Текст книги "Разорви шаблон!"

Часть 3
Душевное здоровье

Действие – лучшее противоядие от отчаяния.

Джоан Баез

В этой части мы познакомимся с «Наполеоном психоневрозов», выясним, почему посещение спортивных состязаний вредно для здоровья, и узнаем, как лучше справляться с фобиями, тревогами и депрессией.

1. Паралич и эмоции

В то время как вы это читаете, миллионы людей по всему миру пытаются бороться с теми или иными формами психологического расстройства. Одних мучают иррациональные фобии, другие страдают от чрезмерной тревожности, а многие – от депрессий. Ученые и психологи пытаются решать эти проблемы вот уже более ста лет. Методы борьбы с душевными недугами у всех разные – от простых бесед с пациентами и медикаментозных видов лечения до операций на мозге. Поможет ли правило «как если бы» преодолеть душевный кризис?

Впервые свою радикальную теорию Уильям Джеймс сформулировал в монографии «Что такое эмоция?». Труд заканчивался весьма смелым и оригинальным выводом: Джеймс заявил, что раз поведение определяет чувства, значит, полностью скованные параличом люди не должны испытывать эмоций. Он понимал, что доказать это опытным путем будет затруднительно, отчасти из-за сложностей в определении эмоционального состояния абсолютно обездвиженного человека («Следует признать, что экспериментально подтвердить истинность данной гипотезы, равно как и полностью ее опровергнуть, довольно трудно»). Спустя восемьдесят лет после того, как Джеймс написал свою теперь уже классическую книгу, исследователи придумали остроумный способ, как провести подобный тест, а проведя, заложили фундамент для развития новых методов борьбы с болями, фобиями, тревожностью и депрессией.

Чтобы осознать всю ценность их уникальных исследований, прежде всего необходимо понять, что происходит внутри нашего организма. Вы удивительное создание. Нет, серьезно, вы удивительны. В этот самый момент по биологическим супермагистралям, пронизывающим ваше тело от головы до пят, одновременно проходят миллионы электрических импульсов.

По одной полосе этой магистрали идет информация от сенсорных рецепторов к мозгу. Если вы сидите, рецепторы в ногах и ягодицах непрерывно передают сигналы «Мы сдавлены весом верхней части тела». Всякий раз, как вы переворачиваете страницу (или нажимаете клавишу «вперед» в случае использования новомодной электронной читалки), рецепторы на пальцах посылают в голову информацию о своих движениях. Ваш мочевой пузырь и пищеварительная система также вовсю пользуются супермагистралью, чтобы сообщать мозгу, когда необходимо пойти в туалет или что-нибудь поесть. Аналогичным образом миллион или около того нервных волокон, ответственных за передачу информации от глаза, едва ли не звенят от напряжения, пересылая данные о форме букв на этой странице.

Другая полоса биологического шоссе несет информацию в противоположном направлении, от мозга к телу. Если вы сидите, особые возбудители непрерывно посылают в основные мышцы короткие сигналы, позволяющие телу удерживать равновесие на стуле. Каждый раз, как вы захотите перевернуть страницу или нажать кнопку «вперед», эти сигналы будут контролировать мельчайшие движения, совершаемые руками и пальцами. Когда мозг испытывает возбуждение, он посылает по магистрали сигналы, ускоряющие биение сердца и повышающие частоту дыхания. Даже сейчас, когда вы читаете эти строки, определенные сигнализаторы на биологическом шоссе контролируют окончания, суффиксы слов и знаки препинания в предложениях.

Супермагистраль берет начало в основании головного мозга и спускается по позвоночнику. Она вся усеяна нервными ответвлениями, которые позволяют информации путешествовать между различными частями тела. Ответвления в нижней части спины принимают и отсылают импульсы от ног и ступней; те, что находятся в середине магистрали, обслуживают руки и плечи, а нервные ответвления в самой верхней ее части связаны с глазами и мимическими мышцами. Аналогичным образом информация, принимаемая от мочевого пузыря и направляемая к нему, вливается в общий информационный поток внизу позвоночника, органы пищеварения подключаются чуть выше, а работа сердца контролируется сигналами, проходящими через нервы в верхней части позвоночника.

Нарушение работы всей этой сложной сигнальной системы вызывает множественный отказ органов и мгновенную смерть. Правда, есть и хорошая новость – у большинства людей нервная система работает безупречно. Каждое мгновение по нервным путям тела и мозга проносится несметный объем информации, давая нам возможность объективно оценивать окружающую действительность, двигаться, да и вообще существовать. Мало того, за время эволюции нервная система научилась работать вне рамок сознательного контроля, позволяя нам задумываться о высоких материях – например, понимать великое искусство, постигать научные достижения и думать, где найти сантехника в выходной день. В середине 1960-х годов психолог Джордж Хохман работал в аризонском госпитале Управления по делам бывших военнослужащих. Хохману, лечившему парализованных больных, однажды пришло в голову, что его пациенты предоставляют уникальную возможность проверить гипотезу Джеймса о том, что «обездвиженность препятствует возникновению эмоций»⁶³. Многие пациенты Хохмана были парализованы вследствие повреждений спинного мозга, и степень их неподвижности напрямую зависела от того, на каком уровне был травмирован позвоночник. Травмы в поясничном отделе, к примеру, отражались на функциональности нижней части супермагистрали, что приводило к полной потере подвижности и чувствительности ног. Повреждения в верхних отделах позвоночника затрагивали гораздо более обширные участки магистрали, поэтому, помимо ног, парализованными и нечувствительными оказывались еще и руки. Хохман предположил, что если Джеймс прав, то чем выше место повреждения позвоночника (и, следовательно, менее подвижно тело), тем ощутимее будет утрата способностей человека к эмоциональным переживаниям.

Хохман составил список больных с травмами позвоночника в отделах с первого по пятый и провел опрос среди больных относительно их эмоционального состояния.

Помимо всего прочего, он попросил пациентов сравнить частоту возникновения у них страха до и после ранения.

У пациентов с травмами нижних отделов позвоночника отмечалось очень незначительное притупление чувства страха, тогда как те, у кого была повреждена верхняя часть спинного мозга, утверждали, что вообще перестали чего-либо бояться. Ответы пациентов дают понимание того, что значит жить без эмоций. Вот что говорит по этому поводу один «бесстрашный» пациент: «Порой я веду себя агрессивно, когда вижу, что совершается какая-нибудь несправедливость. Я ору, ругаюсь, скандалю, потому что если этого не делать, то люди, как я усвоил, начнут садиться тебе на голову. Но в моем гневе уже нет былого пыла. Это своего рода рациональный гнев».

Когда Хохман опросил пациентов относительно других эмоций, таких как печаль, выявилась аналогичная закономерность – чем выше точка повреждения спинного мозга, тем менее подвижно тело и тем меньше эмоций испытывает больной.

Изыскания Хохмана являются очередным весомым доказательством гения Джеймса и демонстрируют ключевую роль, которую оказывает тело человека на его мироощущение. Как и предсказывал Джеймс более восьмидесяти лет назад, чем выше находится поврежденная область спинного мозга, тем существеннее потеря способностей к эмоциональным переживаниям⁶⁴.

Позднее другие исследователи захотели выяснить, справедлива ли теория Джеймса и по отношению к мимике. Будет ли наблюдаться потеря способностей к эмоциональным переживаниям у людей, у которых обездвижены лицевые мышцы? На классификацию пациентов с различной степенью лицевого паралича и оценку их эмоциональности ученые могли бы потратить годы. Вместо этого они подошли к проблеме нестандартно, сэкономив себе уйму времени и усилий, а именно работали с группой здоровых людей, которые добровольно согласились на временную парализацию лица.

Ботокс (в научных кругах он имеет название «ботулотоксин») – один из наиболее популярных в мире косметологических препаратов. Первоначально разработанный для лечения людей, страдающих спазмами лицевых мышц, этот препарат парализует нервы, что, в свою очередь, приводит к сокращению мимических мышц. В начале 90-х исследователи заметили, что подкожное введение ботокса в межбровные морщины между глазами вызывает частичное онемение мышц лба, следствием чего становится заметное разглаживание морщин. Несмотря на то, что это дает некоторую видимость омоложения, после манипуляций с ботоксом лица пациентов нередко выглядят лишенными эмоций, словно у робота.

Джошуа Йэн Дэвис со своими коллегами из Барнард-колледжа при Колумбийском университете задумались, а не смогут ли подобные попытки повернуть время вспять и послужить основой для серьезной проверки теории Джеймса⁶⁵. Для эксперимента Дэвис набрал две группы женщин. В одной группе находились те, кому недавно вкололи ботокс, а во второй – выбравшие введение под кожу на лбу особого «заполнителя». Целью обоих методов терапии было создание более свежего внешнего вида, но лишь ботокс парализовал лицевые мышцы. Дэвис предложил женщинам просмотреть несколько видеоклипов: отвратительный, в котором мужчина поедал живых червей, юмористический ролик из серии «самое смешное видео Америки» и серьезную документалистику про Джексона Поллока. После просмотра видеоматериалов женщин попросили оценить свое самочувствие. Обколотые ботоксом женщины, в отличие от тех, кому вводили подкожный заполнитель, проявили меньшую эмоциональную реакцию. Это свидетельствует в пользу того, что Джеймс был прав и обездвиженность (в данном случае лица) вызывает снижение интенсивности эмоциональных переживаний.

Оценив реакцию пациентов с повреждениями спинного мозга и женщин после процедуры введения ботокса, можно сделать простой вывод: угнетение физической активности, как всего тела, так и мимических мышц, негативно сказывается на способности человека испытывать определенные чувства. Плохо то, что люди с подобными симптомами склонны испытывать меньше положительных эмоций, таких как радость и веселье. С другой стороны, они и негативным переживаниям, вроде злобы и тревожности, подвержены меньше, а это плюс. Данный феномен еще сильнее воодушевил ученых, и они принялись выяснять, можно ли наработки исследования Дэвиса приспособить для борьбы с нежелательными эмоциями.

2. Подавление боли, гнева и тревоги

В 1970-х годах британский врач Питер Браун посетил детский госпиталь в Китае, желая посмотреть, как местные медики проводят процедуру тонзил-эктомии⁶⁶. Увиденное повергло его в шок.

От пациентов в западных странах, которым удаляют миндалины, можно часто услышать, что эта операция очень болезненна. Но в Китае ситуация отличалась коренным образом. По словам Брауна, пятилетние дети, стоявшие в очереди за дверью хирургического кабинета, лучезарно улыбались. Медсестры вспрыскивали в рот каждому ребенку быстродействующий аэрозольный анестетик и заводили в операционную. Там продолжавший улыбаться ребенок взбирался на хирургический стол и открывал рот. Врач в одно мгновение удалял миндалины и выбрасывал их в емкость с водой, после чего ребенок как ни в чем не бывало отправлялся в комнату отдыха.

Существенная разница в реакции пациентов на тонзилэктомию в Китае и на Западе показывает субъективную природу боли. И это не единичный пример.

Часто у людей, которые проходили через совершенно одинаковые операции, болезни, события или происшествия, уровень испытываемой боли сильно разнился. Почему? Согласно принципу «как если бы», ответ на этот вопрос кроется в различном поведении людей во время болезненных событий.

В некоторых психологических экспериментах участникам сообщают, что им придется пропускать через тело другого человека опасные электрические разряды, тогда как в реальности «разряды» безвредны, а другой человек – актер. Правда, до появления при университетах комиссий по этике (эпоха, о которой многие психологи с ностальгией отзываются как о «старых добрых временах») в ряде опытов действительно применялись настоящие, болезненные для добровольцев, электрические разряды.

Один из таких суровых опытов поставил Джон Ланцетта вместе со своими коллегами из Дартмутского колледжа⁶⁷. Ланцетта подключил добровольцев к двум аппаратам. Сначала экспериментаторы прикрепили к ногам и рукам подопытных электроды, а провода от них воткнули в электрогенератор. Далее на правые ладони испытуемых надели датчики потоотделения, чтобы в режиме реального времени измерять уровень стресса. Убедившись, что аппараты готовы бить током и снимать показания сенсоров, исследователи удалились в соседнюю комнату.

Экспериментаторы могли визуально наблюдать за испытуемыми и общаться с ними при помощи телевизионной системы. Они передали, что намерены выдать серию электрических разрядов различной мощности и после каждого полученного разряда участникам предстоит дать оценку интенсивности боли по шкале от одного («хоть бы хны») до десяти («ну, погодите у меня!»). Затем исследователи произвели двадцать электрических разрядов и тщательно занесли в журнал оценки, которые каждый из подопытных выкрикивал во время экзекуции.

Во время короткого перерыва Ланцетта сообщил, что предстоит вторая серия ударов током, но на этот раз добровольцы должны будут сделать все, чтобы скрыть внешние проявления болезненных ощущений. Всех попросили проявлять стойкость, не выказывать никаких эмоций, постараться не кричать и принять расслабленную позу. Последовали очередные двадцать электрических разрядов, после каждого из которых добровольцы снова вслух называли личную оценку болезненного ощущения.

Результаты оказались прелюбопытными. Когда добровольцы вели себя так, словно не испытывали дискомфорта, их оценка силы боли была существенно ниже. Мало того, показания потовых датчиков выявили, что в эти моменты испытуемые действительно испытывали гораздо меньший стресс. С той поры эксперимент неоднократно повторялся, и результаты неизменно оказывались схожими.

Подобная, довольно парадоксальная, реакция людей дает объяснение тому, почему китайские дети во время процедуры удаления миндалин вели себя невозмутимо. Во время визита Питера Брауна китайских детей настраивали смотреть на операцию позитивно, и впоследствии при проведении медицинской операции они улыбались и были расслаблены.

Этот механизм может также объяснить и ряд других интересных явлений, связанных с болью. Например, люди испытывают меньше боли во время медицинских процедур, если не смотрят, как врач вводит им иглу или делает разрез на коже. В таких случаях падает вероятность того, что пациент напряжется или его лицо приобретет болезненное выражение, следовательно, и дискомфорта он будет ощущать меньше. То же самое относится ко многим эффективным методикам обезболивания, в основе которых лежит принцип отвлечения внимания, – «наложению образа», гипнозу и релаксации.

Эффект побудил ученых выяснить, можно ли отодвинуть болевой порог еще дальше, если человек будет вести себя так, словно он властный и сильный. Ванесса Боне и ее коллеги из Университета Торонто сообщили группе добровольцев, что им предстоит принимать участие в изучении пользы физической гимнастики на рабочем месте⁶⁸. Одних испытуемых попросили принять властную позу, выпятив грудь вперед и широко расставив руки. Другим, напротив, было поручено сжаться в комок тщедушного вида. Далее экспериментаторы надели на руки подопытных манжеты и стали медленно их накачивать. Жгут постепенно перекрывал кровоток в руке, вызывая нарастающую боль, и участников эксперимента попросили дать знать, когда боль станет невыносимой. Так вот, принявшие позу властного диктатора дольше выдерживали сдавливание жгута, чем те, кто сидел, съежившись в комок. Имитация силы и власти оттянула момент, когда на лице проявились нежелательные признаки болезненного ощущения, и продемонстрировала, что старое как мир выражение «не вешай нос» – не пустые слова.

Результаты ранних исследований принципа «как если бы» в свете борьбы с болью подвигли ученых выяснить, можно ли применить имеющиеся наработки для подавления других нежелательных эмоций. К примеру, помогут ли они успокоить кипящего от злости человека?

Вряд ли вам захочется узнать меня в гневе

Гнев нежелателен для любого. Он часто заставляет нас совершать глупости, идти на неоправданный риск, выпаливать ругательства и комментарии, о которых позже сожалеешь, и нападать на людей (в США значительное количество убийств совершается в порыве ярости⁶⁹). Для окружающих гнев тоже не сулит ничего хорошего. Психолог Мартин Селигман проследил биографию четырехсот детей в течение пяти лет, делая упор на семьи, в которых драки и скандалы между родителями были обычным делом⁷⁰. Изыскания Селигмана показали, что у детей из неблагополучных семей чаще диагностируются депрессии и возникают проблемы в дальнейшей жизни.

Каков же наилучший способ держать «внутреннего Халка» в узде? Чтобы это выяснить, нам придется вернуться на сотню лет назад и познакомиться с одним из наиболее известных психологов мира.

Французский врач XIX века Жан Мартен Шарко получил прозвище «Наполеон неврозов». Харизматичный, обладающий незаурядными драматическими способностями лектор, он заложил фундамент развития современной неврологии, открыл более пятидесяти болезней, названных в его честь, и провел революционное исследование причин рассеянного склероза и болезни Паркинсона. Несмотря на столь впечатляющие достижения, Шарко более всего известен как автор работы по исследованию подсознания.

Шарко горячо интересовала тайная жизнь человеческого мозга. Он был частым гостем парижских психиатрических лечебниц, где, общаясь с тамошними пациентами, изучал мир подсознательного. Основную часть работы Шарко проводил прямо во время занятий со студентами. В 1887 году французский художник Андре Бруйе посетил несколько лекций Шарко и запечатлел «Наполеона неврозов» за работой⁷¹. В правой части полотна изображен Шарко в элегантном черном костюме. Слева от него находится группа примерно из тридцати человек, которые внимательно слушают учителя и ведут записи. Левой рукой Шарко поддерживает потерявшую сознание женщину.

Женщина на картине Бруйе – одна из «звезд» Шарко, Бланш Уитман. Описанная историками того времени как дама с «крупным и сильным телом» и «очень большими грудями», Уитман оказалась в психиатрической клинике из-за нескольких истерических припадков, энуреза и признания в сексуальных связях со своим работодателем. Во время лекций Шарко вводил Уитман в гипнотический транс, а затем просил ее показать ряд странных «фокусов»: погружение в кататоническое состояние, удержание тела в необычном выгнутом положении с опорой на голову и кончики пальцев на ногах, зеркальное письмо и проступание в виде царапин на коже любых слов, какие назовет врач. Шарко утверждал, что данный феномен есть проявление работы подсознания Уитман, поэтому может быть взят за основу при изучении фундаментальных принципов функционирования мозга. В конце каждого сеанса, чтобы вывести Уитман из гипноза, Шарко надавливал на «овариальную область» тела женщины, после чего она возвращалась в реальный мир с «сильно расширенными зрачками».

Театральный подход Шарко к исследованию человеческой психики быстро стал притчей во языцех, и вскоре в Париж стали стекаться академики со всей Европы, чтобы посмотреть его диковинные представления. Одну из таких лекций в 1885 году посетил и двадцатидевятилетний австрийский врач по имени Зигмунд Фрейд. Фрейд решил профессионально заняться медициной еще до всех этих опытов и успел к тому времени провести множество экспериментов, в которых препарировал сотни угрей в безуспешной попытке отыскать у них репродуктивные органы. Насмотревшись на расширенные зрачки нескольких молодых пациенток Шарко, Фрейд пришел к убеждению, что бессознательное играет ключевую роль в ряде известных психических расстройств.

В конце концов Фрейд, большой любитель кокаина в молодости и редко выпускавший изо рта сигару (расценивайте это как хотите), сформулировал совершенно новую концепцию психологии, известную как психоанализ. Согласно ей, люди стремятся вытеснить нежелательные мысли из сферы осознанного в систему бессознательного. Оказавшись в подсознании, неприятные мысли «подходят», словно тесто, и накапливают психическую энергию. Обретая значимую силу, они начинают всевозможными способами негативно влиять на сознательное, провоцируя, к примеру, тревожность, неврозы и беспокойство.

Фрейд полагал, что в целях сохранения психического здоровья необходимо избавляться от подавленных мыслей, прежде чем они успеют войти в силу, поэтому попытался разработать терапевтический метод, который служил бы для подсознания чем-то вроде выпускного клапана. Первоначально, следуя по стопам Шарко, он начал лечить своих пациентов с помощью гипноза. Когда техника не дала сколько-нибудь значимых результатов,

Фрейд, недолго думая, порвал с ней и начал действовать другими методами, такими как анализ сновидений (когда врач пытается расшифровать символический смысл снов пациента) и свободные ассоциации (пациента просят назвать первое пришедшее на ум слово после того, как психиатр произнесет специально отобранные слова-стимулы, вроде «стул», «стол» и «оргазм»). Применив эти приемы к самому себе, Фрейд пришел к выводу, что в возрасте приблизительно двух лет у него возникло сексуальное влечение к собственной матери.

Идеи Фрейда быстро получили популярность, и на исходе девятнадцатого столетия психоанализ начал распространяться по всему миру. В 1909 году маститого психиатра пригласили выступить с серией лекций в Массачусетском университете Кларка. То был первый и единственный случай, когда Фрейд выступал в Америке, поэтому он воспользовался ситуацией, чтобы в очередной раз продвинуть в массы свой любимый психоанализ.

Во время визита Фрейда Уильяму Джеймсу было шестьдесят семь лет и он страдал от болезни сердца. Несмотря на плохое здоровье, он все-таки поехал в Университет Кларка послушать выступление Фрейда⁷². Джеймс был разочарован, а позднее отзывался о выкладках Фрейда по толкованию сновидений как об «опасном методе», попутно отмечая, что великий психоаналитик занимается самообманом и «одержим навязчивыми идеями».

Джеймс с Фрейдом расходились во многих вопросах, включая оценку причин возникновения и путей лечения чрезмерной агрессии. Согласно Фрейду, люди однажды впадают в бешенство, потому что подавляют в себе агрессивные мысли, и снять внутреннее напряжение можно вполне безобидными способами, например криком, плачем, битьем подушки и топаньем ногами. Теория Джеймса, наоборот, утверждала, что люди оттого и злятся, что ведут себя агрессивно, и катартическая терапия Фрейда лишь сильнее их разозлит. Годами эксперты проводили опыты, чтобы установить, кто же из этих двух великих мыслителей прав.

Одним из первых в процесс поиска истины включился социолог Мюррей Штраус из Университета Нью-Гемпшира⁷³. В начале 1970-х годов Штраус заинтересовался обоснованностью совета Фрейда, адресовавшего его в свое время парам, желающим сохранить отношения. Совет австрийца лег в основу учения «Терапевтическая агрессия», адепты которого утверждают, что когда дело доходит до выяснения отношений, двое не должны себя сдерживать, а должны высказывать напрямую все, что думают друг о друге. Всевозможные руководства на эту тему наперебой советуют парам «избавиться от подавленной враждебности», «пробудить в себе беса» и кусать пластиковые бутылочки для детского питания, представляя, что это партнер.

Чтобы понять, помогает ли столь радикальное поведение улучшению личных отношений или, наоборот, портит их, Штраус провел простой опыт. Он рассуждал следующим образом: если катартическая терапия действенна, пары, которые агрессивны на словах, будут менее склонны совершать по отношению друг к другу акты физического насилия. Понимая, что от самих семейных пар не добиться честных ответов об их агрессивном поведении, Штраус поручил студентам тайком отслеживать уровень вербальной и физической агрессии своих родителей. Более трехсот студентов тщательно заполняли анкеты с вопросами о том, как их родители ведут себя в случае возникновения разладов. Стремились ли те конструктивно обсудить проблему? Проявляли ли признаки вербальной агрессии, например, кричали и пулей вылетали из комнаты? Были ли они физически агрессивны, допустим, занимались рукоприкладством или швыряли друг в друга подручные предметы?

Когда Штраус проанализировал результаты, выявилась очевидная закономерность. Чем чаще супруги устраивали словесные перебранки, тем более склонны они были к проявлению физической агрессии. В точности, как и предсказывал Джеймс, вопли и ругань не служат выпускным клапаном, а, напротив, подталкивают людей к еще большей агрессии. Фрейд – О, Джеймс – 1.

Далее последовали опыты на производствах. Эбби Эббисон со своими коллегами из Калифорнийского университета в Сан-Диего однажды узнала, что одна местная конструкторская фирма собирается уволить большое количество персонала⁷⁴. Ее работники имели полное право рассердиться, поскольку с ними заключили трехгодичный контракт, а увольняли по прошествии всего лишь года. Эббисон провела опрос среди некоторых работников. Одну группу респондентов провоцировали отзываться о фирме с ненавистью («Что вы думаете о том, как с вами обошлась компания?»), в другой задавали нейтральные вопросы («Как вы можете охарактеризовать техническую библиотеку фирмы?»). После опроса увольняемые сотрудники оценили степень своей агрессии и злости по отношению к компании. Продемонстрировали ли те, кого побуждали рвать и метать, более низкие уровни враждебности? Нет. Снова все вышло в точности до наоборот. Давшие волю чувствам работники оказались настроены более враждебно, нежели те, у кого спрашивали о технической библиотеке компании. Фрейд – 0, Джеймс – 2.

Наконец, существует работа по исследованию связи между враждебностью и просмотром спортивных состязаний. Посещая футбольные матчи, люди обычно подбадривают свою команду и выкрикивают ругательства в адрес соперников. Фрейдисты утверждали, что подобное агрессивное поведение помогает выпустить пар, поэтому после игры враждебности в человеке значительно поубавится. В противоположность им сторонники теории Джеймса доказывали, что улюлюканья и освистывания лишь распаляют человека. Джефри Гольдштейн из Университета Темпл решил выяснить, кто прав⁷⁵.

Гольдштейн сколотил небольшой отряд исследователей и отправил их на главный матч чемпионата по американскому футболу. Перед началом игры анкетеры остановили у турникета на входе в стадион первую попавшуюся группу болельщиков и проинтервьюировали их. Опрос был коротким и включал вопросы относительно того, за какую команду зритель пришел поболеть и насколько злым себя ощущает. Как только игра окончилась, экспериментаторы вновь заняли позицию у турникета, где, в произвольном порядке вылавливая покидающих стадион зрителей, задавали те же самые вопросы.

Результаты показали, что, вне зависимости от проигрыша или победы любимой команды, после матча опрошенные испытывали большую степень агрессии. Понимая, что усиление агрессии могло быть вызвано длительным нахождением людей в толпе или тем, что спортивное действо носило ярко выраженный конкурентный характер, Гольдштейн вновь созвал свою бравую команду исследователей и поручил ей провести аналогичный опрос на местном турнире по гимнастике. Хотя на состязание вновь стеклось большое количество народа, а атмосфера в зале была наэлектризована, зрители не кричали и не улюлюкали. Как следствие, по окончании соревнования градус агрессии в болельщиках почти не увеличился. Собранная Гольдштейном информация дает понять, что события на футбольном поле провоцировали людей на агрессивное поведение, а оно стимулировало в них чувство враждебности. Фрейд – 0, Джеймс – 3.

Искусственно подпитываемая враждебность может оказывать вполне реальное влияние на общество. Так, шотландский Глазго имеет два профессиональных футбольных клуба. Исторически сложилось, что «Селтик», базирующийся в восточной части Глазго, поддерживается сообществом католиков, в то время как клуб «Рэйнджерс», расположенный на юго-западе города, традиционно привлекает последователей протестантизма. Между клубами сохраняется давнее и жесткое противостояние, и фанаты обеих команд во время матчей нередко поют оскорбительные и унизительные друг для друга песни. В 2011 году психологи в сотрудничестве с шотландской полицией сравнили уровни зарегистрированных преступлений после дерби «Рэйнджерс» – «Селтик» с периодами, когда команды не играли⁷⁶. Цифры оказались впечатляющими. Когда по субботам днем «Рэйнджерс» играла против «Селтик», уровень насильственных преступлений в Глазго почти утраивался, а количество случаев домашнего насилия увеличивалось более чем в два раза.

Сила успокоения

Психолог Брэд Бушман из Университета штата Айова поставил несколько экспериментов, наглядно показавших, что чувство гнева можно быстро погасить, просто ведя себя как спокойный человек. Например, в одном из опытов Бушмана студенты колледжа должны были в течение двадцати минут играть в расслабляющие и жестокие компьютерные игры⁷⁷. Сюжет умиротворяющей игры предусматривал плавание в безмятежном подводном пространстве и поиск затонувших сокровищ, тогда как, играя в жестокую игру, студентам требовалось истребить как можно больше зомби максимально садистским способом. После этого студентам предложили сыграть еще в одну игру против невидимого соперника, и в случае победы им разрешалось напугать поверженного противника громким шумом. В действительности никакого невидимого противника не было, и во второй игре студенты неизменно одерживали победу. Те, кто во время первого задания тихо плавал в подводном мире, показали меньшую степень агрессии, выбирая для воображаемого врага более короткие и тихие звуки.

Бушман также продемонстрировал успокоительную силу молитвы⁷⁸. Он разозлил группу студентов христианского колледжа, крайне негативно отозвавшись об их домашней работе («господи, да это одно из худших сочинений, какое я когда-либо видел!»), после чего попросил их прочитать газетную статью о женщине, страдающей от редкой формы рака. Далее часть студентов попросили скрестить руки и помолиться о женщине в течение пяти минут, а другим предложили просто подумать о ней. В итоге молившиеся студенты оказались менее озлоблены, чем те, кто думал о больной. Спокойное и умиротворяющее поведение породило спокойные и умиротворяющие мысли.