Текст книги "Трое вне игры"

Вулф хмыкнул:

– Я не специалист по птомаинам, но сегодня вечером кое-что на эту тему почитал. Известно ли вам, сколь маловероятным считается естественное возникновение в пище настоящего алкалоида?

– Нет, и я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Кстати, разве птомаин не алкалоид? – спросила Дороти Рифф.

– Алкалоид, – согласился Вулф. – Но трупный. В день смерти миссис Хак вы находились здесь, мисс Рифф?

– Да, я присутствовала на торжестве и ушла около одиннадцати часов.

– Вы знали, что она любила маринованные артишоки?

– Это знали все. По этому поводу даже ходили шутки.

– Откуда вам известно, что птомаин – алкалоид?

Она немного покраснела:

– Когда миссис Хак умерла, я посмотрела в энциклопедии.

– Почему? Что-то касательно ее смерти или артишоков вселило в вас подозрения?

– Нет! Конечно нет!

Вулф покрутил головой направо и налево:

– Заподозрил ли хоть кто-нибудь из вас, что смерть миссис Хак не была случайностью?

Последовало единогласное «нет», никто не воздержался. Вулф не отступал:

– И никому не показалось, что вероятность нечистой игры была недостаточно исследована?

Снова единогласное «нет».

– Как же нам это могло показаться, если мы ничего не заподозрили? – вставила миссис О’Ши.

– В самом деле – как? – Вулф откинулся на спинку кресла, кашлянул и принял сосредоточенный вид. – Должен признаться, меня покорило отсутствие трений и недоверия среди вас. Пребывание в доме трех таких молодых, умных, жадных до удачи и неизбежно соперничающих в столь малочисленном штате прислуги женщин – идеальная почва для семян раздора, однако, по-видимому, ни одно не дало ростка. Это более чем показательно и позволяет подвести черту – конечно, лишь в той степени, в какой за час с небольшим вообще возможно достичь подобной уверенности. Не стану требовать, чтобы вы убедили меня окончательно. Закон предполагает невиновность человека, пока его вина не доказана. Поэтому осталось обсудить одно: во сколько будут оценены мои услуги, если я уверю мистера Луэнта, что его подозрения необоснованны, и позабочусь, чтобы он к этому вопросу больше не возвращался? Скажем, как насчет ста тысяч долларов?

Они вновь проявили единодушие, на сей раз задохнувшись от возмущения.

– Я же говорила, что это шантаж! – крикнула мисс Рифф, раньше других обретя дар речи.

Вулф вскинул ладони:

– Если вам так угодно, сударыня. Мне безразлично, будет ли это названо шантажом или разбоем, но только ребенок мог подумать, что я окажу столь значительную услугу безвозмездно. Склонность к благотворительности во мне не слишком развита. Сумма, которую я назвал, отнюдь не является сверхъестественной. Я не настаиваю на формальностях, даже не прошу долговой расписки, мне будет достаточно, если мистер Хак просто во всеуслышание объявит, что гарантирует выплату мне всей суммы в течение одного месяца. Кроме того, я хочу, чтобы наша сделка навсегда осталась для мистера Луэнта тайной. Я должен иметь четкие и твердые гарантии этого и обращаюсь за ними к мистеру Хаку, поскольку ничего не знаю о финансовом положении остальных и поскольку он, так же как и все, заинтересован, чтобы мистер Луэнт признал свои подозрения необоснованными и отбросил их. – Вулф окинул присутствующих взглядом. – Итак?

– Это шантаж, – твердо произнесла мисс Рифф.

– Ну вы и штучка! Луэнт знал, к кому обратиться, – пробормотал Пол Таер.

Мисс Марси и миссис О’Ши молчали. Они смотрели на Хака, очевидно ожидая его реакции. Хак, склонив голову набок и нахмурившись, разглядывал Вулфа, словно сомневаясь, правильно ли расслышал.

Наконец он заговорил.

– Что позволяет вам думать, что вы сможете справиться с моим шурином? – спросил он.

– Главным образом самонадеянность, сэр. Я берусь за дело и тоже готов нести финансовую ответственность. Вы гарантируете оплату, я гарантирую выполнение. Вы гарантируете выплату ста тысяч долларов в течение месяца, а я гарантирую, что мистер Луэнт никогда не обвинит никого из здесь присутствующих в каком-либо противозаконном поступке, совершенном до настоящего момента, и если он это сделает, я верну всю полученную мной сумму.

– Существует ли срок действия у вашей гарантии?

– Нет.

– Что ж, тогда я принимаю условия. Я обязуюсь выплатить вам в течение месяца сто тысяч долларов в качестве компенсации за услугу объявленного вами характера. Этого достаточно?

– Вполне. Теперь оговорка: каждому следует понять, что ни одно слово о нашей сделке никогда не должно достигнуть ушей мистера Луэнта. Вы обещаете, что никогда, прямо или косвенно, не выдадите ему тайны? Согласие прошу подтвердить поднятием рук.

Миссис О’Ши подняла руку первой, затем мисс Марси, а потом мисс Рифф.

– А вы, мистер Хак? – спросил Вулф.

– Я не считаю, что мне это тоже необходимо. Конечно я согласен.

– Мистер Таер?

Взгляды присутствующих устремились на Пола, и тот явно ощутил себя не в своей тарелке. Он посмотрел на дядю.

– A-а, черт с вами! – наконец сказал Таер и вскинул обе руки.

– Итак, решено. – Вулф скорчил довольную гримасу. – Теперь пора приниматься за дело, и мне понадобится ваша помощь. Сперва я переговорю с мистером Луэнтом наедине, но не исключено, что после вступительной части мне потребуется привести его сюда для краткой беседы. Поэтому я прошу вас еще на некоторое время остаться здесь. Очень ненадолго, надеюсь. – Он поднялся. – Арчи, ты говорил, что комната мистера Луэнта на этом этаже?

Моя реакция была несколько замедленной, так как в этот момент я пытался смотреть сразу на всех, желая узнать, как они поведут себя, услышав, что мы направляемся к Луэнту, но Вулф повторил мое имя. Тогда я поднялся и распахнул перед ним дверь.

Проводив его к комнате Луэнта, я открыл дверь, щелкнув выключателем, зажег свет и переступил через труп. Вулф вошел, захлопнул дверь и застыл, уставившись на своего клиента.

– Подними его, чтобы я мог видеть затылок, – скомандовал шеф.

Это не потребовало неимоверных усилий, принимая во внимание размеры тела и тот факт, что труп уже достаточно окоченел. Закончив осмотр, Вулф выпрямился, и я опустил тело Луэнта на коврик в прежнее положение.

– Насколько тебе известно, – сказал Вулф, – оставлять труп без присмотра, в особенности когда налицо признаки насильственной смерти, не рекомендуется. Я побуду здесь. А ты сходи и сообщи остальным о нашей находке, после чего проинструктируй их не покидать комнату мистера Хака и вызови полицию.

– Есть, сэр. Мне позвонить из комнаты Хака или спуститься в кабинет?

– Не имеет значения. Как хочешь.

– Если полицейские начнут вдаваться в подробности относительно моих действий, должна ли память изменить мне где-то еще, помимо эпизода с обнаружением трупа?

– Нет. Все остальное как было.

– Включая и то, каким образом я сюда попал?

– Да. Ступай же, черт возьми!

И я пошел.

Глава 7

Когда мы покидали собрание в комнате Хака, чтобы пойти «переговорить» со своим клиентом, было без двадцати десять вечера. В четверть первого, больше двух с половиной часов спустя, мы снова сидели в этой же комнате, на сей раз в несколько расширенном составе.

Все это время в доме, который построил отец Германа Луэнта и где самого Германа в конце концов безжалостно отправили на тот свет, двенадцать квалифицированных служителей закона, включая заместителя полицейского комиссара и двух помощников окружного прокурора, разыгрывали профессиональный спектакль. Я стал свидетелем лишь малой его части, так как почти все эти сто пятьдесят пять минут провел наверху в швейной, отвечая на вопросы и поясняя предшествующие ответы, однако не сомневался, что представление разворачивалось профессионально, ибо не раз видел подобное прежде. На мой вкус, оно было даже слишком профессиональным: в процессе допроса я не отказался бы разок-другой перекинуться парой слов с Вулфом, но мне этого не позволили. Нас предусмотрительно развели по разным комнатам, поэтому с девяти сорока пяти до четверти первого, когда сержант Пэрли Стеббинс зашел в швейную, чтобы сопроводить меня в комнату Хака, я не имел от Вулфа никаких вестей.

Состав действующих лиц был тем же, но все выглядели заметно осунувшимися. Сам Хак, по-прежнему в галстуке-бабочке и коричневом пиджаке, казался таким измочаленным, что я даже удивился, почему полицейские не проявили большей обходительности с человеком, обладающим такими огромными деньгами, воспользовавшись в качестве благовидного предлога его болезнью. Также было похоже, что Пол Таер выказал избыток темперамента, и его пришлось успокаивать. Галстук у Таера съехал на сторону, волосы были взъерошены, а по бокам стояли полицейские.

Очевидно, женщины в целом перенесли экзекуцию несколько лучше мужчин, но и на них события отразились не лучшим образом. Миссис О’Ши сидела прямо, сверля холодными голубыми глазами расположившегося рядом с Вулфом инспектора Кремера. Когда мы с Пэрли вошли, она даже не удостоила нас взглядом. И будь я проклят, если мисс Рифф и мисс Марси не держались за руки! Они примостились на диване, который делили с помощником окружного прокурора Мандельбаумом и заместителем комиссара полиции Бойлом.

Следует отдать должное Вулфу. Он занимал все то же большое кресло, что и прежде, хотя на сей раз ему пришлось отвоевывать его без моей помощи. Он не казался утомленным. Когда я вошел и мы с ним встретились взглядами… О-о, ну и дела, подумал я. Я хорошо знал этот взгляд. Вулф готовился выкинуть какой-то трюк.

– Арчи! – бросил он мне.

– Да, сэр.

– Сядь. Я сказал мистеру Кремеру, что хочу уйти домой, и в качестве выкупа предложил сделать несколько комментариев о событии, настояв на твоем присутствии. Ты, конечно, ответил на все вопросы и предоставил всю информацию, которой располагал?

– Да, сэр.

– Я тоже. Пододвинь свой стул, ты загораживаешь мне мистера Таера. Вот так нормально. Мистер Кремер, я мог высказать все это гораздо раньше – по сути, сразу же после вашего прибытия, – но вы не были готовы меня слушать, и, кроме того, существовала вероятность, что ваши люди обнаружат нечто, что поставит под сомнение или даже перечеркнет мои выводы. Не знаю, возможно, так и случилось, поэтому мне необходимо задать несколько вопросов.

Слова Вулфа отнюдь не вызвали восторга у инспектора Кремера. На его круглом красном лице читалось явное недовольство.

– Вы не говорили, что хотите задать вопросы, – проскрежетал он. – Вы сказали, что у вас есть комментарии. Иными словами, что вы знаете, кто убил Луэнта.

– Да, знаю, если только вы сами не знаете лучше меня. Для выяснения этого и предназначены мои вопросы. Вы готовы предъявить кому-либо обвинение?

– Нет.

– Вы нашли подходящее, на ваш взгляд, орудие убийства?

– Нет.

– Есть ли у вас какие-либо улики, исключающие предположение, что Луэнта убили где-то еще, после чего его тело было доставлено в комнату и там брошено?

– Нет.

– Есть ли у вас улики, указывающие на какое-то место в доме, где было совершено убийство?

– Нет.

– Есть ли у вас основания, явные или косвенные, считать кого-либо из этих людей вне подозрения?

– Нет.

– Как долго вы намерены это терпеть, инспектор? – вмешался с дивана Бойл.

– Вы имели возможность сделать так, чтобы это не начиналось, – сухо заметил Вулф. – Итак, комментарий. Почти нереально, чтобы Луэнт был убит там, где найден его труп. Удар, повлекший мгновенную смерть, не могли нанести в узком проходе, поскольку его направление – снизу вверх. Следы борьбы отсутствуют, коврик даже не сдвинут, и мне не верится, что удар такой силы мог быть нанесен…

– Ясно! – прорычал Кремер. – Нам и самим не верится.

– Значит, вы тоже думаете, что он был убит где-то в другом месте?

– Да.

– Но не знаете где?

– Нет.

– Послушайте, Вулф, что здесь, по-вашему? Викторина «Счастливый случай»? – взорвался Мандельбаум.

Вулф это проигнорировал:

– Комментарий номер два. Если Луэнта убили где-то в другом месте, то зачем было перетаскивать труп? Вероятно, преступник не хотел, чтобы тело обнаружили на месте убийства. Каким образом его переместили? Это действительно вопрос. Для вертикальных передвижений существует лифт, но как тело транспортировали к лифту и от лифта? Должны были остаться следы, и вы их, конечно же, искали. Успешно?

– Нет.

– Значит, труп не волокли. Перенесли на руках? Но кто? Ни одна из женщин для этого не подходит. Хотя Луэнт был недомерком, он весил больше ста фунтов. Мистер Хак? Установлено, что ноги способны держать его, да и то без поклажи, всего несколько шагов. Тогда мистер Таер, больше некому. Но тут возникает еще один вопрос, мистер Кремер. Зачем мистеру Таеру было убивать мистера Луэнта?

– Не имею понятия.

– У вас нет даже предположений?

– В настоящее время нет.

– У меня тоже. Но есть и другой повод, чтобы, по крайней мере временно, снять с него подозрение: он не сумасшедший. Только сумасшедший стал бы средь бела дня таскать взад-вперед по коридору труп только что убитого им человека, подвергая себя опасности быть замеченным. Нет, из этого можно заключить, что труп не волокли и не несли. Остается только один…

– О боже!

Это воскликнул я. Не так уж часто я позволяю себе перебивать Вулфа, когда он раскочегарится и мчит на всех парах, но на сей раз прозрение наступило так внезапно, что я даже не заметил, как это у меня вырвалось.

Взгляды собравшихся устремились на меня, и Вулф, повернув голову, осведомился:

– В чем дело, Арчи?

– Я лучше подожду, – пробормотал я.

– Ждать больше некогда. В чем дело?

– Ничего особенного, просто я вдруг понял, что собственными глазами видел убийцу в момент транспортировки трупа. Я стоял и смотрел, как он переправляет его, и мы даже обменялись парочкой фраз. Не хочу хвастаться, но разве я не прав?

– Что ж, весьма вероятно, что прав…

– Чертовски своевременное прозрение! – подколол меня сержант Стеббинс.

– Встаньте-ка лучше рядом с мистером Хаком, – попросил его Вулф. – В его кресле может быть спрятано все, что угодно, в особенности под покрывалом, и я не…

– Минутку, Вулф. – Мандельбаум покинул диван и теперь расхаживал по комнате. – Если вы располагаете уликами против кого-либо, в том числе против мистера Хака, мы хотели бы сперва с ними ознакомиться.

– Этот человек, – произнес Хак срывающимся голосом, – пытался выманить у меня сто тысяч долларов!

– И с успехом, – объявил Вулф. – Я совершенно уверен, что не смог бы их получить, если бы…

Он замолчал, насторожившись. Остальные, включая меня, тоже насторожились. Пэрли Стеббинс, знавший Вулфа многие годы, незаметно приблизился к сидящему в кресле Хаку и встал возле него справа. Тот вдруг задергал головой и зарычал на него в приступе бешенства:

– Убирайтесь!

Это было такое отвратительное рычание, что испуганный Мандельбаум, забыв о Вулфе, уставился на Хака. Пэрли, на которого в свое время рычали и не такие, как Хак, остался неподвижен.

– Я обещал комментарии, а не вещественные доказательства, – напомнил Вулф. – Кстати, вот еще один, объясняющий положение и характер раны на голове мистера Луэнта, а также направление нанесенного удара. Предположим, что я – мистер Хак. Я сижу в кресле-каталке в своем кабинете, уже начало шестого, и со мной мой шурин Герман Луэнт. Я решил, что он должен умереть, так как представляет для меня смертельную опасность. Он нанял Ниро Вулфа, частного сыщика, который не растрачивает времени и таланта по пустякам и затеял среди моих домочадцев расследование под предлогом слишком абсурдным, чтобы быть истинным. Я не только знаю, что моя жена не оставила бы брату денег втайне от всех, но уверен, что он и сам знает: она бы никогда этого не сделала. Вдобавок в беседе с экономкой, секретаршей и сиделкой помощник Вулфа Гудвин якобы в шутку высказал предположение, что одна из них отравила мою жену. Мне сообщили об этом. Выяснить, кто именно, вы могли во время сбора показаний.

– Мы выяснили, – подтвердил Кремер. – Это была мисс Рифф.

Вулф иронически усмехнулся:

– Прекрасно. Итак, я решил, что шурин что-то заподозрил относительно кончины своей сестры и, следовательно, представляет для меня смертельную опасность. Для полноты картины добавлю: опасность заключалась в открытии того факта, что я отравил свою жену – его сестру, – подмешав яд в тарелку с артишоками. Целью, конечно же, было завладеть ее миллионным состоянием. Мистер Хак, очевидно, не может доказать, что Луэнт не входил в его кабинет между шестнадцатью и семнадцатью часами?

– Нет. В половине пятого он посылал за ним мисс Рифф. Он говорит, что Луэнт пробыл у него десять минут и затем ушел.

– Мисс Рифф присутствовала при их разговоре?

– Нет. Она уходила из дому по поручению.

– Великолепно! – кивнул Вулф. – Справедливости ради, мистер Кремер и джентльмены, хочу заметить, что у меня было по сравнению с вами одно крупное преимущество. Вы ведь не видели, как мистер Хак передвигается на своей колеснице, не так ли?

Они ответили, что нет.

– Я тоже не видел, но мистер Гудвин мне это описал. Зрелище, я вам скажу, впечатляющее. Именно его описание и послужило отправной точкой для моих выводов. В настоящий момент мистер Хак, похоже, не горит желанием демонстрировать свою машину. Что ж, это можно будет сделать позднее. Теперь вернемся назад. Итак, я – мистер Хак, я сижу в своем кресле, в своем кабинете. Время приближается к пяти. – Вулф вытащил из кармана носовой платок и скомкал его в правой руке. – Это – пресс-папье, тяжелый шар из зеленого мрамора. Оно здесь, на полочке моего кресла, прижимает какие-то бумаги. Теперь ты, Арчи, – мистер Луэнт. Встань, пожалуйста, напротив меня… впрочем, можешь сидеть. Чуть ближе – так более естественно. Теперь я поднимаю правой рукой пресс-папье, левой беру бумагу, чтобы показать тебе, но листок выскальзывает у меня из пальцев и падает на пол. Естественно, прежде чем послать за тобой, я потренировался, чтобы уронить его как можно более естественно. Ты наклоняешься, чтобы подобрать его. Ты делаешь это не задумываясь, ведь я калека, – и в этот момент я бью тебя пресс-папье.

Я нагнулся, и он легонько хлопнул меня по затылку. Я не собирался прикидываться, падая замертво, но и распрямляться сразу тоже не годилось, поэтому я ограничился тем, что опустился на колени.

– Господи спаси! – пробормотала миссис О’Ши в мертвой тишине.

– При таком положении, – продолжил Вулф, – я сижу, ты склонился – удар как раз приходится на череп снизу вверх. Теперь мне нужно двигаться так быстро, как позволяет моя физическая неполноценность. Двадцати секунд мне достаточно, чтобы убедиться: второго удара не требуется, ты мертв. Выше пояса я здоров и силен, и еще через двадцать секунд ты уже лежишь, переброшенный через мои колени и прикрытый пледом, без которого я никогда не показываюсь. Я нажимаю кнопку, берусь за рычаг. Мне нужно перевезти тело на другой этаж. Это, конечно, риск, но я вынужден на него пойти.

– Но где улики, черт возьми?! – прорычал Мандельбаум.

– Вы их отыщете, и чем скорее, тем лучше, – ответил Вулф. – Начните с выяснения, подходит ли пресс-папье по форме к вмятине на черепе. Думаю, вы обнаружите, что подходит. Исследуйте клетчатый плед, служивший покрывалом при транспортировке трупа. Вы обнаружите на нем волосы с головы Луэнта. Вы уже пришли к выводу, что Луэнта убили не в его комнате. Что ж, попробуйте объяснить, как был переправлен труп, если не с помощью кресла мистера Хака. Признаться, очень жаль, что, когда мистер Гудвин стоял у двери в комнату Луэнта и смотрел, как мистер Хак, появившись в своем кресле из лифта, направляется к себе в комнату, уже вечерело и освещение в коридоре было тусклым. У Гудвина острое зрение, и при более ярком свете он, вероятно, заметил бы, что бугор под пледом неестественно велик. Конечно, появление Гудвина вынудило мистера Хака на время укрыться с грузом в своей комнате, но мистер Гудвин почти сразу ушел – отправился звонить мне из автомата, – и мистер Хак закончил транспортировку. Завершающий этап, видимо, оказался для него самым трудным, потому что дверь в комнату Луэнта была слишком узкой для его кресла. – Вулф повернулся к Мандельбауму, который все еще стоял возле дивана. – Но лично мне в качестве улики больше нравится другая деталь. По сути, ее одной достаточно, чтобы сделать вывод. Вы тщательно допросили всех нас и знаете, о чем шла речь в той комнате незадолго до обнаружения трупа: в присутствии пяти свидетелей я вытягивал из мистера Хака обещание заплатить мне крупную сумму денег. В обмен на что? В обмен на встречное обещание, что мистер Луэнт больше не будет никому досаждать своими обвинениями! Неужели мистер Хак такой редкостный осел, что согласился на эту сделку, зная, что Луэнт еще жив? Ведь весть о ней – через мистера Таера или кого-нибудь еще – наверняка достигла бы ушей Луэнта и он, решив, что я предал его, взяв отступного у врага, удвоил бы свою подозрительность, вместо того чтобы отбросить ее. – Вулф покачал головой. – Нет, не подлежит сомнению, что в тот момент мистер Хак уже знал о смерти Луэнта. Но есть и другой аспект: дело в том, что, соглашаясь на мое предложение, он признавался в своей виновности. Он думал, по крайней мере в тот момент, что я шантажирую его, и решил уступить. Я прижал его при свидетелях, а чтобы выяснить, как много мне известно и насколько я окажусь сговорчив, ему требовалось остаться со мной наедине. Не страшись Хак правосудия, он рассмеялся бы мне в лицо, обозвав остряком, а когда я перешел от просьб к требованиям, послал бы за шурином и донес бы ему на меня. Но вы знаете, как вместо этого он поступил, и посмотрите-ка на него сейчас.

Большинство присутствующих посмотрели; не сделали этого лишь трое, тем самым продемонстрировав, как работают мужские мозги. Это были помощник окружного прокурора Мандельбаум, заместитель комиссара полиции Бойл и инспектор Кремер. Все трое высокопоставленных служителей закона уставились не на убийцу, который был только что изобличен, а на человека, который вывел его на чистую воду. Впрочем, их нельзя было за это корить: теперь им предстояло предъявить Хаку обвинение и арестовать его, хотя они были совершенно не готовы передать дело суду присяжных, а у Хака имелось достаточно денег, чтобы нанять десять лучших адвокатов города.

Инспектор Кремер поднялся на ноги и, на всякий случай убедившись, что сержант Стеббинс по-прежнему дежурит возле Хака, повернулся к Вулфу.

– И посмотрите-ка на него сейчас… – передразнил он. – Нет, давайте-ка лучше посмотрим на вас, мистер Вулф! На вас и на ваши ценные комментарии! Эта сделка, которую вы предложили, – вы сказали, что только осел согласился бы на нее, зная, что Луэнт еще жив. Отлично! Но как тогда быть с вами? Ведь столь же очевидно, что только осел мог предложить такую сделку, думая, что мистер Луэнт находится в добром здравии. Бог свидетель, вас можно обозвать по-всякому, но только не ослом. А этот фокус, который выкинул Гудвин, чтобы заполучить вас сюда!.. Он ни за что не решился бы на него, а вы ни за что не приехали бы, не знай вы оба об убийстве Луэнта. Итак, я жду от вас комментариев.

– Пф! – мягко произнес Вулф. – Неужели вам мало забот и без…

Он умолк, чтобы понаблюдать спектакль, ставший демонстрацией того, как работает мозг женщины. Миссис О’Ши встала со своего места и, скрестив руки на груди, медленно, словно в трансе, двинулась к своему патрону. По ее щекам ручьями текли слезы. Она остановилась в трех шагах от него.

– Это кара небесная, – проговорила она так тихо, что ее едва можно было расслышать. – Страх в моем сердце… О боже, как долго он там был! Вы лгали мне, лгали все это время, и где-то в глубине души я знала это. Она проведала о нашей связи – проведала и сказала вам, и тогда вы убили ее. Но благодарение небу, теперь вы…

Инспектор Кремер подхватил ее под локоть.

Мозг другой женщины тоже работал. Сильвия Марси покинула диван, подошла к креслу-каталке и положила на колени Теодора Хака поверх коричневого покрывала какой-то предмет.

Когда она направилась к двери, я увидел, что это было: на коленях Хака лежали маленькие наручные часики с обрамлением из красных камней – наверное, рубинов.

Я ничего не могу сообщить о судьбе двух других подарков, чье вручение было ускорено моим появлением в доме. Минули месяцы; и только на прошлой неделе суд присяжных признал Хака виновным в преднамеренном убийстве. Но мне кажется, что миссис О’Ши и мисс Рифф все еще хранят свои часики.