Текст книги "Рука в перчатке"

– Спуститесь с чердака и разбудите де Руда, – предложил Фольц.

– Шататься в темноте… – скептическим тоном начал Пратт.

– Не выпускайте его из виду, – заявила Дол Боннер. – Вы наверняка увидите, как он будет забираться в вольер, а значит, у вас в запасе будет какое-то время. Приготовьте веревку, чтобы спуститься прямо из окна. Держите под рукой фонарик и ствол. Подберитесь как можно ближе. Если он побежит, вы имеете право стрелять, но цельтесь пониже.

– Если я прицелюсь пониже, то попаду ему в живот.

– Даже и не думайте стрелять ему в живот! – Глаза Дол Боннер вспыхнули. – Да и вообще, куда бы то ни было. Просто напугайте его. А затем догоните. Он, скорее всего, жуткий трус, если крадется в темноте и душит… – Дол вздрогнула. – Вы ведь сможете его поймать, да?

– Попытаюсь. – Силки с тяжелым вздохом поднялся на ноги. – Не по душе мне всю ночь напролет сидеть на жердочке. Сроду таким не занимался. – Он направился к двери, но остановился. – Скажите, а поместье Фольца, случайно, не возле Берчхейвена, поместья Сторрса, куда я в тот раз ездил за чемоданом?

– Да, оно граничит с Берчхейвеном. Но не советую делать поспешных выводов. – Дол Боннер, встав с места, положила руку на плечо оперативника. – Поймайте его. Хорошо, Пратт?

– Хорошо, босс. До встречи!

– Погодите! – Дол повернулась к Сильвии. – Что скажешь? Это будет стоить денег. Ты ведь у нас казначей.

– Боже мой! – Сильвия, оторопев, замерла с беспомощным видом. – Ой, Дол… я кое-что должна тебе сообщить… Дол, дорогая. И вообще… а у нас есть деньги в банке?

– Конечно есть. Та тысяча, которую ты положила на счет в среду.

– Хорошо. Продолжай. Если только… Нет, продолжай.

Дол с сомнением посмотрела на свою партнершу и после секундного колебания кивком отпустила Силки Пратта. Когда дверь за ним закрылась, Дол направилась к своему месту. Со стороны могло показаться, что она плывет по воздуху, а не преодолевает его сопротивление. Наблюдая за ее движениями, люди невольно расслаблялись, ведь было так приятно видеть эту бьющую через край энергию и непринужденную грацию. Дол села, выпрямив спину, дотронулась кончиком пальца до черного пятнышка на щеке и положила руку на стол:

– Итак? Три пункта не сработали?

– Не сработали. – Сильвия, схватив перчатки, швырнула их на пол; за перчатками последовала сумочка из страусиной кожи, тяжело приземлившаяся поодаль; Фольц, наклонившись, поднял перчатки, затем встал, чтобы подобрать сумочку, и вернулся на место, после чего Сильвия с горечью добавила: – Я была готова его сожрать.

– Но… – Дол была явно сбита с толку. – А он может на шесть месяцев лишить тебя доступа к деньгам?

– Конечно нет. Впрочем, не знаю. Он не станет. Дело не в этом.

– Тогда… – Дол помахала рукой. – Хорошо. Во сколько это тебе обойдется?

– Дорого.

– Например?

– Я не должна поддерживать никаких отношений, ни финансовых, ни личных, с этим треклятым детективным агентством.

– Понимаю. Значит, вот оно как. – Дол поджала губы и, замерев на секунду, казалось, перестала дышать. – Ладно. Тогда ты больше не детектив. Должно быть, хорошо, когда рядом есть мужчина, который говорит тебе, что нужно делать. Ты ведь знаешь, я не могу вернуть твои вложения… по крайней мере, прямо сейчас.

– Ох, Дол! – с несчастным видом вздохнула Сильвия.

Фольц вскочил:

– Если я мешаю…

Сильвия велела ему остаться, на что Дол сказала:

– Мартин, это еще не все. Скоро наступит твоя очередь говорить ей, что делать. Останься и отдай дань восхищения такой добродетели, как покорность.

– Дол Боннер! – Сильвия залилась краской. – Ты не имеешь права так говорить! Ни один мужчина не сумеет добиться от меня покорности!

– Не люблю мужчин.

– Я тоже! По крайней мере… многих из них. Но здесь совсем другой случай. Пи Эл не говорил мне, что делать. Он сказал, что если я останусь здесь вопреки его воле, он ничего не станет предпринимать и не станет… меньше меня любить. В этом-то и весь ужас. – В ее голосе появились горькие нотки. – Вот как умно придумано. Он отлично знает, что я не потерплю, чтобы мне кто-то приказывал. Даже он. А еще он заявил, что не рассчитывает на мою благодарность, так как я от природы неблагодарная и от меня можно не ждать выражения признательности, даже если я и обязана это сделать. Но… – Сильвия внезапно рассвирепела. – Он также знает, что более пятнадцати лет вел себя идеально по отношению ко мне и у меня достаточно здравого смысла это понимать, а еще что я очень честная и мягкосердечная. И кроме того, его фотография… и статья о нем в «Газетт»… Это было ужасно.

– Честная? А по отношению ко мне это честно? – сухо спросила Дол Боннер, но тут же добавила: – Нет, беру свои слова назад. Достаточно честно. Если бы у меня и были претензии, а у меня их нет, то, скорее, к себе самой. За то, что дала себя уговорить… Как тебе известно, я собиралась заняться детективным бизнесом в одиночку, в маленьком кабинетике в дешевом здании…

Фольц неуверенно вступил в разговор:

– С твоего позволения… это, конечно, не мое дело… но меня всегда удивляло… почему ты выбрала детективный бизнес? С твоими способностями… с твоими связями… ты могла бы заниматься чем угодно…

– Мартин, я знаю. – Дол проявляла терпение. – Я могла бы получить работу стилиста или секретаря-референта. Открыть, например, шляпный магазин или маркетинговую фирму. Нужно ли говорить, что я этого не захотела? К тому же я не потерплю над собой никакого начальства. Ни мужчину, ни даже женщину. Поэтому я составила список видов деятельности, которой смогу заниматься самостоятельно. И все они оказались нудными и неприятными, за исключением двух-трех, и я подбросила монетку, чтобы выбрать между детективным агентством и ландшафтным дизайном. Чтобы получить лицензию, пришлось проглотить гордость и попросить об одолжении у одного мужчины. У меня не было семьи, мой отец умер банкротом, и мне следовало просто для начала занять у Сильвии тысячу долларов. Но я проявила слабость, позволив ей стать совладельцем. – Дол обвела рукой сверкающую хромом желто-голубую комнату и, пожав плечами, бросила взгляд на своего бывшего партнера по бизнесу. – Сильвия, дорогая, выходит, все пошло прахом? Это конец?

– О, Дол… – с несчастным видом пролепетала Сильвия.

– Ладно. Я на четыре года старше тебя. Мне следовало знать заранее. – Дол открыла ящик стола и вынула листок бумаги с напечатанным текстом. – Я ничуть не удивлена и не глупее Пи Эл Сторрса, да и люблю тебя ничуть не меньше, чем он. Сегодня утром я подвела баланс. Из пятнадцати тысяч долларов, что ты собиралась вложить в дело, ты уже внесла девять тысяч, которые ушли на мою зарплату, меблировку офиса, зарплату сотрудников, арендную плату… Все отражено в бухгалтерский отчетах. Я дам тебе копию. У нас есть…

– Дол, прекрати сейчас же! – Сильвия залилась краской. – Не сыпь мне соль на раны!

– Я вовсе не сыплю тебе соль на раны. А отчитываюсь как президент фирмы. Мы заработали семьсот двенадцать долларов восемьдесят три цента. Дебиторская задолженность – девятьсот сорок девять долларов десять центов. Но это нормально. Они не спешат платить, так как знают, что ты не нуждаешься в деньгах. На нашем банковском счете одна тысяча сто шестьдесят четыре доллара тридцать пять центов. Стоимость наших активов составляет семь тысяч двести девятнадцать долларов восемьдесят восемь центов, правда включая стоимость мебели, хотя, конечно, когда мы ее продадим…

– Продадим мебель! – ахнула Сильвия. – Дол! Продать эту чудесную…

– Ну конечно продадим. Сильвия, дорогая, ты и понятия не имеешь, откуда берутся деньги. Ты по-прежнему веришь, что деньги приносит аист и бросает в каминную трубу… Только в твоем случае потребуется целая стая аистов. Неужели ты думаешь, я могу все это себе позволить? Одна лишь арендная плата составляет тысячу восемьсот долларов. Я пока не знаю, что будет с договором аренды, но для ликвидации фирмы понадобится адвокат, которому тоже придется платить… Ну-ну! Убирайся отсюда!

Фольц с Сильвией на секунду оторопели, но тут же сообразили, что приказ убираться относится не к ним, а к новому посетителю. Дверь кабинета распахнулась настежь, и на пороге появился олимпийский чемпион, но не из числа афроамериканцев. Высокий, ладно скроенный, кожа на открытых участках тела загорелая, точно у нудиста. Не обращая внимания на остальных, он стремительно подошел к креслу Дол Боннер и, остановившись, с чувством продекламировал:

 
Не убоялся он когтей тигрицы,
Не убоится и зубастой пасти львицы!
 

Он схватил Дол за плечи, поднял с кресла высоко над столом и, подержав так секунду, посадил на место.

Дол даже не пыталась сопротивляться, а спокойно, но с чувством сказала:

– Ты самый настоящий садист. Я ненавижу, когда меня трогают, и тебе это отлично известно.

Посмотрев на нее сверху вниз, молодой человек покачал головой:

– По-твоему, я садист? Знаю-знаю, откуда у тебя подобные мысли. Все дело в задушенных фазанах Фольца. Ей-богу, я вполне мог тебя задушить! Не надейся, что я на это не способен. Ну а если ты ненавидишь, когда тебя трогают, тебе следует получше это скрывать, поскольку искушение – такая штука, устоять перед которой невозможно. В любом случае других подходов я не знаю, и в один прекрасный день женщина, которая таится в тебе, расцветет пышным цветом, и ты смиришься. – После этой тирады он решил засвидетельствовать свое почтение присутствующим. – Привет, Фольц. Привет, Сильвия. Тебе будет интересно узнать, что, когда я захочу кого-нибудь по-настоящему задушить, моим первым клиентом станет твой опекун Пи Эл Сторрс? И я не шучу. Этот гад ползучий добился, чтобы меня уволили. – Он снова повернулся к Дол. – Мне нужна работа. Я хочу к вам присоединиться. – Обнаружив стул, который освободил Силки Пратт, он сел и глубокомысленно заметил: – Впрочем, я могу с таким же успехом стать детективом, а не убийцей.

– Лен, проваливай! – Дол была непреклонна. – Мы разговариваем.

– Обо мне?

– Нет. Ты еще и эгоист. Убирайся!

– Ну и куда прикажешь идти? В кредитную компанию? На биржу труда? В Армию спасения? Ты разве не поняла, что меня уволили?

– Откуда уволили?

– Из «Газетт». После той рекламы, которую я тебе устроил, думая только о…

– О деньгах, которые ты за нее получил. Я знаю. Так ты хочешь сказать, что мистер Сторрс на тебя пожаловался?

– Я хочу сказать, он поднял целую бучу. Угрожал вчинить иск за клевету, и они сделали меня козлом отпущения. – Лен ударил себя кулаком в грудь. – Леонард Чисхолм – козел. Я практически банкрот и взбешен куда сильнее, чем может показаться с первого взгляда.

– Да. Тебе не следует сдерживать эмоции. Ты все равно взорвешься. – Дол откинула волосы назад. – Мистер Сторрс – просто милый старый дурак. Разве нет? Ничуть не мстительнее Эла Смита.

– Неправда! – вмешалась в разговор Сильвия. – Пи Эл вовсе не мстительный. Дол, я тебя уверяю! Он разозлился, что можно понять, да и ты сама всегда говорила, что Лену самое то работать в подземке. И вообще, Сторрсу нравился Лен… Когда-то нравился. Лен, послушай, сегодня днем мы собираемся поиграть в теннис у Мартина. Поужинаем и отправимся в Берчхейвен на партию в бридж. Ты поедешь с нами… если, конечно, Мартин…

– Само собой, – одобрительно кивнул Фольц. – Лен, присоединяйтесь.

– Потом мы двинем в Берчхейвен. Ну а там посмотрим. Если ты сумеешь вести себя как представитель человеческой расы, все будет в порядке. Пи Эл вовсе не мстительный.

Чисхолм посмотрел на Сильвию с сомнением в глазах и, подумав, покачал головой:

– Ой, кажется, дождь собирается.

– Да брось, Лен! Та заметка в «Газетт» была ужасной.

– Я банкрот. Пришлось заложить свой теннисный костюм.

– А вот и нет. Тебе все равно за него ничего не дали бы. К тому же мы не будем переодеваться. – Сильвия подошла к Лену и тронула его за рукав. – Лен, сделай это ради меня. Чтобы я не мучилась.

– Берегись! Шутки в сторону. – Чисхолм устремил на Дол Боннер негодующий взгляд. – Господи! Неужели ничто на свете не может заставить тебя ревновать?! Разве ты не видишь, как она и ее жених меня обрабатывают? – Лен повернулся к Сильвии. – Ладно. Садись на место. Я поеду. Но ты даже не знаешь зачем. Ты ведь слышала, как я обещал придушить этого старого хвастуна? Грех упустить такую возможность. Я загоню его под ломберный столик и использую вместо скамеечки для ног.

– Советую вести себя с ним полюбезнее, – сев на место, нахмурилась Сильвия. – И это ты берегись, чтобы он тебя ненароком не придушил. У него руки чешутся кого-нибудь убить. Он сам мне об этом утром сказал.

– Только не меня. – Чисхолм демонстрировал оптимизм. – Уж лучше бы мне умереть. Из-за него я банкрот. Значит, наш милейший Пи Эл жаждет крови? Интересно чьей? Курьера? Что-то непохоже. Спорим, он охотится за Дол. Я буду ее защищать.

– Не знаю, кто его так достал. – Сильвия продолжала хмуриться. – Разве что Стив Циммерман.

– Стив? – удивился Фольц. – Почему Стив?

– Ой, да это я так, к слову! Ты ведь знаешь, что Пи Эл недолюбливает Стива. И не способен изменить свое отношение даже ради тебя, Мартин. Сегодня утром я столкнулась со Стивом в коридоре возле кабинета Пи Эл, и Стив вел себя…

– Стив? Ты что, встретила там Стива? – Фольц, похоже, не верил своим ушам.

– Да. А почему бы и нет? Раз уж он появился в том же месте и в то же время, что и я, мы неизбежно должны были встретиться. Хотя, должна признаться, я удивилась не меньше твоего. Он говорил как-то очень забавно… Я знаю, это ему свойственно. Впрочем, чего еще можно ожидать от ученого с таким выдающимся интеллектом? Правда, мне показалось, будто он бредит… Например, он нес какую-то ахинею про смертельное ранение и про жертву во имя преданности. А затем стремительно убежал, оставив меня стоять с разинутым ртом. А когда я вошла в кабинет Пи Эл, то застала его в абсолютном трансе. Он даже не предложил мне стакана воды. Потом сжал кулаки, заявив, что способен голыми руками убить человека.

– Тогда это или курьер, или Стив Циммерман, – кивнул Лен Чисхолм. – Но наверняка не Мартин. Ведь Мартин для Пи Эл – все равно что пузырек шампанского. Ну и, конечно, не я. Пи Эл знает, что я запросто сверну ему шею. Мартин, что тебя гложет?

– Ничего. – Фольц дернулся в сторону Лена. – Разве что… Стив – мой старый друг, и иногда он действительно ведет себя нелепо… Вот я и гадал…

– Да тут и гадать нечего. Стив отправился к Сторрсу, чтобы нанести тому смертельное ранение, а Сторрс решил отплатить ему той же монетой. С этим все ясно. Подобные вещи назревают и рано или поздно лопаются, как нарыв. Совсем как моя работа. Я угробил целый год, чтобы устроиться в «Газетт». Ну да ладно! – Он повернулся к Дол Боннер. – Давай сходим на обед.

Дол покачала головой:

– Ты ведь банкрот.

– Нет. Это просто фигура речи. В любом случае у меня открыт кредит у «Джорджа и Гарри». Да и сегодня вечером я выиграю целое состояние в бридж, если ты станешь моим партнером.

Она снова решительно покачала головой:

– Я занята. А теперь вы все можете выметаться. Вас здесь никто не держит. Сильвия, я отправлю тебе по почте копию официального отчета.

– Ты о чем? – Сильвия встала с места. – Дол, не валяй дурака! Кстати, Мартин, как ты сюда добрался? На поезде, да? Ладно. У меня большая машина. Мы все вместе чего-нибудь перекусим, а потом поедем к Мартину. Вперед, друзья!

Все встали, кроме Дол Боннер.

– Счастливого пути и попутного ветра! – помахала она рукой.

Сильвия резко развернулась:

– Дол… Дол, дорогая… ты разве не едешь?

– Нет. Я серьезно.

– Ты меня ненавидишь?

– Нет, конечно. Я тебя обожаю. Ты мне нравишься. Я не могу поехать в Берчхейвен, потому что веду Дика на дневной спектакль. В понедельник он уезжает в Грешем. По крайней мере… Полагаю, что так. – Дол пожала плечами и улыбнулась. – Вздор! Конечно уезжает.

Сильвия, поджав губы, застыла на месте.

– Боже правый! – с трудом выдавила она. – Теперь ты убедилась, какова я на самом деле. Я напрочь забыла о Дике. Хотя Дик определенно не имеет никакого отношения к детективному агентству, а потому нет никаких оснований…

– Нет, Сильвия. – Глаза Дол вспыхнули. – Ты ведь знаешь… Я ничего не приму, даже от тебя.

– А почему нет?! – возмутилась Сильвия. – Почему я не могу помочь? Не будь эгоисткой. Только потому, что у тебя есть братик, которым ты гордишься, а у меня вообще никого нет… Ты ведь собиралась оплачивать чертову учебу из своей зарплаты. Ведь так? Но теперь, когда с Грешемом все устроилось, я несу за него такую же ответственность, как и ты…

– Нет! – Дол была непреклонна. – Он мой брат и больше ничей. И я действительно эгоистка. Мне не следовало об этом говорить. Я справлюсь.

– Пожалуйста! – Сильвия умоляюще всплеснула руками. – Ну пожалуйста!

Дол покачала головой:

– Я ничего не приму даже от тебя, Сильвия. Ты ведь знаешь, как пострадала моя гордость два года назад. И теперь мне приходится всячески оберегать ее от новых ударов. Нет, нет и еще раз нет. Даже от тебя. – Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Сильвия беспомощно смотрела на подругу. Секунду спустя Дол отрывисто произнесла:

– Ладно. Вам, ребята, пожалуй, пора двигать. А тебе, Сильвия, наверное, стоит сказать этому кабинету: «До свидания».

– Не хочу! Не хочу на это смотреть. Я… – Сильвия подошла к письменному столу, заглянула в золотисто-карие глаза своей бывшей партнерши и, взорвавшись, спросила: – Дол, неужели я настоящая дрянь? Вот черт! – Сильвия повернулась и выбежала из комнаты, Фольц последовал за ней.

Дол внимательно посмотрела на бывшего репортера:

– Давай, Лен, проваливай!

Чисхолм наградил ее сердитым взглядом:

– Только вместе с тобой. Пойдем поедим.

– Лен Чисхолм… – В голосе Дол послышались ледяные нотки. – Тебе нужна эта работа. Нужно быть прагматиком. Беги!

Лен размашисто зашагал к двери, затем повернулся, словно нищий, протянул свою длинную руку и гнусаво заныл:

– Сестрица, подай, Христа ради, десять центов на пропитание! – С этими словами он распахнул дверь и был таков.

Дверь за ним захлопнулась, и Дол, уже не таясь, вздрогнула. Дождавшись, когда стихнут шаги в приемной и закроется дверь в коридор, она положила руки на голубую лакированную столешницу и уронила на них голову. Нет, она не плакала, поскольку ее красивые плечи, обтянутые тонким шерстяным желто-коричневым платьем, и голова под шапкой светло-каштановых волос оставались неподвижными.

В таком положении она находилась минут десять, как вдруг кто-то тихо постучал, а потом осторожно приоткрыл дверь.

Дол резко выпрямилась:

– Войдите. – (В кабинет вошла секретарша.) – Да?

– Какой-то мужчина хочет знать, будете ли вы на месте в час дня. Сейчас без двадцати час.

– Что за мужчина?

– Он не представился. Судя по голосу, человек солидный.

– Возможно, и так. Хотя это не имеет значения. Я буду на месте.

Секретарша ушла. Когда дверь за ней закрылась, Дол направилась к окну и немного постояла, глядя на крыши и расщелины между домами. Затем, сладко потянувшись, тщательно одернула платье. Походила по кабинету, трогая то одно, то другое, и наконец остановилась перед висевшей на стене между окнами картиной – прекрасной гравюрой с изображением скучного громадного здания, внизу которой было написано: «Новый Скотленд-Ярд». На самом деле Дол смотрела вовсе не на картину. Девушке не нравилась гравюра, она находила ее то ли претенциозной, то ли нелепой, а может, и такой и такой. Гравюру выбирала Сильвия, считавшая, что та воплощает их идеал. Но сейчас Дол Боннер думала о другом; ее практический, нетерпеливый, одинокий ум не слишком-то занимали идеалы, будь то поставленные задачи или украшательства. Внезапно Дол решительно отвернулась от окна и направилась в приемную, где подошла к письменному столу секретарши:

– Марта, мне нужно кое-что тебе сообщить. У тебя есть ровно неделя на поиск новой работы. Или тебе нужны две недели?

– Но почему… Мисс Боннер… – Лицо девушки пылало. – Я думала…

– Мы закрываем офис. Увольняемся. Ликвидируем фирму. Если нужно, ты получишь зарплату за две недели. Ты отличный работник и в любом другом месте сможешь получать гораздо больше, чем здесь. У меня масса знакомых. Я с удовольствием окажу кому-нибудь любезность, посоветовав нанять тебя.

– Ой… Я без труда куда-нибудь устроюсь. – Значит, слезы на глазах Марты объяснялись чем-то другим. – Но было так приятно работать с вами и мисс Раффрей… Вам правда не нужно… ликвидировать фирму…

– Только не утони в слезах. Хотя, возможно, пустить слезу будет не вредно. Лично я никогда не умела плакать… Иметь возможность промыть трубы и дать выход эмоциям, должно быть, очень удобно… Боже правый, ты действительно…

Влетев в кабинет, Дол подошла к письменному столу. Она определенно чувствовала себя не в своей тарелке и была раздражена, но не в депрессии. Впрочем, нет худа без добра. Дол не хотела терять Сильвию, потому что любила ее и восхищалась ею, однако теперь можно будет ни на кого не оглядываться. Правда, придется довольствоваться дешевым, обшарпанным кабинетом, а Дол за свою жизнь успела привыкнуть к хорошим, даже элегантным вещам. Впрочем, детективное агентство не должно походить на салон красоты. Возможно, прежде, чем ей удастся встать на ноги, придется отказаться от денег Сильвии и найти другой источник финансирования, но бремя долгов не будет так тяготить, когда она выплатит их с процентами. Дик в любом случае должен отправиться в Грешем. Младший брат это заслужил, а иначе Дол перестанет себя уважать. Она сидела и размышляла об этих и других связанных с ними вещах, например о том, что ей следовало употребить свои способности для решения проблем некоторых клиентов детективного агентства «Боннер и Раффрей»: найти платье стоимостью 400 долларов, бесследно исчезнувшее на пути из салона Элизабет Хас в квартиру Аниты Гиффорд на Пятой авеню; обнаружить местонахождение призера Силихема, отсутствие которого приводило в ярость полковника Фетерси; раскрыть тайну задушенных фазанов Мартина Фольца; выяснить серьезность намерений шоугерл Лили Ломбард относительно юнца по имени Харольд Айвз-Битон и его намерений относительно вышеупомянутой девицы. Однако в данный момент Дол мысленно была настолько далека от этих проблем и окружающей действительности, что не услышала звуков, сопровождающих появление постороннего в приемной.

В дверь кабинета постучали. Дверь открылась и снова закрылась. Вошла Марта. Глаза у нее были красные.

– Мисс Боннер, к вам посетитель. Пришел мужчина, который вам звонил.

– О… Он вспомнил свое имя?

– Я… я не спросила. Мне узнать?

– Пусть войдет, – покачала головой Дол.

Секретарша вернулась в приемную, оставив дверь открытой, и буквально через секунду в кабинете возник мужчина. Марта осталась стоять на пороге. При виде посетителя за черными ресницами Дол промелькнуло удивление, но голос ее оставался твердым.

– Здравствуйте, мистер Сторрс. Марта, можешь идти. Ты мне больше не понадобишься.

– Мисс Боннер, я могу остаться, если хотите.

– Нет, не хочу. Делай, что тебе говорят. Увидимся в понедельник.

Марта попятилась, держась за ручку двери. Пи Эл Сторрс подошел к письменному столу Дол. Снял шикарное пальто, положил на стул, сверху водрузил шляпу, пододвинул себе свободное кресло и пророкотал:

– Думаю, мой приход вас удивил. Я не стал представляться по телефону, так как, зная ваш темперамент, опасался, что вы сбежите.

– Сбегу? – Дол удивленно подняла брови. – От вас?

– Ну да. Уязвленное самолюбие. Обида, – кивнул Сторрс. – Насколько я понимаю, сегодня утром Сильвия поехала от меня прямо сюда. Вы, естественно, в бешенстве.

– Меня не так-то легко привести в бешенство, – усмехнулась Дол. – Полагаю, вы влезли не в свое дело, но это кажется…

– По-вашему, та статья в «Газетт» – не мое дело? – Сторрс слегка покраснел. – Эта возмутительная… – Он осекся. – Впрочем, все это разговоры в пользу бедных. Я пришел сюда по другой причине.

– Вы первый начали, – вкрадчиво заметила Дол. – Темперамент. Ярость, уязвленное самолюбие…

– Забудьте! Я пришел сюда вовсе не ссориться, хотя и не извиняться. Однако мое отношение к Сильвии и той мерзопакостной газетной статейке никак не касается моего восхищения вашими способностями. Я давно за вами наблюдаю и отлично понимаю, что вы на редкость компетентная особа. И хочу нанять вас для выполнения кое-какой работы.

– Работы? – удивилась Дол. – Я ведь детектив.

– Эта работа как раз для детектива. Дело очень конфиденциальное и сложное.

Дол с нескрываемым подозрением посмотрела на Сторрса и покачала головой:

– Думаю, нет. Я ценю вашу доброту, но если вы думаете, что слишком сурово обошлись с бедной девушкой, самостоятельно пробивающей себе дорогу в жизни, и теперь хотите это исправить, то спасибо большое, но нет. Это вовсе не обязательно. Я отнюдь не против благотворительности для тех, кто в этом нуждается, но категорически против подачек лично для себя. – Дол улыбнулась и решительно заявила: – Благодарю покорно!

– Не стоит меня благодарить. – Сторрс ответил на ее улыбку сердитым взглядом. – И не советую бежать впереди паровоза. Научитесь обуздывать свои мысли. У меня нет никакого желания что-либо исправлять. Даже если бы я хотел это сделать, то сейчас у меня и так забот полон рот. Я никогда ни с кем не обсуждал свои личные дела, хотя, может, и стоило бы. Вероятно, тогда я избавил бы себя, да и других тоже, от лишних потрясений. Думаю, настало время немного поболтать, хотя то, что я расскажу, уверен, ни для кого не секрет. Например, вы в курсе, что моя жена – круглая дура?

– Естественно. Это же очевидно, – спокойно кивнула Дол.

– Черт! – Сторрс поджал губы, но затем продолжил: – Полагаю, так оно и есть. Мне нравится ваша прямота. Судя по всему, вы достаточно благоразумны. Оставим в стороне благотворительность. Я хочу, чтобы вы выполнили для меня кое-какую работу. Могу я задать несколько вопросов? – Дождавшись кивка Дол, Сторрс спросил: – Что вы знаете о Лиге западных последователей Шакти?

– Очень немного. – Дол порылась в памяти. – Поклонение Шакти основано на культе женского первопринципа божественной жены Шивы. У нее много имен: Дурга, Кали, Парвати. Шива – божество верховной триады, он воплощает идею разрушения, а также силу созидания и возрождения, поскольку созидание – последствие разрушения. Он также покровитель искусств, особенно танцев. Короче, старая восточная ерунда. Вдохновитель Лиги западных последователей Шакти – некий Джордж Лео Рант. Вы знаете мистера Ранта.

– Да, – помрачнел Сторрс. – Я знаю его. Но я не знаю, подходите ли вы для подобного дела, мисс Боннер. Похоже, вы тоже набрались этих идей.

– Отнюдь. Я встречалась с мистером Рантом только у вас дома, а еще как-то раз слышала, как он объяснял, что такое жизнь, Вселенная и прочее.

– Значит, вы полностью свободны от его влияния?

– Господи помилуй, ну конечно да! – Дол едва заметно поежилась.

– Когда я говорю, что хочу нанять вас для выполнения кое-какой работы, то имею в виду не бездельников, услугами которых вы пользуетесь, а лично вас. Вы сможете работать над этим делом в одиночку?

– Если я приму ваше предложение и меня устроит оплата.

– Она вас устроит. Считаете ли вы конфиденциальность непременным условием отношений с клиентом?

Дол выразительно подняла брови:

– Мистер Сторрс… я вас умоляю! – Она передернула плечами. – Да.

– Хорошо. Тогда я скажу вам, что сегодня случилось такое, чего я меньше всего ожидал. Нечто уму непостижимое. Это заставило меня посмотреть на проблему новыми глазами. Расчищая завалы, я должен избавиться от всех, кто мне мешает. Я получил приличную встряску. И теперь, в свою очередь, собираюсь кое-кого встряхнуть. Итак, о вашей задаче. За прошлый год этот самый Джордж Лео Рант вытянул из моей жены около тридцати тысяч долларов на свою треклятую лигу. Жена заглотила наживку вместе с крючком, и теперь его можно вытащить лишь хирургическим путем. Неделю назад я сказал жене, что заблокировал ее банковский счет, наличности она тоже больше не получит, а все счета я буду оплачивать сам. Однако мужчина не может так жить с женщиной, на которой женат… Черт возьми, есть масса других баб куда хуже моей жены, ей лишь нужно перестать витать в облаках! Я не отказал Ранту от дома, ибо в противном случае жена будет слушать его галиматью в другом месте. Мерзавец держит всех остальных на коротком поводке и организует собрания адептов. Вчера жена заявила мне, что если не сможет жертвовать деньги лиге, то ей придется стать паломницей и, завернувшись в сари из мешковины, посещать разные места за сотни миль отсюда. Впрочем, меня ни капли не удивит, если она купит сари в универмаге «Бергдорф Гудман»[1]1
  «Бергдорф Гудман» – знаменитый магазин в Нью-Йорке с товарами класса люкс.


[Закрыть], а счет отправит мне. Вы ее достаточно хорошо знаете? Как, по-вашему, с нее станется?

– Думаю, станется, – кивнула Дол.

– Хорошо. Но это только полбеды… – Сторрс вдруг замолчал; выставив подбородок, он долго сверлил Дол глазами, после чего не торопясь продолжил: – Мисс Боннер, я рассчитываю на ваше благоразумие. Рант собирается жениться на моей дочери Джанет. Моя жена вчера меня этим припугнула. Припугнула меня!

– Неужели?

– Да. Быть может, я свалял дурака, но такого я точно не ожидал. Мало того… на поверку оказалось, что я абсолютно бессилен…

– А вы обсуждали эту тему с Джанет?

– Дочь присутствовала при моем разговоре с женой… практически от начала и до конца. И все слышала. Жена намекнула на то, что свадьба может состояться в следующем месяце, на следующей неделе, завтра. Джанет двадцать шесть лет. Она сидела и буквально смотрела матери в рот. Впрочем, не вам это объяснять. Что касается дочери, то тут я потерпел фиаско. Я никогда не понимал ни единого слова из того, что она говорит, и лишь тщеславие заставляло меня полагать ее нормальной. Правда, ее стихи печатаются в журналах, и она окончила колледж… хотя, как я заметил, считать она вообще не умеет. Но при всем при том она моя дочь, и я растил ее вовсе не для того, чтобы она выходила замуж за такого прохвоста, как Рант. Причем едва ли не завтра! Ей-богу, с нее станется! Вы мою жену знаете. Не могу же я запереть их в подвале и кормить через окошко в двери. Или могу? – Сторрс развел руками. – Мисс Боннер, я абсолютно бессилен. Я перебрал все варианты. И в результате пришел к вам. Я хочу, чтобы вы устранили этого Ранта. – Сторрс сел на место.

Дол спросила, пряча улыбку:

– Вы хотите, чтобы я его замочила? Так сказать, укокошила? Собственноручно?

Сторрс не улыбнулся шутке. Впрочем, слегка успокоился.

– Если бы я собирался его убить, то вполне справился бы с этим сам, – мрачно заявил он. – Нет, я хочу избавиться от него, и мне не важно как. Моя жена, хотя и витает в облаках, – ярая сторонница общепринятой морали. В прошлом Ранта наверняка полно аморальных поступков. Докажите это и тем самым дискредитируйте его. Не исключено, что он сидел за решеткой. Найдите темные пятна в его биографии. Внешне он похож на грека. Было бы хорошо, чтобы он и впрямь им оказался. Жена считает греков негодяями, потому что те разгромили персов и разрушили их храмы. Это может показаться смешным, если бы не было так грустно. Про грека это я так, к слову, ведь есть и другие идеи, но смеяться тут не над чем. Хочу внести предложение. Пусть в прошлом Ранта покопается кто-нибудь, кто это умеет. А вы пока обработайте прохвоста лично. У вас получится. Типа вы тоже интересуетесь культом проклятой Шакти. Постарайтесь отвлечь его от Джанет. Скажите, что получили в наследство миллион долларов. Но будьте начеку и заставьте его попрыгать. Впрочем, не мне вас учить. Я знаю, вы женщина умная. Быть может, вам удастся его уничтожить независимо от наличия на него компромата. Можете прямо сегодня приехать ко мне домой и сразу взять быка за рога. По субботам он всегда ошивается у нас. Его наверняка можно застать около шести вечера. Вы с ним могли бы договориться о встрече. Я скажу, что пригласил вас… Или в пять тридцать… – Сторрс насупился.