Текст книги "Сапфир"

Резеда Шайхнурова
Сапфир

© Р. Шайхнурова, 2014

© Продюсерский центр Александра Гриценко, 2014

© Интернациональный Союз писателей, 2014

* * *

Посвящается Галии Апкиной – дочери, матери, бабушке…

Шайхнурова Резеда Рушановна родилась в 1986 году в Перми. Получила высшее юридическое образование в Пермском государственном университете.

Литературой увлеклась в 16 лет, печаталась в школьных журналах и газетах, в университете публиковала эссе «Любовь в творчестве Кнута Гамсуна» («Иностранная литература», 2009), рассказы и стихотворения.

Под впечатлением от знакомства с произведениями английских писательниц Шарлотты Бронтэ, Эмили Бронтэ, Джейн Остен и др. было написано несколько романов в аналогичном стиле – «Дочь Монастыря», «Демон», «Сапфир». Последний, по мнению редакции «Российского колокола», является интересным продолжением классической традиции любовного романа.

Книга первая. Семейные узы

Глава I. Отец и дочь

 
Он в ней нашел утешение,
Она в нем и мать, и отца…
 

Бриллити читала в беседке в саду, когда отец окликнул ее к завтраку. Чтению она посвящала все свое свободное время; книги были ее отдушиной, самым страстным ее увлечением. Эта романтичная девушка обожала погружаться в мир восхитительных любовных историй. Она всегда завидовала главным героиням бесчисленных романов и мечтала когда-нибудь реализовать судьбу одной из них.

Бриллити Роуз Даймонд не знала другой жизни, кроме той, которой жила свои 17 лет, но почему-то ей с детства казалось, что она рождена для иного, что ее ждет прекрасное будущее, в котором юная англичанка станет женой благородного мужа – известного графа или лорда – и матерью умных и красивых детей – храброго мальчика и хрупкой девочки. Однако день шел за днем, неделя за неделей, а мечта так и оставалась мечтой. Но мисс Даймонд никогда не унывала, она была оптимисткой до мозга костей. Этим необходимым для жизни качеством ее наградила мать, Розмари Даймонд, в девичестве Бейли, которая, будучи незрячей всю свою сознательную молодость, все же хранила и в душе, и в сердце благодарность Богу за возможность быть любимой дочерью и женой и любящей матерью для своей малютки. А Бриллити, даже лишившись матери в 10 лет в результате несчастного случая, смогла найти в себе силы жить ради отца, перевести на него всю любовь и привязанность ребенка к родителю. И эти чувства были взаимными. Питер Даймонд безгранично любил дочь, а после смерти жены, когда Бриллити осталась единственным для него родным существом, особенно привязался к ней. С момента потери любимой мистер Даймонд стал делать все для благополучия дочери, всем нутром осознавая, что теперь его жизнь заключается в ней одной, вернее сказать, зависит от нее.

– Все читаешь?

Отец устал ждать дочь в столовой, поэтому решил лично посадить ее за обеденный стол, пока еда не остыла.

– Не могу оторваться от этой сцены, где Анна признается королю Генриху в любви, – прощебетала Бриллити, целуя отца в лоб. – Только бы он не казнил ее, если она родит ему не сына! И почему мужчины вечно хотят сыновей? Неужели сыновья любят родителей больше, чем дочери? Вот ты, папа, счастлив, что у тебя есть я?

– Безумно, дорогая! – с гордостью воскликнул Питер Даймонд. – Я не променял бы тебя и на сотню сыновей. Ты же знаешь, что дороже мне всех на свете!

– Ну-ка, докажи!

Этот приказ мисс Даймонд отдавала всякий раз, как отец пытался ее в чем-то уверить. И мистер Даймонд, желая убедить дочь, покрыл ее лицо и макушку поцелуями.

– А теперь ты мне веришь? – спросил он, заранее зная ответ.

– Верю, папочка! – выкрикнула Бриллити и бросилась отцу на шею. – Идем завтракать!

За чашкой утреннего чая с молоком мисс Даймонд вспомнила об одном странном событии, которое наблюдала накануне. Через дорогу от них стоял заброшенный замок, который соседи прозвали зловещим оттого, что когда-то давно его хозяин задушил в нем своих жену и детей и повесился сам. С тех пор к этому дому никто и никогда не подходил, а наследник лорда Кингсли так и не объявился. Великолепный когда-то сад превратился в огромный запущенный кустарник, где воцарился мрак, который, сгущаясь то здесь, то там, ниспадал наподобие вуали. Дом, где жили Даймонды, тоже был построен предками Кингсли специально для слуг, но впоследствии продавался отдельно от замка.

А несколько недель назад в этом особняке поселились какие-то люди; за короткий срок они преобразили адское поместье, расчистили от сорняков сад. Казалось, теперь он, созданный когда-то, чтобы скрывать тайны бесчеловечности, был вновь удостоен чести раскрыть всю красоту растительности и, имевший в свое время весьма подозрительную репутацию, снова стал девственно стыдливым, превратившись в храм из зелени и полусвета.

– Папа, вчера днем я проходила мимо Кингсли-Холла и, представляешь, вместо него увидела дворец, клянусь тебе! Словно камень обернулся бриллиантом, – увлеченно поведала Бриллити отцу.

– Милая, я же просил тебя обходить этот замок стороной! Не нужно тревожить души несчастных его обитателей.

Мистер Даймонд холодел при каждом упоминании об «особняке смерти».

– Но сейчас это уже не ужасный замок! Один из рабочих сказал мне, что в нем в скором времени поселится какой-то граф. Он выкупил его у двоюродной правнучки лорда Кингсли – единственной живой наследницы, которая, судя по всему, с легким сердцем передала права на особняк чужаку.

– Чужаку?

– Да. Рабочий проговорился, что дом готовят для иностранца.

– Теперь понятно, почему он купил этот страшный замок, – по неведению. Если б покупатель был англичанином, то до него еще до сделки дошла бы дурная слава имения Кингсли.

– Как чудесно, что этого не произошло! – воскликнула Бриллити, предвкушая новое знакомство.

Ее всегда огорчало, что их дом находится далеко от соседних, и пройти к кому-нибудь на бал было целой проблемой, ведь юной особе приходилось выходить за полтора часа до мероприятия, а прогулочной коляски у них не было. Теперь же появилась надежда, что вместе с графом приедет его семья.

– О, я знаю, как тебе одиноко, моя птичка! – пожалел дочь мистер Даймонд. – Совсем не с кем поговорить, кроме отца.

– Не говори так, папа! Ты мне очень нужен и дороже всех на свете.

– О, родная!

Мистер Даймонд обнял Бриллити, глаза его наполнились слезами счастья и одновременно печали. Он мысленно поблагодарил Бога за то, что хотя бы дочь скрашивает его старость, но покаялся, что проклинал всевышнего после гибели жены.

Спустя месяц, произошло долгожданное событие. В субботу вечером к замку подъехала элегантная карета. Внутри она была обшита синим бархатом, а сиденье выделано из овечьей шкуры, дубовые колеса звучно цеплялись за каменистую дорогу, из-за чего приезд гостя не мог остаться незамеченным.

– Папа, папа, они приехали! – закричала Бриллити, увидев из бокового окна с восточной стороны дома щегольскую повозку. – Иди же скорей! Кучер уже открывает дверцу.

Мистер Даймонд присоединился к дочери, и они вместе стали наблюдать, как из коляски вышла темная фигура и направилась к воротам. Судя по конституции тела, это был граф, который грациозной, но в то же время мужественной походкой подошел к дому, потом обернулся и отдал какое-то поручение слуге.

– А где же жена и дети? – разочарованно спросила Бриллити. – Неужели граф не привез их?

– Не огорчайся, дорогая. Граф сначала должен осмотреть дом, возможно, внести какие-то поправки. Вдруг рабочие что-то недоделали или забыли сделать, а его жена, может быть, привередлива в мелочах. Вот когда он уверится, что супруга будет довольна, тогда и привезет ее с детьми.

– Ты уверен, папа? – с надеждой обратилась Бриллити к отцу.

– Ну конечно, глупышка!

– Хорошо. А сейчас давай поздороваемся с графом!

И девочка выбежала из комнаты.

– Дочка, куда ты? Стой! – пытался остановить ее Питер. – Уже поздно, и невежливо будет вламываться в чужой дом, когда его хозяин устал с дороги и, наверное, ложится спать. Да остановись же ты, стрекоза!

Мистер Даймонд схватил дочь за запястье у самого выхода и стал убеждать ее в том, что лучше будет наведаться к графу утром следующего дня. Бриллити никак не хотела соглашаться, но под напором отца вынуждена была сдаться.

В воскресенье утром отец обнаружил дочь готовящей что-то на кухне.

– Родная, ты уже встала!

– Доброе утро, папочка! Я проснулась около 7 часов.

– Зачем же, милая? Поспала бы подольше!

– Тогда бы я не успела приготовить запеченные яблоки в вишневом сиропе, которые готовила раньше мама. Папа, надень что-нибудь нарядное! Граф должен увидеть нас в респектабельном виде.

Питер с дочерью вышли из дома в четверть одиннадцатого. Была пасмурная погода, и озоновый аромат уже предвещал приближение дождя, а из леса доносился пьянящий запах жимолости, который заглушал сладкие нотки лакомства, что так бережно несла в озябших руках Бриллити.

Снаружи особняк графа был облицован кирпичом с отделкой деталями из белого тесаного камня, что характерно для любой архитектуры тюдоровской династии XVII века. Вместе с дивным садом, окружавшим здание, замок выглядел довольно живописно. Бриллити поразило, как с приездом графа зловещий замок превратился в Эдем. Она и дальше наслаждалась бы видом замечательного особняка, любовалась его переменами к лучшему, если бы не окоченевшие пальцы рук, державших поднос с десертом для графа. Но дрожащие от холода конечности не могли стать препятствием для юной девушки, которая с мечтательным и блуждающим взором упорно шагала по неровной дороге.

Наконец она с отцом оказалась возле огромной двери. С любопытством взглянув на стальную ручку, которая представляла собой львиную голову с раскрытой пастью, мисс Даймонд постучала.

Глава II. Знакомство

 
И темперамент, и харизма,
Что это: дар или помеха в жизни?
 

Дверь открылась, и на пороге появился граф. На нем был фрак из тонкого сукна, черные туфли с пряжками, жилет в вертикальную полоску с карманами, в одном из которых блестели золотые часы на цепочке. Это был очень красивый мужчина высокого роста и крепкого телосложения. На вид ему было около тридцати с лишним лет. Наружность графа отличалась от наружности англичан и цветом кожи, и цветом волос, а также формами носа и губ. Сразу можно было сказать, что это не типичный европеец: смуглая бархатистая кожа, густые черные ресницы и блестящие смоляные, слегка вьющиеся волосы до плеч особо выделяли аристократа среди толпы северян. Его кожу оттеняли синие, как пасмурное небо глаза, и весь он был так притягателен, что невозможно было отвести глаз. У графа был прямой нос, карамельного цвета губы, волнообразный контур которых подчеркивал их припухлость, и даже сквозь плотный костюм можно было заметить его мускулистость.

Бриллити, которая в жизни своей не видела такого типа мужчин, замерла, раскрыв рот. Иногда встречая безликих юношей на редко проводимых в графстве балах, она и представить себе не могла, что красота противоположного пола может быть так ярко выражена.

Хозяин дома поприветствовал гостей широкой улыбкой, и девушка машинально ответила ему тем же. Она стояла впереди отца, поэтому не видела, какое впечатление оказал граф на Питера Даймонда. А тот, в свою очередь, стоял бледный, брови его были приподняты, а уголки рта опущены, ноги в коленях дрожали – в общем, весь его облик в данный момент представлял собой нелепое подобие статуи.

– Доброе утро, граф! – звонко и приветливо поздоровалась Бриллити. – Мы с отцом – ваши соседи, живем через дорогу от вас. Меня зовут Бриллити Роуз Даймонд, а позади меня стоит мой папа, Питер Даймонд. Вот! – произнесла она, выставляя вперед поднос с угощением. – Надеюсь, вам понравится.

– Сейчас и узнаем! – отозвался аристократ, жестом приглашая гостей в парадный зал. – Прошу вас, заходите!

– Благодарю вас!

Бриллити зашла первой, Питер нехотя за ней. В центре особняка размещался холл, богато украшенный резными дубовыми панелями, на которых были развешаны охотничьи трофеи, оружие и портреты именитых предков лорда Кингсли. Высокий потолок был покрыт лепниной; по одну сторону холла располагались жилые комнаты, по другую – хозяйственные помещения. Посреди гостиной находился доходивший почти до потолка камин, отделанный коралловыми кирпичами с каминной доской из красного дерева и облицованный природным камнем. Вокруг камина располагалась мягкая мебель, которую покрывали фисташкового цвета чехлы. В центре стоял невысокий столик из твердой породы дерева, на полу лежал шерстяной ковер с ярким рисунком. Характерной деталью дома была широкая лестница в холле, украшенная скульптурами и резными деревянными перилами, причудливым образом закрученными в спираль.

Гостья с отцом уселись на большой мягкий диван справа от камина, возле окна, а граф – чуть поодаль от них в кресло. Он закинул одну ногу на вторую, лодыжкой касаясь колена, свободно раскинул руки на подлокотниках, всем видом показывая, что он здесь хозяин.

– Очень рад, что уже на второй день моего пребывания в этом поместье меня навестили соседи, – произнес он, окидывая беглым взглядом пришедших.

Бриллити отметила про себя акцент аристократа. Он говорил более мягким тоном, нежели англичане, не так четко выговаривал буквы, как подданные королевства, к тому же в его речи присутствовал пафос, чувствовалась внутренняя харизма этого человека. Было видно – он знает себе цену и следит за своей внешностью.

– Прошу прощения! Я, кажется, не представился. Граф Сапфир Нарцис Альвадис.

– Какое удивительное имя, – заметила гостья. – Кто из родителей окрестил вас им?

– К сожалению, от отца, коренного жителя монархии, мне достался только титул, а имя подарила мне мать – гречанка. При моем рождении она обратила внимание, что мои глаза сверкают, как два сапфира, и напоминают ей драгоценные камни.

– Она была права, граф Альвадис, – согласилась мисс Даймонд. – Ваши глаза действительно сияют, как сапфиры. Но самое примечательное, что в вас присутствуют и южный темперамент, и северная выдержка.

– Благодарю! Кстати, перед вашим приходом я как раз собирался позавтракать. Не соблаговолите ли вы разделить со мной трапезу?

– С удовольствием! Если папа будет согласен, – робко ответила Бриллити, обернувшись к отцу.

– М-м, пожалуй, – не поднимая головы, отозвался Питер.

В его голосе чувствовалось напряжение, не ускользнувшее от слуха дочери. Граф с нескрываемым любопытством смотрел на соседа; казалось, он изучает Даймонда. Чуть погодя и хозяин замка, и гости сидели за большим овальным столом в столовом зале, который уже был накрыт всем необходимым. На светлой скатерти посреди стола находилась корзинка с белым хлебом «пандернейн» – хлебом лучшего качества, выпеченного из несколько раз просеянной пшеничной муки. Он, конечно, не мог сравниться с ячменным хлебом или овсяными лепешками, которыми обычно довольствовалась семья Даймонд. Рядом с Кальвадосом стояла большая тарелка с жареной камбалой и картофельным гарниром, а ближе к гостям в глиняной посуде располагался маринованный лосось с петрушкой, недалеко от него в серебряном тазу томились кусочки аппетитного карпа в сливочном соусе. Возле корзины с хлебом на подносе красовалась жареная утка с золотистой корочкой, а копченые свиные окорока дополняли всю эту роскошь великолепным ароматом. В больших тренчерах из ржаной муки были утрамбованы небольшие кусочки поджаренной оленины, мягкий сыр был поставлен рядом с чизкейком – творожным пирогом. В кастрюлю был налит бульон с вареными овощами и мясом в качестве похлебки. Еще много разных деликатесов, от которых ломился стол, поразили воображение гостей, но они пытались скрыть свое удивление и забыть о той скудной еде, которая порой представлялась им пиршеством.

– Граф Альвадис, а кто накрывал на стол? – поинтересовалась Бриллити. – Входную дверь открыли нам вы, никого из прислуги я не увидела.

– Еще перед моим въездом в Кентербери нанятые кухарки приготовили все эти блюда и украсили ими стол, поэтому прошу прощения, если еда остыла. А что касается прислуги вообще, то ее у меня нет. Не терплю чужих в доме, – без тени смущения ответил Сапфир.

Этот ответ несколько озадачил гостью. Сначала она предположила, что слуги прибудут позже, но серьезный тон хозяина дома не давал причин не верить ему и переложить «вообще» на шутку.

– Но как же вы обходитесь без дворецкого, мажордома, придворного и горничных в таком большом замке?

– Не беспокойтесь, мисс Даймонд! Я с детства привык к самостоятельности и в силах обходиться без посторонней помощи.

– Не хотите же вы сказать, что делаете уборку сами и готовите еду без помощи повара!

– Так и есть, мисс Даймонд. Хотя уборкой помещений я могу пренебречь, так как не намерен надолго задерживаться в графстве, а на пыль, слава богу, у меня аллергии нет. Продукты же раз в неделю мне будут поставлять местные торговцы и птицеловы.

– А разве вы поселились здесь не навсегда? – разочарованно спросила Бриллити.

– Нет. В Англии осталось одно дело, которое я должен выполнить как можно скорее, – не вдаваясь в подробности, пояснил Сапфир и взял в рот толстый кусок оленины.

– Значит, вы не перевезете сюда свою семью? – настаивала гостья.

– Я не женат, мисс Даймонд, и приехал в Тент один, – объяснил Альвадис, проглотив мясо.

Ответ графа, вместо того чтобы утолить любопытство Бриллити, лишь вызвал у нее всплеск новых вопросов. В ее понимании каждый зажиточный господин солидного возраста должен иметь жену и как минимум одного наследника, которому можно было бы завещать свое имущество.

– Когда же вы собираетесь обзавестись семьей, ведь время не ждет, и, говоря прямо, вы уже не так молоды, чтобы продолжать холостяцкую жизнь?

Питер Даймонд в это время молча разжевывал филе рыбы, с интересом наблюдая за происходящим, и не торопился вмешиваться в диалог дочери с иностранцем. А собеседник Бриллити лишь рассмеялся на подобное замечание. Его позабавили девичья прямота и непринужденность в общении и импонировал отказ гостьи от условностей.

– Простите, граф Альвадис! – извинилась через секунду Бриллити, осознав свое невежество. – Вы вправе были осечь меня.

– Зачем же? Вы лишь сказали то, что думали.

– Но я в первый же день нашего знакомства продемонстрировала свою невоспитанность.

– Ничего страшного, мисс Даймонд, я не обиделся.

Сапфир воспользовался моментом, когда смущенная гостья, краснея, опустила глаза, и оценивающе посмотрел на нее. «А эта девочка хороша, – отметил он про себя. – Юная искусительница. Представляю, как уже через год ее будут атаковать поклонники». Бриллити действительно была красивой девушкой: у нее были длинные каштановые волосы, большие зеленые, чуть раскосые глаза, отчего взгляд ее казался особенно выразительным. Своих полных губ Бриллити стеснялась. Это было заметно по тому, как она сжимала их, если замечала, что граф на нее смотрит, хотя они лишь украшали ее миловидное личико. Фигура у нее уже была сформирована и изящно скрывалась под одеждой, облегающей ее тело от шеи до щиколоток.

«И зачем женщины так тщательно прячут свои достоинства под длинными платьями?» – продолжал думать про себя Альвадис. Его мысли прервала Бриллити.

– Граф Альвадис, вы сказали, что проживете здесь недолго. Почему же вы выбрали именно этот замок, ведь о нем по всей округе гуляет плохая слава? Разве вас не предупредили о том, что именно в нем ревнивый муж убил своих жену и детей, а потом покончил с собой?

– Прошлое этого замка и побудило меня к покупке, мисс Даймонд. Черная душа зловещего имения сольется воедино с темной стороной моей души, а его сердце будет биться в унисон с моим.

Бриллити не совсем поняла, что хотел сказать этим аристократ, но ей стало не по себе.

– А вторая причина, по которой я приобрел этот особняк, мисс Даймонд, – это схожесть его с замком Лидс (Leeds Castle) – одним из самых известных в мире замков, который находится не так далеко отсюда.

– Еще странно, что из-за столь короткого пребывания в имении вы все-таки решили сделать в нем ремонт. Я около двух месяцев наблюдала, как сотни рабочих не покладая рук реставрировали и переделывали многие части здания.

– Мне хотелось, чтобы здесь было уютно и комфортно, в первую очередь – для моего удобства. Я ответил на ваши вопросы?

– Да, благодарю, хотя вы не обязаны были отчитываться передо мной.

– Мне было не в тягость.

Тут Сапфир переключил свое внимание на отца Бриллити, который на протяжении всего разговора не издал ни звука.

– Я вижу, вы скучаете, мистер Даймонд, – надменно произнес он, промокнув салфеткой губы.

Питер поднял глаза на хозяина дома, но, казалось, он смотрит сквозь него, взгляд его был мутным. Наконец он собрался с мыслями и нехотя вымолвил:

– Милая, боюсь, мы задержались у графа. Ему, должно быть, хочется отдохнуть. Поблагодари его за гостеприимство и пойдем!

– Я рада нашему знакомству, граф Альвадис, – искренне сказала Бриллити и встала из-за стола.

– Взаимно, мисс Даймонд.

– Надеюсь, вы примете наше с папой приглашение на завтрашний обед!

– Если мистер Даймонд этого желает, то с удовольствием, – отозвался Сапфир, провожая гостей к выходу.

Бриллити взяла отца под руку и взглядом побудила его к верному ответу.

– Конечно, граф, – сухо присоединился Питер к решению дочери и вышел с ней за порог замка.