Текст книги "Рыцарь зимы"

– Я приеду через три месяца, – произнес рыцарь. – Ты должен подыскать достойное жилье для меня и еще одного оруженосца.

– Всего одного?

– Со мной приедет Гарет. Я отпускаю второго.

Эндрю не стал дерзить, интересуясь, почему новоявленного Джона отсылают прочь. На то могло быть немало причин, хотя, скорее всего, наиболее весомая заключалась в том, что Гондемар-оруженосец не нравился Гондемару-рыцарю. Это несомненно. Джон, вероятно, был бы даже рад уйти, если бы вместе с этим он не лишился последних средств к существованию. Лучше уж терпеть хозяина, который тебя презирает, чем не иметь хозяина вовсе.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы угодить вам, сэр.

Неожиданно рыцарь положил руку ему на плечо.

– Вот и славно. Я верю тебе, Эндрю, несмотря на твое низкое происхождение.

В этот миг сэр Гондемар де Блуа выглядел величественным и могущественным. В своих лучших доспехах, ярко блестевших в солнечных лучах, он был великолепен. Но больше всего Эндрю завидовал даже не облачению рыцаря, а его тамплиерской накидке. Белоснежной, цвета высоких небес, с кроваво-красным крестом спереди. Храмовник походил на воина из небесных легионов, спустившегося на землю, чтобы отомстить за смерть Господа. Эндрю больше всего на свете мечтал заслужить право носить такую накидку. Стать тамплиером! Рыцари из ордена госпитальеров носили черные рясы с белыми восьмиконечными крестами над сердцем, но их орден не был и вполовину таким величественным и влиятельным, как храмовники. Его учреждили, чтобы рыцари заботились о раненых и больных паломниках, направляющихся в Святую землю. А тамплиеры были защитниками, хранителями пилигримов.

Эндрю знал, кем ему хотелось бы стать.

Разумеется, получить накидку тамплиера – самое достойное стремление для молодого человека. Эндрю так жаждал этого, что одна мысль об исполнении заветного желания приводила юношу в трепет. Когда-нибудь. Однажды. Ему ведь это обещано теми, кто способен видеть будущее. Кем именно? Его отцом и матерью по Богу? Или по дьяволу? Впрочем, какая разница? Пророчество двоих мертвецов должно исполниться. Однажды он наденет белую накидку рыцаря-тамплиера с алым крестом на сердце, и обычные люди станут восхищаться им и завидовать ему.

Однако до того как Эндрю двинулся в путь, к нему снова подошел Гарольд.

– Я слышал, ты скоро уезжаешь, – презрительно бросил сын мясника. – Лучше не появляйся здесь впредь. Если вернешься, я убью тебя, оруженосец ты теперь или нет. Я перережу тебе горло во сне и приму любое наказание.

– Когда я вернусь, я непременно разыщу тебя, Гарольд, и убью на месте, в присутствии свидетелей.

Оба юноши стояли друг против друга, в глазах каждого горела непримиримая ненависть, пока Гарольда не позвал отец.

– Ты не вернешься! – крикнул задира, обернувшись через плечо. – Ты сдохнешь в какой-нибудь стране, пораженной ядовитыми мухами, и твой труп сгниет под чужим солнцем. Но не забудь мои слова. Если тебе каким-то чудом удастся выжить и вернуться, ты пожалеешь, что не умер за морем.

Эндрю двинулся в путь через семь дней, направившись к порту в Данвиче на восточном побережье Англии. Там он должен был сесть на корабль, уходивший в Венецию, которая, как ему сказали, является городом-островом в Средиземном море. Старина Фоггерти дал Эндрю несколько уроков географии, но юноша усвоил немногое. Нелегко представлять себе чужие страны и города, когда в своей жизни ты добрался только до Лондона. И даже Лондон произвел неизгладимое впечатление на деревенского паренька – своими забитыми узкими улицами, странными людьми, огромными деревянными домами и многочисленными церквями.

Представить же себе Венецию или Иерусалим, таким образом, почти невозможно. Они виделись Эндрю далекими сказочными городами. Венеция, судя по всему, плавала на поверхности моря, как водяная лилия, сложенная из разноцветных кирпичей и плиток. И здания там сплошь были дворцами, башнями и соборами, выстроенными из золота, серебра и драгоценных камней. В Иерусалиме водились странные животные под названием «верблюды» с горбами на спинах, свободно разгуливавшие по улицам. А еще там стояли дома с куполами – мечети, внутри совсем пустые и просторные, как городская площадь. Зато все башни города тонкие и высокие, с шариками на вершинах. На рынках полно тканей самых ярких цветов, а на грязных тарелках небрежно лежат горы драгоценных камней на продажу.

– Нужно глядеть на карту, на план, – говорил старина Фоггерти. – У меня ничего подобного нет, но, в общем, карта – это картинка уменьшенного и расплющенного мира. Можно увидеть, как на земле расположены разные страны. Спроси у хозяина, может, у него есть такая.

Но Эндрю так и не осмелился попросить разрешения взглянуть на таинственную «карту», поэтому странные узоры, составлявшие на поверхности земли страны, оставались для него загадкой.

Эндрю с трудом сдерживал возбуждение, двинувшись в дальний путь верхом на своем скакуне. Совсем недавно он был обычным деревенским мальчишкой, а теперь отправляется в поход в неизвестные земли! При поясе меч, под седлом – прекрасный конь, за ним осел, нагруженный великолепными доспехами Эндрю, а простые крестьяне услужливо уступают ему путь. Даже роль оруженосца для мальчишки его происхождения – неслыханная удача. Однако когда он добрался до узкой утоптанной дороги возле маленького речного порта Вудбридж, четверо парней загородили ему проход, неспешно шествуя и нисколько не заботясь о других путешественниках. Эндрю ощутил справедливое негодование.

– Эй, вы там! – крикнул он, подъехав к молодым людям. – Прочь с дороги!

Но они не обратили на окрик ни малейшего внимания, и Эндрю с раздражением уставился на их затылки.

– Вы что, не слышали меня, невежи? Прочь с дороги, иначе я поеду прямо по вам, клянусь небом!

Один из юношей только взмахнул рукой над плечом, словно говоря: «Иди к черту».

– В таком случае вы не оставляете мне выбора. Я пришпорю коня.

Наконец один из молодых людей обернулся и воскликнул:

– В самом деле, сэр? В таком случае мы весьма обяжем вас, стащив с этой клячи и избив до…

Неожиданно молодой человек изменился в лице, раздражение исчезло, и на его губах появилась широкая улыбка.

– Эндрю! – воскликнул он.

Говоривший оказался не кем иным, как Патриком. Рядом с ним шли Артур и его добрый друг Тоби. Четвертый паренек, странной наружности и бледный как мел, был Эндрю незнаком.

– Друзья! – радостно воскликнул он. – Куда вы держите путь?

– Как же, нас позвали в некий замок в укромном местечке под названием Орфорд, чтобы мы дали там представление. А ты?

– Я еду в Данвич – отправляюсь на Святую землю.

– А-а, – протянул здоровяк Тоби, – так ты уже стал рыцарем?

Эндрю криво ухмыльнулся:

– Нет, подобные вещи так быстро не происходят, Тоби. Я все еще оруженосец. Должен выехать заранее и подготовиться к прибытию моего господина, который через три месяца присоединится к своим братьям-тамплиерам в Иерусалиме. А это что за новый актер? Он занял мое место и играет женские роли?

Патрик расхохотался:

– Именно! Эндрю, слезай со своей клячи и познакомься с Томасом.

Эндрю спрыгнул с Чародея и поздоровался за руку с новым членом труппы. Пальцы и ладонь Томаса оказались тонкими и изящными, как у девчонки. И вообще он казался слабым и хрупким, со странными светлыми, почти белыми волосами и яркими голубыми глазами. Мальчишка с удивлением и интересом уставился на Эндрю.

– О, Эндрю, – произнес он с почтительностью и благоговением, – ты едешь в Иерусалим?

– Совершенно верно, мимо города Венеция.

– Эндрю, я бы всю землю отдал, чтобы отправиться туда с тобой.

Артур, незаметно подмигнув Эндрю, пояснил:

– Томас у нас ангел, а Иерусалим – его мечта.

Они вместе двинулись в путь. Тоби повел под уздцы животных.

– Не беда, – весело произнес Эндрю, – отдай мне всю землю, и я с радостью возьму тебя с собой.

Вид у паренька стал до того несчастным и обескураженным, что юный оруженосец тут же пожалел о своей шутке.

– А, вижу, в чем твоя беда. Ты всей землей не владеешь, верно?

– Но я… я мог бы отправиться с тобой в качестве оруженосца.

Эндрю расхохотался:

– Я же пока сам оруженосец! Никогда не слышал, чтобы у оруженосца был оруженосец.

– Ну, как твой слуга, а когда ты станешь рыцарем, я стану оруженосцем!

– Ты ведь меня совсем не знаешь, Томас. Я могу оказаться очень капризным и суровым хозяином.

Юнец улыбнулся и покачал головой:

– Нет, я вижу по лицу, ты добрый человек, Эндрю. К тому же Патрик, Артур и Тоби много рассказывали мне о тебе. Правда, из них самого высокого мнения о тебе Тоби, Патрик думает, что из тебя получился бы неплохой актер. Артур говорит о тебе меньше всех, и всегда со снисхождением.

Услышав это, Артур покраснел и произнес:

– Это же не так, Томас!

Но Эндрю и без того знал об этом. Томас просто первый из них облек действительность в слова. Эндрю знал, как к нему относятся его недавние товарищи. Артур действительно о нем невысокого мнения, а Тоби он нравился. Патрик же всегда думал только о труппе, и его отношение к людям и событиям определялось тем, какую пользу они могли принести актерам. Томас лишь озвучил то, о чем в глубине души знали все присутствующие.

Друзья двинулись дальше, весело болтая друг с другом. Эндрю так и не дал прямого ответа на просьбу Томаса. Они переночевали в речном порту Ипсвич, а с утра двинулись дальше – каждый своей дорогой.

В Иерусалиме юноша по имени Уолтер Пьюсон покупал фрукты на рынке. Уолтера за его недолгую жизнь продавали целых четыре раза, в последний раз – когда ему исполнилось семь. Человек, купивший его тогда, был оружейник по имени Пью. Теперь юноше было почти пятнадцать лет, и пять из них он состоял в учениках у своего хозяина. Пью обращался с рабом по-доброму и считал его собственным сыном. Кузнец был холост и отправился вместе с Уолтером в Святую землю, чтобы разбогатеть, поскольку в Англии в те времена развелось слишком много оружейников.

Теперь юноша привычно торговался с хозяином палатки за корзину фиников.

– Из-за тебя мои дети будут голодать! – проворчал торговец, наконец сойдясь с покупателем в цене. – С такими сделками мне не видать прибыли!

– Тогда накормишь детей фруктами, – ответил Уолтер. – Они принесут им куда больше пользы, чем лепешки.

Торговец только закатил глаза в ответ. Конечно, ему не было дела до питания детей, он просто сетовал на невыгодную цену.

Уолтеру понравилось жить в Иерусалиме. Почти каждый день светило жаркое солнце. Если учесть постоянную войну с врагами короля Балдуина IV Иерусалимского, его хозяин не испытывал недостатка в заказах. Уолтер завел себе друзей из мусульман, живущих в городе, и сумел по достоинству оценить их образ жизни. Здесь можно было встретить людей с быстрыми ногами и пламенной душой. В Англии погода почти всегда была плохая. И люди там слишком уж отягощены и опечалены своими заботами. Жить в тепле – одна забота. Иметь крышу над головой – другая. А еда? Что лучше – тарелка сочных, сладких фиников или миска похлебки из репы? Нет, жить в Иерусалиме куда приятнее. Здесь можно почти всегда преспокойно переночевать на теплой крыше, укрывшись тонким одеялом.

Напевая себе под нос, Уолтер направился в боковую улочку, намереваясь отнести корзину фиников в кузницу хозяина. Свернув за угол, он чуть не столкнулся с высоким, крепким человеком. Затем из тени вышли еще четверо. Он собирался было закричать, когда один из них неожиданно улыбнулся и ударил его по голове довольно-таки мягкой дубинкой. Этого хватило, чтобы Уолтер потерял сознание. Придя в себя, он обнаружил, что привязан за ноги к телу мула и находится в странном пустынном месте, где вокруг нет ничего, кроме скал и песка. Люди, похитившие его, сидели верхом на верблюдах. Все они носили длинные густые бороды и тюрбаны и явно были не местными, одеты в черное, с суровыми, жестокими лицами и серьезными глазами.

Один из похитителей, увидев, что пленник очнулся, бросил ему козий мех с водой.

Уолтер жадно выпил прохладную жидкость, а затем заговорил.

– Что я здесь делаю? – спросил испуганный юноша. – Денег у меня нет. Вы хотите стребовать за меня выкуп? Я ничего не стою.

Разбойники ничего не ответили, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Прошу вас, господа, скажите мне, куда мы направляемся.

Один из мужчин, высокий, с длинным орлиным носом, повернулся и пробормотал сквозь зубы короткое слово. Уолтер охнул и разразился слезами. Похитители не обратили ни малейшего внимания на его реакцию. Эти люди с детства приучены подавлять сочувствие и сопереживание. Будь Уолтер сыном одного из них, с ним не стали бы обращаться мягче.

Разбойник произнес лишь одно короткое слово: «Масьяф».

Так называлась крепость, в которой размещалась кровожадная фанатичная секта воинов, знаменитая серией бесстрашных дерзких убийств.

Она находилась в Долине ассасинов.

Они – ассасины.

Глава 8
К Иерусалиму

С наступлением утра Томас снова обратился к Эндрю с вчерашней просьбой:

– Пожалуйста, возьмите меня с собой в Утремер, добрый сэр. Из меня выйдет превосходный слуга. Вам впредь не придется шевельнуть и пальцем. И я убежден, что из вас получится замечательный хозяин. А когда вы станете рыцарем, в чем у меня нет и тени сомнения, я стану самым покорным и расторопным оруженосцем.

Постоянное умащивание его самолюбия постепенно подтачивало непоколебимость Эндрю. Ему льстили заискивания этого странного юноши. Теперь, хорошенько поразмыслив, он стал и сам склоняться к тому, что неплохо бы обзавестись спутником, который разделит с ним все печали и радости долгой дороги. Лучше рядом ангел, чем демон. Любые проблемы покажутся не такими уж сложными, когда их решают две головы вместо одной. К тому же сэр Гондемар дал ему немало денег в дорогу. Разумеется, придется отчитаться по всем расходам после прибытия хозяина, но дорога и пропитание для слуги обойдутся недорого.

Наконец Эндрю повернулся к Томасу и произнес:

– Да, ты можешь отправиться вместе со мной в Иерусалим в качестве слуги.

Томас светился от счастья.

– Чего еще можно желать?! Я увижу Венецию и Иерусалим! Благодарю вас, сэр!

– Кстати говоря, я бы предпочел, чтобы ты называл меня Эндрю – я ведь еще не рыцарь. Да, думаю, Эндрю будет вполне достаточно до моего посвящения в рыцари.

Эндрю находился в весьма приподнятом настроении, приняв это решение. Томас казался непритязательным, скромным юношей. Будет приятно разделить новые впечатления с человеком, испытывающим такой же энтузиазм, как и он сам. К тому же, в отличие от Гарета, Томас не соперник. Они действительно могли бы стать добрыми друзьями – без оглядки на милость их общего господина. И разумеется, Эндрю не придется все делать самому – ухаживать за своим скакуном и выполнять обязанности оруженосца сэра Гондемара.

Патрик остался не в восторге от решения Эндрю.

– Потерять двух актеров, играющих женские роли, за один год! – простонал он. – Эндрю, как ты можешь так бесчеловечно со мной поступать? Сначала ты сам срываешься с места в погоне за мечтой, а теперь сманиваешь своего сменщика! Хороших актеров найти нелегко – вокруг слишком много уродливых, неповоротливых и грубых громил.

– Я уверен, вы быстро найдете Томасу замену! – беззаботно воскликнул Эндрю. – Вот увидите!

Однако на прощание юноша отдал каждому актеру по два золотых. Этих денег им хватило бы на пропитание на несколько месяцев.

– Эндрю, это твои собственные деньги? – прозорливо уточнил Патрик. – У тебя не будет неприятностей из-за того, что ты вот так отдаешь их?

– Что-нибудь придумаю. Скажу, что меня ограбили.

– Только не указывай на нас! – всполошился Тоби. – Нас же повесят!

– Да нет, не вы, конечно, а какой-нибудь разбойник в заморской стране. Все будет в порядке, не беспокойтесь. Я хочу, чтобы вы были счастливы.

– Не следует лгать своему господину, Эндрю, – покачал головой Тоби. – Подумай о своей чести.

Уязвленный этим замечанием, Эндрю резко бросил:

– Значит, скажу правду! Сэр Гондемар вычтет эти деньги из моего жалованья, словом, придумает, как их вернуть.

Эндрю и его новый слуга расстались с актерами около девяти часов утра холодным зимним утром. Поскольку осел и без того был тяжело навьючен – вез доспехи оруженосца, – Томас сел на Чародея за спиной Эндрю. Юноша знал, что, устроившись так, они подражают эмблеме рыцарей-тамплиеров: двое всадников на одной лошади символизировали скромность в притязаниях и строгое соблюдение обета бедности. Юноши направились на восток, в Данвич. По дороге они остановились купить хлеба, и Томас заодно благословил доспехи Эндрю.

– Ни копье, ни меч, ни стрела не осмелятся поразить эту нагрудную пластину, – размеренно бубнил «ангел», – или гнев Божий обрушится на державшего их священным огнем. Эти доспехи будут отмечены защитой самого Господа и окружены невидимой силой, которая отведет в сторону острия копий и мечей, ослепляя врага своим неземным сиянием. Носящий его будет защищен от ранений и зла.

– Что ж, – произнес Эндрю, отнесшийся к церемонии благословения весьма скептически, но не подавший вида, – похоже, бояться за свою жизнь мне больше не придется.

– О да, – серьезно произнес благочестивый Томас. – Хотя, разумеется, ты можешь утонуть, поскольку такие тяжелые доспехи сразу утянут в самые глубины океана, где рыщут хищные создания и страшные чудища.

Данвич был процветающим портом, который мало-помалу пожирало море. Несмотря на это, там полным ходом шло строительство, ведь это один из десяти крупнейших городов в Англии, а глубоководная дельта реки, на которой он стоял, сделала его идеальной гаванью для кораблей всех видов и форм. На его богатой истории, однако, лежало пятно предательства. Два года назад Роберт, граф Лейсестерский, высадился в Данвиче вместе с трехтысячной армией фламандских наемников и попытался свергнуть короля Генриха. Несчастный бунтовщик потерпел сокрушительное поражение.

Сам город мог похвастать монастырем, многочисленными церквями и кварталом прокаженных. Томас хотел немедленно отправиться к несчастным и благословить всех до единого. Однако Эндрю разумно возразил, что ужасный недуг, несущий страшные страдания, ниспосылается небом в наказание, и запретил своему спутнику приближаться к больным с этим намерением, утверждая, что они несут кару за свои грехи. Томас на удивление сурово отчитал Эндрю за столь варварское заблуждение, заявив, что знавал весьма благочестивых людей, пораженных им, некоторые из которых были слугами Господа. Однако к тому времени, как долгий спор подошел к концу, Томас все равно не смог отправиться в квартал прокаженных – на это попросту не осталось времени.

Двое юношей нашли судно, отправлявшееся в Венецию. Корабль назывался «Ива». Эндрю пришлось спать в трюме рядом с Чародеем, а Томасу удовольствоваться палубой, где ночевали рабы и слуги. Они отправились в плавание во время прилива 13 января 1175 года от Рождества Христова. Через несколько часов их уже болтало по волнам, как пробку во время великого шторма в Бискайском заливе.

Эндрю, которого мотало от носа до кормы, от борта к борту, вскоре почувствовал, что ему становится очень и очень плохо, и его страданиям суждено продлиться много часов. Чародей тоже был не в себе – конь метался на привязи, лягая перегородки и борта с такой силой, что несколько промокших досок не выдержали его напора. Но страдали они не в одиночестве. Почти все пассажиры и их лошади находились в столь же плачевном состоянии. Через проломы заливалась вода, скапливавшаяся в трюме, где быстро стало темно, холодно и мокро. Эндрю казалось, что он умирает. Чародею – что он уже умер.

– Не приходится сомневаться, – без всякой задней мысли произнес наивный Томас, которого не затронула неведомая хворь, спустившийся в трюм, дабы позаботиться о хозяине, – что ты совершил страшный грех, раз несешь такую кару.

Эндрю не нашел в себе сил отвечать, поскольку не мог поднять голову от ведра.

Томас большую часть времени провел на палубе, которая на время плавания стала его домом. Хотя ураган здорово напугал юношу вспышками молний и громовыми раскатами, он не чувствовал себя больным. Цеплялся за перила, глотая соленые брызги и свежий воздух. Похоже, и то и другое только шло ему на пользу. Здесь, правда, царил промозглый холод, но зато не пахло рвотой и испражнениями, и тьма не казалась бездонной пропастью. На палубе тело продували ледяные ветра, зато воздух был чистым и здоровым. Томас рискнул предложить своему хозяину тоже подняться наверх, возможно, там ему станет легче.

Однако Эндрю вспомнил, что сказал его слуга, благословив доспехи. В такой шторм оказаться за бортом совсем несложно. Несмотря на умение плавать, Эндрю прекрасно понимал, что при таких волнах он не сможет удержаться на поверхности и пойдет ко дну. Он лишний раз проклял своего слугу, когда на ум снова пришла страшная по своей яркости картина: слабый человек погружается навстречу смерти в темно-зеленый ад, полный гигантских морских гадов и безымянных демонов. Эндрю упрямо остался на месте, в сырой вонючей дыре под палубой, дрожа всем телом и с трудом вынося боль – желудок опустел, и теперь его все время сводило судорогой.

Через несколько дней метаний по бескрайнему океану они миновали Геркулесовы столбы и вошли в более спокойные воды Средиземного моря. Воздух стал теплее, ароматнее. Эндрю кое-как выполз на палубу и перегнулся через борт, поражаясь яркой синеве воды. Он по-прежнему был очень слаб, но чувствовал себя куда лучше. К нему вернулась способность размышлять, и он, устремив взгляд к далекому побережью Африки, вздрогнул – его посетило новое соображение. Перед ним раскинулась темная земля, полная неведомых ужасов. Он слышал, что там есть люди без голов, чьи носы, глаза и рты находятся прямо посреди груди. С другой стороны, по крайней мере, эти странные создания тоже принадлежат к человеческому роду, а ведь есть еще самые разные невиданные чудища! Хищные драконы, единороги, василиски, грифоны и химеры. И если бы только они! По бескрайним просторам чужой земли рыщут и другие существа, неописуемые, жуткие, страшные. Эндрю счел за лучшее не думать пока о подобных вещах, а то, чего доброго, корабль пойдет ко дну.

– Чувствуешь аромат пряностей, Эндрю? – вздохнул Томас, подойдя к своему господину. – Ощущаешь аромат далекой красной земли?

– Мой нос лишился способности различать запахи после того, что было внизу.

– Все давно прошло. Теперь ты видишь свет.

Это было правдой, и Эндрю приободрился. По другую руку вдали виднелось побережье Андалусии. Несмотря на то что эта земля находилась полностью под властью мавров, она показалась Эндрю более приветливой. По крайней мере, там можно сойти на берег, не опасаясь тут же быть сожранным дикими людьми или чудовищами.

– Да, это куда лучше, чем зима в Крессинге, – согласился юноша. – По крайней мере, здесь нет мороза. Ветер прохладный, не спорю, но вполне терпимо. Только посмотри на лодки с треугольными парусами!

– Похожи на раненых бабочек, севших на воду, – заметил Томас. – Что они делают, Эндрю?

– Ловят рыбу! Их целые сотни! Странные темные люди вытаскивают сети из воды. Язычники, вне всякого сомнения. Они выглядят крепкими и ловкими. Наверное, солнце заставило их кожу потемнеть. Томас, как ты считаешь, к тому дню, когда мы отправимся домой, наши тела станут такого же цвета?

Томас, по сравнению с рыбаками казавшийся белым как мел, только покачал головой, не зная ответа на этот вопрос.

Пока их корабль быстро мчался вперед, вокруг начали собираться маленькие лодки. Их хозяева громко спрашивали людей на борту «Ивы», не нужна ли им рыба, материя, кнуты, кривые арабские кинжалы и другие товары. Корабельный повар, разумеется, сразу же купил свежей рыбы, некоторые пассажиры заинтересовались другими вещами. Сделка осуществилась следующим образом: покупатели сложили свои деньги в кожаное ведро, которое на веревке было спущено к лодкам торговцев, те быстро вынули деньги, положили на их место товары, и бадью ловко подняли на палубу. Разумеется, заключить такую сделку можно было, только поверив продавцам на слово, но те прекрасно понимали, что, обманув покупателя один раз, они потеряют возможность заработать и лишат дохода других торговцев. Поэтому продажа прошла без сучка и задоринки.

Наконец, встав на ноги и убедившись, что он действительно будет жить, Эндрю оценил по достоинству поведение своего слуги и его своевременную помощь.

– Я благодарю тебя, Томас. Знаешь, я начинаю думать, что ты был тайной, о которой говорили неупокойники.

В ответ на просьбу Томаса объяснить это загадочное заявление, Эндрю повторил слова, сказанные убийцей и его жертвой.

– И один говорит другому: «Расскажем мальчику тайну?» А его друг отвечает: «Нет, нам этого не поручали». В итоге они так и не признались, что за тайну хранят. Думаю, Томас, они говорили о тебе. Мне и в голову не могло прийти, что я повстречаю такого дельного и энергичного человека, как ты!

– Эндрю, а вот я не думаю, что могу быть твоей «тайной» – слишком уж незначителен для этого. Если они говорили о ней так загадочно и скрытно, наверное, речь шла о чем-то действительно важном.

– Но ты же сам говоришь, что ты ангел, Томас. По-моему, небесных жителей нельзя назвать незначительными.

– Ну, ангел, разумеется, важен, это правда, но эта тайна, похоже, касается чего-то по-настоящему великого, некоего поворотного момента в твоей жизни. По-моему, мне было предначертано стать твоим слугой, задумано на небесах и не могло не сбыться, какая же здесь тайна? Нет, тайна – это то, что открывается волей случая или напряжением ума. Нам остается только быть настороже, чтобы не упустить ключ к разгадке, и, возможно, мы сумеем ее постичь, когда придет время, Эндрю.

Юный оруженосец, поразмыслив, решил, что его спутник, скорее всего, прав. Мертвецы говорили о тайне с трепетом и благоговением, словно она могла сокрушить основы мироздания. И Томас правильно сказал, им нужно оставаться настороже, чтобы не пропустить подсказку. Возможно, тайна просто-напросто не откроется тому, кто не помнит о ее существовании.

Корабль пошел дальше по Средиземному морю и стал на якорь на Мальте, чтобы взять на борт двух рыцарей-госпитальеров. Наконец они обогнули полуостров-сапожок, где находилась Италия, и двинулись по водам Адриатики в Венецию.

Когда вдали показался прославленный город, Томас не смог сдержать возбуждения.

– Эндрю, похоже, мы попали в рай! – воскликнул он. – Смотри, смотри, какие удивительные здания! Они сверкают на солнце, как отблески костра! Взгляни на мужественных львов на трепещущих знаменах! Какие базилики, купола, башни! Белоснежные, сияющие! Красные кирпичи, яркие мозаики, повсюду золото и серебро! А какое стекло! Блеск старой бронзы! Думаю, я смог бы найти покой в этом чудесном городе! Венеция – творение Божье, Его руки создали такое великолепие, я уверен в этом!

Юный оруженосец был взбудоражен увиденным ничуть не меньше Томаса, но он не так хорошо владел словом, поэтому предпочел молчать.

Позже, когда они двинулись по улицам вдоль каналов, по которым сновали корабли и лодки, Эндрю проговорил:

– Какое диво, Томас! Я вспоминаю свою деревню, Крессинг, какой же скучной и серой она кажется по сравнению с этим городом-островом, словно поднявшимся из глубин океана! Даже Лондон не может сравниться с ним. Здесь больше мраморных статуй, чем в Крессинге было людей!

– О да, Эндрю! Посмотри на тот мост. Как он изящно изгибается над Гранд-каналом!

– Что до этого, – пробурчал Эндрю, изрядно задетый тем, что ему не сравниться красноречием с собственным слугой, – то не мне судить. Но, глядя по сторонам, мы видим перед собой больше богатств, чем во всех сундуках богатых графов и ярлов Англии, взятых вместе, а здесь ими украшают стены зданий! Эти камни, одежда, в которой ходят горожане… Неудивительно, что они такие… такие…

– Надменные? Я с тобой согласен, Эндрю. Они смотрят на нас свысока и морщат носы, проходя мимо. По тому, как они презрительно отворачиваются, можно подумать, что от нас воняет навозом. Это великий город, несомненно, но люди здесь ничем не отличаются от нас самих, несмотря на дорогую одежду и серебряные башмаки. Эндрю, ты ничем не хуже их, а я – я один из небесных ангелов, поэтому до меня им всем далеко.

– Да, вид у них довольно мрачный. У людей есть все это, но, глядя на их лица, можно подумать, что они повергнуты в бездну отчаяния.

– Деньги не приносят счастья, Эндрю.

– Это верно – у меня их нет вовсе, но я счастлив.

Эндрю, задетый философскими рассуждениями и обширными познаниями Томаса, спросил своего спутника, откуда тот столько знает.

– Я всему научился на небесах, – был ответ.

– Так ты, получается, там родился?

– О нет, – признался Томас. – Родители бросили меня еще в детстве, и мне пришлось самому о себе заботиться. Я все время голодал, ел только то, что удавалось найти в лесу, чаще всего – желуди и странные грибы. Однажды, когда я долгое время не мог отыскать пищи, я нашел пещеру и хотел в ней отдохнуть. Но там я увидел золотые ступени, ведущие вверх через отверстие в крыше, прямо на небо. Я карабкался по ним – это был долгий и трудный путь, потому что каждая ступенька была мне по пояс. Но как только я оказался в облаках, мое тело стало легче и подвижнее, и иногда я просто проплывал от одной ступеньки на следующую. В конце концов я добрался до огромной арки, сделанной из золота, и понял, что это путь на небеса. За вратами рая мир полон ослепительного света, такого яркого, что я ничего не мог разглядеть. В этом сиянии двигались прозрачные силуэты, но долго на них смотреть мне было не под силу. Я хотел пройти под аркой, но врата охраняли ангелы, которые велели мне уходить, поскольку я еще смертный, а им запрещено появляться в Царстве Небесном.

И вдруг появился старик, его борода ниспадала вниз на сотни футов и пронзала облака, но казалась их частью из-за своего белого цвета. Он приказал стражам разрешить мне пройти. «Я – Адам, – произнес древний старик, – твой предок, умерший многие сотни поколений тому назад».

А потом он коснулся моей головы, как священник, благословляющий грешника, и я превратился в ангела – такого же, как те, что охраняли ворота, хотя, в отличие от них, я был еще маленьким. Великое знание заструилось в мой разум сплошным потоком, как река, – чудесные слова, мудрые изречения, магические цифры, сила благословения. Став одним из небесных созданий, я смог, наконец, осмотреться и увидел других ангелов, архангелов, херувимов, серафимов и святых. Они все сияли – одни золотом, другие серебром. А еще там были души мертвых, тех, кто прошел испытание золотым ситом, в котором нити переплетаются крепче и чаще, чем в отрезе муслина, – оно отделяет добро от зла. Их силуэты также испускали сияние, но не столь яркое, как у тех, что словно сами сотканы из благородных металлов. Они походили на лунные лучи, струящиеся рядом с солнечными.