Текст книги "Меч королей"

14

Я вытащил Беннасио из такси и поволок в гостиничный вестибюль. Портье настороженно посмотрел на нас из-за стойки.

– Это мой дядя, – объяснил я. – Выпил лишнего.

Беннасио назвал мне свой номер, я кое-как умудрился загрузить его в лифт, и мы поднялись на шестой этаж. Там я завел его в номер и уложил на кровать.

Беннасио закрыл глаза. Дышал он часто и тяжело. Я распахнул его пиджак и расстегнул рубашку. Пырнули в левый бок, прямо под ребра. Сбегав в ванную за полотенцами, я прижал одно к ране. Кровь быстро впитывалась в ткань, и полотенце пришлось почти сразу сменить, но кровотечение не останавливалось.

– Я не знаю, что делать, – признался я. – Если мы не обратимся к врачу, вы истечете кровью.

Беннасио открыл глаза и посмотрел на меня.

– Клинок был отравлен, кровь не остановится.

Потом он немного приподнял голову и посмотрел на мою руку.

– Ты поранился мечом, – прошептал он.

Наверное, увидел шрам на пальце.

– Да, – сказал я.

– В ванной. Моя опасная бритва. Принеси ее мне.

На туалетном столике в ванной я нашел черный футляр. Внутри лежала складная бритва с длинным прямоугольным лезвием. Я и не думал, что кто-то еще пользуется опасными. Откуда мне было знать, что Беннасио говорит правду? Он ведь мог быть подосланным убийцей. Но даже если Беннасио меня обманывал, даже если он был негодяем, разве я мог позволить ему истечь кровью и умереть?

В общем, я отнес ему бритву. Он чуть подался вперед и крепко схватил меня за запястье.

– Эй, – возмутился я, – что вы делаете?

Беннасио взял бритву и провел лезвием по моему шраму. Не сильно, только чтобы кровь выступила.

– Черт! – вскрикнул я и попытался вырвать руку.

Беннасио откинул полотенце свободной рукой, после чего прижал мой порезанный палец к своей ране.

– Что вы делаете?

– Меч способен не только рассекать, но и заживлять плоть, – отозвался Беннасио.

Через несколько минут он отпустил мою руку. Я взял полотенце и снова приложил его к ране, но кровотечение уже почти прекратилось.

Беннасио закрыл глаза. Дыхание выровнялось, и мне даже на миг показалось, что он заснул.

Я зажал пульсирующий палец в кулак и спросил:

– Что это были за люди, Беннасио?

– Приспешники врага… преследуют меня с тех пор, как я вернулся в Америку.

Значит, Беннасио пырнули из-за меня. Почему мистер Сэмсон послал его ко мне? Можно подумать, что если я буду в курсе их дел, это поможет вернуть меч.

Я присел на кровать рядом с Беннасио. Мне хотелось плакать, но я не собирался реветь перед ним. В последнее время все вокруг меня умирали. И все потому, что я взял то, чего не должен был трогать. Я стал похож на неуклюжего, головастого ангела Смерти.

– Вам что-нибудь нужно, Беннасио? – спросил я, но он не ответил. – Я не знаю, что делать. То есть я хочу сказать, что мне правда страшно. Почему мистер Сэмсон послал вас сюда? Все рыцари погибли. Что теперь будет?

Я тоже должен умереть, да? Как и все мы. Вы сказали, что рок настиг нас. Я хочу пить. Хотите, принесу вам воды?

Беннасио не ответил. На этот раз он действительно уснул.

15

Я долго смотрел на спящего Беннасио, а потом почувствовал, что и сам засыпаю. В соседней комнате стоял диван, и я решил на нем прикорнуть, но мне было неуютно оттого, что я не мог оттуда присматривать за стариком. Поэтому я вернулся в его комнату и снова сел на кровать. Наверное, меня в итоге сморило, потому что, проснувшись, я обнаружил, что лежу, свернувшись калачиком, в изножье кровати. Как большой преданный пес.

Беннасио еще спал. Я позвонил в обслуживание номеров и заказал завтрак: бейгл простой (я же не знал, с какой начинкой он любит) и бейгл-ассорти, кофе и апельсиновый сок.

В дверь номера постучали, я пошел за едой, а когда вернулся, Беннасио успел проснуться. Он взял бейгл-ассорти, который я заказал для себя, но раненым положен лучший кусок, и я не стал возражать.

– Что случилось в Хативе? – спросил я.

– Сэмсон считал, что наш единственный шанс вернуть меч – атаковать врага. Я был против, но Сэмсон – глава Ордена, и я уступил. Мы проследили за Могаром до Хативы. Он обосновался в старинном замке с видом на море, который заранее перестроил и укрепил для такого случая. Сэмсон разместил заметку в британской ежедневной газете. Там сообщалось, что он находится в Лондоне на конференции представителей крупного иностранного бизнеса. Сэмсон надеялся, что эта дезинформация притупит бдительность Могара.

– Значит, не притупила.

– Они дождались, когда мы окажемся во внутреннем дворе замка Могара, и напали. Пятьдесят человек, не меньше. Пал Белот, потом Сэмбон, но даже после этого мы еще могли их одолеть. Мы порубали первую линию противника и зацепились на занятой позиции. Но судьба отвернулась от нас – появился Могар с мечом… – Беннасио глубоко вздохнул. – Мы падали один за другим, и даже ангелы, бия себя в грудь, оплакивали нас. Меч не предназначен для таких дел; он был выкован не для того, чтобы проливать кровь тех, кто его охраняет. Мы отступали, наши сердца содрогались от ужаса, но позади нас выстроился еще один отряд противника, и путь к отступлению был отрезан.

– Он убил… он всех убил?

– Это была настоящая бойня, Кропп. Я пал у ворот. Меня ранили, но не смертельно, и я стал единственным свидетелем последнего коварства Могара. Я видел, как он убил главу нашего Ордена – человека, которого ты называешь Бернардом Сэмсоном. Не стану рассказывать, что он с ним сделал, Кропп, но это было жуткое зрелище. Чудовищное! И все-таки Сэмсон нашел в себе силы и успел перед смертью сказать, чтобы я передал тебе это послание. Что он погиб, а меч все еще у врага. Одним словом, Ордена Священного Меча больше не существует.

Мне вдруг расхотелось есть, и я отложил наполовину съеденный бейгл. Я вспомнил свой сон – тот, где отважные воины сражались в сером замке против превосходящих сил противника и в том бою пал человек с гривой золотистых волос.

– Я много часов пролежал на пропитанной кровью земле в убежище Могара, – продолжил Беннасио. – С наступлением темноты решил, что смогу ускользнуть незамеченным. Меня, конечно же, обнаружили и проследили за мной до Америки. Я думал, что избавился от слежки, но, видно, не вышло.

Он отодвинул чашку с кофе и поставил тарелку с бейглом на прикроватный столик. К еде он так и не притронулся.

– Они не остановятся, пока не убьют меня, потому что я последний рыцарь, последняя надежда на возвращение меча. Те, другие, – посторонние, которых Сэмсон привлек к нашему делу, эти люди из… АМПНА – они не способны противостоять Могару. Только у рыцаря Ордена есть шанс вернуть меч. И Могар знает об этом.

Беннасио перекатился на край постели и поморщился от боли.

– Что вы делаете?

– Я ухожу.

– Вам нельзя. Вы потеряли много крови и должны отдохнуть пару…

– Послушай, Кропп, – резко оборвал меня Беннасио, – они ведут за мной охоту. Уже сейчас, пока мы с тобой говорим, они могут быть в этом самом здании. Теперь, сдержав данное Сэмсону слово, я должен вернуться в Европу и выследить Могара, пока не случилось худшее, пока он или кто-нибудь еще не использовал меч как силу зла.

Беннасио рывком поднялся с кровати, качнулся и повалился обратно. Я подхватил его и аккуратно усадил.

– Я – последний рыцарь, – хватая ртом воздух, повторил Беннасио. – Я связан священной клятвой, и мой долг – вернуть то, что не должно быть утрачено.

Не знаю, ко мне ли были обращены слова об утрате, но я воспринял их именно так.

– Чем я могу помочь? – спросил я.

Беннасио приподнял густую бровь, и я снова почувствовал себя размером с карандашный грифель.

– Пожалуйста, Беннасио, разрешите мне что-нибудь сделать. Позвольте вам помочь. До сих пор я не понимал, что делаю, но я сбежал из дома и больше никогда не вернусь к Таттлам. А если я никогда к ним не вернусь, то мне идти некуда, а я не могу идти никуда, значит мне надо идти куда-то. Все это… это я во всем виноват. То есть дядя тоже виноват, но если бы я отказал ему, то ничего не случилось бы. Он бы не сумел без меня. Но теперь он мертв, и я один могу это как-то исправить. То, что мы помогли Могару заполучить меч. Я не знаю, чем помочь, но вы не в лучшей форме. Может, вы сумеете как-то меня использовать. Прошу вас. Пожалуйста, придумайте, чем я могу помочь.

Беннасио почти улыбался. Именно почти. Потом он взялся за раненый бок и поморщился.

– Ты умеешь водить машину?

16

Я ответил, что, конечно, умею, но только получил права и у меня мало опыта. Беннасио это, кажется, не насторожило. Я помог ему одеться, после чего мы спустились на парковку. Там Беннасио подвел меня к стоявшему рядом с выездом серебристому «мерседесу» последней модели.

– Это ваша машина? – спросил я.

– Да.

– Крутая тачка.

Я помог Беннасио сесть на пассажирское сиденье, а потом сам сел за руль, и старик передал мне ключи.

– У вас правда очень красивая машина, – сказал я. – Вы уверены, что мне можно вести?

– Разве ты не говорил, что умеешь водить?

– Конечно умею, но я всего шесть месяцев назад получил ученические права и почти не сидел за рулем.

Беннасио только махнул рукой. Мне этот жест показался очень европейским.

– Мы должны пользоваться всеми подручными средствами, Кропп.

– Да, – согласился я, – это точно.

Заурчал двигатель, и меня охватил трепет. Не будь все так серьезно, я, наверное, был бы в полном восторге.

Беннасио велел выехать на федеральную трассу. Я спросил, куда мы едем, мне тогда казалось, что я просто подвезу его до аэропорта, но он ответил – «на север», то есть в противоположную от аэропорта Ноксвилла сторону. Поэтому я понятия не имел, куда мы направляемся, и знал только, что Беннасио взял меня с собой. По пути я постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, но ничего плохого не замечал, только машины и большегрузные трейлеры. Как вообще отличить подозрительную машину от обычной? Я не знал ответа, и поэтому все машины начали казаться мне подозрительными. Новичку довольно трудно ехать по загруженной федеральной трассе, и еще труднее, когда его тайно преследуют квазисредневековые злодеи.

Беннасио подал голос, когда мы уже примерно час как выехали из города.

– Почему ты забрал меч?

– Это была идея моего дяди, – ответил я. – Ну, точнее, эту идею ему подал мистер Майерс… я хочу сказать – Могар.

– А твой дядя почему согласился?

– Могар дал ему пятьсот тысяч долларов.

– Значит, ты взял его за деньги.

Он произнес слово «деньги» так, будто оно было грязным.

– Нет. Правда не за деньги. Я не жадный, если вы так подумали.

– Тогда почему?

– Послушайте, Беннасио, я не знал ни кто такой Сэмсон, ни что это за меч. Откуда? Я просто помогал дяде Фаррелу. А еще он грозил, что вернет меня в приемную семью, если я откажусь.

Я говорил, что не надо этого делать. Предупреждал, что у меня дурное предчувствие, что это неправильно, но он же мой дядя, а я ребенок. И в итоге я все равно оказался в приемной семье.

На самом деле я просто оправдывался. Если тебе исполнилось десять, ну или максимум одиннадцать, то когда речь заходит о понимании разницы между «плохо» или «хорошо», отговорка «я всего лишь ребенок» уже не прокатывает.

Долгое время мы ехали молча. Беннасио смотрел на дорогу, на меня совсем не глядел.

– Куда вас отвезти? – спросил я.

Беннасио не ответил. Я покосился на него. Он продолжал изучать дорогу.

– А как вы собираетесь найти Могара и меч, когда окажетесь в Европе?

Он и тут не ответил. Я сделал глубокий вдох и очень медленно выдохнул. Потом предпринял еще одну попытку.

– Мистер Сэмсон говорил, что вы наследники настоящих рыцарей Круглого стола, – сказал я. – А лично вы от кого произошли?

Беннасио немного помолчал. Может, ему не разрешалось об этом распространяться.

– От Бедивера, – наконец сказал он.

– О, а это не тот, который нашел Священный Грааль?

– Нет, Грааль нашел Галахад.

– Ага. Я смотрел фильм «Экскалибур». Видели?

Беннасио не ответил.

– Я раз пятьдесят смотрел, но кое-чего не понял. Например, в конце, когда Персиваль забрасывает меч в то большое озеро, а Хозяйка забирает его себе.

– Артур не отдавал меч Персивалю. Меч был отдан Бедиверу.

– Ну а в кино был Персиваль.

Беннасио глянул на меня, вскинув бровь.

Я кашлянул.

– Так, значит… меч принадлежит вам?

– Меч не может принадлежать человеку, – вздохнул Беннасио. – Артур был смертельно ранен в последней битве против полчищ Мордреда на равнине Солсбери. Перед тем как испустить дух, он доверил меч моему предку Бедиверу, чтобы вернуть его в те воды, откуда он вышел, дабы мир не постигло бедствие, которое и грозит ему сейчас.

– А в кино это был Персиваль, и он действительно забросил меч в озеро. Так вот, если это правда, как меч оказался у Сэмсона?

– Это кино, Кропп, – напомнил Беннасио.

– А Артур правда умер?

– Все умирают.

– Мистер Сэмсон сказал, что вы, рыцари, должны хранить меч, пока за ним не придет хозяин. Кто же это, если Артур умер?

– Хозяин – тот, кто заявит на меч свои права, – ответил Беннасио.

– И кто это может быть?

– Хозяин меча.

– А вы знаете, кто это?

– Мне незачем.

– Как это?

– Меч знает, – сказал Беннасио. – Меч выбрал Артура.

– Как же меч может кого-то выбрать?

Беннасио ничего на это не ответил.

Тогда я спросил:

– Откуда вам знать – может, меч выбрал Могара?

Беннасио откинулся назад и закрыл глаза. Наверное, так он хотел показать, что все еще зол на меня, или ему неохота разговаривать, или у него болит бок.

Где-то около полуночи я съехал с федеральной трассы, чтобы заправиться и купить чего-нибудь поесть. За весь день я съел только бейгл, а Беннасио вообще не притронулся к завтраку.

Я заплатил за бензин и купил два корн-дога, пакет чипсов и пару напитков из автомата. Вернувшись в машину, я передал один корн-дог Беннасио.

– Что это? – спросил он.

– Корн-дог.

– Корн-дог?

– Венская сосиска в кукурузном тесте.

– Зачем в тесте?

– Чтобы держать удобнее.

Беннасио с подозрением посмотрел на корн-дог. Я подъехал к концу здания и припарковался у воздушного шланга.

– Что ты делаешь, Кропп?

– Мне нужно осмотреть ваш бок. Задерите рубашку, Беннасио.

– Мой бок в порядке. Мы не должны останавливаться.

Я просто посмотрел ему в глаза. Беннасио вздохнул, положил на колени все еще завернутый в желтую бумагу корн-дог и подчинился.

Я оттянул повязку и увидел, что рана уже закрылась. Я не доктор, но с виду она почти зажила.

– Едем, Кропп, – решительно приказал Беннасио и дернул рубашку вниз.

Я снова выехал на федеральную трассу. Беннасио есть не стал, корн-дог лежал у него на коленях, а он не отрываясь смотрел в окно.

– Ваш корн-дог остывает, – напомнил я.

Беннасио проигнорировал мое замечание. Тогда я взял с его коленей корн-дог, развернул и съел. Потом до меня вдруг дошло, что Беннасио с того момента, как я накануне вечером встретил его в кафе, не съел ни крошки.

– Наверное, мне следовало спросить вас, прежде чем покупать вам корн-дог, – произнес я. – Но я подумал, что от корн-дога не отказываются.

– Я не голоден.

– Вы должны поесть, Беннасио. Скажите, чего вам хочется, и я сделаю еще одну остановку.

– Нет, не надо. Не останавливайся.

– А куда конкретно мне ехать?

– В Канаду.

Я посмотрел на Беннасио и переспросил:

– В Канаду?

Он вздохнул:

– В Галифакс, это в Новой Шотландии. У меня там друзья.

– Господи, Беннасио, я и не думал, что повезу вас до самой Канады! А не проще было полететь в Испанию самолетом?

– Аэропорты будут взяты под наблюдение.

– А Галифакс – нет? Им это и в голову не придет?

Я не знал, где именно в Новой Шотландии находится этот Галифакс. И где Новая Шотландия находится, тоже не знал. Но я не стал спрашивать. Беннасио говорил со мной неохотно, будто из вежливости.

– Кто эти ваши друзья в Галифаксе? Это те, кого вы называете АМПНА?

– АМПНА мне не друзья.

– Тогда кто они? Они вообще за кого?

Беннасио промолчал, а я начал гадать: Агентство международных причудливых… Белиберда какая-то.

– Рыцари не единственные, кто знает о существовании меча, – сказал Беннасио. – Мы, Кропп, были его защитниками. Но у меча и без нас достаточно друзей.

– Ого. Это здорово. Хорошо иметь друзей. Мой последний друг остался в Салине. Мы вместе росли. Его зовут Ник. А что будет, когда мы доберемся до Галифакса? Вы поплывете через океан на корабле?

Беннасио снова уклонился от ответа.

– Что? – спросил я. – Слишком медленно? У вас, ребята, небось под рукой всегда есть сверхзвуковой самолет или что-нибудь вроде того.

Проехав какое-то время молча – очевидно, Беннасио предпочитал путешествовать именно так, – мы въехали в дождь. Беннасио пил свою газировку. Он прижимал соломинку верхней губой к нижней, сама соломинка липла к его подбородку. Он не всасывал, а осторожно потягивал. Дождь шуршал, газировка булькала, и долгие мили я слышал только такие звуки. Меня это достало.

– А вот интересно, от кого происходил мистер Сэмсон? – спросил я.

Беннасио вздохнул и устало ответил:

– От Ланселота.

Я решил не париться из-за того, что его раздражает мой треп.

Мне надоела его снисходительная манера общения представителя Старого Света. Он говорил со мной как с ребенком или недоумком. А еще мне хотелось спать. Машина, конечно, была потрясающая, но я не привык ездить так далеко. Я вообще не привык ездить, точка.

– Это тот самый тип, который увел у короля Артура Гвиневру, – заметил я, будто Беннасио не знал этой маленькой подробности из жизни рыцарей. – По-моему, всего этого не случилось бы, умей он держать себя в руках. А вы женаты, Беннасио?

– Нет. Многие из нас либо женились тайно, либо вообще обошлись без этого, поэтому с годами наша численность уменьшилась.

– А почему не женились?

– Кропп, не забывай, что мы поклялись защищать меч. Полюбить женщину, связать себя кровными узами с другим человеком – значит пойти на риск шантажа или, еще хуже, предательства. Ты упомянул о Ланселоте. Сэмсон так и не женился, потому что не мог смириться с перспективой подвергнуть смертельному риску чужую жизнь.

– Меня еще кое-что интересует, – признался я. – Как Могар вообще узнал о существовании меча?

– Все рыцари Священного ордена знают.

Я посмотрел на Беннасио. Он с непроницаемым лицом глядел на бьющие в стекло струи дождя.

– Могар был рыцарем?

– Когда-то.

– А что случилось?

– Сэмсон изгнал его, – вздохнул Беннасио. – Могар не очень хорошо это воспринял. Что неудивительно.

– Тогда почему мистер Сэмсон его изгнал?

Беннасио помолчал, но все-таки ответил:

– Это было между ними. – Он посмотрел на меня и снова отвернулся. – Такой человек, как Могар, неминуемо появился бы среди нас. Это было делом времени. Удача столетиями была на нашей стороне, но древняя кровь со временем становится жиже. К нашей крови примешивалась кровь мелких людей, наша доблесть потускнела от соблазнов этого мира. Голоса ангелов стихли, и вместо них зазвучали голоса порока и разложения.

– Каких таких ангелов?

– В моем Ордене, Кропп, были те, кто верил, что Артуру был дарован меч архангела Михаила, дабы он объединил человечество.

Я вспомнил слова мистера Сэмсона о том, что этот меч выковали не руки смертного.

– Добром не кончилось, да?

– И это точно не первый раз, когда мы разочаровываемся в небесах, – ответил Беннасио.

17

Я остановился на окраине городка Эдинбург в долине Шенандоа, чтобы отлить и найти для Беннасио какую-нибудь еду вместо корн-дога. Дождь стих и превратился в серую морось, а температура упала градусов на десять. Из Ноксвилла я уехал в чем был, у меня не было ни куртки, ни зонтика, а они бы не помешали. Особенно в Новой Шотландии, которая виделась мне дождливым, пустынным краем, продуваемым всеми ветрами.

Я вспомнил о Таттлах. Ищут ли они меня? Или вообще не заметили моего отсутствия? А еще подумал, что пропускаю занятия, а еще подумал об Эми Пушар. И все это – Таттлы, Эми, школа – казалось взятым не из моей жизни, как будто это были не мои, а чужие, украденные воспоминания. У меня было чувство, будто я оставил в Ноксвилле что-то важное, покинул там себя самого, который и сделал меня мной.

Мы нырнули в «Макдоналдс», и Беннасио заказал мак и колу. Он попросил одноразовую посуду, а я удивился: как он собирается есть бигмак пластмассовой вилкой? Я взял большую колу, чтобы не уснуть за рулем, и рыбный сэндвич. Потом я загрузился со всем этим в машину и принялся ждать Беннасио, который звонил из телефона-автомата возле «Макдоналдса». Разговаривал он минут пять. Из-за ранения у него изменилась походка, и он пошел назад медленно, словно каждый шаг давался ему с трудом.

Беннасио сел в машину и велел:

– Кропп, заблокируй входы.

Я собрался спросить зачем, но тут задние двери открылись, и двое крупных мужчин протиснулись на заднее сиденье.

– Поздно, – сказал Беннасио.

К моей шее приставили что-то острое, и голос позади меня произнес:

– Езжай.

Я сдал назад и увидел в зеркале чью-то квадратную голову и большую руку, которая прижимала к моему горлу черный кинжал. Тело покрылась мурашками. Второй мужик сидел рядом с тем, что с кинжалом, и вид у него был такой, будто плевать он хотел на все и всех.

– Сверни направо.

Я выехал с парковки и свернул направо, то есть в другую сторону от выезда на федеральную трассу.

– Куда я еду? – спросил я.

– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил тип за спиной.

Я понял, что он имеет в виду. Я ехал к своей могиле, а вероятнее – прямиком в ад за то, что из-за меня погибло столько людей.

– Подумайте хорошенько о том, что вы делаете, – посоветовал Беннасио. – Мне не хочется вас убивать.

– Заткнись, – отозвался тот, который находился за ним.

– Время еще есть, – возгласил Беннасио. – Покайтесь, и небеса еще примут ваши души.

Тот, который прижимал кинжал к моему горлу, рассмеялся.

– Что бы ни предложил вам Могар, неужели вы продадите за это ваши бессмертные души? – спросил Беннасио. Спокойно так спросил, как будто разговор шел о погоде.

Мужик позади меня что-то сказал напарнику. Мне почудилось, что по-французски.

Его приятель заворчал и рявкнул:

– Repos![13]13
  Спокойствие (фр.).


[Закрыть]

– Подумайте о ваших женах и детях, – продолжил Беннасио. – Неужели вы оставите их вдовами и сиротами? Если вы не цените свои жизни, то, может, подумаете о них?

– Еще одно слово, и жиртрест умрет, – пригрозил тип у меня за спиной.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что у него чуть подрагивает рука. Беннасио его зацепил. Я вспомнил, как Могар говорил, что у большинства людей слабая воля. А еще я подумал, что если у кого-то слишком крупная голова и сам он огромный, то это еще не значит «жиртрест».

Мы проехали несколько миль, и после знака «Национальный лес им. Джорджа Вашингтона» мне приказали свернуть на подъездную дорогу. На повороте стоял указатель: «Только для рейнджеров». На этой дороге было уже не разъехаться, и она, петляя, уводила куда-то в чащу.

– Приехали, – сказал тот, который держал кинжал у моего горла. – Останавливайся.

– Я убью вас обоих, – пообещал Беннасио все тем же жутковато невозмутимым тоном. – Сначала тебя этим кинжалом. Я подведу твою руку к горлу и отрежу голову. – Он кивнул в сторону мужика, который сидел у него за спиной. – А потом я выпотрошу тебя, как свинью на бойне, и раскидаю дымящиеся кишки по земле, чтобы их пожрали падальщики.

Тот тип что-то сказал напарнику. Не знаю, что именно, но прозвучало это очень настойчиво.

– Враг! – прошипел в ответ парень с кинжалом.

– Вам лучше послушать Беннасио, – подал я голос. – Он рыцарь, а эти ребята никогда не врут.

Беннасио начал молиться:

– Ave Maria, gratia plena…

Парень, который сидел позади него, вышел из машины, открыл дверь со стороны Беннасио и рывком вытащил его наружу.

– Вылезай, – приказал мне второй.

Я вылез.

– Dominus tecum. Benedicta tu in milieribus…

Земля была укрыта ковром из хвои и пожухлых листьев, в воздухе клубился туман, а тишину не нарушал даже щебет птиц. Я посмотрел на Беннасио. Он уже стоял на коленях, спокойно опустив руки, глаза его были полузакрыты.

– Et benedictus fructus ventris tui, Iesus.

Мужчина, который стоял напротив Беннасио, был крупным и широкоплечим брюнетом с коротко подстриженными волосами и выпуклым лбом. Мой мучитель оказался полегче и пониже, – наверно, я был тяжелее фунтов на десять. У него были спутанные светлые волосы и страшный шрам от правого глаза до самого подбородка.

И кинжал я тоже разглядел преотлично. Он был около двух футов в длину, с двусторонним лезвием, и на его рукоятке была выгравирована голова дракона, то есть он смахивал на уменьшенную версию мечей, которыми фехтовали в Сэмсон-Тауэрс Беннасио и другие рыцари. Эти ребята, наверное, оснащались у одного поставщика.

– Santa Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc, et in hora mortis nostrae.

– Я тоже хочу помолиться, – заявил я.

Сам не знаю, почему это брякнул, но Беннасио молился, а мне казалось, что он из тех, кто всегда поступает правильно в критических ситуациях. Я встал на колени, склонил голову и тоже начал читать «Аве, Мария», только по-английски. Но когда я дошел до «прости нам грехи наши», мне пришлось прерваться, потому что я услышал крик и громкий хруст, как будто сломали ветку.

«Ну вот, – подумал я, – Беннасио отмучился».

Я глянул вправо и увидел, что Беннасио мчится на моего парня. Тот замахнулся кинжалом.

Только двигался он медленно. А вот Беннасио – быстро.

Беннасио поймал его за запястье, и я снова услышал хруст, но не такой громкий, как в первый раз. Беннасио схватил его за спутанные волосы и подвел кинжал к горлу. Я не хотел видеть дальнейшего, встал и, спотыкаясь, побрел меж кустов и деревьев. Проходя мимо скорчившегося на земле громилы, я услышал глухой удар позади. Мне было незачем оглядываться, я и так понял, что Беннасио исполнил первую часть обещания, которое дал в машине. И я знал, что он намерен исполнить и вторую.

Я зашел за дерево, и меня вырвало. Я еще стоял согнувшись, а Беннасио уже негромко звал:

– Кропп! Альфред! Идем же!

«Только не смотри, только не смотри, не опускай голову и смотри на Беннасио», – твердил я себе, пока шел обратно к машине.

Беннасио уже сидел на пассажирском сиденье. Он развалил бигмак пополам и ел котлету. Он делал это так: положил на свою большую ладонь салфетку, которая заменила тарелку, и краем вилки отламывал по кусочку.

«Только не смотри вниз, только не смотри», – повторял я по пути к машине, но мне пришлось взглянуть, потому что я не хотел споткнуться о какой-нибудь фрагмент человеческого тела. Поэтому я посмотрел под ноги и увидел, что Беннасио исполнил обе части своего обещания.