Текст книги "Духи школы"

Глава 8

Футбольное поле находилось сразу за спортивным залом, еще ниже по склону холма. Кроме беговой дорожки вокруг поля, там возвышалось еще и несколько секций шатких на вид трибун. Я бежала по лестнице к дорожке, мое дыхание превращалось в маленькие белые облачка пара. Щеки так горели, что я удивлялась, как это они не дымятся в холодном воздухе.

Солнце ярко сияло над головой, и я, вздрогнув, сообразила, что было всего-то около девяти утра. Еще даже до ланча дело не дошло, а я уже едва кого-то не убила. Что сказал Торин о моем поступлении в обычную школу? Что я тигр среди котят? Тигром я себя не очень-то чувствовала, да и Бен этот не слишком похож на котенка, но тем не менее. В медпункт повели его, а наказанная – я.

Хотя, думаю, бег – это не настоящее наказание. Это я умею.

Беговая дорожка вокруг футбольного поля даже не была настоящей беговой дорожкой. Скорее она напоминала утоптанную тропу, утрамбованная земля просвечивала сквозь жухлую, сухую траву Порадовавшись, что надела кроссовки, а не ботинки (хотя и в них бегаю очень быстро), я стартовала.

Февральский воздух резал мои легкие ножом, каждый вдох отдавался болью. Но постепенно я начинала чувствовать себя немного более… ну да, «нормальной», вероятно, не самое удачное слово, но хотя бы не так паршиво. Мама всегда говорила, что физические упражнения – лучшее лекарство от всего. Когда она, вернувшись домой, проводила несколько часов на тренировочной площадке, мы с Фин понимали, что не все прошло гладко.

Да, я бы многое отдала, чтобы оказаться сейчас на той площадке. Пара кругов по жалкой дорожке в средней школе – это одно, но отработать до седьмого пота удары ног по чучелу или покидать метательные звезды – это принесло бы куда большее удовлетворение.

Набирая скорость, я сделала поворот и вдруг поняла, что за мной кто-то наблюдает. Подняла глаза – так и есть, на трибуне сидел какой-то парень. Пробегая мимо, я сумела разглядеть только некоторые детали – кудрявые черные волосы, солнцезащитные очки, что-то не то с курткой, – и когда он помахал мне, я проигнорировала.

Когда я совершала поворот во второй раз, парень все еще был там, но теперь стоял, сунув руки в карманы и съежившись от холода.

– Странный тип, – пробормотала я.

Ладно, возможно, девчонка, которая только что вырубила парня при игре в вышибалы, не имеет права голоса, но все-таки. Даже Я знала, что неприлично пялиться на людей.

Я накинула капюшон и продолжила бег еще быстрее, а когда делала третий круг, трибуна опустела. Потрясающе. Может, наблюдатель решил переключиться на другую девочку?

Снова глядя на дорожку, я подумала о том, сколько кругов еще нужно намотать. Тренер сказал «несколько». Существует ли установленное количество, которое известно каждому школьнику? Означает ли это, что мне придется бегать до конца урока физкультуры? И услышу ли я вообще звонок…

Внезапно пара блестящих черных туфель возникла прямо передо мной. Наблюдатель стоял посередине дорожки. Он не шевельнулся, когда я метнулась в сторону, мои кроссовки поехали по грязи, и я замедлила бег.

Тяжело дыша, я круто развернулась к парню и спросила:

– Какого черта?

Он снял солнцезащитные очки, и, пока цеплял их за вырез рубашки, я заметила яркие дужки цвета морской волны. Голубые глаза парня были примерно того же оттенка. Прищурившись, он посмотрел на меня.

– Кто-то хочет тебя убить?

– Что?

Пожав плечами, наблюдатель сунул руки в карманы куртки. Другие ребята, которых я видела в школе Мэри Эванс, носили флисовые пуловеры или куртки фирмы «Норт фейс», как Адам. На этом же парне был темно-синий бушлат, на шее замысловатым узлом повязан серый шарф.

– Просто я никогда не видел, чтобы кто-то бежал столь… решительно, – проговорил он. – Поэтому и предположил, что тебя, должно быть, кто-то преследует. – Преувеличенно низко нагнувшись, он всмотрелся в дорожку. – Но, похоже, дело не в этом. Тогда почему ты бежишь?

– Мне велел тренер Льюис.

Брови парня взлетели.

– А. Стало быть, тебя за что-то наказали. Тренер Льюис не самая творческая личность в том, что касается дисциплины. Дай-ка подумать…

Наблюдатель пошел вокруг меня. Ладно, пялиться – это одно, но осматривать со всех сторон? Это уже никуда не годится. Я стала поворачиваться вместе с ним.

– Что ты делаешь?

– У тебя совершенно определенно внешность крутой Левины. Пререкалась, наверно? Непристойно ругалась, проиграв эстафетную гонку?

– Тебя это не касается, – отрезала я. И заметила, опустив глаза, что у него брюки в тончайшую полоску. Даже не знала, что такие еще существуют. – А ты-то почему не на физре?

Парень наконец перестал кружить и сунул руку в карман бушлата. Достав ингалятор, он помахал им передо мной.

– Астма. Но вместо того чтобы просто дать другой факультатив, фашисты, руководящие этой школой, заставляют меня каждый день приходить на физкультуру и высиживать занятие.

– Тогда почему ты не сидишь в спортзале?

Юноша с усмешкой сунул ингалятор назад в карман.

– Я прикинул, что если должен просто сидеть там, то могу хотя бы комментировать спортивное мастерство своих одноклассников. Тренер Льюис, к сожалению, не согласился. Поэтому теперь я изгнан на просторы футбольного поля. Почти как ты.

Он снова надел солнцезащитные очки.

– А теперь, когда тебе известна моя сокровенная мрачная тайна, мне кажется, будет только справедливо, если ты поведаешь о своей. О, кстати, я Деке, – добавил он. – На тот случай, если тебе не по душе делиться сокровенными тайнами с незнакомцами.

Может, свою роль сыграла его улыбка, ставшая приятным разнообразием после злобных и испуганных взглядов в спортивном зале, но я поймала себя на том, что начинаю улыбаться ему в ответ.

– Иззи. У меня произошел… м-м-м… инцидент во время игры в вышибалы.

– Это, возможно, самая интригующая фраза, услышанная мной за последнее время, – произнес Деке, покачиваясь на каблуках. – Мне со всей очевидностью требуется уточнение.

– Этот дурак слишком сильно ударил одну девочку мячом. Поэтому я… ударила его в ответ.

Декс наклонил голову, разглядывая меня поверх солнцезащитных очков.

– И-и-и?

– И, может, я перестаралась и… вывихнула ему плечо.

– Вот это да! Правда? – переспросил Деке, и всего на секунду актерство – или что это было – слетело с него, и он показался мне обычным подростком.

Обычным подростком, который носит галстук, но все равно.

– Это был несчастный случай, – поспешно пояснила я, но Декс покачал головой.

– Что за девочка и что за дурак?

– Роми Хейден и Бен… не знаю, как его. Не помню.

– Ты вырубила Бена Маккрэри? – вытаращил глаза парень.

– Это получилось случайно, – снова сказала я. – Я швырнула мяч сильнее, чем собиралась.

Декс расхохотался.

– О Боже, я за всю неделю не слыхал ничего более грандиозного. Ты моя новая героиня.

Прищурившись, он наклонился ко мне и сказал:

– Серьезно, я, может, действительно уже в тебя влюблен. Я не поставлю тебя в неловкое положение, если начну за тобой ухаживать?

Голова у меня шла кругом, я попятилась. И вспомнила свою кузину Софи с ее бойфрендом Арчером. Как они постоянно перешучивались между собой. Мне бы выдать какую-нибудь остроту, но вместо этого я ответила:

– Поставишь.

Я ждала, что его улыбка дрогнет и из глаз уйдет веселье. Но наоборот, он показался мне даже более довольным.

– Что ж, тогда нам придется подождать, пока мы не узнаем друг друга получше.

Постойте, неужели это означает, что он на самом деле хочет за мной ухаживать?

– И ты не только напала на Бена Маккрэри…

– Я на него не нападала, – пробормотала я, но Декс пропустил мои слова мимо ушей.

– Ты еще и сделала это, защищая Роми Хейден, самую бесполезную ученицу школы. Я не шучу. Сегодня ты моя фаворитка.

Откуда-то издалека донеслось электронное завывание звонка, и Декс нахмурился.

– Жаль, время общения подошло к концу. У тебя дальше пара алгебры?

Я покачала головой, вспоминая расписание, которое сунула в задний карман.

– Европейская история.

– А, ты в десятом классе. Я в девятом, поэтому расходимся, как в море корабли, – со вздохом проговорил Деке. – В таком случае увидимся завтра утром в автобусе.

Я моргнула.

– Ты ездишь в автобусе?

– Ты не заметила меня сегодня утром? Я оскорблен.

Я была слишком занята переживаниями о том, как сориентируюсь в школе Мэри Эванс, чтобы кого-то заметить, даже парня шести футов ростом и в брюках в тонюсенькую полоску.

– Утром я еще не до конца проснулась, – наконец нашлась я.

Покачиваясь на носках, Декс снова улыбнулся:

– Ясно. Я займу тебе завтра место. До встречи, Изабелла.

– Изольда, – поправила я, и он улыбнулся еще шире.

– Даже лучше.

Он протянул мне руку. Наши ладони соприкоснулись, и меня пробило. Деке, похоже, этого не почувствовал, так как дважды крепко тряхнул мою ладонь, прежде чем выпустить.

– Постарайся никого больше сегодня не побить! – крикнул он, пятясь от меня по дорожке.

Я все еще вибрировала, поэтому пришлось приложить все усилия, чтобы выдавить в ответ слабую улыбку. Как только он повернулся и пошел, как все нормальные люди, я посмотрела на свою руку.

Кожу все еще покалывало, словно сквозь меня шел электрический ток. Он был слабым, и мне, разумеется, приходилось ощущать и посильнее, но ошибки быть не могло. Магия.

Декс был экстраординарием.

Глава 9

Остаток дня прошел без особых событий. Думаю, после избиения человека при игре в вышибалы и флирта с монстром все остальное покажется совершенно банальным.

Я была не вполне готова для новой пикировки с Дексом, поэтому решила пойти домой пешком, а не ехать на автобусе. Расстояние составляло несколько миль, поэтому, когда я пришла домой, икры у меня болели, но прогулка дала время подумать. К какой разновидности экстраординарнее относился Деке? Разумнее всего было предположить, что он колдун… Гематита я у него не заметила, а без этого камня вампиры поджариваются на солнце… и своеобразного запаха, присущего оборотням, не почувствовала. Крылья очень бросаются в глаза, поэтому, если он не прячет их под бушлатом, вряд ли он фей. Но я видела очень много ведьм и колдунов и всегда могла ощутить их силу, как только приближалась к ним на расстояние нескольких футов. Мне никогда не требовалось касаться их, чтобы почувствовать магию.

Отпирая дверь, я прикидывала, кого можно об этом спросить. Я знала, что следует сказать маме, но раньше у меня никогда не возникало трудностей с идентификацией экстраординария, и быть обязанной этим кому-нибудь я не была готова. И потом, подразумевается, это мое задание. Шанс проявить себя.

Интересно, что сказала бы Финли, будь она здесь? Вероятно, что-то вроде: «Ткни серебром и посмотри, убьет его это или нет».

Поэтому у меня остался только один выход.

В доме было тихо и темно, когда я вошла в прихожую, и мамина машина на подъездной дорожке отсутствовала. Тем не менее я поймала себя на том, что ступаю тихо, идя в третью спальню. Я не была там с тех пор, как мы сюда переехали, и, когда открыла дверь, словно получила удар под дых.

Здесь находились вещи Финли. А именно: ее подушка и фотография, которую она сунула за раму зеркала в нашей спальне. На снимке мне было лет шесть, Фин – восемь или девять. Мы стояли на тренировочном дворе, две маленькие рыжеволосые девочки, обнимающие друг друга за плечи. Прелестная картинка (если не обращать внимания, что я держу миниатюрный арбалет, а Фин сжимает в руке меч), и я пожалела, что не помню дня, когда была сделана эта фотография.

В комнате находился и ее пояс, тот, что я нашла тогда ночью повисшим вокруг одного из столбиков кровати. Мне захотелось подойти, подержать его в руках. Вместо этого я прошла мимо кровати к зеркалу на стене. Оно, как обычно, было задернуто тяжелой холстиной. Когда я отодвинула ткань, Торин сидел там, привалившись бедром к кровати позади меня.

Он со скукой разглядывал свои ногти, но когда сообразил, что я здесь, его лицо прояснилось.

– Здравствуй, Изольда. Хорошо прошел день в школе?

– Не очень, – ответила я. – Но мне нужно кое о чем тебя спросить.

Торин сложил руки.

– Честно говоря, у меня сегодня нет настроения пророчествовать.

– Мне не будущее нужно узнать. Мне надо узнать… не знаю, настоящее, наверно. Сегодня я познакомилась с парнем, и он… ну, он какой-то такой…

– В смысле красивый и нравится тебе или в смысле один из моего рода?

Нахмурившись, я ответила:

– Он экстраординарий. Мне кажется. Не знаю. Я испытала странное ощущение, когда к нему прикоснулась.

Едва эти слова слетели у меня с языка, я о них пожалела. Торин лукаво улыбнулся:

– Потому-то я и сказал Эйлин, что ей следовало давать вам побольше возможностей общения с мальчиками. Парень тебя касается, и ты принимаешь гормоны за магию.

Мне захотелось тряхнуть раму, но я скрестила руки на груди, копируя позу Торина.

– Это были не гормоны, а магия. Или сила. Но не похожая ни на какую силу, которую я чувствовала раньше. Она… пожалуй, совсем слабая.

Наконец-то ухмылка пропала, и Торину удалось принять серьезный вид.

– Слабее моей?

Даже запертый в зеркале, он излучал силу, и я кивнула:

– Да, обычно я определяю экстраординария за несколько шагов. Но этого парня не почувствовала, пока он не пожал мне руку. Может, он просто… скажем, очень, очень плохой колдун? – Я покачала головой. – Нет, постой. У него астма. Если б он был колдуном, он бы ее вылечил.

Одно из преимуществ владения магией состоит в том, что ее носители почти никогда не болеют.

Торин элегантно пожал плечами:

– Возможно, он ее симулирует. Или что-то ослабляет его силу Встречное заклинание или наложенные чары. Он показался старым?

Я припомнила Декса, его странную, официальную манеру разговаривать и чудной, старомодный, пусть даже и стильный наряд.

– Да, но я не уверена, что это магия.

– Если ты выяснишь, где он живет, я всегда могу пробраться в его зеркало, узнать наверняка, – предложил Торин. – Это было бы, как ты любишь говорить, громадной занозой в заднице, но я мог бы попытаться.

Колдун очень легко перемещался по зеркалам в нашем доме, потому что оригинальное зеркало находилось здесь. Забираться в зеркала в других местах было для него трудновато, но я видела, как раньше он это делал. И я не скрывала, что идея послать Торина для проверки Декса представлялась очень соблазнительной. А если Декс окажется опасным существом? Конечно, парень-астматик в пижонских шарфах не выглядел таким уж угрожающим, но откуда мне знать? Я ведь нахожусь здесь для расследования сверхъестественных происшествий.

Но меня не оставляла мысль, что, отправив ручного колдуна в зеркало этого парня, чтобы пошпионить за ним, я совершу… да, отвратительный поступок. Учитывая, что он был одним из очень немногих, кто сегодня в школе отнесся ко мне по-доброму. Поэтому я покачала головой:

– Нет, давай не будем заходить так далеко. Я узнаю это сама.

– Как хочешь, – сказал Торин, возвращаясь к изучению кутикулы на пальце. – Но предложение остается в силе.

Я прислонилась к кровати, перекинув руки через ее спинку. В зеркале это выглядело так, будто мы стоим практически один на другом.

– Ты просто хочешь, чтобы я была у тебя в долгу.

– Ты можешь оказать мне только одну любезность, Изольда, – освободить меня из тюрьмы.

От этих слов меня бросило в дрожь.

– Этого никогда не случится.

Он поднял глаза, вздев бровь.

– О, значит, теперь уже ты обладаешь даром заглядывать в будущее, да? Я знаю, что видел. Ты – мой ключ и мое спасение.

Не отвечая, я подошла к зеркалу и задернула ткань. Голос Торина звучал приглушенно за холстом, когда он крикнул:

– Помни, услуга за услугу, Изольда! Я могу быть очень полезен!

Мог. Бывал полезен. Но видения никогда не посещали его, когда в них больше всего нуждались. И, судя по маминым рассказам, Торин любил исказить слова и обещания, чтобы получить больше, чем ты был готов дать, и всегда давал тебе меньше, чем хотел ты.

Иными словами, овчинка выделки не стоила.

Со вздохом я открыла дверь и вышла в коридор.

– Что ты делаешь?

Я вздрогнула от маминого голоса, прогремевшего в тишине дома. Она, хмурясь, стояла на пороге входной двери.

– Изольда? – спросила она, натянутая как струна.

Я замерла, прокручивая в голове миллион лживых ответов. Но мама всегда различала ложь, и та могла лишь разозлить ее.

– Я разговаривала с Торином.

– О чем?

– Только о дне в школе. – Технически это не было ложью, но мама опять нахмурилась.

– Что ж, можешь и мне рассказать о своем дне. – Выражение лица у нее сделалось жестче. – Особенно о том, как ты покалечила мальчика на уроке физкультуры.

Уф. Значит, вот почему она такая злая.

– Это была случайность, – кажется, миллионный раз за этот день сказала я, но мама досадливо вздохнула и бросила сумку на столик в прихожей.

– Проклятие, Иззи. Я же говорила тебе, что незаметность – существенная часть любого задания.

– Я старалась!

– А сломать кому-то руку ко второму уроку? Так ты старалась?

– Я только вывихнула ему плечо, – проворчала я угрюмо. – И он – придурок, который нарочно ударил ту девочку, которая, кажется, могла бы помочь мне с поиском привидения.

Мама раздраженно вздохнула, но потом до нее дошел смысл слов.

– Что это значит?

Я коротко рассказала ей о клубе по изучению сверхъестественного и о Роми. Как только я произнесла слова «подростки, охотящиеся за привидениями», она села на кровать.

– Только этого не хватало. Ты знаешь, что, если здесь действуют самозваные охотники за привидениями, в итоге они все только испортят. Ничего другого от них ждать не приходится.

– Да, – согласилась я и села рядом с мамой. – Но это хоть что-то. Может, у них будет информация. Или о самом мистере Снайдере, или о том, что за привидение обитает в школе. Избавь меня от необходимости идти в библиотеку.

Мама посмотрела на меня, и что-то похожее на улыбку мелькнуло на ее лице.

– Значит, на самом деле ты пошла бы в библиотеку, а не обратилась бы к «Гуглу»?

Теперь улыбнулась я.

– Мам, это же всего лишь «Гугл». И – да, ты всегда говорила, что для исследований лучше всего пользоваться книгами. Даже Интернет не все знает.

– Я в курсе, что говорила это, просто удивлена, что ты слушала.

– Иногда я это делаю, – сказала я, и мама похлопала меня по колену. Затем, прочистив горло, встала и пошла к двери.

– Что ж, это начало, – все еще хрипло проговорила она. – Вероятно, ничего особого не даст, но лучше, чем ничего. А теперь пойдем. Я не хочу, чтобы ты проводила здесь слишком много времени.

Подавив разочарование, я тоже встала. Я всегда гордилась своей мамой. Да, она никогда не пекла печенье и не шила костюмов для Хэллоуина, но она могла сражаться с монстрами. Она была крутой и умной, и может, не читала мне сказки перед сном, зато научила, как защищаться от того, что таится под кроватью.

Но в тот момент мне не нужна была умная, крутая мать, которая производит необыкновенное впечатление. Мне хотелось посидеть рядом с ней на диване и рассказать о том, как паршиво прошел мой день. И возможно, о Дексе, опустив подробности о вероятной магической силе.

Мне хотелось сказать ей, что я тоже скучаю по Финли.

Вместо этого я вышла вслед за ней в коридор и произнесла:

– Тогда я… наверно, пойду делать уроки.

– Хорошо, – коротко кивнула мама. – А я пойду… э… прибираться на кухне. Увидимся в шесть за ужином?

– Конечно, – ответила я и, развернувшись, побежала вверх по лестнице.

Когда я преодолела половину пути, мама позвала:

– Иззи?

– Да?

– Я… у тебя хорошо получается, – с запинкой проговорила она. – Выбитое плечо сюда не относится.

Конечно, мама не сказала вслух: «О, Иззи, я так тобой горжусь, и я ошиблась, поручив тебе такое неудачное задание».

Но я его выполню.

Глава 10

Я в недоумении села прямо. Я двигалась, над головой щебетали птицы, а в воздухе стоял такой густой аромат цветов, что слегка кружилась голова. Темно-зеленая вода искрилась на солнце. Когда я подняла руку, чтобы заслониться от этого блеска, снова обнаружила на пальцах тонну колец, которых никогда у меня не было.

Я со стоном откинулась на шелковые подушки.

– Почему мы в лодке?

С противоположного конца маленькой гребной лодки мне улыбался Торин, налегая длинными руками на весла.

– Подумал, что перемена декораций пойдет на пользу.

– Знаешь, что пойдет на пользу? Если ты перестанешь вторгаться в мои сны с этими… – Я взмахнула рукой. – Не знаю, как назвать.

– Это прогулка, Изольда. И весьма приятная к тому же.

Ужасно противно, но возразить нечего. Солнце ласково грело лицо, и было нечто бесспорно приятное в том, чтобы плыть по реке, поросшей по берегам цветочными кустами и плакучими ивами.

– Где мы? – спросила я. – В каком-то известном тебе месте?

Торин бросил весла и откинулся на сиденье, закрыв глаза и подставив лицо солнцу.

– Ты знаешь ответ.

– Освобожу тебя и узнаю, – пробормотала я.

Он кивнул, отвечая:

– Совершенно верно.

– Поскольку этого не произойдет, есть еще какая-то причина, по которой ты решил, что мы должны спуститься вниз по реке на лодке?

– Ты скрежетала зубами во сне. Это раздражало и беспокоило, поэтому я подумал, что прогулка пойдет тебе на пользу.

– Во-первых, не смей наблюдать за мной, когда я сплю, а во-вторых…

– О, тише, – без особого пыла прервал меня Торин. – Неужели ты не можешь просто полежать на подушках, наслаждаясь этим дивным летним днем?

– Сейчас февраль, и я уже лежу, – напомнила я колдуну.

– Во внешнем мире, – уточнил он. – Но здесь может быть все, что нам угодно.

Опасное направление мыслей. Торин – мастер в подобных делах: предложить мечтания, желания и идеальные дни. Но все это было нереальным и небесплатным.

И тем не менее здорово почувствовать тепло и подремать на солнышке, не переживая из-за Финли, мамы, привидений и – я передернулась – школы.

Опираясь о борт лодки, я опустила пальцы в прохладную воду. Мне понадобилось несколько секунд для осознания, что я не вижу своего отражения. Выпрямившись, я посмотрела, прищурившись, на Торина.

– Понимаю, что зеркал у тебя не бывает, но даже вода не дает отражения?

– Мои правила, – легко откликнулся он.

Какое-то движение на дальнем берегу привлекло мое внимание, и, подняв голову, я увидела женщину, шедшую вдоль берега. На ней было тяжелое платье из пурпурной парчи, иссиня-черные волосы поблескивали на солнце.

– Кто это?

С недоуменным возгласом Торин повернул голову и рассердился, увидев даму.

– Что она здесь делает?

Едва заметное движение ладонью, и женщина пропала, но Торин все не мог успокоиться.

– Странно. Я не приглашал сюда Ровену. – Он прищурился на меня. – А ты?

– Так как я даже не знаю, кто такая Ровена, то нет, не приглашала.

Колдун посмотрел на то место, где она находилась.

– Ровена была членом… – Он осекся, убирая упавшие на глаза волосы. – Не важно.

Я сидела и ждала, когда он что-нибудь добавит, но колдун просто закрыт глаза, подняв к солнцу лицо. Я мало знала о его жизни до зеркала и иногда думала, что, может, это и к лучшему. Странно было думать о Торине как о нормальном человеке – более того, нормальном парне, – бродившем по миру.

Мы долго молчали, и я, видимо, задремала. Возможно ли это вообще – спать во сне? С Торином, который знал? И все равно я вздрогнула, когда он вдруг сказал:

– Тебе следует просто быть собой.

– Что?

– Ты боишься, что не понравишься ребятам. Из-за этого ты и скрипела во сне зубами. Все думаешь, как заставить их полюбить себя, как проникнуть в их маленькую группу.

Он поднял голову, внимательно глядя на меня.

– Но ты как личность прекрасна и ты им понравишься, если будешь просто… вот такой.

Я пошевелилась, разглаживая воображаемые морщинки на своей тяжелой юбке.

– Значит, это твой ценный совет? Быть собой?

Торин усмехнулся, обнажив кривоватые, но очень белые зубы.

– Совершенно верно. Будь собой. Будь Изольдой Брэнник, и им ничего не останется, как обожать тебя.

Он взял мою руку и запечатлел на ней поцелуй.

Я была настолько поражена, что никак не отреагировала, даже не убрала руку.

Когда Торин поднял голову, глаза у него были ярко-зеленые, почти как вода, по которой мы плыли.

– А теперь проснись, – прошептал он.

Я проснулась почти моментально, с сосущим чувством в желудке. На часах оставалось три минуты до звонка будильника, бледно-серый свет просачивался из-за краев штор.

Я немедленно посмотрела на зеркало, но Торина и след простыл. И хорошо, учитывая, насколько странно я себя чувствовала. Что же это такое было? Взять за руку, как в предпоследнем сне, – это одно, но целование рук, цитирую Майю, – совсем другой переплет.

Все еще взволнованная, я вылезла из-под одеяла и пошла вниз.

Мама уже уехала. На сей раз стол от разносолов не ломился. Только приклеенная на холодильник записка напоминала, что там есть замороженные вафли. Я положила парочку в тостер, затем вернулась наверх и приняла самый горячий, какой могла выдержать, душ. Стоя под потоком кипятка, я вспоминала недавний сон. Не целование рук – об этом я точно не хотела думать, – а предшествующие слова.

Будь собой, сказал Торин. И конечно, вчерашний день был, возможно, совсем далек от идеала – ха! невольный каламбур, – но я хотя бы подружилась с Роми. Вроде бы. Так что теперь мне нужно только заговорить с ней о клубе охотников за привидениями и понять, знает ли она что-нибудь о нападении на учителя-естественника.

Легко.

Выбравшись из душа, я почувствовала себя лучше, но обнаружила, что мой маленький внутренний ободряющий монолог занял больше времени, чем предполагалось. Вафли сгорели, и мне грозило опоздание на автобус.

Наскоро одевшись – джинсы, черная футболка и, при воспоминании о вчерашних взглядах, розовая толстовка, – я выскочила из дома. Остановка находилась в конце квартала, и двери автобуса начали закрываться, когда я помчалась к нему. Со все еще влажными волосами, рассыпавшимися по плечам, я влетела в автобус с извиняющейся, как я надеялась, улыбкой.

Водитель – Мэгги, судя по табличке с именем – пренебрежительно фыркнула.

– Я не жду! – резко бросила она мне. – В этот раз тебе повезло, девочка.

– Прошу прощения, – промямлила я, пробираясь в конец салона.

Я выискивала взглядом свободное место, как вдруг поднялся Деке, махая мне.

– Изольда! – позвал он. – Это я, Деке, твой новый лучший друг! Я занял тебе место!

Несколько школьников устремили на него сердитые взгляды, но Декс то ли не заметил, то ли ему было наплевать. Я подняла руку, приветствуя его. Он сидел, широко улыбаясь, и выглядел безобидным, что твой золотистый ретривер, но я не могла забыть случившегося вчера. Если я поняла, что Декс экстраординарий, разве он не догадался, кто я? Не поэтому ли он источает такое дружелюбие сегодня утром?

Автобус, дернувшись, тронулся, как раз когда я прошла назад, и новый знакомый протянул руку, чтобы поддержать меня. Мне показалось, он хочет обнять меня за талию, но его ладонь легла мне на бедро. Даже сквозь джинсы я ощутила этот слабый ток магии.

Декс отдернул руку, и на секунду я подумала, что, может, он тоже его почувствовал. Но парень поморщился и сказал:

– Извини. Мы в нашей дружбе, вероятно, еще не дошли до стадии неуместных прикосновений.

О, конечно. Я была настолько озабочена выяснением, кто такой Деке, что даже не обратила внимания на его прикосновение к моему бедру, которое явно относилось к «зоне купальника». Несколько лет назад мама решила поговорить с нами о жизни и предупредила: «Не позволяйте мальчикам касаться вас в зоне купальника». Затем колдун, которого они с Фин тогда преследовали, приземлился на капот нашего автомобиля, и разговор остался незаконченным.

Думаю, мама вздохнула с облегчением.

Покраснев, я села рядом с Дексом, стараясь не соприкоснуться с ним ногами. (Ноги не относились к зоне купальника, но я была абсолютно уверена, что и эта часть тела принадлежит к постыдной области.)

Когда я принялась заплетать волосы в косу, Декс положил лодыжку одной ноги на колено другой. Сегодня он надел серые вельветовые брюки и свитер с Y-образным вырезом, темно-синий цвет которого подчеркивал голубизну его глаз. Бушлат лежал свернутый под головой.

Я кивнула в сторону бушлата.

– Дремал?

– Да. В наш район автобус приходит в шесть тридцать, что, по-моему мнению, бесчеловечно. Обычно я сплю всю дорогу, но сейчас приложу все усилия, чтобы стать для тебя бодрым соседом.

Стянув конец косы резинкой, я посмотрела на Декса.

– Ты всегда так разговариваешь?

– Как – так?

Я подняла брови.

– «Приложу все усилия, чтобы стать для тебя бодрым соседом»? Кто сейчас так говорит?

Прищелкнув языком, Декс ткнул меня в бок локтем.

– Цивилизованные люди. Люди с такими именами, как Декстер и Изольда.

– Иззи, – сказала я. – Только мама зовет меня Изольда, и то лишь когда злится на меня.

Я не стала упоминать, что в последнее время мама именно так меня и называет.

– Так как же ты очутилась в Идеале, штат Миссисипи, Иззи? – спросил Деке, садясь прямо. Волосы у него на затылке сбились, и меня посетило странное желание пригладить их. На всякий случай я сцепила ладони и сложила руки на коленях.

– Мы жили в Теннесси, но потом моя мама… э… потеряла работу. Поэтому она подумала, что перемена обстановки пойдет нам на пользу.

Вот оно, я в первый раз озвучила свою легенду. Декс принял ее, слегка пожав плечами.

– Я тоже новенький, – сообщил он. – Ну, довольно новенький. Я перебрался сюда летом.

– Откуда?

Переплетя пальцы и подняв руки над головой, Декс потянулся.

– Из Нью-Йорка.

– Твои родители тоже захотели сменить обстановку?

– Они… м-м… их больше нет здесь.

Я с удивлением повернулась к нему.

– С кем же ты живешь?

Декс округлил глаза, изображая невинность.

– О, я живу один. Разве я не упомянул? Мне тридцать пять.

Когда я закатила глаза, он уточнил:

– Я живу со своей бабушкой.

Произнес он это непринужденно, но мама учила нас с Фин обращать внимание на язык тела. Декс так туго обмотал лямки своего рюкзака вокруг пальцев, что побелели суставы.

Не успела я спросить еще о чем-нибудь, как над сиденьем передо мной возникло лицо.

– Привет, – поздоровалась Роми. – Иззи, верно?

– Это я, – ответила я. – А ты… сидела здесь все это время?

– Роми как я, – сказал Деке, ткнув в ее сиденье остроносым ботинком, – садится в автобус в катастрофическую рань, спит всю дорогу.

– Пытается поспать, – поправила она. – Этот идиот обычно не дает мне уснуть.

Несмотря на оскорбление, в ее голосе звучала симпатия, и Декс улыбался Роми.

– В любом случае я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты оторвала вчера руку Бену Маккрэри.

– Вывихнула ему плечо, – поправила я, но Декс отмахнулся:

– Версия Роми нравится мне больше. И погоди, вот увидишь, к весенним каникулам будут говорить, что ты оторвала ему обе руки и сломала позвоночник.

Роми фыркнула.

– Ты сказал ей о собрании? – спросила она Декса.

– Нет, сначала я утомлял ее историей своей жизни, – ответил тот. – Может, сама проведешь усиленную рекламу?