Текст книги "Убийство троих"

Глава 4

В тот вторник я вышел из дому в 10:17, прошагал четырнадцать коротких кварталов в северном направлении, затем – шесть длинных в восточном и вошел в холл «Черчилля». Я не стал ловить такси, а пошел пешком по двум причинам: я спал меньше пяти часов и моему организму требовался кислород, особенно в той его части, что выше шеи, а кроме того, раньше одиннадцати часов утра миссис Мортон Сорелл, урожденная Рита Рэмзи, вряд ли приняла бы посетителя. Выяснил же я, что она, покинув два месяца назад супружеский кров, поселилась в апартаментах в «Черчилль тауэрс», сделав один короткий звонок в «Газетт» Лону Коэну.

В кармане у меня лежал простой белый конверт, запечатанный и надписанный от руки: «Для миссис Мортон Сорелл. Лично, конфиденциально». Внутри конверта лежал листок, где – так же от руки – я написал: «Нас видели в тот вечер в закусочной. Связываться по телефону опасно. Человеку, который принесет эту визитку, можно доверять».

Без подписи.

Было без двенадцати одиннадцать, когда в холле отеля я вручил на ресепшен конверт с просьбой сразу же отнести его наверх, а когда клерк, вернувшись, пригласил меня пройти к лифту, до одиннадцати оставалось целых три минуты. Девять минут ожидания заставили меня понервничать. Если бы трюк не сработал и меня велели выставить вон, в запасе у меня ничего больше не было. Так что, когда лифт пошел вверх, я прочувствовал подъем во всех смыслах, а когда на тридцатом этаже лифтер открыл дверь и я увидел, что она сама вышла меня встретить, мне даже захотелось поприветствовать ее улыбкой, но я сдержал свой порыв.

В руке она держала мой листок.

– Это вы прислали? – спросила она.

– Я его принес.

Она оглядела меня с ног до головы и с головы до ног:

– Могла ли я вас где-то видеть? Как вас зовут?

– Гудвин. Арчи Гудвин. Возможно, вы видели мое фото в газете.

– О-о! – Она кивнула. – Разумеется. – Она махнула листком. – Что все это значит? Это невероятно! Где вы его взяли?

– Сам написал.

Я вышел из лифта, почувствовав аромат ее утренней ванны или духов, которыми пропахло ее желтое одеяние, очень непринужденное надо сказать.

– Должен также сознаться, я вас обманул, миссис Соррел. Я давно вами восхищаюсь. Вы единственная, кого я храню в своем сердце. Одна ваша улыбка – только для меня, – и я был бы на седьмом небе. Я не пытался раньше встретиться с вами, так как не смел ни на что надеяться, но сейчас, когда вы ушли от мужа, я подумал, что если сделаю для вас что-нибудь… например, окажу какую-нибудь небольшую услугу… то смогу заслужить вашу улыбку. Я должен был вас увидеть, чтобы это сказать, а записка – всего лишь уловка, позволившая мне попасть к вам. Я все там выдумал. Я старался написать нечто такое, что могло бы вызвать ваше любопытство. Пожалуйста, пожалуйста, простите!

Она улыбнулась своей знаменитой улыбкой, причем только для меня, и сказала:

– Вы меня обескураживаете, мистер Гудвин, просто обескураживаете. Вы так мило все объяснили. Значит, вы пришли оказать мне какую-то конкретную услугу?

Вынужден отдать ей должное. Она прекрасно знала, что я вру ей в глаза. Что ничего я не выдумал. Что я лицензированный детектив и явился по делу. Но даже глазом не моргнула… Впрочем, нет, моргнула. Взмахнула длинными темными ресницами, своими, не купленными, которые составляли изумительный контраст с волосами цвета кукурузного шелка, когда начинает созревать початок, тоже своими, не купленными, на мгновение опустив глаза, чтобы спрятать радостный блеск, сверкнувший при виде меня. Вне сцены она оказалась так же хороша, как и на сцене, и я был вынужден это признать.

– Нельзя ли мне войти? – поинтересовался я. – Раз уж вы мне улыбнулись?

– Разумеется.

Она отступила в сторону, и я вошел. Она подождала, пока я сниму пальто и шляпу и положу их на кресло, а потом провела из прихожей в большую гостиную с окнами, выходившими на восток и на юг, и предложила сесть.

– Немногим выпадает такой шанс, – сказала она, садясь сама. – Знаменитый детектив предлагает свои услуги. Что же именно вы могли бы для меня сделать?

– Ну… – произнес я и тоже сел. – Я умею пришивать пуговицы.

– Это я и сама умею.

Она улыбнулась. Глядя на ее улыбку, никто в жизни бы не подумал, что эта женщина – чемпион по высасыванию крови. Даже я чуть было не усомнился. Приятно было осознавать, что улыбка адресована только мне.

– Могу ходить за вами следом с галошами, – предложил я, – на случай, если вдруг пойдет снег.

– Я редко хожу пешком. Лучше с оружием. Вы напомнили о моем муже. Я всерьез думаю, что он способен кого-нибудь нанять, чтобы меня убить. Вы красавчик… просто настоящий красавчик. А вы храбрый?

– Зависит от обстоятельств. Если вы будете на меня смотреть, то, наверное, да. Между прочим, раз уж я все равно к вам попал – я никогда не забуду этот день, – то позвольте спросить кое о чем. Вы сказали, что видели в газете мою фотографию, а значит, прочли, вероятно, о том, что вчера произошло в особняке Ниро Вулфа. Была убита женщина. Берта Аарон. Прочли?

– Не до конца. – Она скривилась. – Не люблю читать про убийства.

– Но кто она такая, прочли? Личный секретарь Ламонта Отиса, старшего партнера юридической фирмы «Отис, Эдей, Хайдекер и Джетт».

Она покачала головой:

– Не обратила внимания.

– Я-то думал, что обратили, потому что это адвокаты вашего мужа, о чем вам, конечно, известно.

– О-о! – Глаза у нее расширились. – Конечно. Я не заметила.

– Наверное, вы до этого места не дочитали. Иначе не могли бы не заметить, так как со всеми ими знакомы лично. Так вот о чем я хотел спросить: были ли вы знакомы с Бертой Аарон?

– Нет.

– Я-то думал, знакомы, потому что она была секретарем у Отиса, а Отис и его партнеры много лет ведут дела вашего мужа, а однажды даже вели ваше. Вы с ней никогда не встречались?

– Нет. – Она больше не улыбалась. – Кажется, вам многое известно об этой фирме и о моем муже. Вы так мило говорили, что восхищаетесь мной и что храните меня в своем сердце. Значит, вас послали они или Ниро Вулф, которого они наняли. Так?

– Нет. Не так.

– Наняла фирма, что одно и то же.

– Нет. Никто его не нанял, он работает на себя. Он…

– Ложь!

– Я так часто по работе использую ложь, что не могу позволить себе расходовать ее без дела. Мистер Вулф очень огорчился из-за того, что убийство произошло у него в кабинете, и он не желает прощать подобную наглость. Его никто не нанял, и никто не сможет нанять, пока мы не узнаем, кто виновник. Мистер Вулф подумал, что вы могли быть знакомы с Бертой Аарон и сообщить о ней что-нибудь, что помогло бы нам.

– Увы, нет.

– Очень плохо. Но я по-прежнему восхищаюсь вами.

– Вот и восхищайтесь. Вы мне нравитесь, вы красавчик. – Она снова улыбнулась. – Мне пришла в голову одна мысль. Не захочет ли Ниро Вулф, чтобы его наняла я?

– Надо подумать. Он берется не за всякую работу, а если возьмется, обдерет вас как липку. Он если и хранит что-то в сердце, в чем я сомневаюсь, то это отнюдь не прекрасный женский образ… или милый. О чем вы хотите его спросить?

– Об этом я скажу ему.

Она смотрела мне в глаза, опустив свои длинные ресницы ровно настолько, чтобы взгляд был выразительнее, и мне снова пришлось отдать ей должное. Можно было подумать, будто она понятия не имеет, что я знаю, что она что-то скрывает, и что я сам тоже что-то скрываю. Она была чертовски хороша, и, глядя в ее глаза, я всерьез подумал, что она и в самом деле поверила, будто я просто случайно сочинил ту записку.

– Чтобы задать ему вопрос, – сказал я, – нужно записаться на прием. Он никогда не выходит по делу из дому. – Я достал визитку и протянул ей. – Здесь адрес и номер телефона. Но, если хотите это сделать сейчас, я с радостью захвачу вас с собой, и возможно, он пойдет навстречу. До часу у него свободное время.

– Любопытно. – Она улыбнулась.

– Что именно?

– Ничего. Разговариваю сама с собой. – Она покачала головой. – Сейчас не пойду. Может быть… Я должна подумать. – Она поднялась. – Очень жаль, что ничем не могу помочь, в самом деле жаль, но я никогда не встречалась с… Как ее звали?

– Берта Аарон. – Я встал.

– Никогда не слышала. – Она бросила взгляд на визитку, которую я вручил ей. – Возможно, я позвоню вам сегодня. Я должна подумать.

Она прошла следом за мной в прихожую, а когда я потянулся к двери, подала руку, и я пожал ее. Пожатие у нее было крепкое.

Когда выходишь из лифта в холл отеля «Черчилль тауэрс», есть три возможности. Пойти направо к главному входу. Пойти налево, потом направо к боковому или налево и еще раз налево к другому боковому. Я пошел через главный, остановился и минуту постоял на тротуаре, чтобы надеть пальто и дернуть себя за ухо, после чего не торопясь направился в сторону центра. На углу рядом со мной пристроился низкорослый человек, с большим носом, похожий, на первый взгляд, на полотера, который зарабатывает сорок баксов в неделю. На самом деле Сол Пензер – лучший оперативник Нью-Йорка, и стоит он десять долларов в час.

– Детективов не видно? – спросил я у него.

– Знакомых – нет и, полагаю, незнакомых тоже. Попал к ней?

– Ага. Не похоже, что ею уже занялись. Я подбросил ей кое-что, так что можете начать шевелиться. Мальчики на месте?

– Да. Фред у северного входа, Орри у южного. Надеюсь, она пойдет через главный.

– Как и я. До встречи.

Он развернулся и исчез, а я сделал шаг к проезжей части и подозвал такси. Когда оно остановилось на Тридцать пятой улице возле старого особняка из бурого песчаника, было 11:40.

Поднявшись по семи ступенькам, я открыл своим ключом дверь, оставил на вешалке в прихожей пальто и шляпу и направился в кабинет. Вулф уже должен был сидеть за столом и читать очередную книгу, поскольку утреннее свидание с орхидеями заканчивается в одиннадцать. Но его там не было. Кресло за письменным столом пустовало, а в красном кожаном сидел незнакомец. Я встал перед ним и сказал: «Доброе утро». Он тоже сказал: «Доброе утро».

Выше плеч это был поэт. С мечтательным взглядом глубоко посаженных глаз, с большим обиженным ртом, с острым подбородком, но поэту пришлось бы долго продавать свои стихи, чтобы купить такой костюм, рубашку и галстук, не говоря уже о туфлях ручной работы из Лондона. Поглазев на него достаточно, чтобы все это разглядеть, я решил не спрашивать у него, где Вулф, а потому снова вышел и повернул налево к кухне, где в нише в конце коридора и увидел Вулфа, стоявшего возле дырки в стене. Дырка у нас проделана на уровне глаз. В кабинете ее прикрывает пейзаж с водопадом. А тут она ничем не прикрыта, и через эту дырку очень удобно не только слушать, но и смотреть, что происходит за стенкой.

Но я там не остановился, а толкнул распашную дверь в кухню, придержал створку, чтобы Вулф вошел, и отпустил.

– Вы забыли галстук на столе оставить, – сказал я.

– О галстуке поговорим в другой раз, – хмыкнул он. – Это Грегори Джетт. Утро он провел в офисе окружного прокурора. Я нашел предлог выйти, потому что сначала хотел послушать тебя, и решил понаблюдать за ним, пока жду.

– Отличная мысль! Вдруг бы он взял да и сказал сам себе: «Надо же, а ковра-то нет». Не сказал?

– Не сказал. Встретился с той женщиной?

– Да, сэр. Настоящий бриллиант. Теперь нет никаких сомнений по поводу основного факта: Берта Аарон не могла ошибиться, кто-то из партнеров беседовал именно с миссис Сорелл.

– Она призналась?

– Нет, сэр, но подтвердила это. Мы проговорили минут двадцать, и она только в первые полминуты сказала про мою записку, что это бред, и спросила, откуда я ее взял, а после ни разу о ней не вспомнила. Зато дважды назвала меня красавчиком, шесть раз улыбнулась, сказала, что не знает Берту Аарон, и поинтересовалась, не захотите ли вы работать на нее. Может быть, она нам позвонит, чтобы договориться о встрече. Передать дословно?

– Дословно – позже. Парни на месте?

– Ага. Перед уходом я поболтал с Солом. Пустая трата времени. Она не дура – вот только не это. Для нее, конечно, было ударом услышать, что их видели в ресторанчике, но паниковать она не станет. К тому же она, конечно, не знает, как мы на нее вышли. Может быть, она не догадывалась, что между их встречей и убийством Берты Аарон есть связь. Может быть, и сейчас не догадывается… хотя вряд ли. Когда догадается – если догадается, – она поймет также и то, что Берту Аарон убил человек, с которым она встречалась вечером в прошлый понедельник. С такой мыслью жить непросто, но она справится. Она крепкая штучка, а на кону тридцать миллионов долларов. Если бы вы видели, как она улыбалась, когда назвала меня красавчиком – и, возможно, сказала искренне, хотя нос у меня приплюснутый, – вам бы и в голову не пришло, что две минуты назад она прочла записку, где я без обиняков выкладываю ее главный секрет. Настоящий бриллиант! Будь у меня тридцать миллионов, с удовольствием пригласил бы ее на ланч. Так что беспокоит Грегори Джетта?

– Не знаю. Посмотрим. – Он толкнул дверь и вышел, а я последовал за ним.

Пока Вулф шествовал мимо красного кожаного кресла, Джетт сказал:

– Я ведь предупредил, что у меня срочное дело. Вы довольно невежливы, не так ли?

– В меру. – Вулф устроился поудобнее в кресле и посмотрел на Джетта. – Срочное дело, сэр, если и есть, то у вас, а не у меня. Я тут при чем?

– Очень даже при чем. – Глубоко посаженные мечтательные глаза обратились ко мне. – Вас зовут Гудвин? Арчи Гудвин? – (Я сказал «да».) – Вчера вы дали показания полиции по поводу вашего разговора с Бертой Аарон, а копию показали нашему старшему партнеру Ламонту Отису.

– Неужели? – вежливо произнес я. – Я тут просто сотрудник. Я делаю только то, что велит мистер Вулф. Спросите у него.

– Я не спрашиваю, я констатирую. – Он повернулся к Вулфу. – Я хочу увидеть эти показания. Мистер Отис – старый человек, у него слабое сердце. Он испытал настоящее потрясение, когда, узнав о трагической гибели своего секретаря, убитой здесь, в вашем кабинете, при обстоятельствах, которые, насколько мне известно, трудно поставить в заслугу и вам, и Гудвину. Вы не могли не видеть, что он потрясен, как и то, что он стар. Знакомить его с этими показаниями – безответственный поступок, достойный порицания. Как его коллега, его партнер, я хочу знать, что там.

Вулф откинулся к спинке кресла и опустил голову:

– Н-да… Нахальство против нахальства. Раз уж вы так неустрашимы, придется надеть нагрудник. Я отвергаю ваше заявление о существовании подобного документа. Дальше что?

– Чепуха! Я знаю, что он существует.

– Чем докажете? – Вулф помахал пальцем. – Мистер Джетт, это нелепо. Кто-то рассказал вам про показания, иначе нужно быть полным идиотом, чтобы явиться сюда и кричать на меня. Кто рассказал и когда?

– Человек, которому я полностью доверяю.

– Лично мистер Отис?

– Нет.

– Как ее зовут?

Джетт прикусил нижнюю губу. Пожевав ее немного, он принялся за верхнюю. У него были хорошие белые зубы.

– Вероятно, вы тоже испытали некое потрясение, – сказал Вулф, – если решили, будто можете требовать подобные вещи, не раскрывая источника. Ее зовут Энн Пейдж?

– Имя я могу вам назвать только конфиденциально.

– Нет. Как предоставленные на мое усмотрение личные, не конфиденциальные сведения. Я по-прежнему отрицаю существование показаний.

– Черт возьми! – Джетт хлопнул по подлокотнику. – Она пришла с ним вместе! Она сама видела, как Гудвин дал ему показания! Видела, как он читал!

– Так-то лучше, – кивнул Вулф. – Когда мисс Пейдж рассказала вам об этом? Утром?

– Нет. Ночью. Она мне позвонила.

– В котором часу?

– Около двенадцати. Немногим позже.

– Она ушла отсюда вместе с мистером Отисом?

– Черт возьми, вы прекрасно знаете, что нет! Она выбралась через окно.

– И немедленно позвонила вам. – Вулф выпрямился. – Если вы хотите доверить мне личную информацию, то должны обосновать причину. Тогда я, возможно, скажу, о чем идет речь в показаниях мистера Гудвина, а возможно, и нет. Я не принимаю вашего объяснения, будто вы пришли, руководствуясь заботой о мистере Отисе. Вы должны объяснить не только свое беспокойство, но и тот факт, что мисс Пейдж сбежала через окно. Вы…

– Она не сбежала! Просто Гудвин ее запер!

– Он отпер бы дверь по первому требованию. Вы сказали, у вас срочное дело. Какое, к кому? Вы испытываете мое терпение. Вы опытный юрист и не можете не понимать, что не стоит кормить меня ерундой.

Джетт посмотрел на меня. Я выдвинул подбородок и стиснул губы, показывая, что ерунда и мне неинтересна. Он повернулся к Вулфу:

– Хорошо. Если другого выхода нет, я сообщу вам личную информацию, полагаясь на ваше благоразумие. Когда Отис велел мисс Пейдж уйти, она заподозрила, что мисс Аарон что-то рассказала Гудвину обо мне. Подумала…

– Почему о вас? Не было и намека на это.

– Потому что он сказал ей: «В этом вопросе вы мне не поможете. Вам нужно уйти». Она подумала, будто он знает, что не может доверять ей в том, что касается меня. Это и в самом деле так… Надеюсь, что так. Мы с мисс Пейдж помолвлены. Мы не объявляли о помолвке, но, вероятно, наш взаимный интерес друг к другу не является секретом, поскольку мы не делали из него секрета. Ко всему прочему, мисс Пейдж считает, что мисс Аарон могла знать или, по крайней мере, подозревать об одном… э-э-э… эпизоде, который имеет ко мне отношение. Эпизоде, который мистер Отис безусловно осудил бы. Вы сказали, что мне следует объяснить и мое беспокойство о мистере Отисе, и побег мисс Пейдж через окно. Это и есть объяснение.

– Что это за эпизод?

– Не скажу даже конфиденциально, – покачал Джетт головой.

– Его характер?

– Абсолютно личный.

– Касался ли он каким-нибудь образом интересов вашей компании или партнеров?

– Нет. Сугубо личное дело.

– Затрагивал ли он вашу профессиональную репутацию или лояльность?

– Нет.

– Была ли в нем замешана женщина?

– Да.

– Как ее зовут?

Джетт снова покачал головой:

– Я не подлец, мистер Вулф.

– Была ли это миссис Мортон Сорелл?

Джетт разинул рот и три вдоха-выдоха сделал с отвисшей челюстью. Потом снова обрел дар речи:

– Вот, значит, как. Мисс Пейдж права. Я хочу… Я требую, чтобы вы дали мне прочесть эти показания.

– Не сейчас, сэр. Возможно, позже. Так вы утверждаете, что эпизод с миссис Сорелл никаким образом не касался ни интересов вашей компании, ни вашей профессиональной репутации?

– Конечно. Это исключительно личная история, причем короткая.

– Когда она случилась?

– Примерно год назад.

– Когда вы в последний раз виделись с миссис Сорелл?

– Примерно месяц назад, на вечеринке. Мы не разговаривали.

– Когда вы в последний раз встречались один на один?

– Почти год назад.

– Но вас до сих пор всерьез беспокоит, чтобы об этом не узнал мистер Отис?

– Естественно. Мистер Сорелл – наш клиент, а его жена сейчас является противной стороной в одном важном деле. Мистер Отис мог бы подумать, будто тот эпизод не был случайным. Он не сказал мне ни слова о показаниях, а я не могу спросить прямо, так как он велел мисс Пейдж никому о них не рассказывать, а она промолчала о том, что уже мне рассказала. Мне нужно их видеть. Я имею право!

– Не начинайте сначала. – Вулф, устроив локти на подлокотниках, сцепил пальцы. – Я вот что вам скажу: в показаниях мистера Гудвина нет ни одного слова, которое явно или косвенно говорило бы про ваш эпизод. Так что можете выбросить из головы. Кроме того…

Раздался звонок в дверь.

Глава 5

Я ошибся на их счет. Когда я увидел их через одностороннюю стеклянную панель, то сообразил, кто они, но перепутал этикетки. Я решил, что высокий, широкоплечий, в темно-синем, сшитом на заказ пальто честерфилде и мягкой фетровой шляпе, – это Эдей, пятидесяти пяти лет от роду; тот, что пониже, плотный, в коричневом пальто с поясом, – Хайдекер, сорока семи лет. Но, когда я открыл дверь и Честерфилд сказал, что им нужно увидеть Ниро Вулфа, а я спросил, кто они такие, он ответил:

– Этого джентльмена зовут Фрэнк Эдей, а я Майлз Хайдекер. Мы…

– Я знаю, кто вы. Входите.

Поскольку внимание положено уделять старшим, я помог Эдею снять пальто и повесил его на вешалку, а Хайдекер сам снял свой честерфилд, после чего я отвел их в гостиную и предложил сесть. Если бы я открыл смежную дверь, то в гостиной услышали бы голос Джетта, и как бы он после этого стал доверять Вулфу? Потому я прошел в кабинет через прихожую, а там подошел к своему столу, написал в блокноте «Эдей и Хайдекер», вырвал этот листок и отдал Вулфу. Вулф взглянул на записку, потом на Джетта:

– Мы зашли в тупик. Вы не желаете отвечать на дальнейшие вопросы, пока я не расскажу, о чем идет речь в показаниях мистера Гудвина, а я не намерен ничего рассказывать. Пришли мистер Эдей и мистер Хайдекер. Вы останетесь или уйдете?

– Эдей? – Джетт поднялся. – Хайдекер? Пришли сюда?

– Да, сэр. Незваные и негаданные. Если хотите, можете незаметно уйти.

Он явно хотел лишь увидеть мои показания. Не хотел уходить и остаться тоже не хотел. Когда стало понятно, что сделать выбор ему не под силу, Вулф принял решение сам. Он кивком показал мне на смежную дверь, и я пошел, открыл ее и пригласил войти новых гостей. Потом отступил в сторону и смотрел, как они удивились при виде Джетта, как представлялись Вулфу, какие бросали взгляды. Я так до конца и не смог расстаться с мыслью, что если рядом с тобой стоят три человека и ты точно знаешь, что один из них убийца, особенно если убийство он совершил в этой самой комнате меньше суток назад, то это в чем-то проявится, нужно лишь внимательно смотреть. По опыту я знал, что все это чушь, и если ты заметишь что-то, что будто бы указывает на кого-то, то, скорее всего, не на того, и все же я не мог от нее отмахнуться. Я был так занят своими наблюдениями, что подошел к своему столу и сел, только когда Джетт снова опустился в красное кожаное кресло, а его партнеры – в два желтых к Вулфу лицом, и Хайдекер, высокий и широкоплечий человек, заговорил первым.

Смотрел он при этом на Джетта.

– Мы сюда пришли, – произнес он, – чтобы получить информацию, как, наверное, и ты, Грег. Разве что в офисе окружного прокурора ты узнал больше, чем мы.

– Черт, я там мало что узнал! – отозвался Джетт. – Я даже не смог найти Хоуи, с которым вместе учился. Мне не ответили ни на один вопрос, только спрашивали. На какие-то я не ответил, а им и не следовало задавать вопросы о наших клиентах. На правомерные, конечно, ответил: какие у меня были отношения с Бертой Аарон, где я находился вчера. И не только я. Не видел ли я, как кто-то долго разговаривал с Бертой, не ушел ли вместе с ней или вскоре после нее. Они явно думают, что убийца кто-то из нашей компании, хотя не объяснили почему. По крайней мере, не объяснили мне.

– Мне тоже, – отозвался Эдей; плотный, небольшого роста, он говорил высоким голосом, который очень ему подходил.

– Мне тоже, – сообщил Хайдекер. – Что тебе сказал Вулф?

– Немного. Я пришел недавно. – Джетт посмотрел на Вулфа.

Вулф прокашлялся:

– Полагаю, джентльмены, вы явились с той же целью, что и мистер Джетт. Он хотел бы получить любую информацию, которая могла бы прояснить то, что случилось, а в особенности причину, почему мисс Аарон обратилась ко мне. Он считает, что…

Хайдекер перебил:

– Вот именно. Зачем она приходила?

– Прошу прощения. Он считает, что, принимая во внимание все обстоятельства, ее, скорее всего, убили, опасаясь разоблачения, и это вполне правдоподобно. Но, разумеется, с вами об этом говорили и в полиции, и в офисе окружного прокурора. Разве вам не сообщили, что мы не встретились?

– Нет, – ответил Эдей. – Мне ничего не сказали.

– Мне тоже, – сказал Хайдекер.

– В таком случае скажу я. Она пришла без предварительной договоренности. Мистер Гудвин открыл ей дверь. Она хотела встретиться со мной, чтобы обсудить важный конфиденциальный вопрос. Я был у себя, и мистер Гудвин поднялся ко мне доложить о ее визите. Мы не сразу решили, как поступить, а когда спустились, ее тело лежало вот здесь. – Он указал на место возле ног Хайдекера. – Так что и я не знаю, зачем она приходила, поскольку не видел ее живой.

– Тогда я ничего не понимаю, – заявил Эдей; человек блестящих идей включил мозги. – Если она ничего вам не рассказала, то вы ничего не могли сообщить полиции или окружному прокурору. Но раз причина неизвестна, то почему же они думают, будто ее убил кто-то из наших сотрудников? Допускаю, что они могли узнать это от кого-нибудь другого, но каким образом его так быстро нашли? Меня вызвали утром, в семь часов. А из их вопросов я делаю вывод: они считают это не просто версией, полиция уверена, что это так.

– Безусловно, – согласился Хайдекер. – Мистер Гудвин, вы ее впустили. Она пришла одна? – Он блестяще умел вести перекрестный допрос.

– Да. – Я не добавил «сэр», поскольку мы были все-таки не в суде.

– Никого не заметили поблизости? На тротуаре?

– Никого. Уже стемнело, конечно. Она пришла в пять двадцать. Заход солнца пятого января был в четыре сорок шесть. – Черт возьми, он даже не собирался меня ловить!

– Вы проводили ее в эту комнату?

– Да.

– Могли вы оставить наружную дверь незапертой?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да. Если у меня и есть привычка, доведенная до автоматизма, то это запирать входную дверь и проверять, хорошо ли она заперта.

– Автоматизм – опасная вещь, мистер Гудвин. Иногда он подводит. Когда вы привели ее в эту комнату, вы сели?

– Да.

– Куда?

– Туда же, где сижу сейчас.

– А она?

– В кресло рядом с вашим. Фута на три ближе ко мне.

– Что же она сказала?

– Что хочет поговорить с Ниро Вулфом по важному срочному делу… Нет, это она сказала в дверях. Тут она сказала, что дело у нее в высшей степени конфиденциальное.

– Она так и сказала: дело?

– Да.

– Что еще?

– Что ее зовут Берта Аарон, что она личный секретарь мистера Ламонта Отиса, а он старший партнер юридической конторы «Отис, Эдей, Хайдекер и Джетт».

– Что еще?

Я, конечно же, с самого начала знал, что в какой-то момент придется солгать, а тут решил, что время пришло.

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Вы доверенное лицо Ниро Вулфа. Он был занят другими делами. Неужели вы думаете, я поверю, будто вы не настояли на том, чтобы узнать, что у нее за дело, прежде чем идти к нему с докладом?

Зазвонил телефон.

– Не думаю. Как хотите, – ответил я, повернулся, снял трубку и сказал: – Кабинет Ниро Вулфа, говорит Арчи Гудвин.

Голос я узнал сразу.

– Мистер Гудвин, это Рита Сорелл. Я решила…

– Не отключайтесь, пожалуйста. Одну секунду. – Я прикрыл трубку ладонью и сообщил Вулфу: – Это та самая женщина, которой вы послали открытку. Которая назвала меня красавчиком. – Он потянулся к своему аппарату и взял трубку, а я продолжил разговор. – Ладно. Так что вы решили?

– Решила, что лучше рассказать вам то, о чем вы меня сегодня спрашивали. Решила, что вы для меня слишком умны, не говоря о том, о чем вы написали в записке, ведь вы ради этого и пришли. Когда вы сказали, будто все выдумали, сочинили, чтобы вызвать мое любопытство, вы ведь не ждали, что я поверю. Вы умны. Нет смысла скрывать, раз уж вы все знаете. Да, вечером на прошлой неделе я ужинала в небольшом ресторане с одним человеком.

– В понедельник.

– Совершенно верно. А вы хотите знать, кто это был. Не так ли?

– Да, это могло бы нам помочь.

– Я и хочу помочь. Вы красавчик. Это был Грегори Джетт.

– Премного благодарен. Если вы хотите помочь…

Она положила трубку.