Текст книги "Жизни сестер Б."

Мертвые платья

Глава, в которой Шарлотта всех бросает

По непарным дням они собираются на койке Эмми, поскольку Эмми и сама не любит быть в паре. Завтра будут сидеть на койке Энни, и не важно, что Эмми – двенадцать, четное количество лет, а Энни – одиннадцать (ну почти). Бренни на верхней полке, он словно високосный год: смотрите, как повис между кроватями! А все потому, что теперь их трое, а не четверо: Лотти, она же Вредина, вернулась в школу, в этот занудный интернат, и бросила их всех с вечно молчаливым папой и вечно сидящей за шитьем тетей. От нее приходят письма с радостными новостями: я учу географию! Изучаю арифметику! Да что интересного в одних горах и цифрах?

Оступившись, Бренни чуть не падает на пол между койками. Стопа болтается в воздухе, он кричит, и не только по той причине, что Эмми укусила его за ногу.

Когда папа вслед за Врединой отправил в школу и Эмми, она взяла и перестала есть.

Я чуть не умерла, пыталась объяснить она Энни. Хотела, чтобы меня отправили домой.

И каково это, чуть не умереть? – спрашивает Энни, уже не в первый раз.

Становится очень-очень тихо, говорит Эмми. Каждый ненормальный день все тише и тише.

Здорово. Мне нравится тишина.

Эмми не любит, когда Энни заводит такие разговоры. Ты никогда не умрешь, продолжает Эм, потому что мы всегда будем вместе. Она сжимает руку Энни под одеялом.

А если мы разлучимся? – резонно интересуется Энни.

Бренни продолжает вопить.

Причины нового прозвища Лотти очевидны:

Она их бросила.

Ей нравится школа.

Школа дурацкая, но ей все равно нравится.

Она всем об этом говорит, кому ни попадя.

Твердит, что скучает по ним, но, если бы скучала, давно бы вернулась.

Ведет себя так, будто и они должны мечтать туда поехать.

Пишет письма, но пишет редко, и все про то, как ей там живется.

Считает себя лучше всех, потому что выучила цифры и названия гор.

Прежде чем обсудить Стеклянный город, Эмми и Энни должны:

Показать друг другу, что под юбкой. Легонько соприкоснуться. Потом соединить языки (три раза). Произнести волшебные слова.

Это происходит в туалете, куда девочки ходят писать вместе, несмотря на увещевания тетушки. Языками они соприкасаются под одеялом.

Вообще-то они ничего больше друг другу не показывают – с тех пор как у Эмми начали расти волоски. Как бы она вся шерстью не покрылась.

Волшебные слова шепчут на ухо.

Принцессу держат в подземелье злого Лорда, руки закованы цепями над головой.

Она издает мучительные стоны, говорит Эмми, лежа под одеялом.

Да, соглашается Энни.

Только никто ее не слышит.

Кроме еще одного заключенного, того старика, помнишь? Который еще в детстве выдал тайну замка. А теперь у него борода висит до колен, прикрывая его…

Его чух-чух, это я помню. Но он уже умер.

Вот как, откликается Энни.

Принцессе не стоит на такое глядеть.

А у меня есть секрет, как бы между делом заявляет Бренни со своей койки.

Из-за кадыка голос хрипит и поскрипывает, поэтому на него легко не обращать внимания.

Девочки лежат вплотную друг к другу, Эмми обнимает Энни.

Злой Лорд Каслринг приказывает ей раздеться и показать, что под юбкой, шепотом продолжает Эмми. А слуг заставляет смотреть.

Может, волосы уже длинные, и все прикрыто, предполагает Энни.

Нет, говорит Эмми. И тогда принцесса горько плачет.

Разве фея-крестная не придет на помощь?

Нет никакой феи-крестной, отвечает Эмми.

Очень интересный секрет, вставляет Бренни. Если сестры будут хорошо себя вести, я им расскажу.

Девочки не откликаются. Дела у принцессы в подземелье обстоят плохо, говорит Эмми. Только ей удалось высвободиться из цепей, как вдруг появился великан с обедом из червяков. Только она убедила великана отпустить ее, как вдруг пришел сам злой Лорд Каслринг и разрубил великана надвое.

Теперь у тебя есть сосед, хохочет он. Даже два! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Непонятно, чем принцесса заслужила такую судьбу, ведь она была хорошей, невинной девушкой. Стены подземелья источают ее слезы.

Если бы эту историю рассказывал Бренни, он собрал бы целое войско, чтобы ворваться в подземелье, четвертовать злого Лорда, обмазать его смолой и выпотрошить кишки, а затем под звуки фанфар освободить принцессу. Лотти, как обычно, помогла бы ему закончить историю и выдала бы принцессу замуж за великолепного лейтенанта Ливермора. Однако Бренни нельзя о таком говорить, а Лотти где-то далеко, рассказывает истории своей новой подружке Нелл!

Секрет касается нашей семьи, не унимается он.

Отстань, говорит Эмми.

Эмми показывает Энни, что значит быть мертвой.

Сначала лежишь и не двигаешься. Нет, руки по бокам. Да, вот так, чтобы ничего не касались. Ни о чем не думай. Попробуй.

Девочки не шевелясь лежат на койке Эмми.

Я думаю о том, чтобы ни о чем не думать, признается Энни. А еще о еде.

Попробуй еще раз.

Энни пробует.

По-моему, у меня не получится.

Тут нужна практика, говорит Эмми.

А ты умеешь? – спрашивает Энни.

Ну конечно.

Энни пытается снова, затем чешет нос, потому что вспоминает про обед.

В таком состоянии девушка прекраснее всего, объясняет Эмми.

А они так и выглядели? – шепчет Энни, зная, что лучше не называть их по именам.

Ну конечно, отвечает Эмми.

Я помню, говорит Энни, хотя это не так.

Вы всегда будете страшными, заявляет сверху Бренни, особенно когда умрете.

Девочки не реагируют и ни о чем не думают.

Потому что иначе в нос заползают черви.

Принцесса сбежала! Она скачет через пустошь на диком черном жеребце, который то и дело с ревом встает на дыбы. Еще не решили, умеет ли он летать, так как неизвестно, куда должна отправиться принцесса. А пока она просто несется по пустоши в свете луны. На ней белое платье, сорванное с бельевой веревки, – иначе она осталась бы голой.

Эмми и Энни отвлекаются от сказки. Под головами у них две подушки.

У меня волосы длиннее, говорит Эмми, но твои зато волнистые. Тут мы, считай, равны.

Она накручивает на пальцы кудряшки Энни вместе с завитками своих волос. Энни кивает.

А еще я выше.

Потому что ты старше.

Я всегда буду старше, заявляет Эмми.

Энни кивает.

Так что я впереди тебя. Я даже выше, чем Вредина, а она старше нас всех. В общем, по росту я выиграла.

А у меня глаза фиолетовые, говорит Энни.

У моих вообще нет цвета.

Они серые.

И что это за цвет такой? Тут мы тоже в расчете.

Я когда-нибудь научусь рассказывать истории, как вы с Лоттой?

Нет, отвечает Эмми, немного подумав. Ты очень милая, но вряд ли.

Вы обе настоящие поганки, обзывается Бренни сверху и бросает в них подушку.

Эмми кладет ее под головы себе и сестре.

Эй, дайте сюда мою подушку! – вопит Бренни. Отдайте! Отдайте!

Спускайся и забирай, говорит Эмми. Но ты же не осмелишься?

Эмми права: он так и не осмелился.

Они строят планы на каникулы, когда Вредина вернется домой.

Мы будем звать ее Врединой? – интересуется Энни, все еще лежа под одеялом.

Обязательно, отвечает Эмми.

Даже в лицо?

В лицо мы станем называть ее Ваше четырнадцатилетнее королевское величие, Ваше высочайшее и могучее равнодушие, Ваше королевское высокомерное высокомерие, на которое всем плевать. Попросим ее рассказать про цифры и горы и тут же уснем – мол, вот скукотища.

Эмми смеется.

Я скучаю по Лотти, говорит Энни.

Вредине.

Вредине.

А вот она по нам не скучает. Ей и без нас там хорошо, забыла? С ее новой подружкой Нелл.

Она умрет в этой школе?

Вредина никогда не умрет. Она переживет всех нас. Она недостаточно красива, чтобы умереть.

Вы просто мерзкие артишоки, вставляет Бренни с верхней полки, и я никогда не расскажу вам свой секрет.

Брен гуляет с папой в парке, девочки чуть отстали – в белых платьях, взявшись за руки. Они воображают, будто в руках у них зонтики от солнца, будто слуги ухаживают за мопсами, будто на каждом углу их поджидают парни, готовые накрыть лужи своими жилетами, но все они недостаточно богаты и красивы для таких дам, как они. Папа с Бреном обсуждают текущие события, а Эмми и Энни вдруг замечают, что из-за горизонта появляется демон Агасфер с огненным скипетром и змеями, и следом за ним надвигаются три десятка жутких плотоядных гигантов с вытянутыми вперед руками…

Энни кричит!

Приехав домой, Вредина вынуждена завоевывать доверие Эмми. Ты так выросла, говорит она и, поймав взгляд Эмми, добавляет: но не слишком, рост как раз что надо. Просит, чтобы сестра показала ей записанные истории, однако та отказывается, заявляя, что их можно читать только девочкам, которые живут дома. Лотти хочет поведать Эмми про горы и цифры, а та лишь смеется. Вскоре Вредина уезжает обратно в школу и перед отъездом оборачивается посмотреть, машет ли ей Эмми (нет, не машет). Бренни обнимает на прощание, и они стукаются лбами так, что чуть не вытекают мозги; папа дает платок, а тетя – дельный совет. Энни плачет всю ночь. Эмми предлагает ей отправиться в школу вслед за Врединой, где она непременно умрет.

У Бренни есть секрет, такой большой, что он не представляет, как его раскрыть.

Ни Эмми, ни Энни еще не отделались от тетушкиных уроков шитья. После чаепития тетя достает из буфета корзинку, и они шьют для бедных, а еще чинят платья Энни, из которых она выросла. Платья эти передавались от одной сестры к другой и, несмотря на усердное применение всяческих моющих средств, давно растеряли свою белизну. Некоторые достались от самых старших сестер, которых нельзя называть по имени, из-за чего Энни считает их мертвыми платьями. Поскольку Эмми теперь крупнее Лотти, она специально помечает свои наряды, чтобы Лотти видела, от кого они ей перешли. Принадлежит Королеве Эмми, пишет она на внутренней части воротничка таким жирным маркером, что буквы проступают на муслине даже с внешней стороны.

Они шьют тряпичные куклы для бедных в тетушкиной гостиной (она также служит и спальней), шьют из старых вещей, которые уже ни на что не годятся. У Энни хорошее зрение, и она отлично подшивает кайму.

А я думала, мы сами бедные, говорит Энни.

Тише, отвечает тетя. Как видишь, для нас никто не шьет кукол, верно?

Энни качает головой.

У тебя же всегда была своя тряпичная кукла?

Энни кивает.

Прежде чем войти в дважды нагретую комнату тети (она всегда включает два обогревателя), они подвергаются осмотру. Грязь за ушами ни к чему хорошему не приведет, ругается тетя. Вымой получше, частенько говорит она, недовольная состоянием ногтей Эм.

За шитьем тетушка рассказывает о примерном поведении и семейной истории. Эмми делает вид, будто слушает, а сама в воображении сочиняет сказку о сестрах-принцессах – теперь их уже две, и бедных девочек окружили злобные мужчины в старой порванной одежде, у них редкие усы, а изо рта пахнет виски; они свистят и шепчут какие-то непонятные слова. Они приближаются, от них несет табаком и ужасными поступками, шеи потные, зубы сломаны, девочки складывают руки в мольбе и бормочут имена друг друга. Лучше умереть, чем попасть в плен! Но куда их уведут? Эмми не знает. Это не подземелье, это даже не место, а состояние, вызванное временем, за которое девочки меняются. Эмми такое видела – не в своей семье, конечно, а у других. Видела, какими становятся жестокие девчонки, избивавшие ее за то, что она стояла не на той стороне тротуара – теперь они глупо улыбаются, прихрамывая на высоких каблуках.

Властное мужское желание уничтожает женщин, сказала тетя (и Эмми не видит причин с ней спорить, ведь папа, будучи лучшим из мужчин, все равно уничтожил маму), только вот Эм не понимает, с чего женщины на такое соглашаются – почему сами стремятся к уничтожению, глупым улыбкам и хромоте!

Ее собственные сестры, которые были старше Эмми, решили умереть, дабы избежать подобной судьбы! Эмми же хотелось бы найти более простой способ.

Я никогда не выйду замуж, сообщает она, перебивая лекцию тети о том, как женщине предотвратить застревание еды в зубах. Ты еще одумаешься, говорит тетушка, привыкшая к нелогичным высказывания Эмми, – воистину, вся надежда лишь на Энни.

Ни за что не одумаюсь, отвечает Эмми.

Кивнув, тетя берет в руки ее тряпичную куклу. Лицо вышло пугающим: два кривых глаза и безумная улыбка, рот зашит стежками крест-накрест.

Что ж, швеи из тебя тоже не выйдет, заявляет тетя, начиная распарывать стежки.

Девочки, сидя на полу рядом со старинными часами, обсуждают красивые слова. Вместо волосы надо говорить завитки или золотистые локоны. Не лоб, а чело – и по возможности светлое. Не платье и уж ни в коем случае не платьице – лучше наряд. Для груди, низа живота и того, что под юбкой, хороших названий не придумаешь, поэтому в сказках их вообще больше нельзя упоминать.

Бренни провел семь часов в дороге, чтобы увидеться с Лотти.

Я познакомился с этой Нелл, говорит он с верхней койки. Ничего особенного.

Девочки, не реагируя, перешептываются под одеялом. Сестры-принцессы придумали невероятный план: запереть мужчин в лохмотьях в том месте, где они собираются, и всех поджечь.

Я все равно знаю больше, чем она, продолжает Бренни. Например, по латыни и по греческому. Устроил ей опрос по Пелопоннесской войне.

Сестры-принцессы уже собираются поджигать, как вдруг их останавливает лейтенант Ливермор, предлагая другое наказание: отнять у мужчин всех из земли и владения, поскольку они, забытые сыновья самого богатого человека в мире, довольно обеспеченные. Все эти владения перейдут к сестрам, и они смогут построить крепость.

Я показал истории про Стеклянный город, и ей понравилось, сообщает Бренни. Отличное продолжение тех, что мы сочиняли вместе, она сама так сказала. Если хотите, дам почитать. В одной есть красивая картинка с драконами-стражами и артиллерией.

Держа в руках зажженную спичку, сестры обдумывают все «за» и «против».

Одна из сестер влюбляется.

Эмми бледнеет, говоря об этом решении.

Нет, не в кого-то из жутких мужчин и не в Ливермора, в другого.

О нет… И что же ей делать? – спрашивает Энни.

Он пропавший сын Императора Света, еще малышом его похитил Монстр из Эверглейдс, помнишь?

Нет, говорит Энни.

Этот монстр хотел забрать свет всего мира, и двадцать лет спустя Император все еще собирал для него выкуп.

Энни смотрит в растерянности.

Это было давно, объясняет Эмми. Он сбежал в шестилетнем возрасте и все двадцать лет пытался выбраться из пустоши. Успел нажить немало врагов.

Каких?

Не важно. Главное, когда он появится, луч света выхватит его лицо, блеснет пот на руках, и девочки узнают о его приближении.

Думаю, он очень красив, говорит Энни.

Эмми, немного помолчав, кивает.

В мгновение ока этот мужчина…

Которого зовут Эшвелл!

Которого зовут… Филип Могучий. Филип Могучий влюбляется в Элизу, младшую сестру. Но, вот трагедия, в этот же момент Мари, старшая, влюбляется в Филипа, ведь он смуглый, у него каштановые локоны, а выражение лица надменное, и он способен сразиться с целой армией. Естественно, она падает в обморок, но Филип не спешит ей на помощь, он видит только Элизу, которая опустилась перед сестрой на колени.

Значит, им суждено умереть? – выдыхает Энни.

Да, им суждено умереть, соглашается Эмми.

Брен не прочь поделиться новой игрушкой – теперь у него есть пулемет, способный уничтожить огромное войско, хотя и выглядит просто как палка от метлы с приклеенными кнопками.

Идите сюда! – зовет он. Это поинтереснее ваших дурацких кукол!

Тряпичные куклы девочек сидят на краю койки Эмми и с безмятежными лицами слушают сказку. Они остаются такими же невозмутимыми, когда Брен убивает их из своего пулемета.

Девочки готовятся к свадьбе Филипа Могучего и Элизы, только вот Мари, как они решили, окажется предательницей и позволит злому Лорду Каслрингу, который выслеживал Элизу со стаей собак, забрать ее. После этого Мари выдаст себя за сестру, надев ее платье, и Филип Могучий ничего не заметит.

Брен кидает им на головы страницы со своим новым рассказом, к которому прилагаются реалистичные иллюстрации недавней резни в Стеклянном городе: шестьдесят повстанцев убиты, их пальцы отрезаны и, сшитые воедино, надеты на головы победителей.

Куклы станут подружками невесты. Они слишком глупые, говорит Эмми, чтобы заметить подмену.

Смотрите! – кричит Бренни. Я умею писать обеими руками! И он бросает еще листки, а Эмми отбивает их в сторону.

Энни не уверена, хороший ли это поворот событий, поскольку сестры всегда поддерживали друг друга, а что теперь? Впрочем, она доверяет Эмми.

Бренни вопит со своей койки.

Заткнись, пингвин! – орет Эмми в ответ.

Не могу! Львы вырвались на волю! Р-р-р!

Ты как Элиза, говорит Эмми.

Она нашла фонарик, и они делают палатку, подняв одеяло коленями.

Потому что я младше?

И симпатичнее. Мари высокая, с кудрявыми волосами. Не факт, что ей удалось бы выйти за принца.

Значит, мне суждено умереть? – спрашивает Энни.

Эмми не знает. Еще увидим.

Серьезно говорю, шепчет Бренни с койки, зря вы не хотите узнать мой секрет.

Серьезно говорю, вовсе не зря.

Это связано с Лотти.

Врединой.

Никогда не стану так ее называть: она лучше вас вместе взятых.

Она лучше тебя, вот уж точно.

Только попробуй сказать такое мне в лицо!

Буду говорить, что захочу, а ты не сможешь меня ударить: я же девочка!

Да, зато могу ущипнуть с такой силой, что завизжишь!

А вот и нет! Я покажу папе синяки, и он тебя отлупит!

Еще чего! Он никогда меня не бьет! Я же Единственный мальчик!

Лупил, и не раз! Я видела!

Врешь!

Тебе досталось, когда ты забомбил тетю солдатиками прямо в лицо.

Бренни молчит. Эмми права.

Мой секрет так хорош, что я не стану им делиться.

Расскажи лучше своим солдатикам, предлагает Эмми. Пусть порадуются.

Благодаря верному придворному по имени Каштан, Элиза узнает о замысле сестры. Со слезами на глазах она подпаивает Мари опиумом, добавив в напиток корицы, чтобы скрыть характерный запах. Не переставая плакать, она отдает сестру злому Лорду Каслрингу, который передразнивает ее рыдания. Вместо того чтобы выйти за презренного Филипа, вставшего между ней и сестрой, Элиза выпивает ту же настойку и ложится на край скалы, откуда может свалиться в пропасть во сне.

Почему сестрам всегда суждено умирать? – спрашивает Энни, слишком маленькая, чтобы все помнить.

Сестры воссоединяются после смерти, такие юные, красивые и торжественные в своих белых платьях, оплакиваемые всеми, кто их знал. В сказках Эмми сестры всякий раз умирают, а потом рождаются новые: Мариэлла, Мариэтта, Марипоза, Марина и Марикетта; Либби, Лиззи, Бетти, Бесс и Элизабет. Сегодня они впервые погибают из-за мужчины.

С Лотти мне нравилось больше, говорит Энни. При ней сестры не умирали.

Эмми дает ей пощечину.

Она скоро вернется! – вопит Бренни. Вот в чем секрет! Она возвращается – навсегда! Мы будем придумывать свои истории, а тебя не возьмем! Ха-ха, хо-хо!

Энни плачет, прижав руку к щеке.

Часть 2. Долг

Жалоба торговца рыбой

Глава, в которой объясняется суть долга

Когда закончили с традиционными новогодними церемониями, включающими восхищение Всем Самым Хорошим, то есть тетушкиным рагу, оказавшимся не очень-то хорошим, и Благополучием в виде какой-то совсем не благополучной, зато идеально сваренной травы, когда выпили чуточку портвейна и поблагодарили папу за его работу, тетушку за услуги, Лотту за прилежание, Бренуэлла за ум, Эмили за элегантную рослость (это слово со смешком выдавила Лотта), а Энни за ее достойное уважения Эннство, когда подали и похвалили еду, частично компенсированную хлебом, папа переходит к делу: Эмили, говорит он, грубит торговцу рыбой.

Мне нечего ему сказать, отвечает она, как и ему в мой адрес.

Да ему просто нечем заняться, вставляет тетя, видимо, уже слыхавшая об этой жалобе.

Он зря тратит мое время – неужто думает, что его у меня навалом? Я прихожу купить рыбу и потом сразу домой, чтобы вернуться к своему настоящему делу, то есть к размышлениям.

Твое настоящее дело – быть услужливой, поправляет тетя.

Я служу собственному разуму, говорит Эм. Он суровый начальник.

Пэдди, скажи ты хоть что-нибудь, просит тетя, предлагая еще Благополучия. Торговец передал, что он с тобой здоровается, продолжает она, обращаясь к Эм, а ты ему в ответ: Мне рыбу, шесть штук! Он же не читает мысли и не поймет, какая именно рыба тебе нужна.

Мне подойдет любая – при условии, что он честный торговец, предлагающий честную рыбу. А вот разговаривать о рыбе я вовсе не хочу – ни с кем! Серьезно, тетя, вам не убедить меня, что вселенское счастье зависит от моей болтовни.

Пэдди! Скажи что-нибудь! Ей уже шестнадцать. Как она будет заводить друзей или искать жениха?

Эмили смеется. Ее смех подхватывают Лотта и Энни. Тетя бросает на них сердитый взгляд.

Эмили, тетя пытается сказать, что тебе нужно быть более покладистой.

Однако тетушка еще не закончила:

Они бесцельно носятся по городу, раскинув руки по сторонам, будто летают!

Папа не видит в этом ничего плохого: он верит в пользу упражнений на свежем воздухе.

Энни решает сменить тему и говорит, что ей очень нравятся уроки Лотты. Они читали про восемь холмов в Риме… Или все-таки семь?

Энни и сама помнит количество холмов, но хочет, чтобы Лотта не отвлекалась и вступила в разговор. Вот уже три года она учит Энни и Эм. Они продвинулись намного дальше школьной программы, так что Лотта теперь и учитель, и ученица.

Однако тетушка еще не закончила: Ну и что толку знать про холмы в Риме? Как они подготовят вас к дальнейшей жизни? Нет, они не помогут вам найти работу. И молодого человека вы не увлечете беседами о холмах.

Мы учимся, тетя, потому что учеба делает из нас истинных леди, отвечает Лотта, неважно, что тетя образования не получила: разве она не леди?

И у тебя отлично получается, Лотта! – хвалит папа. Я знаю, твоим сестрам нравится. На лице Лотты сияет счастливая улыбка.

Спасибо, папа! Возможно, ты посоветуешь что-нибудь для наших занятий – на следующей неделе мы будем обсуждать поэзию!

Нет необходимости, говорит папа, ты и сама прекрасно справляешься. А как твои успехи, Бренуэлл? Переводишь «Оды» Горация, верно?

Да, я как раз изучаю поэзию и мог бы прочитать девочкам лекцию, предлагает он, глядя на Лотту, и та его пинает.

Чудесно! – восклицает папа. Очень рад слышать.

Пригодится ли такое в университете? – спрашивает тетя, вновь протягивая Благополучие. Да, поэзия нужна девочкам, которые хотят стать леди, но Бренуэллу, пожалуй, стоило бы изучать какое-то более прибыльное дело. Поэзия не обеспечит ни тебя, ни уж тем более твоих сестер, если они вступят в неравный брак.

И вот Бренуэлл, уже семнадцатилетний, начинает рассказывать о поэзии и о влиянии латыни на развивающийся ум, а Эмили хихикает, прикрывая рот салфеткой, Лотта ее щиплет и тоже смеется, поэтому Бренуэлл кидает в них булочкой, так как его мужское достоинство задето.

Лотта успокаивается первой.

Папа, на работе все хорошо? – интересуется она, хотя им и так частенько доводится слушать краткий отчет обо всех папиных делах на благо бедным.

Замечательно! – откликается папа. Правда, средства наши ограничены, и мне пригодился бы помощник.

Я буду тебе помогать! – говорит Лотта. Она готова бросить уроки с сестрами и свою собственную учебу, чтобы носить папин портфель и помогать ему с… с… ну, она пока не знает, с чем именно, но не сомневается, что ей хватит интеллекта и здравого смысла.

Нет-нет, дорогая моя, такое занятие вовсе не подойдет для девушки вроде тебя – по работе мне приходится видеть много неприятного. Впрочем, на будущий год ты наверняка покинешь нас и отправишься на поиски трудоустройства. Да, однозначно. Тебе ведь уже… восемнадцать, верно? Да, скоро придет время.

Все молчат. Действительно, что тут скажешь.