Электронная библиотека » Ринат Валиуллин » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Кофеварка"


  • Текст добавлен: 12 марта 2024, 23:14


Автор книги: Ринат Валиуллин


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Гриша и Маша

Они припарковались у дома и долго сидели в машине перед домом. Выходить не хотелось. Гриша – долговязый брюнет лет тридцати пяти с творческой косичкой на самой макушке. Маша – где-то между симпатичной девушкой и красивой женщиной, у которой, как и у многих, бросались в глаза два страстных желания: поесть и похудеть. Она уже успела побывать замужем, но ласки не хватило. Отголоском в салоне звенел «Ласковый май», за окном – суровый январь. Я сидел в стаканчике и помалкивал, чтобы не дай бог в сердцах кто-нибудь меня не опрокинул. Парочка то нежно целовалась, то яростно спорила: как всегда, ни о чем:


– Нет, мы не поцелуемся. Мне надоело целоваться с тем, кто меня не любит.

– Вот как? Хорошо. Какие планы на завтра? – вдруг охладели его руки.

– Не знаю. Есть предложения? – захотелось мне узнать причину внезапного холода.

– Да, и кольца я тоже купил.

– Я люблю тебя.

– Выходи за меня.

– Ты серьезно?

– Да, дай мне руку.

В темноте он взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо. Золото обвело девушку вокруг пальца, она не сопротивлялась. Ну кто здесь может устоять? Кто? Все претензии сразу отпали. Даже губы снова согласились целоваться.

Пятьдесят процентов отношений развивались в одной матрице, вначале взгляды, потом слова, потом прикосновения рук, губ, тел, желаний, нужд. Потом постель, и чем дальше, тем грязнее становилось белье. Некоторые меняли его чаще, стирали пятна обид, непонимания и прочего шлака, другим менять было лень, они просто закрывали глаза на все и засыпали.

У других пятидесяти процентов не было никаких отношений, в один прекрасный день они пригласили одиночество на свидание, потом еще и еще, пока оно не стало их любовником. Маша, в свое время, тоже жила в этой половине человечества. В поисках другой половины, она все больше понимала, что не одинока, таких, как она, много. Потом, наконец, нашла, «счастья» хватило только на три года. Больше не было сил. Она готова была смириться с чем угодно, только не с равнодушием. Больше всего женщина не переваривает равнодушие, вот что равняет с землей душу и делает ее из птицы летающей тварью ползающей. Мужу нужна была женщина, которую можно включать и выключать – как торшер в спальне. Развелась, а привычка осталась.

Прошло минут двадцать, прежде чем она снова включилась:

– Тебе нужна такая, чтобы сидела рядом и молчала. А я не могу все время в тишине, и еще при разговоре мне важно заглядывать в глаза. Простого обмена словами недостаточно: мне важно видеть выражение лица – возможно, для того, чтобы понимать, что осталось между слов, или для того, чтобы была обратная связь. Я хочу видеть эмоции.

– Нет, мне нужна ты.

– О, у тебя появилось чувство юмора.

– Я серьезно.

– Чем тупее становятся твои шутки, тем сильнее я ощущаю боль от потраченного на тебя времени. Каждый божий день я чувствую, что теряю время. Хватит, мне надоело быть твоим приложением.

– Дорогая, это возрастное.

– Ну, конечно, что ты еще можешь сказать. Да у меня даже не было времени, чтобы повзрослеть, не было времени тусоваться. Я ни с кем не встречалась, пока не появился ты. Это было так тяжко, когда тебе девятнадцать, а встретиться не с кем. Некого обнять, некого поцеловать, все эти развлечения только в кино, будто для избранных людей, будто экспонаты в музее. И тут возник ты. И я не возникала, благодаря Бога за такой подарок. Я дорожила тобой, а ты нет, ты пользовался мной как хотел, моими чувствами.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? Тебе надо отдохнуть.

– Отдохнуть. Ты знаешь, что я чувствую сейчас? Я чувствую себя старой, будто работаю с десяти лет, будто выступаю в ночных клубах, но удовольствия от ярких вечеров больше нет. Блестки на платье потускнели. И что самое ужасное, я стала грубой.

– Может, кофе? Я взял тебе кофе.

– Кофе? Это все, на что ты годишься? Негодяй.

– Я негодяй? Посмотри на себя.

– И что?

– Ничего.

«Что там?» – спрашивала она у своего альтер эго. «Ничего, – подтверждало оно, – все как всегда, как в вечном кафе. Ты сидишь одна, кушаешь свой кофе или пьешь горячий шоколад, и со стороны кажется, что все в шоколаде, но внутри ты постоянно думаешь, а не послать ли все к черту, отправляешь ему такую вот эсэмэску, и жить становится легче. Потом заказываешь вино и получаешь ответ, что еще не все потеряно. И так каждый день, каждый божий день твоей жизни. Которой, как оказывается, меньше всех от тебя что-то нужно, точнее сказать, ничего от тебя не нужно, ей нужна ты – такая, какая есть, со своей кроной, со своими корнями. Что касается корней, они не были знаменитыми, богатыми, древними, и каждое упоминание о них так же бестолково, как заискивание перед лесом, в котором ты заблудилась. Цепляясь за них, ты будешь только спотыкаться».

Маше совсем не понравился этот внутренний диалог. Она вышла из машины, хлопнув дверью, затем дверью хлопнул подъезд. Гриша еле успевал за женой. Маша была не согласна со своим альтер эго. Несмотря на то, что жизнь стоит на месте, она сама менялась, причем каждые тридцать минут. Только что она целовалась и была почти счастлива, а теперь снова спад, и все плохо. Стоило только начать анализировать. «К черту самоанализ», – заключила она и вышла из лифта. Гриша проследовал за ней…

– Прицепы мне не нужны. Однако я точное знаю, что буду спотыкаться о воспоминания, как ломовая лошадь. С утра до вечера.

– Не будешь.

– Буду! Черт, – чертыхнулась она, споткнувшись в темноте коридора. Стаканчик с кофе вылетел из ее рук. Я растекся по паркету. – Включи уже наконец-то свет в квартире. Что это? Зачем здесь это полено.

– Это заготовка.

– Какая еще заготовка.

– Женщину хочу вырезать.

– Какую женщину?

– Тебя.

– Отлично, хочешь полено – я тебе устрою. Лесоруб хренов.

Лео и Серж

Я понятия не имел, что такое синдром отложенной жизни, пока мне не объяснили взрослые парни за соседним столом. Сати все так же ласково играл на пианино, упрямо пытаясь перевести их серьезный разговор в легкомысленную беседу. Как я понял, один из них был режиссером, его звали Лео, другой хотел стать писателем – просто Серж.

– Синдром отложенной жизни заключается в том, что если жизнь дерьмо, то можно ее и отложить.

– Я думаю, что прежде лучше отложить дела, а не жизнь, – улыбнулся режиссер сквозь серую бородку.

– Ты знаешь, я в детстве хотел стать актером. Нет-нет, актером я не стал. Хорошо, что эти игры не были азартными, иначе вряд ли бы я дотянул до этого дня, меня грохнули бы где-нибудь в глухом районе за карточный долг, в лучшем случае это случилось бы на лестнице в казино, я даже представил, как яркие огоньки рампы блещут в моих глазах под музыку уходящей жизни. Глаза застилает поволока вечности, и темная струйка крови из моей груди образует рядом большое теплое пятно, до тех пор, пока какая-нибудь откровенно одетая цыпочка не поскользнется на моей липкой крови и не завопит на все Монте-Карло. Ставки были сделаны, но ни одна из них не сыграла. Я тихо-мирно закончил филфак и был занудным профессором литературы до тех самых пор, пока мой доктор мне не сказал: тебе осталось всего год в лучшем случае.

Этот выстрел был похлеще того, что я себе представлял. Я только выплатил ипотеку, жена только начала меня любить, дети только избавились от памперсов и начали расти духовно, они пошли в школу, во двор, в люди, в общем, я только начал жить – и на тебе.

– Ты серьезно? Я бы очень хотел, чтобы это была шутка, пусть и самая дурацкая в жизни.

– Это не шутка.

– По тебе и не скажешь.

– Я бы тоже не хотел говорить об этом. Но дети. Как они будут без меня. Я не хочу ни там, ни здесь когда-нибудь услышать: «Где ты был, сука?» У тебя же есть дети?

– Есть один от первого брака. Остался с матерью.

– Тогда будь готов к такому вопросу от своих детей, если ты их рано бросил, если ты ими не занимался, но главное, если ты их не любил. В общем, я, как всегда, издалека. Я должен их обеспечить. Детей. Ты ведь знаешь, у меня ни хрена нет, кроме жены и ипотеки. Так что я решил написать книгу им в наследство, чтобы она постоянно переиздавалась.

– Ты меня озадачил, дружище. Не могу поверить.

– Что я смогу ее написать? Не волнуйся, я сам ее напишу.

– Я волнуюсь не об этом. Ты… ты же… ты сам по себе бестселлер, блокбастер, ты мой друг! Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы вот так все закончилось, – показались слезы на его глазах. Они посмотрели вниз: «Вау, какая красота. Давай вниз, кто быстрее. На счет три».

– Я тоже не хочу, чтобы вот так.

– Ладно, – начал он собирать из себя мужика, так и не дав устроить слалом по своим небритым щекам ни одной слезинке. – Значит, бестселлер?

– Да.

– Мне нравится твоя уверенность.

– У меня нет времени на другое.

– Обычно все писатели скромничают, заявляя, что неожиданно их книга стала бестселлером. Боже мой, они не ожидали. Конечно, они этого ждали, что за сладкая ложь.

– Все страхуют свои надежды. Мне некогда. Я правдив.

– У правды только один недостаток – ее никто не любит. Каждый, кто пишет книгу, грезит бестселлером.

– У меня нет времени для грез. И ты мне должен в этом помочь.

– Чем я могу помочь?

– Ты же дока в постановке сюжетов. Мне нужна техническая поддержка. Краткий курс, как написать бестселлер.

– Если бы я знал.

– Ты знаешь, просто тебе лень писать, ты сам мне как-то об этом говорил.

– Ну, это же только пьяные разговоры.

– Когда ты пьян, ты всегда очень искренен. Мне нужна одна книга, которая будет опьянять всякого, кто ее откроет. Вино, понимаешь? Не сухое, не сладкое, но притягательное, как шампанское. Если бы у меня было больше времени, я бы тебя не тревожил. Но у меня всего год.

– У тебя есть сюжет?

– Есть.

– Хорошо. Ты уже начал?

– В том-то и дело, что я не знаю, с чего начать, точнее – как начать, чтобы читатель после первой страницы, не отрываясь, прочел еще сто.

– Какой жанр?

– Скорее, драма.

– Могу тебе вкратце рассказать.

– Ты, главное, пиши. Расскажешь в процессе, – вылил Лео остатки кофе на блюдце. Черное пятно быстро взяло в плен белое.

Писатель и Режиссер

– Я думаю, что финал в книге ничем не отличается от финала в кино, яркость и цветность которого должны проявиться в первые двадцать минут, познакомить всех с главным героем в самом начале конфликта, а также с каким-нибудь злодеем. Любое самое долгое повествование может реанимировать внезапная концовка. Я так делал. Можно красиво начать, потом усыпить бдительность и внезапно завернуть в конце.

– А что в середине?

– В каждом следующем акте тот же секс, в котором страсти накаляются. И этот прилив любви сносит крышу главному герою, и он висит на краю пропасти, а остальные персонажи ходят рядом, кто-то пытается подтолкнуть, кто-то бросает руку помощи. Наконец герой сам берет себя в руки, ставит все на свою силу духа. Ставка сыграла.

– У тебя как у того классика: вся жизнь – игра!

– Вся жизнь – икра. Может, икорочки да под водочку?

Серж отрицательно покачал головой.

– Понимаю, ставки слишком высоки.

– Я вижу, ты все так же любишь казино?

– Люблю выигрывать. Каждый режиссер в душе игрок, потому что игра, роли и главное азарт – это его всё. Что я хочу сказать: в твоей истории многие должны найти себя, по крайней мере, в кино так. Все находят себя и хотят снова и снова пересмотреть.

– Всегда приятно смотреть на себя, – допил кофе Серж.

– И чтобы не надоело, надо менять измерение. Представь себе, ты спал и видел прекрасный сон, но вдруг всех разбудил будильник, ничего не понятно. Кругом суета и другая реальность. Книга, что фильм, может быть сложной, но не занудной. Постоянно увеличивай темп событий. Потому что рядом за соседним столиком внимание читателя. Нельзя от него отставать. Нельзя его терять, – указал режиссер на соседей.

Писатель посмотрел на ближайший столик и улыбнулся. За ним что-то весело большой компанией отмечали девушки.

– В кино, как и в жизни, главное развязка. Надо быть достаточно развязным, чтобы с жизнью пройти «на ты», – рассмеялся режиссер и продолжил лекцию: – Залог хорошего финала для кино: загадка и неожиданность. Читатель не должен знать, чем все закончится. В хорошей истории, как и в хорошенькой женщине, должна быть загадка, – улыбнулся режиссер девушке за соседним столом, поймав ее взгляд. – Так же как рассказ не должен быть сказкой со счастливым концом. Я всегда заставляю зрителя переживать, просто бросаю его на перепутье. Пусть сам выбирает – «или сама», – усмехнулся он и снова посмотрел на девушку, но та уже выбрала кого-то другого. – Твоя задача: попытаться затронуть зрение, слух, осязание, обоняние, вкус читателя – с помощью слов. Создать пятимерное пространство чувств. Самое голодное из них всегда откликнется. Ты запивай, кофе здесь элитный, заговорил я тебя.

– Это точно! Заговор элит.

– Вообще мне нравится короткий метр. Хорошая короткометражка – это кусок плоти, вырванный из жизни зрителя. Есть только одна проблема. Мне кажется, что сейчас больше смотрят, чем читают. Может, тебе лучше кино снять?

– О чем ты говоришь? Если бы у меня были такие деньги, мы бы сейчас с тобой здесь не сидели.

– Ты сидел бы здесь с кем-нибудь другим?

– Мы бы разлагались где-нибудь на пляже за бокалом дайкири.

– Так оно и будет, поверь.

– Согласен, когда-нибудь книга станет просто сувениром, который будут дарить, чтобы поставить на полку. Я хочу запрыгнуть в последний вагон, пока люди еще читают.

– В последний бокал, пока люди еще пьют. Пока люди еще их бьют, если хочешь, мой дорогой Серж. Осколки, вот что важно, если развивать историю по законам жанра, хоть книга, хоть кино, хоть просто байка, это все операции, хирургия, которая извлекает из души человека осколки, которые не давали покоя.

– Или наоборот, я про истории, после которых ты не можешь просто существовать, как навязчивая идея. Из равнодушного ты превращаешься в человека чувствующего. Я вот недавно посмотрел фильм по войну, знаешь, потерял покой на несколько дней.

– Человек, как навязчивая идея, оригинально. А что за фильм? Надеюсь, не мой.

– Немой, немой. Не ревнуй.

– Ладно, не буду. Так о чем будет твоя история?

– Про любовь.

– Здесь ты неоригинален.

– Там не все так просто, как тебе кажется.

– Мне не кажется, я тебя слишком хорошо знаю. Ты очень сложный, но интересный.

– Типичный псих, бездельник и выдумщик.

– Опять ты про любовь… к себе. В целом ты прав, без любовной нити невозможно сшить ни один приличный переплет.

– В переплет обычно попадают любовники.

– Ты был когда-нибудь любовником?

– Только для жены.

– Как скучно.

– Я же не киношник. Это там всех учат языку любви с пеленок.

– В моем случае с молоком матери, мама была актрисой, пока не вышла замуж.

– Ушла из кино? Неужели перестала играть?

– Только на публику. Дома такие страсти кипели. Я все время боялся, что они разведутся. Так и случилось. Теперь я понимаю, что она переигрывала. Однажды отец просто ушел.

– Значит, проиграл?

– Я бы сказал, проигрался. Он любил покер больше жизни. Его сгубило казино. В один прекрасный день за долги у нас забрали дом. С этого все и покатилось под откос, но больше всего мать разозлило, что он и меня научил играть в покер. Все время говорил: ты им должен отомстить за меня.

– Отомстил?

– С переменным успехом. Только я в казино не за деньгами хожу.

– Неужели чтобы избавиться от них?

– Да, там девяносто процентов таких.

– Я у тебя просить не буду, даже не думай.

– Это не в твоем стиле. Вот еще несколько слов о стиле. Любому тексту нужна душа. И мистика. Надеюсь, в твоем романе все это есть.

– Ты любишь фантастику?

– Я – нет, люди обожают. Поэтому добавь в свой переплет еще несколько мистических ниток. Мистика – это очень перспективно. Она манит, она привлекает тех, кому плохо в реальности, а таких сейчас большинство.

Гриша и Маша

– Кофе хочешь? – спросил он, когда они проходили мимо кофейного киоска.

– Да, возьми мне капучино. Здесь хороший? А то в прошлый раз одно молоко налили. Будто я у них не кофе просила, а горячее молоко.

– Хорошо, слушай, у меня денег нет. В универе опять зарплату задерживают.

– А что же тогда предлагаешь? – вздохнула Маша. – Пора бы тебе на работу, Гриня, устроиться, на другую. А не клянчить по мелочам у жены.

– Я работаю над этим.

– Ну, за это тебе никто не заплатит. Мужчине без работы никак нельзя. Что бы ты делал без меня? Ладно, угощаю.

– То есть без тебя можно, а без работы нет.

– Работа и женщина для мужчины – это одно и то же.

– Ну, конечно, в каждой женщине есть что-то от работодателя. Сначала она тебя спрашивает: «Чем ты занимаешься?», потом берет в штат, говорит: «Для тебя есть вакансия: ты будешь заниматься мной».

– Вот здесь было смешно. Да, занимайся, в свободное от работы время, – протянула она ему стакан с капучино.

– Ты запрещаешь мне делать то, что я хочу.

– Нет, я запрещаю тебе слоняться без дела. Мужику без дела нельзя. Я же тебе говорю, без бабы можно, а вот без дела нельзя. Ты понимаешь?

– С трудом. Запреты – это основная причина всех преступлений, а запретные плоды – это оружие.

– Хватит философствовать. Мне без разницы, можешь взять это свое оружие и ограбить банк, но чтобы деньги в доме были. Зачем ты мне нужен без денег?

– А как же любовь?

– Какая такая любовь?

– Большая, – сложил из ладошек сердечко Гриша.

– Ну раз ты меня так любишь, то выключи, пожалуйста, эту музыку.

– Скажи лучше – я запрещаю тебе слушать эту музыку.

– У нас есть запрещенная музыка? О чем ты говоришь?

– Конечно, рэп.

– Это, по-твоему, рэп? У нас нет рэпа, нет рока, настоящие рэперы умирают до сорока, а нашим уже по пятьдесят. Не может быть старых поэтов, потому что в определенный момент поэты хотят получать за стихи чеки. И чем больше, тем хуже стихи. Поэзия становится бизнесом. Здесь поэзия поэзией быть перестала. Нашим рэперам мне все время хочется сказать: «Подтяни же штаны. Ты же идешь по улице с мамой».

– Ты слишком сурова.

– А ты мякиш.

– Мама меня так никогда не называла, – усмехнулся Гриша.

– А как она тебя называла?

– Да по-разному: Гришаня, в хорошем настроении, а если испачкал штаны – Гринюха, если двойка – Григорюшка или Горя ты моя Горя.

– Любила не по-детски.

– Как бы я хотел сейчас идти по улице с мамой.

– Вместо меня?

– Да при чем здесь ты. Хватит уже себя обожествлять.

– Ты сегодня смелый прям не на шутку.

– Нет. Любвеобильный.

– Так бы сразу и сказал.

– Знаешь, однажды мы шли из садика по людной улице, я держался за мамину сумку, но в какой-то момент отвлекся, отпустил сумку, потом снова догнал маму и схватился за знакомую сумку, а там с высоты на меня тетя: «Такой маленький, а уже по сумкам шаришься, сейчас милицию вызову». Для меня это был шок: «Где мама? Это же ее сумка».

– Ну, прямо «Мамонтенок ищет маму». Ищешь маму, а там слониха. Как же ты ее нашел?

– Не знаю, что на меня нашло, я как заору на всю улицу: «Мама, эта тетя украла нашу сумку!» Через мгновение, когда улица остановилась, когда у моих ног уже обрушился целый мир, мать нашлась.

– Не, не мякиш. Видимо, размяк, пока со мной жил. Устроился поудобнее и размяк. По крайней мере, ты же не был таким.

– Каким? – посмотрел не по-детски на Машу Гриша.

– Пастеризованным.

– Ты сегодня в ударе, но с кем не бывает.

– Я же говорю, ты опять без настроения?

– Нет, просто скучно.

– Хочешь, я напьюсь? – рассмеялась собственной дерзости Маша.

– Пива?

– Я вижу, как ты розовеешь, Гриша. Тебе не надоело одно и то же?

– Что именно?

– Одно и то же пиво, целыми днями. Ради чего? Ради того крутого парня, каким ты был лет десять назад.

– Пью я не для того, чтобы показать, какой я правильный парень. Для меня алкоголь способ избавиться от вопроса, кто я такой, зачем я, есть ли во мне смысл? Кстати, может, зайдем в магазин за пивом, все закончилось.

– Давай деньги.

– Я же тебе говорю, забыл карточку.

– Ну что ты за мужик? С тобой невозможно расслабиться. Почему я должна тебя обеспечивать?

– У меня сейчас нет прибыли. И это проблема.

– Нет, твоя самая большая проблема не отсутствие денег, а сбитый прицел. Нет общей цели, высшей цели. Именно ее ты должен восстановить, если хочешь к чему-то прийти.

– Домой, куда я еще могу прийти, – зашли они в подъезд. – А тебе не кажется, что, когда человек приспосабливает свою жизнь только для того, чтобы накосить как можно больше капусты, он обнажает убогость своих целей.


– Какая светлая мысль. Ладно, пиво заработал, я купила вчера, поищи в холодильнике.

– Ты золото, Маша.

– Знаю! Черт! Когда ты уже уберешь из-под ног это полено?

– Это не полено, это ты.

– Хватит меня деревом оскорблять.

– Ты еще не знаешь, как оно нас отблагодарит.

– Я знаю, Гриня, ты умный парень, преподаватель. Ты же видишь, твоя работа в университете сегодня ни черта не приносит. Придумай что-нибудь. И убери полено. Хорошо?

– Хорошо, но по твоим глазам я вижу, что плохо. Ты меня осуждаешь.

– Осуждаю? О чем ты говоришь, ты даже вина своей даме купить не можешь.

– Ты права, для тебя только цветы. Ты слышишь?

– Про цветы?

– Нет, за стеной. Этот женский голос, один женский голос, полный упреков и обид. И молчание ему было ответом. Как же вы все похожи.

– А, эта, никогда не здоровается, то ли муж у нее немой, то ли очень терпеливый.

– Нет у нее никакого мужа, сбежал уже давно. Теперь она воспитывает собаку, я бы тоже давно сбежал, если бы не ошейник.

– Ну, ты красавчик. Ты собрался сбежать? Жена, дети и ипотека, все на тебе висит. Только сначала напиши доверенность на случай побега.

– Опять замолчала. Я же говорю, вы все похожи.

– А вы чуть что не так, брови домиком и давай играть в молчанку.

– Не надо обобщать, – прошел Гриша на кухню и открыл холодильник.

– Ну что, побегал? Быстро домой.

– Не волнуйся, Маша, от холодного пива еще ни один мужик не уходил. Вот, слышишь, собака подтверждает.

В этот момент за стеной залаяла собака соседки.

– Так они и общаются. Всегда смешно видеть, когда люди на полном серьезе разговаривают со своими четвероногими друзьями. Первые думают, что вторые их понимают, – дернул чеку на банке Гриша.

– Сразу видно – интеллигентные люди.

– Чувствую, ей тоже придется за винишком самой идти.

– Ты же сам тоже с котом постоянно общаешься.

– Мы с ним только ржем иногда над другими.

– Ты хочешь сказать, Васька тебя понимает?

– Нет, конечно, но делает вид.

– Весь в тебя.

– Знаешь, что у тебя общее с кошкой?

– Опять пошлость какую-нибудь задумал.

– Нет. Это гибкость. – Холодное пиво легло прямо на душу Гриши.

– О чем ты говоришь, я на фитнесе сто лет не была.

– А что так?

– Времени нет. Как же я задолбалась в этой берлоге. Думала, что создана для спа, для джакузи, нет, мля… не заслужила.

– Ванны с шампанским нет, это правда. Но… Твое главное украшение – это гибкая система личных ценностей, словно ожерелье из бриллиантов, которое при каждом повороте судьбы сверкает новыми гранями.


– Ну что за бред, ты как старик, который пытается говорить о сексе.

– Ты же сама хотела спа. Ты права, хватит говорить, надо заниматься. Кстати, ты получаешь удовольствие от секса?

– С тобой?

– А что, есть еще варианты?

– Варианты есть, сил нет.

– Жаль, а то о тебе могли бы говорить: она всего добилась через постель.

– А что плохого? Получить приятное с полезным. Я же даже через постель добиться ничего не могу. Какое удовольствие, когда приходишь домой как собака?

– И лаешь, и лаешь, и лаешь. Еще немного – и соседка тоже подумает, что я разговариваю с собакой, – рассмеялся Гриша.

– Не лаю. Скулю.

– В таком случае скажи мне, как тебе удается так хорошо выглядеть, лет на десять моложе меня.

– Так я моложе на десять лет.

– Я думал, ты ответишь: «У меня часы отстают».

– Нет, не отстают, часы только тикают, как мина замедленного действия. Смотрю на себя в зеркало, боже! Разве о такой мине я мечтала?

– Конечно, нет. Ты мечтала о принце. Думаешь, с ним радости от секса было бы больше?

– По крайней мере, можно было бы брать не удовольствием, а деньгами.

– И снова деньги.

– А ты не слышишь. Словно мы живем в одном доме, но в разных подъездах и разговариваем через вентиляцию.

– Да слышу, слышу. Я хотел тебе сказать, что я нашел тему. Я собираюсь открыть мастерскую по изготовлению деревянных сувениров.

– Деревянных? Гробов, что ли?

– Сувениров.

– Ты шутишь?

– Нет, у меня отец этим занимался.

– Значит, генотип, – рассмеялась она.

– Видимо, он же Гена.

– А деньги откуда?

– Отец дачу продал.

– Геннадьевич, так ты решил стать Страдивари?

– Он же вроде скрипки делал.

– Ну да, из дерева же. Я недавно слышала, его скрипку за десять миллионов продали на аукционе.

– Так он же итальянец.

– Надо было мне дуре за итальянца в свое время выходить.

– У тебя был итальянец?

– Да, то есть потом оказалось, что турок.

– Официант из турецкого отеля?

– Ты откуда знаешь?

– Классика жанра. Только не рассказывай мне это, я сейчас начну ревновать.

– Это было давно.

– Я считал тебя уникальной.

– Не останавливайся, считай дальше.

– До скольких?

– До свидания. До нашего первого свидания.

– Прошлое не считается.

– А я тебе о чем?

– А я тебе о чем?

– О чем?

– О том, что ты сексуальная сейчас, мне ревностно думать, какой сексуальной ты была раньше.

– Я знаю. Жизнь всегда хотела меня поиметь.

– Жаль, что я не первый.

– Надеюсь, не последний.

– Я не понял, – чуть не подавился пивом Гриша.

– Не будешь последним по жизни, – вздохнула жена.

– Хорошо, ты будешь мною гордиться.

– Только давай без этого пафоса. Какая мне разница, что о тебе говорят на двадцатой странице, если я вижу тебя все время на обложке.

– Где ты видела сейчас обложки, журналов больше нет.

– Ненавижу, когда ты тупишь.

– Ты права, сканворды остались.

– Да, загадок просто перебор. Ну так что ты решил мастерить?

– Да куй его знает.

– Куй, говоришь? – рассмеялась жена. – Значит, опять какая-нибудь куйня? Знал бы ты, как мне хочется мастериться.

– Мастерись, но только без мата, все будет хорошо, не волнуйся.

– Хочешь сказать, будешь и дальше бить баклуши?

– Бить не буду, даже не проси!

– В тебе тоже есть что-то сексуальное. Они, кстати, тоже из дерева.

– Кто?

– Баклуши.

– Да? А я и не знал.

– Это заготовки для деревянных ложек.

– Думаешь, мне с ложек начать?

– С ножек, начни с ножек.

– У тебя красивые ноги.

– Ты хочешь, чтобы я взяла тебя на работу? Так ты точно ничего не заработаешь. Это я тебе гарантирую.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 5 Оценок: 1

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации