Текст книги "Без романтики красок. Cтихи"

Без романтики красок
Cтихи
Римид Нигачрок

© Римид Нигачрок, 2017

ISBN 978-5-4485-5815-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тихий остров

 
Август, первое, под грозы
Я иду дорогой к дачам
Через парк: дубы, березы;
Место выгула собачек;
 
 
Тень в жару и сеть дорожек;
В полпути до цели зона;
Я не раз сидел здесь тоже,
Отдыхал в раю зеленом.
 
 
Ниже улицы в бурьяне
С тропкой узкою в середке,
Где малина ветки тянет,
Рву плоды её щепоткой.
 
 
Зря гроза дождем грозила,
Уронила горсть капелей,
И растратив грозной силы,
Небо дымкой серой стелет.
 
 
Тишину нарушат звуки
Издали машин гудками.
Нет печали мне и скуки,
Ноги двигаются сами.
 
 
Сотни раз путем я этим
Проходил туда, обратно,
Перемены на примете,
Неизменно что, приятно.
 
 
Огород и сад, и домик,
Будто я в своей квартире,
Тишины растений кроме
Нет утехи в этом мире.
 
 
Я пропалываю грядки,
Поливаю их обильно,
И смотрю ли все в порядке,
Здесь хозяин я всесильный.
 
 
Перекур с горячим чаем
На крылечке – благодать,
Я один, но не скучаю,
И приду сюда опять.
01.08.16.
 

Одним днем век

 
Поди-ка ум не сможет разобраться,
Что значит истина и что такое жизнь.
Лет разве сто, раз пять по двадцать,
Как день один, и был всего, кажись.
 
 
Во множестве он вечно повторенье,
Для каждого – единственно конечный,
А век прожил, есть наша точка зренья:
Мучительно, а в счастье – скоротечно.
 
 
Умом прозреть, сознательно трудиться,
А днем одним, как жить, не утруждаясь,
Одну лишь роль разыгрываешь в лицах.
Душа греховна? Нет! Невольница святая.
 
 
Поди-ка ум своё, заблудший, гнет,
Иллюзия ему как некая реальность,
Он разве чувства мыслями поймет,
Души язык таинственно сакральный?
 
 
И каждый раз, родившись, умираем.
Зачем? Ответ у каждого сверхновый.
Бежим из рая в ад, небесным грезя раем,
Исправить мир, даем зачем-то слово.
24.09.16.
 

Важная мелочь

 
Нет мелочей, они, сливаясь, прорастут
Не через час, так через век пробьются,
И в настоящем прошлое, и будущее тут,
Дробинки катятся спиралями по блюдцу.
 
 
Рассказ, трагедия, поэма не опишет
И малой части собственных раздумий,
Душа в эмоциях с годами станет тише,
Пусть тело тленное, но дух его не умер.
 
 
Опять проявятся мгновенья сочетаний
Из мелочей, всего-то точечный колор:
Картинки прошлого, рисованная память
Безжалостно выносит приговор.
 
 
И мелочь та, что мы пренебрегаем,
Ошибкой ли была, ли переломом,
За ней судьба мерещится другая,
И мысль пронзит, оглушит словно громом.
 
 
Как поздно, ах! вернуться невозможно,
А мне тогда себя бы превзойти,
Увидеть важное в той мелочи ничтожной,
Сказать: Люблю! И выдохнуть: Прости!
21.09.16.
 

Бормочет

 
Прислушаюсь, что мысль мне бормочет:
Жалеет прошлое, себя ли в нем жалеет;
Дорога трудная ведь шла не по аллее,
Иль в мелких хлопотах запуталась, короче.
 
 
Прислушаюсь – молчанье в ожидании;
Как сам заговорю, то мысль тоже станет,
Чтоб я не мог понять, о чем она бормочет,
А в тишине одна всё высказать не хочет.
 
 
Иль это эхо чувств, а мысль эхо слова,
Я ведь под нос шептать себе готовый
Хоть чушь собачью, мудрость, но чужую,
И голосом души ни сколь, ни дорожу я.
 
 
Мол, сам умен, и мысли порождаю,
Но голос, чей я слышу: он рыдает,
Бормочет ли, хохочет ли с издевкой,
Прислушаюсь, он спрячется и ловко,
 
 
И след пропал. Эй, мысль, где ты, где ты?..
Чтоб рот занять, дымлю я сигаретой,
Ни звука сам, в молчанье всё терпенье,
Шум листьев ли, далекой птицы пенье,
 
 
Иль муравей как слон промчался рядом,
Пусть мысль поймет, её мне только надо.
Прислушаюсь – молчит, не слушаю – бормочет,
Сном ярким будет, видно, этой ночью.
14.09.16.
 

Знакомиться

 
По Стадионной несколько дворов,
Налево Ленина ведет до школы самой.
По Северной прогнал пастух коров,
И молоко парное в банки цедит мама.
 
 
Вставай, пора, я слышу мамин голос —
Нет лучшего будильника на свете!..
Позавтракав, бегу пораньше в школу,
Чтоб со Степной девчонку встретить.
 
 
Её однажды дернул за косичку,
Знакомиться, а вовсе не обидеть,
Обороти своё ко мне, мол, личико,
Улыбку, а не злость хочу увидеть.
 
 
Дурак какой, мне больно, понимаешь?..
Да я …. Отстань, а то портфелем тресну!
Дай понесу. Ну, нет, поди, сама я,
Все хулиганы мальчики – известно.
 
 
И получив пальтишко в гардеробе,
Она с подружкой шепчется чего-то,
И на меня, смеясь, поглядывают обе,
Мне провожать её сегодня не охота.
 
 
С Валерой мы отправимся за дамбу,
Испытывая прочность наших тачек,
Из дома улизнуть вот только нам бы,
А не решать мучительных задачек.
 
 
Идем мы с ним, хоть нам не по дороге,
Октябрьской, а дальше – Пионерской.
А у тебя, Валер, родители-то строгие,
Уж лучше к нам – запремся в детской.
 
 
Что мне влетит за кроликов, боюсь,
Кормить, поить – обязанность такая.
А Сашка, брат твой, кормит пусть,
Его гулять, сколь хочет, отпускают.
 
 
Ну, да, меня он старше на три года,
И учится не так, как я на тройки,
За шалость не наказывали сроду,
Он первый парень в Новостройке.
 
 
До завтра, Вов!.. Пока, Валера!..
Простились мы на перекрестке,
Ему – направо, мне – налево…
Так разошлись навек подростки.
01.10.81.
 

Пищей духовной

 
Пусть скудный завтрак, и копейки
Бренчат в кармане лишь на хлеб,
В читальный зал бы поскорей-ка,
Весь день читать романы мне б.
 
 
Один я в городе, забытый,
Мой капитан сбежал, поди,
Среди своих в казарме, сытый,
Вина и стыд не бередит.
 
 
И слово прапорщик не скажет,
Не спросит: Как живешь, пацан?
Что воровство, не видит даже —
Отсыплю ль сахара в стакан,
 
 
Иль стырю хлеба с голодухи,
Стащу котлету иль батон;
Днем умирающей старухе
Помочь хоть чем, не просит он.
 
 
Я для него не существую,
Хотя сосед – не приведенье,
Не видит он, как я бедую,
Уехать к матери нет денег.
 
 
Чужой я им, и это верно,
Не пропаду, пусть я один,
Зато читаю я Жюль Верна,
И увлекает сказкой Грин.
 
 
Поддался как на уговоры,
Себе ответить не сумею,
Хоть возражал, собрался скоро
На юг, на море, он затеял
 
 
Меня в ту зиму соблазнить.
Пацан, семнадцать, как ребенок,
Чего теперь уж говорить,
Что капитан, видать, подонок!
 
 
Но все же море повидал,
Пицунду, Гагры, Сочи, Рицу,
И речки, озеро меж скал…
Сам виноват, как говорится.
 
 
Уж после стал ему я в тягость,
Как деньги кончились, и отпуск,
Не знал, что делать он, бродяга,
Кто я ему – не брат, не отпрыск.
 
 
И смылся в раз в командировку,
А я бедую в комнатушке,
Спрошу себя: Что делать, Вовка?
Без денег вор и побирушка.
 
 
Спасет ли Лондон, Твен и Купер,
Когда урчит живот пустой,
А у соседа мясо в супе,
Меня же кормит дух святой!..
03.10.79.
 

В былом себя

 
Из этих дней былое исправляю,
Иду туда, где вижу больше бед,
За мальчиком испуганным вослед,
Зверья незримого рассеиваю стаю
Прощеньем собственных ошибок,
Родительских и выдуманных либо.
 
 
Не оправдать неопытного надо,
А объяснить душевные теченья,
Тогда имело выше что значенье,
И больше что излечивалось ядом,
Того себя прижав к себе с любовью,
От бед его сочувствием прикрою.
 
 
Отцом, ушедшим рано, стану рядом,
И окриком, и твердым словом буду,
Чтоб превратить эмоции в рассудок,
Пусть спорить год с ним выйдет краду,
В былом из этих дней себя исправить
Потребно мне, и правильно и вправе.
02.10.16.
 

Постоянный гость

 
Да, ты меня боишься не открыто,
И крест дубовый глубоко забитый
В заросший холм тобой не посещаем,
И я, как гость нежданный, не стращаю,
 
 
Что право есть огонь в тебе умерить,
И за душой захлопнуть плотно двери,
И с тело чувств навечно разлучить.
Вот ножницы обрезать эту нить,
 
 
Тебя, в моих руках обязаны пугать,
И слёзы не прольет жена и мать —
Я заберу их раньше, обещаю,
Они тебя живыми повстречают
 
 
В твоём воображенье за мгновенье,
Как разум твой угаснет и заснет,
И мой невыносимый страха гнёт
Тебя не сможет больше напугать
 
 
До той поры, как дух войдет опять
В земную плоть со мною заодно,
И ты с небес опустишься на дно
Да в самый страх и глубже и плотней,
 
 
В любовь и ненависть мерцающих огней.
Рукой на ощупь я холодный воздух,
Я как за шиворот налить внезапно воду,
Я в храбрость страх возросший до предела,
 
 
Я то, что есть отчаянная смелость,
Я тень от Бога, шаг его тяжелый,
Я от луча небесного осколок —
Погасший острый, – я твоё спасенье,
Душе усталой, духу воскресенье!..
05.10.16.
 

Приметы роста

 
Из старых рукописей строки
Читать и странно и смешно:
Там плач души и крик сороки,
Но высших чувств исключено.
 
 
Для роста нужно все же время,
Терпенье, труд, в себя поверить;
Как точит бритву мягкий ремень,
Как ждет моряк спасенья берег.
 
 
И в старых рукописях строки
Во влажной почве зреет семя,
Вот-вот проклюнется, и соки
Корнями будут питься всеми.
 
 
Что выйдет: сорные ли травы,
Цветок ли яркий скороспелый,
Нектар, росинка ли, отрава;
Совсем не то, что мне хотелось.
 
 
Рука ведь та же, что писала
Давно забытых мною строки,
Стремилась страстно к идеалу,
Лишь выявляя в них пороки.
 
 
Души желанья голос слышен
В корявых фразах выражений,
Как ум не мог подняться выше,
Ворчал и злился с раздраженьем.
 
 
С тех пор следы заметны роста,
В сравненье с нынешним конечно,
Так похвалить себя мне просто,
Признать, и я такой же грешный.
06.10.16.
 

Мудрей и проще

 
В душе не мрачная серьезность,
Она могла быть, но пропала,
И голос мой не из металла,
И нет речей о прошлом слёзных,
Лишь вплоть озвученные мысли,
Чтоб над душой они не висли;
По существу своём ничтожны.
 
 
Сами собой возникнут фразы,
Искать не стану их источник,
Как ни звучали бы порочно,
И рифму им найдешь не сразу,
Но для ума предложат пищу,
И он в тех фразам смысл ищет,
Где нет его, не видно глазу.
 
 
Порхать в беспечности не может,
И не желает легкой речи,
Тем душу давит, а не лечит,
И к чувству груб, не осторожен,
Серьезность мрачную воздвиг
На пьедестал – так он привык,
Ему лишь истина дороже.
 
 
А как душа любить захочет,
Она весь мир преобразит,
И ум на чувствах паразит,
Он лишь поставит многоточье:
Петь у любви, где взять слова?
Без чувств пустая голова,
Душа мудрей, добра и проще.
07.10.16.
 

Не всё читать

 
От новостей в душе тревожно.
Как распознать заметок ложных
В потоке перлов новостных?
Читать не хочется иных,
 
 
Другие злобу разжигают.
На здравый разум полагаясь,
Что происходит, не понять:
Канун войны пришел опять,
 
 
На пике высшем напряженье,
Былых ошибок обнаженье,
«Карибский кризис» наших дней?
А нужно ль нам читать статей,
 
 
Где о войне опять пророчат,
Тем нервы дергают, короче?..
Есть беллетристика, советы,
Где отдохнуть полезно летом,
 
 
Во что одеться, что покушать,
И не тревожить страхом душу.
Пусть генералы, дипломаты
Исполнят долга службу свято,
 
 
А человек, простой народ
Пусть без тревог себе живет.
Так рассуждает обыватель,
Печется прежде о зарплате,
 
 
О доме, детях, о досуге,
Иметь претензии к супруге,
Начальство может критикнуть,
Хвалясь себя ударить в грудь,
 
 
Мол, я в подпитии герой,
И за страну стоит горой,
Из чужаков, коль рядом гость:
Порочить Родину ты брось!..
 
 
Такой вот он – простой народ,
А как порой статью прочтет,
Ему становится тревожно,
И критикует всех безбожно:
 
 
Главу, военных, депутатов,
Прямолинейно кроет матом,
Мол, так они войну развяжут!..
С супругой мирится он даже,
 
 
Сидит у телека хмурной,
А всё статья тому виной!..
07.10.16.
 

Не смотреть

 
На тебя я смотрю с подозрением,
Ожидаю невольно подвоха,
Эхо прежнего с тенью борение,
Как хорошей с тобой было плохо;
Нет в глазах твоих сказочной тайны,
Нет просторов открытий бескрайних.
 
 
Там усталости вижу я злобу.
Ярость слабости всех обвинений;
Не попасть под удары мне чтобы,
Проскользну мимо я приведеньем;
Как почувствую нечто иное,
Что скрываешь давно за стеною,
 
 
То, чем Бог наделил изначально:
Свет и радость с любовью дарить;
Не разбит если мир тот хрустальный,
Тот, который должна б сохранить,
Не смотреть на тебя с подозреньем,
Не тушить бы невольно горенье.
10.10.16.
 

Право обиды

 
Твое право на месть не прощения
Ноет болью взаимных упреков,
От упрямства обиды что проку,
Не срастить ей места рассечений.
 
 
Поцелуя соль сладкого гнева,
Как уступка порыву объятья,
Ладонь жаркая шелестом платья
Растворит туго давящий невод.
 
 
Своё право на выстрел уступишь,
Отдавая, возьмешь достоянье,
Тьмою в свет превратишь расстоянье,
Гнев и ненависть смелется в ступе.
 
 
Ах, ты скажешь, тяжелое бремя!..
Если б он оказался прозорлив,
Не пришлось бы нам ссориться-спорить,
Уступали б друг другу всё время.
 
 
Моё право на месть не прощения
Я б не лила обидой в копилку,
В ритме сердца височная жилка
Путь любви указала б теченьем.
11.10.16.
 

Без романтики красок

 
Линейка с последним звонком отзвучала,
Классом фотограф отснял на ступеньках,
Мы шумной ватагой шагаем к причалу,
Веселья – навалом, и грусти – маленько.
 
 
Какой там причал – пару лодок и бревна,
От костра в шаге ночь обступает густая,
Теченья реки в волнах искрится ровно,
И луна в облаках среди звезд угасает.
 
 
Говорили о разном, о школе, забылось,
Что-то глупо-наивное в шутку серьезно,
По-другому и сердце как будто забилось,
Жар нахлынет и скатится в ноги морозно.
 
 
И ни грамма вина от того, что заранее
Пугали приказом нас? Нет, протестуя,
Двое-трое парней выпивали за зданьем.
Без романтики красок те дни повествую.
 
 
Классная помнится сдержанно скромной,
Была среди нас ли в ту ночь расставанья?..
У каждого память, к чему имел склонность,
Не о том и не так он рассказывать станет.
 
 
Восторженный, коль у тебя темперамент,
Опишешь пустяк, как роман приключений;
Другой же по скромности хвастать не станет,
И не придаст эпизодам бывалым значенья.
 
 
Ни то и не сё был в то время характер,
Ни радость, ни грусть не проявит в тот час,
И сдержан порой, недоверчив в контакте,
Но вдруг откровенно сболтнет сгоряча.
 
 
Чувствительно чувственный, все подмечая,
Копил впечатлений я мелочи впрок,
Потом через годы бы, с кем не встречаясь,
Пустячности эти напомнить бы смог?..
 
 
Под утро усталые мы, отчужденно,
Каждый своё видел в будущих днях,
Кто взвинчено нервный, а кто уже сонный,
Страх жизни другой не коснулся меня.
 
 
Что будет, то будет, поеду я в город,
Так надо, мне мама твердила, сынок,
А не поступишь, так в армию скоро.
Тогда на своем настоять я не мог.
 
 
Учиться мне снова не очень хотелось,
Год школы последний вытягивал груз,
Но оставаться всю жизнь неумелым,
Не по душе – поступлю-ка я в вуз.
12.10.86.
 

Для сатиры пища

 
Пришпилить сатирой любого нетрудно,
Ведь нет совершенных – ученики,
Ошибки ли скудная речь – пустяки,
Темой бессмыслицы пошлости нудной
Сатира питается, но не эстет…
Чище ли стал, сомневаюсь я, свет,
Снова и снова растут сорняки.
 
 
Критикой жесткой, жестокой порою
В себе я Поэта пытался убить:
В рисунок отменный не вяжется нить,
Тема туманна, памфлет на героя,
И рифма хромает, и скверный язык.
Мне нужно понять было: я – ученик,
Нетрудно такого на старте судить.
 
 
Быть может, мне чуточку и повезло:
Изруганный скверно Поэт не в обиде,
Верилось, кованый крепче он выйдет,
Сатира и критика вовсе не зло…
Душа, укрощенная в страсти, сгорела,
Покоя желанного вдруг расхотелось,
Что было, что стало, теперь уже видит.
 
 
Ведь глупо Поэта и гнать, и присвоить,
Ему нужно время всего лишь для роста,
Пришпилить сатирой любого так просто,
Пишут стихи не умом, а душою…
Сатира и критик, известно, врачуют,
Пить горький настой их, увы, не хочу я,
Но убежден – уклонятся не стоит.
12.10.16.
 

Зыбко

 
Ни слова выудить насильно
Без чувств, наверно, ерунда,
В речах случайных и обильных,
Как вот сейчас, одна вода.
 
 
Слезу бы вышибить тоскою,
Расплавить душу добротой,
Волненье верой успокоить
Психолог мог бы иль святой.
 
 
Или актёр, дай только роль,
И перед ним стоял бы зритель,
Сыграет радость или боль,
Сыграет всё, что вы хотите.
 
 
Не ложь, не правда, а искусство,
Что может быть в прекрасном мире?
До белизны отмыто чувство,
Что возведет в абсурд сатирик.
 
 
И мир пред нами без границы:
Реальность, выдумка, притворство,
На самом деле он иль снится,
Пух вроде мягок, но и черствый.
 
 
Ты слово выдумать попробуй,
Такое, чтоб в него поверить:
Есть жизнь получше, но за гробом,
Сумей туда увидеть двери.
 
 
И вот когда опора зыбка,
Стена не твердая, а тьма,
Ум если твой в речах не гибкий,
Сойдет, наверное, с ума.
 
 
На что ему здесь опереться,
Где всё иллюзия, обман,
Искусство – то ли это средство,
Ты вдохновлён или просто пьян?
 
 
Закономерность верных формул,
И знаний выверенных свод,
Быть сумасшедшим – это норма,
В своём уме, наоборот.
 
 
Ни слово выдумать насильно,
Ни чувства зрителю сыграть,
Момент уловленный, и стильный,
И экспрессивно: «В бога мать!»
13.10.16.
 

Хороший протест

 
Хорошо мне в измышленном мире,
В некоем мире и в некоем объеме,
Там опасно и страшно, а шире
Мне взглянуть и не хочется, кроме
 
 
Всех привычек, былого и боли,
Мог бы я заступить за границу
И на свет из темницы подполья
Выйти весь, как порою мне снится
 
 
Некий край, дежавю вызывая,
Где я имя не помню земное,
Где не гостем меня называют,
Где душа ностальгией заноет.
 
 
Хорошо побродить безымянным,
Оставаясь при этом знакомым,
Слышать там: Уходить тебе рано
Из земного привычного дома.
 
 
Это там, в настоящем ли мире,
Это здесь ли надуманный мир,
Я не маг, не святой, не эмпирик,
Я счастливый безвестный и сир.
 
 
Завтра снова я дух растворенный
В теле тленном, на утро воскрес,
И печали воздвигнув корону,
Вспоминаю забытых чудес.
 
 
Хорошо мне от мысли дурмана,
От обиды и чувства вины,
От стихов непонятных и странных,
И от мысли, что дни сочтены.
 
 
Не экспромт, а тяжелая ноша,
Вдохновенье – что это? не знаю,
От себя лишь услышу: Хороший,
А судьба для счастливчика злая.
 
 
Парадоксы в пути заблуждений,
Крик души, тихий слышится стон:
Я безумец – конечно я гений,
Мысль и чувство поют в унисон.
 
 
Хорошо мне на людях казниться,
Посочувствую тем, кто успешен,
Чтоб всплакнуть, поедаю горчицу,
Как и вы, мол, и я тоже грешен.
 
 
Без зазрения совести, правил
Эти строки слетают с пера,
Кто прочтет, тот поймет и исправит:
Жизнь реальна, совсем не игра!
 
 
Может быть, потому не шлифую
Слово к слову узорами фраз,
По неволи душа протестует,
И пускается чувствами в пляс.
 
 
Хорошо ей, и мне не тоскливо,
Ей тоскливо, а я рассмеюсь,
Потому безутешно счастливый,
Обману себя заново пусть.
14.10.16.
 

Подсолнух и лодка

 
Юрка Юрченко мне одногодок,
Может старше всего на полгода,
Из семьи белорусов, из местных,
Как попал в этот край, не известно,
 
 
Переехали сами ли предки
Новострой возводить пятилетки,
Или сосланы, кто его знает,
Жили разные нации в крае:
 
 
Немцы, чехи, конечно евреи.
Ничего против них не имею.
С Юркой мы до того не дружили,
Хоть и рядом по улице жили,
 
 
Но в тот год почему-то сошлось:
С ним «хорька» загонять зашибись,
Он уверенный, смелый и дерзкий;
Знал и речку, и степь, перелески.
 
 
Как-то лодку нашли на протоке,
Вся в песке и корягах, в осоке,
После паводка, видно, прибило,
Течь в борту, ну а в целом не сгнила.
 
 
Лето плавали в тайне рыбачить,
Изменила под осень удача:
Лодку кто-то у нас умыкнул.
Был улус ли хакасский, аул
 
 
В двух верстах по течению выше,
Мы не раз с лодки видели крыши
Примитивных хакасских строений,
Молодежной вражды настроенья
 
 
Каждый раз без причин возникали.
Мы нашли, а хакасы украли
Лодку нашу, не нашу конечно,
Ну и ладно, решили беспечно.
 
 
В огородах подсолнухи зреют,
Нужно срезать в ночи поскорее,
До того, как хозяева срежут.
С Юркой ходим на речку всё реже,
 
 
А под вечер в чужой огород,
Перепрыгнув с разбега заплот.
Ни собаки, ни страх, ни крапива
Не удержат шального порыва.
 
 
Дружба наша сошла к сентябрю,
С Юркой Юрченко, я говорю,
Мы сошлись, может быть, и случайно,
Он мне нравился дерзкий, отчаянный,
 
 
Пусть жил рядом и мой одногодок,
А дружили мы с ним лишь полгода.
Вскоре жизнь развела навсегда,
Харьковать, помню, Вовка, айда!
 
 
Юрка Юрченко, где ты теперь?..
Сколько будет подобных потерь.
15.10.92.
 

Каждый год

 
Каждый раз, обнаружив пустоты
Там, где юности буйство цвело,
Нахожу дорогое мне что-то:
Речку, горы, лес, степи, село,
 
 
И друзей, и товарищей школьных,
Тех, что с улиц окрестных знавал,
И дорожек вдруг вспомню окольных,
Как с уроков по ним убегал.
 
 
Вспомню драки за лидерство, ссоры,
Мелочь всякую память хранит,
Не ценилась нисколько в ту пору,
А теперь безнадежно манит.
 
 
Как музей бережет экспонаты,
Так и память те дни бережет:
В этом зале служу я солдатом,
По соседству представлен завод.
 
 
Между ними найду я студента,
Первокурсника видно подробно,
Вон бежит из общаги на ленту,
Подремать сядет там, где удобно.
 
 
Каждый год вновь и вновь проживаешь,
Знаешь, всё неизменно в былом,
Каждый раз что-то вновь открываешь,
И, вздыхая, жалеешь о том.
15.10.02.
 

Я слушаю

 
Я слушаю желание выразиться рядом.
О чем оно, неясно, и слово для затравки
Само слетает с уст, какое бы не надо,
И тесно без того в словесной этой давке.
 
 
Но громче бы, прижмись губами к уху,
Холодно-влажными, приятно и щекотно,
Я весь внимания и в собранности духа,
Сую под мышки рук ладоней потных.
 
 
Я слушаю твой ход непринужденный
На сцену образов с горячностью ума,
Молчу и жду развязки, тобою я ученый,
Желанье выскажи, как можешь, но сама.
 
 
Займусь пока тебе незримым делом,
Ты путайся в речах, я помогать не стану,
Из всех претензий хоть одно сумела
Мне ясно донести: логично и не пьяно.
 
 
Не злись, что нет моей подсказки,
Не надо ждать, давай-ка правду-матку,
К беседе, к ссоре лучше всех завязка,
От горечи речей выздоровленье сладко.
 
 
Я слушаю пока, устану как оглохну,
Тогда и шепот сделается шумом,
Ни, боже мой, я не ругнусь, не охну,
Желанье ведь твоё, не я его задумал.
 
 
До боли лба ты сердишься в отместку,
И словом чувств и чувственною речью
Приблизилась, чтоб оттолкнуться резко
Спиной к стене и вся уходишь в плечи.
18.10.16.