Текст книги "повесть Живое сердце"

– Пошли – сказала она Мамуке – пора познакомить тебя с еще одним чудом. – Мамука поднялся и послушно последовал за Гелией на крыльцо. На улице пахло свежестью и сырой землей, легкая прохлада сразу окутывала тело. Мамука стоял на крыльце вопросительно глядя на свою подругу.

– Ну… ночь, темно. – Гелия лишь еще шире улыбнулась.

– Ты говорил, что в серой стране все время тучи на небе.

– Да, так и есть – она подошла к нему, и положив руку ему на голову приподняла ее наверх. – словами сложно передать, что в тот момент почувствовал мальчик, в момент, когда он впервые увидел звезды. Тьму мелкими каплями рассекали сверкающие алмазы, которым не было конца. Одни были больше, другие меньше, цвета тоже были немного разными: одни были красноватыми, другие желтыми и белыми.

– Темнота…она светиться…невозможно.

– Это звезды, Мамука, как и Солнце, то есть где-нибудь на далекой планете кто-то возможно тоже сейчас смотрит на звезды, и видит наше Солнце, только видит его таким же крохотным, прекрасным пятнышком.

Звездное небо отражалось в глазах мальчика, который никак не мог отвести взгляда от этого чуда. И вот с глаз его покатилась слеза. Гелия в замешательстве подошла к другу.

– Что такое?

– Я подумал о мистере Чарли… о том, что он не видит всего это… это же так прекрасно…

– Ты прав. Это грустно, но также это значит, что мы должны ценить этот дар, который многие принимают как обыденное, что естественно для нас, для других возможно заветная мечта. Я ценю это. Каждый миг. Ценю. Мир вокруг прекрасен, нужно только научится его видеть.

Зазвонил будильник. Пора вставать. Отговорка про утюг успешно сработала, и вот он уже подходил к стене, где его ожидал Джек.

– Так, вот держи – механик резко протянул ему какую-то сумку и поспешно затараторил.

– Я пойду, с моей фигурой вы будете лишь привлекать ненужное внимание, тут плащ для девочки и обувь, чтоб не выделялась, я же буду держаться немного подальше от вас, ну так, на всякий случай.

– Спасибо мистер Джек– искренне выдал мальчик, а Джек лишь непринужденно отмахнулся и опустив руки в карман зашагал прочь. Шорох. Опять. Мальчика не покидала странное чувство будто рядом кто-то есть. Стук в глухую деревяшку.

– Ты тут, Мамука? – вместо ответа мальчик отодвинул импровизированную дверь и за ним увидел радостное лицо девочки, просунув сумку в брешь, он повторил указания Джека.

– Хорошо, сейчас. – и вот облачившись в серый плащ, серые туфли и измазав лицо серой краской Гелия шагнула (вернее переползла) в новый для неё мир, оглянувшись кругом глаза её были полны изумления.

– Так необычно! Словно я попала в черно белое кино. – да, это было действительно необычно. Вокруг не было ни одного цвета кроме серого. Земля под их ногами была сплошь серая, взглянув в сторону она увидела город, погрязший в серой тучке. Каждый камешек каждая пылинка – всё серое. И ко всему этому тут царила тишина, птицы не пели, не слышно было шелеста деревьев, так же не слышно гула людских голосов. Лишь звуки каких-то работ, гул метала, шорох механизмов и вечно спешащих машин.

– Пошли, тут не далеко, и мистер Джек присматривает за нами– девочка повернула голову на место куда указал Мамука и увидела громадную фигуру человека в черных очках и с широчайшими усами. Он радостно помахал рукой, Гелия ответила на приветствие. И вот первые шаги по серой стране. Они так торопились что кое-что сначала и не заметили. Они не заметили следы. Следы, оставленные девочкой.

Они шли торопливым шагом опустив головы вниз, но даже так у Гелии получилось хорошо рассмотреть всё вокруг

– Интересно, если принести сюда краски и разукрасить тут всё, они сохранят цвет?

– Мне и самому было это интересно. – заметив перчатку на руке у друга Гелия очень удивилась.

– Зачем ты надел перчатку – тут мальчика осенило, что из-за кошмаров ночью он и забыл сказать про то, что с ним случилось.

– Как дойдем до моря – покажу. – недолго петляя по улицам серого города они почти вышли к пляжу. Издали девочка уже увидела море: оно величественно расстилалось вдали, недвижно соприкасаясь с горизонтом. Подойдя уже чуть ближе Гелия резко схватила руку Мамуки и так затрясла её, что чуть не оторвала.

– Оно движется, движется! Море движется! – глаза её сияли от радости, и сама она лучилась счастьем, которое переполняло её в данное мгновение. Если до этого она видела лишь недвижимую линию впереди, то сейчас перед ней уже плясали волны.

– Ещё чуть-чуть – сказал Мамука. Он был очень рад за свою подругу, он был рад, что смог сделать её счастливее, разве это не прекрасно? Радоваться не только за себя, но и за других. Тут он ненароком бросил взгляд на асфальт и глаза его округлись от удивления и от страха.

– Гелия! -вскрикнул он. Оторвав взгляд от моря, она посмотрела туда, куда и мальчик и в следующий миг отпрыгнула на шаг. На асфальте виднелись её следы и теперь они уже не были серым. Асфальт был нежно персикового оттенка. Цветной след разрезал серую масть и тянулся видимо от самой стены. Это шаги Гелии, они будто стерли серость прочь.

– Что нам делать? – она испуганно бросила взгляд по сторонам, но не смогла найти Джека.

– Бежим на берег, там людей мало.

– Тебе нужно будет быстро вернуться потом. – ночной кошмар вновь возник в памяти, но не желая портить знакомство Гелии с морем, он попытался вернуть себе спокойствие. – наверно никто не заметит, или же может эти следы исчезнут?

– Не знаю. Почему же ты не оставлял таких следов?

– Не знаю. Пришли. – под ногами шуршал морской песок. Впереди шумели волны. Они накатывали на берег, словно табун белых лошадей затем, ударяясь о землю вновь уползали назад, оставляя за собой пену, которая пузырясь в миг вписывалась землей. Гелия, сняв капюшон шагнула вперед. Из-под её шагов начал выглядывать рыжий песок, на котором можно было разглядеть маленький белые ракушку. Подойдя как можно ближе к воде, девочка опустилась, и вытянув руку вперёд ждала волну чтоб поймать её. Море не заставило гостей ждать, с шумом, нарастая к берегу бежала новая волна и вот ещё чуть-чуть и Гелия коснётся её пальцами. Ладонь на миг утонула в прохладной воде, приятный холодок пробрал всё тело. Но вода уже не была серой, как только кончик пальца коснулся моря, оно начало приобретать лазурный оттенок у самого берега. Гелия шагнула назад и в недоумении поглядеть на друга, но ответа в его глазах найти не смогла. Шум позади.

– Хей, ребятишки! – с набережной, пыхтя как паровоз к детям бежал Джек, махая рукой.

– Ох, не в том я возрасте, чтоб бегом занимается, уф – опустив руки на колени, механик жадно ловил воздух, который проникал в нос, пощипывая носоглотку и слегка обжигал лёгкие. Наконец, подняв голову он начал.

– Они увидели следы и сюда бежит полиция, Мамука – взор чёрных линз как тень пал на Мамуку.

– Там был какой-то мальчик, твоего возраста, он назвал твоё имя и сказал, что видел тебя. – дрожь пробежала по всему телу. В сознании что-то рухнуло, хоть мир вокруг остался таким же, внутри бушевала буря, будто в тумане сознание начало утопать в мыслях, которые с молниеносной скоростью сменяли друг друга. Стиснув кулак, Мамука затряс головой. В следующую секунду он снял с руки перчатку и показал кисть руки Гелии. Та изумлено стала разглядывать руку, и вытянув свою вперёд – поставила напротив.

– Я такой же, как и вы, я хочу пойти к вам, тут мне нет больше жизни.

– Он прав девочка, оставаться здесь ему нельзя.

– Да я буду только рада! – радостно крикнула девочка, обняв Мамуку.

– А теперь бежим, есть и другой ход в вашу страну, но по следам они нас быстро найдут. – долго не думая Джек словно пушинку поднял Гелию на руки и быстро зашагал вперёд. Морская лазурь стала понемногу гаснуть вновь, погружаясь в болото серой краски.

Выйдя на бульвар у моря недалеко от них были видны полицейские, которые как ищейки унюхав добычу шли по пятам. Мамука шагал впереди, аккуратно выглядывая из-за кирпичных домов, дабы проверить чист ли путь. "Они везде "– прозвучал голос в голове. Как объяснил Джек до другого входа не так далеко, нужно лишь спуститься в канализации. Но вокруг столько полицейских, что это будет не так легко. Сердце бешено колотилось, казалось ещё чуть-чуть и оно сломает грудную клетку. Он посмотрел на Джека и Гелию, её тревожные глаза стали решающим в вопросе, который его терзал. Он станет приманкой, и когда погонятся за ним у друзей будет шанс спастись.

– Мистер Джек… Пожалуйста, бегите к выходу сразу, как только эти полицейские уйдут. Гелия. – глаза затуманили слезы, голос дрожал – мы ещё встретимся – и в следующий миг он выскочил из-за укрытия и бросился что есть мочи прочь.

– Мамука, стой! – в панике крикнула Гелия– но Джек удержал её.

– Тихо, девочка, стой – две речки слёз медленно начали рассекать ее щеки.

– Я вернусь за ним, а сейчас нам нужно бежать, верь ему, хорошо. – как мог, Джек попытался выдавить спокойную улыбку, в которую Гелия поверила. Толпа преследующих теперь бежала в противоположном направлении, что дало шанс Гелии и Джеку выбраться из укрытия и быстро добежать до подземного укрытия.

Грязь, сырость, тьма – вот что теперь предстало перед глазами Гелии, которая шагала неспешно позади Джека обхватив себя обеими руками, и опустив остекленевший взгляд на землю. Молчание. Цоканье каблуков. Звон падающей где-то в глубине туннеля капли эхом отдавалось в подземелье. Тишина. Каблуки больше не цокали. Джек обернулся, Гелия стояла, замерев на одном месте.

– Это из-за меня. Все это из-за меня.

глава 4. Конец

.

Когда наконец они выбрались из подземелья, то сразу направились домой к Гелии. Джек все рассказал Саре и Альбусу, которые молча слушали его.

– Как же так? Что теперь с ним будет? – нервно размахивая руками спросил Альбус, умоляюще глядя на Джека, будто он был его единственным спасением. Глаза Джека за тенью черных очков сверкнули сталью.

– Я во что бы то ни стало приведу его сюда. Эта была моя идея и мне за нее отвечать. – хруст пальцев крепко стиснутых в кулак завершил его фразу. В это время Гелия, опустив голову сидела на стуле. Ее некогда золотые локоны потеряли свой блеск, лишь алый цвет сердца напоминал о ее былом характере.

– Что же ты будешь делать, Джек? Ты сам один из нас и тебе опасно вмешиваться в это.

– Опасно?!Ха! Это им опасно – пригрозив в воздухе громадным кулаком он резко опустился на стул, доски которого издали протяжный скрип прогнувшись под весом механика. – я пойду к его родителям, узнать где он, и попытаюсь вытащить его, правда пока не знаю, как, но думаю там виднее будет. – встав со стула, Джек подошел к Гелии, и опустившись перед ней на корточки снял очки, заглянул в ее глаза. Синяя лазурь горящих глаз смотрела в ее уже потухающие глаза.

– Мы вернем его. Хорошо. – ничего не ответив, девочка лишь крепко обняла великана, и он в ответ приобнял ее громадной рукой.

– Джек, если нужна будет помощь ты знаешь, мы в деле.

– Не сомневаюсь Альбус, не сомневаюсь.

Простившись на этом Джек отправился в свою мастерскую, в городе было необычайно тихо, тише чем в любое другое время, что сразу не понравилось ему. На асфальте дождь начинал рисовать мелкие круги, капля закатилась под воротник, легкая дрожь пробежала по спине, запах мокрого асфальта проникал в нос и приятно освежал забитую мыслями голову. Дождь стал барабанить сильнее, капли падали на крыши, разбиваясь стекали зигзагом вниз, собирая по пути другие капли, и превратившись уже в прозрачную змейку длиной нитью падали на дорожку образуя лужи. Дождь беспощадно бил по лицу, вода застила глаза, взор мутнел, но это даже приятно, вода уносила прочь с собой все ненужное быстрой рекой в канализацию.

Наконец перед глазами нарисовалось знакомое здание, повернув круглую ручку дверь со скрежетов подалась вперед. Тепло приятным невидимым облаком окутало все тело, мышцы, напряженные от холода, сразу стали расслабляться, приятная вибрация ощущалась на кончиках пальцев. Спустившись по ступенькам к себе в подвал Джек устало повалился на диван, который в миг стал впитывать влагу. «Пойти прямиком к ним домой будет подозрительно» – стал размышлять механик «за ними теперь могут следить, в таком случае я и себя погублю и мальчика не спасу. Значит напишу-ка я им письмо.» Долго не откладывая, достав из выдвижного ящика в столе ручку и чистые листы, Джек принялся писать письмо. «Любая мать захочет спасти своего сына и не важно каким путем» подумал Джек, запечатав послание.

На утро он отправился на почту и с пометкой «срочно» велел передать письмо. Чтобы отвлечься от терзающего чувства ожидания он решил запереться в мастерской и занять себя работой. Стрелки на часах пробегали круг за кругом, а ответного письма все нет и нет. Дрель неустанно шумела, не успев закончить одно дело он сразу приступал к следующему. И вот уже отчаявшись он сел за стол, потирая усталые глаза в дверь постучали. Дрожь пробило все тело, пульс участился, и в следующую минуты в дверь вошел почтальон.

– Джек Траволта улица Заводная здание три цокольный этаж.

– Верно, это я. – встав из-за стола выдал Джек. Почтальон опустил письмо на пыльный стол и удалился. Механик зачаровано глядел на конверт на краю стола. «Тиадальма Марч». Это от нее. Забавно вроде всего лишь бумага да чернила, а так страшно было прикасаться к нему. И вот аккуратно оторвав марку, Джек вынул письмо.

«Мистер Джек Траволта, благодарна, что вас интересует судьба моего сына, и что вы готовы прийти ему на помощь, но боюсь уже слишком поздно, вчера при аресте он совершил попытку побега и тем самым приговорил себя. Один из полицейских открыл огонь. Очень печально, что именно мне пришлось сообщить вам о гибели моего сына».

Последние слова будто током пробили все тело, тем самым парализовав его, письмо тихо упало на пол. Уронив голову на руки Джек попытался вновь овладеть собой, но ничего не вышло. Пустота размером с черную дыру поселилась в его душе. «бедная девочка, что я ей скажу? Бедный мальчик, что я натворил?». Так он просидел не двигаясь, а внутри бушевала буря, которая уничтожала. Наконец через несколько минут Джек все-таки встал из-за стола, и подняв письмо сложил его в карман, далее достав из по старой полки большой чемодан принялся складывать свои вещи. Наскоро, собрав только самое нужное он вышел из места, которое так долго служило ему домом, и закрыв за собой дверь зашагал прочь к подземному проходу. Зеленый листок цветка любопытно выглядывал из пакета, заметив это он получше прикрыл его грязной промасленной тряпкой.

Альбус сидел на улице, ожидая Джека. В его душе теплилась слабая надежда что вот-вот из-за леса появится образ серого мальчика в сопровождении Великана – механика. Но день клонился к закату, а из леса никто не выходил, лишь птицы шуршали у кронов деревьев, заставляя каждый раз со жгучей надеждой глядеть вперед.

– Эх – вздохнул, вставая со скамейки Альбус по привычке отряхнул штаны и бросил последний, печальный взгляд в сторону леса и вошел домой. Вечер не был противно душным, теперь он отдавал свежей прохладой, которая змеей проползала в дом. Ночь темной вуалью опустилась на землю, на небе игриво мерцали звезды, ветер легонько шелестел листья, из кухни доносился дивный аромат. Альбус, держа в руке сигарету вернулся на свой пост. Воздух заметно похолодел, черкнув спичкой он резко поднес ее к сигарете прикрыв рукой от сквозняка. Оранжевая точка света появилась на его губах. Взмахнув рукой, он потушил спичку и бросил под ноги и в этот миг подняв голову, он увидел шагающую впереди громадную тень с тяжелой ношей не только в руках, но и в душе. Сделав пару шагов навстречу, он остановился, ожидая Джека.

– Ну? – в голосе была слышна надежда, надежда, которой не было в глазах, ибо себя не обманешь. Вопрос был лишним: весь вид Джека и дал ему ответ. Джек же вынул из кармана клочок бумажки и протянул Альбусу. Зрачки быстро перебегали со строчки на строчку, жадно поглощая слова на листе и вот дрожь во взгляде, и он замер…замер, больше не перебегая на следующую строчку. Медленно подняв голову, он взглянул на Джека, но тот стоял, опустив голову.

– Неужели это правда? …не…Я не могу в это поверить – он переводил взгляд с листа на Джека и обратно.

– Я написал письмо его матери, что помогу ему выбраться где бы он не был, а в ответ пришло лишь это, и я решил, что больше не смогу жить там – Альбус взглянул на крепко стиснутую в руке ручку чемодана.

– Пойдем в дом.

– Я бы постоял на свежем воздухе. – Джек опустился на скамейку у дома, а Альбус войдя на кухню положил письмо на край стола, а сам поставил греться чайник на плиту. Как только чайник свистнул он разлил кипяток по чашкам, пар от которых медленно поднимался наверх постепенно растворяясь. Они долго просидели на улице практически молча, лишь задаваясь вопросом, что сказать девочке, не подозревая о том, что она, услышав тяжелые шаги Джека проскользнула на кухню, только она хотела выглянуть во двор как вдруг ее взгляд привлек кусок бумаги на краю стола. Взяв его в руки, она принялась читать. В ее руке серое письмо приняло белый цвет и черные буквы как черная тень нависли над ней страшным приговором. Дойдя до последней строчки глаза ее замерли, разум окутала пелена тумана, вокруг не было слышно ничего кроме стука собственного сердца, кровь бешено пульсировала в висках отдаваясь ноющей болью, вздохи стали резкими и короткими. Наконец слезы вырвались наружу, а вместе с ним и ужасный разрывающий сердце крик. Затем тишина… А после раздался хруст похожий на хруст стекла. Когда Джек и Альбус вбежали на кухню Гелия сидела на полу, в ее руке был стиснут серый клочок зловещего письма, Альбус подошел к дочери и заметил, что сердце ее покрывала ветвь трещин, а свет, который горел ярче других постепенно угасал, пока от него не осталась лишь слабая точка в центе.

– Это же не правда? Скажи, что это не правда.

– Мне жаль, девочка. – Джек так и не смог поднять глаза, чтобы посмотреть на Гелию, которая задыхалась в слезах. Взглянув на отца, по его лицу она узнала ответ еще даже на не заданный ею вопрос. Все так же крепко сжимая в руке листок она выбежала прочь, и бежала до тех пор, пока ноги не начали ныть от боли и дрожь не пробрала их. Она остановилась на высокой поляне, на той, где еще совсем недавно сидела с Мамукой. Поляна, накрытая светом луны, в тишине ворошила память девочки. Трава волнами, медленно танцевала под порывами ветра, где-то в дали кричала ночная птица. Внутри все сжималось от жгучей боли и беспомощности. Тишина угнетающе действовала в данный момент, надавливая со всех сторон. «если б он не встретил меня…»

– Девочка!

– Гелия! – звон голосов доносился совсем рядом, и вот уже перед ней вырос образ великана – Джека. Он медленно опустился перед ней на колени.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, но это не так, твоей вины в том нет, напротив, благодаря тебе он смог ощутить жизнь, прочувствовать ее хоть и на короткий миг, ведь это важно. Без тебя он бы так и существовал серым пятном всю жизнь, а тут ты показала ему целый мир. – тихие всхлипы разбитого сердца наполнили вновь образовавшуюся тишину.

глава 5. Разбитое сердце.

Дни сменялись неделями, а недели месяцами, за окном стоял январь. За это время произошли кое-какие изменения: глаза Гелии, некогда лучившиеся огнем и светом, обрели теперь серый цвет. Все что было ей раньше дорого и важно теперь утратило цену. Она все чаще старалась быть одна. Однажды во время ее очередной прогулки ее нашел Джек. Она сидела у самой стены, у того прохода, который теперь был накрепко залатан цементом. Услышав грузные шаги, она обернулась. Джек шагал к ней по сырой земле, укутанный в шарф и пальто.

– Здравствуйте, дядя Джек. – вздохнула она.

– Привет девочка.

– Что ж вы меня по имени не называете?

– Да мне так нравится. А я тебе кое-что принес, смотри – в этот миг его рука погрузилась в карман, и нащупав там нужное, вынырнула держа небольшую, деревянную коробочку. Гелия с любопытством взглянула на непонятный предмет. Джек, улыбаясь из другого кармана достал маленький ключик и засунув его в замок на коробочке сделал пару оборотов, которые сопровождались скрежетом. Тут крышка коробочки стала подниматься, и легкая мелодия доносилась из шкатулки. Внутри крутился какой-то металлический брусок с шипами, который, задевая тонкие струнки и создавал мелодию.

– Музыкальная шкатулка!

– Она самая! – протягивая шкатулку выдал Джек.

– Спасибо дядя Джек – появившаяся на миг искра радости вновь угасла.

– Девочка, на тебя больно смотреть – обняв руками колени Гелия печально опустила голову на них.

– Лучше б я и дальше была одна, так было проще. Меньше боли. Прекрасно быть одной, не нужно притворяться, что все в порядке, потому что я не в порядке, и такое чувство, что уже никогда не буду в порядке.

– Это зависит от тебя, девочка. Да, тебе сейчас тяжело, и я не буду говорить, что время лечит, не скажу «будь сильной», будь собой, кричи, плачь, но не закрывайся от родных, не закрывайся и не теряй себя. –держа Гелию за плечи черные линзы очков смотрели прямо в серые глаза девочки.

– Так сложно… Все вокруг будто стало серым, я ничего не чувствую, и мне кажется, что все к чему я прикоснусь станет серым. Я чувствую, как иду на дно камнем. А ведь вокруг все так же: тот же мир, те же деревья и тот же воздух… один человек способен так изменить мир… вернее его отсутствие. Мысли путаются. Я всегда хотела быть сильной, чтобы помогать другим, а оказалось на деле я даже не могу помочь себе.

– Не теряй себя, скажи мне, девочка, разве Мамука за это свою жизнь отдал, чтоб ты превратилась в серую!? Ты не должна его забывать, нет, но и так жить тоже не обязана, я повторюсь: твоей вины в том, что случилось нет, ты так же, как и он рисковала тут, но если ты все же винишь себя, то найди в себе силы простить себя. Прощение– это освобождение от груза тянущих вниз камней обид. Твое состояние – это твои мысли и оно в твоей власти. Конечно не сейчас, не завтра и не через неделю, но задумайся над моими словами однажды. Я ведь сам был серым и знаю какого это, поэтому просто знай… Мы рядом, ты не одна. – завершив свою речь он поднялся, и улыбнувшись надел на шею Гелии ключ от шкатулки, а после зашагал прочь. Горячие слезы вновь рекой обрамляли щеки девочки, она глядела вслед Джеку крепко стиснув в руке ключ. «Прости меня Мамука, я никогда не забуду тебя, никогда, ты теперь всегда со мной. Дядя Джек прав, ты спас нас, чтоб мы жили, и я попытаюсь вновь стать собой…»

глава 6. Живое сердце (живые сердца)

В стране серых правил король, трон передавался по наследству, и каждый новый король лишь поддерживал традиции предшествующего. Стена – грань между миром живых и серых не должна была быть нарушена, чего бы то ни стоило. Жизнь в радости и веселье, считали они, неприемлемой, человек должен работать и приносить пользу всем, человек не должен отделяться и быть в дали от своих, он должен быть частью системы. И вот сейчас престол готовился принять нового короля. Старый король проживал свои последние мгновения, а в большом тронном зале у широкого окна стоял юный принц, который готовился принять бремя правления.

В зал вошли. Стук каблуков эхом разносился по просторному залу, остановившись недалеко от принца, человек с орлиным носом и чопорным взглядом замер.

– Как мой отец? – все так же, не отрывая глаз от окна спросил принц.

– Ваше Высочество, ему осталось совсем недолго. – принц стоял не двигаясь.

– До меня дошли слухи – наконец обернувшись лицом к человеку выдал он – в городе на границе, в Мираклуме произошло странное событие: через стену к живым пробрался мальчик, я слышал, что после этого он стал таким, как они, неужели это правда? – голубые глаза устремили свой взор на собеседника.

– К сожалению, это правда, но проблема уже устранена.

– Каким же образом?

– Насколько мне известно, мальчишка был убит. – принц в задумчивости поднес указательный палец к подбородку.

– Насколько тебе известно – повторил он. – вот что, узнай-ка мне побольше об этом деле – хлопнув собеседника по плечу, принц жестом указал к выходу, когда же тот ушел он вновь устремил взгляд в окно, вернее на стену, которая высилась впереди. Сняв платок с шеи он тем самым обнажил стеклянное сердце, которое ярко пылало алым, и которое приходилось прятать все эти годы.

– Значит… я не один такой. – легкая улыбка осветила его лицо.

В стране живых Джек устроился, довольно, не плохо его умения сразу нашли применение, а главное теперь у него был свой небольшой домик с маленьким (пока что) участком, которому он уже придумал ему применении. Весной он решил создать там сад, а сейчас у него была теплица, наскоро собранная до начала холодов, и к удивлению, и радости Джека Гелия вызвалась помочь ему с цветами.

– Я очень люблю цветы, и люблю чтоб они были разные, красота ведь именно в этом, в том, что каждый прекрасен по-своему: одни цветы выше, другие ниже, ярче, нежнее, но каждый из них прекрасен в том виде, в каком есть. – размышляла девочка, расставляя горшки с цветами на полочки.

– Ха, ты права девочка, но порой сорняки окутывают эти прекрасные цветы, и их становится трудно разглядеть под всей этой паутиной, но это не значит, что их краса куда-то ушла, она лишь ждет высвобождения из этой путаницы. – выдал Джек, пододвигая к стене новую полку.

– А теперь девочка – продолжил он– твоя мама звала на обед, и я очень проголодался.

На кухне Сара гремела посудой, Альбус расставлял на стол хлеб и тарелки.

– Я так рада, что Джек здесь, Гелия хоть так приходит в себя. – помешивая молоко в кастрюле сказала она.

– Да, но разбитое сердце сложно вновь починить, таким каким было раньше оно уже не станет.

– Главное пусть будет живым. Ох… бедные родители Мамуки, какого им было сообщить о смерти своего сына, я уверена, если бы он остался жив, она бы с радостью отправила бы его сюда, любая мать сделает все, чтобы спасти своего ребенка.

– Идут. – из окна Альбус глядел на Джека и Гелию, шагающих под руку.

– Ну-с, что у нас на обед? – с грохот отряхивая грязь с обуви у порога выдал Джек.

– А у нас сегодня запеченная курочка с картошкой, проходите, Гелия, сбегай-ка за хлебом.

– Хорошо – имитируя обычное состояние выдала девочка, да она пыталась вести себя как раньше, но дрожь в голосе все же проскальзывала, и печаль в глазах нельзя было скрыть. Дверь хлопнула. Сара ставила на стол угощения, продолжая свои размышления. Джек, не теряя времени накладывал себе порцию горячего блюда.

– Ах Джек, мы только размышляли, о родителях мальчика, какого им должно было быть? Писать письмо о таком? У меня бы рука не поднялась… – Джек замер, остановив вилку, которую, готовился поднести ко рту. Он сидел недвижно, точно молния пронзила его, превратив в статую. Последние слова, словно Медуза-Горгона остановили его в каменном оцепенении.

–Джек, ты в порядке? – спросил Альбус, заметив, что с его другом что-то не так. Дверь со скрипом открылась и увидев Гелию он вышел из транса громко крикнув:

– Девочка! – вилка выпала из руки, все вздрогнули.

– У тебя осталось то письмо? Которое написала мать Мамуки Тиадальма?

–Да…а что? – Гелия переглянулась с отцом.

– Быстро неси сюда! – Гелия вмиг исчезла за дверью в гостиную и бегом поднялась по лестнице.

– В чем дело, Джек?

– В том, что я дурак. «Рука не поднялась бы» – повторил он слова Сары, в этот момент Гелия вбежала на кухню с письмом Джек, сразу взяв листок, принялся пробегать по сточкам глазами. Все замерли в нетерпении. Нервы натянулись гитарной струной.

– Так– наконец выдал Джек. – Почерк ее, я видел его в письме, когда Мамука принес утюг… Письмо написано твердой рукой, ни капли дрожжи… Мать – она мать, не важно серая или живая – брови Джека нахмурились, черные линзы блеснули, отразив свет лампы.

– Она солгала. – дрожь надежды пробежала по всему телу, было страшно пошевелиться, чтоб случайно не спугнуть ее.

– Это значит… – неуверенно произнес Альбус взглянув на Гелию.

– Да, скорее всего он жив – опустив письмо на стол, Джек твердо зашагал к двери, снимая пальто с вешалки – и я даже догадываюсь где он… вернее, только там он может быть.

– Я с тобой пойду– выдал Альбус, вставая из-за стола.

– Я тоже хочу пойти с вами!

– Нет Гелия, ты останешься.

– Что мы должны сделать?

Серая стена высилась вокруг такого же серого здания. Это и не была тюрьма, туда ссылали на работы тех, кто отличался, и чтобы тем самым не «заражать» остальных своими, мыслями, и действиями их ссылали в это, окруженное стеной место. Тут заключенные (иначе их не назвать) выполняли различного ряда работы. Это был не большой городок, закрытый от остального мира где кроме работы, был лишь сон. И вот в этом городке мальчишки (их тут было трое) загружали кирпичные плиты в машину. Все, кто находился тут были серыми, но некогда, когда они только попали сюда их сердца светились алым, но рутина, заточение и однообразие убивает этот огонь, и лишь у одного из присутствующих сердце пылало по-прежнему ярко.

– Эй, Мамука, от чего ты такой радостный, неужели тебе нравится эта работа? – Мальчик с голубыми глазами обратил свой взор на того, кто задал вопрос.

– Скажешь тоже – ухмыльнулся Мамука – просто я вспоминаю слова одного человека.

– И что же он такого дельного сказал, что твое сердце до сих пор пылает? – не унимался кучерявый мальчик, лицо которого было в веснушках.

– «Ничего нет для тех, кто ничего не видит»– процитировал мальчик слова Джека.

– И как это понимать? – вытирая пот со лба, спросил тот другой мальчик, который был на голову выше Мамуки.

– А вот так. Я помог своим друзьям, и я рад этому, я жив – чему я тоже рад и благодаря чему у меня есть надежда, я могу стоять на ногах и работать, я могу видеть тебя, эти кирпичи, даже эту стену, я могу чувствовать. Когда я был на «свободе» я не чувствовал себя таким живым как сейчас, потому что сейчас я могу ценить то, что у меня есть, а не ходить, опустив взгляд на асфальт.

– Очень хорошо сказано, юноша – к беседе присоединился старик, со свисающими до плеч волосами. – твой друг, очень мудрый человек.

– Да, это действительно так. Вернее, друзья… – в этом миг печальная улыбка появилась на лице мальчика, и заметив это старик решил продолжить разговор.

– Ты ведь тот мальчик, который побывал за стеной.

– Да, это именно он! – с жаром выдал тот, что повыше. – он столько интересного рассказывал: о цветах, о небе, о там что облака бывают разного цвета – интересно, как это? Я пока что, помимо серого цвета знаю только красный – с теплой улыбкой на лице, мальчик взглянул на свое сердце, в котором сияла маленькая точка света.

– И я клянусь, я сделаю все, чтобы не дать погаснуть своему сердцу, я верю, что однажды увижу зеленые облака!