Текст книги "Холодная кровь"

Глава 16

Нина и Макс занимались сексом, Дин похотливо наблюдал за ними. Когда Макс отстранился от нее, тела обоих покрывала испарина. Улыбаясь, он встал и, перепрыгнув через нее, нырнул в воду. Тяжело дыша, она легла на спину и смахнула с лица волосы. Дин по-прежнему не сводил с нее исступленного взгляда. Нина села и прикрылась уголком коврика.

– Нет, извини, было весело, но я не хочу, – сказала она.

С хищническим выражением в глазах он двинулся к ней. Его долговязая обнаженная фигура вдруг показалась ей непристойной. Нина посмотрела на озеро, но Макс ушел под воду. Только круги расходились на поверхности.

– Извини, Дин, нет. – Она выставила вперед ладонь, другой рукой прикрывая свое голое тело.

Яростно мастурбируя, он опустился на колени подле нее. Взгляд у него был безумный, расфокусированный. Острой коленкой он раздвинул ей ноги. Она успела заметить, что из пореза на его ноге хлещет кровь.

– Нет! – крикнула Нина, пытаясь подняться. Но он взгромоздился на нее, и Нину пронзила боль, так как он, овладев ею, принялся немилосердно бесноваться в ней. Выражение его худого лица изменилось. Куда делся тот забавный нескладный паренек? Губы раздвинуты в оскале, розовые десны обнажены, глаза вытаращены, на висках вздулись вены. Пальцы Дина впивались ей в руки, от его толчков она ударялась бедрами о твердую поверхность камня, на котором лежала. Нина устремила взгляд мимо него в водоем, надеясь увидеть Макса. Дин неистовствовал в ней все ожесточеннее. Она напряглась всем телом, но боль только усилилась. То, что казалось волнующим и дерзким каких-то несколько коротких минут назад, теперь повергало ее в ужас. Дин отнял одну ладонь от ее руки и начал сжимать ее горло. И вдруг давление его тела ослабло. Поначалу она подумала, что Дин смилостивился над ней, но оказалось, что это Макс схватил его за волосы и, пропустив одну руку ему между ног, отшвырнул на камень. Дин вскочил на ноги – лицо красное, глаза выпучены – и кулаком заехал Максу в лицо. Макс пошатнулся, едва не опрокинувшись в водоем, но сумел сохранить равновесие. В следующую секунду он уже сидел верхом на Дине и колошматил его что было мочи. Потом схватил камень и ударил его по голове.

Дин затих, из носа его текла кровь. Набрав полные легкие воздуха, Макс продолжал камнем бить Дина по голове, превращая его лицо в кровавое месиво.

Все произошло стремительно. Нина была в шоке. Она даже не вскрикнула. Оцепенев, она так и лежала с широко раздвинутыми ногами. Дин на камнях не шевелился. Его лица она не видела, так как оно было залито кровью. Макс, с камнем в руке, медленно выпрямился. Его лицо, руки, грудь были забрызганы кровью. Нина глянула на себя и увидела на своей коже капли крови. Шумел водопад, щебетали птицы.

Макс повернулся и бросил камень в глубокий водоем.

– Ты как? – Он опустился на колени подле нее, увидел на ней кровь. Нина хотела что-то сказать, но почувствовала спазм в желудке, и ее стошнило прямо на камни. Макс прыгнул в водоем, ополоснулся и вынырнул, потирая окровавленные костяшки пальцев. Снова выбрался на берег. С него стекала вода. Он помог Нине подняться, потом взял ее на руки, опустил в воду и вытащил, усадив на край каменистого берега. Она дрожала.

– Он надругался над тобой. Я тебя защищал, – спокойно объяснил Макс в свое оправдание.

– Нет, нет, нет, – прошептала Нина. Она посмотрела на Дина. Тот лежал неподвижно, и его тело, даже залитое кровью, выглядело как воск. Макс надел трусы, ботинки, схватил Дина за лодыжки и поволок его прочь по узкой тропинке. Голова Дина подпрыгивала на неровной земле. Нина согнулась в три погибели, и ее снова стошнило. То немногое, что еще оставалось у нее в желудке, теперь расплывалось на поверхности прозрачной воды.

Когда Нина снова опомнилась, оказалось, что она уже одета и, пошатываясь, бредет за Максом. Он обгорел на солнце, и теперь спина у него была красная. Потом, очевидно, она на время отключилась и в сознание пришла от журчания воды. Макс остановился у древнего каменного лотка с питьевой водой, лежащего у высокой груды камней, из которых торчала металлическая труба. Вероятно, вода из источника, что бил в камнях, поступала в трубу и оттуда стекала в глубокий лоток, переливаясь на траву. Макс наклонился к лотку, напился, затем пригнул к воде голову Нины, чтобы она тоже напилась.

– Ты как? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она.

Он бережно убрал с ее потного лица длинные волосы, ласково ее поцеловал, потом взял на руки и опустил в каменный лоток, из которого тут же выплеснулась на землю вытесненная вода. Погрузившись в холод, она испытала облегчение. Когда ее ботинки коснулись дна лотка, вода доходила ей до плеч.

– Задержи дыхание, – велел Макс, заставляя ее с головой уйти под холодную воду.

Она открыла глаза, разглядывая лоток. В камне виднелись отметины, оставленные зубилом сотни лет назад. Она ощутила давление ладони Макса на затылке. Он поднял ее из лотка и посадил на траву. Рядом с лотком лежало нечто похожее на мшистый пончик. Он имел сочный зеленый цвет и казался мягким, почти съедобным. Нина перегнулась к нему, оторвала от него кусочек. Под слоем мха скрывался гладкий белый жернов.

– Где он? – спросила она. На нее накатила новая волна страха и тошноты.

– Там есть старый колодец, глубокая яма, чуть в стороне от водопада. Я сбросил его туда вместе с рюкзаком и завалил камнями. Его никто не найдет.

Макс опустился на корточки и посмотрел ей в глаза.

– Он насиловал тебя, Нина, мог убить… он рассказывал мне, что убил одного парня, когда его избили в колонии для малолеток.

Нина покачала головой.

– Но это же ты его убил.

Макс заключил лицо Нины в ладони, встряхнул ее.

– Это была самооборона. Он хотел убить тебя! Слышишь?! – Он убрал от нее руки. – Нина, пожалуйста. Я люблю тебя. Я сделал это ради тебя – чтобы спасти тебя.

Они на долгое время умолкли, потом Макс сказал, что им пора в путь: нужно вернуться в гостиницу до темноты.

Глава 17

Среда, 4 октября 2017 года

– А не может быть так, что это два человека – двое убийц, действующие сообща? – выдвинул предположение констебль Брайан Темпл. Шотландский акцент придавал мягкость его голосу. Эрика отвернулась от демонстрационной доски, на которой висели фотографии с места преступления. – Вы же сами сказали, что глупых вопросов не бывает, мэм, – добавил он. Из-за его своеобразного выговора слово «мэм» прозвучало почти как «мама».

– Я вам не мама, – заметила Эрика. – Лучше «босс».

– Слушаюсь, босс, – отвечал Темпл, ничуть не смутившись.

– Но вы правы, глупых вопросов не бывает. Почему вы решили, что убийц было двое? – Взгляды всех, кто находился в оперативном отделе, обратились на Темпла. Рослый парень, он выдвинулся вперед на стуле, шариковой ручкой показывая на снимки с места преступления.

– Одному человеку трудно одолеть двоих. Томас Хоффман был крупного телосложения; Шарлин Селби – женщина. Не обижайтесь, дамы, но в чем-то вы все-таки слабый пол.

Остальные женщины в комнате – Мосс, Марта, констебль Найт – наградили его холодными взглядами и презрительным фырканьем.

– Верно подмечено, – согласилась Эрика, жестом велев ему продолжать.

– Ни у Томаса, ни у Шарлин на теле нет следов, указывающих на то, что в них стреляли, или что они были связаны, или что им вкололи наркотик.

– Шарлин зарезали, но нам неизвестно, получила ли она удар ножом до того, как ее забили до смерти… Токсикологическая экспертиза выявила в ее крови высокое содержание кокаина и героина. Возможно, поэтому она и не оказала сопротивления.

– Она была наркоманкой. Ее родители это подтвердили, – вставила Мосс.

– А Томас Хоффман наркозависимостью не страдал. Да, в желудке у него обнаружены наркотики, но сам он их не употреблял, – подытожил Темпл. – Что возвращает нас к моей версии о двух убийцах. Что, если двое неизвестных посадили их в машину, отвезли в тихое место и там быстро с ними разделались? Может, в каком-нибудь гараже?

– С какой стати они согласились бы поехать в какой-то там гараж? – возразила Мосс.

– Зада, женщина, с которой я беседовала, контрабандой провезла наркотики в Великобританию. По ее словам, дилеры рассчитывают, что курьеры сразу же по приземлении должны отдать товар, – объяснила Эрика. – Обычно их встречают и отвозят в какое-то уединенное место, где они и избавляются от груза. В ее случае это было арендованное помещение в офисном здании близ Хитроу.

– Возможно, поэтому они и согласились поехать в какой-то гараж, – предположил Макгорри.

– А кто говорит, что Томас Хоффман привез наркотики в страну. Может, он только собирался их вывезти? – заметила Мосс. – В этом случае убийца мог и не знать, что у него в желудке наркотики.

– По-моему, слишком много «если», «но» и «может быть». – Эрика вернулась к демонстрационной доске и обратила взгляд на большую карту Лондона и Темзы. – Нужно выяснить, были ли у Томаса и Шарлин билеты на самолет, прибывший в страну или вылетавший за границу.

– Я уже направила запрос, – доложила Мосс.

– Хорошо, – не сразу отвечала Эрика, вздохнув. – Что по поводу «Ягуара», который они позаимствовали на три дня? Нам известно, куда они ездили?

– Я также направила запрос в Национальный центр сбора данных по распознаванию автомобильных номеров. Камеры видеонаблюдения должны были зафиксировать номер машины на дорогах центральной части Лондона и вокруг. Ответ должны вот-вот прислать.

– Отлично. А кроме Мосс, никто больше не работает? – сердито спросила Эрика, обводя взглядом свою команду.

– Вообще-то, босс, только офицеры моего ранга и выше имеют доступ к базам РАН. А я сейчас в команде единственный инспектор, поскольку Питерсон…

Возникло неловкое молчание. Эрика посмотрела на фото Томаса Хоффмана, висевшее на демонстрационной доске. Он восстановил свой паспорт полтора года назад, спустя полгода после смерти жены. На фотографии взгляд у него блуждающий, как у загнанного человека, который Эрике был хорошо знаком. Ей пришлось восстанавливать служебное удостоверение, когда она возвратилась на службу в полицию после гибели Марка. На фотографии в документе у нее был точно такой же взгляд. Затем она подумала про Питерсона. Чем он сейчас занят? Она представила, как он в своей квартире лежит на диване – груда костей под одеялом. Эрика изгнала эту мысль из головы и, отвернувшись от доски, осознала, что теперь докладывает Крейн.

– В «Фейсбуке» о Томасе Хоффмане информации очень мало, – говорил он. – Он лишь несколько раз обновлял свою страничку. В основном играл в онлайн-игры. Но эта ниточка привела нас к Шарлин Селби. Они познакомились на «Фейсбуке» три месяца назад, играли онлайн в «Кэнди Крэш Сагу». Начали общаться по мессенджеру. Судя по всему, сошлись на том, что оба пребывают в депрессии, не имеют работы и стимула к жизни. Потом выяснили, что они и живут довольно близко: Томас – в Доллис-Хилл, Шарлин – в Уиллесден-Грин, у какой-то подруги. Они обменялись телефонами, и их общение по мессенджеру прекратилось. Как только нам представят информацию по их мобильным телефонам, узнаем содержание SMS-сообщений.

– Что за подруга, у которой жила Шарлин? – осведомилась Эрика.

– Еще одна наркоманка – женщина и ее приятель, – ответил Крейн. – Кто-то из патрульных заходил к ним сегодня, но они ни черта не соображали, с трудом ее вспомнили. Там нашли кое-какие вещи Шарлин, их отправили криминалистам. Сначала они с ними поработают, а потом уж отдадим родным.

– Ясно. Что по Мариэтте Хоффман? Кто ею занимался?

Констебль Найт подняла руку:

– Родилась в 1963 году в Кембридже. Специальности не имеет. Почти все время живет на пособие. Бывало, устраивалась работать в магазины, пару раз – на заводы. В Министерстве труда и пенсий, где мы получили о ней всю информацию, досье на нее ведется с того времени, когда ей исполнилось двадцать один или двадцать два года. Однажды полиция задержала ее за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде. Это случилось в 2004-м накануне Нового года, на Кингз-Кросс. Она подралась с Томасом Хоффманом на автобусной остановке и разбила витрину. Патрульные ее арестовали, но в итоге она отделалась предупреждением. При этом она является владелицей квартиры в жилом комплексе «Пинкхерст». Сначала арендовала ее у муниципалитета, но потом в рамках программы выкупа социального жилья приобрела эту квартиру в собственность за 18 тысяч фунтов. На половину этой суммы она взяла ипотечный кредит, но погасила его еще семь лет назад. Хотя, по словам Мариэтты, последние двадцать лет у нее не было постоянной работы. Так что непонятно, где она взяла девять тысяч на погашение кредита. Она должна была заявить о них в МТП. Возможно, налицо мошенничество с целью незаконного получения пособия.

– Ясно. Будем иметь это в виду, если придется ее прижать, – сказала Эрика. Был поздний час. Она видела, что ее команда устала за долгий рабочий день. – Ладно. На этом остановимся. Завтра утром начинаем в девять.

Полицейские стали одеваться и, переговариваясь между собой, покинули оперативный отдел.

– Не желаешь пропустить бокальчик? – предложила Мосс, надевая пальто.

– Спасибо, но у меня еще здесь есть пара дел, – отказалась Эрика. – Попытаюсь выловить Нилза Акермана. Я по-прежнему возлагаю надежды на экспертизу окуривания суперклеем.

– Я еще поработаю сегодня вечером, когда получу материалы. Постараюсь выяснить, куда ездил тот «Ягуар».

– Отлично. – Эрика принялась разбирать папки на столе.

– Прости, что упомянула Питерсона.

– Тебе не за что извиняться. Замечание было по делу. Ты действительно сейчас единственный сотрудник в команде в ранге инспектора.

– Ладно, не засиживайся. Если передумаешь, мы в «Уэзерспунсе», – сказала Мосс.

– Хорошо. Доброй ночи, – попрощалась Эрика.

Оставшись одна в оперативном отделе, Эрика взяла телефон и позвонила Нилзу. Он ответил тотчас же.

– Нилз, здравствуйте. Я хотела узнать по поводу экспертизы того куска бетона, что вы собирались проводить методом окуривания суперклеем.

– А, Эрика, привет. – В голосе Нилза слышалось разочарование. – Как раз к ней приступаю. Моя ассистентка уже все готовит к началу процесса.

– Отлично. Когда, по-вашему, вы…

– Эрика, я же объяснял: это займет несколько часов, и еще не факт, что нам удастся получить четкие отпечатки, по которым о чем-то можно будет говорить! – заорал он.

Эрика опешила. Нилз всегда казался таким спокойным, собранным.

– О’кей, – произнесла она. – Позвольте напомнить, что я звоню только первый раз, и вы сами говорили…

– Я знаю, что я говорил, – бесцеремонно перебил он ее. В трубке возникла глухая тишина. Эрика с трудом сдержалась, чтобы не огрызнуться.

– Нилз, вы хорошо себя чувствуете?

– Да. Да. Отлично. Просто забот слишком много. Работы невпроворот, с бюджетом не все ясно. Простите, Эрика.

– О’кей. Надеюсь, экспертизу вы проведете удачно, – сказала она.

– Я свяжусь с вами в ту же минуту, как что-то станет известно, – пообещал он и повесил трубку.

Эрика положила телефон и обвела взглядом оперативный отдел. «Видать, ситуация и впрямь аховая, если даже спокойный, хладнокровный, непрошибаемый Нилз сорвался», – подумала она.

Она решила, что все-таки примет приглашение Мосс. Эрика схватила пальто, выключила свет и поспешила в паб, где отдыхали ее коллеги.

Глава 18

После звонка Эрики Нилз Акерман несколько минут стоял посреди своего кабинета. Держась за край стола, он старался дышать глубоко, пока не прошли головокружение и тошнота. Его била дрожь, кожу покрывала испарина. Из носа потекло. Он прошел к раковине в углу комнаты, выдернул из диспенсера салфетку и высморкался, морщась от боли. Собственное отражение в зеркале его потрясло: кожа желтушная, под глазами темные круги. В свете ламп поблескивал небольшой дозатор мыла из нержавеющей стали. Только он собрался открыть его, раздался стук в дверь.

В коридоре ждала одна из экспертов – Ребекка Марч. Невысокая женщина с длинными волосами мышиного цвета, уложенными в косу на затылке.

– Все готово к началу процедуры окуривания, – доложила она и нахмурилась. – Вам нездоровится?

– Нет, все нормально, – ответил Нилз.

– Аллергия так и мучает? – Кивнув, он взял со стола свой пропуск. – Вообще-то, странно, что у вас до сих пор симптомы сенной лихорадки. Период пыления давно закончился.

– У меня сверхчувствительная иммунная система. Реагирую в том числе и на загазованность. Только что принял еще одну таблетку антигистамина. – Нилз повесил пропуск на шею.

Они покинули кабинет и зашагали по коридору, минуя стеклянную стену, за которой находилась одна из лабораторий, где трудились члены его команды. В самом конце они остановились перед двупольной дверью, и Ребекка стала открывать ее своим пропуском. Нилз взглянул на помощницу, но она, казалось, была сосредоточена на предстоящей работе. Они вошли в следующий коридор, и теперь уже Нилз своим пропуском открыл дверь, что находилась слева. Она вела в маленькое помещение – препараторскую – с большой раковиной, шкафами и окном с видом на экспериментальную лабораторию, где в центре стояла огромная квадратная камера из органического стекла. Они вымыли руки, затем надели чистые защитные комбинезоны, маски и латексные перчатки. Когда они подготовились к проведению экспертизы, Нилз кивнул, и Ребекка открыла дверь экспериментальной лаборатории.

Нилз прошел к лавке, что стояла вдоль боковой стены, и взял большой прозрачный пакет с куском бетона. Проверил, не нарушена ли герметичность. Ребекка открыла одну створку камеры из органического стекла и подготовила маленькую тарелочку из фольги, капнув в нее несколько капель суперклея. Тарелочку она поставила на передвижной столик, туда же поместила небольшой пластиковый контейнер с водой. Вскоре к ней присоединился Нилз. Возле тарелочки с суперклеем он установил треножную подставку с куском бетона, чтобы все его грани были подвержены воздействию паров суперклея. Сейчас на его пористой поверхности проступало несколько темных пятен в тех местах, где впиталась кровь.

– Будем надеяться, что удастся снять какие-нибудь следы, – сказала Ребекка.

– Бетон долго находился в воде, но надежда умирает последней, – согласился Нилз.

Они вышли из камеры, закрыли прозрачную панель. Нилз, нагнувшись, установил на тридцать минут таймер на боковой стенке камеры. Потом, выпрямившись, повернулся и поймал на себе прищуренный взгляд Ребекки, пристально смотревшей на него поверх маски.

– По-моему, у вас идет кровь. – Рукой в перчатке она очертила область носа на его маске. Они вышли из лаборатории в маленькую препараторскую. Ребекка сняла комбинезон, маску, перчатки и положила все это в полиэтиленовый пакет. Нилз стянул с лица маску и увидел на ней пятна крови. Он вытер нос рукавом комбинезона, на котором остались следы крови. Ребекка наблюдала за ним с тревогой во взгляде.

– Вам нехорошо?

– Это все аллергия, от нее, бывает, кровь носом идет, – объяснил он.

– Мне придется указать это в сопроводительной записке, когда мы будем сдавать наши комбинезоны, – предупредила она.

Нилз подошел к раковине, взял бумажное полотенце и вытер нос. Ребекка пристально наблюдала за ним, переводя взгляд с окровавленной бумаги на его лицо.

– Вид у вас нездоровый.

– Я же сказал, со мной все будет хорошо! – рявкнул Нилз, бросив салфетку в урну.

Ребекка раскрыла чистый прозрачный пакет, в который он, раздевшись, сунул использованный комбинезон, перчатки и окровавленную маску. Ребекка хотела запечатать пакет, но Нилз ее остановил:

– Дальше я сам здесь закончу.

– Но я должна составить отчет и сдать…

Нилз забрал у нее пакет.

– Ребекка, простите, что вспылил. Мы все очень много работаем. Вы даже не полностью использовали обеденный перерыв, так ведь? Я сделаю все сам, идите, передохните минут двадцать. – Выражение беспокойства скользнуло по ее лицу. – Прошу вас, помогите мне быть хорошим боссом, – улыбнулся он, силясь сохранять спокойствие.

– Ладно, спасибо, – неуверенно произнесла она.

Нилз продолжал улыбаться, пока Ребекка не ушла. Услышав, как двупольная дверь зажужжала и со щелчком захлопнулась, он достал из пакета окровавленную маску и запихнул ее в карман брюк. Затем взял из пачки чистую маску, помял ее в руке, скомкал и сунул в пакет вместо грязной. После запечатал оба пакета, наклеил на них ярлыки, написав на обоих фамилию Ребекки.

По пустому коридору Нилз поспешил в свой кабинет. Он дрожал и обливался потом. Вернувшись к себе, он запер дверь, убедился, что шторка на узком окошке в двери опущена. Он ее зафиксировал и прошел к маленькой раковине, над которой висел дозатор мыла. Нилз поднял с него металлическую крышку. В емкости, предназначенной для жидкого мыла, лежал маленький бутылек с таблетками. Нилз взял его, а также листок бумаги из принтера и сел за мраморный журнальный столик. Трясущимися руками отвинтил крышку с бутылочки, завернул в листок две таблетки и раздавил их папье-маше из муранского стекла. Затем ссыпал порошок в две горки на тыльную сторону ладони, втянул его каждой ноздрей. После развалился в кресле и запрокинул назад голову. По телу разливалось знакомое блаженство. Головокружительная эйфория, грозившая захлестнуть его и затуманить сознание.