Текст книги "А может, это любовь?"

Глава 3

Габриэль позвонила своему юристу, занимавшемуся вопросами бизнеса, и он помог ей связаться с адвокатом-криминалистом. Она представляла себе эдакого громилу в пальто из оленьей кожи, готового врукопашную сражаться с ее врагами. Но вместо этого явился Рональд Лоумен, заносчивый молодой человек с короткой стрижкой «бобриком» и в костюме от «Брук бразерс». Поговорив с ней десять минут, он оставил ее одну. Когда адвокат вернулся, он уже не был так уверен в себе.

– Я только что беседовал с прокурором, – начал он. – Вам хотят предъявить обвинение в нападении на офицера полиции. Думают, вы что-то знаете об украденном Моне мистера Хилларда, и не намерены вас отсюда отпускать.

– Я ничего не знаю про эту проклятую картину! Я невиновна, – сказала девушка, исподлобья глядя на человека, нанятого для защиты ее интересов.

– Послушайте, мисс Бридлав, я верю в вашу невиновность. Но прокурор Блэкберн, начальник полиции Уокер, капитан Лучетти и по крайней мере один детектив думают иначе. – Он глубоко вздохнул и скрестил руки на груди. – Они не будут с вами либеральничать. Тем более сейчас, когда вы знаете, что вы и ваш партнер под подозрением. Если вы откажетесь помогать им в этом расследовании, они предъявят вам обвинение в нападении на полицейского. Однако на самом деле им нужно другое. Они хотят добраться до мистера Картера, до его личных записей и контрактов. Они хотят вернуть мистеру Хилларду его картину, если это возможно. Они хотят, чтобы вы согласились с ними сотрудничать.

Габриэль и сама знала, чего хотят от нее полицейские. Для этого ей не требовался адвокат – вчерашний выпускник юридического колледжа. Чтобы спастись, она должна принять участие в тайном полицейском расследовании. Должна убедить Кевина в том, что наняла своего дружка для работы в их салоне. Должна помалкивать и стоять в стороне, пока грубиян детектив будет собирать улики, чтобы обвинить ее доброго друга и партнера по бизнесу в преступлении.

Впервые в жизни ее убеждения и желания не играли никакой роли. То, о чем ее просили, шло вразрез с ее моральными принципами – с той нравственной основой, которую она собирала по кусочкам из разных религий и культур. Но это, похоже, никого не волновало. Они хотели, чтобы она предала своего друга.

– Я не верю, что Кевин что-то украл.

– Я здесь не для того, чтобы представлять интересы вашего партнера. Я пришел помочь вам, но если он виновен, то вы окажетесь замешаны в серьезном преступлении. Можете потерять работу или по меньшей мере репутацию честной предпринимательницы. Если же Кевин невиновен, вам нечего терять и абсолютно нечего бояться. Рассматривайте это как возможность обелить его имя. Иначе мы можем оказаться в суде. Вам вряд ли дадут тюремный срок, но у вас появится судимость за уголовное преступление.

Габриэль подняла на него глаза. Перспектива получить судимость огорчила ее больше, чем она ожидала. Правда, она еще никогда не думала о себе как о преступнице.

– А если я соглашусь? Они придут в мой салон, перевернут там все вверх дном и уйдут?

Он встал и взглянул на свои часы.

– Я поговорю с прокурором. Возможно, мне удастся добиться от него кое-каких уступок. Полицейские весьма нуждаются в вашей помощи, так что, думаю, мы с ними поладим.

– Значит, по-вашему, мне надо подписать соглашение?

– Решать вам, но это было бы для вас самым лучшим выходом из положения. Они поработают тайно несколько дней и уйдут. Я позабочусь о том, чтобы они оставили ваш салон в таком же состоянии, в каком он находится сейчас, если не в лучшем. Вы сохраните за собой право участвовать в выборах и даже право владеть оружием. Хотя я бы посоветовал вам получить лицензию на ношение оружия.

Как просто и вместе с тем как ужасно! Однако в конце концов Габриэль подписала документ, сделавший ее тайным осведомителем. Кроме того, она дала согласие на обыск и поставила подпись на соответствующей бумаге. Интересно, может быть, теперь ей присвоят шпионскую кличку, например, «мисс Бонд»?

После того как ее отпустили, Габриэль пришла домой и попыталась отделаться от невеселых мыслей, занявшись любимым делом – смешиванием эфирных масел. Она хотела закончить приготовление массажного масла из базилика к открытию фестиваля «Кер», но, заполняя маленькие синие флакончики, все перепутала и отложила свое занятие. Так же безуспешно закончилась ее попытка наклеивать этикетки.

Ее разум и дух были разъединены, и надо было прийти в себя и привести их в гармонию. Она села в спальне в позе лотоса, и начала искать в себе центр умиротворения. Но в памяти то и дело всплывало мрачно-задумчивое лицо Джо Шанахана, мешая ей медитировать.

Детектив Шанахан был полной противоположностью мужчины, с которым она хотела бы иметь романтические отношения. Темные кудрявые волосы, смуглая кожа, проницательные карие глаза. Полные губы. Широкие плечи и крупные ладони. Нет, он совсем не в ее вкусе… Однако в те дни, когда он ходил за ней по пятам, пока она не заподозрила в нем маньяка, он казался ей чертовски сексуальным. Когда в магазине он взглянул на нее из-под черных ресниц, она растаяла прямо там, между рядами полок с замороженными продуктами. От него веяло силой и уверенностью. Габриэль пыталась не замечать больших, рослых мужчин, но это ей не всегда удавалось.

И все из-за роста, который заставлял Габриэль выделять глазами самого крупного мужчину из окружающих. В ней было пять футов одиннадцать дюймов, хоть она и не признавалась в этом, обычно скидывая один дюйм. Сколько она себя помнила, у нее всегда были проблемы, связанные с ростом. На протяжении всех лет школьной учебы она была самой высокой девочкой в классе. Неуклюжая и костлявая, с каждым днем она все больше вытягивалась.

Она молилась всем известным богам, чтобы они помогли ей. Она хотела проснуться дюймовочкой с маленькой грудью и крохотными ножками. Конечно, это желание так и не исполнилось, но к выпускному классу мальчики догнали ее, а некоторые даже переросли. У нее появилась возможность завести роман. Ее первый ухажер был капитаном баскетбольной команды. Но через три месяца он ее бросил и завел себе новую подружку – заводилу-болельщицу Минди Креншо ростом в пять футов два дюйма.

Габриэль всегда невольно сутулилась, стоя рядом с женщинами ниже ростом.

Отчаявшись обрести душевное равновесие, она приготовила ванну со специальной масляной смесью из лаванды, иланг-иланга и розового экстракта, известной своим расслабляющим действием. Габриэль не знала, насколько эффективна эта смесь, но запах был изумительным. Скользнув в ароматную воду, она откинула голову на край ванны и закрыла глаза, окутанная блаженным теплом. Перед ее мысленным взором пронеслись события дня, и только вид Джо Шанахана, распростертого на земле у ее ног – тяжело дышащего, со слипшимися ресницами, – вызвал улыбку на ее устах. Именно это воспоминание, а не медитация помогло ей обрести желанный покой.

Может, когда-нибудь, если она будет правильно себя вести и выработает соответствующую карму, у нее появится шанс еще раз повергнуть его с помощью очередного баллончика с лаком для волос сильной фиксации.

Джо вошел без стука в заднюю дверь родительского дома и поставил птичью клетку на кухонный стол. Из гостиной до него долетали звуки включенного телевизора. У плиты стояла снятая дверца посудного шкафчика, а рядом с раковиной лежала дрель. Отец Джо, Девью, в свое время работал строителем. Он обеспечил безбедную жизнь жене и пятерым детям, но никак не мог устранить все недоделки в собственном доме. Из многолетнего опыта Джо знал, что заставить отца завершить работу могли лишь угрозы матери нанять кого-то другого.

– Кто-нибудь есть дома? – крикнул Джо, хоть и видел в гараже обе машины родителей.

– Это ты, сынок?

Голос матери, Джойс Шанахан, заглушался грохотом танков и пистолетной пальбой. Отец проводил время за своим любимым занятием – смотрел очередной боевик Джона Уэйна.

– Да, это я. – Джо открыл клетку, и Сэм прыгнул ему на руку.

Джойс вошла в кухню. Ее черные с проседью волосы были зачесаны назад и прихвачены красной резинкой. Она взглянула на двенадцатидюймового африканского попугая, сидевшего на плече у сына, и неодобрительно поджала губы.

– Я не мог оставить его дома, – начал оправдываться Джо. – Ты же знаешь, каким он становится, если не уделять ему внимания. На этот раз я взял с него обещание хорошо себя вести. – Он взглянул на свою птицу. – Скажи, Сэм.

Попугай поморгал желто-черными глазками и переступил с лапки на лапку.

– А ну-ка отойди, приятель! Не мешай мне жить! – крикнул Сэм пронзительным голосом.

Джо посмотрел на маму и улыбнулся с видом папаши, гордящегося своим отпрыском.

– Видишь? Я сменил ему кассету. Теперь он смотрит не Джерри Спрингера, а Клинта Иствуда.

Джойс скрестила руки на груди, закрыв надпись на своей футболке. Ее рост едва дотягивал до пяти футов, но в доме Шанаханов она всегда была королевой и диктатором.

– Если он опять начнет ругаться, я выставлю его за дверь!

– Это дети научили его дурным словечкам, когда он был здесь на Пасху, – сказал Джо, имея в виду десяток своих племянников и племянниц.

– Не сваливай вину за плохое поведение этой птицы на моих внуков. – Джойс вздохнула и опустила руки. – Ты обедал?

– Да, перехватил кое-что по пути домой.

– Жирную курицу и жуткие чипсы? – Она покачала головой. – У меня остались лазанья и вкусный овощной салат. Возьмешь с собой, когда поедешь домой.

Как и во многих семьях, женщины семьи Шанахан выражали свою любовь и заботу через еду. Обычно Джо не возражал – если только они не набрасывались на него всем скопом и не обсуждали его гастрономические привычки, как будто ему десять лет и он питается одними картофельными чипсами.

– Отлично! – Он повернулся к Сэму: – Бабушка приготовила тебе лазанью.

– Гм, поскольку внуков от тебя не дождешься, придется привечать у себя в доме этого попугая. Только пусть следит за своими выражениями!

Услышав про внуков, Джо решил улизнуть. Если он сейчас останется в кухне, то разговор неминуемо свернет на женщин, ни одна из которых надолго не задерживалась в его жизни.

– Сэм перевоспитался, – сказал он, прошмыгнув мимо матери.

Джо вошел в гостиную, украшенную последними находками его мамы на дешевых распродажах: парой железных настенных подсвечников и воинским щитом из того же комплекта. Отец сидел, развалившись в своем коричневом кресле, с пультом в одной руке и высоким стаканом ледяного чая в другой. На журнальном столике между креслом и таким же диваном лежали пачка сигарет и зажигалка. Девью разменивал седьмой десяток, и в последнее время Джо начал замечать, что с папиными волосами творится что-то странное. Они по-прежнему были густыми и совершенно седыми, но в этом году стали расти вперед, как будто в спину ему дул сильный ветер.

– Сейчас уже не делают таких фильмов, – проговорил Девью, не сводя взгляда с экрана, и продолжил, убавив громкость: – Все эти современные спецэффекты совсем не то. Вот Джон Уэйн знал толк в настоящей драке и делал это красиво.

Как только Джо сел, Сэм спрыгнул с его плеча и вцепился черными чешуйчатыми лапками в спинку дивана.

– Далеко не уходи, – предупредил Джо птицу и взял сигарету. Он покрутил ее в пальцах, но закуривать не стал: ему не хотелось, чтобы Сэм лишний раз дышал никотином.

– Ты опять начал курить? – спросил Девью, наконец-то оторвавшись от экрана. – Я думал, ты бросил. Что случилось?

– Норрис Хиллард, – коротко бросил Джо.

Дальнейшие объяснения не требовались. Все уже знали про украденного Моне. И это было на руку Джо. Он хотел, чтобы преступники занервничали. Кто нервничает, тот совершает ошибки. Когда они совершат ошибку, он их поймает. Но Габриэль Бридлав он не тронет, даже если она собственноручно срезала картину с рамы. Ей гарантирована полная неприкосновенность: она не будет подвергаться судебному преследованию ни за нападение на полицейского, ни в связи с делом Хилларда, ни за кражу антиквариата. Ее адвокат хоть и молод, но с острыми зубками.

– Есть какие-то зацепки?

– Немного, – уклончиво ответил Джо. – Мне нужно взять у тебя дрель и кое-какие инструменты.

Он не мог и не хотел говорить о своей тайной осведомительнице. Он вообще не доверял осведомителям, а эта дама была той еще штучкой. Ее трюк с «деринджером» чуть не стоил ему должности. На этот раз его начальство не стало бы ходить вокруг да около и называть это переводом. После сегодняшнего происшествия в парке ему придется преподнести голову Картера на тарелочке, чтобы искупить свою вину. Если он этого не сделает, его запихнут в патрульное отделение – и прощай, белый свет! Джо ничего не имел против полицейского патруля. Эти ребята сражались на передовой, обеспечивая ему поддержку. Но он слишком долго работал детективом, чтобы какая-то рыжая бестия с пистолетом испортила ему карьеру.

– Джо, я подобрала для тебя кое-что в прошлые выходные, – сообщила ему мама, проходя по комнате и направляясь в заднюю часть дома.

В последний раз мама «подобрала» для него пару алюминиевых павлинов, которых надо было вешать на стенку. В данный момент они пылились под его кроватью рядом с огромной совой, выполненной в технике макраме.

– О Боже! – простонал Джо и бросил незажженную сигарету на журнальный столик. – Лучше бы она этого не делала! Терпеть не могу барахло с дешевых распродаж!

– Не пытайся ее переубедить, сын. Это болезнь, – сказал отец и опять уткнулся в телевизор. – Такая же, как алкоголизм. Твоя мама не в силах преодолеть свою зависимость.

Джойс Шанахан вернулась в гостиную. В руках она держала половину седла, отпиленного вдоль.

– Я купила это за пять долларов, – похвасталась она и положила седло на пол, у ног Джо. – Просили десять, но я поторговалась.

– Терпеть не могу барахло с дешевых распродаж! – воскликнул Сэм, повторяя слова своего хозяина, и пронзительно взвизгнул.

Джойс перевела взгляд с сына на попугая, который сидел на спинке ее дивана.

– Если он испортит обивку, ему не поздоровится.

Джо не мог ничего обещать. Он показал на седло.

– И что мне с этим делать? Найти половину лошади?

– Повесишь на стену. – Тут зазвонил телефон, и она бросила через плечо, уходя в кухню: – Там с одной стороны есть маленькие петельки.

– Лучше прибей эту штуку гвоздями, сын, – посоветовал отец, – а не то у тебя обрушится стена.

Джо уставился на седло с единственным стременем. Скоро у него под кроватью совсем не останется места. Из кухни донесся смех его мамы, и Сэм испугался. Он замахал крыльями, показав красные перья под хвостом, подлетел к телевизору и уселся на деревянный скворечник с игрушечным гнездом и приклеенными к нему пластиковыми яйцами. Наклонив серую головку набок, он поднял клюв и скопировал трель телефонного звонка.

– Не надо, Сэм, – предупредил Джо, но в следующее мгновение попугай с пугающей точностью воспроизвел смех Джойс.

– Эта твоя пташка плохо кончит, – предсказал отец.

– Знаю.

Он надеялся, что Сэму не взбредет в голову разломать своим клювом маленький деревянный скворечник.

Входная дверь с громким стуком распахнулась, и в дом вбежали дети: семилетний Тод, тринадцатилетняя Кристи и десятилетняя Сара.

– Привет, дядя Джо! – загалдели его племянницы.

– Привет, девочки.

– Ты принес Сэма? – поинтересовалась Кристи.

Джо кивнул на телевизор.

– Он немножко разволновался. Не кричите рядом с ним и не делайте резких движений. И больше не учите его плохим словам.

– Не будем, дядя Джо, – пообещала Сара, сделав слишком большие и слишком невинные глаза.

– Что это? – спросил Тод, показав на седло.

– Половина седла.

– А зачем она?

Хороший вопрос.

– Хочешь, подарю?

– Класс!

Вслед за детьми в дом вошла сестра Джо Таня и закрыла за собой дверь.

– Привет, папа, – сказала она, потом обернулась к брату: – Привет, Джо. Я вижу, мама уже отдала тебе седло. Представляешь, она купила его всего за пять баксов!

Таня явно заразилась лихорадкой дешевых распродаж.

– Кто пукнул? – заверещал попугай.

– Ну хватит, девчонки, – укорил Джо двоих племянниц, которые попадали на пол в приступе смеха.

– Что вас так развеселило? – спросила его мама, входя в комнату, но не успела получить ответа, потому что опять зазвонил телефон. Джойс покачала головой и вновь отправилась в кухню, но вскоре вернулась, все еще покачивая головой. – Не успела подойти, как повесили трубку.

Джо покосился на попугая. Его сомнения подтвердились: Сэм склонил голову набок – и снова раздался телефонный звонок.

– Опять! – Мама метнулась в кухню.

– Мой папа съел клопа, – сообщил Тод Джо, привлекая к себе его внимание. – Мы жарили хот-доги, и он съел клопа.

– Да, Бен брал его с собой в лес, и они разводили костер. Ему кажется, что мы с дочками превращаем Тода в девчонку, – объяснила сестра Джо, садясь на диван рядом с братом. – Он сказал, что увезет Тода и они будут заниматься мужскими делами.

Джо прекрасно это понимал. Он вырос с четырьмя старшими сестрами, которые наряжали его в свои платья и заставляли красить губы. Когда ему было восемь лет, они убедили его, что он родился гермафродитом по имени Джозефина. Тогда он еще не знал, что такое гермафродит, но в двенадцать лет заглянул в словарь и все выяснил. После этого он несколько недель жил в страхе: боялся, что у него вырастет большая грудь, как у старшей сестры Пенни. К счастью, отец застал его за разглядыванием собственного тела в поисках роковых изменений и заверил, что он никакой не гермафродит, а потом стал брать сына с собой в лес и на рыбалку и целую неделю не заставлял мыться.

Его сестры держались вместе, как мафиозная банда, и никогда ничего не забывали. Им нравилось дразнить Джо, и их шуточки выводили его из себя. Но если бы он хоть на минуту заподозрил, что их мужья плохо с ними обращаются, он с готовностью поколотил бы обидчиков.

– Так вот, клоп упал на хот-дог Тода, и он заплакал – не хотел есть хот-дог, – продолжала Таня, – что вполне понятно. Я ничуть его не виню. Но Бен схватил клопа и съел его, изображая из себя мачо. Он сказал: «Если я могу съесть этого чертова клопа, то ты можешь съесть этот чертов хот-дог».

Что ж, логично.

– И ты съел хот-дог? – спросил Джо у племянника.

Тод кивнул и улыбнулся, показав свой рот, в котором недоставало передних зубов.

– А потом я тоже съел клопа, черного.

Джо посмотрел на веснушчатое лицо мальчика, и они обменялись веселыми взглядами заговорщиков. Это были чисто мужские взгляды, недоступные пониманию девчонок.

– Опять повесили трубку, – объявила Джойс, входя в комнату.

– Тебе надо купить определитель номера, – посоветовала Таня. – У нас он есть, и я всегда смотрю, кто звонит, прежде чем снять трубку.

– Пожалуй, надо купить, – согласилась мама Джо, опускаясь в старое кресло-качалку, но тут опять зазвенел звонок. – Это уже начинает утомлять, – вздохнула она и встала. – Кто-то хулиганит.

– Нажми кнопку просмотра номера последнего звонка. Давай, я тебе покажу. – Таня встала и пошла за матерью в кухню.

Девочки в очередной раз прыснули со смеху, а Тод прикрыл рот рукой.

– Да, – изрек Девью, не отрывая глаз от экрана, – эта птица нарывается на неприятности.

Джо заложил руки за голову, скрестил ноги и освободился от навязчивых мыслей – впервые после кражи картины у Хилларда. Шанаханы были большим, шумным семейством, и, сидя на мамином диване посреди всеобщей суеты, он чувствовал себя по-домашнему уютно. Ему вспомнился его пустой дом на другом конце города.

Раньше Джо не торопился заводить собственную семью. Такие мысли стали приходить к нему только в последний год. Ему всегда казалось, что у него впереди еще уйма времени, но пулевое ранение заставляло задуматься о будущем. Побывав на волоске от смерти, человек вспоминает о том, что по-настоящему ценно в этой жизни.

Правда, у него был Сэм, а жить с Сэмом – это все равно что жить с непослушным, но очень забавным двухлетним малышом. Но с Сэмом нельзя разжигать костер и жарить хот-доги. К тому же Сэм не ест клопов. У многих полицейских его возраста были дети, и пока Джо лежал дома, выздоравливая после ранения, он от нечего делать рисовал в своем воображении, как его детишки бегают по двору, играя в разные игры. Представить себе собственных детей было легко, а вот жену – уже труднее.

Он не считал себя слишком разборчивым, но точно знал, чего хочет, а чего нет. Он не хотел жену, которая закатывает скандалы по поводу таких мелочей, как ежемесячные юбилеи, и которая не любит Сэма. Он знал по опыту, что не хочет жить с вегетарианкой, больше всего на свете озабоченной подсчетом калорий и объемом своих тощих бедер.

Он хотел приходить с работы и знать, что его ждут. И не носить домой обеды. Ему нужна нормальная девушка – такая, которая твердо стоит на земле обеими ногами. И разумеется, такая, которая любит секс так же сильно, как он. Секс бурный, иногда грубый и всегда необузданный. Она должна не бояться трогать Джо и разрешать ему трогать ее. И чтобы всякий раз, когда он на нее посмотрит, у него внутри все переворачивалось от вожделения. А она должна испытывать такие же чувства к нему.

Джо не сомневался, что с первого взгляда узнает подходящую женщину. Каким образом? Он не мог объяснить. Но это будет как нокаут, как удар молнии.

Таня вернулась в комнату, озабоченно хмуря лоб.

– Номер последнего звонка принадлежит маминой подруге Бернис. С какой стати Бернис будет хулиганить по телефону?

Джо пожал плечами и решил отвести подозрения сестры от истинного виновника.

– Может, ей просто скучно? Когда я только пришел работать в полицию, нам примерно раз в месяц звонила одна старая дама и сообщала, что кто-то ломится к ней в дом, чтобы украсть ее бесценные турецкие ковры.

– А на самом деле никто не ломился?

– Нет. Ты бы видела эти ковры – ярко-зеленые, оранжевые и фиолетовые. Глядя на них, можно ослепнуть. Однако она всегда тепло нас встречала и угощала пивом. Бывает, старики от одиночества становятся чудаковатыми и болтливыми.

Таня посмотрела на него своими карими глазами и еще больше нахмурила лоб.

– Тебе грозит то же самое, если ты не найдешь себе жену.

Мать и сестры всегда донимали Джо душеспасительными беседами о его личной жизни, но с тех пор, как его ранили, они удесятерили свои попытки склонить его к счастливому браку, ибо в их понимании брак и счастье были понятиями равнозначными. Они хотели, чтобы он остепенился, обзавелся семьей и зажил уютной домашней жизнью. Джо выходил из себя, хотя и понимал их беспокойство. В последнее время он и сам всерьез подумывал о женитьбе. Но стоит ему в этом признаться, и они накинутся на него, как стая сорок.

– Я знаю одну очень милую женщину, которая…

– Нет, – перебил Джо, не желая думать о романе с подругой сестры.

Он представлял себе, как все мельчайшие подробности их отношений будут докладываться его родным. Ему тридцать пять лет, но сестры по-прежнему обращаются с ним как с пятилетним. Можно подумать, он не найдет собственной задницы, если они не подскажут ему, что она находится пониже его спины!

– Почему?

– Я не люблю милых женщин.

– В этом твоя беда. Тебя больше интересует размер сисек, чем личность.

– Со мной все в порядке. А в сиськах главное не размер, а форма.

Таня насмешливо фыркнула.

– Что? – спросил он.

– Тебя ждет очень одинокая старость.

– У меня есть Сэм, он скрасит мое одиночество. Попугаи живут дольше людей.

– Птица не в счет, Джо. У тебя сейчас есть девушка? Такая, которую ты хотел бы познакомить со своими родными? Такая, на которой тебе хотелось бы жениться?

– Нет.

– Почему?

– Я еще не нашел подходящей женщины.

– Смотри, как бы твои поиски не затянулись до самой смерти!