Текст книги "Лимоны никогда не лгут"

Глава 2

Машина, которая свернула с щебеночно-асфальтовой окружной дороги на гравиевую стоянку возле театра, была бронзовым «плимутом» с техасскими номерами. Грофилд стоял на стремянке с жесткой щеткой в одной руке и шлангом в другой и смотрел на нее.

Прошел уже час, как он работал. Семь серовато-белых задников, подсыхая, стояли в ряд вдоль боковой стены амбара; теперь он трудился над восьмым. Земля вокруг играла красками – красной, желтой, белой, синей и зеленой – и другими самыми разными оттенками, сливающимися вместе и образующими новые цвета, веселый пестрый калейдоскоп, развернувшийся на земле в разноцветной воде, которая бежала, текла во всех направлениях, между новых, весенних упругих травинок. Сам Грофилд тоже был разноцветным в своих рабочих штанах, теннисных туфлях и спортивной майке, мокрый и цветистый. Он, наклонившись, стоял на стремянке, поставив локти на верхнюю перекладину, с жесткой щеткой в правой руке и шлангом, с которого капала вода, в левой, наблюдая, как автомобиль приближается к нему по стоянке, наискосок, и наконец останавливается. Он ждал, что водитель вылезет и спросит, как проехать к какому-нибудь месту. А что же это еще могло быть?

Но это был Дэн Лич. Он вылез из-за баранки и окликнул его:

– Привет, Грофилд, чем занимаешься?

– Отмываю задники, – объяснил Грофилд. – У тебя для меня хорошие новости?

– Возможно, – кивнул Дэн. – Слезай-ка с лестницы и давай я тебе кое-что покажу.

Грофилд спустился со стремянки:

– Что меня интересует, так это есть ли у тебя работа по мою душу. Я имею в виду, получше той, что предлагал нам Майерс. Кстати, ты нашел его?

– Я расскажу тебе об этом позже. – Дэн огляделся по сторонам. – Насколько это место укромно?

– Нас никто не услышит, не беспокойся.

– А как насчет того, чтобы увидеть?

Грофилд кивнул на фермерский домик по другую сторону окружной дороги:

– Вон в том доме живут люди.

– Ты знаешь здесь какое-нибудь более укромное место?

Грофилд посмотрел на него:

– Для чего?

– Я хочу кое-что тебе показать. Знаешь, давай прокатимся!

Грофилд взглянул на свои мокрые руки, мокрую одежду, опять на задники:

– Это что-нибудь стоящее, Дэн? Что у тебя за секреты такие?

– Я не хочу открывать багажник, так чтобы кто-нибудь это видел еще, – уточнил Дэн. – Ты ведь меня знаешь, Грофилд, я не шучу.

– Это точно, – ответил тот. – Видишь ли, моя одежда в ужасном состоянии. Ты хочешь, чтобы я сел в машину, или мне пойти переодеться?

– Дело в том, что это не моя машина, – сказал Дэн. – Это машина Майерса. Грофилд так и просиял:

– Так ты нашел его, да?

– Садись. Это я и хочу тебе показать.

Грофилд сел в машину, на пассажирское сиденье, а Дэн, снова устроившись за рулем, попросил:

– Скажи мне, куда ехать.

– Выбирайся на дорогу и поворачивай налево, – скомандовал Грофилд.

Глава 3

Когда Дэн открыл багажник, Грофилд увидел, что там, свернувшись калачиком, лежал Эндрю Майерс. Грофилд посмотрел на него, прищурившись, думая, что он мертв, но Майерс вскоре зашевелился, приподнял голову и, моргая на свету, выглядел ослепленным, растерянным и напуганным.

– Что теперь? – задал он вопрос. Голос у него был хриплый, будто он изнемогал от жажды.

– Вылезай! – сказал Дэн.

Майерс слабо пошевелил руками и ногами:

– Я едва могу двигаться.

Дэн сунул руку в багажник и пару раз ткнул лежащего большим пальцем в бок, чуть повыше ремня.

– Не заставляй меня ждать, – поторопил он.

– Да вылезаю я. Вылезаю!

Грофилд отошел назад и наблюдал, как Майерс сначала мучительно приподнялся, а потом начал вылезать из багажника.

Он спросил у Дэна:

– Сколько он там сидит?

– От самого Хьюстона, – объяснил Дэн. – Хотя нет, вру! Вчера он выходил на двадцать минут.

Майерсу приходилось тяжко, и теперь Грофилд видел почему: он был закован в наручники, но странным образом – его левое запястье было приковано к левой лодыжке.

Грофилд сделал шаг вперед, чтобы помочь ему перелезть через край багажника и спуститься на землю, но Дэн сказал:

– Оставь этого ублюдка. Он сам справится.

Грофилд нахмурился:

– Ну зачем же так над ним измываться?

– А как там твой затылок? – спросил в свою очередь Дэн. Грофилд пожал плечами:

– Нормально. Он меня всего-то один раз стукнул. Да и злость уже прошла.

– А у меня – нет, – ожесточился Дэн. Грофилд посмотрел на него:

– Тебе не удалось вернуть свои деньги?

– Он потратил их, прежде чем я до него добрался, сукин сын! – Лич внезапно шагнул вперед, ухватил Майерса за волосы и дернул. – А ну, вылазь, да поскорее!

Майерс вывалился на землю.

Они остановились на грунтовой дороге, примерно в двух милях от театра, в лесу. Лишь несколько косых лучиков солнечного света пробивалось сквозь ветви, так что здесь было намного прохладнее. Грофилду уже становилось зябко и неуютно в своей, одежде, до сих пор все еще не просохшей.

Майерс катался по грязи, пока ему не удалось наконец встать на ноги, а потом он медленно поднялся, опираясь правой рукой о машину. Стоя, он заметно клонился вниз и влево, пальцы левой руки касались земли. Его запястье было до мяса стерто наручниками. Когда он смотрел на Грофилда, ему приходилось широко открывать рот, чтобы приподнять голову достаточно высоко и встретиться с Грофилдом взглядом. В этом положении он выглядел слабоумным больным человеком.

Дэн сказал:

– У Майерса припасена для тебя история, Грофилд. Расскажи ему, ублюдок. Майерс спросил:

– Можно мне сесть? – Ему пришлось опять опустить голову, чтобы произнести эти слова. – Я не могу разговаривать в таком положении.

– Сиди, стой – мне все равно, – равнодушно пожал плечами Дэн. – Только расскажи историю.

Майерс опустился на землю и принял более нормальное положение. Он посмотрел на Грофилда:

– Я знаю, где больше ста штук только и дожидаются, пока их заберут. – Когда он заговорил, голосу него стал немного получше, но выражение лица по-прежнему оставалось страдальческим.

Грофилд взглянул на Дэна, но тот продолжал наблюдать за Майерсом с видом мрачного удовлетворения. Грофилд снова переключил внимание на Майерса, который сказал:

– Дэнкуорт рассказал мне об этом. Он хотел, чтобы я вместе с ним отправился за этими деньгами.

– Дэнкуорт? – переспросил Грофилд.

– Это тот парень, которому ты позволил обшарить себя в Лас-Вегасе, – объяснил Дэн.

Грофилд нахмурился:

– Тот, которого убил Майерс?

– Да. Но ведь там было так – или он меня, или я его.

В голосе Майерса сквозила обида, будто с ним плохо обошелся кто-то, к кому он проявил доброту.

– Расскажи мне об этом, – попросил Грофилд. Дэн сказал:

– Послушай про сто штук.

– Минутку, – попросил Грофилд. – Вначале я хочу послушать про перестрелку. – Майерсу же он сказал: – Вы с Дэнкуортом были такими корешами, что он рассказал тебе про эти сто тысяч и захотел, чтобы ты пошел на дело вместе с ним, но потом он резко к тебе переменился и попытался тебя убить?

– Он потерял ко мне доверие. – Голос Майерса по-прежнему был чуточку грустный. – После того как вы ушли, ребята.

– Остальные тоже ушли?

Дэн сказал:

– Сразу после нас. Все трое.

Грофилд спросил:

– А чья это была идея – ограбить нас с Дэном?

– Моя, – признался Майерс. – Я страшно на вас разозлился, ребята, ведь вы ушли первыми. Может быть, если бы вы не ушли, то и остальные...

– Если они профи, – сказал Дэн несколько раздраженно, – они бы тоже ушли.

– Как бы там ни было, – сказал Грофилд, – ты и как там его...

– Дэнкуорт.

– Я тебя не спрашивал. Ты и как там его звали, спустились вниз после того, как все ушли, и увидели Дэна со мной у стола, и ты видел, как мы выиграли.

– Мы не могли подойти слишком близко, – сказал Майерс. – И думали, что это ты разжился деньгами.

– И тебе захотелось расквитаться с нами за то, что мы от тебя ушли.

– Именно так.

– И вот когда как там его звали...

– Дэнкуорт.

Дэн шагнул вперед и пнул Майерса в правую коленную чашечку:

– Он тебя не спрашивал!

Майерс не издал ни звука, но поморщился и схватился за колено свободной рукой.

Грофилд покачал головой, взглянув на Дэна.

– Мне не нравится смотреть, как людям делают больно, – поморщился он. Майерсу же сказал: – Да, Дэнкуорт. После того как ты заполучил деньги Дэна и вернулся в номер отеля, он набросился на тебя.

– Все верно.

– Вы схватились, и ты одержал победу.

– Именно так.

Грофилд, повернувшись вполоборота к Майерсу, сказал Дэну:

– Если он городит такое идиотское вранье по этому поводу, почему я должен верить в его историю про сто тысяч?

Опять обидевшись, Майерс сказал:

– Что ты имеешь в виду, говоря об идиотском вранье?

Дэн нахмурился, смерив взглядом Майерса, а потом посмотрев на Грофилда.

– У тебя чертовски уверенный тон.

– Еще бы! Во-первых, ни в одной из комнат не было никакого беспорядка, никаких следов борьбы. Было несколько пятен крови на ковре перед одним из кресел, и только. Во-вторых, единственная возможность убить человека, как был убит Дэнкуорт, – это подкрасться к нему сзади, когда он сидит, закинуть одну руку вперед у него из-за спины, задрать ему голову за подбородок и полоснуть по горлу ножом, который держишь в другой руке. Нельзя нанести человеку такой порез спереди и нельзя нанести ему такой порез, когда дерешься с ним.

Майерс отбивался:

– С чего бы это мне, черт возьми, вздумалось его убивать?

Грофилд снова повернулся к нему:

– Да с того, что Дэн его нокаутировал, и ты перестал ему доверять. Ты нуждался в нем до тех пор, пока готовил какой-то мошеннический трюк, чтобы заполучить готовые деньги, но, как только ты заполучил тринадцать тысяч Дэна, он стал тебе ни к чему. Да к тому же ты был страшно зол на весь мир, потому что все прочие от тебя ушли. И ты хотел прикарманить деньги Дэна.

Майерс заморгал, шевеля губами, будто пытался сообразить, что ему ответить. Но нужные слова не приходили на ум.

Дэн угрожающе проговорил:

– Ну что, сукин сын, так все оно и было?

Грофилд попросил:

– Не нужно его пинать, Дэн. Мне только хотелось разобраться с этим вопросом, прежде чем я услышу про сто тысяч. – Он посмотрел на Майерса: – Ну а теперь я слушаю.

Майерс хотел было надуться, но побоялся, поэтому сказал:

– Это чистая правда. У меня нет никаких причин врать насчет этого.

– Ты просто расскажи, – предложил Грофилд.

– Хорошо. – Майерс вытер рот тыльной стороной ладони свободной руки и снова положил руку на больное колено. – До начала этого года Дэнкуорт сидел в тюрьме.

– Меня это не удивляет, – сказал Грофилд.

– Это было неподалеку от Лос-Анджелеса, – пояснил Майерс, – в тюрьме штата. Там он познакомился с одним старичком по имени Энтрекин, они стали друзьями, как я полагаю. И оказалось, что у этого Энтрекина и еще двух стариков – все они заключенные, отбывавшие там большие сроки, – есть тоннель, ведущий на волю. Дэнкуорт выбрался через него, совершив побег, – это безо всяких дураков. Он до сих пор числится в Калифорнии беглым преступником, ты можешь навести справки.

– Я не хочу наводить никаких справок, – махнул рукой Грофилд. – Я принимаю на веру тот факт, что Дэнкуорт был беглым преступником и что он выбрался на волю по какому-то тоннелю. Продолжай.

– Хорошо, – кивнул Майерс. – Так вот, весь фокус с этими тремя старичками и тоннелем заключается в том, что они не желают покидать тюрьму! Понимаете? Все они старые. Им не хочется проводить последние годы жизни, скрываясь от полиции. Женщины их больше не интересуют. Так что, по их разумению, им будет лучше, если они останутся за решеткой.

Грофилд снова взглянул на Дэна, но Дэн наблюдал за Майерсом.

– Но у всех у них есть семьи, – продолжал Майерс. – У всех троих – жены, дети, внуки и так далее, и все они на воле. И вот, естественно, старики хотят позаботиться о своих семьях, поэтому вот что делают: выбираются по ночам и совершают кражи со взломом по всему Лос-Анджелесу. Два-три раза в неделю они выходят ночью и совершают эти маленькие кражи со взломом, которые Энтрекин называет «укусами». Они совершают три-четыре «укуса» каждую ночь, когда выбираются, вдоль побережья Калифорнии, вокруг Лос-Анджелеса, и никогда не берут ничего, кроме наличных денег. У них есть небольшая однокомнатная квартирка где-то недалеко от проспекта Сансет, в которой они хранят деньги, которые посылают своим семьям.

Грофилд улыбнулся.

– История просто замечательная, – восхитился он. – Мне очень хотелось бы, чтобы это было правдой, потому что это так замечательно. Они заботятся о своих семьях! Надо же!

– Именно так, – подтвердил Майерс. Дэн же сказал:

– Весь смак заключается в том, что нельзя иметь лучшего алиби. Они не смогли бы проворачивать эти дела, будь они на воле, а не в каталажке...

– Это – замечательная история! – повторил Грофилд. Он по-прежнему улыбался – история явно пришлась ему по душе.

Майерс сказал:

– Но это еще не все. Кажется, они откладывают деньги, не все передавая своим семьям, потому что хотят после смерти оставить им что-нибудь по-настоящему хорошее. Может быть, приобрести недвижимость, знаете ли.

– Недвижимость? – переспросил Грофилд. Он широко улыбался. – Мне нравятся эти трое.

– Так вот, – сказал Майерс, – Энтрекин рассказал Дэнкуорту, что они припрятали в своей квартирке больше ста тысяч долларов, а это было еще в прошлом году. Теперь их, должно быть, стало еще больше.

– Меня вот что удивляет, – засомневался Грофилд. – С чего бы этот смекалистый старичок стал так много рассказывать Дэнкуорту?

– Наверное, тот ему понравился, – высказал предположение Майерс. – Ну и конечно, уверенность, что Дэнкуорт просидит в тюрьме минимум еще двенадцать лет, даже если его освободят досрочно, так быстро, как только возможно. Он не рассказал Дэнкуорту, где в точности проходит тоннель, и Дэнкуорт вырвал у него это силой. Вот так ему и удалось бежать.

– Доверие, оказанное не тому человеку, – сказал Грофилд. – Вот что правит миром. Старик доверился Дэнкуорту. Дэнкуорт доверился тебе. А теперь предполагается, что мы доверимся тебе.

– Доверие тут совершенно ни при чем, – прервал Грофилда Дэн. – Дослушай его до конца, а потом я растолкую тебе свою идею.

– Ну, слушаю. – Грофилд повернулся к Майерсу.

– Старик, – продолжал тот, – так и не захотел рассказать Дэнкуорту, где в точности находится квартира. Однажды он, правда, упомянул о том, что это где-то рядом с проспектом Сансет, но и только. Однако дело в том, что там спрятано больше ста тысяч долларов наличными! И Дэнкуорт точно объяснил мне, где тоннель выходит за пределы тюрьмы.

– Это было его ошибкой, правда? – сокрушался Грофилд. – Если бы он все это держал при себе, то был бы и сейчас еще жив.

Дэн сказал:

– Это уже совсем из другой оперы. А суть заключается в том, что какой-то человек, ну хотя бы вот ты, Грофилд, мог следить за выходом из тоннеля до тех пор, пока они втроем не выйдут на волю, а потом отправиться за ними следом. Сначала они, возможно, пойдут наносить свои мелкие «укусы», но рано или поздно окажутся в квартире. Потом надо дождаться, когда они снова отправятся обратно в каталажку, вломиться туда, найти деньги и смыться.

Грофилд скорчил гримасу.

– Мне было бы противно забирать их деньги, – поморщился он. – Они мне слишком не нравятся.

– Тебе и не придется забирать их, – сказал Дэн. – Я сам их заберу. Это работа для одного человека.

Грофилд посмотрел на Дэна нахмурившись и спросил:

– Тогда зачем тебе я?

– Моя самая большая проблема сейчас заключается в том, – объяснил Дэн, – что мне делать с этим ублюдком. Я не могу возить его с собой до тех пор, пока не выполню работу, он же будет путаться под ногами и испортит все дело. Мне нужно спрятать его где-нибудь до окончания работы, просто на тот случай, если все это – вранье, тогда я смогу вернуться и заставить его заплатить и за это.

Грофилд покачал головой.

– Только не у меня! – сказал он. – Если у тебя это на уме, то извини.

– Как долго это может продлиться? – задался вопросом Дэн. – Неделю? А у тебя полно места, чтобы его спрятать. В этом твоем театре...

– Нет, – категорически возразил Грофилд. – Я не беру работу на дом.

– Я отдам тебе десять процентов из того, что найду, – пообещал Дэн. – Если он говорит правду, тебе достанется больше десяти штук.

Грофилд почувствовал, как его одолевает искушение, но тем не менее покачал головой:

– Извини, Дэн, но я просто не стану этого делать. Не стану рисковать тем, что у меня есть. А кроме того, не имею права ставить свою жену в потенциально опасную ситуацию, а именно такой она и будет.

Дэн раздраженно проговорил:

– Тогда что мне, черт возьми, с ним делать?

Грофилд пожал плечами:

– Ты получил от него нечто, стоящее твоих денег. Отпусти же его. Уверен, он не станет портить тебе игру в Лос-Анджелесе.

– Вот именно! – с готовностью подтвердил Майерс.

– Вот видишь? Он вовсе не горит желанием опять увидеться с тобой. Отпусти его домой, в Техас.

Дэн недовольно поморщился:

– А что, если он врет? Посылает меня заниматься какой-то дребеденью, наблюдать за аллеей, где якобы тоннель выходит на поверхность, – что, если нет никакого тоннеля и он, черт возьми, просто делает из меня дурака?

– Ты нашел же его теперь, найдешь и снова!

– Не хочется мне так легко его отпускать, – с ожесточением проскрежетал Дэн, и на мгновение вид у него стал такой, будто он вот-вот снова примется пинать Майерса куда попало.

Грофилд посоветовал:

– Тогда убей его. Но не здесь, отвези его...

– Да ты что! – Майерс уставился на Грофилда, будто его только что предали.

Дэн сказал:

– Не хочу я никого убивать, это занятие не для меня. Я ворую.

– Ну, либо одно, либо другое, – сказал Грофилд. – Прятать его у меня или у кого-то еще – неудачная идея. А вдруг, пока тебя не будет, он вырвется на свободу, убьет меня и Мэри, а когда ты вернешься, будет ждать тебя в засаде?

– Ты слишком хорошо будешь его стеречь, чтобы этого не случилось.

– Да неужели? Забудь об этом, Дэн. Говорю тебе, убей его или отпусти. Либо поверь ему насчет этих стариков и их тоннеля, либо не верь.

– Мне нужно подумать, – с раздражением проговорил Дэн.

Грофилд спросил:

– Ты не отвезешь меня обратно? А то я в этой мокрой одежде уже начинаю мерзнуть.

– Конечно! – Дэн пихнул ногой Майерса. – А ну-ка, обратно в багажник.

– Разреши мне сесть на заднее сиденье, – умолял Майерс. Теперь голос у него стал скулящий. – Я ничего не сделаю, только разреши мне сесть на заднее сиденье.

– Я тебя сейчас не луплю только потому, – сказал ему Дэн, – что мой друг не любит смотреть на такие вещи. Но не заставляй меня копить злость на потом, а не то, когда он уйдет, тебе небо с овчинку покажется. Давай залезай в багажник.

Майерс помучился немного и залез в багажник. Грофилд хотел, было пойти и сесть в машину, но решил, что ему следует задержаться и присмотреть за Майерсом, пока тот не спрятан. А то Дэн от раздражения и сознания собственного бессилия мог снова надавать ему затрещин и пинков.

Наконец Майерс оказался внутри багажника, лежа на боку в скрюченном положении наподобие эмбриона, и Дэн захлопнул крышку:

– Поехали, я отвезу тебя домой.

Они сели в машину, Грофилд объяснил, куда ехать, и они отправились.

Ведя машину, Дэн сказал:

– Ума не приложу, что мне с ним делать.

– Отпусти его, – сказал Грофилд. – Было бы ради чего возиться.

– Мне нужно подумать.

Глава 4

Мэри крикнула:

– Обедать!

Грофилд стоял на платформе, около декорации спальни, и опять переодевался. Когда Дэн высадил его рядом с амбаром, он тут же сменил промокшие вещи на сухой комплект рабочей одежды и снова принялся мыть задники. Соответственно тут же весь вымок опять. Но это не слишком его беспокоило, когда он был все время в движении и на солнце. Он почти закончил работу к тому времени, когда Мэри вернулась домой из супермаркета, в котором работала, с полными сумками продуктов: часть из них оплачивал хозяин, а за некоторые приходилось платить. Грофилд доделал последние два задника, прежде чем пошел мыться и переодеваться. Солнце клонилось к закату, становилось заметно прохладнее, и теперь он был даже рад, что можно влезть в сухое.

У декораций спальни было две стены, составленные из задников: у одной стояла двуспальная кровать, у другой – комод с зеркалом. Деревянный кухонный стул без подлокотников приткнулся в прихожей, на том углу платформы, где не было стены, а разрозненные приставные столики и торшер обступали кровать с обеих сторон, довершая меблировку. За кулисы тянулись удлинители от торшеров, подключенные к осветительному пульту.

Снова одетый во все сухое, Грофилд спустился с платформы и пересек сцену справа налево. Центральная ее часть, основное место для игры актеров, была оформлена в виде гостиной, но при помощи одной лишь мебели, без каких либо задников, создающих иллюзию стен, дверей и окон, так что позади мебели было только пространство, заполненное всевозможными предметами сценического хлама, а за ним – задняя стена амбара. Что касается обстановки гостиной, то широкая, приземистая, обитая темно-бордовым мохером софа стояла точно посредине сцены, прямо перед зрителями, на старом, выцветшем ковре, подделке под персидский. Ее обступали приставные столики с настольной лампой справа и напольной лампой слева. Черное кожаное кресло, стоявшее боком к зрительному залу, расположилось слева от софы, если смотреть со сцены.

Одинокий книжный шкаф высотой восемь и шириной три фута стоял примерно в шести футах позади черного кожаного кресла. Справа от софы, если смотреть со сцены, несколько в глубине, расположилось кресло-качалка, а позади него – столик цилиндрической формы, служивший подставкой для бутафорского телефона.

Грофилд пересек сцену позади всей этой мебели и взошел на платформу с другой стороны, там, где располагались декорации столовой. Опять две стены, одна – с окном, выходившим на заднюю стену амбара. Старый, но прочный кленовый обеденный стол и четыре стула, два – под стать столу и еще два – разнящиеся между собой, случайные. Кленовое бюро из какого-то ветхого спального гарнитура стояло у той стены, в которой не было окна; в ящиках этого бюро Мэри хранила их собственную посуду, серебряные приборы и скатерти.

И свечи. Две из них сейчас горели на столе, уже сервированном Мэри. Ее не было видно, и, когда Грофилд взошел на платформу, освещение на сцене померкло, становясь все слабее до тех пор, пока не стал четко виден подсвечник на столе. Грофилд наклонился и заглянул в пространство за сценой из-за боковой шторы, Мэри у осветительного пульта как раз отпускала главный рубильник.

– Вот там и оставайся! – крикнула она, помахала ему рукой и ушла в артистическую уборную героини, чтобы снять обед с плитки.

Грофилд уселся на свое место лицом к зрителям. Свет в зале был погашен, и все, что ему было видно, – это темнота, царившая там, за пределами декораций гостиной. Но это была какая-то уютная темнота, теплая и ласкающая, и он улыбнулся ей. Его безнадежный театр служил ему домом в большей степени, чем любое другое место, в котором он когда-либо жил.

Мэри вышла, неся обед – мясной хлебец и овощной гарнир, спаржу, – все из морозильной камеры супермаркета. Она была маленькая, ладная, плотная и походила на героиню мюзикла тридцатых годов. Грофилд всегда был без ума от нее.

Пока он раскладывал мясной хлебец и спаржу по тарелкам, она снова ушла, на этот раз к холодильнику в артистическом фойе, и принесла оттуда полбутылки мозельвейна – по полтора доллара за бутылку – один из предметов роскоши, который они еще могли себе позволить. За обедом Мэри спросила:

– Кто это приезжал к тебе сегодня? Я с ним незнакома? – Она знала о его второй профессии, он повстречался с ней во время одного из ограблений четыре года назад, но когда они бывали вместе, не так-то часто вдавались в детали этих темных дел.

Грофилд проглотил мясной хлебец и поинтересовался:

– Откуда ты знаешь, что ко мне кто-то приезжал?

– Миссис Брэди мне сказала. (Это была жилица из домика на другой стороне дороги.) Она сказала, что ты уехал с ним. В «плимуте». И что машина – из Техаса.

Грофилд ухмыльнулся, покачав головой:

– Чем меньше сообщество, тем труднее что-либо скрыть. Это был Дэн Лич, тот парень, который выиграл деньги, когда я был в Лас-Вегасе. Я тебе об этом рассказывал, помнишь?

– Он что – предлагал тебе работу? – Она посмотрела с надеждой: ей было известно их финансовое положение.

– Не совсем так. – И он рассказал ей о событиях дня, про Майерса и про трех стареньких заключенных с их тоннелем и тысячами долларов.

– По-моему, это нечестно – забирать деньги у таких людей, – тихо проговорила Мэри. – И я рада, что ты отказался.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, но я не потому сказал «нет». Она продолжала говорить, следуя собственному ходу мыслей:

– То, чем ты уже привычно занимаешься, – лучше всего: забирать из банков, бронированных машин и тому подобных мест. На самом деле это даже не назовешь воровством, потому что ты забираешь не у людей, а у учреждений. Учреждения не в счет. Они должны нас поддерживать. Грофилд улыбнулся:

– Из тебя получится отличный свидетель защиты. Она состроила гримасу:

– Не следует шутить на эту тему.

После обеда они вместе помыли посуду, а потом Грофилд включил радио. Подсоединенное к театральным динамикам, оно было постоянно настроено на музыкальную станцию, которая передавала очень много Мантовани и ничего, записанного позднее 1955 года. При довольно небольшой громкости сего агрегата театр был весь пронизан музыкой, которая, подобно весеннему дождю, плавно струилась из-под потолка со стропилами, напоминавшего своды собора.

Они вместе сидели на диване лицом к пустым креслам там, в темноте, и разговаривали, в основном о пьесах, которые могли бы поставить в предстоящем сезоне. Позже они занимались любовью на диване и заснули там, обнимая друг друга.