Текст книги "Только здесь"

– Роуз, ты же понимаешь, ничего плохого не случится, если ты в кои-то веки нарушишь какое-нибудь правило?

– Нет, на самом деле не понимаю, – на автомате сказала я. Зато я понимала, что если мы пойдем вниз, то это будет слишком рискованно. Слишком легко нас будет поймать.

– Роуз, твоих родителей никогда нет дома! Ты можешь делать что душе угодно. Тебе вовсе не обязательно все время быть паинькой.

Услышав эти слова, я застыла на месте. Так вот что он обо мне думает? Мне повезло, потому что родителей никогда нет дома? Я слишком скучная и благоразумная и не в состоянии пользоваться своей свободой на всю катушку? Глаза защипало от слез, и я отвернулась.

Не заметив, что я молчу, он невозмутимо продолжал:

– Роуз, о твоей свободе мечтает каждый подросток. Ты можешь делать что хочешь. Но ты так строга по отношению к самой себе. Во всем. Я этого не понимаю!

– Да, Тео, ты не понимаешь! – не задумываясь, огрызнулась я. – Мне не нужна эта свобода! Я бы что угодно отдала, лишь бы от нее избавиться! Я была бы счастлива, если бы моим родителям не было начхать, чем я занимаюсь!

Тео ответил не сразу, а я смутилась собственного взрыва негодования. Я сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки. Я чувствовала, Тео на меня смотрит, но не могла заставить себя взглянуть на него.

– Роуз, – тихо сказал Тео.

Я его оборвала, покачала головой и выдавила из себя улыбку.

– Я в порядке. Все в порядке.

– Нет, Роуз, прости. Это было глупо с моей стороны.

Я пожала плечами и посмотрела себе под ноги, боясь, что снова могу расплакаться.

– Просто… Я не знаю, почему я такая, ок? Наверное, я всего лишь считаю, что если буду следовать правилам, мне будет легче справляться. Меня никто не заставляет этого делать. Ну да, я знаю, это превращает меня в скучную паиньку.

Тео вздрогнул.

– Я не это имел в виду. Это вовсе не так уж и плохо, – он протянул ладонь и сжал мою руку. – Роуз, посмотри на меня. Давай останемся здесь. Мы можем посмотреть кино и тут.

Я ему улыбнулась, и он тут же расслабился. Я заметила, что он все еще держит меня за руку. Проследив за моим взглядом, он быстро разжал ладонь. С минуту мы оба молчали, но в молчании не было неловкости. Оно казалось приятным.

– Я думаю, родители не вернутся допоздна… – сказала я, широко улыбнувшись при виде того, как у Тео опять загорелись глаза.

– Это только на пару часов, – заверил меня он. – Как только фильм закончится, я сразу же пойду наверх. Пожалуйста! Я чувствую, что схожу здесь с ума.

Его глаза светились надеждой, и я поймала себя на том, что не могу сказать Теодору Локхарту «нет», в особенности, когда он так на меня смотрит.

– Ок. Тогда пойдем.

Я пошла вниз, а Тео с радостью последовал за мной. Он предложил сделать попкорна, но после истории с тостом, я взялась за это дело сама, побоявшись, что он спалит кухню.

Я села на диван, поставив себе на колени миску попкорна, и с интересом стала наблюдать за тем, как Тео пытается включить DVD-плеер. Было совершенно ясно: ему в радость, в кои-то веки он не заперт в моей комнате. Он выглядел беззаботным, расслабился и повеселел.

Он подошел ко мне и вместо того чтобы сесть с другого края дивана, плюхнулся прямо рядом со мной, так близко, что наши бедра соприкоснулись.

– Готова? – спросил он, развернувшись, чтобы взглянуть на меня, и я почувствовала его дыхание на своей шее.

– К чему? – глупо переспросила я, все мои мысли были заняты только тем, что мы сидим так близко. – А, ну да. Извини. Конечно.

Тео улыбнулся, наблюдая за тем, как я запнулась и покраснела.

– Ты в порядке? – спросил он, подшучивая надо мной.

Я только кивнула: я не доверяла своему голосу. Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться, но никак не стал комментировать, а нажал на «Play».

Мне показалось, мы молчали целую вечность. Тео внимательно смотрел фильм, в то время как я пыталась отвлечься от того, что он сидит совсем рядом, касаясь меня. Время от времени он брал пригоршню попкорна из миски и тихонько его жевал. Пока он смеялся над фильмом, я едва могла разобрать, что там говорят – у меня в ушах стучала кровь. Если Тео и заметил, то решил ничего не говорить. Он повернулся ко мне только на середине фильма, когда я встала, решив приготовить еще попкорна, а затем села обратно, намеренно оставив между нами побольше места.

Не говоря ни слова, он придвинулся ко мне, сокращая расстояние между нами.

– Что ты делаешь? – прокаркала я, когда он сел так близко, что мне снова стало трудно дышать.

Он взглянул на меня, на его лице читалась растерянность.

– Что? Ты хочешь, чтобы я подвинулся ближе?

– Вряд ли у тебя бы получилось, даже если бы ты захотел.

– Ой, извини. Мне отодвинуться? – он начал было отодвигаться.

– Не надо, – слишком быстро ответила я.

Тео тут же остановился и посмотрел на меня, его это все позабавило. Казалось, мой ответ его обрадовал: он прикусил губу, словно пытаясь сдержать улыбку.

– Значит, ты хочешь, чтобы я сел ближе? – шутливо спросил он.

Пытаясь расслабиться, я сделала вдох, а затем скрестила руки на груди и округлила глаза. Я посмотрела в его ярко-зеленые блестящие глаза.

– Не льсти себе, Теодор, – сказала я.

Он рассмеялся. Тео снова придвинулся ко мне, одну руку он тихонько запустил за спинку дивана, а затем обнял меня и прижал к себе. Забилось мое сердце, оно стучалось о ребра.

– Иногда ты слишком легко заводишься, Роуз, – выдохнул он мне в ухо. – Это так мило.

Я легонько ударила его в грудь, но ничего не ответила. Мы оба вернулись к просмотру фильма, он еще не закончился, но Тео так и не убрал руку с моего плеча.

Пока мы сидели вот так в обнимку, мне казалось, что так и надо. Если бы не вся эта странная история с его побегом, сидеть вот так было бы в порядке вещей. Когда я была с Тео, казалось, нет ничего более естественного. Это мгновение принадлежало нам и только нам, и ничто не могло помешать, ничто не смогло бы испортить этот момент. Мне хотелось, чтобы время остановилось.

Но конечно же, как только закончился фильм, мы вернулись с небес на землю. Тео высвободил меня из своих объятий и встал. Когда он взял с журнального столика пустую миску из-под попкорна, у него на лице появилась легкая улыбка.

– Хочешь еще?

Я понимала, пришло время сказать Тео, чтобы он вернулся обратно наверх, напомнить ему, что мы договаривались: как только фильм закончится, он вернется в мою комнату. Не нужно было оттягивать момент и готовить новую порцию попкорна.

И все же я только и смогла ответить:

– Конечно.

Становилось поздно. Родители не сказали мне, во сколько вернутся, но я знала, что если позволю Тео остаться внизу, то времени у нас будет в обрез. Тем не менее, я не запротестовала, когда он пошел на кухню, а последовала за ним, как во сне.

И конечно же, прошло совсем немного времени, и мы услышали, как в двери поворачивается ключ.

Тео застыл на месте. Мы в тихом ужасе уставились друг на друга, а тем временем входная дверь открылась и захлопнулась, отец крикнул мне, что пришел домой.

– Поднимайся наверх! – как могла тихо рявкнула я на Тео. – Немедленно!

– Как? – спросил он яростным шепотом, показав на лестницу, которая была как раз рядом с входной дверью, где сейчас стоял мой отец. Это было невозможно: он не смог бы подняться наверх незамеченным.

Тогда я начала действовать и бросилась ко входной двери, стоя рядом с которой отец снимал пальто и шарф. Когда я подошла к двери, чтобы его поприветствовать, он удивился, а когда я полезла обниматься, он удивился еще больше.

Должно быть, Тео понял, что я задумала, и воспользовался моментом. Он двигался быстро и бесшумно. Пока я наблюдала за тем, как он проносится мимо, Тео на бегу показал мне «класс». Я как могла старалась продлить объятия. Я обняла отца впервые за несколько лет. Казалось, мы целую вечность стояли обнявшись, и когда отец нерешительно похлопал меня по спине, я только и ждала, чтобы все это поскорее закончилось. Мгновением позже отец кашлянул, будто чтобы дать понять: ему тоже хочется это прекратить. Я отстранилась, довольная, что Тео удалось подняться незамеченным.

Я уверена: должно быть, мама сказала отцу, что последние несколько дней я веду себя странно. Поэтому он и выглядел таким ошарашенным. Он открыл рот, но ничего не сказал. Обычно я была такой спокойной, такой отстраненной. Я никогда не обнимала родителей, никогда не встречала их с работы – я практически никогда их не видела. Я всегда сидела в своей комнате, а они всегда были на работе. И мне оставалось только надеяться, что отец слишком устал и не будет добиваться, чтобы я объяснила, в чем дело. А судя по темным кругам у него под глазами, возможно, мне повезет.

– Добро пожаловать домой! – только и додумалась сказать я. Отец смотрел на меня смятенно, как будто не мог поверить в произошедшее. Он выглядел ошеломленным, и было ясно, что он нервничает, а я поймала себя на том, что смутилась.

Я не стала дожидаться его реакции, а убралась из коридора как могла быстро и направилась вверх по лестнице.

Глава 7

Проходили дни, приближался октябрь с его пронизывающими ветрами и холодом. Я знала, мне надо поговорить с Тео о его возвращении домой.

Прошла уже неделя. Неделя с тех пор, как он исчез. В школе все становились нервознее, и с каждым днем обстановка делалась более напряженной, слухи шли один причудливее другого, а я понимала, что если не сделаю что-нибудь в ближайшее же время, то вскоре искать будут уже не пропавшего мальчика, а тело.

Но я поймала себя на том, что мне нужно больше времени, больше, чем те несколько дней, которые мы провели вместе, пока Тео прятался у меня дома. Я знала, это неправильно, знала, нельзя заставлять других волноваться, ведь мне совершенно точно известно, где он, и все же я все время откладывала разговор о возвращении Тео домой.

Казалось, Тео делает то же самое: он никогда не касался этой темы и даже если мы хоть отдаленно подходили к его исчезновению и к тому, как оно повлияло на других людей, он всегда переводил разговор на что-то другое. И я поняла, что спускаю ему это с рук, ибо так же отчаянно хочу отодвинуть неизбежный момент прощания и хоть еще день прожить без грозящих обрушиться на нас неприятностей.

Когда мы были одни у меня в спальне, у меня возникало ложное чувство безопасности, оно отвлекало меня от созданной нами неразберихи и заставляло забыть обо всех моих переживаниях. Когда меня не было дома, я отчаянно хотела вернуться, одержимая идеей как можно больше времени провести с Тео, прежде чем все это кончится. Прежде чем нам придется столкнуться с последствиями наших действий, а мы оба знали, что последствия не за горами.

Но я не могла оставаться в уютном счастливом коконе, в который забиралась каждый раз, когда была с Тео, потому что, в отличие от него, контактировала с внешним миром, и мне приходилось выслушивать болтовню окружающих.

Он был тихим, этот шепот, витавший в школьных коридорах, но если слушать внимательно, можно было расслышать все. Каждое предположение, куда мог деться Тео Локхарт, каждую догадку о том, кто же он в действительности, и каждый шепоток, какой из слухов правда.

Какие-то слухи были абсурдными, как, например, что Тео совершил гнусное преступление, о котором еще никто не знает. Некоторые представляли собой смехотворные клише: Тео был в банде и ударился в бега. Но часть этих слухов вполне могла оказаться правдой. Какие-то из них были настолько правдоподобны, что даже я задумывалась, есть ли в них какая-то правда.

Мне и раньше приходилось слышать о Тео разное, поэтому я знала, что думают о нем люди. В школе он мало общался с другими учащимися, но его невероятно привлекательная внешность и драки, в которые он ввязывался, притягивали к нему внимание.

Раньше никто из учащихся нашей школы не пропадал, в самом деле, казалось, никто в целом городе никогда не исчезал бесследно. Это всем было в новинку, поэтому исчезновение Тео по-прежнему обсуждали, и, разговаривая друг с другом, люди то и дело предполагали, куда он мог деться. А я ненавидела, когда о нем говорили. И тогда, как он не мог сделать этого сам, мне хотелось его защитить и уберечь от этих нападок, но в то же время я не могла не задумываться, была ли какая-то правда в том, что говорили другие школьники. В особенности, когда я знала – он ждет меня дома. И когда я смотрела на него, у меня в голове мелькала одна и та же мысль: а что стоит за всеми этими драками и за всеми этими слухами?

– Ты что, заболел? – спросила я Тео на восьмой день, передавая ему тарелку каши.

Тео снова закашлял, эти звуки разбудили меня сегодня утром ни свет ни заря и уже стали мне привычны.

– Я в порядке. Это всего лишь простуда.

– Ты уверен? Я могу принести тебе снизу лекарства, у нас весь буфет полон…

– Роуз, – прервал он, мягко улыбнувшись. – Не переживай об этом.

Я кисло на него посмотрела.

– Мы оба с тобой знаем, что легче сказать, чем сделать.

Он громко рассмеялся, его смех наполнил комнату, а затем перешел в сухой кашель.

– Почему бы нам сегодня чем-нибудь не заняться? – неожиданно спросил он, садясь на своем спальном мешке и глядя на меня.

Я в нерешительности замерла.

– Чем, например?

– Не знаю. Чем угодно. Я устал все время сидеть тут взаперти.

Я вздохнула и начала было говорить:

– Тео, ты же знаешь правила…

Заметив, что я смутилась, Тео округлил глаза. Он прервал меня еще до того, как я закончила предложение.

– Да ладно тебе. К черту правила! Тебе что, никогда никто не говорил: правила существуют, чтобы их нарушать?

– Даже если бы мы и могли их нарушить, я сегодня не могу. Мне надо в школу…

– А ты не можешь прогулять денек? – продолжал настаивать он. – Роуз, ты же вообще никогда не пропускаешь занятия.

Я пыталась объяснить ему свой взгляд на ситуацию – с практической точки зрения. Я знала, Тео куда более рисковый, чем я. Он безрассуднее меня, вот почему сейчас сидел в моей комнате. Но я не могла так себя вести, и мне было невероятно трудно объяснить ему, почему, в особенности сейчас, когда он стал таким беспокойным, надо оставаться осторожными.

– Если я пропущу школу, это только привлечет к нам внимание, – попыталась урезонить его я. – Тебе не кажется, что люди будут задаваться вопросами, где я…

Я замолчала, увидев, как он поник.

– Да, ты права, – коротко сказал он, махнув рукой, чтобы я замолчала, и отвернулся от меня. – Забудь.

Я нахмурилась, пытаясь до него достучаться.

– Тео…

– Хорошего дня в школе, Роуз, – резко перебил меня он, а затем встал с полу и подошел к книжному шкафу, чтобы выбрать себе очередную книгу.

И так я ушла в школу, проигнорировав свою интуицию, которая подсказывала мне – что-то не так. День тянулся мучительно медленно, мое беспокойство о больном Тео сменилось отчаянными попытками вести себя как ни в чем не бывало. Ложь друзьям и семье стала даваться очень легко, но по мере того как проходили дни, а о местонахождении Тео по-прежнему ничего не было известно, мне приходилось практиковаться в ней каждый день, практически в каждом разговоре.

– Забавно, правда же? – сухо спросила Грейс, когда мы стояли в очереди в столовой. – Пока он был тут, никому не было до него дела, а как только он исчез, о нем стала говорить вся школа.

– Так всегда и бывает, – я пожала плечами, взяла бургер и положила его на тарелку у себя на подносе. – Если бы это была я или ты, произошло бы то же самое.

Грейс с отвращением покачала головой.

– Это настолько неправильно. Никому не было до него дела, но теперь, когда он стал таким интересным, все только и мечтают его найти.

И она права: с тех пор как в школе всем стало известно, что Тео пропал, число добровольцев, записывающихся на его поиски, увеличивалось день ото дня. Девушки, которые до исчезновения Тео не знали даже его имени, теперь строили предположения, куда он мог убежать, а другие расстраивались из-за мальчика, с которым даже не были знакомы.

– По крайней мере, теперь у нас осталось не так много флаеров, – это все, что я сказала в ответ, отходя от нее и от очереди.

Ханна Маршалл оказалась в числе девушек, сильно встревоженных судьбой Тео. Те сведения о нем, что она получила несколько лет назад на зимнем балу, хотя и были ограниченными, сильно ее выделяли: у других и этого не было. Я рассказала все Тео, и он просто округлил глаза.

– Здорово. Она по-прежнему обожает устраивать из всего мелодраму, – пробубнил он, а затем попросил меня закрыть эту тему. И больше никак не стал комментировать.

Тем же вечером, к тому времени, как мы решили прервать поиски Тео, было уже темно. И только наши фонарики освещали улицы. Мне очень хотелось от всех отвязаться и отправиться домой, поэтому я быстренько отдала те несколько флаеров, что не успела раздать, и ушла, не попрощавшись.

– Тео, – позвала я, как только зашла в дом. – Я дома.

Я сняла пиджак и повесила его на вешалку, ожидая, что Тео меня поприветствует. Когда он не удосужился этого сделать, я пошла наверх.

Входя в комнату, я держала в руках пакетик печенья «Oreo», которое купила после школы, в магазине на углу. Я думала, Тео сидит в комнате и ждет меня.

Но вместо этого я увидела лишь темноту.

Моя рука тут же потянулась к выключателю, зажегшийся свет наводнил комнату и подчеркнул, насколько она пуста.

– Тео, – начала было я, хмурясь.

Затем я почувствовала, что откуда-то дует, и автоматически взглянула на стоявшее открытым нараспашку окно. Оно было открыто достаточно широко, чтобы в него пролезть.

На мгновение я остолбенела, я не могла пошевелиться, просто стояла на месте. У меня учащенно забилось сердце, а в груди стало настолько тесно, что я чуть не упала в обморок.

Я подошла к окну. Проводя кончиками пальцев по подоконнику, представила себе, как Тео вылезает из окна и убегает.

Я заметила в окне свое отражение. На лице шок, обида и крайняя степень удивления. Растрепанные, торчащие во все стороны волосы, широко раскрытые глаза и покрасневшие на морозе щеки. Но у меня не было причин для подобных чувств, у меня не было причин ощущать себя так, будто меня предали, тогда как мы оба знали, рано или поздно это непременно случилось бы.

Просто я думала, что перед тем как уйти, он предупредит заранее.

Я автоматически вскинула руки, схватилась за оконную раму и опустила ее вниз. Закрыв окно, я перекрыла доступ задувающему в комнату настойчивому и колючему ветру. Я щелкнула замочком и задернула шторы, а затем отвернулась. Смотреть на улицу было бессмысленно: Тео от этого не вернется.

Я занялась своими обычными делами. Я поужинала у себя в спальне. Я приняла душ и переоделась. Я залезла в постель, завернулась в одеяло и сказала в пустоту: «Спокойной ночи».

Но все это казалось неправильным. Я научилась не позволять одиночеству брать надо мной верх, и все же без Тео я чувствовала себя одиноко, как никогда. Он провел со мной всего лишь пять дней, но я все равно чувствовала себя так, словно не могу без него жить.

Сон не шел. Я часами ворочалась с боку на бок, наблюдала за тем, как меняют свое положение стрелки часов, гадая, где он, что делает и все ли с ним в порядке… Я не хотела о нем думать. И все же не могла прекратить.

Было тихо, слишком тихо. Я привыкла к тому, что кто-то храпит на полу, к легкому бормотанию, в котором слышалось мое имя или другие слова. Ночь была тихой, но на душе у меня скребли кошки. Мне стало плохо.

Поэтому, когда раздался тихий стук, сначала я его проигнорировала. Я сказала себе, что мне показалось, что я схожу с ума, что это игра моего воображения. Но так как легкий стук продолжался, я не смогла игнорировать его и дальше.

Я отшвырнула одеяло и нерешительно подошла к окну, кажется, именно оттуда шел этот звук. Я раздернула шторы и обнаружила за окном Тео Локхарта, он усмехался.

Тео ничего не угрожало, он стоял на выступе под окном, но опасно раскачивался из стороны в сторону. Я открыла окно и уставилась на него, открыв рот от изумления.

– Роуз Валентайн, – сказал Тео, растягивая слова. Он криво усмехался. – Мне нужна твоя помощь.

Меня так и подмывало закрыть окно прямо у него перед носом.

Было бы так легко закрыть окно и уйти. Оставить его там, на холоде, и чтобы у него не осталось никакого другого выбора, кроме как пойти домой. Он нарушил все мои правила, ушел, оставил меня одну, он больше не заслуживал моей помощи.

Но даже я понимала, что все не так просто.

Поэтому я помогла ему забраться в комнату. Он схватился за мою руку, и я втащила его внутрь. Тео упал ничком на пол и пару секунд лежал неподвижно. Пока я стояла, нависая над ним, он сумел встать на ноги. Поднимаясь, он хихикал, а встав, начал шататься из стороны в сторону.

– Где ты был? – спросила я. Даже несмотря на то, что я говорила шепотом, мой голос звучал резко. Я не хотела, чтобы кто-нибудь проснулся, но была не в состоянии контролировать свою ярость.

– Расслабься, Роуз. Я просто вышел погулять, – заявил Тео, неопределенно махнув рукой в глубь дома. – В твой сад.

– И ты все это время был в саду? – мой взгляд переместился на бутылку, которую он держал в руках, я впервые ее заметила. – Где ты это взял?

Тео только захихикал, тихо икая. Меня обдало резким запахом алкоголя.

– У твоих родителей есть специальный тайник в шкафу, в столовой. Я всего лишь отведал чуток прекрасной русской водки, – увидев шок у меня на лице, он усмехнулся. – Ты что, не знала?

Я была слишком зла, чтобы разговаривать. Поэтому только покачала головой, не веря глазам своим. На меня накатила волна ярости.

– Я поверить не могу, что ты это сделал, – сказала я низким голосом. – Я просто не могу поверить.

Тео уставился на меня, не произнося ни слова. Он стоял неподвижно и следил за мной взглядом, в то время как я расхаживала по комнате.

– Почему ты злишься? Ты что, не понимаешь, как мне здесь скучно? – сказал он наконец нетерпеливым тоном. – Я целыми днями сижу в этой комнате и просто смотрю в стену.

И тогда я сорвалась:

– А почему, ты думаешь, это все происходит? Потому что ты просил меня о помощи! Совсем не понимаешь, скольким я рискую, чтобы тебе помочь?

– Я понимаю. И я действительно ценю это, Роуз, – сказал он. Чувствовалось, что он говорит правду, но так как от него несло алкоголем, эффект от его слов получился прямо противоположный.

– То, что ты украл у моих родителей выпивку и напугал меня до смерти, выпрыгнув из окна, идеально это демонстрирует, – с сарказмом сказала я, протягивая руку, чтобы взять бутылку. – Давай сюда. Я пойду и поставлю ее на место.

Он молча вручил мне бутылку. Я держала ее в руках, гадая, заметят ли родители, что она заметно опустела с прошлого раза. Последовало долгое молчание, действительно долгое, а затем Тео тихо произнес:

– Прости меня, Роуз. Я был не в себе.

Я вздохнула и на секунду закрыла глаза, чтобы постараться обуздать свой гнев, все еще грозящий вырваться наружу.

Он мною воспользовался. Все те правила, что я установила, все, что я предприняла, чтобы удержать это в секрете… А Тео чуть все не разрушил, ему стало скучно. Он пренебрег всем, о чем я ему говорила, и я имела полное право его вышвырнуть.

И все же я не могла ничего поделать: несмотря на весь мой гнев, я испытала облегчение.

Облегчение.

Облегчение от того, что он ушел не навсегда, от того, что все это еще не закончилось. Испытывая облегчение, я тихонько взяла его за руку и решила не выставлять вон. Пока что.

– Давай-ка проспись, – сказала я, пытаясь подвести его к все еще расстеленному на полу спальному мешку.

Но Тео был слишком пьян, чтобы полностью отдавать себе отчет в том, что он делает. Посетившее его, когда он извинялся, просветление быстро улетучилось, и теперь он просто стоял на месте, раскачивался из стороны в сторону и отказывался сдвинуться с места, как бы сильно я ни старалась. Я потянула сильнее, но он от меня отмахнулся и прикрыл рот рукой.

– Сейчас вырвет, – пробубнил он приглушенным голосом. Я тут же запаниковала, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы подставить, но ничего не нашлось. Даже корзины для мусора.

Секунду спустя, когда Тео отпустило, он выдавил из себя смешок. Он робко мне улыбнулся.

– Я принесу тебе ведро, – застонала я, отворачиваясь от этой пьяной улыбки, которая творила с моим сердцем невообразимые вещи. – Подожди здесь.

Внизу было темно. Я, запинаясь, прошла на кухню, не заморачиваясь тем, чтобы включить свет, и схватила ведро, которым мы обычно пользовались для мытья пола. Я чувствовала, как лихорадочно работает мой мозг, но старалась оставаться спокойной и мыслить трезво. Направляясь наверх, я надеялась, что Тео не вырвало, пока меня не было.

Его не вырвало. Вместо этого я обнаружила, что он свернулся калачиком у меня на кровати. Теперь он нарушал правило номер один. Он завернулся в одеяло, голова уютно лежала на подушке, а глаза были закрыты. Запутанные волосы падали ему на лицо, он дышал медленно и тяжело.

Я остановилась как вкопанная и уставилась на него, не веря глазам своим.

– Тео…

Он сонно мне улыбнулся, все еще не открывая глаз, и от этой улыбки у меня замерло сердце.

– Я и тебе оставил место.

Я всем своим существом хотела свернуться калачиком и лечь спать рядом с ним, и все же я сомневалась. Сама мысль, что мы окажемся так близко, заставляла мой мозг лихорадочно работать.

Я подошла и подняла одеяло. На кровати осталось достаточно места, чтобы я смогла лечь и не касаться его при этом. Я осторожно забралась под одеяло, напрягаясь всем телом. Я развернулась так, чтобы оказаться к Тео лицом. Мы лежали так близко, что я заметила мельчайшие детали его внешности, то, на что раньше не обращала внимания.

Я увидела у него на носу веснушки, маленькие и изящные, едва заметные. Я увидела его темные ресницы, длинные и густые, они трепетали при каждом вдохе. Я увидела его потрескавшиеся губы, красные и влажные: он только что их облизал.

Мне было видно все. И в этом таилось нечто куда большее, я не просто на него смотрела. Я почувствовала себя так, словно вижу его насквозь, будто мне видна его душа. Я никогда в жизни не ощущала ни с кем такой близости.

– Роуз, – пробормотал Тео. Он открыл глаза и встретился со мной взглядом.

– Да? – выдохнула я тихим голосом.

А затем момент был испорчен.

Тео открыл рот и произнес то, что я так отчаянно надеялась услышать, но уже больше не хотела знать. Он сказал правду о том, почему сбежал.

– Меня исключили из школы.

– Что? – я резко села и с недоумением взглянула на него.

Когда он посмотрел на меня, в его налитых кровью глазах была вина, а черты исказились отчаяньем. Он пытался распознать мою реакцию.

– Вот почему я пропал. Я прятался от родителей, не смог бы вынести их ярость. Ты не понимаешь, Роуз… И… Я просто запаниковал и убежал, но теперь я только еще больше все запутал и не знаю, что мне делать дальше. Я не могу вернуться домой. И я не могу начать все сначала. Я все испортил, Роуз.

По мере того как Тео изливал на меня свои откровения, я начала понимать, почему он никогда раньше не говорил, отчего убежал. Я слышала, как в школьных коридорах шепчутся о том, что его исключили, но игнорировала все это, как и другие слухи. В основном все считали, что произошло что-то ужасное, а на самом деле реальная причина, по которой он прятался в моей комнате, состояла вот в чем: Тео не мог совладать с последствиями своего поведения. Он втянул меня во все это, заставил думать, что случилось нечто кошмарное. Я видела, как он расстроен, но не могла найти ему оправдания. Я не могла понять: мне его жаль или я на него злюсь? Я чувствовала себя виноватой из-за того, что прятала его все это время, хотя на самом-то деле с ним не случилось ничего ужасного, и злилась на себя за то, что оказалась такой легковерной, за то, что заставила себя поверить в то, что произошло нечто непоправимое. Меня переполняли противоречивые эмоции, поэтому я просто уставилась на Тео, совершенно сбитая с толку.

А затем я рассмеялась.

Когда я захихикала, Тео открыл рот от изумления. Я откинула голову назад и засмеялась еще сильнее.

– Я что, сплю и вижу сон? – спросил он. – Почему ты смеешься?

– А ты как думаешь? – ответила я, наконец взяв себя в руки. Я вытерла выступившие на глаза слезы.

– Я думал, ты разозлишься. Черт, да я думал, ты вообще не захочешь со мной после этого разговаривать. Что тут смешного?

Он смотрел на меня неподвижным изучающим взглядом, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Но даже я не соображала, что там творится, и чем дольше смеялась, тем сильнее сомневалась в сохранности своего рассудка.

В конце концов я беспомощно пожала плечами. Меня переполняла злость из-за всей абсурдности ситуации, и единственной возможной реакцией стал смех.

– А какой смысл злиться? Для этого уже поздно. Прошлого этим не вернешь. Я все равно уже тебе помогла, и этого не изменить. Что сделано, то сделано. У тебя были причины убежать, а у меня были причины тебе помочь. И нет смысла об этом спорить, потому что это ничего не изменит.

Последовала пауза, Тео обдумывал мои слова. А затем он прошептал: «Знаешь, ты потрясающая».

Я проигнорировала его замечание, даже несмотря на то, что в животе у меня снова запорхали бабочки.

– А за что вообще тебя исключили?

– Я сильно ударил Люка Бейкера, он потерял сознание, – признался Тео.

Впервые с тех пор, как он сказал мне правду, Тео отвел взгляд.

– За что ты его ударил?

– Это не имеет значения.

– Нет, имеет, Теодор, – давила на него я. Мне отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться его лица. – В школе никто никого просто так не вырубает до бесчувственного состояния. Значит, что-то случилось, либо…

– Он сказал о тебе гадость, понятно? Он говорил гадости о тебе и о других школьницах, мне это все не понравилось, я взбесился и ударил его. Просто… Парни не должны считать, будто могут обращаться с девушками как им заблагорассудится. Просто я думаю, подобные комментарии нельзя спускать с рук.

Его слова так меня поразили, что я замолчала. С минуту я это обдумывала. А затем нахмурилась и сжала губы.

– То, что ты его ударил, едва ли что-то решило.

А затем любопытство взяло надо мной верх.

– Что он сказал?

Тео презрительно усмехнулся, будто я спросила несусветную глупость.

– Я совершенно точно тебе этого не скажу. Подобные разговоры не для твоих хорошеньких ушек, – сказал он, растягивая слова, поддразнивая меня, но я все равно удивленно округлила глаза.

Я хотела докопаться до истины. Я хотела заставить его ответить, из-за чего он подставился. Но вместо этого я неуклюже выпалила:

– Ты считаешь мои уши хорошенькими?

Тео снова взглянул на меня. В его глазах промелькнуло что-то, что я не смогла распознать, а затем он прошептал:

– Роуз, я думаю, ты вообще невероятно красивая.

У меня пропал дар речи, но мне и не нужно было ничего говорить, потому что в следующую секунду Тео закрыл глаза и крепко заснул.