Текст книги "Опасный брак ради наследника"

Но мне комфортно уютно и  по-домашнему  тепло. С Ирмой не хочется расставаться.

Но неповторимый уикенд приближается к  концу.

Ирма мрачнеет. Хмурит брови.

– Что-то не так? – интересуюсь я, заключая  её в свои объятия. – Ты не хочешь ехать домой? Не хочешь видеть отца?

Неожиданно она начинает дрожать в моих руках. Прижимаю сильнее её к себе.

Что-то у неё случилось. Но она молчит. Не хочет делиться со мной.

Разворачиваю к себе. Беру двумя пальцами за подбородок, поднимаю его. Ирма смотрит на меня огромными тёмно-карими глазищами. В них отражается боль и тоска.

Какого чёрта!

– Что с тобой? – с досадой спрашиваю я, проводя руками  по её мягким шелковистым волосам.

Не хватало ещё, чтобы причиной её нервозности был я.

Она упрямо молчит. Скорее, с отцом напряг. Тот ещё козёл! Наверное, Ирма уже жалеет, что переехала к нему…

Мы это исправим.

– Переедешь жить ко мне, – твёрдо говорю я,  наклоняясь к ней низко и вдыхая запах её волос.

– Нет!  – запальчиво вскрикивает она. – Это невозможно. – Пытается вырваться из моих рук.

Я только  крепче вцепляюсь пальцами в её руки. Злюсь.

– Это ещё почему? – цежу сквозь зубы.

Никогда не приглашал жить к себе в дом ни одну девушку. Но уверен, любая мечтала бы оказаться сейчас на её месте. А Ирма отказывается…

– Отказа я не приму! – категорично заявляю я. Резко отпускаю её из своих рук.

Она качнулась, но устояла на месте. Бросила на меня растерянный взгляд.

Промолчала. Вот и хорошо.

Вопрос решён.

– Завтра днём съездишь к себе за необходимыми вещами. Впрочем, можешь совсем не ездить. Я сам тебе всё куплю.

Ирма вздрагивает.

– Мне надо каждый день ездить к себе домой, – решительно произносит она.

– Хорошо,  –  киваю я.

Не совсем понимая, зачем ей вообще ездить домой?

Решаю не лишать её личного пространства. Пусть делает, как хочет. Иначе будет чувствовать себя в моём доме, словно в заточении.

Глава 6

Спустя месяц.

Егор

То, как тянет меня к Ирме, не поддаётся никакой логике.

Неужели я влюбился? Невероятно.

Едва заканчиваю работу, спешу домой. Знаю, дома ждёт моя девочка.

– Ирма! Сегодня мы поедем кататься на велосипедах. Ты как? – спрашиваю, ловя её в свои объятия.

– Я готова, – улыбается она, прильнув ко мне всем телом.

Держать её в своих руках, прижимать к себе, слышать удары её сердце, как своего  собственного,  это безумное наслаждение…

Мы переодеваемся в спортивную одежду. Ирма избегает смотреть на меня.

Настораживаюсь. Чувствую, что-то неладное творится с ней.

– Что– то  случилось? – спрашиваю, глядя на неё в упор.

– Всё нормально, – бурчит себе под нос, пожимая плечами.

Не договаривает…  Но нам пора на прогулку.

Едем на велосипедах по ярко освещённому  вечернему  городу. Рассматриваем здания, катимся по широким тротуарам и набережным.

Любуемся городом.

Неповторимые эмоции приносит велопрогулка. Уставшие, довольные и счастливые возвращаемся домой.

Сегодня Ирму ждёт большой сюрприз.

Расходимся с ней по разным комнатам, чтобы принять душ.

– Ирма, только не задерживайся! – обернувшись, бросаю через плечо. –  Я буду ждать тебя в гостиной.

Там уже приготовлен романтический ужин. Горит камин. Помощница по дому всё приготовила к нашему возвращению.

Быстро приняв душ,  иду в гостиную.  Устраиваюсь на диване, откинувшись на его спинку.

Проходит несколько минут. В проёме двери появляется силуэт Ирмы. Изящный тонкий, почти прозрачный, как видение.  Вздыхаю. Поднимаюсь с места, иду к ней навстречу.

Едва мы сходимся, как я смыкаю руки в замок за спиной Ирмы и в порыве чувств поднимаю её над собой. Кружу по комнате.

Она весело смеётся.

Осторожно ставлю  на ноги. И опускаюсь на одно колено перед ней.

Она  ошеломлённо смотрит на меня.

– Ирма! Ты выйдешь за меня замуж? – протягиваю ей  кольцо с крупным бриллиантом, сияющим в отсвете огня.

В её блестящих тёмных глазах отражаются языки пламени, разгорающегося в камине.

Она замирает. Думает?..

Пауза длится доли секунд. Я жду.

– Да!  – тихо  отвечает она.

Улыбаюсь. Надеваю ей кольцо на палец. И поднимаюсь на ноги.

Зацеловываю её…

***

Кристина

Мне удалось положить маму в лучшую клинику города.

Егор дал денег. Я отнекивалась, но он всё равно всучил. Деньги мне очень нужны на лечение мамы.  Ведь теперь я лишилась работы…

Оглядываю просторную светлую VIP палату. Скольжу взглядом по приборам, подключённым к пациенту. Смотреть на это очень тяжело…

– Мама, я приду завтра, – говорю, поправляя простыни на постели.

Она лишь едва кивает.

Выйдя из палаты, иду в ординаторскую. Стучусь в дверь. Несмело переступаю порог кабинета.

– Есть надежда на выздоровление? – робко интересуюсь у лечащего врача Ивана Петровича.

Высокий худой доктор Гаврилов смотрит на меня, нахмурив брови.

– Организм слишком истощён и слаб. А болезнь в запущенной последней стадии. Делаем всё, что можем. А там…, – поднимает он глаза  кверху. –  Как судьба распорядится.

И так каждый день. Доктор боится делать прогнозы. Но я надеюсь.  Это держит меня на плаву.

Дома всё  иначе.

Отношения с Егором у нас замечательные. Я даже не представляла, что он суровый властный жёсткий мужчина может быть таким нежным заботливым и  любящим.

Вчера, войдя в гостиную, была ошеломлена. На столе накрыт праздничный ужин. Горят свечи. Горит огонь в камине.

Романтическая обстановка. Едва Егор увидел меня, как пошёл навстречу.

Схватил на руки, закружил по комнате. Я смотрела в его бездонные синие глаза, и такое счастье переполняло меня, что казалось, большей радости просто не бывает.

Выпустив  меня из  объятий, неожиданно он опустился на одно колено передо мной.

Что происходит?..

– Ирма! Ты выйдешь за меня замуж? – в его руках появилось кольцо со сверкающим бриллиантом.

Я была в шоке.

Смотрела, не отрываясь, в его глаза. Мучительно думая о том, что я не Ирма.

Повисла пауза. Он ждал ответа. В голове крутилось только одно «Да!»

Но как могла я сказать  это вслух? Ведь я не она.

Но любит-то он меня!

Пауза длилась  доли секунд. Егор ждал.

Завтра скажу ему всю правду. Больше тянуть нельзя! Пусть решает, что с этим делать. А сегодня…

– Да!  –  еле слышно прошептала я.

«Да!» – вторило моё сердце.

«Да!» – отзывалось всё внутри меня.

Робко улыбнулась. Егор надел мне кольцо на палец. Поднялся на ноги.

Начал осыпать моё лицо  поцелуями.

Я так счастлива…

***

После проведённого дня возле  мамы выхожу из клиники. Иду к машине, подаренной Егором.

– Привет, подруга! – слышу за спиной низкий грудной голос Ирмы.

Внутренне съёживаюсь.

Поворачиваюсь всем корпусом. Передо мной стоит Ирма.

– Крис, пойдём. Поговорить надо, – отрывисто говорит она. – Надеюсь, ты помнишь, что за тобой должок? – смотрит на меня прожигающим чёрным взглядом.

– Пойдём, – киваю я.

Заходим в ближайшее кафе. Окидываю взглядом помещение. Посетителей мало. Рабочий день в самом разгаре. Опускаюсь на стул за ближайшим столиком возле большого панорамного окна. Ирма садится напротив. Смотрит на меня выжидающе.

Я не понимаю, что она от меня хочет. Жду. Ирма смотрит на меня скептическим взглядом.

Что у неё на уме? Боюсь, ничего хорошего.

Не выдерживаю, отворачиваюсь к окну.

От её взгляда не ускользает кольцо на моём безымянном пальце.

– Как я понимаю, Борзов сделал тебе предложение? – ехидно спрашивает она.

Поворачиваю голову. Не отвечаю. Она и так поняла всё правильно. Зачем её раздражать ещё больше?

– Отлично! – цокает языком.  – Попросишь у него миллион долларов. И отдашь их мне, – неожиданно припечатывает она.

Вздрагиваю. Она в своём уме?!

– Как ты себе это представляешь, Ирма? – сипло от волнения спрашиваю я. – Что я ему скажу?

Смеётся. Может, она всё – таки пошутила?

– Скажешь для мамы… моей, – бросает она, сузив глаза.

Оторопев, смотрю на неё.

– Они с отцом в разводе, – объясняет мне как тугодумке.  –  Он денег не даёт. А ей нужно за границей купить свой собственный дом…

Серьёзно?! Бред какой– то.

Я уже не слушаю её. Судорожно думая о том, что запоздала со своими откровениями с Егором.

Скажу ему сегодня. Как и собиралась.

– Я ничего не буду у него просить! – отчаянно выплескиваю ей в лицо.

– Так примерно я себе и представляла наш разговор, – ухмыляется  Ирма. – Но я добрая…

Ты  добрая?! Ору я внутри.

– Поэтому даю тебе шанс. Кстати, во второй раз.

Её красивое лицо искажает гримаса. Зрачки увеличиваются запредельно, заполняют радужку глаза. Они становятся чёрными. Отстранёнными и жутко пугающими.

Какое-то  роковое стечение обстоятельств!

Почему я оказалась похожа именно на Ирму?

Одержимую Ирму…

Ну, что теперь с этим делать?

Глава 7

Кристина

Роскошный двухэтажный дом Егора находится в пригороде. В пятидесяти километрах от города. Еду домой взволнованная. Предстоит непростой разговор.

Подъехав к особняку, оставляю машину перед домом, с удивлением замечая, что машина Егора уже тут. И ещё чужие машины…

Странно всё это.

Обычно он возвращается домой позже. Сердце бешено колотится в груди, словно предчувствуя надвигающуюся беду.

А как тут не почувствуешь? Встреча с Ирмой и её «просьбой» чего только стоят!

Я уже не говорю о маме…

Вхожу в дом. В холле посторонние люди. Выискиваю  среди них родное лицо Егора. Выдыхаю. Он машет мне рукой.

Он вне себя…

Что-то случилось.

Я никогда ещё не видела его таким.

Стараюсь не мешать. Улыбнувшись одними уголками губ, поднимаюсь к себе в комнату на второй этаж.

Испуганно прислушиваюсь к голосам снизу.

Что происходит?

Надо ждать, когда все уедут. Тогда Егор объяснит всё сам.

Иду в душ. Раздеваюсь. Включаю воду и встаю под тёплые струи воды…

Как я сегодня расскажу Егору правду, если у него и без меня случилось что-то плохое?

Но и тянуть дальше с моей исповедью тоже невозможно.

Тревога внутри растёт  с каждой минутой всё сильнее.

Выхожу из душа.

Не могу сидеть в своей комнате  в полном раздрае  чувств и неизвестности.

Решаюсь.

Одеваюсь и спускаюсь вниз. Посторонние мужчины уже покинули дом. В холле пусто.

Слышен лишь  низкий грудной женский голос. До одури знакомый.

Она спрашивает у горничной меня.

Чувствую удар в самое сердце. Оно замирает. А затем начинает колотиться в бешеном ритме. В висках стучит кровь. В голове, словно затмение…

Ирма! Зачем она здесь?..

На негнущихся ногах делаю неуверенные шаги до гостиной. Мне нечем дышать. Открываю рот, пытаясь сделать спасительный глоток воздуха. Но удаётся мне это с большим трудом.

На дрожащих ногах переступаю порог огромной сверкающей гостиной. Иду к столу. Ко мне спиной сидит Ирма с папкой в руках. От шока и страха  боюсь рухнуть на пол.

Вздыхаю для храбрости.

Делаю последние шаги и падаю на крайний стул рядом с Ирмой.

Вскидываю на неё глаза.

На её лице блуждает странная торжествующая улыбка.

Она сводит меня с ума! Что задумала Ирма??

К горлу подступает ком. Не могу сказать ни слова.

Слышу за спиной знакомые шаги.

Вздрагиваю.

***

Егор проходит в гостиную и устраивается на противоположном конце стола.

Словно не хочет иметь со мной ничего общего.

Словно я для него чужая…

– Егор! – произносит Ирма низким грудным голосом, который врезается мне в мозг. Разрывает его на части.  – Как ты думаешь, кто из нас двоих, – кивает она на меня. – Настоящая Ирма? – Плотоядно улыбается в предвкушении моего разоблачения.

Боюсь поднять глаза… на Егора.

Но  даже здесь, на противоположном конце стола, чувствую бешеные волны ярости, исходящие от него. Они топят всё вокруг. Заполняют огромную  гостиную.

Беспомощно вжимаю голову в плечи. Сцепляю руки в замок. Электрические импульсы проходят вдоль позвоночника. По спине бегут толпы мурашек.

Вся дрожу. Но здесь некому меня защитить. Теперь уже некому…

Теперь я одна.

Два моих обвинителя. Они сидят на противоположных сторонах стола. Оба с ненавистью смотрят на меня.

Нервно вжимаюсь в спинку стула, словно хочу просочиться, исчезнуть.

Не знаю, что ждёт меня впереди. Не жду ничего хорошего.

Всё рухнуло.

В один миг разрушилось, как карточный домик…

– Она  – Крис! – тычет  в меня указательным пальцем Ирма. – А я – настоящая Ирма! – Смеётся.

Егору не до смеха. Он взбешён. Хмуро молчит.  Не комментирует.  Пока не комментирует. Ждёт, что расскажет Ирма ему ещё.

– Кристина Соболева! – торжествующе зачитывает она с листа, открыв свою злосчастную папку. – Работала в твоём ресторане «Боро» официанткой. Явилась на вечеринку высокопоставленных гостей, выдав себя за меня – Ирму Вебер.

Протягивает Егору снимки, сделанные папарацци в тот день.

Становлюсь пунцовой от стыда.  Тру лицо ладонями. Пытаюсь утихомирить пылающий огонь внутри себя.

Ирма озвучивает моё досье.  А кажется, сжигает меня на костре прямо живьём.

Послушать её, так я сущий дьявол во плоти!

– Выдавая себя за меня, пришла к тебе. Предложила себя  в качестве ночной жрицы.

Я дёрнулась. Словно  пощёчину получила.

Неужели я её заслужила? Наверное.

Я сейчас плохо соображаю.

– И самое, главное, на десерт! – растягивая слова, с упоением проговорила она. – Кристина Соболева –  дочь вора –  рецидивиста, Николая Семёновича Соболева.

Припечатала так, будто поставила на мне клеймо.

Окинула победным взглядом гостиную. Заглянула в свою папку. Добавила: – Имел две судимости за кражи…  в особо крупных  размерах.

У меня потемнело в глазах. Всё поплыло.

Я вцепилась в край стола, боясь упасть со стула на пол.

***

Егор

– Так это ты сегодня опустошила мой сейф? – гневно восклицаю я, прожигая Крис свирепым взглядом. – Ты вынесла из моего дома миллион долларов?!

Ошеломлённо она поднимает глаза на Ирму. Словно ища у неё защиты. У той не дрогнул ни один мускул на лице

Ещё бы! Ведь Крис порочит её имя.

– Какая же ты дрянь! – шиплю я, сжимая и разжимая кулаки до побелевших костяшек. Словно хочу обрушить их на Крис.

Еле сдерживаю себя.

Твою… ж! Дело не в деньгах.

А в том, что ты разрушила мою любовь. Мою мечту.  Веру в наше будущее.

Обманщица.

Воровка.

Какая чудовищная адская смесь!

Гремучей змеей  вползла в мою душу. Отравила во мне всё…

Нерешительно  она переводит взгляд на меня.

– Это не я! – бормочет Крис, словно пьяная. – Не я…

Крис… Оказывается, ты Крис. Ухмыляюсь я. А я называл тебя моей девочкой…  моей Ирмой.

Хоть бы раз возразила. Хотя бы раз дала понять, что не Ирма.

Нет. Куда там! Слишком ушлая продуманная  дерзкая. Гены ещё те!

– А кто же?! – Бью кулаком по столу. Она вздрагивает. – Кто, Крис?! – ору я на всю гостиную. – Видеокамеры запечатлели именно тебя, открывающую мой сейф! – Делаю паузу, собираюсь с мыслями.  Она нанесла мне удар прямо в сердце. – После всего, что я здесь услышал и  увидел на видеокамере собственными глазами, я не хочу больше видеть тебя в своём доме ни минуты. Убирайся вон! –  цежу сквозь зубы.

Меня топит ярость. Захлёстывает ненависть. Прозрение, кого  я хотел взять в жёны!

Невероятно.

Прочь из моего дома, Крис! Уходи. Убегай, пока я не придушил тебя собственными руками.

Потому что ты дрянь.

Коварная наглая мерзкая.

Как верить после этого женщинам?..

Если единственная,  – та, что заняла место в моём сердце, оказалась  такой подлой?

Никому никогда я уже не смогу поверить.

Почему Крис медлит?  Не уходит. Хочет что-то сказать… в своё оправдание.

– Не смей! Слышишь? Не смей ничего мне говорить! Уходи…, – рвано чеканю я.

Желаю только одного, что она немедленно покинула мой дом.

Крис  нерешительно поднимается с места и выходит из комнаты.

Плечи её вздрагивают. Плачет.

Хочет разжалобить меня?  Хочет, чтобы я поверил ей после таких неопровержимых доказательств?

Стискиваю зубы. Нервно запускаю  руки в волосы. Встряхиваюсь.

Не верь ей, Егор!  Всё кончено.

Спустя пять минут  стою на улице, на верхней площадке  дома.

Наблюдаю, как арестовывают Крис Соболеву.

Отрешённо  смотрю на девушку.

Как на чужую.

Как на преступницу.

На её запястьях гулко защёлкиваются наручники.

Она плачет. Слёзы катятся по её щекам. Беспомощно оглядывается по сторонам,  ищет сочувствия, защиты…  поддержки. Бросает молящий взгляд на меня, оглядываясь через плечо.

Не жалей её, Егор! Она будет молить о пощаде, плакать…

Не слушай её!  Не смотри…

Хочу развернуться, уйти. Но не могу.

Взгляд залип на хрупкой фигурке. Ещё вчера такой дорогой для меня. Ещё вчера единственной неповторимой любимой.

А сегодня она сама назначила себя моим врагом.

Рослый широкоплечий  крутой полицейский заталкивает её в автозак.

Хрупкую тонкую в белой одежде.

Не в свадебный кортеж, как планировали мы. Упаковывают её в душный закрытый полицейский автозак.

***

Спустя сутки мне докладывают, что Кристина Соболева упорствует. Не признаётся в ограблении моего дома.

Какая обманчивая внешность у этой девочки.

Казалась такой милой наивной искренней. А оказалась закоренелой преступницей.

– Егор, – произносит Евдокимов – начальник моей службы безопасности. – У Соболевой мать лежит в онкологической клинике.  – Сегодня звонили  в «Боро», разыскивали дочь. Им ответили, что она арестована по подозрению в крупной краже.

– Чего они хотели? – неожиданно сипло спрашиваю я.

– Закончилась оплата за пребывание матери в клинике. Интересуются, куда её перевезти?

Хмурюсь.

– Распоряжусь, чтобы оплатили, – сухо бросаю я.

Безопасник удивлённо приподнимает одну  бровь.

– Сань, не смотри ты на меня так. Я ещё в своём уме. Но женщина  не виновата, что у неё оказалась такая дочь, – от злости скреплю зубами.

Повисает  напряжённая пауза.

– Так я пойду? – нерешительно спрашивает  Евдокимов.

– Иди, – киваю я.

Остаюсь один.

Сижу в кресле, откинувшись на  спинку.

Не могу сосредоточиться на делах. Перед глазами вчерашняя сцена, как Крис грузят в автозак…

Давит в области сердца. Душно. Расслабил галстук.

Крис, зачем ты это сделала? Зачем всё разрушила? Если тебе так нужны были деньги, могла мне сказать.

Я готов был сделать для тебя всё.

Понимаешь ты, Крис, абсолютно всё!!

Стискиваю зубы до скрежета, чтобы не зарычать от ярости и бессилия.

Чувствую себя опустошённым. Словно душу вынули из меня!

Глава 8

Кристина

Двери автозака закрываются с гулким скрежетом, сотрясая воздух внутри пыльного фургона.

Отделяя меня от внешнего мира.

Жуткий лязг запираемых запоров проникает прямо в мозг, словно пытается взорвать его изнутри.

Вздрагиваю.  Вжимаюсь в спинку сиденья.

Шок. Потрясение. Ступор.

Вижу себя, словно со стороны…

Жалкую потерянную ничего непонимающую.

По щекам катятся слёзы. Горькие солёные они на моих губах… Нервно сглатываю. Во рту горечь. Хочется пить…

Облизываю солёные губы.

Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?

Куда везут?

За что?!

Сижу на  жёстком сидение в  белом костюме, на который оседает пыль. Смотрю с ужасом на свои руки, закованные в наручники.

Ловлю обрывки судорожных мыслей в голове.

Это какой-то  кошмарный сон. Надо  просто проснуться. Это не может быть правдой!

Потому что я ничего не брала. Не брала!  Мотаю головой из стороны в сторону.

Меня не было дома целый день. Я провела его в клинике возле мамы.

Какой ужас!

Страшно  до одури. Нечем дышать. Открываю рот, делаю  глоток воздуха.

Закашливаюсь.

Пыль попадает прямиком в лёгкие.

Придя в себя, стараюсь дышать реже. Стискиваю зубы.

Окидываю затравленным взглядом железную обшивку фургона.

Здесь так мрачно и неуютно, что в венах стынет кровь.

Толчок. Машина тормозит. Снова лязг отпираемых запоров. Дверь распахивается настежь.

В мою мини камеру на колёсах врываются потоки свежего воздуха и закатные лучи солнца.

Вдыхаю.

– Соболева, на выход! – грубый окрик выводит меня из оцепенения.

Выбираюсь из фургона. Руки никто не подаёт. Осторожно спускаюсь на землю. Кружится голова. Неожиданно. Веснушчатый молодой парень полицейский поддерживает меня за локоть.

Безумное напряжение.  Нервы на пределе. Дрожь пронизывает тело.

Мне кажется, ещё чуть-чуть и я просто сойду с ума.

От ужаса происходящего. От страха перед неизвестным. От несправедливости, что творят со мной…

Голова как в тумане. Практически отключаюсь от происходящего.

Осознанно это выдержать нереально!

Плохо соображаю. Плохо помню. Меня куда– то ведут. Догоняют постоянные окрики:

– Лицом к стене!

– Расставить ноги!

– Раздевайтесь!

Скотский досмотр… Чудовищный допрос… Переодевание в тюремную одежду…

Жутко. Страшно. Стрёмно.

За спиной гулко захлопывается дверь. Снова железная. Теперь других не будет.

Лязг запирающихся замков.

***

Решаюсь. Поднимаю глаза. Небольшая тюремная камера на шестерых. Вдоль стен двухъярусные кровати, заправленные по-солдатски безликими серыми байковыми одеялами. На самом верху, почти под потолком небольшое окошко… в клетку.

Решётка.

Съёживаюсь.

Внутренности, словно намертво стянулись жгутом.

Скольжу взглядом по унылым безрадостным женским лицам. Пять пар глаз уставились на меня. Смотрят скептическим взглядом, словно прицениваются.

Встряхиваюсь. От шока прихожу в себя.

Это мои сокамерницы! Доходит, наконец, до меня.

Подруги по несчастью. Теперь мне  жить с ними.

– Здравствуйте, – несмело  бормочу  я.

Никто не отвечает. Высматриваю и иду к свободному спальному месту.

– Можно я  займу это койку? – громко спрашиваю я, не зная к кому обращаться.

Бросаю быстрый взгляд на сокамерниц. Одна из них великодушно кивает.

Старшая… Вздыхаю. Тяжело опускаюсь на постель.

– Я Валя, – произносит та, что позволила мне расположиться на месте.

– Кристина, – представляюсь я.

– По какой статье? – со знанием дела цедит она сквозь зубы.

Молчу. Не знаю, по какой статье…

– В первый раз что ли? – усмехается она. – За что загребли, спрашиваю?

– Ни за что. Просто так, – выплёскиваю накопившееся.

Раздаётся дружный хохот.

– Мы все тут  не за что! – слышатся нестройные голоса со всех сторон.

– Обвиняют  в чём?  – жёстко настаивает Валентина.

– В краже… миллиона долларов, – произношу впервые фантастическую цифру, словно пробую её на вкус.

Раздаётся потрясённый свист.

– Ни фига себе! Сорвала куш!

– Да я  эти деньги  никогда не видела!  Не брала! – возмущённо восклицаю  я.

Валентина цыкает на всех.

Тут же наступает  тишина. Раздумывают, верить ли мне? Не удивлюсь, если не поверят.

Мне сейчас никто не верит.

– Как правило, по-крупному подставляют свои, – вслух рассуждает Валя.  И укладывается спать.

Вздрагиваю от неожиданности.

Свои?.. Какой-то сюр!  В этой истории был только один СВОЙ.

И это Егор…

Как такое возможно?

Он не мог! Или мог?..

Может, это жестокий розыгрыш? Выходит, они знали с Ирмой друг друга и раньше.

Богатые развлекаются по-своему.

Экстрим.

Решили устроить квест. На роль жертвы выбрали меня. Я ведь сама засветилась на этой грёбанной вечеринке!

А моё внешнее сходство с Ирмой их только позабавило.

Жесть!

Низко. Подло. Жестоко. Играть чужой жизнью.

Не укладывается в голове. Это что-то за гранью…

***

Сцены вчерашнего разговора в гостиной крутятся как кадры киноленты…

Перед глазами всплывают синие холодные глаза Егора. В них клубится мгла. Штормит.

С какой ненавистью смотрит он на меня!

Упрекает. Обвиняет. Выносит приговор. Сдаёт в руки ментам.

Зная, что я ни в чём не виновата.

Зная, что я не брала никаких денег.

Он даже сказал, что видел меня на записях видеокамеры у сейфа! Какая чудовищная ложь!

Меня там не было!! Ору я внутри.

Жестокий властный опасный человек.

Как я могла поверить, что он  добрый заботливый любящий мужчина?

Бред! Я просто влюбилась. Потеряла голову. Первая любовь, первый мужчина…

И как последняя дура,  выдавала желаемое за действительное.

Замуж  собралась! Ухмыльнулась я. На таких, как я, не женятся богатые.

Вот  результат моей наивности и откровенной глупости. Вон  итог – тюремная камера на шестерых, где душно грязно холодно.

Но, что если это просто был розыгрыш? И они на пару с Ирмой развлеклись?

Тогда меня завтра выпустят отсюда.

Должны выпустить. Откроется дверь. Меня пригласят на выход. И закончится весь этот кошмар!

Отчаянно цепляюсь  за тлеющую надежду.

Озноб пробирает до костей. Ворочаюсь на твёрдой койке. Не замечаю, как забываюсь тяжёлым беспокойным тревожным сном…

– Подъём! – грубый окрик будит меня.

Кажется, прошло не больше двух часов. Открываю глаза,

– Ты чего вперёд меня лезешь в сортир? – недовольно высказывает одна девушка другой.

Понятно. Всё по статусу. Я новенькая. Значит, последняя.

– Чего не поднимаешься? – возле моего лежака стоит Валя.

Она уже причёсана и умыта. Встала до подъёма.

– А куда спешить? Я всё равно последняя, – отвечаю, разглядывая темноволосую молодую женщину. На вид ей лет тридцать пять. Грубоватые черты лица. Тонкие губы поджаты. Будто она столько уже прожила  и повидала в этой жизни, что хватит на всех нас.

– Кто это тебе сказал? – ухмыляется она. – Давай, поднимайся! – Разворачивается к толпе.– А ну, пропустите Кристину в санузел!

Кошусь на женщин.

Нехотя, те начинают расступаться. Быстро соскакиваю с места и иду в заведение.

С удивлением отмечаю про себя, что над умывальником нет привычного зеркала.

Понятно. Не положено. Надо привыкать.

***

– Завтрак! – разносится громогласный голос по коридору.

В камере оживление.

Открывается небольшое окошко, прорезанное в двери. Румяная круглолицая женщина начинает подавать тарелки с кашей. В кружки наливает какао и выдаёт кусок  хлеба, на котором аккуратным кубиком лежит кусок масла.

Какая щедрость.

– Глаша! – говорит Валя  раздатчице. – У нас новенькая. У неё нет кружки с ложкой.

– Пусть подходит к окошку. Выдам.

Поднимаюсь с места и иду к окну. Беру из рук Глаши миску с перловой кашей.

Нестерпимый тошнотворный запах резко ударяет мне в нос. Роняю  миску из рук. Стремительно бросаюсь в санузел.

Меня выворачивает наизнанку. До слёз в глазах. До судорог и спазмов в желудке. В обнимку с унитазом сижу минут пятнадцать. Затем поднимаюсь  на трясущихся ногах, подхожу к умывальнику. Ополаскиваю  ледяной водой лицо. Черпаю  студёную  воду в ладошки, делаю несколько глотков.

Выхожу в камеру. Все уже позавтракали. Смотрят выжидающе на меня.

Иду под прицелом их глаз на своё место.

– Залетела что ли? – хмуро спрашивает Валентина.

Вздрагиваю. Передёргиваю плечами. Она о чём?

– Это от стресса, – лепечу я, вытираясь грубым полотенцем. – Смена обстановки… Режима… Питания… Сама ситуация.

– Знаем мы твой стресс! – ворчит она. – Не девочки. Проходили.

Что она заладила такое? С чего взяла?

– Тут еда нормальная, – продолжает Валя. – Я вот в прошлый раз на зоне чалилась. Так там кормили такой баландой! Не вылезали из сортира. Вот су…!

Повернув голову на запах, вижу, возле моей кровати на тумбочке стоит завтрак. Заботливо поставленный кем-то из девчонок, чтобы я не осталась голодной.

Резко отворачиваюсь.

Смотреть даже не могу на пищу!

Сузив глаза, Валя наблюдает за мной.

– О-о! Тебя, девочка,  нашему Санычу надо показать, – уверенно выдаёт она.

Что она несёт? Какому Санычу?

– Зачем? – опешив, спрашиваю я.

– Осмотреть тебя. Похоже, ты всё-таки  залетела, – скупо улыбается она.

Это невозможно. Залетела? Беременна?  Нет. Это какая-то ошибка.

– Месячные – то давно были? – не отстаёт Валентина.

Задумываюсь. Подсчитываю.

– Небольшая задержка…, – ошеломлённо лепечу я.

Липкий холодок пробегает  вдоль позвоночника. Потеют ладошки.

Топит истерика, паника…

С ужасом думаю о том, что если вдруг она права?

Что тогда делать?

Если я действительно  беременна, как же я буду с малышом в тюрьме жить?

Какое– то безумие!

***

Снова тошнит. По утрам теперь это происходит ежедневно. Месячных нет.

К новым ощущениям начинаю привыкать, приспосабливаться.

Вердикт выношу себе сама –  Беременна!

– Соболева, ты чего за завтраком не подходишь? – хмуро окликает меня  раздатчица  Глаша.

– Не хочу, – пожимаю я плечами, отворачиваясь.

– Тогда терпи до обеда! – с шумом  захлопывает раздаточное окно.

Сокамерницы косятся на меня с подозрением. Я молчу.

А что тут скажешь?

Каждое утро повторяется одно и тоже.

Спустя три дня  на мою койку подсаживается Валентина.

– К Санычу пойдёшь? – в полголоса спрашивает она.

Мотаю головой.

– Дура, ты, Крис! – припечатывает она меня. – Если беременна, поблажки будут. Тут тяжело выживать. У тебя деньги-то  есть?

Снова мотаю головой.

– Чего ты упрямая такая?! – начинает злиться она, сверля меня тёмными глазами – буравчиками.  – Если родишь,  тебе легче на зоне будет с ребенком. До трех лет разрешают посещать, кормить. Ну, а уж дальше заберут.  В детский дом. Может, семья хорошая попадется, усыновит или удочерит ребёночка…

В детский дом?.. Заберут?..

В голове звенит. Не могу оправиться от шока.

Полный  беспредел!

Смотрю на Валентину, широко распахнув глаза. Её слова бьют, словно по оголённым нервам. Казалось, хуже моего сегодняшнего положения просто быть не может.

Оказывается, может. Ещё как. Дойдёт до самого дна…

Они что лишат меня материнских прав?

Я не отдам своего ребёнка! Ни за что не отдам!

– Если на хорошего адвоката денег нет, засудят тебя за кражу в особо крупном размере, Крис. Надолго упрячут, уж поверь мне. Лет на пятнадцать…

Глаза мои увеличиваются от страха. Не могу вымолвить ни слова. Противный липкий холодок пробегает по спине.

– Ты чего так побледнела? – трясёт меня Валя за плечи.

– Мне нельзя к доктору! –  бормочу я.  – Никто не должен знать, что я беременна.

Меня бросает то  в жар, то в холод.

– Ты чё сдурела совсем?! – повышает Валька  голос. –  Говорю тебе, поблажки будут! Да тебе и витамины нужны. Ты не представляешь, как на зоне придётся чалиться. За любую возможность хватаешься, как за соломинку.

Смотрит на меня в упор, прожигая во мне дыру от негодования.

Во рту мгновенно пересыхает. Нервно сглатываю.

– Если ОН узнает,  мне  принудительно сделают аборт, – напугано шепчу я. –  Или ОН отнимет у меня малыша! Он страшный опасный жестокий человек…, – от страха заплетается язык.

Валька задумчиво качает головой. Я плачу, уткнувшись ей  плечо.

Здесь в СИЗО  она мне как старшая сестра. Подруга.  С первого дня опекает меня. Никому не даёт в обиду.

Но скоро у нее суд. И ее переведут на зону.

Я останусь совсем одна.

Хотя во мне зарождается ещё одна жизнь. Маленький комочек… Мы будем с ним вдвоём.

***

Спустя две недели.

Я стала дёрганной и очень нервной. Понимаю, что это вредно моему малышу, но никак не могу взять себя в руки.

Очень надо позвонить на волю. Соседке тёте Клаве. Узнать, как дела у мамы. Её, наверное, уже перевезли домой. Ведь оплату за пребывание в клинике платить некому и нечем.

Я видела, что девчонки звонили по мобильному. Охрана давала телефон на несколько  минут. Но за это надо платить.

У меня нет денег.

Но позвонить надо срочно!

Неожиданно нащупываю в подкладке тюремной робы – куртки какой-то небольшой предмет. Выворачиваю наизнанку. Внутри край  распорот на два сантиметра. Проталкиваю маленькую вещицу и вытаскиваю через это отверстие.

Боже мой! Невольно восклицаю я, увидев на своей ладони собственное бриллиантовое кольцо.

Вспомнила усталые  внимательные глаза женщины досмотрщицы. Она пожалела меня. Засунула моё кольцо в дыру в подкладке, понимая, что здесь мне придётся нелегко.