Текст книги "И быть подлецом (сборник)"

Глава четвертая

Хотя это не входило в мои намерения, благодаря мне спрос на рынке превысил предложение.

Единственный звонок по делу в понедельник вечером последовал не от наших будущих клиентов, а от инспектора Кремера из отдела по расследованию убийств. Он позвонил как раз перед тем, как Фриц пригласил нас с Вульфом к ужину. В этом звонке не было ничего потрясающего. Кремер просто попросил к телефону Вульфа и задал ему вопрос:

– Кто платит вам за расследование дела Орчарда?

– Никто, – коротко ответил Вульф.

– Никто? Значит, Гудвин прокатился в вашей машине на Семьдесят восьмую улицу просто для того, чтобы проверить шины?

– Это мой автомобиль, мистер Кремер, и я плачу налоги для того, чтобы иметь право ездить по улицам.

Разговор зашел в тупик, и мы с Вульфом прошли в столовую и принялись за жареные креветки и котлетки из моллюсков, добытых в заливе Кейп-Код. К ним Фриц подает густой сметанный соус с грибами, отведав который однажды, хочешь вкушать его вновь и вновь.

Во вторник утром началась потеха. Первый звонок прозвучал еще до того, как Вульф спустился в кабинет. Конечно, это не значило, что солнце только-только взошло. По раз и навсегда заведенному порядку Вульф проводит утренние часы, с девяти до одиннадцати, наверху, с Теодором и орхидеями.

Первым позвонил Ричардс из Федеральной радиовещательной компании. Переключать его или нет на Вульфа в оранжерею, я решал сам и, поскольку накануне Ричардс оказал нам услугу, надумал переключить. Когда я соединил его с Вульфом, оказалось, что он хочет представить другого вице-президента ФРК, некого мистера Бича. Мистер Бич желал знать, какого черта Вульф не вышел со своим предложением расследовать убийство прямо на ФРК. Конечно, он выразился иначе и вообще был весьма любезен. Следуя инструкции босса, я слушал разговор, и у меня сложилось впечатление, что радиокомпания давно ждала удобного случая отвалить Вульфу солидный куш. Вульф говорил вежливо, но извиняться не стал.

Вторым был Талли Стронг, секретарь совета спонсоров. С ним я побеседовал сам. Он выразил надежду, что мы не заключили соглашения ни с мисс Фрейзер, ни с ФРК, ни с кем-нибудь еще, так как полагал, что кое-кто из спонсоров заинтересовался предложением Вульфа, а один даже пришел в сильное волнение. Стронг сообщил мне неофициально, что это компания «Хай-Спот». Так как яд попал к жертве в бутылке «Хай-Спот», «напитка мечты», его производитель будет бороться за исключительное право нанять Вульфа. Я сказал, что непременно доложу об этом Вульфу, когда он спустится в одиннадцать часов.

Третьим наш номер набрал Лон Коэн из «Газетт», который сказал, что ходят разные слухи, и напомнил, что в субботу свернул ради меня горы, выясняя местонахождение Маделин Фрейзер. Так как же обстоят дела сейчас? Я немного с ним попикировался.

Четвертым был человек с вкрадчивым низким голосом, который представился как Натан Трауб. Имя этого участника печальных событий стало известно публике благодаря газетам. Поскольку я их почитывал, то, естественно, знал, что он возглавляет рекламное агентство, сотрудничающее с тремя спонсорами Фрейзер. Свои соображения Трауб изложил несколько сбивчиво. Насколько я понял, он считал, что со стороны Вульфа было бы неэтично заключить сделку с заинтересованными лицами без санкции агентства. Поскольку на жизненном пути мне встретилось мало сотрудников рекламных агентств, я подумал: как мило с их стороны, что они не распространяют это требование на любую сделку. И пообещал, что мы, возможно, свяжемся с ним позже.

Пятый звонок был от Деборы Коппел. Она сказала, что мисс Фрейзер будет в эфире через двадцать минут и из-за большой занятости не смогла переговорить с людьми, с которыми собиралась проконсультироваться. Однако мисс Фрейзер склонна принять предложение Вульфа и даст нам определенный ответ до конца дня.

Таким образом к одиннадцати часам, когда одновременно произошло два события – Вульф вошел в кабинет, а я включил радио, настроив его на волну станции ФРК, – спрос несомненно превышал предложение.

На протяжении всей передачи Маделин Фрейзер Вульф сидел у своего стола откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Я тоже сидел, пока не поддался беспокойству, заставившему меня вскочить и расхаживать по комнате. Оторвался я только для того, чтобы ответить на пару телефонных звонков.

Билл Медоуз, будучи вторым ведущим и подголоском мисс Фрейзер, разумеется, находился рядом с ней, ведь в том и состояла его работа. Гостями в этот день были известный кутюрье и одна из Десяти Самых Элегантных Женщин страны. Гости никуда не годились, Билл был так себе, а вот Фрейзер хороша.

Хорош был голос, хороши паузы, и даже когда она говорила о мыле «Белая береза», ее хотелось слушать. В предыдущую пятницу я слышал ее впервые – несомненно, вместе с несколькими миллионами соотечественников – и теперь снова отдал ей должное – так безмятежно она сидела на горячих угольях.

Наверно, они раскалились докрасна, когда ведущая дошла до того места в программе, где открывают бутылки «Хай-Спот» и напиток наливают в стаканы для двух гостей и для нее с Биллом Медоузом.

Не знаю, кто принимал решение оставить это в прошлой, пятничной, программе, первой после смерти Орчарда, но если выбор сделала сама мисс Фрейзер, ей нельзя было отказать в храбрости. Так или иначе, тогда отдуваться пришлось примадонне. И она сделала это безукоризненно, как будто «Хай-Спот» не мог вызвать даже легкой икоты, не говоря уж о пронзительных воплях, конвульсиях и смерти.

Сегодня она снова блестяще справилась с задачей. Ни одной фальшивой ноты, никакого изменения темпа – решительно ничего. Должен признать, Билл тоже держался молодцом. Гости были ужасны, но таков уж стиль, к которому нас приучили.

Когда передача закончилась и я выключил радио, Вульф пробурчал:

– Чрезвычайно опасная женщина.

Его слова произвели бы на меня куда больший эффект, если бы я не знал о его убеждении, что все женщины либо чрезвычайно опасны, либо чрезвычайно глупы. Поэтому я сказал только:

– Если вы имеете в виду, что она чертовски умна, я с вами согласен. Она очень хорошо провела передачу.

Он покачал головой:

– Я имею в виду цель, на службу которой она поставила свой ум. Та отвратительная мука для печенья! Мы с Фрицем попробовали ее. А эти штуки, которые она называет «Лакомками»! Фу! А заправка для салата! Мы ее тоже попытались использовать в крайних обстоятельствах. Бог знает, какой вред все это наносит желудку. Эта женщина изобретательно и умышленно участвует в заговоре с целью испортить вкус миллионов. Ее нужно остановить!

– О’кей, остановите ее. Пришейте ей убийство. Хотя должен признать, что, увидев…

Зазвонил телефон. Это был мистер Бич из ФРК. Он желал знать, давали ли мы какие-то обещания Талли Стронгу или кому-нибудь еще из тех, кто связан с любым из спонсоров, и если да, то что именно мы обещали и кому. Когда с ним разобрались, я заметил Вульфу:

– Думаю, неплохо бы связаться с Солом, Орри и Фредом…

Зазвонил телефон. Некто, представившийся Оуэном, специалистом по связям с общественностью компании «Хай-Спот», спросил, нельзя ли ему забежать на Западную Тридцать пятую улицу, чтобы побеседовать с Ниро Вульфом. С трудом от него отвязавшись, я повесил трубку.

Вульф откупорил бутылку пива, принесенную Фрицем, и изрек:

– Сначала я должен выяснить, что́ происходит. Если окажется, что полиция бессильна…

Его прервал телефонный звонок. Это был Натан Трауб из рекламного агентства, который хотел знать все.

Телефон надрывался до самого обеда, и в обед, и после него. Они мучительно пытались поделить почести. Вульф начал всерьез раздражаться, да и я тоже.

Днем он проводит наверху с орхидеями два часа – с четырех до шести. Он как раз выходил из кабинета, направляясь к лифту в прихожей, когда нас известили, что у Бича в здании ФРК на Сорок шестой улице состоится большое совещание.

Претенденты, очевидно, разыграли спорный вопрос в карты, так как еще не было пяти, когда телефон ожил снова. Я взял трубку и уже во второй раз за день услышал знакомый голос, произнесший:

– Мистер Гудвин? Это Дебора Коппел. Все устроилось.

– Хорошо. Каким образом?

– Я говорю от имени мисс Фрейзер. Мы решили, что ответ должен исходить от нее. Ведь изначально вы сделали предложение ей. И вам бы стоило убедиться в том, что соглашение ее удовлетворяет. Юрист ФРК составляет договор, который должен подписать мистер Вульф, а также остальные стороны.

– Мистер Вульф терпеть не может подписывать бумаги, составленные юристом. Десять к одному, что он ничего не подпишет. Он будет настаивать на том, чтобы продиктовать соглашение мне после того, как вы изложите все детали.

Она возразила:

– Тогда кто-то другой может не подписать соглашение.

– Ничего подобного, – заверил я. – Люди, которые обрывали нам телефон весь день, подпишут что угодно. Какова суть договора?

– Все как вы предлагали мисс Фрейзер. Никто не возражал против этого. Обсуждали главным образом то, как именно разделить расходы, и вот на чем сошлись…

Пока она излагала мне детали, я записывал их в блокнот, и вот что получилось:

Проверив подсчеты, я сказал:

– Нам это подходит, если подходит мисс Фрейзер. Она удовлетворена?

– Она согласна с этим, – ответила Дебора. – Правда, предпочла бы заплатить все сама, но при сложившихся обстоятельствах это было невозможно. Да, она удовлетворена.

– О’кей. Мистер Вульф продиктует текст соглашения, вероятно в форме письма, и я сделаю копии для всех. Но это простая формальность, а ему бы хотелось начать. Все, что мы знаем, почерпнуто из газет. Если верить им, полиция считает… э-э… подозреваемыми… восемь человек. Их имена…

– Я знаю их имена. Среди них есть и мое.

– Конечно знаете. Вы можете собрать этих людей у нас сегодня вечером, в половине девятого?

– Всех?

– Да, мэм.

– Но разве это необходимо?

– Да. Таково убеждение мистера Вульфа. Он просил передать это через вас мисс Фрейзер. Должен предупредить, что с ним очень трудно иметь дело, когда на кону хорошие деньги. Обычно тот, кого вы нанимаете, считает вас боссом. Когда же вы нанимаете Вульфа, он считает боссом себя. Гений… Это просто одно из проявлений его гениальности. Вы можете либо принять это, либо бороться. Что вам нужно – просто реклама или выполненная работа?

– Не запугивайте меня, мистер Гудвин. Мы хотим, чтобы работа была выполнена. Не знаю, смогу ли я устроить, чтобы пришел профессор Саварезе. А эта девчонка Шепард – иметь с ней дело гораздо труднее, чем с мистером Вульфом.

– Вы договоритесь, чтобы к нам пришли все, кто сможет? В половине девятого. И будете держать меня в курсе?

Она сказала, что все сделает. Я повесил трубку и позвонил Вульфу по внутреннему телефону, чтобы сообщить, что мы продали свои услуги.

Скоро выяснилось, что мы вдобавок кое-что приобрели. Было всего без двадцати пяти шесть – и сорока пяти минут не прошло после разговора с Деборой Коппел, – когда в дверь позвонили. Иногда открывать идет Фриц, иногда я, если не занят делом, которое нельзя прерывать. Итак, я направился в прихожую и отворил входную дверь.

На крыльце стояла странная компания. Впереди – денди в пальто, которое не постеснялся бы надеть и герцог Виндзорский. Слева от него – краснолицый дородный джентльмен. За ними – еще трое, с кофрами и сумками. При виде этой картины я слегка прикрыл дверь.

– Мы бы хотели увидеть мистера Ниро Вульфа, – объявило пальто таким тоном, словно мы с ним были старинными друзьями.

– Он занят. Я – Арчи Гудвин. Могу я чем-нибудь помочь?

– Конечно можете! Я – Фред Оуэн, специалист по связям с общественностью компании «Хай-Спот». – Он протянул мне руку, и я пожал ее. – А это мистер Уолтер Б. Андерсон, президент компании. Мы можем войти?

Я обменялся рукопожатиями и с президентом, но все еще не открыл дверь полностью.

– Если не возражаете, было бы неплохо, если бы вы ввели меня в курс дела в общих чертах.

– Конечно, с радостью! Я бы позвонил, если бы дело не было таким срочным. Нужно, чтобы материал попал в утренние газеты. Поэтому я убедил мистера Андерсона, собрал фотографов – и вот мы здесь. Это займет не больше десяти минут. Достаточно будет, скажем, фотографии мистера Андерсона, который смотрит, как мистер Вульф подписывает договор, или наоборот. И снимка, на котором они обмениваются рукопожатиями. А также еще одного: стоя рядом, они склоняются над предметом, который можно обозначить в заголовке статьи как ключ к разгадке тайны. Ну, как вам эта идея?

– Чудесно! – Я улыбнулся ему. – Но, увы, сегодня ничего не получится. Мистер Вульф порезался во время бритья, и ранка заклеена пластырем. А он так тщеславен, что очень рискованно нацеливать на него камеру.

Вот как человека могут испортить деньги. Я имею в виду себя. Следовало бы спихнуть их с крыльца, чтобы пересчитали все семь ступенек, особенно великолепное пальто. Так почему же я этого не сделал? Десять тысяч долларов. А может быть, даже двадцать. Ведь если «Хай-Спот» оскорбится, это способно испортить всю сделку.

Усилие, которое потребовалось сделать, чтобы пожертвовать принципами и не спустить их с лестницы, позволив уйти невредимыми, привело меня в дурное расположение духа. Это сказалось позже, уже после того, как Вульф сошел в кабинет. Я объяснял суть соглашения, к которому пришли наши клиенты, и тут он сказал:

– Нет. Я этого не желаю. – Он произнес это категорическим тоном. – Я не стану составлять или подписывать договор, если одной из сторон являются эти «Лакомки».

Я прекрасно знал, что это разумно и даже благородно. Но меня уязвило, что сам я, не раздумывая, пожертвовал принципами, а он становится в позу. И я сверкнул на него глазами:

– Очень хорошо. – Я встал. – Подаю в отставку. Вы слишком самодовольны, слишком эксцентричны и слишком толсты, чтобы на вас работать.

– Арчи, сядь.

– Нет.

– Да. Я не потолстел за последние пять лет. Возможно, стал более самодовольным – но и ты тоже. Почему бы и нет? В один прекрасный день в наших отношениях случится кризис. Или ты сделаешься невыносимым и я тебя уволю, или я сделаюсь невыносимым и ты уволишься сам. Но этот день еще не пришел, и ты это знаешь. Ты также знаешь, что я скорее поступлю на службу в полицию, под начало мистера Кремера, чем буду работать на кого-то или что-то под названием «Лакомки». Вчера и сегодня ты действовал в высшей степени удовлетворительно.

– Не пытайтесь меня умаслить.

– Вздор! Повторяю, я не стал толще, чем пять лет назад. Сядь и достань блокнот. Мы набросаем договор в форме письма, обращенного ко всем, и они могут поставить подписи на нашем экземпляре. А «Лакомки» мы проигнорируем, – он состроил гримасу, – и приплюсуем их два процента, или пятьсот долларов, к доле Федеральной радиовещательной компании.

Так мы и сделали.

К тому времени, когда Фриц позвал нас ужинать, уже позвонила Дебора Коппел и другие, и таким образом вопрос о вечерней встрече разрешился.

Глава пятая

Старый особняк Вульфа, облицованный коричневым песчаником, находится на Западной Тридцать пятой улице, неподалеку от Гудзона. На первом этаже – четыре комнаты. Когда входишь с крыльца, справа видишь старинную дубовую вешалку с зеркалом, дверь лифта, лестницу и дверь столовой. Слева – двери гостиной, которой мы редко пользуемся, и кабинета. Дверь на кухню – в дальнем конце прихожей.

Кабинет в два раза больше всех остальных комнат. Фактически это еще одна наша гостиная. И поскольку Вульф проводит здесь много времени, то особенно придирчиво обставлял эту комнату: сюда могло попасть лишь то, что ласкает его взор. Он наслаждается контрастом между вишневым деревом своего письменного стола и обивкой кресла работы Мейера. Ярко-желтую кушетку приходится чистить каждые два месяца, но ему нравится канареечный цвет. Огромный глобус слишком велик для этой комнаты, но Вульфу приятно на него смотреть. Он так любит удобные кресла, что иных тут не держит, хотя никогда не сядет ни в одно, кроме своего собственного.

Таким образом, что бы ни чувствовали в тот вечер наши гости, им, по крайней мере, было удобно сидеть. Явились девять человек – шесть приглашенных и три незваных. Из тех восьми, позвать которых я попросил Дебору Коппел, она не передала приглашение Нэнсили Шепард, а профессор Ф. О. Саварезе не смог прийти. Тремя незваными гостями оказались президент «Хай-Спот» Андерсон и специалист по связям с общественностью Оуэн, которым ранее не удалось проникнуть дальше нашего крыльца, а также Бич, вице-президент ФРК.

В девять часов все были на месте и, усевшись, смотрели на Вульфа. Не возникло никаких проблем, кроме моей мелкой стычки с Андерсоном. Лучшее сиденье в комнате, не считая Вульфова, – красное кожаное кресло, стоящее возле его письменного стола. Андерсон заприметил его, как только вошел, и опустился в него. Когда я вежливо попросил президента перейти на другую сторону комнаты, он резко ответил, что ему нравится тут.

– Но, – возразил я, – и это кресло, и вон те зарезервированы для кандидатов.

– Каких кандидатов?

– Кандидатов, находящихся на самом верху списка подозреваемых в убийстве. Мистер Вульф хотел бы собрать их вместе, чтобы они оказались у него перед глазами.

– Тогда так и посадите их.

Он не сдвинулся с места.

– Я не могу просить вас показать пригласительный билет, – выразительно произнес я, – так как это частный дом, но вас не приглашали. Мой единственный аргумент – удобство хозяина дома.

Он бросил на меня сердитый взгляд, оставшийся без ответа, и, поднявшись, перешел к кушетке. Я пересадил Маделин Фрейзер в красное кожаное кресло, и таким образом остальным пяти кандидатам, сидевшим полукругом перед столом Вульфа, стало просторнее. Бич, который стоя разговаривал с Вульфом, отошел от него и уселся в кресло рядом с кушеткой. Оуэн присоединился к своему боссу, и я предоставил незваных гостей самим себе.

Вульф обвел взглядом полукруг, начав с мисс Фрейзер.

– Вы сочтете это скучным, – произнес он непринужденным тоном, – потому что я только начинаю и мне нужны детали, о которых вам до смерти надоело слышать и говорить. Всю информацию, которая у меня имеется, я почерпнул из газет. Она, несомненно, изобилует неточностями и ошибками. Не знаю, как часто вам придется меня поправлять.

– Это в большой степени зависит от того, – с улыбкой произнес Натан Трауб, – какую газету вы читали.

Рекламщик Трауб был единственным из шести, кого я не видел прежде – только слышал вкрадчивый низкий голос по телефону, заявивший, что практически все должно делаться только через него. Он оказался гораздо моложе, чем я ожидал, – примерно моего возраста, – но в остальном в нем не было ничего необычного. Главная разница между любыми двумя рекламными агентами заключается в том, что один отправляется покупать костюм в «Брукс бразерс»[6]6
  «Брукс бразерс» – одна из старейших в США и самых знаменитых компаний, торгующих мужской одеждой. Сюртук от «Брукс» был на Аврааме Линкольне в день его гибели. Здесь заказывал военную форму Т. Рузвельт. У «Брукс бразерс» одевались и многие другие президенты США. – Ред.


[Закрыть] утром, а второй – днем. Все зависит от расписания деловых встреч. На Траубе был двубортный серый костюм, цвет которого очень шел к его темным волосам и здоровому румянцу.

– Я прочел их все. – Вульф снова оглядел полукруг слева направо. – Ознакомился с ними, когда решил, что хочу заняться этим делом. Между прочим, я полагаю, всем вам известно, кто меня нанял и для чего?

Собравшиеся дружно закивали.

– Мы все об этом знаем, – ответил Билл Медоуз.

– Хорошо. Тогда вы знаете, почему мы терпим присутствие мистера Андерсона, мистера Оуэна и мистера Бича. Они – разумеется, вместе с мисс Фрейзер, – представляют здесь девяносто пять процентов капиталовложений наших клиентов. Единственный, кто отсутствует, – это представитель фирмы, выпускающей мыло «Белая береза».

– Он здесь, – вежливо возразил Натан Трауб. – Я могу говорить от ее имени.

– Я бы предпочел, чтобы вы говорили от своего имени, – отрезал Вульф. – И вообще, клиенты здесь для того, чтобы слушать, а не говорить. – Тут он возложил руки на рукояти кресла и соединил кончики больших пальцев. Поставив на место незваных гостей, босс продолжил: – Что касается вас, леди и джентльмены, то вам станет гораздо интереснее, если для начала я скажу, что мне предстоит узнать, кто из вас совершил убийство, – и доказать это. К сожалению, дело осложняется тем, что двое из восьми, а именно: мисс Шепард и мистер Саварезе, не явились. Мне сообщили, что мистер Саварезе занят, что же касается мисс Шепард, то ее присутствие, как я понял, нежелательно, и мне бы хотелось узнать почему.

– Она пронырливая маленькая болтушка. – Эта реплика исходила от Талли Стронга, который снял очки и, нахмурившись, пристально смотрел на Вульфа.

– Надоедливая как муха, – добавил Билл Медоуз.

– Я не стала ее звать, – пояснила Дебора Коппел. – Она откликнулась бы только на личное приглашение мисс Фрейзер, а я не видела в этом необходимости. Она ненавидит всех нас, кроме мисс Фрейзер.

– Почему?

– Нэнсили считает, что мы держим ее на расстоянии от мисс Фрейзер.

– Это действительно так?

– Да. Мы пытаемся.

– Надеюсь, вы не будете держать ее на расстоянии от меня. – Вульф вздохнул так глубоко, что между жилеткой и брюками показалась желтая полоска рубашки. Его пальцы сжали ручки кресла. – Итак, приступим. Я терпеть не могу, когда меня перебивают, но сейчас исключительный случай. Если вы не согласитесь с чем-либо сказанным мною или сочтете, что я ошибся, объявите об этом сразу. Итак, продолжим.

Дважды в неделю или чаще вы обсуждаете, кого пригласить в программу мисс Фрейзер. Это непростая проблема: вам нужны интересные люди, желательно известные. Причем они должны мириться с тем унизительным фактом, что в их присутствии, с их молчаливого одобрения, если не сказать больше, мисс Фрейзер и мистер Медоуз изрекают абсурдные утверждения о рекламируемых в программе продуктах. Недавно…

– Что же в этом унизительного?

– Нет никаких абсурдных высказываний!

– Какое отношение это имеет к тому, за что мы платим?

– Вы не согласны. – Вульф был совершенно спокоен. – Так я и думал. Арчи, пометь, что мистер Трауб и мистер Стронг не согласны. Можешь проигнорировать протест мистера Оуэна, так как предложение поправлять меня на него не распространялось. – Он снова обвел взглядом полукруг. – Недавно возникла мысль пригласить на программу человека, торгующего информацией о скачках. Наверно, ваши воспоминания о том, когда впервые прозвучало это предложение, разнятся.

Маделин Фрейзер сообщила:

– Этот вопрос обсуждался больше года.

– Я всегда был категорически против, – заявил Талли Стронг.

Дебора Коппел улыбнулась:

– Мистер Стронг считал это неподобающим. Он полагает, что от нашей программы никого не должно коробить, а это невозможно. Все что угодно может прийтись кому-то не по вкусу.

– Что заставило вас изменить свое мнение, мистер Стронг?

– Две вещи, – ответил секретарь совета спонсоров. – Во-первых, у нас возникла идея провести голосование среди слушателей программы. Пришло более четырнадцати тысяч писем, и девяносто два и шесть десятых процента написавших высказались за. Во-вторых, в одном из откликов, исходившем от профессора математики Колумбийского университета, предлагалось, чтобы вторым гостем программы стал он сам или какой-нибудь другой математик, способный судить как эксперт о законе средних чисел. Это придавало делу совсем другой поворот, и я согласился. Нат Трауб из рекламного агентства все равно был против.

– Я и сейчас против, – вмешался Трауб. – Вы можете поставить мне это в вину?

– Итак, мистер Трауб оказался в меньшинстве? – уточнил Вульф у Стронга.

– Совершенно верно. Итак, мы приступили к подготовке. Мисс Вэнс, которая помимо сценариев проводит изыскания для программы, составила список предполагаемых кандидатов. Меня – да и остальных тоже – удивило, что в одном только Нью-Йорке издается более тридцати разных газет с информацией о скачках. Мы сократили список до пяти и связались с ними.

Мне следовало предупредить, что в этом кабинете запрещено произносить слово «связаться». Сейчас Вульф ему задаст!

Босс нахмурился:

– Были приглашены все пятеро?

– О нет. Договорились, что они встретятся с мисс Фрейзер – я имею в виду издателей газет. Она должна была выяснить, который из них больше подходит для эфира и не выкинет ли что-нибудь способное испортить программу. Окончательный выбор оставили за ней.

– Каким образом были отобраны эти пятеро?

– На основе объективных критериев. Учитывалось, как давно они занимаются своим бизнесом, качество бумаги и печати, мнения спортивных обозревателей и тому подобное.

– Кто производил этот отбор? Вы?

– Нет… Я не знаю…

– Я, – твердо заявил спокойный голос.

Это была Элинор Вэнс. Я посадил ее в кресло рядом с моим. Вульф не единственный, кому нравится окружать себя тем, на что приятно смотреть. Очевидно, она так и не выбрала времени выспаться, потому что то и дело пыталась подавить зевок. И тем не менее оставалась единственной, кто заставил меня вспомнить, что в первую очередь я мужчина, а не детектив. Интересно, какими сделались бы ее карие глаза, если бы в один прекрасный день они снова заискрились весельем? Она продолжила:

– Сначала я исключила тех, кто нам явно не подходил. Больше половины. Потом обсудила кандидатуры с мисс Коппел и мистером Медоузом. И кажется, с кем-то еще. Наверно, с мистером Стронгом. Да, точно. Но главным образом этим вопросом занималась я. Мною были выбраны пять имен.

– И все эти люди пришли повидаться с мисс Фрейзер?

– Четверо. Один из них был в отъезде – во Флориде.

Взгляд Вульфа переместился левее.

– А вы, мисс Фрейзер, выбрали из этой четверки Сирила Орчарда?

Она кивнула:

– Да.

– Как вы это сделали? На основе объективных критериев?

– Нет. – Она улыбнулась. – У меня нет склонности к подобным вещам. Просто он показался мне довольно умным, у него был самый приятный голос, и он лучше всех говорил. Кроме того, мне понравилось название его газеты – «Бега». И пожалуй, тут сыграл свою роль снобизм. Его газета была самой дорогой – десять долларов в неделю.

– Именно эти соображения заставили вас выбрать его?

– Да.

– Вы никогда не видели его и ничего о нем не слышали до того, как он явился на встречу с вами в числе четырех издателей?

– Я его не видела, но слышала о нем, и я просматривала его газету.

– О? – Глаза Вульфа были полуприкрыты. – Вот как?

– Да, примерно за месяц до того, а может быть, и раньше – когда снова возник вопрос о том, чтобы пригласить в программу «жучка» со скачек, – я оформила подписку на некоторые из этих газет, три или четыре, чтобы узнать, что это такое. Конечно, не на свое имя, а на имя моего менеджера, мисс Коппел. Одной из этих газет были «Бега».

– Как случилось, что вы выбрали именно эту газету?

– О господи, я не знаю! – В глазах Маделин Фрейзер промелькнуло раздражение. – Ты не помнишь, Дебби?

Дебора покачала головой:

– Думаю, мы кому-то позвонили.

– Нью-Йоркской государственной комиссии по скачкам, – саркастическим тоном заметил Билл Медоуз.

– Хорошо. – Вульф наклонился, чтобы нажать кнопку на своем столе. – Я собираюсь выпить пива. Кто-нибудь из вас хочет промочить горло?

Тем самым объявлялся перерыв. Мое предыдущее предложение что-нибудь выпить не принял никто, но теперь все ответили утвердительно. Я занялся напитками на столике у дальней стены, где было приготовлено все необходимое. Двое присоединились к Вульфу и пили пиво, принесенное Фрицем с кухни, остальные сделали выбор сообразно своим вкусам.

Перед приходом гостей я предложил Вульфу поставить на видное место ящик с бутылками «Хай-Спот», но он только фыркнул. В таких случаях он всегда настаивает, чтобы среди прочего гостям были предложены красное вино и охлажденное белое. Обычно вина не пользовались успехом, но на этот раз двое, мисс Коппел и Трауб, предпочли монтраше. Я тоже выбрал это вино, так как оно почти не ударяет в голову.

Есть лишь одна проблема, когда угощаешь спиртным группу посетителей, пришедших к нам по делу. Я полагаю, что стоимость выпивки следует включать в счет, выставляемый клиентам. Вульф со мной не соглашается, придерживаясь того мнения, что, как хозяин дома, должен сам оплачивать все, что едят и пьют гости. Еще одна причуда эксцентричной натуры. Он также настаивает на том, чтобы рядом с гостями стояли столики, куда они могли бы ставить свои напитки.

Так и было.