записана романтическая музыка и джаз, а на второй – его любимые рождественские песни. Он сказал, что отправил ее, чтобы меня соблазнить. Это сработало.

Когда он говорил и совершал ради меня эти милые поступки, я чувствовала себя защищенной. Он вел себя как ребенок, он так рад был меня видеть! Брюс держал меня за руку, и мы часами болтали, сидя на диванчике. Это было все равно что ночевать у лучшего друга. Брюс стал моим другом.

Секс у нас был только после Разговора. Его идея, а не моя. Однажды мы всю ночь просидели на диване за Разговором. Он хотел знать о моих предыдущих взаимоотношениях, обо всех объездных и разбитых дорогах, которые привели меня к нему. У Брюса за плечами было пятнадцать лет брака и два года развода. Я никогда не протягивала дольше года с одним и тем же парнем. У меня было много проблем, касающихся моего отца, много парней, которые были похожи на папу и привносили в наши отношения собственные комплексы, связанные с их матерями. Не лучшее сочетание. Брюс шутил, что ему по душе женщина с непростым прошлым. Мы смеялись, потом плакали, когда я рассказывала, а он слушал, как трудно меня любить. Мне нужно было залечить столько ран. За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя такой эмоционально и физически защищенной рядом с мужчиной. Я почти ничего не знала о своих интимных потребностях. Я выросла, считая, что женщина должна стараться ради мужчины, если она что-то от этого получит – хорошо, если нет – неважно.

Брюс просил меня говорить обо всем, что мне нравится, что нет. Я не знала, что мне нравится, чего я хочу в отношениях, потому что у меня никогда не было шанса это выяснить. Большинство людей постепенно погружаются в сексуальную жизнь. Если тебя в детстве совратили или изнасиловали в подростковом возрасте, как меня, это значит, что у тебя похитили сексуальную составляющую личности, твое сексуальное своеобразие. Когда тебе силой навязывают чужую сексуальность, твое собственное развитие останавливается. Всю взрослую жизнь я пыталась доставить мужчине удовольствие и делала то, чего, как мне казалось, он хотел, но понятия не имела, что приятно мне самой.

Брюс сказал, что такого не потерпит. Самое главное в наших отношениях – создать и сохранить дружбу, и секс ничего кардинально не изменит. Он научил меня великой вечной истине: прежде всего – дружба. «Это душа отношений», – сказал он.

До того как я познакомилась с Брюсом, одна моя подруга по реабилитации рассказала мне, как она придумала новые способы находить общий язык с мужчинами с помощью «Большой книги» Общества анонимных алкоголиков. У тех, кто ее писал, с чувством юмора все в порядке, потому что советы, касающиеся секса, начинаются на странице 69. Рекомендации «Большой книги» таковы: провести персональную инвентаризацию, изучить все свои обиды и страхи, в том числе и в сексуальной жизни, понять, что нравится, что нет. Потом создать между собой и Богом разумный идеал того, что подходит тебе и только тебе.

Мне нужно было доверить свою сексуальность воле Божьей, взглянуть на секс как на дар Божий, наделивший меня желаниями, стремлениями и страстями. Мне необходимо было знать и верить, что Бог обладает достаточной фантазией, чтобы создавать мужчин, которые меня не обидят и не бросят.

Секс должен быть частью бо́льших, цельных отношений. На этот раз так и случилось. Прежде чем перейти к «основной базе», мы несколько часов сидели и говорили. В какой-то момент Брюс показал на лоб и заявил: «Секс здесь». И в сексе не нужно из кожи вон лезть ради партнера. В твои обязанности не входит угождать кому бы то ни было. «Секс заключается не столько в том, чтобы получить оргазм, – сказал Брюс. – Это только глазурь. Из всех остальных составляющих получается пирог. Давай испечем пирог».

И мы его испекли. Десять лет прошло, но выпечка и сейчас приносит нам немалое удовольствие. Наша половая жизнь никогда не зависела только от наших тел. И это хорошо, потому что возраст берет свое и изменяет их. В моем случае тело изменил рак. Трудно было снова почувствовать себя сексуальной после того, как я лишилась грудей. Брюс все время повторял, что моему мозгу просто потребуется немножко времени, чтобы перенастроиться. И он был прав.

Когда дело касается секса, самая главная твоя эрогенная зона находится между правым и левым ухом.