Текст книги "Роджер Федерер: Биография"

Глава 16
Вдали от дома

Когда Роджеру исполняется тринадцать лет, его мечта превращается в навязчивую идею: он хочет стать первым номером швейцарского тенниса, а затем войти в первую сотню мирового рейтинга. Тем временем он уже входит в число самых перспективных из числа молодых игроков и получает категорию R2, что дает ему право выступать за юниоров на международных соревнованиях. Он уже не поклонник Бориса Беккера. Теперь его кумир – швед Стефан Эдберг, который нанес немцу несколько серьезных поражений.

Зимой 1994–1995 годов родители решают отправить Роджера в Национальный центр подготовки теннисистов Tennis Etudes в Экюблане. Правда, условия тренировок в Базеле и особенно тренер Питер Картер их вполне устраивают, но начатая в 1993 году программа поддержки молодых теннисистов выглядит очень привлекательно, в том числе и с финансовой точки зрения. Для тренировок в центре отбираются восемь юношей и четыре девушки. Центр находится на берегу Женевского озера, и в нем работают квалифицированные тренеры. Учащиеся имеют возможность жить в принимающих семьях и ходить в школу, но освобождаются от некоторых предметов. Tennis Etudes является первым подобным центром для Швейцарии. Один из духовных отцов этой программы – Пьер Паганини, который в дальнейшем сыграет в карьере Федерера главную роль. Бывший легкоатлет и дипломированный преподаватель физкультуры занимается в Экюблане общефизической подготовкой и выполняет административные функции. С Федерером его пока мало что связывает, так как он больше заботится о старших спортсменах.

Когда родители спрашивают Роджера, интересует ли его учеба в Экюблане, тот поначалу отвечает отрицательно. Однако через несколько недель они с удивлением читают в швейцарском теннисном журнале Smash интервью с Роджером, в котором он говорит, что хотел бы учиться в Tennis Etudes. Это его первое важное решение, принятое самостоятельно.

В марте 1995 года в числе шестнадцати кандидатов юноша отправляется на Женевское озеро, чтобы пройти приемные тесты для выяснения общефизического состояния. В их число входят двенадцатиминутный бег, полоса препятствий, демонстрация теннисных умений на корте и тестовая игра. Паганини и тренер национальной команды Кристоф Фрейсс прямо в Экюблане сообщают Федереру, что он выдержал приемные испытания вместе с тремя другими кандидатами. «Для нас важным критерием было то, что по Роджеру было видно: он действительно хочет попасть в Экюблан», – вспоминает Фрейсс.

После летних каникул 1995 года четырнадцатилетний Роджер живет в семье Кристине на берегу Женевского озера. Хотя от Экюблана всего три часа езды на поезде до Мюнхенштайна, он оказывается будто в чужом мире. Первые пять месяцев юноша описывает как самые ужасные в жизни и даже употребляет при этом слово «ад». «Я чувствовал себя несчастным. Я неделями не виделся с родителями, не говорил по-французски, и у меня тут не было друзей. Мне было трудно мотивировать себя, я часто грустил и сильно тосковал по дому». Иногда юноша всю ночь не может сомкнуть глаз.

Язык становится серьезным барьером в общении. В новой для него обстановке окружающие говорят по-французски – и на теннисной площадке, и в школе. «Когда он приехал, то вообще не мог сказать ни слова, – рассказывает Корнелия Кристине, хозяйка принимающей семьи, – а мой сын Венсан, которому почти столько же лет, сколько Роджеру, не понимал по-немецки». Только она, родившаяся в немецкоязычной части Швейцарии, может объясняться с молодым гостем на его родном языке. «Мне с ним было легко, – говорит она. – Он был очень простой в общении».

Федерер часами разговаривает по телефону со своими родителями. Он постоянно чувствует усталость. «Иногда мне приходилось утром будить его по двадцать раз», – преувеличивает Корнелия Кристине. В этот нелегкий период Роджер ощущает безусловную поддержку со стороны родителей. «У меня всегда были с ними хорошие отношения. Когда у меня возникали проблемы или какие-то неприятности, я всегда мог поговорить с родными, – вспоминает он. – К тому же я понимал, что делаю все для исполнения своей мечты. Ради этого можно было все вытерпеть».

До поступления в Tennis Etudes Роджер выиграл в июле в Нионе свое первое чемпионское звание среди четырнадцатилетних спортсменов, но в кадровой кузнице Экюблана он самый младший, а все партнеры по тренировкам значительно сильнее этого «немца». «Раньше я всегда был лучшим, а тут вдруг оказался худшим, да еще и самым младшим, – вспоминает он. – Я даже хотел вернуться домой, но родители отговорили меня».

Его мать объясняет, почему он остается: он ведь сам принял решение покинуть родительский дом, без всякого давления с их стороны. «Лишь позже он понял, что значил для него этот шаг, но раз уж он сам так решил, то надо было держаться».

Федерер с нетерпением ждет каждой пятницы. В этот день он может сесть в поезд и отправиться на выходные домой – к семье и друзьям, к Марко Кьюдинелли, которому не удалось последовать за ним в Экюблан. Хорошо хоть, что есть Венсан, который на два ближайших года становится ему кем-то вроде брата. «Они каждый день сидели у себя наверху в детских комнатах, играли, возились, занимались всякими глупостями, – вспоминает Корнелия Кристине. – Вскоре Роджер уже не чувствовал, что живет в чужой семье». Роджер и Венсан и впоследствии не теряют контакта. Федерер еще долгие годы приглашает его к себе на день рождения или достает билеты на важные игры, например на Уимблдоне или в Шанхае.

Временная «приемная мама» подмечает необычные привычки своего гостя в еде. Обычно он встает так поздно, что ему остается только наспех одеться и без всякого завтрака вскочить на велосипед, на котором он курсирует между домом, школой и теннисным центром. Он не ест мяса, но зато с большим удовольствием ест спагетти или пиццу, а также немыслимое количество кукурузных хлопьев. «Он каждый час спускался за ними вниз и накладывал полную миску, заливая молоком».

Родители Роджера тоже пришлись Корнелии по душе. Она вспоминает о них как о тактичных, терпеливых и понимающих людях. «Я могла бы многому у них поучиться, – рассказывает она. – Они в той ситуации вели себя абсолютно правильно с педагогической точки зрения. Роберт и Линетт постоянно устанавливали для него общие рамки поведения и оказывали поддержку, если требовалась помощь, но никогда ни к чему не принуждали. Они предоставляли ему свободу действий, не ждали от него совершенства и полностью доверяли. Если что-то не ладилось, они никогда не ругались ни с тренерами, ни с учителями. В этих случаях они разговаривали с ним и объясняли, что у тренеров и учителей тоже есть свои обязанности».

По мнению теннисного тренера в Базеле Штефена Шуделя, нередко игравшего против Роджера в юниорском возрасте, Роберт и Линетт Федерер всегда вели себя правильно. «Они отвозили его в клуб, некоторое время наблюдали за тренировкой, а потом уходили поболтать с другими родителями или попить кофе. Они не толкались постоянно у ограждений и не пытались вмешиваться в процесс тренировки. Они не давили на него, не говорили, что он должен обязательно побеждать, потому что они платят за его обучение. Мать и отец предоставляли ему свободу действий, но и с малых лет возлагали на него большую ответственность. Если бы кто-то задумал написать книгу об идеальных родителях теннисиста, то следовало бы описать именно данную семью».

Федерер понимает, как ему повезло с родителями. В своих воспоминаниях он отмечает, насколько гармонично складывались их взаимоотношения с тренерами. «Важно было, чтобы они оставляли мне место для свободы действий и в то же время доверяли тренерам. Между родителями и тренерами должна быть определенная дистанция», – подчеркивает он. По его словам, он мог нормально расти и пользоваться определенной свободой, «но родители, тем не менее, все держали под контролем». За два года, что он провел в Экюблане, Линетт была там всего три раза. Отец, часто ездивший в командировки, заглядывал туда чаще, чтобы поговорить с преподавателями. «Мы никогда не навязывали тренерам свою точку зрения и не дискутировали с ними, – вспоминает он. – В отличие от других семей, мы никогда не пытались поменять наставников. Они должны иметь возможность спокойно работать».

Школьные уроки, которые приходилось пропускать из-за тренировок, Федерер отчасти компенсирует занятиями с репетитором. В этой роли выступает Аннемари Рюгг, которая позднее станет администратором Tennis Etudes. «Многое в школе не вызывало у него интереса, – рассказывает она. – Три или четыре раза он даже засыпал на уроках. Иногда звонили из школы, что Роджер Федерер должен подтянуть знания, но у него не было никаких амбиций в учебе. Перед ним стояла только одна цель – стать профессиональным теннисистом. В учебе ему часто не хватало дисциплины. Юноше постоянно приходилось повторять: это необходимо, это надо сделать, но он никогда не ныл и не жаловался».

Один из первых выпускников Tennis Etudes – Ив Аллегро. Этому уроженцу кантона Валлис, который на три года старше Роджера, сразу бросается в глаза, как страдает юный новичок. «Ему было очень тяжело. У него были проблемы с языком и с тренерами. Он много плакал. Правда, с теннисом у него все было в порядке и видно было, что таланта ему не занимать, но никто не мог и подумать, что когда-нибудь он станет первой ракеткой мира. Даже в своей возрастной категории он не был в числе лучших».

Успехи Федерера в тренировках поначалу весьма скромны, но это не лишает его способности собираться в нужный момент на соревнованиях и прыгать выше головы. Это проявляется в конце года в турнире Orange Bowl – неофициальном юниорском первенстве мира в Майами. Федереру приходится начинать с квалификации, и он выигрывает шесть матчей, причем три из них со счетом 6:0, 6:0. На этих соревнованиях на него обращает внимание талантливый молодой американец Энди Роддик, впоследствии ставший одним из его главных соперников. Победа Федерера над американцем Дэвидом Мартином производит на Роддика такое сильное впечатление, что он рассказывает эту историю даже спустя много лет, когда его вводят в Зал теннисной славы в Ньюпорте, штат Род-Айленд.

«Мартин считался первым номером среди американских юниоров. У него уже в одиннадцать лет начали расти усы и борода. Все думали, что он запросто пройдет до финала, – рассказывал Роддик собравшимся гостям. – И тут он попал на нескладного костлявого пацана, который вышел из квалификации. Мартин выигрывает первый сет. Все отлично, вперед, Америка. Потом проигрывает второй, третий. Я стал свидетелем самого грандиозного крушения фаворита в истории тенниса. Я глазам своим не мог поверить. Так я впервые увидел Роджера».

Правда, Федерер проигрывает в одной восьмой финала словаку Мирославу Гролмусу, о котором после этого практически никто ничего не слышит. Однако юный спортсмен возвращается в Швейцарию с чувством гордости. «На тот момент это был мой самый крупный успех на международных соревнованиях», – рассказывает Роджер. Темные тучи рассеиваются, он добивается уважения и в Экюблане. В четырнадцать лет его признают здесь как равного.

Глава 17
Мечта о совершенстве

Одиннадцатого сентября 1996 года я отправляюсь в путь, чтобы написать о теннисном турнире, проводимом недалеко от нашей редакции. В Цюрихе на этой неделе проходит молодежный Кубок мира – командное первенство юниоров в возрасте до шестнадцати лет. На просторном стадионе, принадлежащем одному из швейцарских банков, в эту среду довольно пустынно. За день продано всего пятьдесят разовых входных билетов (правда, это на двадцать больше, чем вчера) и четыре абонемента. А ведь федерация тенниса организовала хорошую развлекательную программу. Здесь и паркур на роликах, и воздушный шар, на котором гости могут подняться в воздух, и стена для скалолазания, и площадки для стритбола и мини-тенниса. И все же на соревнованиях можно встретить лишь несколько тренеров, пару любопытных пенсионеров, которые случайно заглянули сюда, да несколько юниоров, ожидающих своих матчей. В придачу к ним я и наш фотограф Дитер, который сегодня щеголяет в ярко-желтых штанах. Мы ищем хоть мало-мальски пригодный сюжет. Это нелегкая задача, если учесть, что игроки никому не известны.

Больше всего меня интересует самый юный участник турнира – швейцарец из Базеля, которому только месяц назад исполнилось пятнадцать лет, но он уже пять раз завоевал звание чемпиона, в том числе и среди юниоров в возрасте до шестнадцати лет. При этом совершил большой скачок в национальном рейтинге и уже занимает 88-е место в целом по стране и первое в своей возрастной категории. Юношу считают большим талантом, но очень эмоциональным, недисциплинированным и слегка сумасшедшим игроком. Его зовут Роджер Федерер.

В первой половине дня он выиграл свой стартовый матч против австралийца Ллейтона Хьюитта. Правда, победа далась с трудом – 4:6, 7:6, 6:4, и ему пришлось отыгрывать матчбол. Сейчас он сражается на одном из второстепенных кортов в дальнем углу. Сквозь сетчатое ограждение за матчем наблюдают четыре-пять зрителей. Против Федерера играет итальянец Науэль Фракасси – ничем не выделяющийся из общей массы теннисист, который не проявляет фантазии и монотонно топчется на задней линии. Он пытается измотать соперника и воспользоваться его ошибками, стараясь сам не рисковать. Такая тактика оказалась результативной, и он выигрывает первый сет 6:4.

Намного интереснее наблюдать за Федерером. Во-первых, он демонстрирует в игре легкость и элегантность. На подаче и при игре форхендом он придает мячам такое ускорение, что ему постоянно удаются эйсы и виннеры даже на медленном грунтовом покрытии. Я нахожу такую игру привлекательной. Во-вторых, примечательным мне кажется и его поведение. Похоже, что у него внутри бушует буря. Он напоминает перегретый паровой котел, из которого постоянно надо спускать пар. Спортсмен отдается игре со всей страстью и не прощает себе даже малейших ошибок.

Складывается впечатление, что Федерер не замечает ничего вокруг. Есть только он, мяч и прямоугольник корта, расчерченный линиями. Так выглядит мир, в котором он живет, и в этом мире нарастает напряжение. Ему недостаточно просто выиграть розыгрыш. Теннисист старается выполнять каждый удар с максимально возможной точностью. Иного он не признает. «Идиот», – ругает себя даже после выигранного мяча. При этом уже не первый раз швыряет на корт свою ракетку. «Жалко, что такой талант пропадает», – думаю я, покидая корт после первого сета. Мне совершенно ясно, что, будучи на таком взводе, Роджер не сможет отыграть разницу в очках.

Но ему это удается. Когда я возвращаюсь, он чудесным образом восстанавливает контроль над игрой и выигрывает два следующих сета 6:3 и 6:1. Теперь у нас с Дитером есть сюжет. Через пресс-центр я прошу Федерера об интервью, хорошо зная, что молодые игроки обычно отделываются стандартными фразами, потому что у них нет опыта общения с прессой. Этим объясняется их робость, сдержанность, осторожность или все сразу.

Однако к Федереру это не имеет отношения. В маленькой раздевалке с деревянными скамейками и раскладным столом, где мы проводим наше первое интервью, юноша поражает меня своей открытостью. В нем нет ни капли замкнутости или недоверия. Роджер уверен в себе, доступен, раскрепощен, вдумчив в высказываниях. Это совсем не тот человек, которого я видел на корте. Я спрашиваю, почему он так требователен к себе и так самокритичен, несмотря на то что очень хорошо играет для своего возраста.

Он не уходит от ответа и, кажется, даже охотно воспринимает критику. «Я знаю, что не стоило бы так часто выходить из себя. Это мне вредит, – говорит он. – Но я не прощаю себе ошибок, хотя и знаю, что в теннисе без них не обойтись». При этом он мечтательно смотрит вдаль и произносит фразу, которую я выношу в заголовок своей первой статьи о нем: «Надо стремиться к совершенству в игре». Спустя годы я напишу книгу, английский перевод которой будет озаглавлен: «Стремление к совершенству».

В моей статье, появившейся на следующий день в Tages-Anzeiger, сказано: «Он играет в гармоничный атакующий теннис, но каждый проигранный мяч сопровождает бранью и выражением недовольства». В качестве своего кумира Федерер называет уже не Беккера и не Эдберга, а Пита Сампраса. Вместе с тем он понимает, что до желаемой идеальной игры пока еще далеко. Ему надо менять не только свою психологию, но и совершенствовать бэкхенд, подачу и удары с лета. К тому же, по его признанию, он не выкладывается на тренировках на сто процентов.

«Я не люблю тренироваться и плохо играю на тренировках, – заявляет он в тот вечер в Гуггахе. – Но в серьезных играх я вдвое лучше».

Вдвое лучше, когда гром грянет? Я вновь настораживаюсь. Ведь эта черта – проявлять самые лучшие качества, когда все стоит на кону, – очень ценится спортсменами и редко встречается, а ему она, похоже, дана от рождения. Это станет ключевым качеством в его карьере.

Мировой молодежный кубок существенно не повлиял на карьеру Федерера. Он заканчивает участие в нем с тремя победами и одним поражением от индонезийца Феби Видиянто, и с таким результатом команда Швейцарии занимает лишь 15-е место. Роджер продолжает тренироваться и уже довольно комфортно чувствует себя в Экюблане. Еще до своего пятнадцатого дня рождения он получает разрешение играть в турнире «Интерклуб» в высшей лиге. В команде клуба Old Boys рядом с Питером Картером выступает и Рето Штаубли, который станет Роджеру хорошим другом и в дальнейшем будет сопровождать его в турах, а также будет присутствовать на том самом ужине чемпионов в Лондоне в 2018 году. Когда в ноябре Федерация тенниса Швейцарии публикует новые списки игроков, Роджер в 15 лет попадает в группу «А», что обеспечивает ему еще большую финансовую поддержку.

Ив Аллегро догадывается, какие колоссальные возможности таятся в этом подрастающем таланте. «Когда он однажды вернулся в Экюблан с важного турнира в итальянском городе Прато, я спросил: “Ну, как дела, как сыграл?” – “Спасибо, хорошо, – ответил Роджер. – Я выиграл”. Я сказал: “Хорош заливать”. Однако оказалось, что он действительно победил в турнире, причем не упустил ни одного сета. Я тогда подумал: “Уж если он в шестнадцать выигрывает такие турниры, значит, он действительно силен”».

Аллегро вспоминает еще одну историю: «Мы должны были написать на листках свои цели. Все написали что-то типа: “Хочу войти в первую сотню мира”. Только у Роджера было написано: “Войти в десятку лучших, а потом стать первой ракеткой мира”. С тех пор мы смотрели на него уже другими глазами».

Глава 18
На своих ногах

В августе 1997 года Швейцарское теннисное объединение Swiss Tennis переезжает на новое место. Экюблан выполнил свою функцию. Вместо него в Биле, на границе немецкой и французской языковых областей, открывается Дом тенниса. Он стоит на улице, которая годы спустя станет называться аллеей Роджера Федерера. Здесь размещается национальный центр подготовки, который объединяет под одной крышей как программу Tennis Etudes, так и руководство Swiss Tennis. В Доме тенниса есть корты с различными типами покрытия, современный ресторан и комната отдыха для игроков. Условия гораздо лучше, чем в Экюблане, где между тренировками сложно было найти занятие.

У Федерера уже закончены обязательные девять классов школы и выполнена программа Tennis Etudes, он решает стать профессионалом и развернуть свою основную тренировочную базу в Биле, где Swiss Tennis максимально поддерживает его и создана идеальная инфраструктура, включающая тренеров и сильных партнеров для тренировок. Роджер полностью сосредоточивается на спорте, если не считать редких занятий по английскому или французскому языкам, которые вскоре также прекращаются.

Родители теннисиста понимают, что переход в профессионалы в этом возрасте связан с непредсказуемыми рисками. «Мы уделили этому вопросу большое внимание, – вспоминает Роберт Федерер. – Люди постоянно твердили, какой Роджер талантливый, но нам нужны были факты». Линетт дополняет его: «Мы объяснили Роджеру, что не для того десять лет оплачивали его тренировки, чтобы он занимал 400-е место в мировом рейтинге». Хотя финансовое участие родителей уже не столь велико благодаря поддержке федерации и составляет порядка 30 тысяч франков в год, Линетт увеличивает продолжительность своего рабочего дня с 50 до 80 процентов для поддержания семьи в финансовом плане.

В Биле Роджер живет уже не в семье, а вместе со своим другом из Валлиса Ивом Аллегро. Юношам 16 и 19 лет, они снимают двухкомнатную квартиру с кухней, ванной и маленькой террасой по улице Анри Дюнана, 22. Прямо перед домом расположено футбольное поле. «Мы часто наблюдали за играми, комментировали их вслух и веселились, как могли, – вспоминает Аллегро. – Готовить обычно приходилось мне, потому что у меня было больше опыта в этом деле. Роджер не проявлял особой инициативы, но всегда помогал, когда я обращался с просьбой. В его комнате, как правило, был беспорядок, а если он делал уборку, то прежний хаос возвращался уже через два дня».

Молодые спортсмены полностью посвящают себя спорту. Иногда они проводят время у телевизора или за компьютерными играми. «Роджер никогда не был тусовщиком, – говорит Аллегро. – Он мог порой играть до двух часов ночи на компьютере, но по компаниям не шатался». Тем временем и Марко Кьюдинелли включился в программу Tennis Etudes и переехал в Биль. «Мы окунулись в виртуальный мир, – вспоминает Марко то время. – Нас не тянуло на вечеринки. Алкоголь и сигареты даже не обсуждались. Бо́льшую часть времени мы проводили на спортивных площадках или играли на приставке PlayStation».

Федерер все еще не может справиться со своим темпераментом и порой проявляет несдержанность. «Из раздевалок или комнаты отдыха часто можно было услышать вопли, – вспоминает Аннемари Рюгг, отвечавшая за учебу воспитанников. – Все сразу понимали, что это Роджер. Ему нужна была такая разрядка. Шуму от него было много, но плохого он никому не делал».

Особой несдержанностью Роджер, как и раньше, отличается на теннисном корте, когда игра складывается не так, как ему хотелось бы. Самую неприятную историю за время пребывания в Биле он рассказывает сам: «Между кортами повесили новую разделительную сетку и сказали, что если кто-то ее порвет, то будет целую неделю чистить туалеты. Я посмотрел на нее и решил, что она слишком толстая и порвать ее будет невозможно. Однако уже спустя десять минут я с разворота запустил ракетку в сетку, словно вертолет. Она прошла сквозь нее, как нож сквозь масло. Все сразу перестали играть и уставились на меня. Я подумал: “Нет, это невозможно, кошмар какой-то”. Я собрал свои вещи и ушел, потому что меня так или иначе выгнали бы». Роджер Федерер, для которого нет ничего страшнее, чем ранний подъем, вынужден теперь целую неделю вставать ни свет ни заря и в виде наказания помогать в уборке туалетов и кортов.

После переезда в Биль происходят некоторые изменения. В Экюблане его тренировали в основном Кристоф Фрейсс и Алексис Бернхард. Теперь к ним присоединяется старый друг из Old Boys Питер Картер, который занимался с ним в детстве. Кроме того, на работу берут нового тренера из Швеции Петера Лундгрена.

Освободившись в 1997 году от школьной нагрузки, Федерер форсирует свое продвижение в элиту тенниса. Он одерживает победы в Люцерне и Лугано и в свои шестнадцать лет становится чемпионом Швейцарии как на крытых, так и на открытых кортах. Для его возраста это весомое достижение. Теперь национальные титулы его не интересуют, так как он намерен принимать международные вызовы. Осенью 1997 года он уже занимает 10-е место в национальном рейтинге, и Петер Лундгрен говорит: «Я видел очень мало юниоров, добившихся в шестнадцать лет таких успехов. В области техники у него почти не осталось пробелов».

Федерер начинает участвовать в небольших турнирах, за которые даются баллы для мирового рейтинга. Двадцать второго сентября 1997 года его имя впервые появляется в рейтинге АТР. Он получает первые баллы в турнире Swiss Satellite Circuit и оказывается на 803-м месте. «Я никогда не забуду, какое счастье меня охватило, когда я впервые увидел свое имя в компьютере, – комментирует он. – Для всех нас рейтинг – это начало начал. Так был сделан первый шаг на долгом пути к вершине».

Его главная цель на 1998 год – участие в серии международных юниорских турниров ITF. Он выигрывает первенство австралийского штата Виктория. На Открытом чемпионате Австралии среди юниоров уступает в финале Винчигуэрре, проигрывая матчбол. Весной и летом он подтверждает свою универсальность, одерживая победы над юниорами на разных типах покрытий, несмотря на то что большинство соперников старше его. Во Флоренции он выигрывает важный титул на грунтовых кортах, а 5 июля благодаря победе 6:4, 6:4 над Ираклием Лабадзе из Грузии за месяц до своего семнадцатого дня рождения становится чемпионом Уимблдона среди юниоров – первым швейцарцем после Хайнца Гюнтхарда в 1976 году. На тот момент это огромное достижение Федерера. На травяных газонах Всеанглийского клуба он вместе с бельгийцем Оливье Рохусом выигрывает, не уступив ни одного сета, и парные соревнования. «Это принесло мне большое удовлетворение, но нельзя сказать, что я был вне себя от радости», – сухо комментирует он.

В 1998 году в шестнадцать лет юноша получает возможность приобрести первый опыт участия в Кубке Дэвиса. В апреле он сопровождает швейцарскую команду в качестве спарринг-партнера в Цюрих на матч против Чехии, в июле – в Ла-Корунью против Испании. Команду возглавляет олимпийский чемпион Марк Россе, и дни, проведенные с ним, становятся для Федерера настоящей школой, причем не только в плане тенниса. Россе берет его под свое крыло и становится наставником.

Узнав, что подросток ест преимущественно вегетарианскую пищу, если не считать сосисок и бургеров, Марк убеждает его попробовать в одном из ресторанов Цюриха несколько блюд из мяса. При этом Федерер отмечает для себя, что вегетарианцем ему быть в общем-то и не хочется. Больше всего ему нравится курятина. Причина, по которой он раньше не хотел есть мясо, связана не со вкусовыми предпочтениями, а имеет практический характер: «Слишком долго приходится жевать». Теперь же он благодарен за науку: «Мне сейчас уже не стоит бояться, что меня пригласят куда-то в гости и там надо будет есть мясо».