Текст книги "Факультет закрытых знаний"

– Да… – коротко ответила я, внимательно разглядывая возвышающегося мужчину.

Сегодняшний Итон-Бенедикт кардинально отличался от вчерашнего. Вместо простой рабочей одежды – строгий деловой костюм, золотые часы на запястье, массивный перстень на указательном пальце левой руки. Вместо выгоревших на солнце, растрепанных волос и легкой щетины – тщательно выбритое, сосредоточенное лицо и зачесанные назад волосы.

А еще от него вновь разило той самой незнакомкой с чересчур сладкими духами.

– Сегодня работаете под присмотром Маккалича и куратора Руколо, – сухо бросил ректор, спускаясь по ступенькам. – Надеюсь, в этот раз обойдется без происшествий?

Уверенно кивнула.

Конечно, без происшествий! Крыс и мышей меня больше никто ловить не заставит, прибить Джерома не даст Маккалич, в свою очередь, куратор Руколо не позволит телохранителю укокошить чистокровную парду, а сам Джером в присутствии Айрис не станет вступать со мной в перепалку.

Ляпота-а-а…

Пожелав ректору приятного вечера, я поднялась по ступенькам и смело вошла в здание, чтобы тут же удивленно ахнуть.

Западная пристройка, отданная под нужды канцелярских кры… кмх! служащих для создания архива магической школы, не то чтобы на ладан дышала. Она, откровенно говоря, давно нуждалась в капитальном ремонте (начиная где-то с третьего дня после постройки). Шишей на ремонт, естественно, ни у кого не было, поэтому трехэтажная пристройка тихохонько ветшала и ненавязчиво разрушалась.

К несчастью, прокатившийся по территории Аристалии во время летних каникул ураган ощутимо потрепал крышу, сделав здание совсем не пригодным для дальнейшей эксплуатации.

Вчера, со скрытым злорадством прислушиваясь к тому, как Джером таскал парты и прочую рухлядь, я искренне верила, что «торжественный вынос хлама» нужен для сноса. Но уж никак не для ремонта!

– Чего застыла?! – прикрикнул широкоплечий дворф, закидывая на плечо тяжеленный мешок с цементом.

– Ты к Артуру? Так он пошел на часок вздремнуть, – обратился ко мне второй рабочий, с большой банкой едко пахнущего лака в руках.

– С такими-то сроками работы о полноценном отдыхе можно забыть, – весело добавил третий дворф, ловко сматывая толстый жгут.

– Так что приходи попозже, – подвел итог первый, унося мешок в ту самую комнату, где я вчера переодевалась.

Прикрыв нос шейным платком, чтобы спасти тонкое обоняние кошки от резкой вони растворителей, краски, пропитки и лака, я подошла поближе ко второму рабочему, который показался наиболее осведомленным, и призналась:

– Мне не к Артуру, мне бы на отработку… Не знаете, где можно найти куратора Руколо?

– А-а-а… – понимающе протянул тот. – Поднимайся на третий этаж, – махнул кисточкой в сторону лестницы рабочий. – Они где-то там.

Осторожно переступая через разбросанные инструменты и кучи строительного мусора, я пересекла нижнюю площадку и под аккомпанемент молотков, дрелей и тихой ругани рабочих поторопилась наверх.

«Где-то там» оказалось просторным кабинетом, в котором с комфортом расположились куратор и личный телохранитель наследника. Айрис угощала молодого мужчину пирожками из столовой и поила ароматным чаем из термоса, а Дерен потчевал куратора рассказами о придворной жизни.

Появление кого-то третьего спутало бы все карты куратора в выработанной стратегии по завоеванию внимания Маккалича, поэтому, вручив мне тряпку и ведро, она послала меня в соседний кабинет мыть окна.

Окна – это все-таки не отлов крыс в пыльном подвале, так что я пожала плечами и отправилась отрабатывать свой недавний прокол на уроке профессора Тебиона.

– Привет, хвостатая, – хмуро глянул Джером.

– Привет, смазливый, – ехидно улыбнулась в ответ. – Чего такой помятый?

Парень украдкой зевнул, махнул рукой, мол, отцепись, не твоего ума дело, и поменял тему:

– Тебе что сказали делать?

– Окна мыть, – вздохнула я, безрадостно оглядывая четыре витражных окна. – А тебе?

– Перегородку сломать, – вздохнул наследник.

– Ну, ломать – не строить!

Стянув темно-коричневый кардиган, я придирчиво оглядела ближайшее окно, провела пальцем по стеклу и впечатлилась толстым слоем пыли вперемешку с грязью. А что, господа бумажкомаратели не знакомы со словом «уборка»?

– Принести тебе воду? – неожиданно предложил Джером.

– Сама справлюсь!

С самым независимым видом я подхватила ведро и направилась к выходу. Ведро было небольшим, металлическим, с погнутой ручкой и криво нарисованным желто-красным цветочком на боку. При каждом моем шаге оно издавало потрясающий скрипучий звук, от которого мои чувствительные ушки едва не сворачивались в трубочку.

Прямо пыточный инструмент, а не хозяйственный инвентарь.

По запаху отыскав на этаже туалет, я набрала воды в раковине и потащила обратно. Ведро было почти полным, поэтому ничего удивительного в том, что по пути я пару раз зацепилась им за ногу и расплескавшаяся вода замочила черные джинсы и просочилась в сапоги.

Тихонько ненавидя весь мир в целом и собственное упрямство в частности, я все-таки дотащила ведро до кабинета и с громким стуком водрузила на подоконник.

– Да-а-а… у меня бы ТАК хорошо донести не получилось, – язвительно заметил Джером, с улыбкой наблюдая, как я стягиваю сапоги и вытряхиваю из них воду.

Ненавижу, когда кто-то прав, а я при этом ошибаюсь. Особенно когда прав этот смазливый придурок!

– Может, уже займешься делом?

Джером усмехнулся, расстегнув верхние пуговицы, стянул рубашку через голову и кинул ее на спинку стула, где уже висел мой кардиган. Оставшись в одной майке, совершенно не скрывающей поджарое тело, младший наследник взял лом и принялся за дело.

Понятия не имею, чему учат наследников и возможных правителей, но с ломом Джером управлялся на удивление неплохо. Пока я протирала подоконник и разувалась, чтобы стоять на его чистой поверхности, а не грязном полу, парень умудрился выломать несколько досок из хлипкой перегородки, разделяющей кабинеты, и даже не запыхаться.

Вид Светлого принца, работающего наподобие простых работяг, был настолько необычен, что, даже приступив к мойке окна, я нет-нет да и кидала украдкой быстрый взгляд из-под ресниц. И как вчера на уроке Каспо, парень словно почувствовал один из таких взглядов. Он быстро повернулся, застав меня врасплох. Пока я краснела от непонятного смущения, активно делая вид, что полощу тряпку, Джером приблизился и самодовольно улыбнулся.

– Ноэми…

– Ну чего?!

Я стояла на подоконнике, поэтому, по идее, должна была возвышаться над замершим у моих ног парнем, но почему-то чувствовала себя словно маленький закомплексованный котенок, которого впервые познакомили с сиятельным наследником Джеромом.

Он был очень симпатичным парнем, знал об этом и, что хуже того, пользовался своим обаянием. Лично меня всегда приводили в восторг его глаза: светло-голубые, глубокие и задумчивые, словно небо в летний день. Мою сестру (тоже, между прочим, чистокровную парду) восторгали удивительно светлые мягкие волосы, которые в детстве Джером по настоянию родителей отращивал, но в последнюю пару лет почему-то начал стричься короче. А еще Джером любил сочетать загадочную улыбку и долгий пронзительный взгляд, отчего лично у меня всегда перехватывало дыхание, а кошачьей сущности хотелось творить глупости.

Вот и сейчас меня попытались поймать на крючок очарования. Только я не наивная рыбка, я зубастая щука… Точнее – кошка!

– Мне, конечно, до глубины души импонирует твое обожание во взгляде, но время, знаешь ли, не резиновое! Мне еще четыре окна драить, тебе – стену сносить, поэтому дублирую свой вопрос: ты чего-то хотел?

Взгляд голубых глаз стал задумчивым, а потом Джером словно очнулся от наваждения.

– Ничего… – Он отвернулся, заметил ведро, стоящее на подоконнике, и подхватил за ручку. – Вода грязная. Я поменяю.

И, не дав мне опомниться, наследник вышел из кабинета, оставив меня наедине с мокрой тряпкой, пыльным окном и кучей вопросов.

Во дела… Кошачьи боги, что происходит с этим парнем?

К тому времени как Джером вернулся, я успела домыть раму и перешла ко второму окну. Водрузив на подоконник ведро, наследник, не говоря ни слова и стараясь вообще не смотреть в мою сторону, поднял лом и принялся за разрушения.

Так в относительной тишине, каждый погруженный в работу и собственные мысли, мы провели бок о бок почти три часа. За это время Джером доломал стену, вынес доски и успел раз пятьдесят сбегать поменять воду для меня. К сожалению, окна приобретали блеск и чистоту с меньшей скоростью.

– Нам велели заканчивать, – принес благую весть Джером, возвращаясь из коридора. – Тебе помочь?

– Сама справлюсь! – сдувая со лба темную прядку, отмахнулась я.

– Ну-ну… – улыбнулся наследник. – Так же ловко, как с ведром?

Я кинула на него тяжелый взгляд, но поняла, что слишком устала и проголодалась, чтобы вступать в диспут и тратить время.

– Нет, я действительно почти закончила, – выжимая тряпку, ответила Джерому. – Осталось только протереть раму на форточке, и все…

Чтобы лишний раз не наклоняться, ведерко я подняла наверх и зацепила за ручку форточки, поэтому сам подоконник был мокрым из-за летящих сверху брызг. Поняв этот факт, Джером прислонился плечом к стене, поднял голову и хитро прищурил голубые глаза.

– Ваш куратор – на редкость цепкая женщина, – заметил он. – Маккалич едва на стену не лезет от ее навязчивого внимания.

– Вот уж за кого стоит переживать в последнюю очередь, так это за Дерена, – фыркнула в ответ. – Он из тех, кто запросто может давать целые лекции на тему «как избежать брака».

– Ты, кстати, тоже.

Выронив тряпку из рук, я резко развернулась и хмуро глянула на ухмыляющегося блондинчика.

– А ну-ка поясни.

Джером пожал плечами и скрестил руки на груди. Он все еще оставался в майке, поэтому моему взору открывался весьма неплохой вид на мускулистые плечи.

Кто бы мог подумать, что у этого высокого доходяги есть мышцы! Но не отвлекаемся…

– Ноэми, ну хватит разыгрывать из себя невинного котенка, – улыбнулся он.

– Понятия не имею, о чем ты, – ушла я в глухую несознанку.

Джером вполне мог знать об истинных причинах моего появления в философской школе общего профиля, но в то же время мог и блефовать, ожидая, что я проколюсь и выложу ему все как на исповеди.

– Брось, Ноэми, – ничуть не смутился от моего пристального взгляда наследник. – Думаешь, я поверил в то, что наша независимая пардочка решила поучиться? Ты даже читать не любишь! Я уж молчу про твои весьма скромные магические познания.

Я обиженно надула губы, хотя все сказанное Джеромом было правдой. С охотой читала я только «легкую» литературу, для отдыха, а учебники в эту категорию явно не входят. И да, маг из меня тот еще. Если бы не природный дар к магии крови, доставшийся от прабабушки, то меня даже на порог школы не пустили бы.

Джером приблизился.

– У твоей семьи достаточно денег, чтобы отдать тебя в Академию имени Зальцера-Сокрушителя, но ты здесь. Значит, в школу ты пришла не учиться, ты в нее сбежала, – продолжил раздражать своей осведомленностью Джером. – А прятаться ты можешь только от одного – от навязанного прайдом брака. Я прав?

Прав на все сто, но кто ж в этом сознается?

– Тебя моя личная жизнь не касается, – недовольно буркнула я и отвернулась.

– Ошибаешься, Ноэми. Еще как касается.

Это было так возмутительно, так в духе Джерома, что я не выдержала и зашипела. Рука непроизвольно дернулась, трансформируясь в боевую форму, и задела ведро. Висящая на крючке емкость опасно покачнулась и неожиданно съехала вниз. Вода внутри пришла в движение.

Я попыталась ухватить падающее ведро, но мокрые пальцы соскользнули с края. К несчастью, поднявший голову младший наследник увидел лишь ведро в моих руках, а следом его окатило потоком грязной воды и в придачу оглушительно громко приложило по темечку ведерком.

И я честно хотела извиниться! Даже пожалеть этого избалованного красавчика! Но, глядя на ошарашенного Светлого принца и возможного правителя Аристалии, по лицу которого скатывались мутные капли воды, не смогла удержаться от смеха.

– Ноэми! – возмутился вышедший из себя Джером. – Это не смешно!

Еще как смешно! Так смешно, что меня аж согнуло пополам, и я была вынуждена сесть на подоконник и схватиться за живот.

– За что столько ненависти, Ноэми? – накинулся парень. – Мы же неплохо раньше ладили друг с другом! Что я сделал, чтобы заслужить твои постоянные подколы, стеб, а теперь еще и вылитые на голову помои?!

– Ну, с помоями ты погорячился. Всего-то…

– Ноэми! – оборвал принц. – В чем дело?

Я колебалась, не зная, признаваться или нет.

– Ну же! – рявкнул Джером, подходя ближе и упираясь руками в подоконник по сторонам от меня.

Меня немного смутило то, как близко он оказался. К тому же при взгляде на взбешенного принца смеяться резко перехотелось.

– Я имею право знать! – наседал парень. – Чем я заслужил такое отношение?

И я не выдержала. Ну в самом деле, раз он так настойчиво просит, я, что ли, должна молчать?

– Ты разрыдался, как девчонка! – выпалила я и обвинительно посмотрела в растерянные голубые глаза.

– Разрыдался? – переспросил парень. – Я?!

Ой, вы только гляньте на этого актера! Какая точная передача удивления в голосе! Какая энергия, какая восхитительная работа лицевых мышц! А какая утонченная подача! Браво! Просим еще!

– Вот только не надо тут из себя строить невесть кого, – разозлилась уже я. – Вспоминай! Мы пускали флотилии в саду рядом с фонтаном из белого мрамора, ты обнял меня и поцеловал!

– А потом ты влепила мне пощечину… – тихо закончил Джером.

– Да. – На моих губах появилась снисходительная усмешка. – И ты разрыдался! – обвинительно ткнула ему пальцем в грудь. – И побежал ябедничать родителям, а вечером всех пардов попросили убраться с территории королевского замка.

Я смотрела в глаза Джерома и вновь возвращалась в тот день. Нам так и не дали разъяснений, почему приближенную семью пардов, одних из самых верных сторонников Райвилей, выгоняют из королевского замка. Потом отец ездил туда каждый день в течение декады, чтобы узнать причину и попытаться наладить отношения, но с ним не решались разговаривать даже стражники.

Никто не понимал, что происходит. Никто… кроме меня.

– Значит, все дело в том, что я плакса и ябеда? – уточнил Джером, вставая ближе и неожиданно крепко сжимая в своих руках.

– Пусти! – гневно пискнула я, стараясь вырваться, но Светлый принц словно и не заметил моих дерганий.

Сжав еще сильнее, он наклонился, потерся щекой о мои волосы, прикрыл глаза и вздохнул.

– Ноэми, мне было девять лет, – тихо сказал он. – Я впервые в жизни влюбился в девочку, и, к несчастью, она оказалась самой вредной пардой на свете.

Я громко фыркнула, оставила попытки вырваться и с каменным выражением лица отвернулась в сторону. Как оказалось, зря.

– В тот момент рухнул весь мой мир. – Джером наклонился еще ниже, и теперь при каждом слове его губы едва ощутимо касались моего виска. – Я заплакал не от боли, я заплакал от неожиданности. Ты разбила мне сердце, кошечка. Ранила так глубоко, что я спрятался в саду и пробыл там до ужина.

Он неожиданно выпустил меня из своих странных объятий и шагнул назад.

– Никто, кроме нас двоих, не знал о случившемся, – сухо добавил он, глядя мне в глаза. – Пардов попросили уехать по другой причине.

Резко повернувшись, Джером подхватил со стула свою одежду и, чеканя шаг, вышел из кабинета.

Глава 3. Проверка

– Сколько до начала урока?

Лихорадочно перечитывающая конспект подруга мельком глянула на запястье и обрадовала:

– Три минуты!

– Покусанный каннис! – сквозь зубы выругалась я, но сидящий через три парты оборотень все равно услышал и повернулся. – Прости, Лиам. Вырвалось.

Молодой волчонок медленно кивнул, но, судя по выражению лица, осадочек в душе у парня остался.

– Молодец, Ноэми, – фыркнула сидящая рядом рысь, засовывая шпору за обшлаг рукава. – Будто мало нам открытых уроков и проверочного экзамена по всем предметам, так теперь еще и стая этого волка начнет ворчать, скалиться и планировать убийственную мстю. Умница, кошечка, так держать!

Признавая правоту Кики, я застонала в голос и, обхватив руками голову, рухнула лицом на страницы раскрытого учебника.

Вот уже четыре ночи подряд меня мучили кошмары с участием крыс, дворфов с топорами наголо, мумией ректора и умирающего прямо на моих глазах Джерома. Я просыпалась от собственных криков, а потом Кики долго гладила меня по спине, пытаясь успокоить.

Но жуть и кошмары преследовали меня не только по ночам.

Ректору необходимо было проверить преподавательский уровень, поэтому днем проходили открытые занятия. Ирония в том, что выслуживающиеся перед начальством педагоги для доказательства своей компетентности обрушились на студентов, и теперь каждый урок был равен устному экзамену.

В результате последние четыре дня я жила приблизительно в таком режиме: проверочные уроки, обед, зубрежка, общественные работы, снова зубрежка, ночные кошмары, утро…

От недосыпа я была вялой и раздраженной, от переизбытка разноплановой информации болела голова, от необходимости проводить бок о бок с Джеромом по нескольку часов в день не давала покоя совесть.

Короче, радостного было маловато.

– Здравствуйте, обучающиеся, – поприветствовал входящий в аудиторию профессор Тебион.

Класс дружно поднялся, приветствуя педагога, и сел обратно.

– Рад наконец узреть стопроцентную посещаемость на своем предмете, – улыбнулся профессор, подошел к столу и начал доставать из портфеля материалы для урока. – Жаль, что на теме по разложению останков умертвия присутствовало только три человека, – посетовал он. – Там был такой потрясающий материал… Ну да ладно. Сегодня тоже скучать не придется.

По аудитории пронесся коллективный вздох, на партах появились пузырьки с нашатырем, а сидящая на преподавательском столе статуэтка каменной горгульи ожила и заинтересованно вытянула шею, силясь рассмотреть, чем же таким особенным профессор порадует неокрепшую психику своих учеников.

Все дело в том, что профессор Тебион действительно был очень хорошим педагогом (к тому же единственным среди педагогического состава, кто защитил своими работами звание «профессор»). Талантливый оратор, уникальный специалист в своей области, он творчески подходил к каждому занятию, стараясь преподнести даже очень трудный материал в самой доступной форме. И у него получалось. Занятия были насыщенными, интересными и подкреплялись визуальным материалом. К несчастью для студентов, ибо предмет, который вел профессор Тебион, назывался «Существование после смерти».

– Итак, приступим, – с предвкушающей улыбкой на губах сказал мужчина. Тема занятия: «Трупные образования. Виды и визуальное обнаружение».

– Чет меня уже слегка мутит, – прошептала Кики.

Да, именно в этом и заключалась проблема проводимых профессором занятий. Любоваться и изучать дидактический материал могли только пятеро из общего потока: каннис Лиам, вечно мрачная Колет, Шархай, черный лиэс Шон-ру и, собственно, одна маленькая скромная черная кошечка (да-да, это про меня).

Не сказать, что наша пятерка отличалась крепкими желудками или какой-то извращенной тягой к давно сдохшему и тихонько разлагающемуся. Просто мы были пятеркой с родовым даром магии крови. Хошь не хошь, а переданная предками сила требовала подчинения и изучения, поэтому в основном только мы и торчали на уроках «Существование после смерти».

Остальные переписывали конспекты и подтягивались только в конце четверти, чтобы сдать проверочные самостоятельные и итоговую контрольную.

Первая половина занятия прошла относительно неплохо. Профессор Тебион с интересом рассказывал о всевозможных трупных образованиях, по которым легко можно вычислить умертвий, притворяющихся людьми, восставших мертвецов и владетелей. За это время плохо стало только чересчур впечатлительной Мие. Живое воображение, помноженное на слабую нервную систему, сыграло с девушкой злую шутку, и она плюхнулась в обморок.

Обморок – не проблема, Мию очень быстро привели в чувство (благо пузырьков с нашатырем имелось в избытке), но оказалось, что при падении она ударилась лбом о ножку стола, и теперь на лбу разрасталась шишка гигантских размеров.

– Что же вы, девочка моя, – покачал головой расстроенный профессор, провожая Мию и двух добровольцев в медпункт, – мы же еще даже к демонстрации не перешли… Там такой достоверный материал!

Сокрушался он напрасно, так как большая часть девушек решила, что безопаснее для психики не дожидаться практики. В итоге получилось следующее: половина аудитории симулировала обмороки различной степени правдоподобности, а вторая, будучи отважными рыцарями, не имеющими права бросить дам в беде, бросилась спасать одногруппниц.

– Вот это да… – выдала потрясенная горгулья, что-то старательно записывая в блокнотик. – Первый раз вижу такую бездарную игру на публику! Обучающийся Рохо, вы зачем девушку за грудь лапаете? Будьте находчивы, пользуйтесь моментом. Обучающийся Айран, искусственное дыхание – это уже перебор.

С драматическим стоном «Ах!» на пол элегантно упала Кики, которую тут же поспешило спасать аж четыре «рыцаря». Я же безучастно осталась сидеть на месте, искоса наблюдая за тем, как остальные потихоньку линяют с урока. Мне тоже безумно хотелось свалить, но получить еще десять часов общественных работ за повторный срыв урока профессора Тебиона – это уже перебор.

Интуиция не подвела: спустя три минуты в кабинете появился ректор, строгим взором оглядел симулянток и «рыцарей неотложки» и улыбнулся. Радостно так… Довольно… И сразу стало ясно: дворфы получат кучу помощников для приведения западной пристройки в надлежащий вид.

Толпа обучающихся притихла и с ужасом уставилась на ректора.

– Гуля, – обратился Итон-Бенедикт к статуэтке на преподавательском столе, – ты всех посчитала?

– А как же, господин! – довольно осклабилась каменная горгулья. – Целых девятнадцать неудачников.

Коллективный стон подтвердил слова горгульи, что они действительно неудачники.

– Прекрасно, – не замечая общей печали, еще раз улыбнулся ректор. – Прошу халявщиков пройти в мой кабинет. Благоразумные остаются на уроке. Простите за беспокойство, профессор.

– Ну что вы… какое беспокойство… – растерянно пролепетал преподаватель и, дождавшись пока аудиторию покинут провинившиеся, окинул взглядом скромные ряды оставшихся.

В пустой аудитории осталась наша пятерка и… наследник.

– Ну, это даже и к лучшему, – улыбнулся профессор Тебион, промакивая платочком выступившую на лбу испарину. – Подходите ближе к столу, чтобы всем было видно…

…Надо признать, такого кошмарного урока на моей памяти еще не было.

Профессор Тебион расстарался и притащил в качестве наглядного материала хорошо сохранившуюся руку дворфа, свеженький клочок кожи умертвия, оскаленную голову восставшего мертвеца в банке с формальдегидом и ступню давно сдохшего тролля.

Мужчина подобрал прекрасные образцы для визуального обнаружения трупных пятен. Не учел он только одного – запаха! А мы, оборотни, весьма и весьма к нему чувствительны.

В тот момент, когда преподаватель открыл герметичные контейнеры и выложил перед нами на столе свои богатства, я резко позеленела от попавшей в легкие вони и покачнулась. Если бы не оказавшийся позади меня Джером, успевший вовремя подхватить и придержать, удивительная смесь амбре точно сбила бы меня с ног.

Мне было плохо, и не мне одной. Приятный трупно-зеленоватый цвет появился на лицах Шархая и Шон-ру. Лиам – так вообще не выдержал и, отбежав в уголок, склонился над предусмотрительно оставленным там тазиком. Я подумала было присоединиться к волчонку, но неожиданно на помощь вновь пришел Джером. Точнее, не он сам, а его запах.

Да, с годами запах человека меняется, но не сильно. И хотя прошло уже очень много времени и мы оба умудрились повзрослеть (кто-то больше, кто-то меньше), запах остался прежним.

Младший наследник пах для меня по-особен-ному – соком свежескошенной травы. Когда в детстве он бывал чем-то расстроен, к этому запаху примешивался запах обжаренного миндаля. Когда радовался или был чем-то сильно возбужден, от него начинало пахнуть свежестью и электричеством, словно после долгой грозы.

Незаметно отклонившись назад, я сконцентрировала внимание именно на этом приятном, успокаивающем запахе Джерома.

Тошнота уступила любопытству, и постепенно объяснения профессора увлекли. Заинтригованная синюшным образованием на лбу восставшего, я, поддавшись азарту, наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть все через слой стекла и формальдегида, и в результате потеряла связь с источником своей силы.

Последствия не заставили себя долго ждать.

Зажав рот рукой, я оттолкнула Джерома и бросилась к волчонку, не решающемуся далеко отходить от спасительного тазика. Тяжелый спазм, спровоцированный запахом разложения, потряс обессиленное бессонными ночами тело.

Мамочка моя кошка!

Кто-то подошел сзади, заботливо убрал мои волосы от лица и осторожно подхватил за талию одной рукой.

От тазика я не отходила долго. Так долго, что обеспокоенный профессор Тебион, только сейчас сообразивший, почему оборотни так бурно реагируют, прервал урок, торопливо упаковал материал обратно в герметичные контейнеры и отпустил всех пораньше. Но мне было так плохо, что я даже не смогла порадоваться тому, что этот ад закончился раньше времени.

– Держись, котенок, – попытался подбодрить бледный Шархай, протягивая стакан с водой.

Выпрямившись, я трясущимися руками забрала стакан, сделала первый жадный глоток в надежде смыть горечь и подумала было, что жизнь налаживается, но уловила в недопустимой близости от себя знакомый запах.

Джером стоял все это время сзади, поддерживал меня над тазиком и был свидетелем моей слабости… Кошачьи боги! Можно я сдохну и присоединюсь к учебным пособиям профессора Тебиона?

– Ноэми, ты в порядке?

Я закрыла глаза и покачала головой.

Позор! Это самый позорный позор из всех позоров! Это провал! Это жирный крест на моей спокойной жизни, потому что Джером никогда не забудет произошедшего и не устоит перед соблазном поиздеваться. Причем прилюдно!

Лучше бы я вместе с Кики попалась на симуляции. Да лучше еще десять часов общественных работ, чем такое…

– Хочешь, я отнесу тебя в медпункт? – обеспокоенно предложил Джером.

Пятки тролля, да меня сейчас вновь вывернет. И на этот раз виной будет не пахучий материал профессора, а напрочь фальшивая забота смазливого засранца.

Отрицательно покачав головой, я залпом допила воду из стакана, решительно отстранилась от младшего наследника и пошла за своими вещами. Ни на кого не глядя, покинула кабинет и на негнущихся ногах побрела к себе в комнату в надежде перекинуться, свернуться в клубочек и чуток себя пожалеть.

Но даже этой крохотной милости кошачьи боги мне не дали. Едва я дошла до дверей в общежитие для девочек, как прямо перед моим носом невесть откуда появилась каменная горгулья.

– Ага! – радостно потирая передними лапками, воскликнула она. – Прохлаждаешься, кошечка?

Я глянула на каменную статуэтку. И откуда только такие морды берутся?

– Профессор отпустил нас пораньше. Ты же сама слышала, – буркнула, намереваясь перешагнуть через сверх меры наглую и даже неживую тварь, чтобы поскорее оказаться за закрытыми дверьми комнаты.

– Профессор Тебион, может, и отпустил, а вот общественные работы – нет! – и голос такой радостный-радостный. – Пока ректор разбирается с пополнением на ниве общественного труда, вам велели шагать в западное крыло.

Я не удержалась от громкого стона.

– Не печалься, кошечка, – попыталась подбодрить горгулья. – Всего-то час наедине с младшим наследником… – Ее взгляд затуманился. – Без присмотра куратора и Маккалича. Только принц и пардочка… Эх, да о вас можно любовные романы писать! Представь, он подходит ближе, сжимает тебя в своих руках, наклоняется низко-низко…

– Угомони воображение! – топнула я от злости. – Между нами ничего нет и не будет!

Горгулья хитро улыбнулась и подмигнула, мол, молчу-молчу, а затем каменная мерзость прикрыла рот уголком крыла и тихонько предупредила:

– Только дворфов не трогайте, а то они сегодня какие-то злые и вконец раздраженные. Я всего лишь забежала узнать, когда эти бездельники закончат красить стены, а они в меня кирпичом запустили! Представляешь?

Я как раз очень хорошо представляла. Имелось бы под рукой что-то тяжелое, тоже запустила бы в эту каменную вреднулю с крыльями.

– О, ректор вызывает! – Горгулья поднялась в воздух и крикнула напоследок: – А ты лучше зубы почисть, на всякий случай!

– Что-о-о?!

– Не чтокай мне тут! – строго глянула горгулья, активно размахивая крыльями, и мечтательно выдала: – Ах, какие детки будут! Какие детки!

Заложив крутой вираж, невероятно счастливая горгулья полетела в сторону главного здания. Проводив ее потерянным взглядом, я наконец встряхнулась, взяла себя в руки и пошла честно дорабатывать последний час общественных работ. Всего лишь часок, один час потерпеть Джерома, а потом можно смело продолжать игнорировать этого смазливого придурка, как и прежде.

Да, я буду сильной. Буду держать спину прямо, гордо помалкивать на все его колкости. В конце-то концов, парда я или кто?

Я буду… а-а-а, черт!

– Как себя чувствуешь? – В глубине голубых глаз парня, поджидающего меня на крыльце, застыла тревога.

– Изумительно, – сквозь зубы выдавила я, быстро поднимаясь по ступенькам.

Сейчас прошмыгну мимо него, спрошу Артура, какое задание оставил для нас ректор, и вперед с песней за работу…

Но Джером, как всегда, изгадил все мои планы. Достаточно проворно для человека шагнув в сторону, он заслонил вход и протянул небольшой пакет.

– Держи, – впихивая пакетик мне в руки, приказал парень.

Я повела носом, проверяя, что внутри.

Мать моя кошка, да это же плоды лун-ян! Экзотика для здешних мест. Роскошь, которую может себе позволить не каждая даже очень обеспеченная семья. Собственно, первый и единственный раз, когда я пробовала эти исключительно сладкие, сочные фрукты, случился во дворце. Джером учил меня, как надо правильно их чистить, и долго смеялся, когда я, движимая жадностью урвать побольше, попыталась опробовать на вкус ворсистую ярко-красную кожуру.

Помимо великолепного вкуса, лун-ян обладали огромной лекарственной ценностью. Их употребляли при желудочных болях, спазмах, упадке сил, язвах… А еще в народе лун-ян называли «фрукты страсти».

Так… А теперь пусть кто-нибудь четко и доходчиво объяснит, за каким покусанным каннисом Джерому вдруг приспичило угостить меня безумно дорогими фруктами?

– Спасибо, конечно, но у меня нет таких денег, чтобы отдать тебе, – честно призналась я, предпринимая попытку вернуть фрукты.

Джером отшатнулся, словно я предлагала ему не пакет, а связку ядовитых гадюк, и нахмурился.