Текст книги "Корпорация М.И.Ф. – связующее звено"

Как потом оказалось, все складывалось в мою пользу. Когда наконец подошло время уходить, я обнаружил, что вынести товар с фабрики вовсе не так легко, как я сперва полагал. Все рабочие каждый раз на выходе подвергались самой тщательной проверке со стороны мрачных субъектов, определенно знавших свое дело, и хотя нам не требовалось раздеваться для обыска, проходить приходилось по одному через серию турникетов, применявших какие-то лучи для обнаружения предметов и материалов, принадлежащих фирме. Я и так чуть не попал в беду из-за крошек эльфопыли, приставших ко мне еще с утренней работы, но Рокси заступился за меня и мигом объяснил все охранникам, после чего те, не вдаваясь в подробности, удовольствовались изъятием эльфопыли.

Это разом сняло мои претензии к Рокси за шутку с «собачьими безобразиями». И после пары тычков Сиону за его роль в этом розыгрыше мы все вместе отправились на поиски каких-нибудь запретных развлечений.

Так вот, если это последнее покажется вам недостойным времяпрепровождением, то не спешите выносить свой вердикт и читайте дальше. Уже упоминалось, что фабрика, где мы вели следствие, располагалась в одном из не занесенных ни в какие каталоги и обожаемых деволами измерений. А поскольку единственный путь в это измерение идет с Базара через фасадное предприятие владельца и он, понятно, не в восторге при мысли о сотнях работяг, топающих через его кабинет после каждой смены, то один из пунктов контракта для работы на означенной фабрике обязует заключивших его соглашаться на недельное пребывание в этом незарегистрированном измерении. Для этой цели владелец предоставил рабочим комнаты. Но так как он особенный скряга даже среди деволов, то каждую из комнат делят между собой работающие по сменам. То есть твоя комната принадлежит тебе только одну смену, а остальное время ты либо работаешь, либо где-то болтаешься. Чтобы мы не заскучали между работой и сном, владелец понастроил для нашего развлечения разные бары, рестораны, кинотеатры и видеосалоны. Все это стоит немалых денег, но их можно вычесть из нашего жалованья. Если вам это покажется чем-то вроде замкнутой экономики, то спешу напомнить, что никто и никогда не обвинял деволов в тупости, когда дело касается извлечения прибыли. Все это должно объяснить, почему мне поневоле пришлось идти кутить с Рокси и Сионом, вместо того чтобы отправиться к себе в комнату перечитывать классику, к чему я склонен значительно больше.

Ну, если говорить откровенно, легкомысленное времяпрепровождение оказалось вполне терпимым. Разумеется, мой новый имидж не позволяет мне распространяться здесь о скуке этого и последующих вечеров. Собственно, потому я едва ли не инстинктивно пытаюсь описать их покруче. Ведь естественно было предположить, что прогулка в компании парней с фабрики магических шуток и новинок просто обречена быть веселее некуда. Но оказалось, телефонные забавы с ложным вызовом легавых и то интереснее. Короче, ребята старались ублажить меня выпивкой, азартными играми и даже парочкой драк… В общем, та же старая скукотень, какой предается любая мужская компания. Но чаще всего они сидят и жалуются на фабричную работу и на то, что им недоплачивают… это я обычно пропускал мимо ушей, так как не родился еще ни один работяга, который был бы не склонен именно к такому занятию. Я с ходу определил, что во всей моей новой компании нет никого достаточно сведущего в изящных тонкостях бескапитального, то есть преступного, предпринимательства, чтобы разговаривать со мной на моем уровне. В век специализации такое неудивительно, но означает, что мне не с кем поговорить.

И это меня постоянно гнетет, причем чувство подавленности с течением времени все возрастает. Мой дух разъедает не работа и не общество работяг, а все отдаляющаяся возможность быстренько разделаться с этим заданием.

Кажется, чем энергичнее я веду свое агентурное расследование, тем непонятней мне становится, как совершаются эти кражи. Чем лучше я узнаю своих собратьев-работяг, тем больше убеждаюсь, что среди них нет несунов, даже мелких. Это не значит, что они страдают избытком честности, больше того, я уверен, они не пройдут мимо того, что плохо лежит, как и все, с кем я когда-либо имел дело – хоть в школе, хоть в бизнесе. Просто отдаю должное плотности охраны фабрики, через которую надо пробиться.

Без ложной скромности замечу, что в наш век специализации работа моего профиля требует навыков, о которых понятия не имеет никто из встреченных мною работяг. И само собой, когда после недели усиленных поисков я все еще не придумал никакого имеющего, на мой взгляд, достаточно шансов на успех плана хищения, я не мог не прийти к выводу, что система фабричной охраны непробиваема для любителя, пусть даже талантливого.

Учитывая все это, я вынужден был признать, что у нас не только мало шансов найти быстрый ответ, но есть вероятность и вовсе провалить дело. Такие мысли вызывали у меня большое беспокойство и вели прямиком к депрессии, поскольку я сориентирован на успех не меньше, чем все прочие.

К концу недели мое настроение окончательно упало, особенно когда мне вручили чек с недельным заработком. Я не рассчитывал на фабричные деньги, так как босс мне уже хорошо заплатил. Тем не менее я был удивлен, узнав, какую сумму принес мне мой недельный труд. По правде говоря, я снова поддался искушению преуменьшить испытанное ощущение. Я не был удивлен, я был потрясен… а это дело худое – спросите любого из Синдиката, – потому что в таком состоянии я склонен выражать свое нервное расстройство физически.

То, что я не нуждался в фабричном заработке, немного сгладило мое потрясение, и потребовалось всего трое моих товарищей-работяг, чтобы оттащить меня от кассира, сообщившего мне плохую новость. Конечно, меня угостили парой дротиков с транквилизаторами, которые, как мне говорили, обычно применяются компаниями на Базаре для разрядки кадровых отношений. Если ваша компания еще не практикует такое, от души рекомендую, так как это, безусловно, бережет здоровье кассиров и, следовательно, сводит к минимуму расходы на обучение новых.

Так или иначе, как только я утих до такой степени, что всего лишь швырял мебель, и кассир успокоился, то есть получил достаточно первой помощи, чтобы заговорить, он объяснил мне суровые реалии. Из моего заработка вычли не только стоимость вышеупомянутых кутежей, но также и плату за жилье, которая – даже с учетом, что названная мне цифра составляет только треть суммы за это место ночлега, – ставит его на несколько делений выше самого шикарного курорта, где я когда-либо предавался своим декадентским удовольствиям. Представлен мне был также и подробный счет за каждую мелочь, отправленную мною за неделю в отходы, вплоть до последней крупинки эльфопыли. Я бы, конечно, полюбопытствовал, как произвели такой подсчет, ведь он указывает, что правила вычетов из зарплаты действуют на фабрике даже эффективнее, чем сдерживающая мои воровские порывы охрана. Но в то время я был слишком возмущен.

Я бы много чего мог сказать по этому поводу, если бы не объяснения, данные мне Рокси. По его словам, меня вовсе не выделяли для каких-то там особых придирок. Это общефабричная практика, от которой страдают все рабочие. Он также сообщил, что стоимость первой помощи кассиру вычтут из моего жалованья и что оставшихся денег мне не хватит на заход по второму кругу.

Из-за всего этого мне тяжело общаться с Банни на еженедельной нашей встрече и обмене сведениями, ведь я оказываюсь в ее глазах не только неудачником, но и нищим неудачником, а это самая худшая их разновидность.

– Что случилось, Гвидо? – спросила она, когда мы снова встретились. – Ты выглядишь ужасно!

Как я уже говорил, Банни умница, но, кроме того, она женщина и, значит, обладает безошибочным инстинктом на то, как поднять парню настроение.

– Я подавлен, – ответил я. – На этой фабрике ужасные условия труда, особенно если учесть получаемую нами плату…

В ответ на это Банни закатила глаза и простонала, выражая сочувствие.

– Ах, Гвидо! Ты говоришь точь-в-точь… как ты их там называешь? Ах да. Точь-в-точь как работяга.

– Потому что я и есть работяга!

За этот ответ я заработал сверлящий взгляд.

– Нет, ты не работяга, – сказала она довольно жестко. – Ты сотрудник корпорации М.И.Ф., ведущий здесь расследование. А теперь прекрати нытье и давай поговорим о деле.

Мне пришло в голову, что у нее нестандартные представления о том, как избежать негативного мышления.

– Что ж, – вздохнул я и намеренно беззаботно пожал плечами – очень выразительный и давно испытанный в трудных ситуациях жест. – Дело, я полагаю, зашло в тупик. После недельной работы я ничего не обнаружил и не имею даже самого туманного представления о том, где искать дальше.

– Хорошо! – произнесла она, расплываясь в улыбке, способной растопить айсберг, – редкость на Базаре, а то бы я испытал на себе свою гиперболу.

Я, естественно, удивился:

– Не верю своим ушам, Банни. Я правильно понял, ты сказала, хорошо, что я ни к чему не пришел в своем расследовании?

– Совершенно верно. Видишь ли, я со своей стороны на кое-что наткнулась, и если ты вытянул на фабрике пустышку, то, может, сумеешь помочь мне подтвердить мои наблюдения! А теперь слушай, что мне от тебя требуется.

Следуя указаниям Банни, я начал следующую неделю с просьбы к бригадиру поручить мне инвентаризацию на складе. Он сперва поартачился, так как не любил выслушивать от работяг поучения, как ему работать, но я ему напомнил, насколько малы предоставляемые владельцем пособия по госпитализации, и он стал более сговорчив.

Для Банни мне надо было производить двойную проверку поступающих на фабрику материалов и посылать ей внутрифабричной почтой лишнюю копию итогового подсчета за каждый день. Я занялся этим с радостью, так как работа оказалась не только легкой, но и оставляющей достаточно свободного времени для выстраивания собственной версии.

Понимаете, я все еще был зол из-за того, что мне сократили жалованье. И поэтому взялся за проведение собственного неофициального исследования условий труда на фабрике, а поскольку я в отличие от большинства работяг обучался в бизнес-колледже, то мне вскоре стало очевидно, что ситуация на производстве дурно пахнет, похуже, чем «собачье безобразие».

Вот просто для примера: на завод принято нанимать существа всяких видов, многие из которых трудно описать, не впадая в натурализм. Вообще-то в этом нет ничего удивительного, если учесть, что главный источник вербовки – Базар, но это ведет к вопиющим несправедливостям в шкале расценок.

Чтобы избежать недоразумений, позвольте разъяснить, что я имею в виду. Меня лично мало волнует, кто или что работает рядом со мной, лишь бы они могли выполнить свою долю работы. Заметьте, я даже не упомянул, что Рокси ярко-оранжевый, а Сион – розовато-лиловый, так как считаю, это не имеет никакого отношения к моему анализу их человеческих качеств. Признаться, мне немного не по себе находиться рядом с тем, у кого больше рук или ног, чем у меня, но это скорее профессиональная реакция, поскольку может случиться, мы разойдемся во взглядах, а мой стиль боя подразумевает противника, способного нанести такое же число ударов руками и ногами, что и я, несколько же лишних кулаков могут произвести роковой перевес в исходных данных. Конечно, это профессиональная осторожность, а не какое-то там отторжение их личностей. Упоминаю об этом просто на тот случай, если некоторые из моих высказываний о странных существах будут приняты за расистские выпады, в коих я никогда замечен не был. Не такой я человек.

Однако, как я говорил, на фабричном конвейере работают много странных существ. Но самое безобразное заключается в том, что, хотя у некоторых из них есть лишние руки и они порой выполняют норму нескольких работяг, платят им также, как и всем прочим. Некоторым, возможно, покажется несправедливой такая эксплуатация этих существ, я же вижу в ней угрозу работягам с обычным числом рук и ног, так как компания явно сэкономит на расходах, если сможет нанять побольше первых, уволив при этом максимум последних.

Еще одна замеченная мною несправедливость относится к охранникам, которых я никак не смог обойти. Так вот, это служило для меня источником любопытства с первой минуты пребывания на фабрике. Даже без особой математической подготовки нетрудно вычислить, что если бы фабрика платила охранникам то, чего они заслуживают, то и в этом случае оплата их труда превышала бы экономически выгодную. На ответ я наткнулся, когда случайно подслушал жалобы двоих сменившихся с дежурства охранников. Им, оказывается, недоплачивали в такой же мере, как и работягам, и это при том, что они сохраняли добро, стоившее миллионы! Это, разумеется, несправедливо, но я не впервые сталкиваюсь с подобными вещами и, больше того, отношу их к обычной практике любого предприятия. Как ни бредово это звучит, но на самом деле именно так и должно все обстоять. Если сторожа будут получать приличное жалованье, то преступники вроде меня станут охранниками, поскольку и работа эта чище и спокойнее, и пенсия лучше, а если не останется никаких преступников, то не будет и никакой надобности в охранниках, и все мы кончим безработными. С такой точки зрения статус-кво кажется предпочтительней.

Так или иначе, я продолжал глядеть во все глаза и держать ухо востро, пока не почувствовал, что собрал достаточно несправедливостей в подкрепление своих доводов, а потом оставалось только дождаться подходящего момента, чтобы предъявить найденное. Для этого мне понадобилось все мое терпение, поскольку, как уже отмечалось, работяги любят пожаловаться на свою работу. Вечер, о котором я собираюсь рассказать, не оказался исключением из правила.

– Как думаешь, Гвидо? – рассуждал Рокси. – Кому приходится хуже – парням, делающим капающие туалеты, или тем, кто производит чихающие подушки на батарейках?

Прежде чем дать ответ, я усиленно делал вид, будто упорно соображаю.

– Я думаю, – осторожно начал я, – если бы мозги были динамитом, то на всей фабрике не нашлось бы пороху даже на один патрон.

Ему потребовалась минута на понимание, к чему я клоню, но когда до него наконец дошло, его глаза стали действительно злыми.

– Что бы это значило?

– Это значит, что я уже почти две недели сижу здесь, слушаю ваше нытье и ничего, в сущности, не услышал от вас о происходящем.

– Ладно, господин Соббезобразер, если ты такой умный, то уж скажи нам, работающим здесь не один год, чего же ты такого выведал за две недели.

Я предпочел пропустить мимо ушей шпильку насчет Соббезобразера, так как к нашему разговору теперь стали прислушиваться работяги с нескольких столиков. Я рисковал потерять их внимание, если бы потратил время на разборки с Рокси.

– Вы, ребята, проводите все время в спорах о том, кому приходится хуже, но суть дела упускаете. А она в том, что всем вам достается кукиш с маслом.

И с этими словами я принялся перечислять дюжину наиболее убедительных примеров замеченной мной эксплуатации работяг. К концу моего выступления меня слушал, постепенно закипая, уже весь бар.

– Ладно, Гвидо. Твой довод поняли, – сказал Рокси, пытаясь сделать еще один глоток из кружки, прежде чем до него дошло, что та пуста. – Ну и что же нам делать? Политику компании определяем не мы.

Я продемонстрировал аудитории неподражаемую улыбку.

– Мы не определяем политику компании, но именно нам решать, будем мы работать или нет при таких условиях и за такую плату.

Услышав это, Рокси просветлел, словно только что выиграл в лотерею.

– Совершенно верно, – согласился он. – Они контролируют фабрику, но без нас, рабочих, не отгрузят ни одного «собачьего безобразия».

Толпа к этому времени порядком распалилась, все пили и хлопали друг друга по плечам. И вот тут кто-то мрачно заметил:

– А что помешает им, если мы заартачимся, просто-напросто нанять новых рабочих?

Это сказал Сион. Как вы, возможно, заметили, он возникает куда реже, чем Рокси, но когда открывает рот, другие работяги обычно прислушиваются. Данный случай не исключение, и в баре стало тише – работяги старались сфокусироваться на новой проблеме.

– Брось, Сион, – откликнулся Рокси, пытаясь отделаться смехом. – Какой идиот станет работать за такую плату и при таких условиях?

– Рокси, мы именно так и поступали, к тому же не один год! По-моему, найти новых рабочих им будет нисколько не труднее, чем прежних.

Я решил, что настало время вмешаться в происходящее.

– Ты проглядел несколько моментов, Сион, – сказал я. – Во-первых, найм и обучение новых рабочих потребует времени, и в течение этого времени фабрика не будет выпускать на продажу «собачьих безобразий», и, значит, владелец потеряет деньги, что ему не может понравиться.

На это Сион только пожал плечами.

– Верно, но он скорее всего предпочтет краткосрочную потерю денег от закрытия фабрики долгосрочным расходам на выплату нам повышенного жалованья.

– И это приводит нас к другому, не учтенному тобой моменту.

– К какому же?

– Новым рабочим придется выносить одно нестерпимое условие труда, которое нас не касается… а именно – наше присутствие! Им придется, идя каждое утро на работу, проходить мимо кого-то из нас, и хотя охранники – мастера сторожить фабрику, но, по моим сведениям, компания не сможет обеспечить всех новичков телохранителями.

Это, кажется, послужило ответом на возражение. Тогда мы углубились в детали плана, разработка которого непосвященному может показаться легким делом, в действительности же, прежде чем привести что-то в движение, нужно учесть многое. Требовалось ввести в курс дела две другие смены, согласовать список требований, не говоря уже о создании забастовочного фонда на тот случай, если другая сторона захочет попробовать одолеть нас голодом.

Многие парни хотели, чтобы я руководил этим делом, но я счел для себя невозможным принять эту честь и с чистой совестью предложил этот пост Рокси. В качестве аргумента я сослался на то, что работяг должен представлять кто-нибудь с более чем двухнедельным стажем работы, но на самом деле я просто не знал, долго ли еще проработаю до того, как босс вернет меня к моим обычным обязанностям, и не хотел, чтобы движение застопорилось из-за внезапного исчезновения лидера. Я вызвался натаскать их по части обращения с новичками, которых попытается нанять фабрика, так как большинство нынешних работяг, когда дело доходит до трудовых споров, выказывают абсолютную беспомощность.

Работа на складе и содействие рабочему движению отнимали массу времени, так что я чуть было не пропустил еженедельную встречу с Банни. К счастью, я вовремя о ней вспомнил, и это хорошо, так как Банни – куколка, а куколки не любят, когда про них забывают.

– Привет, малютка! – подмигнул я ей с самым лихим видом. – Как дела?

– Ну, ты явно в бодром настроении, – усмехнулась она в ответ. – Думала, у меня есть для тебя хорошие новости, но, похоже, ты уже в курсе.

– В курсе? В курсе чего?

– Задание выполнено. Я расколола дело.

Это известие вызвало у меня чувство вины и стыда, так как я уже много дней не думал о задании, но теперь постарался скрыть это за демонстрацией энтузиазма.

– Кроме шуток? Ты выяснила, как тырят товар?

– На самом-то деле речь, оказывается, шла о хищениях, а не о мелких кражах. Один из деволов в бухгалтерии химичил с накладными на получение сырья и платил за большее, чем приходило на разгрузку.

– Банни, – сказал я, – постарайся вспомнить, что диплом у меня не по бухгалтерской науке. Ты не могла бы растолковать мне на пальцах, как для младенца, суть этой махинации?

– Ладно. Когда мы покупаем сырье, каждый груз подсчитывается, и итог отправляется в бухгалтерию. Вот этот-то итог и определяет, сколько мы платим поставщику и какое количество сырья должно поступить на склад. Так вот, наш расхититель договорился с поставщиками присылать нам счет за большее количество сырья, чем мы получаем на самом деле. Он подделывает накладные для оприходования излишков, платит поставщикам за неотгруженное сырье, а потом делит с ними лишние деньги. Беда в том, что, поскольку те же самые цифры фигурируют на складах, по документам там находится больше товаров, чем есть в действительности. Поэтому, когда фабрика почувствовала недостачу, владелец счел сотрудников несунами. Недостающие товары не крали, их вообще никогда не было на фабрике.

Я оценивающе присвистнул:

– Вот здорово, Банни! Босс будет по-настоящему гордиться тобой, когда услышит.

Это заставило ее немного покраснеть.

– Я сделала все это не одна. Если бы ты не снабжал меня дубликатами документов, я бы ничего не сумела доказать.

– Пустяки, – расщедрился я. – Я лично прослежу, чтобы босс узнал, какая жемчужина с ним работает, и ты приобретешь его вполне заслуженное уважение.

– Спасибо, Гвидо, – сказала она, кладя ладонь мне на руку. – Я пытаюсь произвести на него впечатление, но иногда мне думается…

Она оборвала фразу и отвела взгляд. Мне показалось, что глаза у нее на мокром месте. Стремясь предотвратить поток слез, который, несомненно, смутил бы нас обоих, я намеренно повернул разговор к первоначальной теме:

– Так что же они теперь собираются делать с этим расхитителем?

– Ничего.

– Что ты сказала?

– Нет, это не совсем верно. Он получит повышение.

Она снова повернулась ко мне, и я увидел у нее на губах бесовскую усмешку, что было желанной переменой.

– В самом деле. Оказывается, он шурин владельца. Хитрость, потребовавшаяся для подобной аферы, произвела такое впечатление на хозяина, что он дал этому гаденышу более высокий пост в компании. Полагаю, он хочет, чтобы тот крал для фирмы, а не у нее.

Мне потребовалось несколько секунд на понимание, и мой обычно подвижный рот застрял в открытом положении.

– Так с чем же тогда остаемся мы? – сумел наконец выдавить я.

– С успешным расследованием и с жирной премией за быстрое раскрытие дела. Хотя, сдается мне, часть этой премии предназначена для затыкания нам ртов, чтобы не болтали повсюду о том, как Гиббеля обжулил собственный шурин.

Теперь я и впрямь порадовался, что мы разобрались с порученными нам кражами, не впутывая никого из работяг, с которыми я подружился. Но в то же время я пожалел, что теперь уже не смогу быть тут и помочь им, когда рванет «собачье безобразие».

– Ну, тогда, полагаю, все ясно. Нам лучше явиться к боссу и посмотреть, не случилось ли чего в наше отсутствие.

– Что-то не так, Гвидо? Ты, похоже, немного опечален.

– А-а-а! Ерунда, Банни. Просто подумал, что буду скучать по некоторым парням с фабрики, вот и все.

– А может, и нет, – очень таинственно произнесла она.

Теперь была моя очередь сверлить ее взглядом.

– Ну-ка, Банни, выкладывай, что там у тебя? Ты же знаешь меня, я не люблю сюрпризов.

– Ну, я собиралась подождать до возвращения домой, но думаю, будет полезно устроить тебе предварительный допрос.

Она оглянулась по сторонам, словно нас мог кто-то подслушать, а затем наклонилась, чтобы я расслышал ее шепот:

– В фабричной конторе я уловила слух, что на магической фабрике, кажется, образуется профсоюз. Я хочу предложить Скиву немного поразведать… застолбить, что ли, участок. Представляешь, сколько мы сможем содрать за разгон профсоюза?

У меня возник внезапный интерес к потолку.

– Э, Банни? – выдавил я. – Понимаю, ты хочешь показать боссу, как здорово обеспечиваешь нас работой, но, думаю, данный случай в интересах корпорации М.И.Ф. разумней было бы оставить без внимания.

– Но почему? Если образуется профсоюз, то владелец может потерять в десять раз больше, чем на хищениях. Мы сумеем заключить здесь действительно убойную сделку. Он уже знаком с нашей работой.

В ответ я откинулся на спинку стула и медленно улыбнулся:

– Когда дело доходит до убойного, Банни, я советовал бы тебе не учить ученого, в данном случае меня. Более того, бывают ситуации, когда самое мудрое не раскрывать клиенту всех секретов своей работы… и поверь мне, Банни, это как раз такая ситуация!