Текст книги "Слишком много клиентов"

Мы прошли квартал до Восемьдесят второй улицы и свернули за угол, к входу в цокольный этаж дома номер 156. В коридоре мы никого не встретили, дверь в комнату Марии была закрыта. Я воспользовался вторым ключом для лифта, и мы поднялись на пятый этаж.

Не будучи психологом или социологом, я не представлял, как отреагирует немолодая вдова с двойным подбородком, попав в гнездо разврата, которое ее супруг использовал для любовных утех. Но каким бы ни был стереотип подобного поведения, я мог поставить на что угодно, что миссис Томас Г. Йегер явно в него не вписывалась. Когда я включил свет, она, сделав пару шагов, остановилась и медленно повернула голову направо, затем так же медленно – налево, после чего повернулась ко мне лицом.

– Я прошу прощения, – сказала она.

– Принято, – ответил я. – Все, проехали.

Она сделала еще несколько шагов, еще раз остановилась, чтобы оглядеться, и снова повернулась ко мне:

– Здесь что, нет ванной?

Если бы я не слышал это своими ушами, то никогда не поверил бы, что такое бывает. К сожалению, вы лишены подобной возможности.

– Конечно есть, – ответил я. – Вон там, в дальнем углу. А кухня с другой стороны. Нужно только нажать на золотую пластинку на двери. Вон тут, где шелк подвернут, – занавески. За ними спрятаны ящики.

На этом все разговоры закончились, хотя на осмотр помещения ушло более получаса. Миссис Йегер начала с картинок, медленно разглядывая одну за другой и закидывая голову, чтобы рассмотреть те, что были расположены наверху. Никаких комментариев. Когда она отдернула занавески и начала выдвигать ящики, я подошел к креслу и сел. Она ничего не вынимала из ящиков и не рылась в них. Затем остановилась, чтобы рассмотреть ковер, а также обследовать обивку кресел и диванов. Крутила головой туда-сюда, изучая источники рассеянного света. Откинула покрывало проверить постельное белье, потом аккуратно застелила постель. Добрых пять минут она провела на кухне, а в ванной пробыла еще дольше. Ванную она посетила в последнюю очередь и, выйдя оттуда, взяла с дивана брошенный туда палантин и спросила:

– Вы верите, что Джулия Макги приходила сюда писать под диктовку?

– Нет. – Я встал с места. – А вы?

– Определенно нет. С чего вы взяли, что человек, убивший моего мужа, убил и ту девушку?

– Все очень сложно. Но это не просто догадка.

– Где ее мать? Я хочу с ней поговорить.

– Прямо сейчас, пожалуй, не стоит. – Я направился к лифту, миссис Йегер пошла следом. – Она очень переживает. Лучше в другой раз. – Я нажал на кнопку, дверь открылась, мы сели в лифт.

Чтобы установить для собственного спокойствия последовательность событий, я попытался прикинуть, где конкретно мы находились, когда позвонили в дверь цокольного этажа. Мы или садились в лифт, или еще только были на пути вниз. В любом случае звонка я не слышал. Поэтому мы спустились в цокольный этаж, вышли из лифта и пошли по коридору. Когда мы были примерно на полпути, миссис Перес появилась из двери по правую руку – из той, из которой они вышли вместе с Марией, когда их позвал мистер Перес во время моего первого визита, – открыла входную дверь. Как я уже говорил, звонка я не слышал, а потому решил, что миссис Перес просто решила выйти из дому. И жестоко ошибся. Мы с миссис Йегер только-только успели подойти к двери, когда возникший на пороге сержант Пэрли Стеббинс сказал:

– Миссис Перес, простите за беспокойство, но… – И тут он увидел нас и осекся.

Рассудок человека иногда способен на самые странные вещи. Лично мой вместо того, чтобы моментально разрешить трудную ситуацию, потратил десятую долю секунды, чтобы сообщить мне, что нам еще крупно повезло, что миссис Перес не успела впустить Стеббинса в дом и провести в коридор в тот самый момент, когда мы с миссис Йегер выходили из лифта. Осознание, что я такой везунчик, мне здорово помогло.

– Ты? – Стеббинс переступил порог. – И вы, миссис Йегер?

– Мы уже собирались уходить, – сказал я. – Пришли потолковать с миссис Перес.

– Интересно о чем?

– О ее дочери. Полагаю, ты знаешь, что миссис Йегер наняла мистера Вулфа найти убийцу своего мужа. Она вчера сообщила это Кремеру. У нее у самой есть кое-какие задатки детектива. Когда сегодня она прочла в газете, что девушка по имени Мария Перес была убита выстрелом в голову и девушка эта жила на той же улице, в том же квартале, где нашли труп Йегера, причем тело девушки куда-то перетащили и бросили, совсем как в случае с Йегером, миссис Йегер вбила себе в голову, что между двумя убийствами есть некая связь. Мистер Вулф не исключил такой вероятности. И я тоже. Миссис Йегер подумала, что Мария Перес могла видеть, как убийца скидывает тело Йегера в яму, – может, со стороны улицы, когда возвращалась домой, а может, из окна дома. Естественно, тут имелись свои сложности, но мистер Вулф решил, что мне будет не вредно побеседовать с матерью или отцом Марии Перес, и миссис Йегер решила пойти со мной. Наверняка это было бы чистой воды совпадением, что ты мог прийти сюда с аналогичной идеей как раз тогда, когда мы уже уходим. Разве нет?

Продолжая гнать пургу, я понимал, что все это не лезет ни в какие ворота. Во-первых, потому, что в моей версии была куча прорех, а во-вторых, потому, что я изменил себе. Когда Стеббинс пролаял: «Интересно о чем?» – моим естественным ответом было бы: «О погоде» или нечто в подобном роде, и Стеббинс это отлично знал. В его практике еще не случалось такого, чтобы в ответ на вопрос я пустился в пространные, подробные объяснения, но у меня не было другого выхода из-за миссис Йегер и миссис Перес. В любом случае я, конечно, зря старался, но как-никак оставался шанс, что дамы все поймут и мне подыграют, чтобы помочь спасти положение.

На самом деле, вопреки моим опасениям, все получилось не так уж плохо. Я много чего знал об этом доме и о нехорошей комнате, в связи с чем не сразу сообразил, что Стеббинс вообще ни о чем не подозревал, а убойный отдел и окружной прокурор уже три дня считали, будто Йегера убили в другом месте, ну а тело сбросили в яму, потому что так было сподручнее, и у них не было абсолютно никаких причин связывать его с этим домом. И миссис Йегер оказалась сущим ангелом, посланным мне с небес. Даже если бы мы перед этим битый час репетировали, она и то не смогла бы сыграть лучше. Она протянула миссис Перес руку и, безупречно выбрав нужную интонацию, сказала:

– Благодарю вас, миссис Перес. Мы обе потеряли дорогих нашему сердцу людей. Но сейчас мне нужно идти. Я и так у вас задержалась. Спасибо, что уделили нам время, это очень любезно с вашей стороны. Мистер Гудвин, я вам потом позвоню. Короче, созвонимся.

Дверь оставалась открытой, и миссис Йегер ушла. Я был готов расцеловать ее в оба подбородка.

Стеббинс смотрел на меня так, будто был готов пнуть меня в обе ягодицы, что было для него вполне нормально.

– О чем ты спрашивал миссис Перес и что она тебе ответила?

Он вел себя грубо, но и это было для него нормально: мы с Вулфом всегда на него так действовали, причем Вулф даже больше, чем я.

Хороший вопрос. Исходя из разыгранного мной спектакля, мы пришли сюда расспросить миссис Перес о том, где была ее дочь в воскресенье вечером и что она делала. И по идее, миссис Перес нам ответила. Но я понятия не имел, где была Мария в воскресенье вечером. Отличный вопрос. Поэтому на сей раз я решил не изменять себе:

– А о чем, по-твоему, я мог ее спросить? Просто хотел узнать, могла ли ее дочь видеть, как кто-то сбрасывал тело Йегера в яму и спускался туда накрыть труп брезентом. А если тебя интересует, что ответила миссис Перес, можешь получить информацию из первых рук. Она здесь. Вот ее и спроси.

– Я спрашиваю тебя. – Стеббинс вовсе не такой дурак, как кажется.

– А я попридержу свой ответ. Я не давал миссис Перес никаких обещаний, но она имеет право решать, что именно хочет сообщить для протокола. Мы с миссис Йегер – частные лица. Это ты у нас коп.

К этому времени миссис Перес успела сообразить, что к чему. Ей, конечно, не хватало артистизма миссис Йегер, но она тоже не подкачала.

– Я сказала ему правду, – заявила она Стеббинсу. – Если бы в воскресенье моя дочь чего-то такое увидела, то сразу побежала бы с этим ко мне. А она ничего не говорила.

– Она весь вечер была дома?

– Да. К ней пришли две подружки, и они смотрели телевизор.

– В какое время приходили подружки?

– Около восьми вечера.

– А когда они ушли?

– Сразу после одиннадцати. После воскресной программы, которая им нравится.

– Ваша дочь вышла с ними?

– Нет.

– Она выходила в тот вечер из дому?

– Нет.

– Вы уверены?

– Уверена, – кивнула миссис Перес. – Мы всегда знали, где наша дочь.

– Но вчера ночью вы этого не знали. А в воскресенье ночью она могла в любое время пройти в переднюю комнату и выглянуть в окно. Разве нет?

– Зачем? С чего вдруг ей приспичило?

– Ну я не знаю, но она могла. – Стеббинс повернулся ко мне. – Ладно, Гудвин. Поедешь со мной в управление. Расскажешь обо всем инспектору.

– О чем? О чем тут вообще говорить?

Стеббинс упрямо выпятил подбородок:

– А теперь слушай сюда. В понедельник днем ты начинаешь наводить справки о человеке, который к этому времени уже был мертв. За два часа до того, как обнаружили тело. Инспектор отправляется к Вулфу, застает там вдову и получает порцию очередного дерьма. Вдова нанимает Вулфа выяснить, кто убил ее мужа, что, может, и не противоречит закону, но противоречит принципам Управления полиции Нью-Йорка. Потом я прихожу сюда расследовать уже совсем другое убийство – и, Господь свидетель, ты тут как тут. Являешься вместе с вдовой в дом, где жила убитая девушка, и разговариваешь с ее матерью. Итак, или ты едешь со мной в управление, или я арестовываю тебя как важного свидетеля.

– Я что, уже арестован?

– Нет. Я сказал «или».

– Всегда приятно, когда у тебя есть выбор. – Достав из кармана четвертак, я подкинул монетку в воздух, поймал и посмотрел, как легла. – Я выиграл. Поехали.

Такой расклад меня вполне устраивал. Нужно было увести его подальше от этого дома и, в частности, от миссис Перес. Поднимаясь по трем ступенькам на улицу, я думал о том, что все было бы совсем иначе, приди он на тридцать секунд раньше или спустись мы с миссис Йегер на тридцать секунд позже. Я забрался в патрульный автомобиль и широко зевнул. Ночью я поспал всего три часа, и мне весь день ужасно хотелось зевать, но все было недосуг.

Глава 15

Шесть часов спустя, в половине второго ночи, я сидел на кухне, поглощая черный хлеб, испеченный Фрицем, копченую осетрину, сыр бри, молоко и просматривая утренний выпуск «Таймс» за пятницу, который прихватил по дороге домой из офиса окружного прокурора.

Я ужасно устал. День выдался крайне хлопотливым, а вечер – час с Кремером и четыре часа с парочкой помощников окружного прокурора – оказался еще более напряженным. Очень тяжело отвечать на тысячу вопросов, сформулированных крутыми специалистами, когда знаешь, что тебе необходимо: а) четко разграничить два набора фактов: то, что им уже известно, и то, что они, дай Бог, никогда не узнают; б) держать ухо востро, чтобы тебе не вменили какую-нибудь уголовную статью, от которой не отвертеться; в) не забывать о том, что коготок увяз – всей птичке пропасть. Из всех встреч с представителями власти, которые у меня были в убойном отделе Западного Манхэттена и в офисе окружного прокурора, эта оказалась самой тяжелой. Мне устроили лишь два десятиминутных перерыва на еду: несъедобный сэндвич с ветчиной и пинту восстановленного молока. И около десяти вечера я объявил, что или они разрешат мне сделать один телефонный звонок, или пусть посадят на ночь под замок.

Все, кто считает, что телефоны-автоматы в этом здании не прослушиваются, могут, конечно, оставаться при своем мнении, но я остаюсь при своем. Поэтому, когда я позвонил Вулфу и сообщил, где нахожусь, мы старались держаться в рамках. Я рассказал о стычке со Стеббинсом и пожаловался на то, что Кремер и окружной прокурор считают, будто я, как обычно, утаиваю важную информацию, которую они вправе знать, а это просто нелепо. Оказывается, миссис Йегер уже звонила Вулфу насчет Стеббинса, и Вулф пригласил ее к нам обсудить этот вопрос. Вулф даже поинтересовался, стоит ли просить Фрица оставлять для меня на плите тушеные почки, но я сказал, что не стоит, поскольку я на диете. Без четверти час меня наконец выпустили на свободу, и, когда я вернулся, в доме не горел свет и никакой записки для меня оставлено не было.

Отдав должное хлебу, копченой осетрине и сыру, а также узнав из «Таймс», что окружной прокурор надеется очень скоро доложить о значительном прогрессе в расследовании убийства Йегера, я поднялся в свою комнату. Много лет назад я торжественно поклялся своему дантисту всегда чистить зубы перед сном, но сегодня решил нарушить клятву.

Поскольку я выполнил все поручения, никакой записки на письменном столе Вулф не оставил, а у меня наблюдался серьезный недосып, я не стал заводить будильник. Когда я продрал глаза настолько, чтобы видеть цифры на часах, они показывали 9:38. Значит, Вулф уже позавтракал и поднялся в оранжерею. Тогда я решил, что еще десять минут сна мне явно не повредят, но я терпеть не могу прямо с утра пребывать в неизвестности, а потому, собрав волю в кулак, скатился с кровати. В 10:17 я пришел на кухню, сказал Фрицу «доброе утро» и получил свой апельсиновый сок. В 10:56 я допил вторую чашку кофе и, поблагодарив Фрица за бекон и омлет с абрикосами, отправился в кабинет разбирать утреннюю почту. Загудел лифт – и в кабинете появился Вулф. Он поздоровался, прошел к своему письменному столу и поинтересовался, нет ли известий от Хьюитта насчет Lycaste delicatissima. Что характерно. Вулф однозначно сделал вывод, что меня не упекли за решетку как важного свидетеля, поскольку я с утра был на месте, и что у меня не имелось никаких срочных сообщений, так как иначе я не стал бы дожидаться одиннадцати часов. И все же мог хотя бы спросить, как долго меня там продержали. Продолжая вскрывать конверты, я ответил, что от Хьюитта ничего нет.

– Как долго тебя там продержали? – поинтересовался Вулф.

– Еще три часа после того, как я вам позвонил. Я добрался домой в начале второго.

– Тебе, наверное, тяжеловато пришлось.

– Была пара моментов. Я отказался подписать протокол.

– Очень разумно с твоей стороны. Приемлемо. Миссис Йегер рассказала мне о твоем экспромте, с которым ты выступил перед Стеббинсом. Ты произвел на нее впечатление. Приемлемо.

Два «приемлемо» в одной речи – это уже рекорд.

– Да бросьте! – пожал я плечами. – Всего-навсего мои обычные осмотрительность и здравый смысл. А иначе пришлось бы его пристрелить. – Я протянул Вулфу почту. – Что у нас дальше по программе?

– Ничего. Мы пока ждем.

Он нажал на кнопку, дав один длинный звонок и один короткий, – сигнал Фрицу принести пива – и взялся за почту. Через секунду появился Фриц с бутылкой и бокалом.

Я сел на место, зевнул и достал блокнот, ожидая, когда Вулф продиктует мне письма. И тут зазвонил телефон. Лон Коэн хотел узнать, хорошо ли я провел вечер в офисе окружного прокурора и как мне удалось посреди ночи выйти под залог. Я ответил, что обвиняемых в убийстве не выпускают под залог, пришлось прыгать в окно, и теперь меня разыскивает полиция. Когда я повесил трубку, Вулф уже был готов диктовать письма, но не успел я взять блокнот, как телефон зазвонил снова. На сей раз звонил Сол Пензер. Хотел поговорить с Вулфом. Поскольку Вулф не дал мне никакого сигнала, я не положил трубку и стал слушать.

– Доброе утро, Сол.

– Доброе утро, сэр. Я его нашел. Как пить дать.

– Неужели?

– Да, сэр. Небольшое заведеньице на Семьдесят седьмой улице около Первой авеню. Восточная Семьдесят седьмая улица, дом триста шестьдесят два. Парня зовут Артур Уэнгер. – Сол произнес имя по буквам. – Узнал его по фото. И он не сомневается. Правда, он не совсем уверен, какой точно был день, но помнит, что дело было на прошлой неделе, то ли во вторник, то ли в среду. Утром. Я в телефонной будке за углом.

– Приемлемо. Я хочу видеть его у себя. И как можно скорее.

– Он не хочет никуда идти. Он там один на хозяйстве. Десять долларов, вероятно, позволят решить вопрос, но вы сами знаете, как это обычно бывает. Его могут спросить, не давали ли ему денег.

– Не спросят. А если спросят, то, значит, плохи мои дела. Десять долларов, двадцать, пятьдесят – не имеет значения. Когда ты привезешь его к нам?

– Через полчаса.

– Приемлемо. – Вулф посмотрел на часы. – Соедини меня с мистером Айкеном.

Я набрал номер «Континентал пластик продактс». Мистер Айкен был на совещании и просил его не беспокоить. Я узнал это не только от женщины, разговаривавшей со мной вполне вежливо, но и от мужчины, похоже считавшего, что его тоже нельзя беспокоить. Максимум, чего я сумел добиться, – это согласия передать мистеру Айкену в течение пятнадцати минут сообщение, и мое сообщение получилось на редкость лаконичным: «Позвоните Ниро Вулфу. Срочно». Через девять минут телефон зазвонил, и вежливая женщина попросила соединить ее с мистером Вулфом. Я такого не позволяю даже президенту корпорации, а потому попросил соединить меня с мистером Айкеном, и она не стала упираться. Через минуту Айкен был у аппарата, и я кивнул Вулфу.

– Мистер Айкен? Это Ниро Вулф. Я хочу дать вам отчет, и дело не терпит отлагательств. Нет, это не телефонный разговор. Вы можете прибыть ко мне вместе с мисс Макги в четверть первого?

– Мне это крайне неудобно. Нет. А нельзя ли приехать после ланча?

– Нельзя. Иногда приходится жертвовать удобством ради необходимости. Промедление смерти подобно.

– Проклятье, я… – (Пауза.) – Вы сказали, вместе с мисс Макги?

– Да. Ее присутствие обязательно.

– Я не знаю. – (Пауза.) – Хорошо. Мы приедем.

Вулф положил трубку и откашлялся:

– Блокнот, Арчи. Нет, не письмо. Проект документа. Не для отправки.

Глава 16

На стене кабинета, справа от двери, висит небольшая картина – 14 на 17 дюймов, – на которой изображен водопад. Центр картины находится на дюйм ниже уровня моих глаз, но мой рост как-никак около шести футов. Картина написана по особому заказу. На стене ниши в дальнем конце прихожей имеется деревянная панель на петлях. Если ее отодвинуть, то появится задник картины, сквозь который можно видеть весь кабинет. В двадцать минут первого в задник картины были устремлены глаза мистера Артура Уэнгера из дома номер 362 по Восточной Семьдесят седьмой улице, тощего мужичка слегка за пятьдесят, с большими ушами и редкими волосами, которого доставил к нам Сол Пензер даже чуть раньше оговоренного получаса. В данный момент в поле зрения мистера Уэнгера ближе всего находилось красное кожаное кресло с сидевшим там человеком – мистером Бенедиктом Айкеном.

Меня не было рядом с Уэнгером, рядом с ним находился Сол Пензер. Мы с Вулфом сидели каждый за своим письменным столом в кабинете. Джулия Макги расположилась в желтом кресле лицом к Вулфу, который продолжал говорить:

– …Но прежде чем представить свои выводы, хочу рассказать, как я к ним пришел. Когда во вторник вечером вы спросили меня, кто будет решать, удалось ли мне соблюсти положения контракта, я ответил: здравый смысл и добросовестность, вместе взятые. Вы можете дать справедливую оценку моей работе лишь тогда, когда будете знать, насколько я преуспел. Честно говоря, я и сам пока до конца не уверен. Но понимаю, что в сложившихся обстоятельствах… Да, Сол?

В дверях кабинета стоял Сол:

– Идеальное совпадение, мистер Вулф.

– Очень хорошо. Я потом посмотрю. – Вулф снова переключился на Айкена. – В сложившихся обстоятельствах у меня оставался только один путь. Как я уже говорил, единственный способ остановить полицейское расследование – найти приемлемое решение проблемы, не привлекая внимания к пресловутой комнате. Передо мной еще никогда не стояло столь бесперспективной задачи. И действительно, поскольку я совершенно точно знал, что Йегера убили в той самой комнате, задача эта казалась практически неразрешимой.

– Вы ничего не знали до вчерашнего дня, пока не расставили ловушку для мисс Макги. – Айкен был предельно краток.

– Нет. Я узнал об этом гораздо раньше. А точнее, во вторник днем, когда мистер Гудвин доложил мне о разговоре, который состоялся у него с мистером Пересом, управляющим, и его женой. Когда мистер Перес в полночь поднялся в ту комнату с закусками, то обнаружил там мертвое тело. Они с женой вынесли труп на улицу и сбросили в яму.

– Они в этом признались?

– Им пришлось. Альтернатива, которую предложил мистер Гудвин, оказалась еще хуже.

– Так они его и убили. Это же очевидно. Они и убили.

– Да, это была приемлемая гипотеза до вчерашнего утра, но они явно не убивали свою дочь. И вот с этого-то места я и хочу начать свой отчет. Эта гипотеза была отброшена в пользу другой: что девушку убил тот же человек, который убил Йегера. Причем отброшена лично мной, а не мистером Гудвином, который с самого начала ее не принимал. Приехав в этот дом по настоятельной просьбе миссис Перес, он обыскал комнату девушки и нашел улики, подтверждающие вторую гипотезу. Арчи?

Я вынул из сейфа папку с коллекцией Марии Перес и положил перед Вулфом.

Он побарабанил по папке пальцем:

– Это хранившаяся в глубокой тайне документация рискованного предприятия, которое в конце концов стоило девушке жизни. Оно касалось Томаса Г. Йегера. Без сомнения, все это было затеяно – впрочем, как и многие подобные предприятия, – исключительно из банального любопытства, подстегнутого наличием лифта и комнаты, куда девушку категорически не пускали. Она обнаружила, что, выключив свет в своей комнате и чуть-чуть приоткрыв дверь, можно увидеть посетителей, направлявшихся к лифту по коридору. Не могу сказать, когда она сделала это впервые, но я твердо знаю, что, начав, она уже не могла остановиться. – Вулф взял из папки вырванные газетные страницы. – Это финансовые страницы «Таймс» с данными по «Континентал пластик продактс», помеченными карандашом. – Вулф отложил вырванные страницы в сторону. – А это реклама «Континентал пластик продактс». – Он положил рекламу поверх биржевых сводок. – Этикетки от бутылок шампанского. Мистер Гудвин считает, что мисс Перес не пила шампанского, и мне остается лишь согласиться. Эти предметы особо не существенны, они хранились просто для красоты. И вот еще: фотографии из газет, две мистера Йегера, одна его сына и одна жены. Я упоминаю об этом исключительно для того, чтобы показать, насколько прилежно мисс Перес собирала материал.

Положив фото к остальным бумагам, Вулф взял две фотографии Мег Дункан и пятидолларовые банкноты:

– Эти вещи повлекли за собой более серьезные последствия. Девять пятидолларовых банкнот и три фото женщины, которая является известной личностью, – одно из газеты и два из журналов. Я беседовал с этой женщиной, и мистер Гудвин имел с ней продолжительный разговор вчера днем. Деньги мисс Перес получила от женщины путем шантажа. Девушка видела эту женщину в своем доме и потребовала от нее то, что она назвала платой за молчание. В результате на протяжении девяти месяцев женщина посылала мисс Перес по пять долларов в месяц. Впрочем, нам нет нужды раскрывать здесь имя той женщины.

Вулф выдвинул ящик письменного стола и, убрав туда фото и деньги, задвинул ящик.

– Но при виде данных вещей, естественно, возникает новый вопрос. Назовем эту женщину мисс Икс. Мистер Йегер прибыл в тот дом в воскресенье около семи вечера. Мисс Макги появилась в четверть десятого и обнаружила его хладный труп. Можно предположить, что мисс Перес видела кого-то, кто пришел в этот промежуток времени, узнала его (или ее), пришла к выводу, что он (или она) прикончил Йегера, и предприняла самую безрассудную попытку, в результате которой и была убита. Но тогда, если она узнала мисс Икс, почему бы не допустить, что мисс Икс и была преступницей? Что ж, вполне разумное предположение. Но было совершенно точно установлено, что в среду вечером мисс Икс участвовала в публичном мероприятии, закончившемся в одиннадцать часов, а мисс Перес ушла из кинотеатра на встречу со своей предполагаемой жертвой еще до девяти часов.

Айкен нетерпеливо взмахнул рукой:

– Вы говорили, дело срочное. Но что такого срочного в предъявлении нам доказательств, что мисс Икс не убивала Йегера?

– Всему свое время. Это необходимая прелюдия. Еще одна причина исключить не только мисс Икс, но и остальных: тот, кто пришел в то воскресенье между семью и девятью вечера, с оружием и твердым намерением пустить его в ход, должен был точно знать, что у Йегера не будет других посетителей. Что справедливо для мисс Икс, справедливо и для любой другой женщины, имевшей ключи от этого дома. Во-первых, мисс Икс не могла прийти по приглашению мистера Йегера, так как он уже пригласил мисс Макги, а он ублажал только одну гостью зараз. И во-вторых, она не могла надеяться, что в воскресенье вечером он будет там один, а скорее, рассчитывала застать его одного лишь в том случае, если твердо знала, что мисс Макги прибудет именно в девять часов. – Вулф повернул голову. – Мисс Макги, вы кому-нибудь говорили, что собираетесь быть там в девять часов?

– Нет, – пропищала она и уже громче повторила: – Нет, никому не говорила.

– Тогда остальные отпадают так же, как и мисс Икс. А теперь что касается вас, мэм. И следующего номера в коллекции мисс Перес. Это карандашные портреты женщин, которых она видела в коридоре. – Вулф взял листы с набросками. – Мисс Перес была явно небесталанна. Здесь тридцать один портрет, и на всех стоят даты. Мы с мистером Гудвином их тщательно изучили. Тут по четыре портрета трех женщин, по три портрета – пяти, два – одной женщины и по одному – двух женщин. Женщина, два портрета которой лежат передо мной, – это вы. Причем один портрет датирован восьмым мая. Это и навело меня на подозрение, которое я подтвердил, обманным путем заставив вас признаться, что вы были там в воскресенье вечером. Не желаете ли взглянуть?

– Нет, – сказала она, на сей раз слишком громко.

Вулф убрал рисунки в ящик стола и в упор посмотрел на Джулию Макги:

– В коллекции имелись два ваших портрета, что ставило под сомнение версию, будто вы могли убить мисс Перес из страха разоблачения. Поскольку здесь нет портретов людей, имена которых она знала. Ни мистера Йегера, ни мисс Икс. Портреты – это всего-навсего заметки на память. Скорее всего, мисс Перес набросала один или несколько портретов мисс Икс, но, идентифицировав ее по фото в газетах и журналах, уничтожила наброски. Если бы она вас опознала, если бы ей стало известно ваше имя, она сохранила бы не портреты, а материал для идентификации, как в случае с мисс Икс. И девушка, безусловно, не стала бы рисовать второй портрет, увидев вас в коридоре в воскресенье вечером.

– Вам нет никакой нужды убеждать нас, что мисс Макги не убивала девушку. Или Йегера, – фыркнул Айкен.

Вулф повернулся к нему:

– Я объясняю вам ход своих мыслей, позволивший сделать окончательные выводы. Совершенно очевидно, что мисс Перес собрала впечатляющий набор материалов, которые прятала в тайнике, о мистере Йегере и посетителях той комнаты. Не вызывает сомнений, что она знала имя человека, которого увидела в коридоре в воскресенье между семью и девятью вечера, поскольку сумела связаться с ним с целью шантажа. Таким образом, можно сделать вполне обоснованное предположение, что в этой коллекции содержится нечто, что позволило ей установить личность убийцы. – Вулф показал на папку. – Тут имеются две подобные вещи: газетные фотографии жены и сына мистера Йегера с указанием имен. Но я отбросил эти варианты, так как они не соответствуют нашим требованиям. Человек, пришедший туда в воскресенье вечером и застреливший мистера Йегера, должен был иметь ключи и уметь с ними обращаться, и, кроме того, он должен был знать, что мисс Макги появится там только в девять часов, а иначе он не мог рассчитывать застать Йегера одного. Конечно, можно было допустить, что жена или сын мистера Йегера отвечали подобным требованиям, однако это в высшей степени маловероятно. – Вулф взял из папки последнюю бумажку. – Приняв на вооружение такую аргументацию, по крайней мере умозрительно, я остановился вот на чем. Перед вами журнальная фотография банкета, устроенного Национальной ассоциацией производителей пластмасс в бальном зале отеля «Черчилль». Мистер Йегер у микрофона. В подписи под фото указаны имена находящихся вместе с ним на сцене мужчин, включая вас, мистер Айкен. Вам наверняка знакома эта фотография?

– Да. Я вставил ее в рамку и повесил на стену в своем кабинете.

– Хорошо. – Вулф бросил вырезку на стол. – И тогда я спросил себя: а что, если именно вас мисс Перес увидела в то воскресенье в коридоре по дороге к лифту между семью и девятью вечера? А что, если, имея в своей коллекции это фото, она вас узнала? А что, если, услышав, что Йегера убили в той самой комнате – девушка наверняка видела, как родители перетаскивают тело, – она догадалась, что это вы его убили, решила заставить вас заплатить за молчание, связалась с вами, назначила вам встречу и пришла на нее? Вы не можете не согласиться, что вопросы вполне позволительные.

– Позволительные? – пренебрежительно заметил Айкен. – Вы явно не ждете моего позволения задавать столь абсурдные вопросы.

– В том-то все и дело. Были ли мои вопросы абсурдными? Чтобы получить ответ, необходимо задать следующие вопросы. Первый. Могли ли у вас быть ключи? Второй. Могли ли вы знать, что Йегер был один? И наконец, третий. Был ли у вас мотив? – Вулф поднял палец. – Во-первых, вы могли позаимствовать ключи у мисс Макги. Но тогда вам нужно было вернуть их до девяти вечера, чтобы она могла попасть в дом. На первый взгляд, ваше намерение вернуть ключи кажется абсурдным. Ведь тогда мисс Макги спокойно войдет в дом, обнаружит труп Йегера и, естественно, придет к выводу, что это вы убили Йегера. Нелогично.

– Неужели вы рассчитываете, что я буду спокойно сидеть и выслушивать ваш бред?!

– Да, рассчитываю. Вы приехали сюда по срочному делу и отлично это знаете. – Вулф поднял еще один палец. – Во-вторых, да, вы могли знать, что Йегер будет там один. Мисс Макги утверждает, что никому не говорила о своей встрече в девять часов. Чего и следовало ожидать, если она сообщила об этом именно вам. – Вулф поднял третий палец. – И в-третьих, когда я задал вам вопрос, был ли у вас мотив, я еще ничего не знал. Но теперь знаю. Вчера я навел кое-какие справки по телефону – уверяю вас, крайне осторожно, – а вечером того же дня сидевшая на вашем месте миссис Йегер, которая провела здесь целый час, снабдила меня недостающими подробностями. Итак, в течение пяти лет, с тех пор как мистер Йегер стал исполнительным вице-президентом, он представлял угрозу вашему главенствующему положению в корпорации, а за последний год эта угроза стала реальной и неотвратимой. Самое большее, на что вы могли рассчитывать, – стать председателем совета директоров, потеряв, таким образом, возможность непосредственного управления. Впрочем, даже и это вызывало сомнения. Поскольку вы руководили деятельностью корпорации более десяти лет, подобная перспектива казалась недопустимой. Опровергнуть это вам вряд ли удастся. Слишком много людей знали о сложившейся ситуации. – Вулф положил руку на стол. – Но что заботило меня больше всего, когда вы с мисс Макги покинули мой кабинет двадцать четыре часа назад, было не наличие у вас мотива – любой мотив, даже хорошо скрытый, можно обнаружить. Проблема состояла в ключах, впрочем, тут имелась возможность того, что вы позаимствовали ключи у мисс Макги, причем не в прошлое воскресенье, а несколько раньше, изготовили дубликаты и вернули ключи на место. Проверить, сумели ли вы это реализовать, нам вряд ли удалось бы, будь ключи от дома Йегера самыми обычными, но ключи от замка Рабсона очень сложные и встречаются крайне редко. Я решил попытаться. Призвав на помощь троих проверенных оперативников, я отдал им фото с банкета и ключи, которые вчера забрал у мисс Макги. Мои люди, сделав копию фотографии и дубликаты ключей, вернули все это мне и начали со слесарных мастерских, расположенных поблизости от вашего дома и офиса. И вот чуть более часа назад, непосредственно перед тем, как я позвонил вам, один из моих людей, Сол Пензер, помог мне превратить предположение в факт. Это, естественно, самый главный пункт моего отчета. – Вулф нажал на кнопку на письменном столе. – Обусловивший подобную срочность.