Текст книги "Сила мысли"

Глава 4

Редондо-Бич, Калифорния

Бар и ресторан назывались «Кибер-спортбар Сэма». Местные говорили просто «у Сэма», не иначе как потому, что флуоресцентная неоново-голубая вывеска заведения Сэмми была видна высоко над круглой барной стойкой, сделанной в виде велотрека. Стены здесь были украшены разномастной смесью спортивных и рок-н-ролльных сувениров, а также столетней давности фотографий Редондо-Бич в его лучшие времена. Плоские телевизионные экраны были специально расположены над барной стойкой и столиками, чтобы в заведении можно было с любого места следить за игрой, словно с первого ряда.

У Сэмми предлагали более ста сортов разливного пива и простую, но хорошую еду от персонала, который обслуживал массы людей, все прибывавших и прибывавших в недавно открывшееся в Саут-Бэй курортное местечко. Но посетителей привлекал сюда не один лишь спорт и хорошая кухня. Дело было скорее в маленьких компьютерных терминалах вдоль барной стойки и у каждого столика. Через них постоянные посетители могли выходить в Интернет по оптоволоконному кабелю со скоростью, во много раз выше той, что была у них дома. Таким образом, постоянные посетители имели возможность в реальном времени общаться на спортивных сайтах во время игр, подсоединяться к соседним столикам, чтобы анонимно болтать в чатах, и еще выигрывать бесплатную выпивку и футболки, участвуя в небольших конкурсах после каждого спортивного соcтязания.

Было уже почти шесть, и в бар постепенно подтягивался народ. Команда «Лейкерз» играла с «Юта Джаз» на своем поле.

Едва войдя в дверь, Джейк уловил восхитительный аромат жаренных на углях ребрышек, плывший от блюда, с которым мимо него прошел официант. Посреди гула разговоров, стука столовых приборов и классического рок-н-ролла от одного из больших столов раздался взрыв смеха. Бронсон увидел, что Тони машет им от их любимой кабинки по другую сторону от барной стойки. Они с Маршаллом пошли вперед, лавируя между столиками и периодически кивая знакомым лицам.

При встрече их руки слились в крепком рукопожатии.

– Здорово, старина! – воскликнул Джейк. Маршалл приземлился напротив Тони в кресло с искусственной обивкой «Ногахайд» – кому захочется отвоевывать себе место у Тони, с его-то плечами, как у полузащитника?

Их любимая официантка, Лэйси, подошла к столику, устремив на Маршалла взгляд своих бирюзовых глаз.

– Привет, мальчики! Продолжаем гонку или возьмете чего-нибудь другого?

– Мне как обычно, – отозвался Тони.

– Продолжаем, – ответил Джейк. В целом он остальных уже обошел. Еще пара недель – и он достигнет высшей ступени, сотня кружек пива будет выпита. В награду его имя выбьют на табличке в медной рамке перед входом в бар. Что-то вроде надгробия, подумалось Бронсону.

– Вот, пожалуйста, – сказала Лэйси. Она всегда подчеркнуто надувала губки, выражая Тони и Джейку недовольство невниманием со стороны Маршалла.

Затем официантка отвернулась к стойке, и ее прямые золотистые волосы до плеч взметнулись, как шелковый подол танцовщицы.

– Так нечестно, – сказал Тони, качая головой в восхищении от гибкой серфингистской фигуры удаляющейся Лэйси.

– Чего? Ты о чем? – наконец отозвался Маршалл.

– Я о женщинах, парень. Западают-то на тебя как! Лэйси вот влипла по уши, – проворчал Тони, пиная его под столом.

– Ты думаешь? – спросил Маршалл. – Она очень даже ничего и все такое, но реши я остепениться, я найду кого-нибудь поглубже. Понимаешь, о чем я?

– Да чего ты… – ответил Тони. – Не прогадай. То, что она актриса без работы и убирает со столов, еще не значит, что у нее за душой ничего нет. Эта девушка не так проста.

– Помолчал бы. Ты-то вообще что знаешь? Ты же женат!

Тони откинулся назад с глубоким вздохом:

– И ни на что на свете это не променяю.

Джейк улыбался, глядя на их привычную перепалку. Он был счастлив от мысли, что может называть этих парней своими лучшими друзьями. Внешне Тони выглядел сурово, как и полагается бывшему сержанту спецназа американских войск, ныне служащему в спецназе полиции Лос-Анджелеса. Но за этой грубоватой наружностью скрывался заботливый семьянин, готовый на все для своих друзей. Маршалл был совершенно неприспособлен к жизни, но зато необычайно умен и обладал хакерскими навыками, за которыми охотились рекрутеры Агентства национальной безопасности. Когда, бывает, потребуется пробиться через сложный файерволл или даже просто узнать читы последней компьютерной игрушки, Маршалл как раз то, что нужно.

– Вот ведь тряхануло сегодня! – снова заговорил Тони. – Знаете, как патрульные машины на парковке скакали? Как от ударной волны. Сигнализации в машинах по всему городу накрылись. А здесь как оно прошло?

Маршалл посмотрел на Джейка, будто спрашивая разрешения. Тот отрицательно качнул головой, но его друг не смог сдержаться.

– Да мы чуть не чокнулись. Ты не поверишь! – воскликнул Маршалл, и история о похождениях этого дня начала изливаться из него потоком, будто дамбу прорвало. Тони впитывал каждое слово, глядя на Бронсона со все растущим беспокойством. Джейк вздыхал и потягивал пиво.

– Что с тобой, черт возьми, такое, Джейк? Зачем МРТ?! – изумился Тони, когда рассказ был закончен.

– Да в порядке все, – проворчал Бронсон.

– Вот этого только не говори мне!

– Да забудь ты. Просто исследование делали.

– Чепуху не говори! Сам-то ты как вообще? – Тони стал сбиваться на нью-йоркский акцент, что выдавало его нервозность. Он сгреб через стол своей ручищей Джейка за плечо, будто хотел вытрясти из него правду.

Бронсон отвел его руку.

Тони откинулся обратно в глубь кабинки, пристально глядя на своего друга.

– Ты мне одно скажи. Ты выздоровеешь?

– Да, конечно, – смягчился Джейк и в надежде положить конец обсуждению собственного здоровья добавил: – У меня время от времени голова кружится, будто я пьяный, но это всего какие-то секунды и все меньше и меньше становится. Сейчас еще пару кружек – и даже замечать перестану.

Тут очень кстати вернулась Лэйси – она принесла им пиво с сияющей улыбкой на миловидном загорелом личике.

– «Лонгборд Лагер» для тебя, Джейк. Это будет уже номер сорок три. «Стелла» – тебе, Маршалл. Номер двадцать пять. и «Будвайзер» для тебя, Тони. Пока что единица.

Тони взял свою кружку.

– А я другого не буду, дорогуша. Я за «Будвайзер».

Маршалл поднял глаза от экрана.

– Сорок три, Джейк? Как мы еще на прошлой неделе не померли, а?

Бронсон в ответ лишь плечами пожал.

– Ха, с чего бы это! Эй, Лэйси, а чипсов и сальсы? И кстати, что у вас за камеры тут понаставлены?

– Местное телевидение готовится снимать сюжет о баре Сэмми сегодня вечером во время полуфинала. Шеф говорит, что это хорошая реклама. – Официантка уже собралась уйти, но затем повернулась, посмотрела на Маршалла и добавила: – Как знать… Может, кто-нибудь тогда и поймет, что я прирожденная телезвезда.

Внезапно Маршалл разыграл преувеличенное изумление, после чего широко улыбнулся, вогнав Лэйси в краску. Она направилась к стойке, на этот раз совершенно окрыленная.

Потом были еще три пива и четыре для Джейка – все смотрели полуфинал. Обычно к этому времени присутствие толпы людей, спортивный ажиотаж и оживленные разговоры уже утомили бы Бронсона, но сегодня было по-другому. Он чувствовал, что как губка впитывает разрозненную информацию, поступающую извне.

За пару минут до полуфинала по громкой связи объявили начало матча. Команда телевизионщиков ринулась сквозь толпу к противоположной стороне бара, периодически интервьюируя посетителей. Посетители, попадавшие в объективы камер, старались вести себя непринужденно, но большинству не удавалось скрыть свое желание мелькнуть на экране.

Маршалл хлопнул Джейка по плечу и повернул экран компьютера таким образом, чтобы он был виден всем троим.

– Простой розыгрыш почти начался. Давайте себе бесплатного пива выиграем или по футболке.

Тони кружкой отвернул от себя экран.

– Оно вам надо? Мы же до финала там ни разу и не дошли.

– Ну, знаешь ли, поменьше бы на девиц заглядывался, женатик, и побольше на игру смотрел – глядишь, что-нибудь бы и вышло. – Маршалл подвинул клавиатуру к Джейку. – Ну давай, башковитый ты наш, твой выход.

Бронсон пожал плечами. Почему бы и нет? Все вопросы викторины касались той самой игры, которую они сейчас смотрели, и он с легкостью мог отмотать назад всю первую половину матча. Джейк сделал глоток пива. На экране появился первый вопрос, и прежде чем Тони и Маршалл успели слово сказать, он вбил ответ на клавиатуре. Появился второй вопрос, и Бронсон ответил так же мгновенно, довольно улыбаясь.

– Как это у тебя выходит? – спросил Тони.

Джейк заулыбался еще шире. Ответы он давал быстрее, чем остальные успевали прочитать сам вопрос.

Через несколько секунд после того, как на экране высветился последний вопрос, менеджер по громкой связи объявил:

– У нас есть три финалиста: столики номер четыре, четырнадцать и семнадцать!

Дружеские возгласы огорчения, свист и улюлюканье от столиков проигравших потонули в победном реве Тони, когда он вскочил, вздевая кверху кулак.

Бронсон допил пиво. Вопросы были невероятно легкими, и нарастающее чувство опьянения позволяло ему забыться хотя бы на время. Он подмигнул симпатичной девице за соседним столиком. Та улыбнулась в ответ.

– Так, парни. Все трое наших финалистов имеют равные шансы на победу, набрав максимальное количество очков за ответы на следующие пять вопросов, – продолжал менеджер. – Но прежде чем мы начнем, я бы хотел особенно отметить столик номер семнадцать, так как он является первым за три месяца со дня открытия нашего бара участником, набравшим максимально возможное количество очков в первом туре. Пятнадцать из пятнадцати!

Толпа горячо приветствовала это объявление. Тони и Маршалл чокнулись кружками пива и сделали по глотку. Съемочная группа направилась к их столику. Тут как тут оказалась и Лэйси.

– Ну что же, последние пять вопросов, – объявил управляющий. – Эти посложнее. Готовы? Начали!

Появился первый вопрос: «Ближе к окончанию первой четверти Джек Николсон встал, снял солнечные очки и закричал “Судью на мыло!”. Какой был счет?» Джейк вернулся мыслями назад, к этой сцене, прокручивая события в голове. Такой «звонок другу» в лице Кобе. Перед глазами у него возникло табло: 42:39 в пользу «Лейкерс». Он ввел ответ.

На экране высветились второй, третий, четвертый и пятый вопросы. Пальцы Бронсона так и порхали по клавиатуре. Приходилось немного щуриться, так как свет телекамеры падал прямо на стол. Напечатав последний ответ, Джейк улыбнулся Тони и Маршаллу.

– Вам футболки какого размера?

Последовала короткая пауза, пока управляющий проверял ответы. Уровень шума вырос на несколько децибел, пока присутствующие ждали результата.

– Невероятно! С идеальным счетом побеждает столик семнадцать. Выпивка за счет заведения! – прокричал менеджер.

Толпа разразилась одобрительными аплодисментами. Тони и Маршалл на радостях хлопнули друг друга ладонью о ладонь над столом, а Лэйси растерянно остановилась на полпути перед камерой и ушла обратно к барной стойке, чтобы принести бесплатное пиво и футболки для импровизированной церемонии награждения.

Привлекательная корреспондентка уже собиралась задать Маршаллу вопрос, как кто-то от столика проигравших выкрикнул: «Обман! Подстава!»

Тони мгновенно подскочил, залился краской – вылитая самонаводящаяся ракета с тепловым уловителем цели в полной боевой готовности.

– Присядь-ка обратно, громила. Я с ними потолкую, – сказал Маршалл, кладя руку на мускулистое плечо Тони.

– Нет, – вмешался Джейк и вскочил на стол, сбив полупустое ведерко с чипсами. – Я сейчас все улажу!

Маршалл и Тони пытались дотянуться до своего друга, чтобы спустить его вниз, но не тут-то было. Стоя прямо в луче света, Бронсон повернулся к сидевшим через проход от него шестерым студентам колледжа, которые обвинили его в мошенничестве, и закричал им:

– Мы не обманываем, и я могу это доказать!

– Да чепуха! Как же ты докажешь? – отозвался самый нахальный из учащихся, здоровый парень с большим ртом.

– Легко, – сказал Джейк. – Давай о тебе поговорим.

Шум в баре мгновенно стих. Люди перемещались на места поудобнее, чтобы лучше видеть незапланированное представление.

Бронсон на секунду прикрыл глаза, припоминая разрозненные обрывки разговоров, которые он слышал из-за соседнего столика. Самое время устроить зрительной памяти тренировочный полет.

Глядя на Большеротого сверху вниз, Джейк спросил:

– Ты или кто-либо из сидящих за твоим столиком видели меня раньше?

– Нет, не припоминаю, – покачал головой учащийся. Остальные из его компании тоже забормотали, что видят его в первый раз.

– Зовут тебя Стив, так? – продолжил Бронсон.

– А это вы откуда узнали?

– Неважно, просто слушай и запоминай, Стив. – В толпе раздались смешки, и студент нахмурился. – Стив, ты сидишь вместе с Тоддом, Мэйсоном, Мэттом, Беном и Джейсоном. Все вы учитесь в Калифорнийском университете, кроме Мэйсона, который приехал из университета Монтеррея. Ты самый старший в группе, тебе двадцать два, и ты считаешь себя главнее остальных. В старших классах ты был квотербеком[5]5
  Ведущий команды нападения в американском футболе.


[Закрыть], верно?

– Откуда вы все это знаете?

Толпа притихла, прислушиваясь к разговору.

Камера вела запись.

Вспоминая разговор за столом в то время, когда Стив отлучился в туалет, Джейк продолжал:

– Твои друзья считают, что иногда ты бываешь просто сволочью. Вот как сейчас, когда ты делаешь, как квотербек в нападении. Тебе нужно всегда быть в центре внимания, Стив, даже если для этого приходится продираться и расталкивать локтями. Твой друг Мэтт говорит, что Лиз, твоя девушка, именно поэтому и ушла.

По толпе пронесся глухой смешок.

Стив покраснел. Он встал из-за стола и раскрыл рот, собираясь что-то сказать.

– Молчать, Стив. Мистер Жулик еще не договорил. – Джейк потер затылок, стараясь припомнить. – Дай-ка, дай-ка… Если верить Тодду, в прошлую пятницу тебе исполнилось двадцать два. Тогда тебя развезло гораздо больше, чем сегодня. В общем, в прошлую пятницу было двенадцатое февраля, то есть если тебе сейчас двадцать два, значит, родился ты двенадцатого февраля восемьдесят восьмого года, верно?

– Подумаешь! Это любой сосчитать может.

– Эй, Стив! Что это был за день недели – день твоего рождения в восемьдесят восьмом? Это пятница была?

– А мне откуда знать?

– Ну, ведь ты же там был?

Толпа засмеялась. Стив лицом походил на свеклу.

– Ну, ничего страшного. Кто-нибудь здесь может помочь Стиву, посмотреть в Гугле календарь и сказать нам, что за день недели был двенадцатое февраля восемьдесят восьмого года?

Спустя несколько секунд подала голос женщина перед терминалом у ближайшего столика: «А он прав!»

Толпа одобрительно засмеялась. Стив сощурился от злости. Он во все глаза смотрел на Джейка, как нападающий, готовый к атаке.

Бронсон же посмотрел в сторону посетительницы, которая нашла ответ.

– Спасибо за помощь. Не могли бы вы не закрывать этот сайт, пока мы не закончим испытание?

Женщина кивнула.

– Отлично. Стив, твой сороковой день рождения придется на субботу, пятидесятый на пятницу, а семьдесят пятый – на среду, это будет двенадцатое февраля две тысячи пятьдесят третьего года.

Лица присутствующих повернулись к женщине, которая через пару секунд объявила: «Все три названы верно!» Толпа ликовала. Стив так стиснул свою пустую пивную кружку, что его пальцы побелели.

Кто-то из стоящих перед Джейком выкрикнул:

– Эй, человек дождя![6]6
  Отсылка к фильму «Человек дождя» (1988), где Дастин Хоффман играет саванта.


[Закрыть] А квадратный корень из семи тысяч шестисот восьмидесяти четырех?

Бронсон повернулся спиной к Стиву, чтобы ответить:

– Это будет восемьдесят семь, запятая, шесть-пять-восемь-четыре-два-восемь.

– Берегись! – закричал Тони.

Джейк краем глаза успел заметить движение: Стив с размаху запустил своей пивной кружкой ему в голову. Бронсон во все глаза уставился на этот неотвратимо надвигающийся предмет.

Звуки доносились как будто издалека, и все вокруг Джейка двигалось как в замедленной съемке, словно комната погрузилась в огромный аквариум с прозрачной патокой. Каждый поворот кружки в воздухе был исполнен изящества. Она медленно вращалась, летя прямо ему в лицо, а вокруг разлетались капельки пива, оставляя янтарный след. В этом ирреально замедленном времени Бронсон вдруг выбросил вперед руку и схватил кружку. Масса изумленных лиц не сводила с него глаз. Он стоял на столе, держа кружку в руке всего в паре дюймов от своего лица.

Толпа онемела от изумления.

Красная лампочка индикатора записи на камере так и горела.

* * *

К обеду следующего дня занимательная видеозапись с «суперсавантом» стала хитом «Ю-тюба», к вечеру она распространилась с огромной скоростью.

В десять часов утра в итальянской Венеции эту запись впервые увидел Баттиста.

Глава 5

Венеция, Италия

Лучано Баттиста смотрел на немногочисленное собрание ученых, студентов и журналистов. Кресла были установлены в небольшом закрытом дворе палаццо размером с гимназический зал. Группа специалистов собралась для редкой экскурсии по институту и по созданной при нем школе для молодых савантов-аутистов.

Баттиста как раз листал слайды презентации, касающейся их исследований. Подобно заклинателю змей, играющему гипнотический мотив на флейте, он приковывал к себе внимание всех до единого зрителей, которые сидели, подавшись вперед в своих маленьких креслах, и жадно ловили каждое его слово.

– Позвольте привести другой пример. Абсолютно нормальный десятилетний мальчик ударяется головой, играя в бейсбол, – рассказывал Лучано. – Он получает небольшое сотрясение мозга и в течение нескольких дней полностью выздоравливает. Только с этого момента он обладает фотографической памятью и может воспроизводить изображения и тексты с поразительной точностью. Во всех остальных отношениях он совершенно обычен. Каким образом его травма разбудила эту способность? И, что гораздо важнее, если такие способности могут раскрываться случайно, не можем ли мы научиться пробуждать их сознательно?

Один из журналистов попросил слова.

– Доктор Баттиста, если я вас правильно понимаю, вы полагаете, что эти способности есть в каждом из нас и просто ожидают своего часа.

– Именно это я и имею в виду. Некоторые люди рождаются гениями, а кто-то становится таким после травмы. и мы здесь имеем в виду не только фотографическую или зрительную память, а целый спектр талантов. Представьте себе, как это – выполнять в уме широкий спектр математических вычислений за какие-то секунды, или выучить новый язык за неделю, или сочинить новую симфонию в голове, а потом записать музыку всего за пару часов. – Лучано полистал тонкую папку, лежащую на трибуне, и вытащил из нее фотографию размером двенадцать на четырнадцать дюймов, которая оказалась изображением базилики Святого Марка. Он поднял ее вверх. – Этот рисунок был выполнен одним из наших учеников – ему шесть лет. Обратите внимание на детали, на глубину цвета. Сложно поверить, что это не фотография. – Он положил изображение обратно, оперся руками о трибуну и подался вперед. – Есть даже слепой художник, который рисует мелками. Да-да, именно слепой. Его рисунки продаются более чем за десять тысяч долларов за штуку. Даже у нашего преподобного один такой есть.

По толпе пронесся ропот. Баттиста обратился к журналисту, который задал вопрос.

– А что, если бы вы могли просто щелкнуть пальцами и открыть такие способности в самом себе?

Корреспондент не нашелся что ответить, но один из студентов выкрикнул:

– У меня сессия на носу. Возьмите меня к себе!

Еще несколько человек закивали. Кто-то спросил:

– Доктор Баттиста, а эти таланты будут зависеть от умственных способностей?

– Должен сказать, что в некоторых случаях это выражается в физиологических возможностях организма, таких, например, как исключительный контроль над собственной нервной системой, какой могут продемонстрировать восточные йоги или тибетские монахи. Например, они способны замедлить частоту ударов сердца практически до нуля, сидя на морозе без одежды, и буквально высушивают мокрые полотенца собственными спинами, интенсивным теплом, которое их тело вырабатывает только за счет умственной концентрации. Это называется туммо[7]7
  Йога – практика «внутреннего огня».


[Закрыть]. Все эти примеры достоверны и тщательно зафиксированы в документах. Если подобные героические демонстрации исключительных умственных, творческих и физических способностей встречаются даже среди незначительного процента людей, это говорит о том, что человеческий мозг совершенно точно имеет возможности, которые большинство просто не использует.

Несколько человек в аудитории согласно закивали. Баттиста продолжил:

– Все чаще встречаются доказательства того, что эти способности есть в каждом из нас. И если эти качества пробуждаются вследствие травмы, то с большой вероятностью мы можем утверждать, что их можно активировать и с помощью научных методов.

Глаза лектора на мгновение задержались на привлекательной женщине, сидевшей в первом ряду этой импровизированной аудитории. Сияющий ореол темных волнистых волос, обращенная к нему приятная улыбка – целомудренный облик, подчеркнутый уверенным характером и открытостью натуры. На ней было белое шелковое платье ниже колен, перехваченное поясом, подчеркивающим тонкую талию.

Лучано выдержал эффектную паузу и заговорил снова:

– Представьте себе мир, где у каждого есть подобные способности и таланты. Мир, который держится на популяции высокообразованных мыслителей, творцов, которые стремятся сплотить общество силой искусства, музыки, литературы, а не материальных ценностей и жажды наживы. Мир ради мира, а не ради насилия. Здесь, в институте, мы планируем воплотить это представление в жизнь.

Он поклонился и покинул трибуну. Публика зааплодировала.

Немногим позже Баттиста и Карл обозревали толпу с балкона второго этажа, выходившего во двор.

Лучано любовался Франческой, когда она покидала трибуну и слушатели толпились вокруг нее, как вокруг радушного гида в музее.

Она отвечала на вопросы о школе и описывала несомненные успехи, которые показывали некоторые ученики.

Франческа работала с Баттистой последние пять лет и являлась ведущим сотрудником его команды в Венеции. У нее была ученая степень в области детской психологии, и она обладала удивительным природным талантом к работе с аутичными детьми. Конечно, ей ничего не было известно об истинной цели исследований и о пробном экземпляре на засекреченном верхнем этаже.

Вся сущность собственного коварного плана предстала у Баттисты перед глазами.

Обманывать у него всегда выходило легко. В десятилетнем возрасте отец отправил его вместе с младшим братом-аутистом жить к зажиточным родственникам его матери в Венецию. Все здесь разительно отличалось от его родной маленькой деревни, расположенной глубоко в горах Гиндукуш в Афганистане. Сперва все казалось ненавистным – Лучано скучал по друзьям, по свежему воздуху, а также по ощущению собственного достоинства, которое было присуще и его отцу, и другим мужчинам их народа. Но он свыкся. Такова воля отца. Такова воля Аллаха.

Он успешно учился в итальянских школах и заводил новых друзей – таких, с которыми никогда по-настоящему не будешь самим собой. Со временем он освоился и научился ценить достижения западной цивилизации, учась в лучших университетах Европы и получив к двадцати пяти годам докторскую степень.

Баттиста жил в коконе, сотканном из лжи – она стала его второй натурой.

Столько всего произошло с тех пор… Матери не удалось справиться с болезнью Альцгеймера. Единственный сын содержится в закрытой больнице после внезапного приступа в двенадцатилетнем возрасте – теперь он страдает тяжелым расстройством аутистического спектра. Отца после пыток казнили в американской тюрьме Гуантанамо.

Теперь, в свои тридцать четыре, Лучано снова вернулся в Венецию. В Институт изучения мозга человека и открытую при нем школу для одаренных аутистов, которая обеспечивала идеальное прикрытие его деятельности.

Баттиста неотрывно смотрел на Франческу, пока та разговаривала с Карло.

– Как только экскурсия закончится, приведи ее ко мне в офис. Я хочу отправить ее в Калифорнию за тем самым так называемым американским суперсавантом, – сказал Лучано своему помощнику, когда тот снова подошел к нему.

– Думаете, она согласится?

Баттиста жестом указал на Франческу, все еще стоявшую внизу под ними.

– Только посмотри на нее, Карло. Более обольстительного и смышленого посланца и представить трудно. Если уж ей не удастся уговорить его приехать, это не удастся вообще никому.

– Хорошо, синьор.

– Проследи за ней. С собой возьми Минео. Так или иначе, а американец мне нужен здесь уже к концу недели. Это ясно?

– Да, синьор.

– Этот человек, Джейк Бронсон, – настоящая загадка. В секунду стать савантом с невероятной скоростью мысли. Ведь это может быть ключом, Карло. Его мозг может стать разгадкой.