Текст книги "Коварный обольститель"

Глава 3

Глядя в голубые глаза лорда Уэстфилда, София старалась не поддаться их чарующему, но дьявольскому блеску. Входя в спальню графа, она ожидала увидеть человека вульгарного и даже хамоватого с лицом рассвирепевшего дьявола, ведь именно таким он был утром. Но свет дня открыл неожиданное. Уэстфилду было, вероятно, лет тридцать, то есть минимум лет на пять меньше, чем его сестре леди Прескотт. И если кто-то выберет для него слово «красивый», оно будет уместным. Его вполне можно было назвать красивым мужчиной. Каштановые, слегка вьющиеся волосы, высокие, четко очерченные скулы и твердый, выдающийся подбородок, свидетельствующий об упрямом нраве. Но главным были его глаза восхитительного синего цвета, словно в них плескалась вся синева Средиземного моря. Не отрывая от нее взгляда, Уэстфилд провел рукой по подбородку, покрытому темной щетиной.

Что же она наделала, бросив вызов этому шельмецу? София почти видела, как в его голове крутятся шестеренки, просчитывая следующий ход. Что же он придумает, чтобы вынудить ее проиграть пари и заплатить по счету. Тоскливо засосало под ложечкой.

– Мисс Камден, вы сказали, что помогаете доктору Тримблу принимать пациенток? – Она кивнула. – Значит, обычно вы не ухаживаете за пациентами-мужчинами?

Вероятно, ей не стоило этого признавать, ведь он может посчитать, что это делает ее менее квалифицированной.

– Я работаю в основном с женщинами, а также ухаживаю за детьми, в том числе и за мальчиками.

– Мальчик – это не мужчина.

Вот какую игру он ведет! Этот негодник думает, что отпугнет ее нескромными разговорами.

– С анатомической точки зрения, милорд, мальчики не особо отличаются от мужчин. Разумеется, есть очевидные отличия, их мышцы не так сильно развиты, и, кроме того, они продолжают расти.

– Что именно продолжает расти?

Негодяй по-мальчишески ухмыльнулся. Дерзость вопроса показывала, что София верно угадала его намерение.

– Тело, разумеется.

– Это понятно, мадам, но не могли бы вы дать более точный ответ?

Абсолютно безнравственный тип!

– Конечно, милорд. Например, ноги.

Он от души рассмеялся.

– Не такого ответа я ждал, мисс Камден, но, возможно, анатомические атласы доктора Тримбла не столь подробны.

– Журналы и иллюстрированные книги доктора Тримбла достаточно детальны, – с ноткой раздражения ответила она.

– В самом деле? Ну что ж, когда доктор Тримбл появится здесь, я, пожалуй, спрошу у него, из каких таких книжек он черпает свои анатомические знания. Я скажу ему, что вы рассказали мне об имеющихся в них качественных иллюстрациях и тем вызвали мой неподдельный интерес к этим изданиям.

У Софии запылали щеки. Этот нахал, похоже, не имел ни малейшего представления о приличии – ну и черт с ним, все равно Томас ему не поверит. Поджав губы, она подошла к изножью кровати, собираясь укрыть его. Хейден прижал одеяло здоровой ногой, усмехнулся и закинул руки за голову.

– Мисс Камден, мне нужно принять горячую ванну, и я очень хочу, чтобы вы потерли мне спинку. Тогда, моя дорогая, вы получите настоящий урок анатомии. – Он кивком указал на боковую дверь. – Чистую ночную сорочку вы найдете в моей гардеробной.

Хитрая улыбка, растянувшая его губы, ясно говорила, что, по мнению графа, он одержал безусловную победу и сиделка сейчас же выскочит из комнаты и сбежит из его дома, как это сделал ее предшественник. Но титулованного хитреца ожидал полный провал.

– Да, прямо сейчас.

Он удивленно моргнул.

– Вы собираетесь меня мыть?

– Простите сэр, но разве я не говорила, что леди Прескотт доверила мне лишь медицинский уход? Честь обхаживать вас во время купания принадлежит исключительно вашему лакею мистеру Мэтьюзу.

– Будь проклята Эдит вместе со своей ханжеской моралью, – пробормотал он.

София кивнула в сторону стоявшего под кроватью судна.

– Он же будет помогать вам с этой фарфоровой посудиной. Надеюсь, у вас больше не возникнет желание искупать кого-нибудь в ее содержимом. – Хейден, нахмурившись, смотрел на девушку. – А теперь извините меня, я скажу Мэтьюзу, что вы готовы принять его помощь.

София присела в неглубоком реверансе и вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь, она устало прислонилась к дубовой створке. Под ее прикрытыми веками возник образ великолепного тела лорда Уэстфилда. Никогда еще она не видела столь прекрасно сложенного мужчину. По правде говоря, богатые иллюстрациями медицинские книги Томаса не подготовили ее к общению с мужчиной, у которого ноги словно списаны с фрески Микеланджело «Сотворение Адама». В тот момент ей было довольно сложно притворяться равнодушной. А теперь она так глупо позволила этому человеку вовлечь ее в спор. Почему она повела себя так опрометчиво? Это имело бы смысл, нуждайся она в деньгах, но она не была стеснена в средствах. Однако сопротивление его светлости заставило Софию почувствовать себя не соответствующим требованиям работником и напомнило о жестоких словах двоюродного дедушки Чарлза, который прямо говорил о ее никчемности. Безусловно, ей хотелось доказать всем и, наверное, даже самой себе, что она квалифицированный специалист, хотелось показать его светлости, что она может позаботиться о нем не хуже любого санитара-мужчины. Но бросать ему вызов было довольно рискованно, не говоря уж о том, что совершенно неразумно было соглашаться, не зная цены. Такой хитрец пойдет на любые уловки, лишь бы вынудить ее сдаться. Так она не только не сможет доказать свою компетентность, но и вступит в игру, которая лишь повеселит лорда Уэстфилда. София расправила плечи – что ж, отступать некуда, она продержится до конца, и граф не получит свой неизвестный приз. Она много лет выдерживала язвительные замечания дедушки Чарлза и, конечно же, вытерпит все издевки. Но в таком случае следовало поднять ставки. София развернулась и постучала в дверь спальни графа.

– Войдите, – отозвался его низкий голос.

Расправив плечи, она подошла к изножью огромной кровати.

– Если я выиграю, милорд, то у меня будет еще одно условие. – Хейден удивленно изогнул темные брови. Собравшись с духом, София выпалила: – Вы знаете Рассела Гарни?

– Из Палаты общин? Разумеется.

– Мистер Гарни надеется изменить закон, который не позволяет женщинам сдавать экзамен на врача, и в случае моей победы в пари вы будете должны поддержать эти изменения.

Его голубые глаза широко раскрылись.

– Вы хотите стать доктором, мисс Камден?

София выпрямилась в струнку и высоко подняла голову. Как только она заикалась об этом, ее тут же начинали высмеивать, особенно двоюродный дедушка Чарлз. Но с тех пор все, кого она любила, ушли из этого мира, и, возможно, если ей удастся получить диплом врача, она сможет помочь другим людям не терять близких – и не испытать того одиночества, которое иногда накатывало на нее.

– Да, хочу, милорд, причем доктором, специализирующимся на лечении женщин.

В комнате стало тихо, и несмотря на то что на лице его светлости не появилось ни намека на пренебрежение, по спине молодой женщины пробежали мурашки страха.

– Очень хорошо, мисс Камден, если вы выиграете, я поддержу усилия лорда Гарни.

София облегченно вздохнула:

– Вы это сделаете?

– При всех своих недостатках, мадам, я человек слова. – Он улыбнулся. – Но сначала вы должны справиться с вызовом, чтобы не остаться у меня в долгу.

Безусловно, София Камден приложит все силы, чтобы выиграть пари. Она была готова проявить максимум терпения и упорства, чтобы не поддаться ни на какие провокации его светлости. Ей совершенно необходимо выдержать все. Политический авторитет графа помог бы ей в исполнении ее заветной мечты.

На следующее утро ровно в девять тридцать София подошла к двери спальни Уэстфилда. Вчера граф на протяжении всего дня всячески испытывал ее терпение. Он то беспрестанно жаловался, то вдруг начинал ругаться, как пьяный матрос, то задавал провокационные вопросы о человеческой анатомии. Она отказывалась отвечать, а он лишь усмехался своей мальчишеской улыбкой, прекрасно понимая, что выводит ее из себя. К счастью, его светлость проводил бо́льшую часть вечера в счетах и документах, разбросанных по его постели, как листья клена в осенний день. Необычное занятие для представителя знати, отличительной чертой которой была скорее праздность. Она коротко постучала по тяжелой дубовой двери и решительно вошла в спальню. Уэстфилд лежал на кровати лицом вниз, и когда она вошла, лишь лениво пошевелился. София подошла к окну и раздвинула голубые занавески. В комнату проник свет серого дня. Граф с ворчанием натянул на себя покрывало. София кашлянула.

– Милорд, у меня на одиннадцать часов назначена встреча, и перед уходом я хотела бы осмотреть вашу ногу.

Из-под покрывала послышался тихий сонно-расслабленный голос:

– Мисс Камден, осмелившись разбудить меня так рано, вы рискуете перейти грань между дерзостью и настоящим безумием.

Он сдернул с головы одеяло и перевернулся на спину, придерживая раненую ногу. Несмотря на ночное одеяние и взъерошенные волосы, он выглядел привлекательно. «Интересно, каково это проснуться рядом с таким сильным мужчиной?» Она отбросила свои фривольные мысли. Хейден сонно прищурился:

– Я никуда не собираюсь, мадам. Вы можете осмотреть меня по возвращении.

Очевидно, ей предстоял еще один день капризов – так тому и быть. Оставив его слова без ответа, София прошла в ванную, вымыла руки и взяла чистые бинты. Вернувшись, она обнаружила, что Уэстфилд снова перевернулся на живот и, похоже, опять заснул. Неужели он думает, что она так легко отступится? Что ж, она его удивит. Она сдернула одеяло, обнажив крепкую фигуру Хейдена, тонкая ночная рубашка с предельной откровенностью обрисовала его крепкие ягодицы.

– Мне перевернуться, мисс Камден, чтобы вы смогли увидеть еще кое-что? – спросил Уэстфилд приглушенным подушкой голосом.

София нервно сглотнула. Как долго она стояла, уставившись на его зад? Метнувшись к изножью кровати, женщина накинула на лежавшего простыню. Граф перекатился на спину и, криво усмехнувшись, взглянул на свою сиделку.

– Вот это сюрприз, мисс Камден! Кто бы мог подумать, что вы настолько стеснительны.

Подбоченившись, она сердито посмотрела на него.

– А вы, сэр, не джентльмен. Пожалуйста, сейчас же приведите в порядок вашу рубашку и обнажите ногу.

Оправив ночную рубашку, Хейден снова ухмыльнулся.

– Ладно, будь по-вашему. Думаю, вы успели рассмотреть меня достаточно хорошо.

Ее щеки покрыл легкий румянец.

– Не льстите себе. У меня есть работа, которую я должна выполнять, и для меня вы ничем не отличаетесь от детей, за которыми я ухаживаю. На самом деле, тем, что мне удалось увидеть… вы напомнили мне маленького Эдварда Шора.

Самодовольная улыбка Уэстфилда исчезла.

– Кто, черт побери, этот маленький Эдвард Шор?

– Один из пациентов доктора Тримбла. Бедный малыш заболел на прошлой неделе, и я помогала матери купать мальчика в холодной воде, чтобы сбить температуру.

Его светлость слегка побледнел и стал походить на человека, страдающего расстройством желудка. Видимо, графу еще не доводилось слышать в свой адрес столь нелицеприятного замечания. Нет, она готова поспорить, что его любовницы теряли чувства при виде такого шикарного мужского тела.

– О, милорд, похоже, вы расстроились. Не стоит беспокоиться, малыш Эдвард уже поправился.

– Сколько лет?

– Что?

Хейден нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Сколько лет этому мальчишке?

Она на секунду задумалась.

– Думаю, около девяти, но он такой субтильный, что выглядит лет на семь.

Чтобы скрыть улыбку, София склонилась над раненой ногой и начала разматывать бинты. Она ждала какого-нибудь резкого или остроумного замечания, но Уэстфилд молчал, что не предвещало ничего хорошего. Проклятье, о чем он думает?

– Я сменю повязку и перед уходом принесу вам завтрак.

– Куда вы собрались, если не секрет?

– Я помогаю в уайтчепельской миссии и ист-эндской амбулатории. Мы с доктором Тримблом работаем там раз в неделю.

Уэстфилд изумился.

– Уайтчепел? Это же самые недра ада. Надеюсь, Тримбл не оставляет вас там одну?

– Сэр, вы беспокоитесь о моей безопасности?

– Он остается с вами? – с нажимом повторил свой вопрос граф.

– Да, он заедет за мной в одиннадцать часов.

София закончила осматривать рану и прошла в ванную. Выбросив использованные бинты в эмалированное ведро и тщательно вымыв руки, она вернулась в спальню.

– Сейчас принесу вам завтрак.

– Мисс Камден, кто еще настолько чокнутый, кроме доктора Томаса, чтобы считать размазню, которой меня кормят, завтраком?

– Милорд, многие люди начинают свой день с миски горячей каши.

– А что вы ели на завтрак?

По его тону было понятно, что он ожидает чего-то как минимум вкусного.

– Последние два дня я, как и остальная ваша прислуга, завтракала кашей.

Хейден нахмурился.

– И они это едят каждый день?

Вопрос прозвучал так, словно его замутило от одной только мысли об этом.

– Не знаю, но вполне вероятно.

– Я хочу, чтобы мне подали нечто более существенное.

София заметила упрямую складку, появившуюся возле губ. Будучи не в настроении спорить с графом, она решила, что возвращение к обычному рациону может улучшить его настроение. Хоть и маловероятно.

– Хорошо, я скажу вашему повару, что вы можете перейти на более привычное питание.

– И заодно передайте миссис Бичем, что я хочу поговорить с ней. Немыслимо каждый день пичкать прислугу кашей.

Его раздражение скудностью рациона слуг удивило Софию. Кивнув, она вышла из спальни. Проходя мимо зеркала в холле, она не преминула взглянуть на себя, и увиденное не порадовало: на ее лице читалась усталость. Святая Мария! О чем она только думала, глазея на задницу Уэстфилда, словно это ценный экспонат, выставленный в Британском музее. Неудивительно, что этот негодник так самодовольно ухмылялся. Она приложила прохладные ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. Пропади оно все пропадом! Этот мужчина никак не походил на малыша Эдварда. Он великолепен, и прекрасно это знает!

Полчаса спустя София поднималась по лестнице, держа в руках поднос с завтраком графа. На площадке она увидела лакея, закрывавшего дверь в спальню. Мэтьюз, лысеющий мужчина далеко за сорок, вздрогнул, увидев ее, и, сменив затем несколько оттенков красного, покраснел так, что стал цвета спелого помидора. Софии показалось, что сейчас он упадет в обморок, и она бросилась вперед. Крышки тарелок звякнули, а сливочник севрского фарфора опасно накренился.

– Мистер Мэтьюз, вам плохо?

Лакей покачал головой, достал из кармана большой белый платок и вытер блестящий лоб. Руки у него дрожали, как у разбитого параличом человека.

– Мисс, – произнес он, засовывая влажный платок обратно в карман, – позвольте мне подать завтрак его светлости. Я настаиваю на этом.

София внимательно посмотрела на него.

– Мистер Мэтьюз, уверяю вас, я смогу справиться с любым вздором, который может устроить или сказать его светлость. Будьте добры, откройте, дверь.

Он глубоко вздохнул:

– Я войду вместе с вами, мисс Камден.

София коротко кивнула, и Мэтьюз медленно распахнул дверь. Она шагнула внутрь и от удивления едва не уронила поднос. Кровать была пуста, что за чертовщина! Вот глупец! Как опрометчиво разгуливать с такой раной. Открытая дверь приватного кабинета подсказала, где скрылся пациент. Личная гостиная? С того места, где она остановилась, можно было разглядеть кушетку и несколько стульев, обитых таким же роскошным голубым дамасским шелком, из которого были сшиты занавески и покрывало. Как и в спальне, белые стены были богато украшены лепниной и панелями из мореного дуба.

– Мэтьюз, когда появится мисс Камден, проводите ее сюда.

Что-то в тоне графа и явном смущении Мэтьюза заставило ее ощутить странное предчувствие. Святые угодники, что он придумал? Осторожно ступая, София с опаской вошла в комнату и тут же замерла, испытав сильный шок. Обнаженный граф возлежал в шезлонге, его чресла прикрывала узкая полоска ткани, а на губах играла самодовольная ухмылка.

Глава 4

У Софии пересохло в горле. До этого момента она и не знала, что грудная клетка мужчины может быть лучше, чем у «Давида». Она видела статую в музее Южного Кенсингтона и сейчас, глядя на Уэстфилда, поняла, что великолепно сложенное тело юного Давида блекнет при сравнении с фигурой графа. Широкие плечи, как и отменно развитые мышцы груди и живота, производили неизгладимое впечатление. Кроме того, перед ней была не холодная мраморная скульптура, а живой человек с теплой кожей и тонкой полоской коротких волос, уходившей вниз под символическое прикрытие из ткани. Хейден широко и вполне доброжелательно улыбнулся.

– Ох, мисс Камден, я голоден как волк.

Она постаралась скрыть вожделение, безусловно сквозившее в ее взгляде.

– Где ваша ночная рубашка, милорд?

– Мне стало жарко, и я ее снял. А поскольку я похож на малыша Эдварда, которого вы недавно купали, то решил, что вы не станете возражать.

София обернулась к лакею.

– Мистер Мэтьюз, будьте добры, принесите его светлости ночную рубашку.

– Я не стану ее надевать. Если вы хотите работать здесь, вам придется смириться с моей наготой – в любом случае, вы всегда можете уволиться.

Мэтьюз поспешно направился в гардеробную, а София отвернулась, чтобы поставить поднос с завтраком на большой стол красного дерева. Наконец ей удалось осмотреться. На стенах висело немалое количество картин, в основном это были пейзажи. Впечатляющая коллекция, руку одного мастера она определенно узнала: великолепный пейзаж Каналетто с видом Темзы. И тут ее взгляд наткнулся на нечто до боли знакомое. Это была одна из работ ее деда, одна из тех, которые София, к сожалению, продала. В груди все сжалось. Женщина поборола желание подойти к картине. Если бы она знала, что пейзаж оказался у Уэстфилда, она бы дополнила ставку в их пари. Спустя минуту вернулся Мэтьюз, неся ночное одеяние графа, Уэстфилд недовольно взглянул на слугу.

– Мэтьюз, у тебя так же плохо со слухом, как у мисс Камден? Я же сказал, что не желаю надевать это.

Он раздраженно взмахнул рукой, прогоняя слугу. От этого, казалось бы, легкого движения, под кожей очертились плечевые мускулы, а мышцы живота напряглись, и стали заметны ровные кубики пресса. От такого зрелища София просто не могла оторвать взгляд. Кто-то из слуг буквально вчера обмолвился при ней, что его светлость состоит членом лондонского гребного клуба. Неужели занятие этим элементарным видом спорта помогло ему так развить мускулатуру, или господь расщедрился в момент его сотворения? Тепло разлилось внизу живота, а по коже в странном контрасте пробежало холодящее покалывание. Это было уже слишком! София выхватила из рук направившегося к выходу Мэтьюза рубашку и повернулась к Уэстфилду. Стараясь скрыть смущение, которое вызывала его нагота, она, тем не менее, не смогла не взглянуть на неширокую полоску волос, которая спускалась до… Граф негромко хмыкнул. София моментально подняла глаза: глядя на сиделку, негодяй ухмылялся, словно карнавальный шут. Она бросила ему на грудь рубашку и тут заметила прислоненные к стене костыли. Ага, так вот, значит, каким образом он смог перебраться в эту комнату. Интересно, откуда они взялись? София бросила косой взгляд на Мэтьюза, который тут же покраснел и отвел глаза в сторону. Женщина решительно подхватила костыли. Уэстфилд недовольно нахмурил брови.

– Что вы делаете, мадам?

Игнорируя его вопрос, она подошла к столу, примостив деревянные ходунки к столешнице.

– Извините, сэр, но вам нельзя вставать.

Вспомнив наконец о завтраке, она приподняла серебряную крышку одного из блюд, где исходила паром яичница из трех яиц с тонкими, почти прозрачными ломтиками великолепного бекона. Сочный аромат моментально заполнил комнату.

– Кажется, ваш повар из простейшего создал настоящий шедевр. – Она обернулась к застывшему в дверях Мэтьюзу. – Как вы считаете, мистер Мэтьюз?

– Да, мисс, – ответил тот, снова вытирая лоб платком.

София разрезала бекон на маленькие кусочки и, поддев один из них на вилку, поднесла к губам.

– Вы не получите завтрака, сэр, пока не наденете рубашку. Еда настолько аппетитна, что я, пожалуй, сама ее попробую, так что чем дольше вы будете тянуть с одеванием, тем меньше вам останется.

Граф с нескрываемой злобой взглянул на сиделку и попытался встать. София отреагировала моментально и протестующе вскинула руку.

– Не стоит этого делать сэр, швы могут разойтись, и ваше выздоровление пойдет медленнее.

Хейден оставил попытки подняться.

– Мисс Камден, если вы не прекратите…

Она поднесла вилку к губам и со вкусом стянула ломтик с фамильного серебра.

– М-м-м, не знаю, сколько вы платите месье Лорану, но ваш повар стоит каждого фунта. Бекон приготовлен идеально. – Она повернулась к лакею. – Мистер Мэтьюз, не желаете попробовать?

Лицо Мэтьюза моментально стало бледным как полотно. Судорожно сглотнув, он посмотрел на хозяина, у которого рот раскрылся в возмущенном удивлении.

– Мэтьюз, попробуй съесть хоть крошку, хоть понюхать, и твой тощий зад сегодня же окажется на улице. А сейчас забери у этой ненормальной мой завтрак и подай мне!

Бедный лакей снова был на грани обморока. София догадывалась, что бедолага не может понять, почему граф до сих пор не уволил ее, как увольнял тех, кто отказывался пресмыкаться перед титулованным хамом. Не желая втягивать слугу в их принципиальный спор, София с предельной твердостью произнесла:

– Милорд, я не выпущу из рук этот поднос, пока вы не наденете ночную рубашку.

– Мэтьюз, подай мне мои костыли, – рявкнул Уэстфилд.

София бросила на Мэтьюза извиняющийся взгляд.

– Милорд, чего вы ожидаете от Мэтьюза? Что он силой вырвет их у меня?

– Да, черт побери, если потребуется.

Мэтьюз промокал вспотевший лоб спасительным платком и переводил взгляд с хозяина на сиделку, словно следил за теннисистами на хэмптонском корте.

– К-кажется, меня зовут. Иду! – крикнул слуга и пулей вылетел из комнаты.

– Будь ты проклят, Мэтьюз! Бесхребетный слизняк! Ты бы не победил в стычке с этой мегерой, но мог хотя бы попробовать!

Граф гневно взглянул на Софию, но она лишь улыбнулась и подняла крышку второй тарелки, специально звякнув ею о ребро подноса.

– О, колбаски, восхитительно.

– Не смей этого делать, чертовка.

– А вам известно, что месье Лоран ушел на рынок? – Она покачала головой. – Конечно же нет, в вашем-то заточении. Но ведь вы же должны понимать, что это значит? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Это означает, что на кухне нет никого, кто мог бы приготовить такие вкусные блюда. – Лицо Уэстфилда приняло еще более грозное выражение, если такое вообще было возможно. – Впрочем, не стоит волноваться, безусловно на кухне осталось немного каши. – Она поморщила носик. – Хотя, наверное, она уже сильно подсохла и стала похожа на загустевший клейстер.

Еле сдерживаясь, Уэстфилд схватил ночную рубашку и натянул ее на себя.

– Вам, дорогая моя, повезло, что я не могу ходить, потому что иначе я бы свернул вашу изящную тонкую шейку.

На короткое мгновение по спине Софии пробежал холодок испуга. У Уэстфилда были действительно сильные руки, такими граблями можно не только переломить ей шею, но и свернуть соверен в трубочку. Она отбросила пугающие мысли и промокнула уголки рта лежавшей на подносе салфеткой.

– Я скажу, чтобы принесли чистую вилку и салфетку.

– Не стоит, просто отдайте мне мой завтрак, – сказал он, застегивая ночную рубашку до самого горла. Софию такое скрупулезное следование ее требованию несколько разочаровало.

– Предупреждаю, мадам, я сниму рубашку, как только закончу завтракать.

– Хейден! – раздался от двери женский голос. – Ты ведь это не всерьез!

Уэстфилд откинулся на подушки шезлонга, и расслабленно вытянул вдоль тела свои мощные длани, глаза его неожиданно потеплели при виде женщины, которая входила в кабинет.

– Скажи мне, Эдит, неужели я был таким плохим братом, что заслужил быть закованным в узы этой несносной женщины?

Леди Прескотт вздохнула:

– Хейден, вопрос должен стоять иначе: какое затмение на меня нашло, когда я предложила такой милой и безупречно воспитанной девушке ухаживать за тобой? Мне следовало нанять санитарку одного из лазаретов Ист-Энда с ручищами молотобойца и лексиконом моряка.

Леди Прескотт стянула с рук лайковые перчатки темно-зеленого цвета, в тон выходному платью с турнюром и многочисленными складками на подоле. Она пригладила каштановые волосы, свитые в сложный элегантный пучок.

– Мне очень не нравятся твои манеры, твое поведение выходит за рамки приличий, даже для такого субъекта, как ты. – Она повернулась к Софии. – Простите бесстыдство моего брата, мисс Камден, я вознесу молитву Господу, чтобы такого больше не случилось, но вы помните, я честно предупреждала, что ваша работа не будет легкой. Но я и представить не могла… нечто подобное.

Ее светлость молитвенно сложила ладони и горестно возвела взгляд, затем посмотрела на Софию.

– Надеюсь, дорогая, вы не собираетесь уволиться.

– Нет, леди Прескотт, я не собираюсь этого делать, вот только думаю, что вынужденное заточение несколько уязвило самолюбие графа и привело к некоторым странностям поведения. Полагаю, теперь нам остается лишь молиться и надеяться, что при правильной обработке раны здоровье сэра Уэстфилда быстро пойдет на поправку.

Леди Прескотт прижала руку к груди и облегченно вздохнула.

– Хорошо, моя дорогая, я знала, что могу рассчитывать на вас. – Она погрозила пальцем брату. – Мы должны благодарить Господа, что мисс Камден обладает таким огромным христианским милосердием, Хейден. Ты должен испытывать чувство стыда.

– В настоящий момент, дорогая, я испытываю лишь чувство голода. – Он указал на поднос. – Мой завтрак, мисс Камден.

София поставила поднос ему на колени и обернулась к леди Прескотт.

– Могу я спросить, как ваше самочувствие, миледи?

– Совсем неплохо. Простуда прошла окончательно.

София улыбнулась.

– Рада это слышать.

Уэстфилд подцепил большой кусок бекона вилкой.

– Эдит, я бы предложил тебе позавтракать, но повар ушел на рынок. Не хочешь ли горячего шоколада, чаю или тостов?

Он опустил кусок бекона в рот.

София деликатно кашлянула.

– Прошу прощения, милорд, не хочу показаться дерзкой, но, кажется, месье Лоран еще не ушел.

Уэстфилд едва не подавился.

– Что? – спросил он, откашливаясь, словно вдруг проглотил кусок лошадиного копыта. – Вы же сказали, что Лоран ушел на рынок.

София слегка всплеснула руками.

– Прошу прощения, сэр, наверное, я неясно выразилась. Мистер Лоран собирался идти за продуктами только через час.

На мгновение Софии показалось, что сейчас Уэстфилд швырнет в нее одну из тарелок, но вместо этого он широко осклабился.

– Вы достойный противник, мисс Камден. Очень достойный.

Леди Прескотт удивленно посмотрела на брата.

– Противник? Ради всего святого, о чем ты говоришь, Хейден? Мисс Камден, может, у вашего пациента горячка? Наверное, стоит вызвать доктора Тримбла?

– Эдит, я в полном порядке, и никакой горячки у меня нет, как и нет желания видеть доктора Тримбла. Может, ты все-таки позавтракаешь со мной?

Леди Прескотт глубоко вздохнула.

– Нет, спасибо, – сказала она, садясь в мягкое кресло, стоявшее рядом с шезлонгом.

– А теперь, – София несколько замялась, – прошу прощения, сэр, но я должна оставить вас, чтобы ехать в Уайтчепел.

– Мисс Камден, – обратился к ней граф. – Я не привык, чтобы мои служащие работали по собственному расписанию.

– Ради бога, Хейден. – Сестра шлепнула его по руке перчатками. – Это я нанимала мисс Камден, и она предупредила меня о своей работе в миссии. – Леди Прескотт повернулась к ней и улыбнулась. – Я считаю похвальным, что вы с доктором Тримблом так много времени уделяете этим несчастным. Ты ведь помнишь, Хейден, что я патронесса уайтчепельской миссии, и многие уважаемые мной люди поддерживают меня в этом.

Равнодушно пожав плечами, Уэстфилд наколол на вилку остывшую колбаску.

– Конечно, дорогая, ты, доктор Тримбл и мисс Камден просто ангелы, посланные самим Господом.

Неужели этот заносчивый аристократ не испытывает к несчастным ни малейшего сочувствия? Стоит лишь один раз побывать в Ист-Энде, чтобы увидеть, как они страдают. Она видела молодых работниц, руки которых были в шрамах и порезах, полученных от фабричных машин. Видела и мужчин, искалеченных тяжким трудом, но самое тяжелое впечатление на Софию произвели грязные, недоедающие дети, в глазах которых не читалось ничего, кроме страха и безнадежности. Вряд ли Уэстфилд хоть раз побывал в Уайтчепеле или его окрестностях. Тут же София вспомнила о своей сестре и племяннице и тех ужасных трущобах, которые они называли своим домом. Она поджала губы, едва сдерживаясь, чтобы не высказать графу все, что она о нем думает. Стараясь не выдать охватившего ее раздражения, молодая женщина обратилась к леди Прескотт:

– Рада была вас снова видеть, миледи.

– Я тоже, моя дорогая.

Как только мисс Камден вышла из комнаты, Эдит сердито взглянула на брата.

– Ты что, получаешь удовольствие, прикидываясь черствым чурбаном? Почему ты так старательно нарываешься на осуждение? Ты же вовсе не такой! И почему ты скрываешь, что являешься едва ли не самым крупным благотворителем уайтчепельской миссии?

– Ты считаешь, что эти моралисты простят мне все прегрешения, если узнают о моих пожертвованиях в пользу бедняков? Разве деньги могут принести мне отпущение грехов? Разве могут они уничтожить тот факт, что я оставил жену менее чем через месяц после рождения Селии? Да ты фантазерка, моя дорогая.

Эдит вспыхнула.

– Но у тебя есть оправдание: если бы Лаура рассказала правду, ты бы не оставил ее и Селию.

Хейден нахмурился. Похоже, сестра собиралась ступить на запрещенную территорию, предлагая возложить вину на Лауру.

– Хейден, ты добрый и заботливый человек, однако всем, кому это известно, не позволено говорить об этом. Если бы ты простил себя, то предстал бы перед окружающими в совершенно ином свете и никогда не стал бы объектом насмешек. Я понимаю, почему ты так груб с мисс Камден. Ты хочешь, чтобы она лишний раз подтвердила общее мнение, что ты зол и безнравственен. Когда же ты сочтешь, что достоин прощения?

В его памяти всплыло залитое слезами лицо Лауры. Нет, он не заслуживает прощения.

– Я должен был понять, что отец сделал с ней, но в тот момент меня ослепило ощущение ее предательства.

– Трудно принять, что отец мог так поступить, а то, что такое можно сделать с невестой сына, и вовсе в голове не укладывается.

В теплых глазах Эдит блеснули слезы.

– Ты сомневаешься в честности Лауры, в том, что она забеременела от отца?

Хейден не мог заставить себя произнести слово «изнасиловал». Он отодвинул тарелку и до боли в суставах сжал кулаки.

– Отец временами бывал очень жесток, особенно в отношении тех, чей социальный статус был ниже. Твое решение жениться на обычной деревенской девушке привело его в ярость. Я, к сожалению, верю в то, что все произошло именно так. Стоит лишь взглянуть на Селию, чтобы заметить явное фамильное сходство. Но ведь ты не оставил бы Лауру, если бы она рассказала тебе…