Текст книги "Ангелы на полставки"

Изгнание злых духов силой любви

Помните Локи? Этого милого, славного, спокойного, понятливого, доброго щенка шелти, который ходил за мной по пятам, не лаял и с первого взгляда пленил мое сердце?

Первые два дня в моем доме он вел себя как ангелочек, и я не мог нарадоваться. Я объявил щенку, что теперь это и его дом, а земли вокруг него – его земли. Он казался мне настоящим Принцем Шелти. По тому, что я использую прошедшее время, вы вправе предположить, что очень скоро все изменилось.

Что ж, так оно и было.

На третий день выдалась прекрасная погода, и я решил прогуляться. Но где же ботинки? Неужели я оставил их в машине? И с чего вдруг… Я шагнул к двери спальни, и тут же увидел свои ботинки на подушке у Локи, которая служила ему постелью. Тот с довольным видом пристроился рядом, хотя места почти не оставалось. Должно быть, я оставил их у порога, и этот маленький Принц и Сторож взял мою обувь под свою опеку.

Ладно, ботинки нашлись, пора и на прогулку. Сегодня мы не будем заходить далеко – четверти мили вполне достаточно. Первая прогулка с Локи на поводке.

Только что щенок был в одном конце комнаты. Не успел я моргнуть, а он уже сидит у другой стены. РАЗ! – и все. Шустрый малыш, подумал я. Поводок нам точно не помешает. В лесу полно мест, где щенок шелти без труда может заблудиться. Забежит куда-нибудь подальше и потеряется. Пока он не изучил местность, имеет смысл держать его на поводке.

Я надел на него ошейник и прикрепил поводок. Локи, судя по всему, ничего не имел против. Потом я вынес его на лесную дорожку и осторожно опустил на землю. «Ну что, малыш, вперед!»

Никакой реакции. Шустрый щенок будто замер на конце поводка. «Давай же, Локи, пора на прогулку!»

Я легонько потянул за поводок, и тут пес просто обезумел. Он рванулся назад с такой силой, что я чуть не потерял равновесие. В следующее мгновение мой Локи превратился в злобного бесенка. Он отчаянно метался из стороны в сторону, извиваясь всем телом. Он походил на дикого мустанга из «Неприкаянных», которого пытались усмирить с помощью лассо. Не сомневаюсь, что Мэрилин Монро отправила бы меня в нижний круг ада для мучителей собак.

Бросившись к Локи, я быстро отцепил поводок и схватил его на руки. Судя по всему, этот злосчастный поводок стал проводником для злых духов.

Спустя минуту пес угомонился. «Локи, это всего лишь поводок! Он нужен для твоей безопасности». Я опустил его на землю, и щенок задрожал.

«Мы просто немного погуляем, – настаивал я. – А поводок нужен для твоей же безопасности». Но стоило мне снова взяться за поводок, как Локи упал на спину и забился в истерике. «Я-просто-умру-если-ты-потащишь-меня-на-этой-веревке! Лучше-убей-меня-сразу-ведь-я-всего-лишь-маленький-щенок!!!»

Передо мной снова промелькнул образ разгневанной Мэрилин: «РИЧАРД! Ты просто ЧУДОВИЩЕ! Глаза б мои тебя не ви…» И я сдался.

«Все, Локи, никакой прогулки. Никаких поводков, никаких ошейников». Я понес его обратно на руках, но успокоился он только дома.

Я позвонил своей подруге Сабрине.

– Помнишь щенка? Малыша Локи? Которого мы привезли из аэропорта?

– Конечно.

– В него вселился злой дух!

Она спокойно выслушала мой рассказ.

– Не возражаешь, если я приеду и попробую прогуляться с ним?

– Буду только рад. Но хочу предупредить, что ни разу не видел собаки, которая бы так реагировала на поводок. Похоже, он думает, что это змея!

– Я скоро буду.

Разумеется, когда она приехала, Локи снова вел себя как примерный щенок. И только я один знал о Духе Поводка.

Сабрина осторожно пристегнула поводок к ошейнику, нежно поглаживая Локи и непрестанно воркуя над ним: «Ах ты мой маленький Локи! Мой сладенький! Сейчас мы с тобой пойдем на прогулку. Как нам будет хорошо и весело! Я буду держаться за поводок, а ты поведешь меня на лесную полянку…»

Сам я, конечно, не говорил с ним так много, но знал, что злые духи проявляются вовсе не на этой стадии.

А вот ты выйди с ним на улицу, подумал я.

Надо сказать, что Сабрина привезла с собой целый набор лакомств для щенков, купленный в зоомагазине. И вот, взяв Локи на руки, она вышла с ним на улицу.

– Только взгляни на это солнышко! Послушай, как славно поют птички! Они так рады видеть тебя, Локи!

Сабрина опустила его на лесную дорожку и чуть потянула за поводок. Локи застыл на месте.

– Ну давай, малыш, пошли гулять!

Я знал: еще немного, и он взбесится.

Но вместо того, чтобы продолжать тянуть за поводок, Сабрина подошла к Локи и легла рядом с ним на землю.

– Ты храбрый пес, Локи! Представляю, как нелегко тебе с этим поводком. Смотри, у меня есть кое-что вкусненькое для тебя.

Локи оживился, завилял хвостом и подошел к ней ближе.

– Ты сделал первый шаг, Локи! Вот молодец! А это тебе в награду.

Хрум, хрум…

Сабрина не скупилась на похвалы и печенье.

– Ты замечательный малыш, Локи. Такой славный и смелый. Это тебе награда за храбрость.

Хрум, хрум…

Через некоторое время Сабрина села на корточки рядом с ним, продолжая кормить щенка лакомствами. А потом и вовсе встала и сделала пару шагов.

Я смотрел на них с замиранием сердца.

Сабрина не тянула за поводок. Она шла вперед черепашьим шагом, и Локи – о чудо! – шагал рядом.

– Умница, Локи! Молодец!

Новая порция печенья.

Хрум, хрум…

Как будто и не было злых духов, доводивших щенка до исступления. Сабрина ни разу не натянула поводок, и Локи мирно шагал рядом. Вверх по холму, затем вниз. Через сотню метров она вручила поводок мне, и щенок не протестовал. Ему нравилась эта прогулка.

Сабрина остановилась на цветущей поляне, Локи тоже замер, чтобы полюбоваться вместе с нами. Затем мы – все втроем – направились к дому. Снова лакомства. Славный пес, Локи! Хороший щенок!

– Позвони, если вдруг возникнут проблемы, – сказала она на прощание.

– Я так признателен, просто слов нет, – заметил я. – Это же настоящее чудо! Огромное тебе спасибо!

Нет, Сабрина не дрессирует собак.

Просто она умеет любить.

Чего я боюсь?

Сейчас я понимаю, что многие важные вещи мне следовало бы усвоить еще в школе.

К примеру, раньше я не задумывался над тем, почему люди гневаются или сердятся (я просто старался избегать таких ситуаций, не зная, как правильно реагировать). Теперь же мне ясно, что гнев – это не что иное, как страх. А страх всегда связан с боязнью что-то потерять.

Сам я почти никогда не злюсь, но если такое случается, тут же спрашиваю себя, что именно я боюсь потерять. И ответ мне становится ясен практически сразу. Я боюсь утратить свободу. Боюсь утратить право быть самим собой. Боюсь лишиться своей независимости или общества близкого человека.

Ведь себя не обманешь. И такой ответ обычно прост и понятен: «Я боюсь потерять то-то и то-то…» А дальше я могу принять это или не принять, могу бороться (чего физически мне еще не приходилось делать) или бежать – что ж, в этой жизни у меня свой опыт отступлений.

К счастью, мне, даже когда я служил в ВВС Соединенных Штатов, никогда не приходилось стрелять по живым людям… только по неодушевленным железкам в какой-нибудь пустынной местности. Не помню, чтобы я злился во время полета, – бывало, конечно, страшно, но страх этот никогда не перерастал в гнев.

Гнев – это боязнь что-то потерять.

Я рад, что усвоил этот важный урок. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Пожалуй, единственное, что может меня зацепить, – это угроза для моей жизни или для жизни близких мне людей. Но ничто не угрожает сейчас моим друзьям – да и моей жизни тоже.

Странная вещь происходит с теми, кто пережил клиническую смерть: вернувшись с того света, они перестают бояться ухода из этого мира. По-видимому, у них меняется само представление о Смерти. Так, во всяком случае, произошло со мной. И все потому, что по ту сторону не было ни боли, ни страха. Я даже сразу не понял, что умер. Мой самолет разбился, но осознание этого пришло лишь неделю спустя.

Иллюзорное впечатление удивительно мягкой посадки длилось еще с минуту после того, как мой самолет зацепил провода и рухнул на землю. Я не почувствовал ни удара, ни изменений в характере полета. Я превратился в пилота-призрака, летевшего на самолете-призраке, и оба мы были совершенны. Ни тени сомнения, будто что-то идет не так. Авария стала реальностью лишь неделей позже, когда я очнулся на больничной койке.

Теперь, если что-то угрожает моей жизни, меня это не пугает: «Что, уже пора Домой? Прекрасно!» Мои сумки собраны. Не понимаю, почему на лицах у тех, кто узнает о скорой смерти, не расцветает улыбка. Мы уходим Домой, а скорбь – свойство смертной природы, а не духа. Не верите? Попробуйте представить, что вы не тело, а дух, а затем спросите себя, боитесь ли вы смерти.

Что мы теряем со смертью здесь, на Земле? Свои дома, самолеты и прочие вещи? Но все это не пригодится нам по ту сторону. Свою жизнь? Забавно… но попросту невозможно. Друзей и любимых? Смерть не в силах положить конец любви. Все они присоединятся к нам, как только вернутся Домой.

Невыносимо долгое ожидание? Как сказать. Оглянитесь на свою жизнь. Давно ли вам было шесть или десять?

Нам кажется, что мы движемся в будущее с ужасающей медлительностью: оно как горизонт, к которому приближаешься на автомобиле. Тогда как прошлое мелькнуло и исчезло. Но это медленное продвижение вперед необходимо нам, чтобы уделить внимание деталям своего будущего.

Долгая разлука между друзьями? Только не для того, кто уже там… Часто ли наши ушедшие друзья сообщают о том, что с нетерпением ждут встречи? Насколько мне известно, никогда. Зато мы, смертные, можем тосковать по ним годами.

После авиакатастрофы во мне произошла большая перемена – мое отношение к смерти полностью изменилось.

Смерть для меня теперь как возвращение домой после долгой отлучки, где все тебе рады и все так знакомо. Секунда – и мы уже там. Мы не скучаем по своим близким, у которых просто есть еще дела на Земле… Каждую ночь мы можем встречаться с ними во сне. Смертные забывают об этих встречах, а вот духи – никогда.

Если мне и случается испытать страх, то лишь в те моменты, когда я забываю о своем вечном Доме и переключаюсь на идеи и представления смертных. Мне ведь еще предстоит завершить свой путь смертного существа. Но даже сейчас, стоит мне вспомнить о Доме, как страх исчезает.

И пусть иногда мы чувствуем себя одинокими на этой Земле, но мы продолжаем жить, потому что у каждого из нас есть своя задача, которую нужно завершить. Однако уход отсюда ни на мгновение не опечалит нас. Ведь возращение Домой – это праздник!

Вопросы ангелу

Часто ли у людей возникает интерес к потусторонней реальности?

Возможно, некоторым из нас этот интерес присущ изначально. Но я серьезно задумался об этом лишь после того благословенного события, каким стала для меня авиакатастрофа. И все же я никак не мог ухватить суть.

– Не можешь ухватить суть, – раздался голос, – поскольку не слишком стараешься.

Это был ангел-хранитель, но на этот раз в мужском обличье. За последние полтора года мне не раз доводилось видеть ангелов-хранителей. Точнее, не столько видеть, сколько беседовать с ними. Я знаю, как много они могут сделать для нас, смертных. Попросту говоря, они – наши друзья.

– Просто я рассуждаю с позиции смертного, – вырвалось у меня.

– Вот именно: «С позиции смертного».

Я знал, что могу обратиться к нему с просьбой.

– Мне проще говорить с ангелами-хранителями в женском обличье. Если ты не против…

– Подожди минутку, – невозмутимо ответил он.

Они способны менять облик. Интересно, смог бы я перевоплощаться с той же легкостью, будь я ангелом или духовным наставником?

– Привет еще раз! Чем могу помочь?

Какое прекрасное женское лицо! Никаких крыльев, но образ от этого ничего не теряет. И такое чувство, будто мы уже давно знакомы.

– Мне бы хотелось узнать о потусторонних мирах.

– Конечно, – кивнула она. – Что именно ты хочешь знать?

– Я был там не так давно, – заметил я. – В одном из них.

Сразу после авиакатастрофы.

– Потусторонние миры. Значит, ты уже понял, что такой мир не один. Их множество.

– Я предполагал нечто подобное, поскольку… словом, как мы сможем уйти в один-единственный загробный мир? При всем разнообразии и противоречивости наших верований?

– Прекрасно! – Ей понравился мой ответ. – Мир, в который мы переходим, соответствует нашему чувству Любви. Сколько времени потребовалось тебе на то, чтобы осознать множественность миров?

Ей я солгать не мог.

– Почти что семьдесят лет.

– Наверно, у тебя было много других дел.

– Да, те же самолеты, – кивнул я. – Могу я задать вопрос?

У нее были длинные темные волосы, затянутые в аккуратный хвост. Я знал, что это существо из другой реальности.

– Конечно.

– Как думаешь, сколько всего…

– Как думаешь, Ричард, сколько всего иных миров? – задала она мне мой же вопрос. – Сколько небес?

Вместо того чтобы заявить «понятия не имею», я рискнул высказать свою догадку:

– Бесконечное множество.

– Мы предпочитаем говорить «неисчислимое множество». Думаю, и ты с этим согласишься.

– Больше, чем мы в состоянии сосчитать, – улыбнулся я.

– И почему?.. – спросила она.

А действительно, почему? – подумал я.

– Поскольку каждый представляет себе загробную жизнь по-своему и создает ее при помощи своего воображения точно так же, как он создает и свою земную жизнь.

А ведь наша земная жизнь тоже не более чем представление! – подумалось мне.

– А если человек не верит в потусторонний мир? – спросила она. – Выходит, тогда он окажется в пустоте? Непроглядная тьма – и так на веки вечные?

– Возможно, на какое-то время. А потом кто-нибудь вроде тебя или кто-нибудь из тех, кого они любят, снова направит их к свету…

– Но там же тьма.

– Они не способны видеть просто потому, что глаза их закрыты. Но как только они откроют глаза, то сразу увидят свет.

– Умница.

Умница… А тот парень с порога заявил, что я не справляюсь со своим домашним заданием! Нет, с женщинами гораздо легче.

– Получается, есть миры, которые похожи на ад, и те, которые похожи на рай? – спросил я.

– То, во что искренне верим, становится для нас реальностью.

– Так что же тогда по-настоящему реально? Или все соткано из наших представлений?

– Ты сам только что это понял!

Что за улыбка!

– Ангелы всегда так прекрасны?

– Спасибо, – снова улыбнулась она. – Да, в вашем раю. Чем выше поднимаешься, тем тоньше и прекраснее миры, а с ними и ангелы. Так что же реально? – повторила она мой вопрос.

– Все миры – это наши представления о них, – заметил я. – Любовь – вот что реально.

– Ты сказал Любовь, а не Бог?

– Именно Любовь.

– Ты уже на пороге пробуждения. Приятно было познакомиться!

Но улыбнулась она мне как старому знакомому, словно мы беседовали с ней уже не одну сотню сновидений!

Зигги-Зумба

К 1961 году я был пилотом ВВС в Нью-Джерси. В моем распоряжении был истребитель-бомбардировщик F-84F «Тандерстрик». Этот медлительный по современным меркам самолет с трудом дотягивал до скорости в 1 Мах (1200 км/ч). Большой и тяжелый, он весил 14 тонн. Ему требовалось как следует разогнаться по взлетной полосе, чтобы подняться в воздух. В компании «Рипаблик» он получил название Громовержца, а сами пилоты окрестили его Боровом.

Я был новеньким в эскадрилье. Никто тут меня не знал, не видел, как я летаю. Так можно ли было мне доверять?

В те дни, как и сегодня, я терпеть не мог алкоголя. Как могут пилоты пить эту гадость, если управление самолетом требует ясного ума? Я даже обходил стороной местный офицерский клуб, где подавали спиртное. Но в одну из пятниц пилоты устроили там дружескую вечеринку, на которую я тоже был приглашен.

Я заказал себе имбирный эль (безалкогольный напиток), что не осталось без внимания сослуживцев.

– Имбирный эль и все? – тут же спросил один из них.

– Да, – невозмутимо ответил я.

Позже вечером, когда все уже были порядком навеселе, мы с одним из пилотов сидели за столиком и говорили о самолете F-84. С серьезным видом он шутил, что якобы на носу у этого самолета установлен специальный барьерный датчик, который не позволяет самолету подняться в воздух до окончания взлетно-посадочной полосы. Но я знал, что это одна из «разводок» для новичков, и потому засмеялся. Он тоже засмеялся, но про себя я отметил: «Шутки шутками, но это тебе не F-86 Сейбр, не дневной истребитель. Это тяжелая машина, разгоняется долго, так что следи за скоростью взлета».

Тут к нам подошла шумная компания. Пилоты окружили наш столик, напевая что-то вроде песни. У меня забрали имбирный эль, а взамен поставили высокий стакан, до краев наполненный прозрачной жидкостью, в которой плавала одинокая оливка.

Бог ты мой, подумал я. От меня требовали, чтобы я выпил весь джин залпом. Они начали петь:

Хай, Зигги Зумба, Зумба, Зумба, Хай Зигги Зумба, Зумба, Зумба Зэй.

Держите его, воины зулу, держите его, вожди.

Держите его…

Думать было некогда.

Чего они хотели? Они хотели, чтобы я забыл о том, что не пью, поскольку это был обряд посвящения для каждого новичка. Если выпьет, значит, доверяет нам больше, чем своим принципам, и мы позволим ему летать с нами. Откажется – значит, пренебрегает нами, и мы уже не сможем доверять ему в воздухе.

«…держите его, воины зулу…»

И я решился. Я выпью этот стакан, но ни капли не опьянею. Проблема вовсе не в пилотах, а в моей уверенности в том, что алкоголь тут же свалит меня с ног. Но сейчас я выпью этот стакан, поскольку собираюсь стать одним из лучших пилотов в нашей эскадрилье. И я ни капельки…

«…держите его, вожди. Пей! Пей! Пей!»

И я выпил. Поднял стакан и опрокинул его до дна.

Пилоты одобрительно зашумели, и тут до меня дошло, что в стакане был не джин – там была вода.

Должно быть, кто-то, несмотря на опьянение, решил, что стакан джина, чего доброго, убьет парня, который не привык к выпивке. И джин заменили водой. Проверим его. Узнаем, на что он способен… а заодно избавим себя от необходимости тащить его безжизненное тело обратно в казарму.

И я прошел обряд посвящения!

Небеса как множественность миров

Сон или реальность?

Я увидел во сне близкого друга – пожилого пилота, который разбился несколько лет назад.

Я стоял на берегу озера, и вдруг появился самолет, его Пайпер Каб, а потом спланировал на воду и причалил к берегу рядом со мной. Мой друг с улыбкой приветствовал меня.

Я знал, что после смерти многие принимают тот свой облик, который казался им на Земле наиболее привлекательным, однако мой друг выглядел таким же, каким был незадолго до смерти. Я спросил, почему он не хочет выглядеть молодым, и друг пошутил, что ему нравится образ ветерана.

Мы поднялись в воздух на его самолете, и друг указал в сторону сверкающих на солнце городов на горизонте.

– Для тех, кто любит городскую жизнь, – заметил он. Потом он спросил, не хочу ли я сам повести самолет. Разумеется, я с радостью согласился.

– Секундочку, – сказал он. Слегка замедлив скорость, он вогнал Каб в штопор на высоте 700 метров.

– Давай, – сказал он, в то время как самолет, вращаясь, стремительно несся вниз, – берись за штурвал.

Рассмеявшись, я выправил самолет.

– А столкновения в воздухе у вас тут случаются? – спросил я чуть позже.

– Бывает. Но самолеты просто проносятся сквозь друг друга. Никаких жертв, – с улыбкой сказал мой друг. – Только не пытайся повторить такое на Земле, – на всякий случай добавил он.

Я попросил его рассказать мне о чем-то таком, что могло бы служить доказательством реальности нашей встречи. Что бы я мог сказать его сыну, чтобы он удостоверился в истинности моего сна?

– Спроси его об Эдди, – не задумываясь, ответил тот. Затем все исчезло, и я проснулся.

Позже я написал его сыну:

«…Мне нужно кое-что у тебя уточнить. Около месяца назад мне приснился необычный сон. Я стоял на берегу лесного озера. В воздухе показался самолет, который спланировал прямо на воду. Это был твоей отец – он выглядел так же, как при жизни, и казался очень счастливым.

Я спросил, что он здесь делает, он ответил, что катает детишек, будущих летчиков. Эти дети еще до рождения прониклись любовью к полетам, чтобы позже, уже на Земле, вновь подняться в воздух.

Во сне мы летали на его самолете и разговаривали о самых разных вещах. Все было настолько ярко и живо, что я до сих пор помню каждую деталь этого сновидения.

Мне хотелось удостовериться, что это была реальная встреча, и он сказал, чтобы я спросил тебя об Эдди. Тут-то я и проснулся.

Поначалу я даже не хотел рассказывать тебе об этом. Не знаю, был ли у твоего отца брат, или Эдди – это кличка собаки. Но потом я подумал: а почему бы просто не спросить у тебя? Вне зависимости от того, значит ли что-нибудь для тебя это имя, сон был одним из самых памятных в моей жизни».

Ответ пришел уже на следующий день:

«И правда, очень интересный сон. Отец и при жизни любил катать на своем самолете детишек.

Что касается Эдди, то единственный человек, о котором может идти речь, – это капитан Эдди, пилот «Американских авиалиний», с которым отец был дружен. У Эдди был свой Пайпер J-3 на поплавках.

Странно, что ты упомянул об этом, поскольку Эдди недавно умер – в возрасте 93 лет.

Эдди совершал вылеты каждую субботу, до самой смерти. В последние годы он не отличался хорошим здоровьем, а потому предпочитал держать свой гидроплан у нас на базе. Мы помогали ему готовить самолет для полета. Несмотря на возраст, Эдди до конца своих дней был прекрасным пилотом.

Отец уважительно называл его «капитан “Эдди”».

Что вы об этом думаете? Как бы вы могли истолковать мой сон? И нуждается ли он в толковании?