Текст книги "Падший"

Селина

Маленький щенок носился по магазину, поскальзываясь на каждом шагу из-за своих коротеньких лапок. Тем не менее он каждый раз поднимался, радостно виляя хвостиком, тявкая и наполняя своим звонким голоском все пространство вокруг.

А потом в какой-то момент, когда ему все надоело, крошечный корги остановился прямо на новом ковре, расстеленном посреди магазина, высунул язык, глядя на Селину, и начал мочиться.

– Пиппа, – закричала Селина, оглянувшись на комнату в глубине магазина. – Забери своего маленького демоненка, иначе он уничтожит весь магазин еще до того, как мы откроемся.

– Ее зовут королева Елизавета! – заворчала Пиппа, выбежав в зал в своем бледно-зеленом хлопковом платье, белый шелковый пояс тянулся у нее за спиной. Как только корги увидел Пиппу, то перевернулся на спину и гавкнул, подергивая лапками в воздухе. – Елизавета. – Пиппа с укором указала пальцем на задорную собачонку. – Мы это с тобой уже обсуждали. Твое поведение неприемлемо для английской королевской особы. – Виновата. С извинением покосившись на Селину, Пиппа подняла возмущенную королевскую особу с пола и отдала ее Антонии, потому что та как раз закончила распаковывать товары, которые завтра необходимо было разложить по полкам.

– Какая ты непослушная cadela[68]68
  Собачка (португ.).


[Закрыть], – проворковала Антония, вплетая португальские слова в свою речь. – Давай, посидишь со мной на складе, minha filha[69]69
  Моя дочурка (португ.).


[Закрыть]. Если будешь себя хорошо вести, обещаю угостить тебя кусочком ветчины, а может, даже хлебушком с сыром.

– Никакой ветчины, – взмолилась Пиппа. – Иначе она просто взбесится потом.

Смех разнесся по комнате.

– Quelle[70]70
  Вот так (фр.).


[Закрыть] сюрприз, она и сейчас бешеная. – В дверях появилась Элуиз Генри, вытирая руки о свой фартук, который до этого был идеально чистым. Аромат меда повсюду сопровождал миленькую креолку. Ее темная кожа лица сияла из-под яркого модной чепчика, который по форме напоминал корону.

– Антония? – окликнула ту Элуиз. – Не могла бы ты попробовать последнюю порцию холодного крема[71]71
  Крем для смягчения кожи лица или снятия макияжа.


[Закрыть], tout de suite[72]72
  Прямо сейчас (фр.).


[Закрыть]? Я на этот раз добавила чуть больше лавандового масла и думаю, так гораздо лучше, особенно если, как ты предлагала, смешать с розовой настойкой.

– Разумеется, – сказала Антония, ставя королеву Елизавету на пол рядом с кассой.

– И мне не терпится попробовать крем, – заметила Пиппа. – Разве ты не хочешь услышать и мое мнение?

Элуиз одарила ее теплой улыбкой.

– Конечно. Я хочу, чтобы каждая из вас его попробовала, как только он будет готов. Просто я пока не овладела в совершенстве маминым рецептом, а совет Антонии относительно лечебных трав стал для меня приятным une revelation[73]73
  Открытием (фр.).


[Закрыть]. Не могла бы ты подождать следующую порцию?

Пиппа кивнула как раз в тот момент, когда шаловливый корги попытался удрать. В магазине на короткий миг воцарился настоящий хаос, когда три юные девушки изо всех сил бросились загонять в угол песика, который решил, что происходящее есть не что иное, как самая веселая в мире игра. Вскоре Антонии удалось схватить маленькую королеву, когда та поспешила за Элуиз в кладовку вместе с Пиппой. В следующий миг собачка тявкнула от негодования. К счастью, ее удалось посадить обратно в ее конуру в уголке, чтобы дать ей время подумать над своим несносным поведением. Антония начала петь колыбельную на португальском, и ее проникновенный голос разнесся по залу, смешиваясь с тявканьем.

Селина подавила улыбку, поправляя шторы с пестрым орнаментом у входной двери, пока те не стали, по ее мнению, выглядеть идеально. Затем она сделала шаг назад, довольная результатом. Ее окружали мягкие ткани и перламутровые оттенки. Уютное кресло, обитое дамастом цвета слоновой кости, стояло у задней стены в окружении четырех сочетающихся с ним стульев. Три другие стены магазинчика украшали свежевыкрашенные полки с рулонами тканей, катушками лент и стопками модных парижских журналов, связанных наподобие книг деловитой Элуиз. Смазанные лесенки стояли на металлических рейках, чтобы быстро доставать товар с верхних полок, и напоминали Селине о ее любимой библиотеке на улице Ришелье в Париже.

Магазин был почти что идеальным.

Но до безупречности еще все-таки недоставало нескольких деталей. Еще нужно было повесить вывеску магазина на улице. Два абажура для газовых ламп треснули, пока их везли, и доставка новых была запланирована лишь на конец этой недели. Однако еще до того, как двери магазина официально открылись, у них уже сделали целых шесть заказов. Две швеи с улицы Мариньи были наняты для работы над этими заказами, они должны были сшить наряды по личным эскизам Селины. И потенциальные покупатели то и дело звонили в колокольчик снаружи или же стучали по дверному косяку, чтобы сделать новый заказ.

С тряпкой и ведерком мыльной воды из кладовки показалась Пиппа, готовая отмывать то, что натворила королева Елизавета на ковре.

– Приятно видеть тебя улыбающейся, – заметила Пиппа, закатывая рукава.

Селина развернулась на каблуках.

– Сегодня вполне себе хороший день, – сказала она Пиппе.

Пиппа просияла.

– Соглашусь. – Она окунула тряпку в воду и начала выжимать. – А как прошла ночь? Ты хорошо спала?

Улыбка Селины дрогнула.

– Разумеется, – соврала она.

– Не ври мне, дорогая моя. За стеной нашей квартирки я слышала, как ты ворочалась, – ответила Пиппа, ее йоркширский акцент звучал в каждом слове. – Опять тот же самый сон?

Неловкость заставила Селину покраснеть.

– Полагаю, что тот же. Но… сложно что-то вспомнить. Я как будто бы цепляюсь за воду каждый раз, когда пытаюсь вспомнить подробности.

– Сны часто такие, – выражение лица Пиппы стало задумчивым. Она прикусила нижнюю губу, начав с усердием оттирать ковер. – И врач предупреждал, что у тебя могут быть проблемы с памятью в ближайшие несколько месяцев из-за того, что ты ударилась головой.

Селина прижала палец к виску, недовольно сдвинув брови.

Пиппа тут же подскочила на ноги со стекающими с рук мыльными пузырями:

– Сердце болит?

– Нет. Просто мне… не по себе.

– Конечно, тебе не по себе. Кто бы был доволен в подобной ситуации? – Она опять прикусила губу.

– Не надо чувствовать себя виноватой, Пиппа, – пошутила Селина. – Ты-то не била меня по голове и не ломала мне ребра.

Пиппа потянулась к цепочке с золотым крестиком на шее.

– Ты права. Но быть может… я могла бы постараться лучше, чтобы тебя обезопасить. И мне жаль… жаль, что я не могу помочь тебе вернуть память. Ну или хотя бы восполнить некоторые пробелы.

– Это и правда помогло бы, – согласилась Селина. – Но врач сказал, что будет лучше, если я вспомню все самостоятельно, что мой разум сам разложит все по полочкам, когда придет время… или что-то подобное. – Она печально вздохнула. – Бабушка Майкла с этим согласна. Она сказала мне, что когда Лука вернулся после войны, она не заставляла его рассказывать ей обо всем, что он пережил. Наоборот, она дождалась, когда он придет к ней сам, когда будет готов рассказать. Может быть, мне стоит сделать то же самое и дождаться, когда мой разум придет в норму.

Пиппа кивнула.

– Это звучит вполне разумно. В любом случае лучше всего следовать указаниям врача, когда дело касается здоровья. – Она сделала глубокий вдох. Затем натянула на лицо неуверенную улыбку и продолжила уборку. – Я говорила тебе, что Фобос пригласил меня на ужин сегодня?

Селина уселась на ковер рядом с Пиппой, оказавшись в окружении своих аметистовых юбок.

– Нет, не говорила. И куда вы отправитесь?

– Не знаю, он лишь сказал, что это будет самое роскошное заведение во всем французском квартале.

У Селины округлились глаза.

– Ты же не думаешь, что он собирается…

– Сделать предложение? – Нервный смех сорвался с губ Пиппы. – Божечки, нет. Он лишь обещал ужин с хрусталем, блестящими люстрами и столами, украшенными живыми цветами. И вероятно, тот популярный десерт, который поджигают. Ничего больше.

Внезапно картинка промелькнула в мыслях Селины: шампанское наливают в медный тазик, полный лепестков роз; островки из меренги проплывают по морю сладкого крема; карамель и бурбон вспыхивают, объятые языками синего пламени. Селина зажмурилась. Затем резко открыла глаза, и на периферии ее сознания появилось имя, вывеска, на которой элегантным почерком написаны буквы, а снизу размытый символ.

– Ты говоришь про ресторан «Жак»?

Пиппа побледнела.

– Я… как ты… То есть да, говорю.

– А я ужинала там?

– Нет, нет. Не ужинала, я имею в виду. – Пиппа небрежно взмахнула рукой. – Но мы ходили туда однажды, заглядывали ненадолго, чтобы снять мерки с мисс Вальмонт для ее маскарадного костюма. – Новая улыбка расцвела на губах Пиппы. – Как замечательно, однако, что ты вспомнила это. Уже прогресс.

– Странно, – тихо отозвалась Селина. – Я могла бы поклясться, что однажды ужинала там. Почти что ощущаю вкус блюд на кончике языка.

– Может, ты просто слышала, как кто-то другой рассказывал про их меню? – Пиппа подняла ведро с тряпкой. – «Жак» очень известен даже за пределами города. Если еда там такая замечательная, как ее описывают, нам и правда следует сходить туда как-нибудь. Может, чтобы отметить открытие магазина?

Болтовня Пиппы показалась Селине странной, совсем не свойственной для подруги. А если учесть еще и то, как Пиппа то и дело закусывала губу, то можно было не сомневаться, что ее подруга что-то утаивает от нее, точно как Майкл три дня назад врал ей, когда они прогуливались по улице Руаяль.

Проклятье.

Почему все вокруг Селины ведут себя так, словно она слишком слаба, чтобы знать правду?

Недовольство горячей волной захлестнуло Селину изнутри. Она уже собиралась было поймать Пиппу на слове и потребовать честности, когда колокольчик входной двери внезапно звякнул. Селина повернулась, чтобы ответить, но Пиппа пронеслась мимо нее быстрее, явно радуясь тому, что их отвлекли от разговора.

Джентльмен, появившийся на пороге, чем-то напоминал картину. Некое изображение полководца-победителя, изучающего поле недавнего сражения. И хотя он был невысоким, что-то в нем показалось Селине величественным. Даже то, как он вошел в магазин, вызывало уважение.

А еще он показался ей… знакомым.

Молодой человек осмотрел магазин, ничего не говоря. Селина встретила его взгляд, будучи отчего-то уверенной, что вспомнит его, если будет смотреть на него достаточно долго.

Он, казалось, был родом с Дальнего Востока. Когда солнечный свет упал ему на лоб, Селина пришла к выводу, что ему это не по душе. Как будто солнце причиняло ему боль. На вид ему было двадцать с небольшим, хотя черты лица казались даже моложе. Его глубоко посаженные карие глаза сияли почти что лихорадочно. Отвернувшись от окна, он вежливо поклонился Селине, сняв шляпу.

– Добрый вечер, – сказала Селина с улыбкой. – Чем мы можем вам помочь?

– Я бы хотел заказать у вас подарок.

– Вы ищете что-то конкретное, сэр? – отрывисто спросила Пиппа. Спросила так, как будто ее что-то раздосадовало, как будто она не рада была видеть этого покупателя в магазине.

Джентльмен проигнорировал Пиппу и вместо этого с улыбкой обратился к Селине:

– Может, перчатки, шляпку или набор вышитых платочков?

– Конечно, – ответила Селина. Она повернулась и увидела, что Пиппа топчется на месте рядом с ней, беспокойно морща лоб. Селина отогнала подругу движением руки.

– Прошу простить мою коллегу, – сказала их клиенту Селина. – Обычно джентльмены в одиночку не приходят к нам в магазин. Есть ли какой-то определенный цвет или ткань, которую вы предпочитаете? Мы можем помочь вам подобрать перчатки и платочки, однако головной убор вам лучше поискать в магазине, расположенном чуть дальше по улице, который специализируется на шляпках и котелках.

До странности сдержанный покупатель подошел к маленькому белому столику, где были разложены вышитые перчатки. Когда он потянулся к ним, Селина заметила несколько шрамов на тыльной стороне его руки. Она охнула, не сдержавшись.

Молодой человек тут же развернулся, прищурившись.

– Что-то не так?

Когда Селина опять покосилась на его руки, кожа показалась ей совершенно гладкой и непримечательной. Как будто ей все просто привиделось.

– Простите меня, – произнесла она. – Мне показалось, я что-то увидела.

– Могу ли я поинтересоваться, что именно вы увидели? – Его губы сжались в тонкую линию.

– Пожалуйста, не обращайте внимания на мое странное поведение. Мне просто нужно немного отдохнуть.

Джентльмен продолжил за ней наблюдать. Он склонил голову набок, точно птица, изучая ее. А потом черты его лица слово засияли, как поверхность камня, серебрящаяся под светом летнего солнца.

Селина моргнула и сделала испуганный шаг назад.

На долю секунды джентльмен стал выглядеть совершенно иначе. Словно все его тело оказалось покрыто такими же мелкими, пересекающимися шрамами, которые она видела у него на руке. Даже его лицо показалось усеянным шрамами. Черты его стали выразительнее, а кончики ушей заострились. Когда молодой человек приподнял уголок губ, собираясь улыбнуться, Селина готова была поклясться, что увидела клыки, как у демона.

Селина опять резко моргнула.

– Простите меня. Пожалуйста… простите, – начала заикаться она. – Пиппа, не могла бы ты помочь джентльмену на кассе? – А потом она бросилась в подсобку, чувствуя, как неуютный взгляд джентльмена продолжает за ней следить.

I

Никто больше этого знать не мог, но незнакомец в шляпе-котелке наблюдал за происходящим в магазине. Он единожды сжал и разжал руку, разминая костяшки, а потом достал из нагрудного кармана карандаш и бумажный блокнот.

Он потратил не больше минуты, записывая детали того, что увидел сегодня. Затем незнакомец поправил свои длинные усы и исчез за ближайшим поворотом.

Джей

– А вот и он, тот самый странный китаеза.

Джей настолько погрузился в собственные размышления, что почти не заметил направленную на себя, словно дуло пистолета, чужую ненависть. Он замер, стоя у входа в свой дом и прислушиваясь к женскому голосу на балконе сверху.

Он знал, что это она. Это всегда она.

– До сих пор не могу поверить, что подобным людям дозволено жить здесь, – продолжала женщина, и каждое ее слово было пропитано презрением.

Ее подруга, стоявшая на балкончике рядом с ней, согласно захихикала:

– Что поделаешь. Граф Сен-Жермен – владелец этого здания. Бог его знает, по какой причине он позволил им здесь жить, хотя и бог знает по какой причине.

– Графу следует больше заботиться о том, что могут подумать соседи. Позволять этому китаезе и тому темнокожему мальчишке из восточной Индии жить среди нас… – Она цокнула языком. – Они даже не христиане, говорю тебе, – шепнула она. – Я почти уверена, что видела у них в коридоре богохульную статую.

– А еще тот индийский мальчишка выращивает странные травы у себя на балконе. Они жутко воняют и привлекают кучу насекомых.

– Все равно он даже близко не стоял с этим китаезой. Он как призрак, ходит везде и даже шороха не издает. Представь только, однажды…

Джей выслушивал подобные беседы уже на протяжении трех дней. Он всегда вслушивался, позволял наглости дамочек наполнить воздух в его легких и вокруг него, любовался жаром их ненависти.

А потом отпускал – стряхивал все с себя, как лепестки цветов, кружащиеся на ветру.

Подобное происходило всюду, куда бы он ни пошел. Этот урок он усвоил в тот момент, когда впервые ступил на западные земли. Если он пытался побороть несправедливость, если пытался найти причину всех этих беспричинных оскорблений в свой адрес, становилось лишь хуже, напряжение лишь нарастало, и такой ход событий не помогал никому.

Однажды в Дубровнике он убил мужчину за то, что тот щеголял своими предрассудками. Джей наслаждался звуком ломающихся под пальцами костей, после того как он выпил кровь мужчины до последней капли. Однако на следующий же день он повстречал новый мешок с костями в таком же наряде из предрассудков.

Дело было вовсе не в отдельных людях. Дело было в толпах.

Пока люди не научатся отпускать свою ненависть, точно как учились ее копить, Джею никуда от нее не деться. И Арджуну никуда не деться. И Гортензии с Мэделин некуда бежать. Более того, даже Одетте – с ее бледной кожей и обворожительной улыбкой – приходилось ловить на себе гневные взгляды из-за того, что она любила так, как она любила, вопреки всеобщим убеждениям.

Удивительно, но эта мысль успокаивала Джея. Единственное место, где он когда-либо жил, не чувствуя необходимости оправдываться, это Новый Орлеан, Львиные чертоги. Джей был рад каждому члену избранной им семьи. Он любил их за крепкую связь, за их общий ярлык лишних людей, лишних более чем по одному признаку.

Джей зашагал наверх, перепрыгивая через три ступеньки. На миг он остановился на лестнице рядом с квартирой этих двух пожилых дамочек. Он с издевкой кивнул, как бы здороваясь, а затем продолжил подниматься. Повернув изящный ключик, он открыл дверь апартаментов, где жил с Арджуном, и вошел. Буквы чар, выведенные на полу, вспыхнули, приветствуя Джея, когда он шагнул за порог. Лишь двоим дозволено было переступать порог этой квартиры.

Затем Джей снял свою шляпу и удостоверился, что маленькие кинжалы в рукавах рубашки на месте. Убедился, что револьвер на плече по-прежнему заряжен серебряными пулями. Все это давно стало привычкой. Этот ритуал он повторял на протяжении многих лет. Первое, что Джей делал, прежде чем расслабиться дома: проверял и убеждался, что каждое орудие на месте, всегда под рукой.

Джей прошел мимо статуи бога Ганеши, привезенной Арджуном (слоновья голова бога была наклонена вбок, точно в приветствии), и подошел к высокому зеркалу, висящему на стене. Странным было это зеркало для квартиры, где живут двое мужчин, молодых и скромных по натуре: в оправе из потускневшей меди, с поверхностью, словно побитой временем, с серебром, усеянным темными пятнами.

Джей уставился на свое отражение и прокрутил в голове то, что произошло этим вечером с Селиной Руссо. Она увидела его внешность, несмотря на защитные чары. Джей был уверен в этом. Вопрос только – как?

Пока он глядел на шрамы на своей правой щеке, окидывая их медленным взглядом, как делал обычно, его отражение в зеркале заискрилось. Поверхность словно обратилась в жидкую ртуть, как водная гладь, потревоженная ветерком.

Джей не удивился, увидев это. Скорее, даже ожидал увидеть. Пришло время ответить за свой последний проступок. Он дождался, пока зеркальная гладь успокоится, пока она не перестанет показывать его отражение. Вместо него в медной оправе, как в картине, появилась огромная рябина в лесу среди изумрудных ясеней, чьи стволы покрывали крошечные бутоны. Бледно-зеленые, розовые, фиолетовые и голубые пионы цвели на земле под ветвями этого дерева. Края каждого лепестка украшала позолота. Когда ветер пронесся по лесу, тормоша ветки деревьев и цветочные бутоны, пыльца, словно алмазная крошка, посыпалась вниз. Промелькнули перышки одинокой птички в ветвях, ее клюв как будто был отлит из метала, а красные глаза сверкали, как два рубина.

Достаточно было лишь взглянуть, чтобы понять, что это не один из лесов в мире смертных.

Из-за рябины появилась сногсшибательная женщина, многослойное легкое платье вилось вокруг ее босых ног, а тонкие плечи украшала белая шелковая накидка с окантовкой из лисьего меха. Она ничего не сказала, когда остановилась прямо напротив Джея. На лбу у нее красовался серебряный обруч, щеки были припудрены измельченным жемчугом, а губы накрашены черным. Ее длинные темные волосы ниспадали до самой талии, а миндалевидные глаза смотрели настороженно. Пронзительно.

– Ты меня избегал в последнее время, – сказала она наконец на языке, знакомом Джею с детства, корейские слова ласкали ему слух. – Я нахожу подобное непростительным. Если бы ты был низшим существом, я бы скормила тебя своим землекопам. Они обожают разочаровавший меня обед.

Джей низко поклонился.

– Приношу свои глубочайшие извинения, моя госпожа. Моему поведению нет оправданий. Пожалуйста, не сомневайтесь и вызывайте меня, когда вам заблагорассудится, наказав меня, как посчитаете нужным.

Женщина моргнула и внимательно уставилась на его лицо, повернув подбородок. А затем добрая улыбка смягчила черты ее лица, отчего жемчужная пудра на щеках заблестела.

– Наша последняя встреча оставила после себя много вопросов. Быть может, я тоже тебя избегала. – Ее улыбка стала шире, собираясь морщинками в уголках черных глаз. – Прости меня за мои слова, Джейяк. Ты мало что мог сделать для безопасности Селины. Я не должна винить тебя.

– Я не справился со своим заданием, не защитил ее, моя госпожа. Ваш гнев мне понятен.

На ее величественном лбу появилась задумчивая складка.

– Мой гнев должен быть направлен не на тебя. Падшие преградили мне путь не в первый раз. Вседозволенность Никодима и его решение украсть воспоминания дочери Уайль не тот поступок, который я могу простить. – Ее нежный голос становился все громче, взвивался к веткам наверху, отчего листья срывались, кружились и падали вокруг нее. А потом выражение ее лица внезапно стало безмятежным. – Однако этот вопрос мы решим не сегодня. Я хочу ускорить наш план. Хочу, чтобы ты привел ко мне Селину немедленно.

Испуг исказил лицо Джея.

– Моя госпожа, со всем почтением, но я не уверен, что это мудрая мысль. Туман скоро покинет ее рассудок. До ее восемнадцатилетия осталось совсем немного, меньше трех месяцев. Не лучше ли нам подождать, пока…

От негодования прекрасной женщины все цветочные лепестки вокруг ее ног разлетелись, как будто подул сердитый ветер. Затем они поднялись в воздух и закружились вдоль ее пальцев и вокруг талии, а потом растаяли, обратившись в пыль.

– Селина не какая-то там простая смертная. Я не могу позволить какому-то кровопийце вновь украсть ее воспоминания. Приведи ее ко мне незамедлительно, Джейяк.

Джей приказал себе не показывать страха. Мало какие существа, как в смертном, так и в бессмертном мирах, могли его по-настоящему напугать. Однако всемогущая правительница Уайль была одним из таких существ.

– Мое беспокойство относительно Селины не беспричинно, моя госпожа. Сегодня вечером я обнаружил доказательства того, что морок, покрывающий ее воспоминания, начинает развеиваться. Власть Никодима истончается. Однако я боюсь, что может случиться что-нибудь плохое, если мы будем слишком настойчивы. Селина немало пережила за последние несколько месяцев. Если столько несчастий обрушится на нее разом, есть вероятность, что она и вовсе решит отвернуться от нашего мира. – Он сделал паузу. – И тогда она ни за что добровольно не вернется в Летнее королевство Сильван Уайль.

Беспокойство отразилось на лице волшебницы.

– Глупо с моей стороны давать обещания ее отцу. Я пожалела об этом в тот же миг, как произнесла слова клятвы. – Она вскинула подбородок. – Однако обещание есть обещание, и неважно, как сильно я хочу забрать его назад.

– Вы сделали то, что должны были, чтобы обезопасить Селину от чудовищ бессмертного мира.

– И вместо этого я отдала ее во власть чудовищ земных. Разве в нашем мире ей не жилось бы лучше? Ибо мне кажется, ей суждено было оказаться в окружении чудовищ с того самого дня, как она появилась на свет. Быть может, в своих попытках ее уберечь я сделала ее более беззащитной.

– Она лишь подозревает о том, что такое явление, как чудовища, существует, моя госпожа. – Голос Джея приобрел сочувственный оттенок.

– А не было бы лучше знать об этом наверняка?

Джей еще раз низко поклонился.

– Прошу меня извинить, моя госпожа, однако подозревать о том, что чудовища существуют, не то же самое, что встретиться с ними лицом к лицу. Селина бесстрашная юная девушка. Огромную часть своих сил и бесстрашия она получила именно благодаря тому, что у нее была возможность жить, как ей вздумается, в смертном мире со своим отцом. – Выражение его лица стало еще мрачнее. – Этириалы редко живут хорошо в нашем мире, как вам известно. Арджун Десай тому подтверждение. Ему пришлось пережить немало невзгод будучи ребенком, растущим в землях Уайль.

Подумав какое-то время, женщина в зеркале наконец-то кивнула.

– Что ж, хорошо, Джейяк. Мы подождем, пока Селине не исполнится восемнадцать. Но потом ты приведешь мою дочь ко мне. Пришло время ей узнать, кто она на самом деле.

– Да, госпожа Силла. – Джей поклонился ей еще ниже. – Как и всегда, я у вас в долгу.