Текст книги "Страшные сказки Disney"

2. Охотник за духами

Своды капеллы простираются высоко над головой. Когда Беттина встаёт с органной скамьи, последние ноты ещё висят в воздухе. Пахнет ладаном и воском. Несмотря на плохое зрение, его Беттина видит хорошо всякий раз, как он является. Он огромен. Каждый шаг – как два-три человеческих. Беттина зовёт его про себя «Глаза». Настоящий великан, вдвое выше взрослого мужчины. Точно воздух из кузнечных мехов, вырывается из ноздрей дыхание. Точно паруса на ветру, хлопают крылья.

Беттина осторожно движется ему навстречу. Одно мгновение – и ей конец. Но невзирая ни на что, Беттина тянет к нему руку. Глаза отстраняются. Не потому, что боятся боли, – скорее боятся человека. «Всё хорошо. Я не причиню тебе вреда», – тихим голосом успокаивает великана девочка.

Она дотрагивается до толстой шкуры на правом крыле. Оборачивается на Мирославку, своего друга, который стоит в паре шагов от них. Миро куда более насторожен, чем Беттина.

– Вот сюда вошло копьё Охотника. Видишь надрез?

Мальчик-звонарь подходит ближе. Осматривает место.

– Никуда не уходи, – тихо говорит паренёк и исчезает.

Беттина остаётся с Глазастым наедине. Он просто невероятных размеров.

Девочка пробует заговорить.

– Это здорово, что тебе нравится моя музыка. Я всегда так рада, когда вижу тебя за окном во время игры. – Беттина вытягивает ладони и делает вид, будто играет на органе.

Глаза понимающе опускают веки.

Беттина изображает горную вершину и тыкает пальцем в гостя. Тот в ответ прикрывает глаза, как бы говоря: «Да, я живу на вершине чёрной скалы, далеко-далеко отсюда».

– Тот человек, который ранил тебя на кладбище… Он хочет убить тебя, – говорит Беттина. Как это показать руками, она не может придумать и печально опускает голову. Наконец поднимает озадаченный взгляд на Глазастого. – Они всё подстроили, мы сами слышали.

Великан кивает. К удивлению Беттины, бесформенный рот раскрывается и исторгает вздох.

– Зна-а-аю.

Так он разговаривает!

Тело Беттины охватывает дрожь. Глазастый умеет говорить!

– Я Беттина, – говорит органистка.

– Чернобог, – слово выкатывается из громадного зева, словно каменная лавина.

Перед мысленным взором Беттины живо встаёт вчерашняя ночь, когда они вместе с Миро подслушали тот роковой разговор.

Предыдущей ночью

Сквозь высокие витражи капеллы косо падает лунный свет. На бледные каменные плиты пола, на деревянные панели стен ложится тонкая паутинка теней. Беттина сидит на скамье перед громадой церковного органа. Перед ней взбегают вверх три ряда клавиш. На уровне глаз регистровый пульт: с десяток рычажков, которыми переключаются тембры. Под подошвой кожаных сандалий – длинные педальные клавиши, похожие на бурые языки. Иногда со стороны кажется, будто Беттина по ним прямо танцует. Органная музыка разносится громким эхом по капелле – кажется, будто играет целая дюжина музыкантов. К сводам над головой возносятся один за другим то резкие аккорды, то мелодичные переливы. Музыка просачивается сквозь толстенные трёхсотлетние стены и грохочет по длинным пустым галереям. В тесных кельях, где когда-то жили монахи, сегодня ютятся мальчишки и девчонки. Дети, о которых не смогли позаботиться родители, находятся здесь на попечении братьев и сестёр ордена. Игра Беттины на органе помогает детям заснуть, поэтому директриса разрешает Беттине играть поздно ночью.

Но на самом деле Беттина играет не для детей – таких же, как она сама, – и не для директрисы. На самом деле Беттина играет для него. Стоит музыке зазвучать, как через пару минут появляется он. Вот уже несколько месяцев так. Даже со своим плохим зрением Беттина не может не замечать в окне пары глаз, горящих красным. И каждый с подушку. Кроваво-красные, с чёрными зрачками, и зрачки – что блюдца.

Когда Беттина увидела их впервые, она закричала и убежала. Во второй раз продолжила играть, но трясло её так, что она не попадала по педальным клавишам. И пока играла, глаза оставались на месте. Вот и сейчас они смотрят на неё со странной симпатией, даже с одобрением. Как смотрел бы заботливый друг.

Беттина чувствует за спиной новый запах, и великан моментально исчезает. Девочка вообще чувствительна к запахам, звукам, вкусовым ощущениям. Она уже знает, кто там. Мыться Мирославка не любит. Не хочет, чтобы другие видели его странно выгнутую спину, кривовато посаженную голову. Сюда он вошёл через потайную дверь сразу за органной скамейкой. Дверь выходит на лестницу, а та ведёт на верх колокольни. Там мальчуган и обитает. Его работа – каждый час отбивать время на колоколах.

Беттина с Мирославкой друзья. Беттина учит мальчика петь. У него чудесный голос. Глаза у Беттины слишком чувствительны к свету, хорошо она видит только в сумерках. Днём же прячет глаза за толстенными стёклами. Круглые стекляшки обмотаны ржавой фортепианной струной, которая крепится за ушами, – нелепое приспособление, предмет всеобщих насмешек.

Вообще, здесь никто из детей не без недостатков. Кого ожог изуродовал, кто от рождения такой. У кого одна нога короче, у кого рот беззубый, у кого пальца недостаёт. Когда-то и кем-то нелюбимые, нежеланные, здесь, у великодушных братьев и сестёр ордена, эти дети нашли себе приют. Здесь их учат, кормят, лечат. Здесь они живут полноценной жизнью. Беттине двенадцать, это её третий год в ордене, и она счастлива как никогда.

Вместе с Мирославкой они приступают к занятию пением. Беттина велит ему пропеть гамму, потом отдельные кусочки из композиций. Голос мальчика отдаётся лёгким эхом под сводами, и звук набирает густоту. Мирославка раскатисто берёт высокую ноту, и лицо его расползается в улыбке.

Вдруг Беттина делает ему знак замолчать. Ей послышались голоса – взрослые голоса, мужские и женский. Кто-то из старших членов ордена. Беттина отнимает руки от клавиш органа. Последние нотки вспархивают в воздух, точно пташки.

– Миро! Ты слышал? – шепчет она.

– Ага. Но почему так громко?

– И так поздно, – замечает Беттина.

– Посмотрим? – предлагает Мирославка.

– И послушаем, – улыбается его подруга.

Выходя из капеллы, Беттина бросает через плечо взгляд на витражное окно в надежде увидеть глаза. Но таинственный гость уже ушёл и сегодня больше не появится. Куда он уходит, Беттина не знает. И когда вернётся – тоже. Хотя поговаривают разное. Ходят, например, слухи про монстра, который обитает на кладбище и пожирает души мёртвых. Но дети, они ведь любят выдумывать. Беттина ни за что не поверит, что Глазастый – и есть тот самый монстр.

Миро с трудом открывает массивную деревянную дверь капеллы. Смазанные петли поворачиваются бесшумно. Беттина водружает на нос самодельные очки. Капелла расположена на одной стороне клуатра – открытой засаженной галереи, по другую её сторону – остальные строения ордена. Слева от капеллы за стенами из светлого кирпича прячется трапезная. Справа начинается лабиринт спальных каморок. А ровно напротив капеллы, с восточной стороны, закрывает клуатр каменная стена, изнизанная длинными узкими окнами с мелкой расстекловкой и четырьмя дверями.

Один из дверных проёмов заполняет силуэт старого брата Дона. На звук детских шагов он оборачивается к парочке.

– Замечательно играла сегодня, Беттина, – говорит брат Дон. Внутри за ним виднеются ещё двое. – Мирослав, проводи, пожалуйста, Беттину в её комнату. А потом возвращайся на колокольню. – Он уходит внутрь и закрывает за собой дверь.

– Что думаешь? – спрашивает подругу Мирославка.

– Думаю, надо делать, как он говорит. Только попозже. А вначале…

И оба подкрадываются к единственному окну, в котором горит свет и которое чуточку приоткрыто. Беттина заглядывает внутрь. Сквозь свои очки она едва различает брата Дона и сестру Камилу. Третий – мужчина – стоит к Беттине спиной. На нём чёрный костюм, лакированные ботинки. Кажется, Беттина его прежде никогда не видела. Мирославка прижимается лицом к стеклу.

Слышно, как трое обсуждают какого-то Охотника за духами. Дескать, после того, как он «убьёт эту тварь», тело надо будет сжечь на костре из чистого дуба. И чтобы ни сосна, ни хвоя в костёр не попали. Потому что, если костёр не будет из чистого дуба, то кто-то не найдёт «упокой».

– Они готовят какого-то Охотника за духами на убийство! – шепчет Мирославка.

Беттина содрогается.

– Глаза, – бормочет она. – Они хотят убить Глаза.

– А, того? Я видел его с колокольни. Приходит по ночам. Всегда такой… зачарованный стоит, музыку слушает.

– Орденцы думают, что он пожиратель душ, – отвечает Беттина. – Это так несправедливо!

– Но мы-то с тобой знаем, что это неправда, – выпрямляется Миро. – Только добрая душа способна так ценить музыку. Надо пойти и сказать им!..

– Ты что! – Беттина заставляет Миро пригнуться. – Они не послушают. Они никогда не слушают. Заметили тени на заре, когда кладбище в тумане, – и всё, думают, что монстр. У него же крылья. Он же огромный.

– Они просто его не понимают, – протестует Миро.

– Что же делать? – Беттина чуть не плачет. – Нельзя дать Охотнику убить Глаза!

– Надо найти звонаря! Срочно бить в колокола! – раздаётся вдруг полный тревоги крик.

Дети бросаются в кусты за скамейкой. Не положено им быть сейчас в клуатре. Из кустов видна разве что часть фонтанчика в центре, но тут раздаётся поспешное шлёпанье кожаных сандалий. Очевидно, кто-то идёт.

– Если надо бить в колокола, – шепчет Мирославка, – значит, что-то случилось. Что-то плохое. Мне надо идти. Срочно.

– Откуда ты… – начинает Беттина.

Но Мирославка исчезает, как по мановению фокусника, который поднял платок, а под ним – ничего. Беттина прячется поглубже в темноту. Ясное дело, Миро прав.

«Бить в колокола – посреди ночи?» – проносится у неё в голове.

Это может значить только одно.

Кто-то умер.

На следующее утро орден погружён в печаль. Скончался один из старейших братьев. Его все любили, по нему будут грустить. Вечером состоятся похороны.

Беттина занята перебором овощей на кухне. Вдруг она чувствует ногой мягкое прикосновение. Это Мрамур, один из тех диких котов, что обитают в ордене. Беттина неплохо ладит с Мрамуром – отчасти благодаря работе на кухне, ведь она может подкармливать кота шкварками. Мрамур шкварки любит. Но сегодня он явно хочет чего-то ещё. Никак не отстаёт, всё путается под ногами, трогает ногу девочки лапой. У Беттины вообще временами возникает такое чувство, будто Мрамур знает, как ей сложно видеть при солнечном свете; во всяком случае, она готова поклясться, что кот порой пытается взять на себя роль её поводыря по коридорам ордена. Вот и сейчас его действия очень напоминают эти случаи.

– Что такое, котик?

Мрамур отходит от неё. Останавливается. Возвращается и снова отходит. Беттина всматривается сквозь свои самодельные очки. Картинка размыта, растягивается и преломляется. Это не может не раздражать, но зато видно хоть что-то. Беттина уже привыкла наклонять голову то так, то эдак, чтобы разглядеть получше.

– Ладно-ладно, – решает она и отправляется вслед за надоедливым котом.

Стоит ей выйти из кухни, как она слышит новый колокольный звон. Начинаются похороны. Следом за котом Беттина отправляется в сторону кладбища. Похороны – церемония мрачная, присутствуют только несколько членов ордена. Руководит церемонией брат Андрий, он читает из Священного Писания. Затем добавляет пару слов от себя, говорит о печали и потере.

Беттина прячется за массивным надгробием. Над её головой расправил каменные крылья ангел в человеческий рост: спина прямая, грудь тянется вверх, подбородок поднят. Складки туники выглядят до того натурально, что хочется потрогать. Беттина наконец слышит, как на гроб падают с лопаты комки земли, и хочет уже пробираться обратно на кухню. Но Мрамур тянет её в оливковый садик. Кот явно торопится, бежит стремглав, но время от времени останавливается, поджидает Беттину и бросается дальше. В этой части ордена Беттина ещё не бывала. Здесь всё в новинку, и она ступает неуверенно. Когда тень постоянно перемежается освещёнными местами, зрение частенько подводит её. Но вот впереди виднеется каменное строение. Красная черепица, кирпичная труба, два окошка. Под одним из окошек Мрамур останавливается. Беттина прижимается к стеклу, кот ждёт у её ног. Девочка снимает очки и выжидает, пока глаза привыкнут с освещению. Она надеется что-то разглядеть в окне.

Внезапно она ахает и вжимается в нагретый камень стены. Внутри по комнате расхаживает какой-то человек. Беттина опускает взгляд на Мрамура: точно ли это кот её сюда привёл? Может, ей самой всё в голову взбрело, а кот просто под руку попался? Под бешеный стук сердца она снова заглядывает в окошко.

По комнате расхаживает тот, кого только что похоронили. Брат Дон.

«Так это была ложь! – понимает Беттина. – Он не умер. Его гроб закопали пустым».

Только вот зачем?

– Это какая-то хитрость, – шёпотом твердит Беттина Мирославке. – Зачем им понадобилось разыгрывать его смерть? Что вообще происходит?

Над крышами орденских построек пролегла тьма, но ни Мирославка, ни Беттина не лежат в своих койках. Они затаились вдвоём под каменным ангелом на кладбище. У их ног разлёгся Мрамур и катается на спине.

– Значит, им это было нужно, – говорит Мирославка. – Но зачем?

– Они велели тебе бежать звонить в колокола, – вспоминает Беттина.

– Точно! – озаряется Миро. – Колокола! Когда, по слухам, появляется этот их «монстр»?

– На похоронах.

– А тот, который с глазами, он спускается к нам с горы. И якобы пожирает души похороненных.

– Да ты разве сам-то в это веришь? – спрашивает Беттина.

– Нет, но какая разница, во что я верю. Главное, они верят, будто так и происходит! Поэтому всё и подстроили, поняла?

– Нет, не поняла, – тихо отвечает Беттина. – Я не хочу, чтобы его убили.

– Чтобы Охотник за духами мог убить Глазастого, им нужно сначала заманить Глазастого сюда. Для этого колокольный звон. Для этого похороны.

– Но это нечестно! Он же любит музыку. Умеет летать. Ну, может, он и пожирает души… – Она не заканчивает мысли.

Её прерывает шелест листьев и веток. Миро прижимает палец к губам, и Беттина кивает. Мальчонка делает подруге знак не высовываться из укрытия, а сам поднимается с места. Перебегая от надгробия к надгробию, он шустро двигается в темноте. Вскоре он пропадает из виду. Беттина бросает взгляд на свежую могилу. Где-то рядом летает он: вероятно, кружит сейчас высоко над головой. Беттина ощущает его присутствие. Ей хочется крикнуть: «Улетай!» Ей хочется сказать ему: «Это всё подстроено». У её ног мурчит и трётся Мрамур. Он тоже предчувствует недоброе.

Рядом как из-под земли возникает Мирославка. Шёпотом он сообщает Беттине, что Охотник на кладбище.

Сверху доносится хлопанье громадных крыльев – по звуку напоминает мокрое бельё на верёвке. Раздаётся глухой удар о землю… «Он!» – понимает Беттина.

Вокруг моментально холодает. В метре от земли, точно парящая скатерть, расстилается широкая полоса тумана. В тумане завихрения: Глазастый сложил крылья. Если бы только Беттина могла его предупредить. Дать знак уходить. Сказать, чтобы не доверял колокольному звону. Чтобы больше не доверял людям никогда.

Из тени выступают Глаза. Он принюхивается к туману. Рогатая голова возвышается над верхушками деревьев. Бычьи ноги переступают по кладбищу, крылья шуршат за спиной. У него звериное рыло, у него красные глаза, у него тюленья шкура. Он фантастичен и одновременно красив. В нём есть сила и мощь. Земля дрожит от каждого его шага.

На кладбище показывается Охотник: из-под чёрного капюшона видны только белки глаз. В руке поблёскивает копьё. Древко выше человеческого роста. За Охотником, точно шлейф невесты, волочится по земле сеть. Широкими шагами он ступает меж могил.

Глаза не видят Охотника. Великан склоняется над свежей могилой, втягивает ноздрями воздух. Ищет душу. Всякому, кто бы за ним сейчас наблюдал, стало бы ясно, что он ничего не находит. Поднимает взгляд, и красные глаза полны ярости.

Но вместо души он чует близость Охотника. Чует охотничий азарт, волнение слежки. Из глубины груди Глазастый исторгает пронзительный рёв.

Охотник выступает из тени и делает выпад копьём. Глазастый поднимает правое крыло и отбивает удар. Кончик копья оставляет на крыле надрез.

Крови не видно, но Глазастый разражается новым рёвом. В этот раз его, должно быть, слышно за версту. От такого рёва ребятня, конечно, попрячется под кровати, а отцы похватаются за мечи.

Глазастый хлопает крыльями в сторону Охотника, и тот вынужден отойти на несколько шагов – такой поднимается ветер. Ветер валит Охотника с ног, но тот поднимается и хватает сеть.

Над ухом Беттины слышится голос Миро:

– Надо музыку! В этой битве он не может победить, но ты можешь его вытянуть!

– Скорей! – И Беттина бросается с места. Оба бегут со всех ног к капелле.

Беттина плюхается на скамейку перед церковным органом, а Миро тем временем хватается за длинный шест, которым открывают витражные окна. Нужно, чтобы музыка просочилась наружу.

Органные меха наполняются воздухом. Беттина вытягивает регистровые рычажки и начинает играть. Через открытые окна музыка льётся по влажной траве клуатра. Втекает в оливковый садик, разливается по кладбищу. Музыка наполняет ночной воздух. Мелодия скользит по туманной пелене. Пробегает рябью по ветвям. Звенит на могильных плитах.

Музыка настигает Охотника и его жертву – крылатое исчадие тьмы. Земля гудит. Туман вихрится. Над горизонтом встаёт тень. Тень крадёт с неба звёзды. Глаза улетают в ночь.

А внутри капеллы пальцы Беттины танцуют по клавишам из слоновой кости. Миро поёт под музыку. На его лице усмешка. В сумерках поблёскивают его короткие зубы.

В дальнем окне горят глаза. Беттина и Миро спасли друга.

В следующий миг Глаза появляются в двойных дверях капеллы. Беттина встаёт и подходит к нему. Сейчас она узнает, что таинственный гость умеет говорить. Сейчас она услышит его имя.

– Чернобог.

Мирославка убегает за ведром клейстера, с помощью которого ребята ордена расклеивали в коридорах дормитория украшения. Вместе с Беттиной Миро замазывает рану на крыле Чернобога. От тепла могучего тела клейстер моментально застывает. Мирославка несмело пробует затянутое место пальцем. Держится.

– Так-то лучше, – кивает Беттина. – Но тебе нужно скорее уходить. Иначе тебя сейчас найдут.

Чернобог издаёт протяжный звук. Благодарит, наверное, понимает Беттина.

Однако, торопясь заделать рану, Мирославка был неаккуратен. За ним проследили. Сюда приближаются чьи-то шаги.

– Охотник за духами, – шепчет Беттина.

Чернобог с большим трудом поворачивается. Всё-таки проходы между скамей узкие, громадное тело еле помещается.

Охотник входит в капеллу, и Мирославка тянет Беттину прочь. Охотник заносит копьё.

– Нет! – кричит Беттина. На мгновение Охотник отвлекается на неё. Он даже не знал, что здесь ещё какие-то дети. Копьё летит мимо цели. Слышится звон металла о каменный пол.

Чернобог стоит наготове, лицом к врагу, ноги широко расставлены. И Охотник ёжится от страха.

Вдруг он начинает махать руками, будто танцор. Из-под церковных сводов появляются десятки призраков. И все устремляются на Чернобога.

– Демон! – кричит Охотник. – Ты пожираешь души усопших. Умри!

И тогда Чернобог начинает говорить – чем наводит ещё больший ужас на Охотника. Тот, очевидно, этого никак не ожидал.

– Меня питает лишь их бесчестие. Я оставляю их очищенными, незапятнанными.

Охотника бьёт дрожь. Услышав, что Чернобог умеет говорить, он, кажется, отчаянно решается довести дело до конца.

– Ты одержим! Сгинь, демон! Умри!

Чернобог закрывается от призрачной атаки крылом. Первый дух проникает сквозь крыло. Второй пролетает через грудь Чернобога. Тот сгибается пополам от боли. Пытается встать ровно. К нему уже несётся следующий призрак. Чернобог пригибается, взмахивает крылом и увиливает от духа. «Пошёл прочь!» – ревёт он. К нему подбирается следующий, и Чернобог засасывает его в пасть.

Те, что летят следом, уже метят в сторону, стараются избежать столкновения с великаном. Вопреки повелениям Охотника, призраки рассеиваются.

Чернобог делает шаг вперёд. Один взмах крыльями – и в Охотника бьёт мощный порыв ветра. Охотник падает навзничь. Поднявшись, он сгибается, словно не в силах поднять головы.

Чернобог принимает его опущенную голову как признание поражения.

Но Охотник и не думал сдаваться.

– Это уловка! – кричит Беттина.

Мирославку тем временем занимает совсем другое. Он поднимает внимательный взгляд на тёмные, бездонные своды капеллы. И в следующий миг он уже несётся к потайной двери за органом.

– Погоди! – кричит ему Беттина. – Ты куда?

Охотник тем временем выпрямляется из притворного поклона. В руке он сжимает кинжал.

– Осторожно! – вскрикивает Беттина.

Когда рука Охотника делает взмах и кинжал вылетает из пальцев, Беттина бросается вперёд Чернобога. Кинжал летит прямо в её сердце.

Взмахом крыла Чернобог поднимает Беттину над полом. Сам одновременно поворачивается боком. Беттине уже кажется, что кинжал ни в кого не попал…

Но она ошибается.

Тем временем Охотник за духами бросается к копью, готовый пронзить оружием монстра…

Как вдруг сверху слышится протяжное гудение колокола.

Охотник поднимает глаза и успевает лишь заметить, как с вершины колокольни на них стремительно летит церковный колокол. Беттина тоже успевает его заметить. Она толкает Чернобога, и тот невольно делает шаг назад. Беттина отнимает руку – та измазана в чём-то липком и тёплом.

На пол капеллы с грохотом валится колокол.

Охотника больше нигде не видно.

Чернобог ставит Беттину на пол и шатко отступает назад. Красные глаза полускрыты за дрожащими веками. Длинный тонкий язык безжизненно повис из пасти.

Из середины груди Чернобога торчит кинжал.

Чернобог спотыкается и падает, и его голова ударяет в колокол в последний раз.

Мирославка и Беттина сидят бок о бок на органной скамейке. Оба уставились на клавиши.

– Он был мне другом, – говорит девочка, и голос её дрожит. – А сегодня его сожгут, будто кучу мусора. Охотнику, конечно, устраивают похороны как положено, на кладбище. А ведь он-то и был настоящим убийцей. Несправедливо.

– Дубовый костёр, значит, – отзывается Миро, повторяя подслушанное в ту ночь, когда братья договаривались с Охотником.

– Слушай, Миро! – восклицает Беттина, и в глазах её вдруг загорается огонёк, а боль и печаль мгновенно исчезают. – Ты же просто лучший друг, какого только можно пожелать! – Она вскакивает со скамейки. – У меня идея. Пошли!

Миро мешкает.

– Меня ещё никто не называл другом, – сообщает он.

Беттина улыбается и тянет парнишку за руку.

– «Упокой», – произносит она. – Помнишь, они говорили тогда, что если костёр не будет на чистом дубе, то сжигаемый не найдёт упокой?

– Ну да, только что это значит? – не понимает Миро.

– Вообще – что он не будет спокоен, не успокоится. Но если точнее – не уснёт вечным сном. Чернобога не постигнет вечный сон! Давай, Миро! Скорей, нам надо кое-что успеть!

Мирославка помогает Беттине собирать сосновый и пихтовый хворост, сучки оливы и фиговых деревьев – всего, что попадается под руку и что не является дубом. Остальные дети, как и члены ордена, заняты тем, что громоздят дрова перед помостом, на котором лежит Чернобог.

Мирославка вытягивает руки, и Беттина сгружает ему гору веток.

– На меня никто лишний раз глядеть не будет, – заверяет её мальчонка. – Все меня уродом считают.

– Ну и ошибаются, – отрезает Беттина. – Ты просто прекрасен и такой один.

Мирославка пробирается через толпу снующих, совершенно не привлекая внимания. Доходит до горки дров и сваливает свой хворост в общую кучу – теперь здесь далеко не только один дуб. Беттина наблюдает со стороны.

К закату с похоронами Охотника покончено. Миро и Беттина встают подальше от дровяной кучи, на которой лежит Чернобог. Действо задумано как зрелище, как спектакль. «Сжигание демона». Детей освободили от обязанностей, чтобы они могли пойти посмотреть.

– Как думаешь, что сейчас будет? – спрашивает Миро подругу.

– Будет что-то чудесное, – уверенно отвечает Беттина. – И точно не будет упокоя.

Зажигаются факелы. Их подносят к куче сухой древесины. Не лежи на этой куче массивное тело Чернобога, она бы вспыхнула разом, а тут словно противится. Но вот пламя разгорается. От костра веет жаром. Тело мёртвого охватывает чёрный дым, и зрители отступают назад.

Внезапно в самом сердце трескучего пламени, посреди завихрений дыма, возникает тень. Собравшиеся отодвигаются ещё дальше от костра. Тень густеет, приобретает более чёткие очертания. Вот она уже высится над костром, высотой с три человеческих роста. Огонь расступается, точно театральный занавес. Раздаётся рёв Чернобога – он воспрял ото сна.

Теперь очевидно, что пламя никак ему не повредило.

Толпа в страхе разбегается кто куда. Кроме двоих: девочки в толстых очках и мальчонки с ухмылкой до ушей.

– Он жив, – заключает Беттина.

Чернобог опускает глаза на парочку…

– Что мы наделали… – в ужасе шепчет Миро.

В глазах больше нет прежней доброты. Освобождение от упокоя не даётся даром: спокойствия Чернобог больше никогда не обретёт.

Раздаётся шум громадных крыльев; за ним – вопли и визг: Чернобог взмывает в ночное небо над толпой. Он застывает над свежевскопанной могилой, где лежит Охотник за духами.

Чернобог глубоко втягивает ноздрями воздух. Из могилы вверх всплывает мерцающий голубой огонёк и пропадает в пасти великана. Чернобог вдруг вертится юлой, лёгкий, будто колибри. Наконец он застывает на месте лицом к Беттине и Мирославке, массивные веки тяжело опускаются и поднимаются. Как будто он говорит спасибо.

А может, это только так кажется.

Чернобог взмахивает крыльями. Всё выше и выше поднимается он над землёй. Вскоре чёрный силуэт растворяется в ночном небе, в направлении одиноко стоящего утёса, на который местные боятся подниматься.

– Он вернётся, – произносит Беттина. – Ради музыки он всегда придёт.