Текст книги "Потерянные жизни"

3

Почти полдня проезжали плодородные хлопковые поля и вот наконец они остались позади. Впереди синей ленточкой мелькнула река Сыр-Дарья, возле которой автобус остановился на десять минут, поскольку здесь местные рыбаки демонстрировали на продажу разные виды рыб. Алексей, не удержался и тоже купил несколько сушёных жерехов. Река выглядела большой, но воды в ней, после летней жары оставалось мало. Большая её часть ушла на полив хлопчатника. Теперь в некоторых местах её можно было перейти вброд. Освоенные земли кончались, дорога начала подниматься, к какому-то горному хребту. Впереди их ждал областной центр Джизак, расположенный на возвышенности. Затем дорога шла к древнему знаменитому Самарканду, чьи истоки затерялись в глубинах времени. Природа Джизакской области впечатляла разнообразием естественных ландшафтов. Ларины любовались красотой горных пейзажей. Им показалось, что здесь более прохладно. Но в самом городе Джизаке было жарко, не так как в сентябре. От Джизака дорога шла к Самарканду. В долинах межгорья на полях белел хлопок, и его собирали колхозники. В основном это были женщины и дети. Когда доехали до Самарканда, водитель автобуса, он же руководитель их группы, сообщил, что

специально для приезжих из Ленинграда они совершат небольшую экскурсию. Ведь достопримечательности Самарканда известны всему миру и было бы

желательно, чтобы ими полюбовались и Ларины. И действительно, древние архитектурные памятники не просто удивили Алексея с Таней, они словно бы приоткрыли завесы веков. В одночасье Ларины словно бы очутились во временах великого царя – эмира Тимура, построившего величественные здания дворцов и мечетей. Изумила их и сказочная площадь Регистан и грандиозная мечеть Биби-ханум и многие другие архитектурные сооружения, чья красота и величие не померкли и через множество веков.

Дальше их дорога продолжалась до молодого индустриального города Навои, перед въездом в который стоял большой камень, на котором крупными буквами были выбиты слова Генерального секретаря Политбюро ЦККП СССР Брежнева: «Навои – один из красивейших городов СССР». Здесь им предстояло отдохнуть, поужинать и переночевать в гостинице, чтоб с утра пораньше пуститься в путь в г. Заравшан. Ужинали они в ресторане, внутренность которого удивляла своей экзотикой, оформленная в виде пещеры, над сводами которой висели сталактиты. Меню было самое разнообразное и не только восточное.

Утром, загрузившись питьевой водой и продуктами, тронулись в путь. Дорога вела в город Бухару, но через некоторое время автобус свернул направо от основного тракта и покатился по иной дороге между песчаной и каменистой пустыней, где росла полынь, верблюжья колючка, солянка и какие-то зонтообразные растения. Однообразие пустыни могло бы породить в людях уныние, если бы не весёлая компания геологов и руководителя экспедиции с его помощником. Они хорошо знали растительный и животный мир пустыни и с живостью объясняли Алексею с Таней, что пустыня лишь кажется безжизненной. На самом деле жизнь кипит и в этих пространствах. Весной пустыни покрываются ковром зеленых трав и яркими цветами: жёлтыми, белыми, красными тюльпанами, сиреневыми и голубыми ирисами, дикими гладиолусами и алыми маками. Встречаются в пустыне и «леса» главными деревьями, которых являются саксаулы – белый саксаул и чёрный саксаул. В скрытых тугаях водятся: кабаны, бухарские олени, газели – джейраны, антилопы сайгаки, куланы. Тут и там ползут по своим делам среднеазиатские, черепахи, ушастые ежи. По барханам снуют сотни ящериц в том числе, и вараны. Кипит жизнь в колониях самых многочисленных грызунов пустыни – песчанок, тушканчиков. Водятся и хищники – волки, лисы, хори, перевязки.

За разговорами собеседники не забывали перекусить аппетитными, всё ещё тёплыми самсой и запивать их любимым лимонадом «Буратино».

Между тем к обеду пейзаж пустыни стал меняться. Дорога начала подниматься и автобусу пришлось преодолевать небольшие горные хребты. И вскоре, среди каменистой пустыни показалось белое ожерелье

Домов и дворцов – это был город Зарафшан.

Зарафшан хотя и был небольшим городом, но являлся чуть ли не самым современным городом, с богатой инфраструктурой. Бросались в глаза: школы, детские сады, столовые, кинотеатры, дворец культуры. Красиво возвышались здания спорткомплексов. Был в городе и стадион, и бассейн, и спортзалы.

Привлекали людей магазины, торговые центры медицинские и другие бытовые здания. Всё это аккуратно вписывались в жилые комплексы города.

Первое время Ларины жили в гостинице города, но после оформления Алексея на работу в качестве заместителя главного инженера Зеравшанского горнодобывающего комбината, им тут же выделили двухкомнатную квартиру в одном из современных домов. Квартира была обеспечена и водой, и электричеством, и газом. В магазинах также было достаточно разнообразных продуктов, ведь город обеспечивался на уровне столицы, поскольку его жители выполняли важную для страны функцию – добывали золото.

Татьяна тоже нашла себе работу по профессии – учителем русского языка и литературы. Оба они целиком отдались каждый своей работе и были счастливы, поскольку занимались любимым делом. Здесь же, они узнали, как город в безводной пустыне обеспечивался водой. Оказалось, что вода шла по уникальной водоподающей системе из самой крупной среднеазиатской реки Амударьи (около 250 км труб). Вскоре Ларины привыкли к новым условиям жизни. А через несколько лет им и уезжать отсюда не хотелось. Надо сказать, что рабочих набирали на комбинат со всего Советского Союза, и лишь немногие уезжали обратно. Со временем и Лариным всё здесь стало близким и знакомым и даже родным. Они уже отвыкли от вечной сырости Ленинграда и когда находились там, в отпуске, начинали скучать по Зарафшану. Там же, в Зарафшане родилась у них в 1980 году дочь, которую они назвали Екатериной, в честь Татьяниной бабушки. Жизнь сразу же изменилась в лучшую сторону, стала оживленнее, веселее. Теперь вся их любовь, и нежность передавалась их любимому существу, их дочке, живому, чувствительному, озорному, весёлому человечку.

4

Родители любили свою Катеньку и всё же не баловали её, незаметно и постепенно приручая к труду, делая из труда не нудную обязанность а, привлекательное исполнение. Помыть посуду, для Кати это как будто бы искупать эти чумазые тарелочки или чашки с их неразлучными подружками – ложками и вилками. «Ах, какие Вы чумазые! Сейчас же нужно отнести Вас в баню. Нельзя же быть такими грязными» – приговаривала Катенька, и ложки с вилками весело звенели, стукаясь друг с другом и тарелками, словно смеялись от радости, что вот их помоют, и они опять станут чистыми, красивыми и привлекательными. Для Катеньки всё было одушевлённым: и белье, которое она простирывала, и веник, её помощник, дед Лохмач, друг домового. Конечно, родители ни в коем случае не загружали ребёнка, учитывая её возраст, но любовь к труду в ней незаметно и прочно прижилась.

В детский сад она всегда шла охотно. Там было много разных игр, которые её

привлекали. С ровесниками она никогда не ссорилась, охотно отдавая любую игрушку, тут же находя себе другую игру. Татьяна, как педагог, постепенно подготавливала Катю к школе. Приучала к буквам и цифрам. В шесть лет Катя уже могла читать. Мама рассказывала ей про школу, объясняя, что там много

интересного и этим вызвала в ней желание к учёбе. Именно в это время в их семье появился ещё один ребёнок – маленькая девочка Вера, Катина сестра. Теперь Катя всю свою любовь передавала своей маленькой, ещё беспомощной сестрёнке. Вера росла быстро – через полгода уже начала ходить. Жизнь для Кати обрела новый смысл, одарила её новой радостью. И она с удовольствием ухаживала за Верочкой, заботилась о ней. Часто играла с ней, или рассказывала сказки.

Город Зарафшан стал близким и почти родным для Лариных. Привыкли они и к климату Азии – молодость легко преодолевала такие невзгоды, как зной и жару, свойственные пустыне. Впрочем, местность у Зарафшана уже не казалась присущей пустыне: у города виднелось голубое искусственное озеро. Улицы города были обрамлены зелёными деревьями. В магазинах продавались в бутылках всевозможные напитки, такие как Лимонад, Крюшон, Тархун, Ситро. А в будках-автоматах газированной воды – напитки с апельсиновым, мандариновым и грушевым сиропами, стоимостью три копейки за стакан. А за одну копейку автомат выдавал чистую воду, без сиропа. Так что проблем у жаждущих людей в Зарафшане не было.

Для Кати же Зарафшан вообще был родным городом, ведь она родилась в нём и возможно, поэтому принимала легко и естественно невзгоды всех времён года, будь то летний зной или зимний холод. И вот пришло время, когда родители привели её в школу, в первый класс, в тесный круг таких же, как и она девочек и мальчиков. Поначалу они все приглядывались друг к другу, но, в конце концов, нашли себе друзей и преданных подруг. Познакомилась она с девочкой Асей и сразу же стала ведущей в этой паре. Они жили недалеко друг от друга и это, способствовало их дружбе. С тех пор они вместе готовили уроки, играли в свои девчоночьи игры, делились появляющимися тайнами. Училась Катя хорошо, но больше всего тянулась к литературе, наверно, потому что любила читать.

Маленькие дети, приходя впервые в школу, конечно же, не представляют себе какой долгий и не лёгкий путь, предстоит им до окончания школы. И это очень даже хорошо, поскольку если бы они это осознавали, то возможно такая перспектива могла бы многих отпугнуть. Они шли в школу как в жизнь, естественно продолжая своё бытие и это, не отягощало их сознание, а наоборот, влекло в новые дни и годы, где можно было обогатиться не только знаниями, но и самой жизнью. Они учились и одновременно росли и, переходя из класса в новый высший класс, неизменно менялись. Становились другими. Приобретали новые качества.

Подрастая, Катя оставалась всё такой же, живой, энергичной, бойкой, весёлой

девочкой и успешно сочетала учёбу с общественными школьными делами. Она была верным другом, отзывчивым товарищем, всегда готовая помочь своим одноклассникам и в учёбе, и в любой беде. Любимым её героем являлась Зоя Космодемьянская, хотя позднее, в девяностые годы нашлось некоторые люди, пытавшиеся оспорить её подвиг. Катя была верна духовным

ценностям родителей, воспитанных советской властью, для которых с юных лет честность, трудолюбие, любовь к своей родине, уважительное отношение к людям составляли основу их жизни. Не поэтому ли она, жадно вбирала в себя знания, училась, познавая мир, осваивая человеческую премудрость, накопленную веками. Как и все её ровесники, она спешила в мир взрослых, чтобы подобно родителям, овладев любимой профессией, трудиться на благо общества. А время тоже, как бы прислушиваясь к желаниям Кати, торопилось вперёд. И вот, Катя уже в десятом классе. И конечно же, она теперь неузнаваема: среднего роста, стройная, с красивыми, нежными чертами лица, с голубыми глазами, под которыми миловидный, ровный, аккуратный носик, а над всем лицом – непокорные, нежные, кудрявые, волосы золотистого цвета. Взгляд добрый, приветливый. И нет в озерках её глаз места для какого-нибудь недовольства, наоборот, вся она в улыбке, и даже в самые серьёзные моменты, в любое время улыбка вновь может высветиться из её глаз.

Лишь одна четвёртка по истории, стала препятствием Лариной Екатерине для получения золотой медали при сдаче государственных экзаменах по окончанию школы. И это объяснялось тем, что время окончания школы совпало с разрушением великого государства СССР, и образовавшиеся новые республики, в спешном порядке стали преобразовывать истории своих стран. А в новой, скороспелой истории Узбекистана, Катерина была менее устойчива, чем в былой истории СССР. Но жизнь ещё текла по старой инерции, ещё многие учебные заведения функционировали на русском языке и поэтому, после долгих обсуждений решили Катя и её родители, что лучше всего поступать ей, учиться на филологический факультет Бухарского педагогического института.

Ларины довольно часто бывали в Бухаре. В то время г. Зеравшан входил в Бухарскую область, центром которой являлась Бухара. Как заместитель главного инженера крупнейшего в крае предприятия – Зеравшанского горнодобывающего комбината Алексей Ларин порой был обязан участвовать на производственных совещаниях, организуемых властями сначала Бухарским областным комитетом ЦК КПСС, а после распада СССР – Хокимом – главой администрации области. Иногда он брал с собой и Татьяну с дочерью и пока сам находился на совещании, Татьяна с Катей осматривали город, ходили на базар, удивляясь изобилью овощей и фруктов. Бухара со своими невообразимыми дворцами, мечетями и башнями была похоже на город из восточной сказки. Из всех крупных городов Узбекистана Бухара была ближе всех к Зарафшану, и это тоже послужило причиной поступления Кати в Бухарский педагогический институт.

В августе 1998 года Ларины вновь приехали в Бухару и после того, как Катя сдала свои документы в институт и стала абитуриенткой, нашли ей квартиру, и, обеспечив Катю продуктами, на следующий день уехали, пожелав ей удачи. При прощании с дочерью, мать незаметно вытерла, пролившуюся слезинку, какое-то неясное, тревожное чувство кольнуло вдруг её сердце. Да и отец,

почувствовал себя вдруг неуютно, расставаясь со своей любимицей. И лишь Екатерина, провожая родителей, выглядела бодрой и как будто даже радостной, готовясь к новой студенческой жизни. Хотя, конечно, и в глубине её души зарождались мелкие искры грусти, но она отгоняла их, как невидимых назойливых мух. Ей не первый раз приходилось расставаться с родителями, при отъездах, то в пионерские лагеря расположенных под Ташкентом, или же у Самарканда, то, в далёкий Артек очаровательного Крыма. Но на этот раз, поскольку Катя была уже достаточно взрослой, она умело скрывала в себе зарождающуюся грусть.

5

А между тем время преобразило и города, и людей республик бывшего СССР. Они освободились от прежней идеологии, которое скрепляло их единство, и почувствовали ужасающую свободу, от которой одни готовы были убежать, другие захлёбывались в ней, третьи, наиболее сильные, спешили использовать её в своих интересах. Вместо былой заповеди: «Человек человеку – друг, товарищ и брат», всплыли в сознание людей иные, почти позабытые: «Жизнь – это борьба» или же новые заповеди типа: «Разрешено всё, что не запрещено». Каждый по-своему понимал новые виденья раскрепощённого мира. Иные видели в этом полную свободу своих действий. Других, наоборот пугала эта, жуткая и даже нечеловеческая свобода, вдруг упавшая на них им, как дар небесный, как снег на голову. Хотя в большинстве своём люди оставались честными и добропорядочными, однако новые, трудно воспринимаемые условия жизни влекли их в безысходность. Всё могло бы окончиться чудовищной катастрофой, если бы не появление мудрых, сильных и довольно жёстких руководителей, которых почему-то кое-где именуют диктаторами, хотя именно ими и был сохранён мир в бывших постсоветских государствах, но не везде. К сожалению, те люди, которые безоговорочно приняли полную свободу, признав, что жизнь – это борьба, боролись за неё, используя всё, что разрешено и даже то, что не разрешено, перешагивая через своих соперников, проявляя хитроумные комбинации торопясь обогатиться одними из первых. И, конечно же, такое восприятие свободы помогло многим из них, переступивших через свою совесть, если она у них была, разбогатеть в одночасье.

Такими успешными богачами стали многие. Удивительно, что быстро обогатившимися людьми в первую очередь стали бывшие мошенники, спекулянты, взяточники и казнокрады, которые вскоре стали благородно именоваться бизнесменами. И это наименование, как будто бы стёрло их тёмное, неприглядное прошлое и, наоборот, в новых, свободных днях, даже

осветило их ореолом некой славы, как деловых и предприимчивых людей. Впоследствии появились и другие бизнесмены, более честные, построившие бизнес своим умом и трудом. Но, и власти, и правоохранительные органы постсоветских государств той поры, пока ещё не интересовались – каким образом разбогатели новоявленные нувориши и олигархи. Граждане и России, и Узбекистана, и других стран бывшего СССР, неожиданно для них, в одночасье, вдруг очутились в новом буржуазном обществе, чьи ценности веками прославляли западные страны.

В Бухаре одним из богатых людей был и бизнесмен Исаев Ибрагим, вовремя

подсуетившийся и добившийся довольно больших успехов в торговле. Но теперь он продавал не государственные товары, а свои, закупая их в разных городах и странах. Семья его жила в достатке. Жена Мавлюда занимала пост заместителя ректора Педагогического института. Дети учились, но один из них, старший, Камал, отдельно от семьи не работал – помогал отцу в супермаркете.

Это был юноша двадцати двух лет, уже потрепанный жизнью. Впервые, в пятнадцатилетнем возрасте он жестоко избил своего одноклассника и тот долгое время пролежав в больнице, остался калекой на всю жизнь. Без суда не обошлось, и Камал был отправлен в исправительную колонию для несовершеннолетних. Но благодаря стараниям своих богатых родителей, он, буквально через восемь месяцев вернулся домой. Через три года после этого, на почве ссоры со своим бывшим другом, избив его, он вновь был привлечён к уголовной ответственности, и лишь недавно отбыл срок наказания за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Но и на этот раз он не отбывал наказания в местах лишения свободы. Благодаря известности родителей и их стараниям, он был осужден к лишению свободы условно с обязательным привлечением к труду. Родители сделали всё, чтобы он отбывал это наказание, ни где-нибудь, а на одном из торговых предприятий отца. На вид Камал выглядел привлекательным. Казался любезным, и особенно обхаживал девушек, к которым не был равнодушен, из-за чего часто попадал в неприятные истории. Как типичный представитель золотой молодёжи нового времени, он гордо возвышался над своими ровесниками, и цинично помыкал ими. И таких, подобно Камалу, молодых людей становилось всё больше. Благодаря своим богатым родителям, им не нужно было где-то работать, трудиться до изнеможения, добывая тяжким трудом кусок хлеба. Руки их с детства не знали тяжести работ, мозолей. Обеспеченные буквально всеми благами, они жили бездумно, без всякого стремления к чему-либо, уже с юности прожигая свою жизнь в дорогих ресторанах, разъезжая по городу на импортных автомобилях, торопясь постичь все жизненные наслаждения. Это была новая, зарождающаяся прослойка молодёжи новых дней, высмеивающая идеи прошлых времён. Они жили, не отрицая религию, но и не вникая в неё. Не признавая достоинства других людей, не считаясь ни с моралью, ни с нравственностью человеческой жизни.

Но, отец всё же, был обеспокоен Камалом и прикрепил его к одному из своих

торговых объектов, назначив директором супермаркета. При этом, не надеясь на профессиональные способности, определил ему в помощники грамотного менеджера.

Несмотря на то, что по требованию отца Камал должен был постоянно заниматься делами супермаркета, он в любое время мог покинуть это заведение, перепоручив все дела своему помощнику, опытному в торговых делах, чтобы со своими друзьями, безумно весело провести время в шикарном

ресторане или в каком-нибудь баре. Жил он свободно, независимый от всех, кроме своего отца, кому должен был давать отчёт о своей работе. Это условие исполнялось им, благодаря его помощнику, который, будучи профессионалом, фактически и вёл все торговые дела супермаркета. Сам-то, Камал не особенно вникал в эти дела. Впрочем, в последнее время он почти постоянно находился в супермаркете, где у него был отдельный кабинет с небольшим баром. Здесь он мог в любое время угостить пришедших друзей и знакомых изысканными напитками. При общении с людьми Камал был разговорчивым, уверенным, но одновременно с этим, когда с кем-то не соглашался, доказывая свою правоту, становился вспыльчивым, заносчивым, дерзким. И хотя уже поплатился однажды за свой скверный характер, избив до полусмерти одного из своих бывших друзей, но легко отделавшись, не без помощи отца, постарался позабыть об этом случае. Не выстраданное горе человеком легко забывается. Не поэтому ли Камал, не сделав для себя соответствующих выводов, продолжал жить весело и свободно. Его отец, вечно занятый своим бизнесом, то находился в длительных поездках в разных странах, то на деловых встречах. Ему уже некогда было воспитывать своего сына. К тому же Камалу исполнилось двадцать два года, и он не нуждался в опеке. Мать его, Мавлюда Исаева, впервые перепугалась за своего сына три года назад, когда его забрали под стражу правоохранительные органы за избиение человека. Она тут же наметила планы по спасению сына от тюрьмы. Стала искать нужных людей, среди руководителей правоохранительных органов. Предложила семье потерпевшего материальную помощь. Не остался без её внимания и следователь.

Кто знает, какую меру наказания получил бы Камал, если бы ни его вездесущая мать. Именно благодаря ей избежал Камал отбывание наказания в местах лишения свободы. И всё же, жизнь продолжалась не столь гладко, как ей хотелось. Камал довольно часто попадал в неприятные ситуации. То он задерживался за хулиганство в ресторане, то ввязывался в драку, то вдруг обидел девушку. Приходилось улаживать и эти «мелкие» неприятности. И Камалу всё сходило с рук. Одевался он на манер западноевропейских, богатых юнцов. Часто его видели в белых элегантных брюках, с кроссовками на ногах и в цветной (жёлтой или синей) рубашке. Обедал он в ресторанах, а вечером пропадал в барах. Жил легко, беззаботно и бездумно. Кроме десятиклассного образования, получившего кое-как, никакого иного образования не имел. Учиться не желал. Книг не читал. Мир познавал по рассказам окружающих, из

телевидения или газет, которые не читал, а просматривал. Это был беззаботный, уверенный в себе молодой человек, при первой встрече с которым нельзя было подумать о нём что-либо плохое. Наоборот, он казался привлекательным и даже серьёзным человеком. Но что таилось в его душе, можно было узнать лишь после общения с ним. Добрый он или подлый, душевный или жестокий, заботливый или прожжённый эгоист – только близкие люди могут знать о характере человека, с которым им приходится

общаться. Иногда впервые увидев задумчивого, тихого и даже немного мрачного человека, невольно думается, что он нелюдим, а значит, таит в себе зло, ненавидя людей по каким-нибудь причинам. Но позднее становится понятно, что он был хмурым в связи с тем, что переживал за болеющую мать, и что на самом деле нет человека душевнее и добрее его. И, наоборот, глядя

на довольного, преуспевающего и даже улыбающегося человека, хочется поверить в его гуманность, доброту и человечность, не заметив, что улыбка его таила надменность, а глубоко в глазах притаилось зло, в любой неподходящий момент готовое выплеснуться взрывом жестокости.