Текст книги "Если бы смерть спала (сборник)"

– Не знаю, мистер Фут. Я в этом доме всего два часа. Что, здесь на самом деле тяжко живется?

– Еще как. Даже если вы не такой бедняк, как я. – Он уставился на свою пустую руку. – Должно быть, я забыл свой стакан в доме. Вы не страдаете от жажды?

– Я страдаю, – заявила Лоис. – А вы, мистер Грин? Ален? Мы обращаемся с секретарями запросто. Пошли.

Я вошел вслед за ними в гостиную и направился к портативному бару, за которым Отис Джарелл смешивал в кувшине мартини. Справа от него стоял мужчина, слева – женщина. Мужчина был жилистый, черноглазый, в добротном темно-сером костюме с расклешенным от талии пиджаком. У женщины, возвышавшейся над хозяином дома каланчой, были рыжие волосы (крашеные или натуральные, я не разобрался), молочно-белое лицо и вставная челюсть. Джарелл представил меня, но их имена я узнал потом: миссис и мистер Герман Дитц. Новый секретарь Джарелла их не интересовал. Роджер Фут подошел с другой стороны бара и сообразил для Лоис «Кровавую Мэри», виски с содовой для меня и двойной бурбон без всяких примесей для себя.

Я сделал приличный глоток и огляделся. Уимен и Нора Кент, стенографистка, стояли рядышком у незажженного камина и, судя по их виду, беседовали о делах. Неподалеку от них в огромном мягком кресле развалилась Трелла. Она взирала снизу вверх на мужчину, который пристроился на ручке ее кресла.

– Вы знакомы с моей мачехой? – поинтересовалась Лоис.

Я сказал, что с мачехой знаком, но мужчину рядом с ней не знаю, и она пояснила, что это Корей Брайэм. Хотела добавить что-то еще, но передумала. Я удивился, что мистер Брайэм здесь, – ведь у меня было записано, что он помешал сделке. Правда, гостей приглашала Трелла. А может, это была идея самого Джарелла, который заранее был уверен в том, что заполучит меня в свой дом, вот и решил сразу же свести меня с этим человеком. Издали я не углядел в нем ничего примечательного.

Наклонившийся над Треллой с хорошо отработанной улыбкой, он казался типичным светским фатом в годах с миллионом долларов в кармане. Такой может сунуть две десятки метрдотелю и будет торговаться с таксистом из-за нескольких центов. Я внимательно разглядывал Брайэма, подшивая свои наблюдения к неоконченному делу, когда он поднял голову и повернул ее влево. Я повернул свою в ту же самую сторону.

В комнату вошла змея.

Глава третья

Похоже, так и было задумано: отложить выход до тех пор, когда соберутся все. Но могло оказаться, что невестка Джарелла не переносит сборищ, даже семейных, поэтому она тянула до последней минуты, потом же, собравшись с силами, решила появиться как можно незаметнее. Я приберег свое мнение, поскольку у меня не было никаких предубеждений, точнее, были два, друг друга уравновешивавшие. «Змеиная» теория была привлекательна тем, что от ее подтверждения зависел наш гонорар. С другой стороны, мне не нравился наш клиент, и я бы не возражал, если бы он остался с носом. Поэтому я был далек от каких бы то ни было выводов, когда следил за тем, как миссис Уимен Джарелл приближается к камину, возле которого ее муж беседовал с Норой Кент. В ее походке не было ничего от рептилии. Скорее можно было сказать, что эта невысокого роста хрупкая женщина с небольшим продолговатым лицом скользит по полу, но уж никак не ползет. Муж поцеловал ее в щеку и направился к бару, очевидно, затем, чтобы принести ей выпить.

Трелла окликнула меня по имени: «Ален!», давая тем самым понять, что она запросто общается с секретарями. Я подошел к ней и был представлен Корею Брайэму. Трелла похлопала по свободной ручке кресла, веля мне туда сесть. Я послушался, решив, что тут безопаснее, чем в студии. Брайэм встал и отошел. Она напомнила, что я не ответил на ее вопрос относительно бараньей ноги.

Возможно, дамочка просто интересовалась, довольны ли служащие ее мужа питанием, однако ее голос звучал вкрадчиво. Конечно, я знаю о женщинах вовсе не так много, как полагает Вульф, но вкрадчивые нотки расслышать умею.

Оказывая подобающие ей по рангу хозяйки дома и жены моего босса знаки внимания, я искоса наблюдал за одним феноменом. Когда Уимен с бокалом в руке подошел к Сьюзен, возле нее уже стоял Роджер Фут. Туда же направился и Корей Брайэм, а через пару минут возле нее был и Герман Дитц. Итак, четверо из шести мужчин оказались возле Сьюзен, но она, похоже, ни пальцем не повела, ни глазом не моргнула, чтобы собрать их возле себя. Джарелл все стоял возле стойки с рыжеволосой женой Дитца. Лоис с Норой Кент вышли на балкон.

Трелла перехватила мой взгляд.

– Чтобы оценить ее, нужно подойти поближе, – сказала она. – На расстоянии она не смотрится.

– Она? Вы про кого?

Трелла похлопала меня по руке.

– Ну-ну. Я не возражаю. Я к этому привыкла. Она ведь жена моего пасынка. Подите присоединитесь к беседе.

– Кажется, там и без меня хватает народу. К тому же мы незнакомы.

– Незнакомы? Это никуда не годится. – Трелла обернулась и пропела: – Сьюзен! Поди-ка сюда.

Та немедленно повиновалась. Кольцо мужчин раздвинулось, чтобы дать ей дорогу.

– Да, Трелла?

– Я хочу представить тебе мистера Алена Грина, который занял место Джима. Он уже знаком со всеми, кроме тебя, и это, по-моему, несправедливо.

Я пожал протянутую руку, теплую и крепкую, которая оставалась в моей не более пятой доли секунды. В самом деле, издалека лицо Сьюзен казалось непримечательным. Даже вблизи ни одна из ее черт в отдельности не останавливала на себе внимания – воспринималось ее небольшое продолговатое лицо в целом.

– Добро пожаловать в наш замок, мистер Грин, – сказала она.

Это было произнесено едва слышно, так что могло сложиться впечатление, будто она либо робка и застенчива, либо подозрительна и неискренна, – все зависело от вашего отношения к ней. У меня не было к Сьюзен никаких чувств, я и не собирался ими проникаться, пока на то не будет достаточных оснований.

Могу только сказать, что она не шипела, как кобра, и не трещала, как гремучая змея. Она бросила взгляд на Треллу, не зная, то ли ей можно идти, то ли следует остаться и поддержать беседу. Наконец, пробормотав какую-то любезность, Сьюзен отошла.

– Думаю, это у нее в натуре или в крови, – сказала Трелла. – Со стороны, по крайней мере, ничего не заметно. Какой-то особый вид гипноза, но, судя по всему, она может им управлять. Вы ничего не почувствовали?

– Я секретарь, миссис Джарелл, а секретарям не положено чувствовать.

– Как бы не так. Джим Ибер чувствовал. Разумеется, вы еще так мало ее знаете. Хотя, быть может, у вас иммунитет…

Трелла рассказывала мне про книгу о гипнозе, когда вошел Стек и объявил, что обед подан.

Нас было неравное количество – пять женщин и шесть мужчин, поэтому меня посадили между Лоис и Роджером Футом. Кое-что мне показалось не совсем обычным. Например, то, что стенографистка не только ела за одним столом со всеми, но даже сидела рядом с самим Джареллом. Экономка, миссис Лэтем, помогала прислуживать. Я всегда считал, что экономка выше этого. Роджер Фут, который уже успел изрядно набраться, ел жадно, точно водитель грузовика или бедняк. Разговоры велись самые разнообразные, в основном между соседями. Баранья нога оказалась приготовлена первоклассно, разумеется, хуже, чем у Фрица, но все-таки здорово. Я заметил, что Трелла нет-нет да и посматривала в мою сторону. Салат показался мне слишком водянистым. Я небольшой знаток вин, однако сомневаюсь, чтобы поданное вино заслуживало той похвалы, которой удостоил его Герман Дитц.

Когда мы проходили под мавританской аркой, вернее, под аркой, в которой было что-то мавританское, направляясь в гостиную пить кофе, Трелла спросила, играю ли я в бридж.

– Только не сегодня вечером, – сказал Джарелл, слышавший ее вопрос. – Он мне нужен. Тебе уже хватает партнеров.

– Тогда оставь Нору. Ты ведь знаешь, что Сьюзен не играет.

– Нора мне не нужна. Можешь взять ее себе.

После кофе собрались партнеры, и Стек сдвинул столы. Я следил за Сьюзен, скроется ли она в свою нору, но она не собиралась этого делать.

Когда мы с Джареллом уходили, она была на балконе.

Он повел меня через приемную, устланную персидским ковром размером в два раза больше моей комнаты. (У меня дома тоже есть персидский ковер, который я приобрел на собственные деньги, – восемь футов четыре дюйма на тридцать два дюйма.) Мы дважды сворачивали за угол, пока наконец не оказались у двери в библиотеку. Достав из кармана связку ключей, Джарелл отцепил один, повернул его в замке и распахнул дверь. Нас озарило вспышкой света, такой неожиданной и яркой, что я зажмурил глаза.

Джарелл рассмеялся.

– Моя выдумка. Видите эти часы? – Он указал на потолок над дверью. – Как только сюда кто-то входит, его тотчас снимают на пленку, а часы засекают время. Но это не все. Сигнал поступает по внутренней системе в «Агентство охраны Хорланда», всего в трех кварталах отсюда. Их человек сразу же увидел нас, когда мы вошли. На моем столе установлен выключатель, и, входя сюда, мы отключаем систему. Нора или я. Точно такие же устройства я повесил у входа в квартиру, черного и парадного. Кстати, я дам вам ключи. С такой системой от них все равно никакого толку. Я даже думаю, что Джим Ибер сделал себе дубликаты. Черт с ним. Ну, что скажете?

– Очень ловко. Дорого, но оно того стоит. Кстати, если у «Хорланда» видели, как я входил сюда, меня могли узнать. Они почти все знают меня в лицо. Это имеет значение?

– Не думаю. – Джарелл включил свет и прошел к своему столу. – Я им позвоню. Черт побери, мне следовало войти первым и отключить систему. Садитесь. Хотите сигару?

Как раз сигара, которую он курил в гостиной после обеда, призвала меня к осмотрительности. Сам я сигар не курю, но тем не менее признаю, что самый лучший аромат исходит от кончика первосортной «гаваны». Когда передо мной очутилась коробка, я увидел, что это были «портанагос». Но мне не нравился душок от сигары Джарелла, и я по мере возможности старался его не вдыхать.

Это был плохой признак. Если вам становится противен запах «портанагос» только из-за того, что их курит ваш клиент, берегитесь, как бы у вас не создалось о нем предвзятого мнения. Это неэтично.

Он откинулся на спинку кресла, выпустил изо рта облако дыма и поинтересовался:

– Ну, каковы ваши впечатления?

Я принял задумчивый вид.

– Их немного. С вашей невесткой я перекинулся всего несколькими словами. Что касается вашего указания заставлять других говорить о ней, то у меня для этого не было возможностей. И не будет, пока они играют в карты. Мне кажется, хорошо было бы взяться за Корея Брайэма.

Джарелл кивнул.

– Вы заметили, что произошло перед обедом?

– Разумеется. А также следует взяться за Фута с Дитцем, не говоря уже о вашем сыне. Ваша супруга считает, что эта женщина их гипнотизирует.

– Вы не можете знать того, что считает моя супруга. Ее слова отнюдь не всегда совпадают с ее мыслями. Значит, вы беседовали с Треллой о моей невестке?

– Мимоходом. Не знаю, предоставится ли мне возможность поговорить о ней подробно с кем-нибудь из ваших домашних. Как ваш секретарь, я должен буду целыми днями сидеть здесь с вами и мисс Кент, а остальные тем временем будут играть в бридж.

– Верно подмечено. – Он стряхнул пепел с сигары в пепельницу. – Завтра вам не придется здесь сидеть. Утром я улетаю в Толедо, когда вернусь – не знаю. Без меня секретарю практически нечего делать. Нора в курсе всех моих дел, я предупрежу ее, чтоб она вас не трогала до моего возвращения. Я уже говорил, что все эти подлецы, в том числе и моя дочь, знают о моей невестке то, чего не знаю я. И Нора тоже. – Джарелл сверлил меня взглядом. – Все зависит от вас. Даже моя жена может сообщить вам что-нибудь полезное. Вы танцуете?

– Да.

– Лоис любит потанцевать, но она разборчива в партнерах. Сводите ее вечером куда-нибудь. Роджер еще не клянчил у вас взаймы?

– Нет. Мне не доводилось еще быть с ним наедине.

– Для него это вовсе не обязательно. Когда попросит, дайте ему полсотни или сотню. Пусть у Роджера создастся впечатление, что вы со мной на дружеской ноге. Купите моей жене цветы, только не дорогие, а то она поймет, что вам за это платят. Трелла любит, когда мужчины ей что-нибудь дарят. Можете пригласить ее на ланч к «Рустерману», только не забудьте оставить крупные чаевые. Для нее это принципиально.

Мне захотелось отодвинуться, чтоб быть подальше от дыма его сигары, но я запретил себе это делать.

– В личном плане у меня нет возражений против такой программы, – сказал я. – Но в профессиональном есть. Она слишком уж насыщена для секретаря. Ваши домочадцы ведь не дураки.

– Чихал я на них. Пусть думают, что им заблагорассудится. Дом мой, и деньги мои, так что проглотят все что угодно. Вот только невестка… Она вертит моим сыном как хочет, отдаляет его от меня, суется в мои дела. У меня есть к вам предложение. В тот день, когда она вылетает из этого дома, одна, без моего сына, вы получаете десять тысяч долларов наличными, это сверх гонорара Ниро Вульфу. В тот день, когда состоится развод, вы получите пятьдесят тысяч долларов. Лично вы. Плюс оплата всех накладных расходов.

Я уже говорил, что ни один мужчина не способен так круто переменить тему разговора, как это умеет женщина, однако приходилось признать, что Джарелл этой способностью обладает. Еще признаюсь, что почувствовал себя польщенным. Ясное дело, к Вульфу он обратился лишь затем, чтобы заполучить меня, затащить к себе в библиотеку и предложить шестьдесят тысяч за то, чтобы я сфабриковал обвинение против его невестки, которая, возможно, вовсе даже и не змея. Если она в самом деле змея, его стремление избавиться от нее было бы вполне обоснованным и он мог бы предоставить заниматься этим Вульфу, а мне дать возможность отработать свое обычное жалованье.

Разумеется, все это было очень легко.

– Заманчиво звучит, – кивнул я. – Только есть во всем этом одно «но». Я работаю на Ниро Вульфа. И платит мне он.

– Вы так и будете на него работать. Я всего лишь хочу, чтобы вы сделали то, ради чего я его нанял. Он свой гонорар получит.

Мой интеллект был оскорблен. Джареллу не следовало выражаться столь откровенно. Мне захотелось расправить плечи, задрать подбородок и сказать ему, чтобы забирал свое грязное золото и убирался ко всем чертям. Это был самый простой выход, однако кое-что мешало мне это сделать. Во-первых, вполне возможно, Сьюзен и в самом деле змея, так что никаких обвинений фабриковать не потребуется. Во-вторых, если она не змея, а Джарелл задумал ее оклеветать, ей следует знать об этом. В-третьих, он все еще считается клиентом Вульфа. В сейфе у Вульфа лежит его аванс в десять тысяч долларов, и не мне им распоряжаться. И уж коль мы берем эти деньги, я должен сполна удовлетворить свое любопытство.

Я притворился, будто мне неловко.

– По-моему, мне следует доложить о вашем предложении мистеру Вульфу. Чтобы обезопасить себя.

– От чего?

– Ну… хотя бы на случай того, что вы проговоритесь во сне.

Джарелл расхохотался.

– Вы мне нравитесь, Гудвин. Я был уверен, что мы поладим. Вы знаете свое дело, я знаю свое. Сколько вам потребуется на расходы? Пять тысяч? Десять?

– Пока ничего не надо. Подсчитаем после. Итак, мистер Джарелл, ваше предложение я не принимаю. Если бы я и был склонен его принять, я сказал бы вам об этом в таком месте, где нас наверняка не подслушивают. Не исключено, что нас могли слышать у «Хорланда».

– А вы, однако, осторожны.

– Просто я не хочу, чтобы мне намылили шею. Итак, вы желаете, чтобы я действовал согласно вашей программе?

– Разумеется. Мне кажется, Гудвин, мы друг друга поймем. И не забывайте о следующем: я не задумываясь выложу миллион долларов наличными за то, чтобы навсегда избавиться от этой женщины. Более того, посчитаю это выгодной сделкой. Но это вовсе не значит, что меня можно обвести вокруг пальца. Я плачу за то, что у меня в руках. Если вы с кем-то вступаете в соглашение, я должен быть поставлен в известность – с кем, с какой целью и сколько это стоит.

– Вас поставят в известность. Еще какие-нибудь предложения?

Их больше не было, существенных, по крайней мере. Даже после весьма недвусмысленного предложения сфабриковать обвинение Джарелл все еще считал (или притворялся, будто считает), что я могу кое-что узнать, обрабатывая его домочадцев. Я удивился, что он больше не вернулся к моему замечанию о том, что мне придется доложить Вульфу о нашем разговоре. Определенно он считал мое согласие работать одновременно на двух хозяев само собой разумеющимся, если при этом хорошо платят. Этот человек не сомневался, что мы друг друга поняли, но лично я в этом убежден не был. Я ни в чем не был убежден.

Прежде чем отпустить меня, Джарелл дал мне два ключа: один от входной двери, другой – от библиотеки. Он сказал, что ему нужно позвонить, а я сказал, что хочу прогуляться. Он заметил, что я могу воспользоваться либо этим телефоном, либо тем, который у меня в комнате. Я же пояснил ему, что всегда гуляю перед сном. Может быть, теперь мы наконец поняли друг друга.

Я прошел в передний холл, спустился в лифте вниз, кивнул привратнику (это был уже другой), зашагал в сторону Мэдисон-авеню и, отыскав телефонную будку, набрал нужный номер.

– Резиденция Ниро Вульфа. У телефона Орвил Кетер, – раздалось у меня в ухе.

Я оторопел. Понадобилась целая секунда, чтобы я смог прийти в себя.

– Вас беспокоят из городского морга, – загнусавил я. – К нам поступил труп молодого человека с классическим греческим профилем. Он прыгнул с Бруклинского моста. Согласно документам, обнаруженным у него в бумажнике, его звали Арчи Гудвин и он проживал…

– Швырните его назад в реку, – распорядился Орри. – Какой прок от него мертвого? И от живого-то особо не было.

– Ладно же, – сказал я, но уже нормальным голосом. – По крайней мере, мне теперь все про тебя известно. Могу я удостоиться чести поговорить с мистером Вульфом?

– Сейчас узнаем. Он читает книгу. Подожди у телефона.

Через минуту в трубке буркнули:

– Да.

– Я вышел пройтись и нахожусь в телефонной будке. Докладываю: кровать удобная, питание сносное. Я перезнакомился со всем семейством и симпатий ни к кому не испытываю, за исключением дочери Лоис. Она как-то застрелила белку и написала об этом стихотворение. Рад, что вы прибегли к услугам Орри. Можете с сегодняшнего дня приостановить мне выплату жалованья. Джарелл посулил шестьдесят тысяч, помимо расходов, лично мне, если я соберу улики против его невестки, чтоб выдворить ее из дома. Мне кажется, идея состоит в том, что эти улики должны быть сфабрикованы, однако само это слово не произносилось. На все про все у меня уйдет двенадцать недель, получается по пять тысяч в неделю, так что жалованье мне ни к чему. Гонорар я получу наличными, налогов платить не придется. А потом, скорее всего, женюсь на Лоис. Между прочим, вы тоже получите свое вознаграждение.

– И сколько во всем этом трепа?

– Все факты верны. Их я и докладываю.

– Либо Джарелл дурак, либо мошенник, а может, и то и другое.

– Может, но вовсе не обязательно. Джарелл сказал, что отвалит миллион, чтобы только от нее избавиться. Похоже, у него это идея фикс. Позволю себе усомниться в данной ему вами характеристике, поскольку он ваш клиент.

– И твой тоже.

– Нет, сэр. Я его предложение не принял. Даже отказался взять деньги на расходы. Дал ему от ворот поворот, правда в весьма неопределенной манере. Джарелл считает, что я осторожничаю. Очевидно, он думает, что я собираюсь поставить садок, куда Сьюзен попадется живьем, я же оставляю за собой право думать иначе. Я думаю, она это уже усекла. Дело в том, что эта дамочка притягивает к себе мужчин без каких бы то ни было видимых усилий со своей стороны, и это настораживает. Может, она не змея, а ангел, но ангел может оказаться опасней змеи, что скорее правило, чем исключение. Одно из двух: либо я копаю под нее, либо вы возвращаете клиенту десять тысяч и умываете руки. Ну как?

– Мистер Джарелл считает меня ослом.

– А меня дегенератом. Наша гордость уязвлена. Так или иначе, он должен за это заплатить. Я буду держать вас в курсе всех событий, если таковые будут иметь место.

– Очень хорошо.

– Пожалуйста, напомните Орри, что нижний ящик моего стола принадлежит лично мне и там нет ничего такого, что могло бы ему пригодиться.

Вульф пообещал, что напомнит, и, прежде чем повесить трубку, даже пожелал мне спокойной ночи. Я купил в киоске красивую открытку с маркой и написал на ней Фрицу: «Прекрасно провожу время. Жаль, что со мной нет тебя. Арчи». Сунул открытку в почтовый ящик и вернулся на службу.

Поднявшись на лифте в холл десятого этажа, я решил открыть дверь своим ключом. Вспышки не было, и я понял, что систему еще не включили на ночь. Очутившись в прихожей, я подумал было, что эта система не столь надежна, как считает Джарелл, но тут увидел Стека, выросшего словно из-под земли.

– Мистер Джарелл дал мне ключ, – пояснил я.

– Да, сэр.

– Он дома?

– По-моему, он в библиотеке, сэр.

– В карты еще играют?

– Да, сэр.

– Если вы не заняты, от всего сердца приглашаю вас к себе в комнату перекинуться в картишки. В кункен.

Он вытаращил на меня глаза.

– Благодарю вас, сэр, только я на работе.

– Тогда как-нибудь в другой раз. Миссис Уимен Джарелл еще на балконе?

– По-моему, нет. Я думаю, она в студии.

– Это на нашем этаже?

– Да, сэр. По главному коридору, потом направо. Там, где вы днем разговаривали с миссис Джарелл.

Черт побери, откуда ему об этом известно? И подобает ли слуге посвящать меня в то, что ему об этом известно? Мне кажется, не подобает. Я подозревал, что мое приглашение сыграть у меня в комнате в кункен если не целиком разрушило барьер между нами, то, по крайней мере, сделало в нем внушительную вмятину.

Дверь студии была открыта, и из нее доносились голоса. Переступив порог, я очутился в полумраке. Свет падал лишь из коридора и от телеэкрана, на котором я увидел конферансье и девочек из программы «Выше ноги». Их голоса я и слышал из коридора. Приглядевшись, я разглядел в кресле смутный силуэт Сьюзен.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросил я.

– Нет, конечно, – едва слышно ответила она.

Я сел в кресло слева от нее.

Признаюсь, в тот вечер я не обращал никакого внимания на телеэкран, потому что чувствовал рядом Сьюзен и готовился испытывать на себе ее зловещее или же, наоборот, ангельское влияние. Но я ничего не испытывал. Только чувствовал слабый запах духов, напоминавший мне аромат, исходивший от от Лили Роуэн, хотя это были совсем другие духи.

Когда началась реклама, Сьюзен потянулась к креслу справа, на котором лежал пульт дистанционного управления, и звук и изображение исчезли. Стало еще темней. Белый овал лица повернулся в мою сторону.

– Что бы вы хотели посмотреть, мистер Грин?

– Мне без разницы. Мистер Джарелл меня отпустил, остальные играют в карты. Я услышал, что здесь работает телевизор, вот и забрел на огонек. Что вы, то и я.

– А я просто убиваю время. В десять тридцать ничего интересного не бывает.

– Тогда оставим телевизор в покое. Не возражаете, если я включу свет?

– Не возражаю.

Я включил свет и вернулся на прежнее место. Теперь я видел выражение ее лица. Мне показалось, что Сьюзен силится выдавить улыбку, но это у нее плохо получается.

– Если я вам мешаю…

– Вовсе нет. – Это было сказано едва слышно и не то застенчиво, не то вкрадчиво. У меня создалось впечатление, будто она что-то недоговаривает. Причем что-то очень важное. – Поскольку вы здесь поселились, хотелось бы познакомиться с вами поближе. Мне интересно, что вы собой представляете как человек. Думаю, вы могли бы рассказать мне кое-что о себе.

– Сомневаюсь. Мне самому интересно знать, что я собой представляю, но я по сей день этого не выяснил.

На ее лице забрезжила слабая улыбка.

– Ага, вы, я вижу, остроумны. Пойдем дальше. Церковь посещаете?

– Нет. А разве это обязательно?

– Не знаю, как для вас, я вас еще не раскусила. Я сама туда нечасто хожу. Да, я заметила, вы не ели за обедом салат. Вы не любите салат?

– Люблю.

– Ко всему прочему вы еще и чистосердечны. Вам не понравился наш салат. Я все собираюсь поговорить по этому поводу с мачехой моего мужа, но никак не решусь. По-моему, я делаю успехи: вы остроумны, чистосердечны. Кстати, мне тоже очень хотелось бы блистать остроумием. Вы не могли бы меня этому обучить?

– Позвольте, но в вашем вопросе заключаются сразу три теоремы, требующие доказательства: первая: я остроумен, вторая: вы – нет, и третья: вы могли бы у меня научиться. Это для меня слишком сложно. Нельзя ли как-нибудь попроще?

– Виновата. Я как-то сразу не сообразила… – Сьюзен бросила взгляд на свои наручные часы. – О! Совсем забыла! – Она вскочила с кресла и теперь смотрела на меня сверху вниз. – Я должна позвонить одному человеку. Прошу прощения, если я вам надоела, мистер Грин. В следующий раз вопросы мне будете задавать вы.

Она скользнула к двери и вышла.

Я опишу вам в точности все как было. Я не осознал, что тоже вскочил со своего места, до тех самых пор, пока не очутился на полпути к двери. Тут я остановился и поклялся сам себе, что не сойти мне с этого самого места, если у меня не было ощущения, будто Сьюзен потащила меня за собой на цепочке.

Обернувшись на кресло, в котором я только что сидел, я понял, что прошел добрых десять футов, прежде чем осознал, что делаю.

Я остановился на пороге и задумался. В эту комнату я вошел с намерением хоть что-нибудь узнать о Сьюзен, а кончилось все тем, что я автоматически вскочил с места и бросился за ней, словно какая-то болонка. Но самое страшное заключалось в том, что я не мог объяснить, почему так сделал. Не скрою, я с удовольствием поддаюсь женским чарам и наслаждаюсь всем тем, что за этим следует, но я должен понимать, что со мной происходит. Я не желаю, чтобы меня дергали за ниточку, которой я не вижу. К этой же особе, помимо всего прочего, у меня был еще и чисто профессиональный интерес.

Мне вдруг захотелось пойти в библиотеку и сказать Джареллу, что он абсолютно прав и его невестка на самом деле змея. Еще сильней захотелось отыскать Сьюзен и сказать… Не знаю что. А еще меня прямо-таки подмывало собрать свои манатки, смотаться домой и предупредить Вульфа, что мы выслеживаем ведьму и нам потребуется кол, к которому ее нужно привязать, чтобы сжечь. Но вместо этого я отыскал лестницу и отправился спать.