Текст книги "Магнус Чейз и боги Асгарда. Девять из Девяти Миров (сборник)"

Нидавеллир, мир гномов

Луч света в темном царстве
Рассказ Блитцена

Забрать новый товар из квартиры – вот такой был пункт номер один в моей программе. А какого пункта в программе не было? Удирать от взбешенного гнома в инвалидном кресле с моторчиком. И тем не менее именно этим я и занимался. Удирал со всех ног по темным переулкам своего родного мира от Эйтри Джуниора, моего старого недруга (насчет «старого» я не преувеличиваю: дедуля буквально в двух шагах от окаменения). Очевидно, Эйтри все еще злился на меня за проигранный ремесленный поединок. Или за то, что я победил, угробив его творение. В любом случае Джуниор остался с носом.

– Погоди у меня! – пыхтел он. – Я тебя… а-а-аххх!

Джуниор заверещал, колеса его коляски завизжали, запахло жженой резиной. Эйтри прокрутился мимо меня вихрем, вцепившись в ручки кресла мертвой хваткой. Впрочем, хватка его и впрямь чуть не стала мертвой, потому что Эйтри здорово занесло. Во всех смыслах слова.

Бум! Кресло со всего разгона въехало в потухший кузнечный горн, отскочило назад и опрокинулось. Колеса вертелись, работающий моторчик разбрызгивал грязь. Джуниор выглядел одуревшим, но вполне невредимым. Со всех сторон к нему сбегались гномы.

Я предпочел улизнуть под шумок. Вещи я пока так и не забрал, но отправиться прямиком к себе в квартиру не отважился. Если Джуниор решит продолжить погоню, он первым делом станет искать именно там. А если он меня настигнет… Ну, скажем так: гномы, одержимые жаждой мщения, сначала рубят сплеча, а вопросов не задают даже потом. А я, как назло, не надел свой кольчужный жилет.

Поэтому я припустил во всю прыть по темным переулкам. Петляя по незнакомым улицам, я упал лицом прямо в грязь и перепачкал все свое лавандовое пальто. Когда я наконец остановился перевести дух, то обнаружил, что нахожусь в совершенно незнакомой мне части Нидавеллира. И эта часть напомнила мне сомнительный райончик в центре Бостона, куда я в свое время рекомендовал не соваться Магнусу.

Я поднял воротник и зашагал куда глаза глядят. Спрашивать дорогу здесь было бесполезно. Редкие встречные прохожие либо прятали глаза, либо глумливо хихикали над моим заляпанным пальто. Впрочем, они и над чистым хихикали бы точно так же. Чего возьмешь с гномов – вообще в моде не смыслят.

Я набрел на какой-то кабак без окон. Изнутри доносилось приглушенное пиканье и треньканье. На мой вкус, прибежище не идеальное – но не скитаться же полжизни по чужим улицам. И я решился войти.

Внутри было темновато даже по меркам Нидавеллира. Свет давали только игровые автоматы. Автоматы патинко соседствовали с автоматами для пинбола[1]1
  Пинбол – игра, родственная бильярду: нужно попадать в мишени металлическими шариками, гоняя их по полю с разными препятствиями. Патинко – японская разновидность пинбола: вы покупаете кучу шариков, запускаете их на игровое поле с множеством заслонок и задвижек и пытаетесь загнать как можно больше в специальное отверстие. (Здесь и далее прим. перевод.)


[Закрыть] и автоматом с жевательной резинкой и озаряли зал цветастыми вспышками. Между прочим, на фоне панелей из темного дерева и красно-белых клетчатых скатертей смотрелось просто убийственно. Игровые автоматы пробудили во мне горькую память о том, с кем я некогда был связан… И с кем, как я надеялся, навсегда развязался. А еще там стоял такой дух, что, усаживаясь на табуретку возле барной стойки, я с трудом сдержался и не зажал нос платком.

Бармен в дальнем углу начищал изнутри медную кружку. Я поднял палец, пытаясь привлечь его внимание:

– Эй, приятель, не подскажешь, как отсюда добраться до Кеннинг-сквер?

Он плюнул в кружку и как ни в чем не бывало продолжил вытирать ее грязным лоскутом:

– Играй, пей или проваливай.

– Играть? А, ты о патинко. Но, видишь ли, я не игрок.

– Играй, пей или проваливай.

– И не любитель выпить.

– Играй, пей или…

Дверь с грохотом распахнулась, и в бар ввалился гном с унылой физиономией. Сердце у меня упало. Это был один из приятелей Джуниора.

Я сполз с табуретки:

– А знаешь что? Пожалуй, и правда сыграю. – Я поспешил к автомату в самом глухом углу и втолкнул в него монету.

Игровое поле потемнело.

– Это что еще за…

Из сумрака выступил чрезвычайно приземистый, но могучий гном. В руке он сжимал шнур электропитания от автомата.

– Ты мне четвертак должен, – сердито буркнул я.

Мужичок с ноготок приблизился и теперь буравил взглядом мою грудь.

– Кое-кто хочет тебя видеть, – сообщил он.

Я покосился на барную стойку, возле которой приспешник Джуниора что-то выспрашивал у бармена.

– Если это вон тот, то мне неинтересно.

Грузный коротышка опять воззрился на меня, а потом пнул потайную дверь рядом с автоматом и шагнул в нее:

– В подсобку. Быстро.

Я хотел было отказаться. Но как раз в этот миг бармен произнес:

– Да, он тут. А теперь плати, пей или проваливай.

– Хорошо. В подсобку. Быстро. – И я пулей метнулся в дверь. Она закрылась за моей спиной с негромким щелчком.

В подсобке было так же сумрачно, как и в баре. Бо́льшую часть помещения занимал массивный искусно вырезанный стол со столешницей из цельного куска дуба. А за столом, спинкой ко мне, стояло кресло ручной работы – кожаное, с латунными заклепками.

– Э-э-э… Добрый вечер? – вопросительно сказал я. – Вы хотели меня видеть?

Кресло мучительно медленно развернулось. Я затаил дыхание в ожидании разгадки, кто же в нем сидит. Но в кресле никого не было.

– Ха-ха, очень смешно. Но вот я здесь, кто бы вы ни были.

От стены донесся булькающий смех. Внезапно вспыхнул свет, озарив большой аквариум. Только рыбок в нем не было. Вместо рыбок в аквариуме возле пластикового сундучка с сокровищами бултыхалась отрубленная бородатая голова.

– Мимир! – простонал я. – И как я не догадался!

Мимир, древнее божество и в прошлом мой наниматель, некогда обладал телом. Но как-то раз он попытался задурить голову ванам. Выдал мудрый совет через Хёнира, бога нерешительности, и внушил ванам, что он мудрец. Когда те обнаружили обман, то взяли и отрубили Мимиру голову. Но Мимир выжил – благодаря Одиновой магии и колодцу знаний у корней Иггдрасиля. Его голова с тех пор так и торчит в колодце, готовая всучить любому желающему сверхсекретную информацию в обмен на службу. Я служил Мимиру несколько лет (долгая история), но даже сейчас, когда я освободился, он время от времени откуда-нибудь выныривает – исключительно с целью отравить мне жизнь.

Голова поднялась над водой.

– Здорово, Блитц, – сказал Мимир. – Давненько не виделись. Да ты садись. Нам надо потолковать. Поэтому я и привел тебя сюда.

– То есть как это – «привел сюда»?

Мимир фыркнул, в смысле булькнул:

– Небольшая заварушка с инвалидным креслом, чуток подправленные магией улочки, ну и прочее тили-тили трали-вали. И вот ты здесь. Поэтому присядь и послушай.

Я гордо выпрямился во все свои пять футов и пять дюймов:

– Один освободил меня от службы, вы не забыли?

– Да, да, да, – раздраженно захлюпал Мимир. – Но понимаешь, штука в том, что все миры ждут большие неприятности, и помочь можешь только ты. Теперь-то ты согласен выслушать?

Я с тяжким вздохом опустился в кожаное кресло. Ну почему всегда я?!

– Я слушаю.

– Хорошо. Слыхал о гноме по имени Альвис?

– Нет.

– Тот еще хмырь. Короче, он пытается убить Тора. В отместку. Альвис собирался жениться на Труд, дочке Тора. Но тот в последний момент передумал и обратил Альвиса в камень. Нашелся кто-то, кто плеснул на Альвиса водички – и теперь он жив-здоров, только немножечко раздосадован. И вот Альвис узнал, что Тор на пути в Нидавеллир. Ну, у Тора же пробежка по Девяти Мирам…

– У Тора пробежка… – растерянно повторил я и бессильно махнул рукой: – А, не суть.

Это же Тор. В своем репертуаре.

– Так вот, Альвис вынашивает план мщения.

Мимир подплыл к сундучку с сокровищами, нажал подбородком кнопку на крышке, и сундучок открылся. Оттуда выскочила карточка, Мимир цапнул ее зубами и, высунувшись из воды, протянул мне.

Я опасливо принял карточку из его рта. Оказалось, это заламинированная карта Нидавеллира.

– Крестик видишь? – спросил Мимир. – Мои ребята говорят, что здесь Альвис и нападет на Тора. А ты будь там. И не дай ему убить Тора. Я думаю, у тебя есть пара часов, чтобы собраться с мыслями и разработать план спасения громового бога.

– Мне спасать Тора? – хмыкнул я. – Да он и сам не лыком шит!

Мимир разразился гневным фонтаном брызг:

– Ты не понял! Твоя задача – устроить так, чтобы Тор вообще ничего не заметил. Ноль контактов с громовым богом. Даже звать его по имени нельзя. Если он узнает насчет Альвиса, то разъярится и укокошит всех гномов разом!

Я хотел было спросить, а почему же эти его ребята сами не разберутся с Альвисом, но Мимир выдернул зубами затычку на дне аквариума и смылся в канализацию. А я остался стоять с мокрой картой и без единой мысли в голове. И между прочим, автомат патинко зажал мой четвертак.

Но я хотя бы благополучно добрался до дома: спасибо мужичку с ноготок – проинструктировал. У себя я принялся изучать карту. Место, где стоял крестик, я знал. Крутой обрыв над рекой, с которого я однажды на пару с моим другом Хэртстоуном ухнул в Мимиров колодец знаний, где мы омылись и в итоге очутились у Мимира на службе.

Знание местности – это плюс. А минус в том, что Альвиса можно обезвредить единственным способом. Убивать или калечить его ни к чему – у меня что, мало врагов в Нидавеллире? Остается превратить его в камень – как, собственно, и поступил с ним Тор. Потом я сполосну Альвиса чистой проточной водой – и он снова будет как новенький. А громовой бог тем временем убежит далеко-далеко.

Однако тут есть загвоздка: для окаменения нужен солнечный свет, а в Нидавеллире это дефицит. Нет, две загвоздки: если солнечный свет попадет на меня, я тоже превращусь в статую. Конечно, хорошо одетую и элегантную, но все же…

Я нервно походил по квартире. Перекусил. Еще походил. Посмотрел, который час. Запаниковал. Еще походил.

Солнечный свет. Где же его добыть?

Я озирался в поисках вдохновения. Взгляд мой упал на саморасширяющуюся утку, сотворенную мною металлическую фигуру. Удобная штука, чтобы давать отпор врагам: вырастает до немыслимых размеров и давит всех подряд. Но поможет ли она справиться с Альвисом? Вряд ли.

Все еще держа утку в руках, я продолжал оглядываться по сторонам. И вдруг мне попался на глаза солярий Хэртстоуна. Мой друг-эльф пользуется им, когда приезжает в гости, – восполняет нехватку солнечного света. Я посмотрел на утку, потом на солярий, потом опять на утку. И шестеренки в моей голове завертелись.

– А что, если сконструировать маленькую копию солярия? – спросил я утку. – И настроить так, чтобы было не мягкое теплое облучение, а мощный концентрированный пучок света? Я открываю солярий, оттуда бьет яркий луч… И дело в шляпе! – Я кивнул утиной головой и принялся за работу.

За сорок пять минут я смастерил первоклассную мини-версию Хэртстоунова солярия. Когда я на пробу открыл крышку – разумеется, отвернув солярий от себя, – из него вырвался сияющий луч света.

– Для Нидавеллира не самый ходовой товар, – вынужден был признать я. – Но, надо полагать, для фокуса сгодится.

Не теряя времени, я облачился в стильный костюм ниндзя: темные джинсы и черное кашемировое худи с карманом на животе, куда я и припрятал мини-солярий. А затем поспешил на берег и притаился в тени.

То ли Альвис не явился, то ли Мимировы ребята что-то напутали. Ни свирепого гнома, ни бегущего бога в окрестностях не наблюдалось.

Или я просто их не видел.

Царап-царап.

Нидавеллир – подземный мир. У него вместо неба – пещерный свод. И под этим самым сводом слышалось какое-то царапанье. Я задрал голову: наверху, вцепившись в сталактит, сидел гном с прикрепленной к поясу веревкой. Второй конец веревки был привязан к другому сталактиту, на противоположной стороне улицы – той самой, по которой должен пробегать Тор. А еще за пояс у Альвиса была заткнута дубинка размером больше его самого.

Не надо быть гением, чтобы понять, в чем заключался его план: пронестись, как на тарзанке, над Тором, в полете долбанув его по голове дубинкой.

Соответственно, в моем плане возникли два непредвиденных осложнения. Осложнение первое: неизвестно, какова дальность облучения у моего солярия. Вполне возможно, мрак Нидавеллира поглотит мой солнечный луч еще на пути к висящему под сводом Альвису. Надо дождаться, пока Альвис полетит вниз. То есть придется стрелять по движущейся мишени. Осложнение второе: если у меня получится превратить гнома в камень, надо чтобы каменный Альвис не влетел прямо в Тора.

И тут возникло третье осложнение. Земля ритмично задрожала; раздался грузный топот. А это означало, что пора переходить к делу.

– Тор, – желчный шепот Альвиса эхом разнесся под сводами Нидавеллира.

С бьющимся сердцем я извлек наружу свой мини-солярий. Грузный топот нарастал. Тор уже грохотал за ближайшей излучиной. При виде его кожаных велошортиков я почти встал на сторону Альвиса.

– Бум-бум. Бум-бум-бах. Бум-бум. Бум-бум-бах, – монотонно и раскатисто громыхал Тор себе под нос.

Я пригнулся, не спуская глаз с Альвиса. Тор приближался. Я несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. А потом…

– А-а-аййййййа-а-а! – Альвис с победным воплем ринулся вниз со сталактита. Одновременно я кинулся на дорожку, по которой бежал Тор. Сгруппировавшись, я подкатился ему под ноги и мельком успел увидеть снизу тот самый ужас, что прикрывали кожаные велошортики. А Тор перепрыгнул через меня и погромыхал дальше:

– Бум. Бах. Бум-бум-бах-ого!

Тор качнулся вперед именно в тот миг, когда Альвис скользнул между сталактитами. Гномья дубинка взлетела и опустилась, никого не задев. Тор выпрямился и продолжил пробежку:

– Бум. Бах. Бум-бум-бах…

Инструкции про «ноль контактов» я не выполнил, однако громовой бог как будто и не заметил моего присутствия. Так что ничего страшного. А что касается гнома-убийцы…

– Не-е-е-е-ет!

Безумно размахивая дубинкой, Альвис долетел до самой высокой точки и понесся назад впереди собственного визга. Я открыл крышку мини-солярия.

Пшик! Альвисовы вопли резко стихли. И мимо меня пролетел каменный гном.

Я знаю, каково это – когда окаменеешь. Совсем паршиво. Поэтому я хотел поймать Альвиса на следующем качании, освободить его и поскорее макнуть в реку, чтобы привести в чувство. Но прежде чем я осуществил свой замысел, сталактит, на котором висел Альвис, сломался. Инерция вознесла каменного гнома над обрывом – и он плюхнулся в реку.

– О-ой. – Я поглядел вниз и облегченно махнул рукой: – С ним все хорошо.

И вдруг откуда ни возьмись появился Джуниор.

– Блитцен! – орал он, хромая ко мне на своей БАБКЕ-КОВЫЛЯЛКЕ, оснащенной реактивной тягой. И в сопровождении оравы дружков. – Хватайте его, ребята!

– Ха! Выкуси, Джуниор! – И я обратил на них всю мощь своего мини-солярия.

Но, к несчастью, вместо чудесного-луча-превращающего-в-камень из мини-солярия вырвался лишь тускловатый дымок, который обволок Джуниора точно одеяло. Батарея села. На Джуниоре образовалась тонкая корочка. Получилось не так драматично, как полное окаменение, но все же достаточно ошеломляюще, чтобы остальные гномы замерли в нерешительности.

И я подумал, что, наверное, в их глазах выгляжу не особо благородно – гном, создавший оружие против других гномов.

– Послушайте! – прокричал я. – У меня счеты с Джуниором, а не с вами! Когда корка отшелушится, я готов с ним поговорить.

Я поставил мини-солярий на землю и показал им пустые руки: мол, смотрите, я безоружен.

Это был бы воистину эпический момент, не оступись я и не свались с обрыва прямо в реку. И когда я пробивался через бурлящие воды к берегу, меня посетили три мысли. Первая: Джуниор никогда-никогда меня не простит. Вторая: мое кашемировое худи безвозвратно погибло. И третья… Мимир должен мне куда больше, чем четвертак.

Альфхейм, мир эльфов

Кстати, о троллях…
Рассказ Хэртстоуна

– Готов к следующей?

Я прочел вопрос Ти Джея по губам и кивнул. Ти Джей толкнул по столу карточку с написанным на ней ругательством. И уставился на меня в восторженном предвкушении.

Слегка улыбаясь, я открыл свое сознание и сосредоточился на руне Дагаз, которую сжимал в руке. Магия потекла рекой, омывая меня словно прибрежную гальку. Плашка с руной нагрелась, и я изобразил ругательство. А потом ощутил дрожание в воздухе. Ти Джей повалился на кровать, сотрясаясь от хохота.

Я строго на него посмотрел и показал на языке жестов «Возьми себя в руки».

– Ага. Извини, – захихикал Ти Джей. – Просто, как услышишь эту брань прямо из пустоты, так разбирает, что мочи нет.

Я никогда не слышал голосов. И сам не издавал звуков – разве что тяжело вздыхал, да и то не так уж часто. Но при этом общение никогда не составляло трудности. Мои лучшие друзья – Блитцен, Магнус и Сэм – владели языком жестов. Если возникала необходимость, они для меня переводили.

Но сейчас я провожу довольно много времени в отеле «Вальгалла». Большинство эйнхериев языка жестов не знают и учить не хотят. Ти Джей тут исключение: ему просто надо запомнить побольше ругательств, чтобы не давать спуску Мэллори с Хафборном. А Блитц, Магнус и Сэм не всегда рядом, чтобы перевести. И к тому же я ненавижу писать свои реплики. Причины имеются.

Поэтому я разработал новый способ коммуникации – с помощью руны Дагаз, которая символизирует новые начинания и преобразование. Руна переводит мои жесты в устную речь.

Я соединил кончики пальцев: «Еще».

Ти Джей кивнул и подсунул мне новую карточку. Только я открыл сознание и сосредоточился, как Ти Джей сам все прервал. Он побарабанил по моей ноге и кивнул на тонкий золотой браслет у меня на запястье:

– Чего это он?

Браслет был подарком Инге, очень славной хульдры. Хульдры – это такие лесные создания, вроде духов, у них коровий хвост и есть немного магической силы. Инге раньше служила моей семье в Альфхейме. Точнее, мое семейство держало ее в рабстве. Я, как только смог, освободил ее. В благодарность она подарила мне браслет, куда вплела свои волосы. Между таким браслетом и хульдрой существует магическая связь – так сказала сама Инге. Если я попаду в беду, ее браслет сразу об этом сообщит. А если ей потребуется помощь, мой браслет начнет мигать.

И вот сейчас он мигал.

Встревожившись, я вскочил и затолкал руну Дагаз в карман. Ти Джей схватил меня за руку:

– Хэрт, что-то случилось?

Я кивнул и высвободился. Ти Джей, конечно, заслуживает объяснений, но сейчас не до них. Нужно стремглав лететь в Альфхейм.

Я сгреб кисет с рунами и помчался через вестибюль в комнату Магнуса – у него в атриуме был прямой выход к Мировому Древу, Иггдрасилю. Вскарабкавшись на ветку, я полез к ближайшему входу в мой мир. Последнее, что я видел, – ошарашенное лицо Ти Джея.

И вскоре я уже парил в ослепительном солнечном свете родного мира. Подо мной проплывала заросшая сорной травой куча камней – дом, где я вырос. И я бы с удовольствием свернул от него куда-нибудь подальше. Не потому, что скорбел о его разрушении, – как раз наоборот. Этот дом пробуждал во мне самые мрачные воспоминания. Инге тут искать все равно бесполезно: она могла быть где угодно, но не здесь. И где бы она ни находилась, ей грозила беда. Браслет настойчиво твердил мне об этом, яростно мигая. Наверняка ее изловили и снова поработили, как однажды это сделала моя семья.

Я приземлился посреди безукоризненной зеленой лужайки в живописном парке. Зеленые кроны, пруды с утками, подстриженные изгороди хором вопили о совершенстве, как и почти все в Альфхейме. Я пнул дерн, чтобы хоть как-то покарябать эту безупречность, и отправился на поиски Инге.

Одна-единственная неувязка: Альфхейм просто необозрим. Роскошные поместья, вроде нашего родового гнезда, перемежаются с зелеными лугами, раскинувшимися на мили. И еще чистенькие ровненькие кварталы поскромнее – они так и тянутся ряд за рядом насколько хватает глаз. Если ходить от двери к двери, на поиски у меня уйдет несколько недель. Да и то, окажись я у нужной двери, вряд ли хозяева признаются, что прячут Инге у себя.

Я окинул окрестности вдумчивым взглядом и зашагал через парк к самому богатому кварталу. И сразу понял, что иду правильным путем: браслет замигал чаще и запульсировал. На всякий случай я свернул в сторону. Браслет моментально потускнел и перестал биться. Но стоило мне вернуться на прежний путь, как световое мини-шоу возобновилось. Я радостно вскинул кулак и поспешил дальше.

Браслет привел меня к сияющему белизной особняку, окруженному пышным садом, идеально ухоженными лужайками и гладкой мраморной стеной, утыканной сверху осколками стекла. К сожалению, тут же стояла будка охраны, поэтому идея перелезть через стену отпадала сама собой. Вопрос о том, чтобы улизнуть и поискать другой вход, тоже отпадал. Потому что охрана меня заметила. И оказалось, это мои старые знакомые: Веснушка и Полевой Цветочек. Именно знакомые, а вовсе не друзья.

Интересно, с какой стати полиция охраняет это здание? И тут я заметил их простую форму и тощие дубинки. Никакие они больше не полицейские – они теперь частная охрана. В нашу последнюю встречу с Веснушкой и Полевым Цветочком мой отец натравил на них свору водяных духов, нокки. Вероятно, тогда-то оба красавчика и лишились своих значков. Стоило побывать в Альфхейме ради таких новостей.

Я как ни в чем не бывало направился прямиком к воротам. Охранники, увидев меня, выпучили глаза – значит, узнали. И я не без злорадства отметил, что взгляд у них был испуганный. Веснушка юркнул в будку. Полевой Цветочек меж тем извлек откуда-то мегафон и поднес ко рту. Судя по губам, он что-то орал, но что – я не разобрал. По-моему, сама попытка пообщаться через мегафон с глухим уже о многом говорит.

Не сбавляя шага, я вынул из кисета Гебо, руну дара, и швырнул ею в Полевого Цветочка. Плашка стукнула бывшего полицейского по лбу. Полевой Цветочек передернулся, моргнул, выпрямился и вручил мне мегафон.

Я засунул мегафон под мышку, коснулся кончиками пальцев подбородка, говоря «спасибо», и невозмутимо прошел мимо охранника в ворота. Веснушка так и не показал носа из будки. Вероятно, со страху приклеился к полу подошвами форменных ботинок. Я прижал руну Лагаз к замку. Наверное, я чуточку переборщил с магией, потому что не только замок, но и все кованые ворота расползлись лужей жидкого металла.

Ой-ой-ой. Простите, я нечаянно.

На полпути к особняку я вытащил руну Дагаз. План был такой: я преобразую жесты в устную речь, усилю ее мегафоном и прикинусь великаном, который сбился с ног в поисках своей ненаглядной Инге.

Должно быть, Веснушка вызвал подкрепление. В лице громадного жуткого тролля. (И как такое безобразное создание проникло в Альфхейм?! Не говоря уж о том, чтобы найти тут работу. Ума не приложу.) Он весь с головы до пят был запакован в солнцезащитный костюм с логотипом той же самой охранной фирмы, что и у Веснушки с Полевым Цветочком. Даже под грязным белым комбинезоном я отчетливо различил мускулистую грудь и не менее мускулистые ноги, а через маску из тонированного пластика отлично просматривались желтые зубы и налитые кровью глаза. Толстые пальцы в перчатках шевелились – видимо, троллю не терпелось вцепиться мне в горло и задушить.

Он ринулся на меня как взбешенный носорог. Довольно медлительный взбешенный носорог, но все-таки.

Я выронил мегафон и судорожно зашарил в кисете, нащупывая защитную руну Альгиз. Отчаянно пятясь, я с силой метнул руну под тролльи ноги, обутые в тяжеленные башмаки. Из руны вскинулся сияющий щит. Тролль отскочил от него, как машинка на автодроме, и приземлился на мясистый зад. Земля содрогнулась – да так, что я сам едва не упал.

Впрочем, тролль долго не рассиживался. Громогласно взревев – я даже ощутил вибрацию в воздухе, – он обрушил могучий кулак на мой щит и снова ринулся на меня.

Я отбивался чем мог. Иса, ледяная руна, немного притормозила тролля, превратив мощенную кирпичом дорожку в каток. Тролль споткнулся, пробурив башмаком борозду – во все стороны полетели осколки льда и кирпича. Я бросил над его башкой руну Уруз – и на тролля свалился живой бык. Троль отшвырнул опешившее животное как пушинку. Бык полетел, растопырив ноги, и плюхнулся в ближайший пруд. С помощью руны Хагалаз я обсыпал тролля градинами величиной с грейпфрут. Потом, прибегнув к руне Кеназ, обдал его пламенем. Но тролль неумолимо надвигался.

Перебрав столько рун, я порядком выдохся и, нырнув за угол, притаился в ближайшем розовом кусте. Немного колко, зато безопасно. Скорчившись в кусте, я начал лихорадочно вспоминать, какие у троллей уязвимые места.

Но на ум ничего не приходило. Среди роз и шипов в голову лезли только нелестные прозвища и эпитеты, которыми награждал меня отец: «Никчемный», «Бесславный», «Глупый».

Я уже был готов целиком и полностью отдаться самобичеванию, как вдруг меня осенило. Прозвища. Имена! Лучшее оружие против тролля – его истинное имя. Оно как пароль: произнесешь его вслух – и все защиты тролля тут же падут. Не спасет ни толстая шкура, ни еще более толстый череп, ни вонь изо рта.

Ну ладно, подумал я, а как же мне вытянуть из него истинное имя? Просто спросить не получится. Даже если тролль понимает язык жестов – с чего бы ему отвечать на мой вопрос? И тут я осознал, где нахожусь. Это я не про розовый куст, а про Альфхейм.

Эльфам нравится смотреть на всех свысока – мой отец отточил этот навык до блеска. Возможно, у тролля, если он живет здесь, похожие замашки. Надо его раздразнить, пусть начнет бахвалиться – тогда, может, и имя сболтнет невзначай.

Я для храбрости тронул браслет и вылез из куста. Тролль тут же затопал ко мне, вытянув здоровенные ручищи в перчатках с явным намерением меня задушить. Но я поднял руки вверх: дескать, сдаюсь. Мое сердце успело гулко ухнуть – раз, другой. И только потом тролль наконец опустил свои лапы.

– Что еще за шутки?! – проревел он.

Я сделал вид, что растерялся, показал на уши и покачал головой.

– А, да, – фыркнул тролль. – Глухой эльф, сведущий в магии. Я о тебе слыхал. Отродье мистера Олдермана, да?

Общую суть его речи я уловил: частично прочел по губам, частично догадался. Но виду не подал. Поднял брови будто бы в замешательстве.

Тролль обошел меня кругом, все еще предполагая подвох. Его взгляд упал на мой кисетик с рунами. Необычайно проворным движением тролль выхватил его у меня из рук:

– Ха! Теперь ты не только глухой, но и бессильный! – И, гнусно ухмыляясь, он поболтал кисетом над моей головой.

Я, как и полагается, съежился точно от ужаса. Но продолжал читать по губам.

– Да! – Тролль запихнул мой кисет себе за пояс. – Кто самый умный и самый красивый? Кто сразил могучего Хэртстоуна? – Он ткнул большими пальцами себе в грудь: – Вот этот тролль! А сейчас этот тролль малость позабавится. – Он изобразил на лице сочувствие и подался ко мне, уперев руки в колени. – Я будто бы решу тебя пожалеть. Я будто бы добрый, и ты мне поверишь.

Он сорвал розу и с ободряющей улыбкой протянул ее мне.

Я прикинулся, что клюнул. Зажег во взгляде надежду и принял розу.

Тролль ласково улыбнулся и погладил меня по голове:

– Ну правда же милота? А самая-то милота в том, как я тебя прикончу. – Он сделал вид, что скручивает крышку с бутылки и опрокидывает в рот ее содержимое. – Я откручу тебе голову и выпью до капли всю твою кровь. Ммм, вкуснятина! – Тролль с аппетитом облизнулся и протянул мне воображаемую бутылку, чтобы я тоже угостился.

Нерешительно улыбаясь, я сделал вид, что взял бутылку и отхлебнул глоток. Правда, мысленно я чуть не умер. Когда даже понарошку пьешь собственную кровь из своего же обезглавленного тела, чувствуешь себя так, словно тебе и впрямь конец.

– А потом я знаешь что сделаю? – продолжал тролль. – Я надену твою голову на палку и прицеплю как брошку к жилетке. Пусть все знают, что это я, Сирсгруннр Блистательный, превзошел знаменитого глухого эльфа, искусного колдуна!

Тут я чуть не раскололся. И не только потому, что тролль выболтал свое имя. А потому, что Сирсгруннр переводится примерно как «сырная задница». Попробуйте-ка прочесть это по губам и не захохотать.

Но я не рассмеялся. Вместо этого я сунул руку в карман и нашарил там руну Дагаз. А другой рукой указал в сторону ворот: мол, я могу идти?

– Хочешь идти? Конечно-конечно, иди. Я могу тебя и со спины прикончить. – И тролль махнул лапищей: иди давай, иди себе.

С колотящимся сердцем я сделал несколько шагов к воротам. Уходить я не собирался – просто хотел подобраться поближе к мегафону.

Руна Дагаз теплела у меня в кулаке. Сейчас или никогда. Я развернулся лицом к троллю и, вытаращив глаза, стал тыкать пальцем куда-то ему за плечо. Самая старая уловка на свете – и тролль на нее повелся.

Одним стремительным движением я сгреб с земли мегафон, нажал кнопку «вкл», подкинул вверх Дагаз и быстро изобразил руками имя тролля:

– Сирсгруннр!

Сырная Задница так и подскочил. Физиономию его перекосило от страха. Его имя произнесли вслух, и теперь он был уязвим.

– Кто… кто это сказал?!

Я бросил мегафон и ткнул обоими большими пальцами себе в грудь. Затем я метнулся к кисету с рунами и схватил его. Тейваз – руна Тюра – сама скакнула мне в руку, и с ее помощью я мигом обратил розу в шипастую дубинку. Каковой и врезал троллю со всей мочи. А потом еще раз. С первого удара тролль бухнулся на колени. Со второго – свалился без чувств.

Как только Веснушка и Полевой Цветочек сообразили, что Сырная Задница выбыл из игры, они оба помчались ко мне с дубинками на изготовку. Но перед лицом двойной угрозы – моего кисетика с рунами и шипастой дубинки – вынуждены были с позором отступить. Охранники со всех ног кинулись назад к воротам, а потом и вовсе в окрестные холмы.

Браслет поблескивал.

Инге.

Я взбежал по ступеням и шарахнул по двери особняка своей дубинкой.

Вероятно, тот, кто был в доме, все видел. Потому что этот кто-то открыл дверь, вытолкнул из нее Инге и снова захлопнул. А Инге упала прямо в мои объятия.

Через мгновение я отстранился и спросил:

– Все в порядке?

Она кивнула и просигналила в ответ:

– Ты был великолепен. Они до смерти перепугались. Они… – И вдруг замерла на полуслове, испуганно глядя куда-то мне за спину.

Я почувствовал, как трясется земля – словно от тяжелых шагов. Неужели тролль уже очухался?

Я развернулся и на всякий случай заслонил собой Инге. Но с облегчением увидел, что тролль по-прежнему лежит бездыханный. Землю сотрясал не тролль, а кое-кто другой. Правда, не менее докучливый. То есть Тор.

– Привет, мистер эльф, мисс хульдра! – крикнул он, пробегая мимо нас.

– Привет, Тор, – ответил я жестами. – Классные шорты.

Тор остановился и показал на наушники:

– Извините, я тут рок слушаю! Может, скажете в мегафон?

Ага, или руками помашем погромче.

– Добавить упражнение на бицепсы для полноценной нагрузки? – Тор покачал в руке свой молот Мьёльнир. – А что, дельная мысль, мистер эльф. Ну пока, я побежал!

И Тор погремел дальше.

Обычно я стараюсь убраться из Альфхейма поскорее. Но в этот раз я предпочел немного задержаться. Может, причиной тому опьянение от успеха? Все-таки в магии Дагаза я был искусен, как никогда. И к тому же уложил тролля одной левой.