Текст книги "Заказное проклятие"

В штате Управления не числилось экстрасенсов, но иногда сотрудники прибегали к помощи специалистов такого профиля. Заключение такого эксперта юридической силы не имело, и опираться на него как на твердый довод было неразумно, но в отдельных случаях комментарии биоэнергетика пригождались. Особенно если речь шла о ком-то из их цеха или некоей околотусовочной личности.

– Что за запись?

– Вот вы мне и расскажете, – сухо отрезала Марианна. – Расчет по бартеру.

– Надеюсь, не забудете, – так же сухо произнесла собеседница.

Ничего незаконного. Просто иногда, время от времени, этой категории экспертов также требовалась информация – специфическая, получить которую можно было только у полицейских. Если запрашиваемые сведения не составляли государственной, коммерческой, а также частной тайны, то полицейские не жмотничали и делились.

Отправив внештатному консультанту файл, Марьяна вернулась к прерванным размышлениям. Прежде всего следует упорядочить факты.

Факт первый – заявление гражданки Кулагиной, которая убеждена, что в инвалидности ее любовника виновен колдун Ягин. Заблуждение или реальность?

Факт второй – паника в чате. Уверенность самой активной паникерши – или трезвого реалиста? – Любы Панченковой в причастности колдуна к нескольким смертям в их доме. У страха глаза велики, у предрассудков – тем более. В таком случае не зародились ли Любины выводы под воздействием живого воображения, подпитанного страшилками с телеканалов, специализирующихся на мистике? Или пенсионер ей до ужаса несимпатичен, до отвратности просто противен, вот и приписывает она ему зловещие возможности?

Уголовных дел по перечисленным Любой смертям не было заведено, иначе она не преминула это Марьяне выложить. Скорее всего, при оформлении свидетельств о смерти причиной указывались инсульты и инфаркты.

Не многовато ли смертей от нарушения кровообращения? Не густовато ли?

Нужно сличать с общей статистикой.

Третье. В поведении фигуранта наличествует странность.

Со слов Кулагиной, которые Марианне стали известны из устного доклада Саши Пастухова, дед законспирирован серьезно. Об этом говорят телефонные пароли, меняющиеся ежедневно, и настоятельное требование секретности в отношении агента, предоставившего контактную информацию новому клиенту.

И одновременно – недвусмысленное предложение этому самому клиенту вступить в их сетевой бизнес, дабы получать процент от сделки.

И тут же, что совсем уж ни в какие ворота, – объявления на столбах. Откровенные, ничем не прикрытые зазывы воспользоваться магическими услугами летально-фатальной направленности. Внаглую, в открытую колдун-самоучка заявляет, что убьет кого скажут. Именно так – убьет. Хоть и с пятидесятипроцентной гарантией. Кстати, откуда такая цифра?

Следующая несуразица: в объявлениях адрес колдуна не указан, зато имеется его телефонный номер. И, как выяснил Пастухов, визит к темному магу является непременным условием, чтобы заказ им был принят.

Ну, это как раз понятно: Ягин должен убедиться, что клиент платежеспособен, а еще ему нужно нагнать на заказчика страху, чтобы уразумел: колдуна кидать не стоит, иначе случится недоброе.

Но тогда зачем вся предыдущая конспирация? Любой в принципе человек может с ним связаться по указанному номеру и наговорить автоответчику о своей нужде, после чего Ягин ему перезвонит, чтобы назначить время, и, конечно, откроет адрес.

Бредовая чехарда. Похоже, что старик и вправду душевно болен.

Однако психическая болезнь не означает, что данный конкретный страдалец не имеет возможностей совершать уголовно наказуемые деяния. Привлечь к законной ответственности его будет нельзя, но изолировать опасную для общества личность можно и нужно.

Похож ли старик на скрытого безумца? Марианна имела возможность увидеть его нынче утром, когда тот выгуливал в тазике свое домашнее животное. Впечатление колдун произвел сильное. Кажется, ей даже стало немного не по себе.

В какой же момент это случилось?

Вспомнила! Когда тот метнул взгляд на сантехника Кожемяку после его идиотских острот.

Холодок, что ли, пробрал? Нет, скорее сработал сигнал «Осторожно!». А что – осторожно? Пока неясно.

Пастухов ее подвел, хоть и действовал из благородных побуждений. За отсутствием юридического основания не вправе она продолжать это дело официальным порядком. И бросить следствие при нынешнем раскладе Марианна не может. Нет у нее полной уверенности, что Алинкиным друзьям будет тут безопасно. А Алинке она обещала.

Кстати, если вспомнить, что конкретно Марьяна обещала подруге?

Пугнуть доморощенного экстрасенса, чтобы перестал.

Теперь она уже не уверена, что для нейтрализации предполагаемой опасности, подстерегающей в этом доме семью незнакомого ей Женьки Анисимова и всех прочих, кто здесь проживает, просто пугнуть колдуна будет достаточно.

Справкой от психиатра отмашется, если Путято вообще сможет изобрести, что вменить гражданину. Слишком запутанная ситуация наличествует в законодательстве в отношении всей этой оккультно-экстрасенсорной братии, продвигающей свои услуги в массы.

Однако нанести ему визит под предлогом некоей инспекции можно уже сейчас, не дожидаясь выводов экспертов и аналитиков. Личная встреча поможет ей составить о фигуранте более полное представление.

Марианна не опасалась навлечь на себя гнев темного мага. Допуская, что он все-таки на что-то способен, она будет вести себя с ним вежливо и осторожно. Но можно допустить и обратное.

Аргументом в пользу того, что онлайн-проклятие не несет в себе никакой угрозы, является тот факт, что запись ягинского голоса слушал Лев Алексеич, а потом и сама Марьяна – и ничего. Они остались целы и невредимы. Сейчас вот Ульянка-экстрасенс ознакамливается.

Когда хоть позвонит, коза? Что-то задерживается.

Марианну пробрал холодок. А ну как если через час или два с Левкой гипертонический криз случится? А у него жена и пацан малолетний. Про себя, идиотку, помалкивай лучше. Кому ты такая нужна… А вот о подчиненных ты думать обязана. Почему позволила ему эту запись токсичную слушать? Да еще дважды. Второй раз вместе с Марьяной.

Завязывай с истерикой, дорогуша. Каждодневный риск жизнью – условие вашей профессии. И нечего себя винить неизвестно в чем и за что. Записи ты тоже внимала, в риске участие приняла.

Голос у старика низкий, с легкой хрипотцой. Дикция четкая. Текст наипростейший. Интонаций минимум, с педалированием на отдельных словах. Длительность речи – шесть секунд. И чего трепетать?

Ты, что ли, Марьянка, в мистику уверовала? Нет здесь никакой мистики, о чем сейчас тебе доложит уважаемая Ульяна Белых, внештатный полицейский консультант. Уж своего собрата она учует, можно не сомневаться.

Касательно же подчинения колдуном воли телефонной жертвы вплоть до остановки ее сердечной мышцы, то это сказки для застрявших в детском возрасте поглотителей дешевой кинопродукции, убежденных, что йоги, ниндзя и прочие адепты тайных учений еще и не на такое способны.

И имеем мы дело с шарлатаном, художником в своем роде. Выдумал легенду, обставил ее абсурдными обстоятельствами, заморочил публику, обаял непонятками и обирает людишек, ничего при этом из обещанного не выполняя.

А людишки-то посещают его подленькие. Возненавидевшие ближнего своего и горячо желающие ему скорее подохнуть. Лелеют об этом мечты, вынашивают планы и не стесняются. И не боятся.

Они все вполне себе заказчики убийства. Но – неподсудны.

И привлечь их будет затруднительно, даже если Ягин ведет запись клиентов с указанием их контактных данных. Отболтаются. Или адвокаты отболтают.

Однако, по всему выходит, гадюшник этот надо разгонять.

А не попросить ли Любу Панченкову, чтобы та с заявлением в полицию обратилась? А что, хорошая мысль. Пусть распишет на бумаге все, о чем рассказала Марианне. Будет на что опереться.

Рассуждения в стройную линию не укладывались, образовав толкотню из конфликтующих друг с другом допущений. И тем не менее приблизительный план действий в голове у Путято зародился.

Перво-наперво следует выяснить, наличествует ли статистический пик смертности в конкретный период по конкретным причинам. Если его нету, подтверждаем вывод, что дед – шарлатан и мошенник. После чего принимаем административные меры, чтобы лавочку прикрыть. От слова «навсегда». Путято постарается.

Если аналитический отдел все же выявит пик, приступаем к разработке других версий. Первая по очередности – старик работает не один, а с подельником, который, собственно, и выполняет заказы на «проклятие». Как выполняет? Ну, это уже второй вопрос, это дело техники и возможностей.

Вторая версия для проработки – наличие мистических возможностей у Ягина. Ею придется заняться, если подельников не обнаружим. Что именно Марьяна имела в виду под «заняться», она не знала сама. Борьба с потусторонними силами не в компетенции майора полиции, но защитить народонаселение от бесчинств колдуна каким-то образом надо.

Конечно же, она сильно надеялась, что из всех перечисленных гипотез будет подтверждена достоверность именно первой и Ягин окажется банальным мошенником.

Еще на заре работы в МВД – а начинала она лейтенантом в районном отделении милиции – в ее практике был случай с одним хитроватым доцентом. Ловчила предлагал абитуриентам помощь в поступлении в институт, причем благородно разрешал отдать оговоренную мзду после получения ими студенческого билета. При этом ему не надо было ничего предпринимать. Коли не поступит двоечник – ну и фиг с ним. Поступит – расплатится, побоится кинуть. Иначе на первой же сессии препод его завалит.

Чем не аналогия? Не напрасно же Ягин такой процент неудачи указал в объявлении. Алгоритм его действий, предположим, такой: выясняет все о жертве. Хронические болезни, стрессовые ситуации, возраст и даже образовательный уровень – все имеет значение. Некоторых достаточно пугнуть по телефону страшными словами, и их кондратий хватит. Не получится довести до могилы – не беда. Получится – деньги, считай, в кармане. Заказчик не утаит от колдуна совершившееся событие: Ягин подтвердил свое «могущество», его лучше не злить.

Интересно, а как он производит расчет с клиентами? Навряд ли переводом. Скорее – налом. Или золотишком. Тоже неплохой вариант.

Ее мысли перебил телефонный звонок.

– Да! Слушаю вас, Ульяна Филимоновна! – нетерпеливо произнесла Марианна, потому что это действительно была госпожа Белых, наконец-то. – Что вы мне скажете?

– Марианна Вадимовна, вы же знаете, что я сторонюсь черной магии. Ничего общего с их практиками не имею и иметь не хочу. Я лечащий экстрасенс, Марианна Вадимовна, а не ведьма! – возмущение экстрасенса в конце фразы переросло в явный взвизг.

– Это все? – скучным тоном поинтересовалась Путято.

– Нет, не все! Я специализируюсь на корректировке биополя! Я людям здоровье возвращаю, а не загоняю в гроб!

– Корректировке? Биополя? Как любопытно. И как вы его корректируете?

– Ну, как, как… Заделываю энергетические дыры. Вправляю энергетические грыжи. Отсекаю жгуты.

– Энергетические? – миролюбиво уточнила Путято.

– Энергетические, – начала сдуваться Белых.

– А дыры чем заделываете? Их ведь чем-то латать надо? Небось себя не жалеете, собственной аурой штопаете?

– Варварство какое! Я беру энергию из космоса. И ею пациента подпитываю.

– Из космоса? Ну, тогда все в порядке. Космос велик. А что аудиозапись? Есть в ней что-то… космическое?

Ульяна совершенно успокоилась и произнесла:

– Мужчина, славший кому-то проклятия, ничего экстраординарного из себя не представляет. Никаких магических способностей у него нет.

– А отчего же вы так восклицали, госпожа Белых? Получается, никто вас не принудил пачкаться в темной магии, а вы мне концерт устроили. Ответьте.

– Мне в принципе было неприятно. Оттого, что вы считаете меня в этой сфере осведомленной.

– Однако вы распознали, что магических способностей у товарища нет. Как такое можно понять?

– Не обязательно быть алкоголиком, чтобы знать запах самогона.

Марианна хотела поспорить, но передумала. Утомилась базарить. Развлеклась – и будет. Она спросила:

– Я вас правильно поняла: гражданин всего-навсего эмоцию на кого-то выплеснул?

– Не слишком-то много в его тираде эмоций. Абсолютно пустой голос. Если и угрожающий, то по артистизму.

– Ну что ж, спасибо. Вы нам очень помогли.

– По поводу фоновой озвучки я ничего сказать не могу, потому что ничего не поняла, но думаю, что и не должна была. Это не по моей части.

После недолгой паузы Марианна поинтересовалась:

– Какую озвучку вы имеете в виду?

– Ну, вот эти все пиу-пиу… Вы разве их не слышали?

– Нет. Вам не показалось?

Она ясно услышала, как лечащий экстрасенс Ульяна Белых усмехнулась. Снисходительно и с чувством значительного превосходства.

– Видите ли, Марианна Вадимовна… Я музыкалку окончила с отличием. По классу скрипки. Слух у меня, как у настройщика. Для меня позор и нонсенс не отличить фоновый шум в телефонной трубке от структурных звуков, тем более если те ритмичные. Вам доводилось слушать музыку северных народов?

Марианна процедила «нет», после чего Белых тем же самодовольным тоном продолжила:

– Я бы предположила, что этому субъекту аккомпанирует какой-то тамошний смычковый инструмент. Не вживую, естественно, в записи – слишком тихое звучание, на грани слуховых возможностей. Но звук назойлив. Вы послушайте, полюбопытствуйте. После того как я вам сказала, даже вы… извините, вы тоже должны услышать.

И после всего подобного Марианну еще спрашивают, отчего она к людям нетерпима.

– Я проверю. Спасибо за наблюдение.

Значит, структурные звуки на грани слуховых возможностей. Африканский тамтам, бубен шамана… Смычковый инструмент народов Севера. Похоже на гипноз с привлечением дополнительных средств.

Марианне нужен специалист. Какой? По гипнозу?

Или начать с того, что повнимательнее изучить аудиозапись, пропустив через компьютерную программу?

Наверняка существует софт, с помощью которого любую какофонию можно разложить на составляющие и определить природу каждого присутствующего в ней звука.

И что это даст?

Допустим, запускал Ягин какой-нибудь проигрыватель – да хоть бы и граммофон в соседней комнате, чтобы воспроизвести монотонные звуки неизвестной природы, и под эти пиу-пиу давал команду сдохнуть. И что с того? Не сдохла же Марианна, и Белых жива-здорова, и Лев Алексеич.

Торопливо поднявшись с диванчика и пройдя к подоконнику, где лежал ее смартфон, Марианна нашла в его списке контактов номер Скоморохова и нажала кнопку вызова.

Левка не отвечал.

Убедившись, что номером не ошиблась, она повторила вызов.

Левка не отвечал.

В комнате, которую занимала группа № 2 оперативно-разыскной информации под начальством майора Путято, – с двумя окнами, забранными жалюзи, тремя письменными столами, два из которых сейчас пустовали, старомодным серым сейфом в углу, а у входа – двустворчатым шкафом для одежды, – было прохладно, несколько пыльно и умиротворяюще тихо, если не считать спокойного гула работающего кондиционера.

Саша вспомнил, что в квартире, где решила обосноваться Анка, кондиционера нет, значит, ночью там будет душно. Глупая девчонка. Придумала себе геморрой. Было бы из-за чего… А теперь по причине ослиного упрямства останется там до конца недели, пока хозяева вежливо не попросят.

Он потрогал щеку, вспоминая хлесткое, стремительное, в долю секунды, касание ее ладони. Усмехнулся невесело. Надо же – «касание»… Это, дружок, называется иначе – пощечина. От души вмазала, не стесняясь.

В ящике его письменного стола, аккуратно уложенная в пластиковую папку, ожидала своего часа бумажка рукописного текста. Его рапорт об увольнении. Пока без даты.

Сашу позвали обратно в районное отделение, откуда он был ловко выпихнут больше года назад. С подполковника Федюнина сняли погоны, а самого Федюнина – с должности. Саша может вернуться, если захочет. Так сказал ему Миха Буданов, тоже капитан.

Миха звякнул, чтобы поделиться новостью, а насчет вернуться Саше обратно – это Буданов так пошутил. Кто ж нормальный уйдет из Управления снова на «землю»?

В ОВД, где заправлял Федюнин, Саша попал по распределению, окончив очно-заочное отделение Университета МВД. До универа отучился три года в полицейском колледже, тоже очно-заочно. Работал в охранной фирме, был на хорошем счету. В курсанты пошел, отслужив срочную в погранвойсках далеко от Москвы, на границе с Узбекистаном.

Повестку в армию получил как долгожданное освобождение. Вот такая ситуация у него тогда была в семье.

С Федюниным поначалу отношения сложились неплохие, как и со всем личным составом, – Пастухов не был заносчив и треплив. Через два года из оперов был переведен в старшие опера, в звании тоже повысили с лейтенанта до старлея.

Когда ему предложили кое-что исправить в показаниях фигуранта, сначала не понял, почему и зачем. Ему назвали цену вопроса, он спокойно и без пафоса отказался. Федюнин решил, что предложили мало, но Пастухов отказался снова. Началась тяжкая полоса. В отделе у подполковника имелись сторонники, точнее – подельники, а остальные ребята были нейтралы, так что Саша сделался аутсайдером, а для Федюнина – костью в глотке и первым врагом.

Рано или поздно он бы подкопался и выгнал Пастухова из органов по статье о служебном несоответствии, но с Петровки пришла разнарядка рекомендовать одного сотрудника в штат Управления. Федюнин решил, что он будет идиотом, если не воспользуется столь счастливым случаем, и направил туда с повышением Пастухова.

Саша не возражал, он ведь тоже не дурак, хотя понимал, откуда выросли ноги. За спиной, в мутной воде райотдела, он оставил удовлетворенных федюнинских подельников с подполковником во главе и озлобленных нейтралов, каждый из которых тоже рассчитывал на повышение и имел на это право.

Начало нового этапа его профессиональной карьеры сопроводилось непредвиденным побочным эффектом – изменением в жизни личной, если внутренние переживания без явных внешних проявлений корректно так именовать.

Пастухов не был к этому готов.

Левка Скоморохов убежден, что Саша втрескался в командира по классике, с первого взгляда. Коллеги из других отделов, вероятно, уверены в том же. Только одна Марианна ничего не знала и не замечала. Что касается самого Саши, то с вульгарным общепризнанным мнением он не был согласен.

Он не втрескался. Он полюбил.

Ему не нравились женщины в форменной одежде – ни в тужурке охранницы, ни в полицейском кителе. Неприятный вид, отчасти противоестественный. Особенно если на ней брюки надеты, хотя и в юбке тоже как-то… воротит.

Анечку он впервые увидел именно в мундире и как раз в юбке. Увидев, изумился.

Он хорошо помнил это свое изумление при виде худенькой, стройной… девчонки? Именно так – русоволосой девчонки в майорских погонах. И еще он изумился своему изумлению.

Довольно скоро он выяснил ее возраст, но никакого значения это уже не имело. Майор Путято старше тридцатичетырехлетнего капитана Пастухова на четыре года. Если быть точным – на четыре года и восемь месяцев.

По делам службы Саше приходилось общаться с командиром очень часто. Слишком накоротке. Это пьянило и мешало.

Он перестал себя узнавать. Куда делось его живое красноречие? Где фонтанирующее остроумие? Где многочисленные и разнообразные байки, каламбуры, анекдоты, которыми так легко и непринужденно вызываются овации – ну, пусть в нашем случае всего лишь благосклонное и снисходительное одобрение – милых дам?

Он давно освоил этот бескровный и ни к чему не обязывающий способ привлечь их интерес к своей персоне, и баек в запасе у него было бессчетное количество, и сам он был завидно артистичен.

Однако в присутствии Анечки на него наваливалась идиотская подростковая застенчивость, которая его бесила, но ничего с собой поделать он не мог. С большими усилиями Саше удалось возникший психологический сбой трансформировать в сосредоточенность и замкнутость как бы по природе. И также с немалым усилием он заставлял себя не пялиться на нее постоянно.

Через пару-тройку месяцев Пастухов научился не заикаться, рапортуя начальнице о результатах, и уже не нервничал до тахикардии, почувствовав на себе взгляд серых внимательных глаз, когда она, поднимая голову от рабочего компьютера, решала обратиться к подчиненному с вопросом.

Лева Скоморохов довольно скоро заметил за новеньким странность и счел нужным предупредить, что Марианна Вадимовна – личность самодостаточная, акценты на свою гендерную принадлежность переносит плохо, а проявление заботы со стороны мужиков ее откровенно злит, так что, Сашок, остерегись.

И Саша стерегся. Но, блин. Сколько можно?

Сегодня вот сорвался. За что и схлопотал.

Ну, а как можно о ней не беспокоиться? Не заботиться?

О ней ведь никто не заботится, а это плохо.

Он подумал, что если бы имелся рядом с ней кто-то… заботливый, Саша не беспокоился бы, конечно. Он бы злился.

Однако теперь все терзания в прошлом.

Уже несколько часов, как в прошлом.

Он резанет – и дело с концом.

Если бы Анка была к нему хотя бы равнодушна… Но это не так.

Капитан Пастухов сегодня выяснил, что командира он дико злит и раздражает. До потери элементарных норм приличия. И это притом, что Марианна Вадимовна, в общем, весьма сдержанный человек.

На собственные переживания, произросшие из этого открытия, Саша наплевал бы. Но не на ее.

Зачем своим присутствием мучить любимую?

Поможет ей разобраться с этим Калиостро местного разлива и уйдет.

Он вздрогнул, когда раздался телефонный звонок. Не по мобильному вызывали, по стационарному.

– Старший оперуполномоченный Пастухов, – представился Саша в трубку.

– Лев Алексеич на месте? – коротко бросила Путято.

– Поискать? – спокойно поинтересовался Пастухов.

– Если он в конторе, то не надо.

– Его тут нет. Я позвоню ему. Набрать?

– Саша Михалыч. Дорогой и любимый, – с изрядной долей сарказма проговорила Марьяна, – позвонить Скоморохову я и сама в состоянии.

От этих слов у Пастухова сердце зашлось, несмотря на сарказм, который нельзя было не расслышать.

«Зачем же ты так играешь словами, девочка…» – с болью подумал он, а вслух проговорил бодро и дружелюбно:

– Простите олуха, Марианна Вадимовна. Не сообразил с ходу.

Между ними повисла тишина. Потом он услышал, как Анка кашлянула тихонько. Сказала:

– Лева обозначится, передай, чтобы связался со мной. Тотчас же.

И отсоединилась.

А он собирался выгрузить ей информацию по делу. Как поступить?

Ты сдурел?! Что значит – как поступить? Как служба обязывает, так и действуй. Звони ей вот прямо сейчас и докладывай.

– Он обещал подумать! – торжествующе заявила с порога Регина, забрасывая шляпу на козырек вешалки. – Уверена, он тебе позвонит, – добавила она, сдергивая с ног туфли и влезая в растоптанные шлепанцы.

Седой сухощавый старик, прислонясь плечом к дверному косяку комнаты, служащей ему кабинетом, молча ее слушал, высокомерно вздернув бровь, а уголком рта обозначив усмешку.

Хозяин апартаментов производил сильное впечатление, однако градус его величия несколько снижал шлафрок в сине-коричневую продольную полоску, висевший на нем, как на одежных плечиках.

Хотя какой же ты шлафрок, если не из бархата и не подпоясан кушаком в цвет атласных отворотов и воротника шалькой? В этом случае ты обычный купальный халат, махровый и изрядно ношенный к тому же.

– Было бы лучше, если бы он не позвонил, кем бы он ни был, – разжав тонкие губы, проскрипел старик. – Кажется, я предупреждал тебя, миледи, что мне требуется отдых. Ты забыла?

– А мне срочно требуется термаж! Ты забыл?! Морда вянуть начала! Мне уже тридцатник дают! – с ходу завелась собеседница.

– Для твоих тридцати пяти совсем неплохо, – повел он бровями. – Кроме того, с прошлой процедуры не прошло и полугода, а ты требуешь новую. Для здоровья это вредно.

Регина приблизилась к старику, коснулась рукой его плеча и, заглянув в глаза, доверительно произнесла:

– Дядь Толь. Его жена говорит, что ты ничего не можешь. И ничего не умеешь. Что ты способен лишь нагонять страху на тутошний «курятник». Она читала сообщения в чате и хохотала до икоты. И он сам не очень в тебя верит. Но я его убедила попробовать.

Старик, оттолкнувшись от дверного косяка, выпрямился, глаза его холодно блеснули.

– Кто эта дрянь? – прошипел он с закипающей яростью в голосе.

Регина выдохнула, опустила руку, направилась по узкому коридору на кухню. Ответила, не повернув головы, чтобы спрятать улыбку:

– Новая жиличка. Они с мужем въезжают на днях. Помнишь Платоновых? Эти двое в их квартиру вселяются. Сегодня осмотреться заезжали, чтобы определить, куда какую мебель ставить.

– Еще не въехали, а уже в курсе всех наших дел? – недоверчиво спросил старик, перемещаясь за Региной.

– Чему тут удивляться? В чате нам отдельную тему выделили, дядь Толь. Ты же знаешь.

– Знаю, конечно. Там бывают довольно забавные перлы.

– Не перлы, а посты. Привыкай.

– Зачем? Ты ведь меня понимаешь.

– Затем, что не надо отставать от времени, дядечка. Чтобы не выглядеть пещерным человеком.

– Суета. Никчемная и глупая. И моему имиджу более пристало быть старомодным. Лучше поведай мне, миледи, как тебе удалось наживить клиента.

– Фи! «Наживить»! А говоришь про имидж… – ухмыльнулась Регина.

Старик подошел к племяннице вплотную и прошелестел в ее сделавшееся пунцовым ухо:

– Угомонись. Не нагличай, малышка.

В его голосе перетянутой струной звучало предупреждение.

Регина непроизвольно сжалась. Ей было известно, какую реакцию он может шквально обрушить из-за мелочи, показавшейся ему чем-то иным, чем та являлась на самом деле.

Она заговорила неестественно оживленным тоном:

– Да-да, конечно. Сейчас расскажу. Все получилось как-то неспециально. Я вернулась из салона, чтобы разобраться с нашими объявлениями, но прежде мне нужно было взять из дома хоть какой-то инструмент, чтобы было их чем сдирать. Ну и сумочку заодно оставить.

– Ты их решила убрать со стен? Но зачем?! Разве нам мало того, что местное быдло их постоянно срывает?

– В чате сообщили, что какая-то казенная тетка ими заинтересовалась. И даже фотографировала. Я сделала что-то не так?

Старик задумался. Проговорил после паузы:

– Ты поступила благоразумно. И как она выглядела? Утром, когда мы с Адольфом возвращались с прогулки, я приметил одну особу возле собачьей площадки. Произвела серьезное впечатление. Но возможно, она из местных. Я же не обязан их всех знать в лицо.

– Увы, дядь Толь, как она выглядела, я не знаю. Мы с ней не пересеклись. Думаю, чиновница по соседним корпусам отправилась рыскать, там ведь тоже наши объявления развешаны. Может, давай я дальше про нашего клиента расскажу?

– Но я не закончил, – проговорил он, насупясь. – Ты поступила благоразумно, однако впредь подобные действия самостоятельно не предпринимай.

– Слушаю и повинуюсь, – натянуто улыбнулась Регина.

– Умница. Так что там с новым клиентом?

– На чем я остановилась? Ах да. Я собралась забросить сумочку и взять инвентарь. Со мной в подъезд вошел мужик лет тридцати пяти, здоровый, но подтянутый, пакетами увешанный и, главное, с цветочками в кармане, прикинь! Одетый, как пижон, стрелки на брюках наглажены, хоть брейся. И при этом в мотоциклетном шлеме, что вообще ни в какие ворота. Ну, ты знаешь мои требования к внешнему виду. Потом мы в лифте вместе ехали. Он спросил, на каком этаже сто двадцать шестая, я подсказала. Второй раз я его увидела, когда он из подъезда выскочил, а я как раз на скамеечке отдыхала. Смогла как следует рассмотреть его физиономию. Простоватая, но выбрит чисто. Никакой клади при нем уже не было, только шлем в правой руке, а левой рукой щеку потирал и недовольно морщился. У меня столько вопросов сразу появилось в голове. Зуб разболелся? Или по фейсу получил? А по какой причине? Пришел без предупреждения и не вовремя? Или иначе как-то провинился? Ты ведь знаешь мою любознательность.

– Хорошая черта, – скупо похвалил племянницу старик.

– Спасибо, дядечка. Да, неплохая. Банк информации следует пополнять, поскольку никогда не знаешь, когда и какой факт может тебе пригодиться.

– Это и есть наш клиент, как ты его называешь?

– Это объект для твоей работы, дядечка, но тогда я еще этого не знала. А нашего клиента я чуть позже отследила. Дай-ка, думаю, повременю от дома удаляться, а погуляю-ка около. Авось еще что-нибудь интересное увижу. Ждать пришлось по времени порядочно, и я уже собралась к соседним домам податься, чтобы объявления оттуда собрать. Решила, что подвела меня нынче интуиция. Однако не подвела. Через час примерно ту же квартиру набирал на домофоне другой мужик – мелкий, невзрачный и с упаковкой туалетной бумаги под мышкой. Пробубнил: «Это я», ему открыли. Тогда я предположила, что он – муж, а тот, что с цветами, – любовник. Предположение хотелось проверить, но как? Муж может остаться в квартире надолго. Пока я размышляла над этим, он вышел. Здесь мне повезло, конечно. Ну, а потом дело техники. Клиент разговорился, заинтересовался и сдался. Жди от него звонка, дядечка.

– Ну уж ты сразу… клиент… – проворчал старик, настроение которого сделалось благодушным. – Ну, хорошо. Хорошо, миледи. Пожалуй, еще на один сеанс сил у меня хватит. Если позвонит и закажет, будет тебе термаж. Я правильно эту хрень обозвал? Ничего не спутал?

– Правильно, дядечка! – ответила Регина и чмокнула морщинистую щеку. – Чайку попьем? Сделать тебе бутербродик? И я к себе пойду, у меня тоже клиентка сегодня. Хорошо хоть, что одна. Надоело.

Вот что дядя Толя за человек. Вечно его подталкивать приходится, прибегая к немудреной манипуляции. Однако, если он распознает твои штучки, Рэгги, сообразит наконец, что ведется на простейшее «слабо», то жутко разозлится. Тогда придется тебе забыть, детка, и про пляжи на Гоа, и даже про плановую процедуру в дорогой косметологической клинике.

Имеется у нее в запасе еще один довод, но использовать его стремно. Неизвестно, как после этого сложатся у них с дядей Толей отношения.

Про этот довод Регина никогда не забывала. И очень радовалась, что сумела его раздобыть.

Она знала, куда и зачем тратит дядька свои немалые деньги.

Пока Пастухов размышлял, зачем это Анке так срочно понадобился Скоморохов, а также взвешивал слова, с которых начнет выкладывать ей свежую инфу, вновь ожил телефон. На этот раз звонил искомый Левка.

– Сань, я до Вадимовны минут десять дозвониться не могу, занято у нее. А дело сугубо срочное. Это не с тобой она сейчас общается по мобиле?

– А ты свои неотвеченные проверял, Лев? Мы с командиром только что разговаривали, и она, кстати, твоей персоной плотно интересовалась, потому что ты трубку не берешь. Похоже, она сейчас другим абонентам названивает, тебя ищет.

– Блин! Да ексель-моксель! – воскликнул Скоморохов. – Я же звук отключил, когда с той барракудой общался. Точно, вон они, шесть вызовов. Ну, нагорит мне от командира!