Текст книги "От тебя бегу к тебе"

В больших карих глазах Ксандера отразился шок.

– Доброе утро, Ксандер, – сказала я извиняющимся тоном и повернулась к Никки. – Он начал работать у нас, когда ты была в отпуске.

Никки скосила глаза на Ксандера, который проворно, как настоящий маленький котик, уселся за стол.

– Ксандер… какое интересное имя!

– Это сокращенно от Александра. Мой маленький брат не мог выговорить его правильно. Так я стал Ксандером, – пояснил «котик» с сильным шотландским акцентом, изобличавшим его молодость.

– О, господи! Какой акцент! – воскликнула Никки, играясь серебряной цепочкой, угнездившейся на ее впечатляющей груди. – Добро пожаловать в Театр на Равен-стрит, душка. Ты просто прелесть!

Никки подошла к струйному принтеру и открыла лоток для бумаги. На какое-то мгновение я заподозрила, что она собирается вытащить из лотка все листы и отдать его Ксандеру, чтобы «котик» мог в него писать. Но Никки закрыла лоток и обернулась:

– Ксандер, душка! Этот кофе сам не перейдет через улицу…

– Да, конечно, – кивнул Ксандер, хватая свой телефон и поднимаясь из-за стола. – Натали?

– Мне ничего не надо, спасибо, – ответила я, продемонстрировав всем свой «американо». Ксандер помчался выполнять заказ, а Никки проследовала за мной в наш общий кабинет и прикрыла за собой стеклянную дверь.

– Так этот Ксандер, он?..

– Да, у него есть партнер по имени Пол, – сказала я.

– Бляха-муха! А такой невинный взгляд…

– Как твой отпуск? – поинтересовалась я, положив сумку на стол.

– О, Нат! Курорт оказался просто потрясающий. Единственным минусом было то, что из-за Барта у меня разболелось запястье…

– Мужчины могут быть такими противными, – сказала я.

И поняла, что Никки имела в виду совсем другое – она вытянула вперед свое запястье и показала мне великолепный, ослепительный браслет.

– Вот те на! Они настоящие? – спросила я.

– Да. Бриллианты. Настоящие, – подтвердила Никки, с ухмылкой вращая запястьем. – Так много каратов, что мне больше никогда не придется есть по пять раз в день.

– Да иди ты, Никки! Твой муж и спустя двадцать лет остается романтиком…

Я вытащила свой ноутбук, и буклет «Бенджи Йога» вывалился на пол. Никки его подняла.

– «Для Райана Харрисона, конфиденциальность гарантируется», – громко прочитала она. И вопросительно приподняла идеальной формы бровь.

– Бенджамин насильно запихал его мне в сумку, – пробормотала я, забирая у нее буклет.

– Нат! Райан Харрисон не будет ходить в «Бенджи Йогу», – произнесла как отрезала Никки.

– Почему? Бенджамин – хороший учитель йоги.

– И хороший саморекламщик, что, собственно, совершенно неплохо. Но нам нужно беречь Райана…

Я попыталась протестовать. А Никки продолжила:

– Его менеджер вынудила нас добавить в контракт пункт о том, что в случае болезни Райана сможет навещать только врач с Харли-стрит…

– Что это значит?

– Нат, ты разве не подцепила грибок в «Бенджи Йоге»? – вопросом на вопрос ответила Никки.

– Это случилось несколько месяцев назад, и это была эпидермофития стоп…

– Это лишь красивое название для грибка на ногах. А ты знаешь, сколько врач с Харли-стрит берет за его лечение? Думаю, нам оно может стоить львиную долю средств, выделенных на финансирование нашего худсовета в следующем квартале.

– Ладно, ладно, – поспешила я свернуть буклет и запихать его обратно в сумку.

Никки положила свою руку мне на кисть:

– Дорогуша, мне очень симпатичен Бенджамин. Он высокий, хорошо сложен, амбициозен. И я не сомневаюсь, что он сможет достигнуть высот, которые другим мужчинам не по плечу… Но тебя где-то рядом поджидает совсем другой парень, намного лучше Бенджамина… Я в этом уверена…

– Я дала ему сегодня утром ключ, – вызывающе заявила я.

– Ключ от чего? – уточнила Никки.

– От моей квартиры…

Я не расслышала ответ Никки, потому что с улицы донесся громкий хлопок, а затем визг металла. Мы подошли к окну и увидели грузовик, припарковавшийся у бордюра. На дороге рядом с ним высилась огромная груда ограждений для сдерживания толпы.

– Ты действительно думаешь, что они понадобятся нам сегодня вечером? – спросила я.

– Нат, это же Райан Харрисон! – сказала Никки. – У него сумасшедшая слава! Из костюмерной его телешоу наряды в прачечную возили на бронированном грузовике. А одна женщина из Огайо предложила на благотворительном аукционе десять тысяч долларов за пинту воды из его ванны. Ходят слухи, что у его упорных преследователей есть свои преследователи…

– Ладно тебе, наши гости будут вести себя сдержанней. Мы ведь пригласили прессу и театральных деятелей, – сказала я.

– Ты будешь удивлена, – хмыкнула Никки.

Тут кто-то постучал. И в следующий миг в дверь просунулась голова с короткими седыми волосами.

– Доброе утро, дамы! – поприветствовала нас Вэл, заведующая билетной кассой. – В фойе столпилась группа мускулистых мужчин. Это что? Заблаговременный подарок мне ко дню рождения? Или вы наняли охранников? – поинтересовалась она.

– Мы уже купили тебе ко дню рождения шлепанцы, – подмигнула я кассирше. – Ксандер скоро вернется и разберется с этими ребятами.

– Хорошо, а пока я отведу их в бар. А когда вернется Ксандер, я снаряжу его за кофе для себя. – Голова Вэл с улыбкой на губах скрылась за дверью.

– Так. Давай-ка пробежимся по списку дел, которые у нас намечены перед сегодняшней презентацией. Проверим, не забыли ли мы чего, – предложила я Никки.

– Сначала мне бы хотелось узнать, что ты наденешь? – сказала Никки.

Я расстегнула молнию на саквояже для одежды и достала из него черную юбку-карандаш и оранжевую блузку. Никки нахмурила брови.

– Ты сама выбирала этот наряд или тебе его навязал продавец-консультант?

– Я не так-то легко поддаюсь уговорам, – возразила я.

– Дорогуша, ты же – британка. Половина вещей в твоем гардеробе куплена из вежливости.

– Этот наряд я выбрала сама. В том магазинчике на Карнаби-стрит, где можно одеться так, как одевались девушки во время Блица… Это винтаж!

Никки втянула сквозь зубы воздух и помотала головой:

– Юбка еще куда ни шло. Но у блузки такой цвет… Два слова: Easy Jet![1]1
  EasyJet Airline Company Limited – британская лоу-кост– авиакомпания. На ее логотипе название написано ярко-оранжевыми буквами.


[Закрыть]

– EasyJet – это одно слово, – заметила я.

– Да без разницы! Ты выбираешь униформу бюджетной авиакомпании… Этот вечер, возможно, самый важный для нашей карьеры. Если ты это наденешь, люди не будут восклицать: «О, да это Натали Лав, она здесь всем распоряжается!» Они начнут расспрашивать тебя о чипсах «Принглс» и благотворительных лотереях.

– Но это же совсем другой оранжевый, не как у EasyJet. Разве нет? – сказала я, прикладывая к себе блузку перед зеркалом у двери. Никки только пожала плечами. – А ты что наденешь? – спросила у нее я.

Никки вышла на пару минут и вернулась с красивым жемчужно-белым платьем от модного дома «Александр МакКуин».

– Ого! – не сдержала я восторга. – Оно потрясающее!

– Мне купил его Барт, в дополнение к браслету… Я бы предложила тебе что-нибудь из своего гардероба, но ты же знаешь – у меня большая толстая задница и огромные…

– Да-да, мне это известно, – перебила я Никки, возвращая блузку на вешалку. – Не переживай, я все улажу. Возможно, Шэрон одолжит мне что-нибудь из своего гардероба… А теперь давай, наконец, поговорим о вечере.

– Хорошо, только вот еще что… – замялась Никки.

– Что?

– Почем нынче приоритетная посадка?[2]2
  Приоритетная посадка – услуга, предоставляемая авиакомпаниями за дополнительную плату и дающая ряд преимуществ по сравнению с другими путешественниками, в частности возможность пройти без очереди на выходе на посадку.


[Закрыть]

Я не смогла удержаться от смеха.

Всю оставшуюся часть утра и первую половину дня мы провели за встречами и инструктажами сотрудников, периодически отмечая галочками выполненные задачи в нашем огромнейшем списке дел. В три пополудни у нас наконец-то образовалась пауза – на пару часов. И я улизнула из театра, чтобы забрать у Шэрон сменный наряд. Почти пробежав по Ковент-Гардену до перекрестка Чаринг-Кросс, я запрыгнула в поезд, шедший в Нью-Кросс. И через двадцать пять минут вышла из него на Нью-Кросс-роуд.

Миновав крупный супермаркет «Сейнсбери», я постучала в ярко-зеленую дверь одного из типовых домиков ленточной застройки, скучившихся в стороне от шумливой дороги. Дверь открылась. Шэрон встретила меня в прихожей с прилизанными пенкой волосами и полотенцем на плечах.

– Ты уже видела Райана Харрисона? – возбужденно поинтересовалась она. – Какой он, а?

– Успокойся. Он не приедет раньше пяти вечера, – сказала я.

Из конца коридора донесся пронзительный вопль.

– Оставайся у раковины, Эми! – крикнула Шэрон через плечо. – Проходи, Нат.

Я прошла вслед за подругой в большую кухню, выходящую окнами в ее уютный маленький сад. За кухонным столом сидел десятилетний сын Шэрон, Феликс – тоже с пенкой на волосах и с полотенцем супермена, завязанным под подбородком, как накидка. Рядом ерзала его сестричка Эми. Ноги восьмилетней дочки Шэрон позволяли ей не сходя с места склоняться и распрямляться над раковиной, пока с ее волос стекали капли воды.

– Вши, Нат, – пожаловалась Шэрон. – У нас у всех завелись эти чертовы вши. – Схватив со стола маленький серебряный гребень, подруга начала расчесывать им густые мокрые волосы Эми.

– Вши? Да ты что! – воскликнула я, водружая на стол свою сумку. – У кого вы подцепили эту дрянь?

– У Лауры Дальтон, тетя Нат, – ответила за Шэрон Эми. Даже в свои восемь лет она сумела нацепить на свое лицо осуждающе-неодобрительное выражение.

– Не факт, что у Лауры Дальтон, – решила быть справедливой Шэрон.

– А у кого же еще? – не сдалась Эми. – Эта Лаура постоянно торчит на детской площадке, тряся своими паклями возле мальчишек. Рано или поздно она должна была заразиться от них чем-нибудь!

– У девчонок тоже водятся вши! – возопил Феликс.

– Платье, которое ты решила у меня позаимствовать, висит на двери спальни, – сказала Шэрон, продираясь гребнем через спутанные узелки в волосах Эми. – Ты не передумала его брать?

– Да пока нет, – пробормотала я и направилась к спальне. За моей спиной снова вскрикнула Эми:

– Ой! Это Феликс во всем виноват. Он вчера поцеловал Лауру Дальтон!

– Я не делал этого! – завопил Феликс.

Я всегда испытываю небольшую зависть, бродя по дому Шэрон. Он такой уютный! Повсюду детские рисунки, фотографии с каникул в рамочках, маленькая пепельница в виде фигурки Гомера Симпсона, которую Феликс вылепил из глины для своего папы Фреда – типичного итальянца, низкорослого, симпатичного и обаятельного. Все эти вещи постоянно мне напоминают о том, что я могу упустить свой шанс завести детей. Бенджамин не решался оставить у меня в квартире даже свою зубную щетку. Что уж говорить о том, чтобы меня обрюхатить…

– Это всего лишь вода, дуреха. Я даже еще не нанесла на твою голову шампунь от вшей! – донесся до меня с кухни голос Шэрон.

И тут я увидела на двери ее спальни заветное платье – красивое, зеленое, шелковое! Я схватила полиэтиленовый чехол и поспешила обратно.

– Ну что, Нат, подойдет? – спросила Шэрон.

– Оно великолепно, спасибо тебе, – поблагодарила я подругу.

– А я надену свое черное «галактическое платье», – сказала Шэрон. – Не последний писк, конечно, но оно меня стройнит и выгодно подчеркивает все нужные места… – осеклась Шэрон, сообразив, что рядом с ней дети.

Эми тотчас округлила свои карие глаза под запененными волосами.

– Мама, ты же вроде бы замужем? А Райан Харрисон не твоего поля ягода! – заявила девочка.

– Где она всего этого набралась в своем возрасте? – озадачилась Шэрон. – Не моего поля ягода… Я люблю вашего папу. Мне просто хочется взглянуть воочию на этого актера… Может, мне еще удастся прикоснуться к нему!

– Сбавь обороты, Шэрон! – хмыкнула я. – Мне пришлось нанять в театр охранников.

Шэрон вытерла руки и открыла дверцу буфетной. На ее внутренней стороне висел настенный календарь с фотографиями Райана Харрисона. Календарь был раскрыт на июле – на черно-белом снимке Райан лежал без рубашки, в одних плавках, на пляже, и по его накаченному брюшному прессу был кокетливо распылен мелкий светлый песок.

– Ты только взгляни, как он тут томится в моей буфетной со всеми этими батончиками «Уитабикс»[3]3
  «Уитабикс» – фирменное название пшеничных батончиков из спрессованных хлопьев; подаются к завтраку с молоком и сахаром.


[Закрыть] и сушеной чечевицей… А сегодня вечером я увижу его живьем! Выпьешь бокальчик вина, Нат? – предложила мне Шэрон.

– Я бы с удовольствием, но пора уже возвращаться в театр, – виновато отказалась я.

– Ладно, выпьем позже… У вас все еще есть бесплатный бар?

– Да, мы даже наняли профессионального бармена-миксолога для составления коктейлей.

– Правда? Супер! – обрадовалась Шэрон. – Феликс, прочитай, что там написано делать дальше.

Феликс раскрыл проспект лосьона от вшей и начал громко читать:

– «После нанесения лосьон должен оставаться на коже восемь часов. По истечении этого времени смойте лосьон тья-тша… тща…»

– Тщательно! – выкрикнула Эми. Шэрон примолкла, закрывая дверцу буфета, а потом решилась уточнить:

– Там, наверное, написано, «восемь минут», да, Феликс?

– Нет, мамочка. Тут написано «восемь часов»…

Шэрон бросилась к сыну и выхватила у него проспект.

– Восемь часов? Почему мне этого не сказала проклятая аптекарша? Я не хочу ждать восемь часов! Через восемь часов уже будет…

– Полночь, – договорила я.

– Ура, ура, ура! Мы можем не спать? – возликовала Эми. – А то нам разрешается не спать до полуночи только раз – накануне Нового года!

– Вот здорово! – выкрикнул Феликс и запрыгал вместе с Эми от возбуждения.

Шэрон застыла с проспектом в руках; глаза ей защипали слезы.

– Да ничего страшного, – сказала я. – Просто смой этот лосьон, а завтра снова его нанесешь и продержишь на голове сколько надо.

Шэрон прикусила губу.

– Нет, так не годится, ведь у меня еще остались вши, и мне придется снова их выводить. А говорят, что химические шампуни нельзя применять чаще одного раза в месяц… И я не смогу повести завтра детей в школу, если не выведу им этих гнид…

– Да неужели? – усомнилась я.

– Там практически устроили охоту на ведьм, пытаясь выяснить, чьи дети виноваты во вспышке педикулеза… И нет! Я не могу пойти на твою изысканную вечеринку с гнидами! Вдруг я заражу ими Райана Харрисона? Да мне прощения за это не будет!

Схватив со стола салфетку, Шэрон вытерла глаза и высморкала нос.

– Мамочка, а можно нам посмотреть сериал «Доктор Кто»? – спросил Феликс.

Шэрон со вздохом кивнула. Дети с радостным визгом помчались в гостиную.

– ТОЛЬКО НЕ САДИТЕСЬ НА ДИВАННЫЕ ПОДУШКИ! – прокричала им вслед Шэрон, а затем пожаловалась мне:

– Этот шампунь воняет как промышленный растворитель.

– Ты твердо решила не ходить? Ты могла бы остаться у меня и…

– Спасибо, но нет, – снова вздохнула Шэрон. – Материнские обязанности превыше всего.

– У тебя еще будет уйма возможностей встретиться с Райаном. Он проработает в театре пять недель. Ты обязательно увидишь его живьем, – пообещала я, обняв подругу.

– Я даже купила в «Маркс энд Спенсер»[4]4
  Marks & Spencer – самый крупный в Великобритании производитель одежды.


[Закрыть] новый лифчик… жутко дорогой, – всхлипнула Шэрон. – Мои сиськи оказались больше, чем я думала. Эх, если бы я только попалась на глаза Райану со своими новыми большими сиськами. Он же из Лос-Анджелеса, ему должны нравиться такие…

Я посмотрела на ее бюст, но никаких перемен в нем не заметила. Шэрон еще раз высморкалась и вытерла слезы.

– Ты справишься, Нат, если я не пойду? А Бенджамин придет? – осведомилась она.

– Я его звала, но у него сегодня медитация… – ответила я.

Шэрон повернулась к холодильнику и достала из него бутылку вина.

– Не отворачивайся! Я и так вижу, что ты скривилась, – добавила я.

– Ничего я не скривилась, – соврала Шэрон.

– Я знаю, что ты считаешь Бенджамина эгоистичным… И я не спорю: иногда он действительно бывает таким. Но он просто очень увлечен своей йогой и медитацией. И… нам всем необходимо какое-то увлечение. Я тоже сосредоточена на своей работе.

Шэрон неубежденно кивнула и налила себе большой бокал вина.

– Я дала ему сегодня ключ, – сболтнула я.

– От чего?

– Никки задала такой же вопрос. От своей квартиры, естественно…

Шэрон собралась что-то сказать, но в этот момент начался «Доктор Кто» и мы услышали характерные, легко узнаваемые голоса далеков[5]5
  * Далеки – внеземная раса мутантов из британского научно-фантастического телесериала «Доктор Кто».


[Закрыть].

– Им не следует смотреть эту серию, Феликс потом не заснет. Он ужасно боится далеков, – вскочила Шэрон.

Я последовала за ней в гостиную и через секунду увидела, как моя зареванная подруга в момент перевоплотилась в «строгую мать», отобрала у детей пульт и включила другой эпизод. Я поняла, что мне нужно уходить. Шэрон обняла меня возле двери.

– Позвонишь мне потом и расскажешь, как все прошло, – сказала она.

– Конечно, – пообещала я. – И спасибо еще раз за платье.

По дороге к железнодорожному вокзалу меня грызла зависть. Не то чтобы мне захотелось бороться со вшами или посмотреть «Доктора Кто». Нет… Я просто позавидовала полному дому Шарон.

Райан Харрисон

Пока я проделывала обратный путь от вокзала Чаринг-Кросс до Сохо, небо тяжелело от туч. Час пик достиг своего апогея. Я ловко прокладывала себе дорогу в плотной толпе, хотя из-за усилившегося после полудня зноя полиэтиленовый чехол с платьем Шэрон назойливо лип к моей коже.

Добравшись до театра, я испытала неподдельный шок – масса собравшихся там людей была просто огромной! Тротуар и часть дороги непосредственно перед главным входом уже были перекрыты длинной цепочкой ограждений. В первом ряду скопища, предвкушавшего материализацию знаменитости, преобладали, естественно, представители прессы и папарацци. Явно привычные к долгому ожиданию, они с вялой вальяжностью нависали над заграждениями. В противоположность репортерам теснившиеся за ними поклонники Райана Харрисона безумствовали в возбужденном исступлении, что-то выкрикивая, вопя и гогоча.

В числе фанатов были и подросткового возраста парни и девушки, и женщины тех же лет, что и мы с Шэрон. Камеры их мобильных телефонов то и дело сверкали вспышками – все они делали групповые селфи. И многие держали над головами самодельные плакаты: «МЫ ОБОЖАЕМ ТЕБЯ, РАЙАН!», «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РАЙАН!», «РАЙАН! Я ХОЧУ ОТ ТЕБЯ ДЕТЕЙ!» А несколько дам почтенного возраста заявились к театру в розовых майках с надписью «МЫ – МОРМОНКИ, РАЙАН. ЖЕНИСЬ НА ВСЕХ НАС СРАЗУ!»

Шестеро полицейских в униформе, выстроившихся вдоль цепочки заграждений на равном расстоянии друг от друга, напряженно наблюдали за растущей толпой. На тротуаре внутри огороженной зоны Никки надзирала за тем, как Ксандер и двое ребят из билетной кассы разворачивали перед главным входом и одновременно пылесосили огромную красную дорожку.

Я подошла к ограждению и похлопала одного из полицейских по плечу. Блюститель порядка отказался признать во мне директора театра. И мне пришлось позвать Никки, чтобы она это подтвердила. Полицейский безмолвно отодвинул ограждение, и я проскользнула внутрь.

– Извини, Нат, я хотела дать тебе пропуск еще до твоей отлучки, да что-то вылетело из головы, – сказала Никки, передавая мне ламинированный прямоугольник с моим именем и фотографией. – Люди Райана Харрисона уже связались с нами. Он опаздывает на полчаса.

Я глянула на часы. Было тридцать пять минут шестого. А в следующий миг раздался раскат грома и толпа завизжала. К нам подбежал Ксандер с планшетом для Никки.

– Это окончательный список гостей, – сказал он. – Каждый пришедший будет проверен трижды. Первый раз – на входе, второй – в фойе, где ему вручат подарок, и третий раз – на входе в бар.

Снова прогремел гром, и тучи на небе стали на вид еще тяжелее.

– У нас есть зонтики? – спросила я.

– Да, у нас их целая куча наверху. Я перенесу их вниз, в фойе, – сказал Ксандер и ушел в театр.

– Можно мне глянуть на платье? – спросила Никки. Я отлепила его от плеча и увидела ее одобрительную улыбку.

– Оно безупречно! – воскликнула Никки. – Полное сумасшествие, да?

– Я знаю. Эти ограждения, пресса, поклонники… Все в нашем театре!

Ухмыльнувшись, Никки сжала мою руку:

– Мы ведь к этому стремились, Нат, так долго… Посмотри, к нам пожаловала даже пресса из Америки! – Никки указала на блондинку в безукоризненном брючном костюме, говорившую что-то на камеру в микрофон.

Мы зашли в здание театра, и я направилась в одну из запасных гардеробных – переодеться. Зеленое платье Шэрон было прекрасно – простое и элегантное, с небольшим «ручейком» в декольте, обнажавшим ложбинку на груди ровно в меру. Вооружившись выпрямителями, я подправила свою прическу и немного освежила макияж. Это был тот самый случай, когда у меня все получилось хорошо. Мои глаза, накрашенные в технике «смоки айс», стали выразительными и томными. Гладкие прямые волосы легли на плечи естественно и обрели желанный объем. Почему у меня никогда не получалось так выглядеть на свидании? Последние несколько раз, когда мы выходили куда-нибудь с Бенджамином, я напивалась так, что волосы свивались в кучерявую мочалку.

Достав мобильник, я позвонила Бенджамину. Но после нескольких гудков его телефон переключился на голосовую почту. Я уставилась на экран. Он сбросил мой вызов… «Наверное, он уже собрался медитировать», – успокоила себя я. Из задумчивости меня вывел стук в дверь; в гардеробную заглянула Никки.

– Нат, автомобиль Райана Харрисона подъедет к театру через десять минут, – предупредила она.

– Хорошо, я спущусь вниз через пару секунд, – пробормотала я, внезапно сильно разволновавшись.

Когда мы с Никки вышли из театра, атмосфера на улице была уже безумной. Раскаленный воздух загустел, черные тучи нависли над крышами совсем низко. И уличные фонари уже начали зажигаться, хотя до темноты оставалось еще несколько часов. Толпа желающих увидеть Райана Харрисона набухла, заполонив всю Равен-стрит. Навстречу нам выдвинулась одна полицейская. Она сообщила нам о принятом решении перекрыть улицу с обеих сторон и перенаправить транспорт в объезд.

– Городская полиция взяла под свой контроль управление толпой и все зоны общественного пользования. Пожалуйста, не вмешивайтесь, – добавила она грозно. И мы покорно и безропотно кивнули.

Рация на лацкане суровой блюстительницы порядка сначала зашипела, затем затрещала, а потом проговорила дребезжащим голосом: «Подъезжает».

Визг и вопли внезапно усилились. Вспышки камер суетливо засверкали, освещая обезумевшие лица людей, головы которых разом завертелись в разные стороны в попытках понять, что происходит.

– Началось, Натали! Это автомобиль Райана! – прокричала Никки над всеобщим переполохом.

Черный минивэн прорвался через заграждение, выставленное на середине Равен-стрит. Четверо полицейских окружили его с двух сторон, оттесняя с дороги фанатов. Автомобиль прополз сквозь толпу и остановился у заграждений. Едва сдерживая фанатов, полицейские образовали небольшой свободный карман возле его задней дверцы. Прошло несколько секунд, и она медленно приоткрылась.

Из машины под эпилептический психоз вспышек вышел модно растрепанный Райан Харрисон. И терпеливо попозировал перед камерами с пару минут. На актере были простые синие джинсы и облегающая белая футболка. А его глаза скрывали от поклонников культовые солнцезащитные очки «Рэй Бен». Только вот, как и большинство знаменитых сердцеедов мужеского пола, он оказался… коротышкой.

Вслед за Райаном из минивэна вылезла его «свита»: крупная женщина с черными как смоль волосами, зачесанными назад с довольно бледного лица, и две невероятно серьезные девушки в темно-синих брючных костюмах. Крупная дама сразу же направилась ко входу в театр и исчезла внутри здания. Одна из девушек двинулась ко мне, а другая тенью проследовала за Райаном, который неспешно прошел вдоль заграждений, позируя для фотографий и селфи с репортерами и фанатами.

– Кто здесь Натали Лав? – прокричала девушка над гулом толпы.

– Это я, привет! – откликнулась я.

– Ждите здесь, – резко бросила мне девушка, указав на пятачок тротуара, где стояли мы с Никки. Затем она вернулась к Райану и провела его до конца цепочки заграждений, с каждым шагом ускоряя ход.

– Кто все эти женщины? – спросила я, немного ощетинившись от такого отношения к себе.

– Темноволосая великанша – это Терри, менеджер Райана. А те, что помоложе, – ее помощницы, – объяснила Никки.

Минут через десять эти дамы решили, что Райану хватит красоваться перед публикой. Актер попозировал для последнего группового фото с мормонками, готовыми составить его гарем, потом попрощался с ними, проскользнул мимо нас и нырнул в фойе. Мы поспешили за ним вдогонку.

Фойе театра было забито. Пятеро наших накаченных охранников беспорядочно слонялись вокруг, Терри стояла в углу, все еще не убрав с лица злобно-угрюмого выражения, а ей на уши что-то напряженно нашептывали две помощницы. Дверь, ведущую из фойе в сам театр, блокировала огромная тележка с высоченной горой подарков. Их вручал гостям Ксандер с парой девушек, нанятых нами на вечер. Райан, все еще в своих очках, остановился посреди билетной кассы. И когда мы приблизились к актеру, в их темных стеклах отразились наши искаженные лица – как на тыльной стороне чайной ложки. С маниакальными улыбками мы с Никки представились американцу. Он так и не снял очков, только вежливо кивнул. И почти сразу же к нам подскочила Терри.

– Надя… Нам нужно увести отсюда Райана, – указала она на камеры, продолжавшие освещать своими вспышками фойе.

– Меня зовут Натали, – поправила я толстуху и тут же добавила: – Конечно, мы сейчас же проводим вас в приготовленную гардеробную.

Велев Ксандеру отодвинуть тележку с подарками, мы вышли из фойе, и я вызвала лифт.

Поднимались наверх мы в полном молчании. Терри и ее помощницы смотрели прямо перед собой с одинаковой мрачной сосредоточенностью. Ну прям агенты спецслужб! Райан держался за своей свитой.

– Как долетели? – спросила его я.

– Дооолго, – ответил актер.

И снова молчок.

– Мы очень беспокоились, как бы с вами чего не случилось… Я заламывала себе руки, как сама леди Макбет! – прервала я тягостное молчание.

– Как кто? – переспросил Райан.

Но только я собралась ему ответить, как лифт остановился. И мы всем скопом вывалились из него на третий этаж.

– В соответствии с просьбой мы выделили вам в личное пользование нашу лучшую гримерку, – сказала Никки.

– Ого! Привет, Америка! – воскликнул Райан, встрепенувшись при звуке ее голоса. И, сняв очки, явил нам темные круги вокруг своих пронзительных зеленых глаз. А потом одарил нас по очереди очаровательной улыбкой, обнажив великолепные белые зубы.

– Да-да. Я из Далласа, штат Техас, – подтвердила Никки.

– Кайахога-Фолс, штат Огайо, – представился Райан.

– Совертон, Девон, – съязвила я.

Воцарилась оглушительная тишина. К счастью, мы уже подошли к гримерке.

– Вот, располагайтесь, – сказала Никки, открыв ее дверь.

– Спасибо, – поблагодарил Райан и перешагнул порог. За ним последовали две молодые помощницы. Я хотела зайти после огромной туши Терри, но она повернулась и захлопнула дверь прямо перед нашими с Никки носами.

– Как мило, – буркнула я.

– И твои ужасные шутки нам не помогли, Нат…

– А тебя разве не задело, что он не знает, кто такая леди Макбет? – прошипела я, пока мы возвращались назад к лифту по коридору.

– Они только что с самолета, провели в воздухе шестнадцать часов, – дипломатично попыталась уклониться от темы Никки.

– Но он же согласился играть Макбета в «Макбете»! Как он мог не понять, о чем я говорила?

– А кто тебя дернул за язык упомянуть эту «шотландскую пьесу?»[6]6
  Шекспировская трагедия «Макбет» считается у английских актеров несчастливой. Даже во время репетиций они стараются вместо названия употреблять иносказательные выражения вроде «шотландская пьеса».


[Закрыть]

– Что за чушь! Дернул, не дернул… Что случится, если произнести Мак… название этой «шотландской пьесы»?

Никки зашла со своего мобильника в Гугл:

– Вот, смотри, что тут говорится: «Упоминание имени на букву М означает для театра проклятие и чревато разными бедами – от трагических случайностей и несчастных случаев во время спектаклей до гибели причастных к ним людей…»

– Только этого нам не хватало, – передернула плечами я.

– Есть один обряд очищения, – утешила меня Никки. – И мы можем его провести, – добавила она, с силой тыча в свой телефон.

– Обряд очищения?

– Ну да! Для того, чтобы отвести непруху. Он не займет много времени, но нам придется выйти на улицу.

Хоть мне это и показалось полной глупостью, но я спустилась вслед за Никки по лестнице и вышла на тротуар. Толпа за ограждениями не рассосалась. Теперь фанаты глазели в окна и скандировали «Райан!».

– Что мне нужно сделать? – спросила я.

– Повернись вокруг своей оси три раза, – скомандовала Никки.

Я трижды повернулась, как было велено.

– Что дальше?

– Теперь сплюнь через левое плечо…

Я приготовилась сплюнуть.

– Только не на красную дорожку! – взревела Никки. – Сплюнь в сточную канаву!

Я подошла к бордюру и незаметно сплюнула через левое плечо.

– А теперь ты должна произнести строку из «Гамлета»: «Да охранят нас ангелы Господни!»

– Да охранят нас ангелы Господни! – послушно повторила я.

– Ну вот, теперь все будет хорошо, – удовлетворенно сказала Никки.

Я посмотрела на безумные лица фанатов, истерически взывавших к Райану. А в следующий миг громыхнул гром и сверкнула молния.

– Ладно, пойду в театр, проверю, все ли в порядке, – пробормотала я.

– А я приготовлюсь встать на входе «цепной сукой», – крепко обняла меня Никки. – И давай сегодня вечерком повеселимся от души, ладно, Нат? Насладимся нашей минутой славы!

– У меня это без тебя не получится, – сказала я.

– У меня тоже, дорогуша, – улыбнулась Никки.

Зайдя снова внутрь театра, я обнаружила, что мой мобильник почти разрядился, и направилась в кабинет. Но только я начала рыться в сумочке в поисках зарядника, как в дверь кто-то постучал. Это оказался Ксандер; на его лице застыло озабоченно-серьезное выражение.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он. – Но одна из помощниц Райана попросила меня доставить ему иудея с гор. Я не вполне ее понял. Она что – просит привести к нему раввина?

– Полагаю, что она имела в виду «Маунтин дью»[7]7
  Mountain Dew (в пер. с англ.: «Горная роса»). Ксандер спутал слово dew с Jew (иудей, еврей), услышав его так из уст американки.


[Закрыть]. Это безалкогольный сильногазированный прохладительный напиток, Ксандер, – не сдержала я смеха.

– Хорошо-хорошо, – забормотал парень, густо покраснев. – У нас имеется такой в баре?

– Увы, нет. Но он продается в газетном киоске на углу. Ты найдешь минутку, чтобы сбегать за ним?

– У моих напарниц в фойе заканчиваются подарки, – предупредил Ксандер.

Я подошла к жестяной банке с мелочью, достала из нее двадцатку и передала Ксандеру.

– Иди и купи Райану столько «Маунтин дью», сколько сможешь донести. А я пока разберусь с подарками, – сказала я.

– Я мигом! – пообещал мне Ксандер.

Я спустилась в фойе, которое уже заполнялось прибывавшими гостями. Убедилась, что на столике у девушек, раздававших подарки, действительно осталось всего несколько пакетов. Прошла к кладовке за их спиной, отперла ее, щелкнула выключателем и отыскала глазами подарки, сложенные на длинной плоской грузовой тележке. Тележка на колесиках стояла за дверью, и мне пришлось ее закрыть, чтобы, двигая тележку взад и вперед, вывезти ее в центр кладовки. А потом, повернувшись, чтобы открыть дверь, я остолбенела. В стеклянное дверное окошко я увидела у столика с подарками… Джейми Доусона!

На нем были отличный черный костюм, рубашка с открытым широким воротником, свободно завязанный галстук и кроссовки. Я отпрянула от окошка в сторону и поспешила выключить в кладовке свет. «Что за черт?» – подумала я. Я не ела почти целый день, но неужели Джейми Доусон померещился мне от голода? И разве он жил в Лондоне? По последним слухам, дошедшим до меня, он работал в Канаде.