Текст книги "Вихрь с окраин Империи"

Пятница (319)

Разработав план атаки в целом, Санмартин перешел к другим проблемам. Во второй половине дня он привел к Хансу Кольдеве университетского профессора в как будто твидовом пиджаке.

– Ханс, это доктор Якоб ван дер Вурте. Он читает лекции по астрофизике, и я попросил его помочь нам с проблемой незаметного спуска твоего челнока на японскую землю. Як, Ханс будет командовать штурмовой группой.

Кольдеве обменялся рукопожатиями с ван дер Вурте, при этом с явным отвращением разглядывая его косматую шевелюру.

Профессор с энтузиазмом водрузил на стол портативный компьютер, который захватил с собой.

– Думаю, моя идея станет для вас приятным сюрпризом, когда я вам ее изложу, хеэр Кольдеве. Солнечная система замусорена куда больше других, и вокруг Земли вращается множество хлама, являющегося делом рук человека. Хотя корабль все равно будет выделяться…

– Как клоун на похоронах, – вставил Кольдеве.

– … челнок заметен гораздо меньше. Поэтому, если вы отделитесь от вашего фрегата где-нибудь внутри внешнего пояса ван Аллена[31]31
  Пояс ван Аллена – пояс интенсивно ионизированной радиации вокруг наружного слоя атмосферы Земли, названный по имени американского физика Джеймса ван Аллена (1914–2006)


[Закрыть] с большой скоростью и спланируете к Земле в направлении ледяного континента у южного пояса, вас наверняка примут за очередной кусок камня.

– А как же астрономы?

– Конечно, приборы могут вас засечь, но ведь их хозяева никак не ожидают челноков, появившихся из ниоткуда, – с апломбом истинного ученого заявил ван дер Вурте.

– Мы выкрасим челнок черной силиконовой краской, и тебе не придется включать моторы большую часть полета, – заверил Ханса Санмартин.

– Краска выгорит, когда вы войдете в атмосферу, что сделает челнок еще больше похожим на метеорит. – Ван дер Вурте указал на свой дисплей. – Достигнув вот этого пункта на северо-востоке от острова… э-э… Новая Зеландия, вы перелетите на остров… как его?.. Гуам, высадите хеэра Оливье и направитесь в Японию.

Кольдеве изобразил очаровательную улыбку.

– Доктор, вы родились здесь, на Зейд-Африке, не так ли?

– Да, – просиял ван дер Вурте. – Откуда вы знаете?

– Просто удачная догадка. – Кольдеве посмотрел в окно. – Просто из любопытства, доктор, какое максимальное количество пищи, воды и кислорода мы можем иметь на борту?

– Ну, вообще-то не очень большое. Конечно, если что-нибудь пойдет не так, придется сесть на одном из островов, – признал ван дер Вурте.

– И сколько времени должно занять это путешествие? – с подозрением осведомился Кольдеве.

Ван дер Вурте стряхнул с пиджака соломинку.

– Около трехсот сорока часов.

– Рауль, нам придется провести эти триста часов внутри челнока?

– Это лучше, чем идти пешком.

– Майор Санмартин и я обсуждали установку душа, агрегата для регенерации воды, дополнительного бака с жидким кислородом… – начал ван дер Вурте.

Кольдеве страдальчески закатил глаза.

– Это будет нечто вроде Черной ямы в Калькутте[32]32
  Черная яма – ров, куда индийцы сбрасывали без различия пола и возраста англичан во время восстания сипаев


[Закрыть], верно?

– После того, как вы подвесите койки, там будет трудновато, но терпимо, – твердо заявил Санмартин. – Держу пари, что ребята до самого конца путешествия будут резаться в тарок[33]33
  Тарок – карточная игра


[Закрыть].

– Все это походит на историю про психов, руководящих сумасшедшим домом, – простонал Кольдеве.

Суббота (319)

Верещагин просмотрел проект плана и внес в него ряд изменений. Самым важным было уменьшение количества людей до ста сорока.

– Этого хватит. Взять больше – не означает обязательно увеличить шансы на успех, но, безусловно, приумножить потери в случае неудачи.

– Не слишком большая армия для вторжения в страну с населением в сто семьдесят пять миллионов, – пожаловался Кольдеве.

– «Мадианитяне же и Амалекитяне, и все жители востока, расположились на долине в таком множестве, как саранча; «верблюдам их не было числа, много было их, как песку на берегу моря»[34]34
  Библия. Книга Судей. VII, 12


[Закрыть], – процитировал Санмартин.

– Хорошо. Антон – Моисей, а ты – Гедеон[35]35
  В Библии (Книга Судей) – 7-й судья Израильский, с тремястами безоружными воинами наголову разбивший мадианитян


[Закрыть]. Признаю свою ошибку.

– Пока я все обдумывал, – ухмыльнулся Санмартин, – леди из Йоханнесбурга вышили для нас боевое знамя из настоящего шелка. Получилось совсем неплохо – саламандра даже похожа на настоящую.

Эмблемой батальона была белая саламандра с тремя черными пятнами и изумрудно-зелеными глазами на черном фоне.

– Как любезно с их стороны, – заметил Верещагин.

Малинин мрачно усмехнулся.

– Надеюсь, ты спросил у них, почему они дождались окончания войны? – осведомился Харьяло. – Что нам делать с этим знаменем? Мы – стрелковый батальон. У нас есть эмблема – а флагов у стрелковых батальонов не бывает. По-моему, это очередной серебряный самовар. – Вышеупомянутый самовар в необарочном стиле был прощальным даром жителей города Оренбурга на планете Новая Сибирь. Его извлекали из хранилища только раз в год – на праздник Первого мая. Понадобились годы, чтобы полностью оценить эстетические качества этого изделия.

– Поблагодари, этих леди, Рауль, – посоветовал Верещагин. – Возможно, когда-нибудь построят музей, куда мы, сможем сдать этот флаг.

Воскресенье (320)

Когда Харьяло объявил батальону об экспедиции на Землю, последовала пауза, сменившаяся громким «ура», которое звучало около минуты, пока Матти не топнул ногой.

– Ребята заинтересованы, – заметил Кольдеве.

Потом Матти объявил, что полетят только сто сорок человек.

Батальон тотчас же начал свистеть – свист заменял русским неодобрительные возгласы – и скандировать «у Матти клопы в кровати», что было традиционной и довольно глупой реакцией на любой непопулярный приказ.

Потом Верещагин вызвал добровольцев. Половина батальона хорошо знала, что такое холодильная камера, и Верещагин не сомневался, что всем известно о действии временного сдвига на родственные и иные связи и что добровольцы понимают, как немного у них шансов на успех.

Для некоторых это было трудным решением, и Верещагин велел тем, кто вызвался сразу, обдумать все до следующего утра.

В конце концов осталось более трехсот добровольцев на сто сорок мест. Из резервной роты де Ветте вызвались только пятеро, зато пережившие недавние сражения солдаты 2-го взвода Дегтярева все до единого выразили желание участвовать в экспедиции. Верещагин отобрал нужное ему количество людей и поблагодарил тех, кому пришлось остаться. Он также включил в состав нескольких африканеров и ковбоев, но большую часть отряда образовали ветераны, проведшие с ним около шести лет. Никто его за это не упрекнул.

Мигер, Сниман, Караев и Томас должны были командовать штурмовыми отрядами под общим руководством Ханса Кольдеве, Дегтярев и Савичев – группами поддержки под руководством Полярника, Янковски – фрегатом, а Санмартин – корветом.

В качестве ядра штурмовых групп Верещагин отобрал людей из 1-го отделения 1-го взвода, 1-го отделения 2-го взвода, 2-го отделения 9-го взвода и разведвзвода. Он также взял минометную команду из 4-го взвода и некоторое количество бойцов из других стрелковых, саперного и авиационного взводов. Некоторых Верещагин выбрал, потому что они могли сойти за японцев, а других – из-за их опыта.

Матти Харьяло должен был остаться на Зейд-Африке, чтобы сформировать боеспособные силы из тех, кто не был включен в состав экспедиции.

Понедельник (320)

Незадолго до отправления экспедиции в Ассамблее подняли вопрос о переименовании военных кораблей. Предложения переименовать фрегат «Майя» в «Ханну Брувер», а корвет «Аякс» – в «Луи Преториуса Снимана» были отклонены.

После продолжительной дискуссии «Майю» переименовали в «Генерала Хендрика Пинаара», а «Аякс» – в «Капрала Лайтуэлла Гомани» в честь покойного бойца 1-й роты с Ашкрофта. Люди Верещагина уже окрестили 210-миллиметровые ракеты, которые Рейникка погрузил на корвет, «карандашами Лайтуэлла».

Когда бойцы команды Янковски нанесли на корпус кораблей новые названия и изобразили четырехцветные флажки, они пририсовали также, маленькие белые виселицы на счастье.

Четверг (323)

Провожаемый огромной толпой, которая включала отпущенных из школ детей, последний челнок покинул космопорт под завывание волынок батальонного оркестра. В суматохе законодатели позабыли утвердить национальный гимн, поэтому оркестр исполнил «Маленького оловянного солдатика», «Свистящего свина» и наконец финский гимн «Наша земля».

Наблюдая за исчезающим в небе челноком, Матти Харьяло попросил Пера Киритинитиса:

– Ладно, скажи волынщикам, чтобы перестали, а то ребятишки уже затыкают уши.

Дальний путь

Фрегат вроде «Хендрика Пинаара» не предназначен ни для перевозки войск, ни для восемнадцатимесячного путешествия – девять месяцев туда и, в случае удачи, девять обратно – без дополнительного снабжения припасами по пути. Тем не менее это отнюдь не маленький корабль. Еще будучи «Майей», «Хендрик Пинаар» имел на борту экипаж из ста тридцати человек для осуществления текущих операций плюс тридцать шесть человек для укомплектования трех корветов.

Вместо отсутствующих двух корветов Верещагин смог захватить два из последних трех челноков с Зейд-Африки, нагруженные снаряжением, и пару грузовых буксиров. Поместив в холодильные камеры коломейцевскую группу поддержки и часть других подразделений, в том числе Юрия Малинина, Верещагин сохранил достаточно пространства для штурмовой группы Кольдеве и их тренировок в выполнении предназначенной им миссии.

Прозвище Лайтуэлла Гомани – «Шустрик» – вскоре перешло и на корвет. «Хендрика Пинаара» экипаж прозвал «Дедушкой».

Санмартин и Коломейцев все свои силы тратили на дальнейшее усовершенствование их плана. Четыре раза прогнав через компьютер все мыслимые ситуации, они добились весьма сомнительного успеха, при котором практически не оставалось уцелевших. Приходилось вносить соответствующие изменения.

Принеся Хярконнену третью порцию таких изменений, Санмартин задал ему вопрос:

– Тимо, я заметил, что, когда мы моделировали атаку на здание министерства безопасности, на экране появился маленький срез с надписью: «Нажмите кнопку N для выбора варианта G». Что это значит?

– Давай посмотрим, – ответил Хярконнен, предлагая ему свой компьютер.

Санмартин запустил последний, пятый вариант моделирования. Хярконнен заимствовал графическое изображение зданий из архитектурной компьютерной программы, и министерство безопасности выглядело на экране поразительно реалистично.

– Архитектора, которые все это построил, следовало засадить в тюрьму, – заметил он, нажимая кнопку.

Здание куда-то провалилось, и перед Санмартином предстало изображение порта Токио. Внезапно из вод гавани вылезло ящерообразное чудовище и мерными угрожающими шагами направилось по Кайгандори-авеню в сторону министерства безопасности.

Санмартин скрестил руки на груди и посмотрел на Хярконнена.

– Это предложил капитан Кольдеве, – весело отозвался Тимо, когда компьютер начал подсчитывать, сколько понадобится времени, чтобы завладеть само. летом на одном из военных аэродромов в окрестностях Токио.

Спустя месяц после начала путешествия капитан Тихару Ёсида попросил старшего рядового Эрикссона, взявшего на себя обязанности неофициального лютеранского священника, а заодно и капеллана участников экспедиции, принадлежащих к голландской реформаторской церкви, приобщить его к голландскому реформаторскому вероисповеданию. Эрикссон, в равной степени хорошо знакомый с пулеметом и Библией, согласился без колебаний.

Возможно, самой жуткой деталью долгого путешествия был так называемый «фонд потерь». Внеся заклад в пять рандов, бойцы вытягивали числа от нуля до ста процентов. По возвращении половина фонда должна была отойти тому, чье число окажется наиболее близким к проценту потерь, понесенных во время операции; остальное предназначалось на благотворительные цели.

Старший рядовой Кобус Никодемус – неуклюжий сын фермера из коломейцевской группы поддержки – вытянул билетик со ста процентами и заметил:

– Теперь я понимаю, что подразумевается под «смешанными чувствами».

Когда челнок Кольдеве отправился в путь, предсказание Рауля Санмартина насчет безостановочной игры в тарок полностью воплотилось в жизнь.

Пустота

Тихий океан. Земля

Всасывая кислород по большей степени из атмосферы, нежели из почти опустошенных баков, челнок летел на высоте нескольких метров над бурным морем, в темноте задевая гребешки самых высоких волн. Хотя свет в кабине был потушен, а приборы были едва освещены, нос челнока красновато поблескивал после прохода сквозь обжигающие верхние слои атмосферы.

Когда пилот Коковцев корректировал курс, направляя челнок на северо-запад, Ханс Кольдеве заметил с командного пункта:

– Никогда бы не подумал, что ты сможешь вести челнок так близко от воды.

– Неудивительно, что вы не думали, – огрызнулся обычно молчаливый Коковцев.

– Не беспокойтесь, сэр, – заверил командира группы второй пилот Жеребцов из разведвзвода Томаса. – Если что-нибудь пойдет не так, все будет кончено, прежде чем вы успеете заметить.

– Благодарю за утешение, – проворчал Кольдеве, ощупывая под формой гражданскую одежду.

Спустя час девять минут Коковцев предупредил:

– Готовьте штатского.

Жеребцов отправился будить Питера Оливье.

Лицо Оливье, сидящего рядом с правым аварийным выходом, казалось серым при тусклом неоновом освещении кабины. Он посмотрел на спящих бойцов Кольдеве.

– И куда же вы меня выкинете?

– Через одиннадцать минут мы пройдем над островом Гуам. Замедлять ход не будем, поэтому я вытолкну вас через девять минут, – ответил Жеребцов. – Только не угодите мимо острова.

– Постараюсь, – буркнул Оливье.

– Один вопрос. Вы уверены, что раньше никогда не играли в тарок?

Оливье усмехнулся. Оказавшись через несколько минут в воздухе, он раскрыл парашют и плавно приземлился на широкий белый пляж, в то время как челнок в один миг растворился в ночной тьме.

Освободившись от парашюта, Оливье сложил его и запихнул в большой зеленый ящик для мусора. Пройдя по пляжу несколько сот метров, он снял комбинезон и засунул его в другой ящик, потом поправил галстук и поднялся на холм к спасательной станции, где и сориентировался по карте, как его учили Томас и другие разведчики. Найдя нужную монету, Оливье позвонил в ночной таксопарк, чтобы его подобрали на дороге.

Через час он зарегистрировался в небольшом отеле и, рассчитав в уме разницу во времени, позвонил в маленький женевский банк «Беранже и компания».

– Алло. У меня есть инструкция относительно счета 0110-7342-8119.

– Да, мсье. – Клерк набрал номер счета на компьютере. – Пожалуйста, назовите первую часть шифра.

Безразличная физиономия клерка с тоненькими усиками раздражала Оливье, внимательно смотревшего на видеоэкран.

– Первая часть – 734-0021-7622-0912.

– Совершенно верно, мсье. А вторая?

– 482-9093-6550-3218.

– Минутку, мсье. Да, тоже правильно. Что мы можем для вас сделать?

– Сообщите состояние текущего счета.

– Согласно нынешнему курсу, триста сорок пять миллиардов шестьсот тридцать два миллиона восемьдесят семьдесят три тысячи тридцать семь экю. – Заметив легкое замешательство Оливье, клерк добавил: – Экю – это европейский валютный стандарт.

– Отлично. Я хочу продать под гарантию акции следующих компаний… – Оливье стал перечислять названия начиная с «ЮСС». – Продайте акции «ЮСС» на сто миллионов франков, а другие сто миллионов распределите между акциями других компаний с датой возврата через тридцать дней.

«Продажа под гарантию» означала, что Оливье оплачивает «заимствование» акций с целью их продажи по текущим ценам, гарантируя возврат такого же количества акций через тридцать дней.

Клерк слегка изменился в лице.

– В настоящий момент, мсье, эти акции котируются очень высоко. Вы уверены, что они так скоро упадут в цене?

– Таковы мои инструкции. У меня есть свои причины. Ваш банк готов выполнить указания? – терпеливо спросил Оливье.

– Одну минутку, мсье. Я должен переговорить с директором. Могу я узнать ваше имя?

– Пожалуйста, передайте ему, что меня зовут Йопи Фурье. – Фамилию он назвал по буквам.

Через несколько минут клерк вновь появился на экране.

– Мы немедленно выполним ваши пожелания, мсье.

– Далее, пожалуйста, продайте на сто миллионов акции будущих контрактов группы ДКУ с гарантией на шестьдесят дней и вложите еще двадцать пять миллионов в гарантийную продажу японских иен. – Оливье мрачно усмехнулся. – Оставшиеся деньги можете сохранить, чтобы ваш директор чувствовал себя спокойно.

Клерк судорожно глотнул.

– Как пожелаете, мсье.

– Благодарю вас. Рассчитываю на быстрое исполнение. Свяжусь с вами через несколько дней, чтобы узнать, как идут дела. Если у вас есть собственные деньги, советую подумать о продаже под гарантию акций «ЮСС».

– Нет-нет, мсье. Мой директор этого не одобрит.

– Надеюсь, вы записали нашу беседу. Покажите ее вашему директору и передайте ему мой совет. – Оливье повесил трубку.

Отель старался удовлетворить любые запросы своих постояльцев. Выведя на экран монитора котировки фондовой биржи, Оливье стал неторопливо выбирать газеты, которые он хотел бы купить через несколько дней, недель и даже лет.

Запив Аго, тихоокеанское побережье Японии

Челнок продолжал свой путь, пока в ночном мраке не замаячила темная масса Хонсю – самого большого острова Японии. Его окружали маленькие островки, поросшие соснами. Впереди виднелись белые полоски прибоя, разбивающегося о крутые утесы.

– Проходим залив Аго, сэр, – доложил Жеребцов. Он указал на огни на горизонте. – Курорты Касикодзимы.

Коковцев изменил курс на несколько градусов и приподнял нос челнока, чтобы перелететь прибрежные горы. Ему удалось выровнять челнок почти рядом с верхушками деревьев.

– Слава Богу, – пробормотал Коковцев, ныряя в долину, – что мы идем не с полным грузом.

Кольдеве кивнул. Шли минуты, и он уже начал подремывать, когда второй пилот постучал по его колену.

– Гора Асама, сэр. Мы почти прибыли.

– Да-да. Скажите, чтобы все были готовы. – Стряхнув дремоту, Кольдеве выглянул в окно, изучая местность через приборы ночного видения. Вскоре он разглядел первую из предполагаемых посадочных площадок, которые они выбрали по картам – обрамленную деревьями лужайку возле горного озера, которое поблескивало серебром в лунном свете. Грунтовая дорога вела к шоссе Изе-Сима, тянущемуся вдоль хребта впереди.

Они дважды описали круг над лужайкой в поисках возможных неприятных сюрпризов. Наконец Кольдеве кивнул.

– Ну, ребята, постарайтесь не посадить нас на головы, каким-нибудь туристам. – И он двинулся к задним дверям.

Коковцев развернул челнок и поднялся на достаточную высоту для развертывания парашютов. Потом он сильно замедлил скорость, открыл задние двери и включил лампочку, подавая сигнал прыгать. Пока челнок описывал третий круг, на землю выбросились пятьдесят четыре человека и различное снаряжение.

Когда челнок развернулся в последний раз, Коковцев закрыл двери, вставил в компьютер автопилота запрограммированный курс и шагнул следом за Жеребцовым в боковую дверь.

Челнок направился в сторону моря, где ему предстояло вонзиться в воду на заранее установленном месте.

Кольдеве смотрел ему вслед. Удачный рейд требовал трех важнейших элементов: проникновения на вражескую территорию, нанесения ущерба противнику и отхода с территории с минимумом потерь.

– Надеюсь, когда придет время, мы найдем другой челнок, – пробормотал он себе под нос. Когда он высвобождался от парашюта на опушке леса, на землю с приглушенным стуком опустился первый тюк со снаряжением.

Поручив организацию разгрузки лейтенантам, Кольдеве выбрался через лес к дороге и присел на камень. Вскоре к нему присоединилась группа обеспечения безопасности. Прошло почти полчаса, и на дороге сверкнули фары приближающегося автомобиля.

Машина остановилась на солидном расстоянии. Оттуда вышел мужчина в форме и двинулся по тропинке, освещая себе путь фонариком. Затаив дыхание, Кольдеве подал знак своим людям. Когда человек приблизился, перед ним внезапно вырос один из бойцов разведвзвода.

Сторож парка направил на него луч фонарика.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – резко выпалил он по-японски.

Солдат умоляющим жестом сложил вместе ладони, потом поднял палец, призывая сторожа подождать, и поманил кого-то из темноты.

Когда сторож попытался заговорить, из тени шагнул старший сержант разведслужбы Аксу с прикрытым щитком лицом. Солдат скрылся в темноте.

– Я майор Ёсухиро из особого отдела имперской службы безопасности, – представился Аксу, говоря по-японски с тяжеловесным кагосимским акцентом. – В чем дело? – Он специально повернулся так, чтобы луч фонаря осветил черную полоску у него на штанине.

– Вы не должны здесь находиться! Меня никто не предупреждал… – неуверенно промямлил сторож.

– Прошу прощения, но где именно «здесь»? – мягко поинтересовался Аксу. – Наш пилот мог немного ошибиться, и я точно не знаю, где мы.

– Это национальный парк Изе-Сима.

– Симата! – Аксу хлопнул себя по лбу. – Оказывается, мы даже не в той префектуре! Знаете, это очень серьезно. Вам не следует в это впутываться.

– Но… – попытался возразить сторож.

– Прошу вас, дайте мне подумать, – внушительно произнес Аксу и притворился погруженным в размышления. – Могу я довериться вашей скромности? Дело в высшей степени секретное!

Сторож кивнул, как марионетка.

– В течение ближайших десяти дней никому об этом не рассказывайте – даже вашей жене. Беда в том, что мы в данный момент должны находиться совсем в другом месте. – Аксу вынул из кармана бумагу и карандаш. – Сообщите мне ваше имя и адрес, и я вышлю вам благодарность за помощь.

Поболтав со сторожем еще несколько минут, чтобы выяснить, не заметил ли тот чего-нибудь лишнего, Аксу отпустил его. Как только сторож скрылся из виду, Аксу отправил следом за ним двух разведчиков.

– Неплохая работа, – заметил Кольдеве, подойдя к Аксу.

– Он думает, что видел четырех парашютистов, достопочтенный сэр. Ручаюсь, что это нам не повредит.

– А если он все-таки что-то почуял?

Аксу похлопал по своему автомату.

– Лучше проверить. – Кольдеве присел на корточки и раскрыл блокнот.

Аксу не смог сдержать любопытство.

– Достопочтенный сэр, что вы делаете?

– Пишу ему благодарственное письмо. Потом найду где-нибудь конверт и брошу в почтовый ящик.

– Хотите записать его имя и адрес?

– Пока нет. Если нам не повезет и при мне найдут имя и адрес сторожа, у бедняги могут быть неприятности.

Аксу задумчиво кивнул и начал стягивать с себя форму.

К ним присоединился лейтенант Дэнни Мигер.

– Мы закончили разгрузку. Большая часть снаряжения в порядке. Один «Воробей» пришел в негодность, и еще мы потеряли два пузыря с жидким топливом.

– Это еще куда ни шло. – Кольдеве кивнул в сторону озера. – А люди не пострадали?

– Два растяжения – ничего серьезного, – заверил его Мигер.

– Тоже неплохо, – отозвался Кольдеве, стягивая с лица маску. – Переодень водителей в штатское. Мы с Аксу должны найти телефонную будку. Пора звонить Мидзогути.

Аксу посмотрел на него.

– Признаюсь, эта часть плана мне не по душе.

– Знаю. – Кольдеве указал на швы, подтягивающие кожу вокруг глаз. – Похож я на японца?

– К счастью, сейчас совсем темно.

Они нашли телефонную будку возле какой-то забегаловки, полной запоздалых обедающих с окраины города Удзи. В сопровождении нервного Аксу Кольдеве вошел в будку и начал листать справочник.

– Смотри, – сказал он, указывая на имя. – Это легче, чем пива выпить.

– Будем надеяться, что это тот самый Хироси Мидзогути. В конце концов, прошло восемь лет, – заметил Аксу.

– Есть только один способ это узнать, – отозвался Кольдеве, бросая монеты в щель и набирая номер. Он нажал кнопку таким образом, чтобы связь была только звуковой.

В трубке послышался сонный гортанный голос.

– Алло, Мидзо? – заговорил Кольдеве. – Это Ханс. Давно не виделись. Как насчет того, чтобы встретиться? – Внезапно он посмотрел на Аксу и воскликнул: – Черт! Мидзо уронил телефон.

Мидзогути жил в Нагое, примерно в часе езды по железной дороге. Он договорился встретиться с Кольдеве через пять часов в городке Изе-Си в кабинете ресторана «Набемоне». Еще от входа Кольдеве увидел Мидзогути сидящим за столом. Рядом с ним стояли две чашки с кабе-набе и бутылка саке амакуси. На экране телевизора демонстрировался мультфильм о семействе морских выдр. Чувствуя себя неловко в штатском, Кольдеве сел на татами напротив слепого друга, просунув ноги под стол.

– Привет, Мидзо.

– Привет, Ханс, – отозвался Мидзогути. Он сильно постарел, его лицо прорезали глубокие морщины. – Это заведение принадлежит моему кузену. Ему можно доверять. Жена отвезла меня на вокзал. Я сказал ей, что должен встретиться с бывшим коллегой, который может предложить мне хорошую работу. Назад я вернусь поездом, и жена приедет за мной, когда я позвоню. – Бывший лейтенант устремил на Кольдеве незрячие глаза. – Как ты здесь оказался? Вот уж не ожидал такой встречи!

Кольдеве взял бутылку амакуси, налил себе немного и окинул взглядом стол, рассчитывая, что кузен Мидзогути оставил какую-нибудь приличную закуску.

– Официально меня здесь нет. – Он сделал паузу, давая Мидзогути возможность переварить это заявление. – Во-первых, Варяг прислал меня поблагодарить тебя. Мы очень многим тебе обязаны. Если бы ты не предупредил нас о происходящем, мы бы имели бледный вид.

– Выходит, экспедиция адмирала Хории прибыла на Зейд-Африку, когда ты еще был там?

– Хорошая выпивка, – громко похвалил Кольдеве, прислушиваясь к звукам из кухни, дабы убедиться, что кузен Мидзогути не подслушивает. – Мидзо, – зашептал он. – Помнишь, когда мы в последний раз выпивали и говорили о политике? Как ты живешь?

– Я пенсионер, – с горечью произнес Мидзогути по-английски. Он почти забыл, что знает этот язык. – А в общем я живу неплохо.

– Забавно! Обычно можно узнать, что твой собеседник лжет, когда у него начинают бегать глаза. Но ты слепой, так что с тобой этот номер не пройдет. Тем не менее я так понимаю, что живешь ты паршиво. Насколько паршиво?

Мидзогути ответил не сразу.

– Я кое-как приспособился, Ханс, – наконец сказал он. – Еду готовлю я – жена говорит, что у меня это получается лучше, чем у нее. Я не вижу жену, но знаю, как она выглядит – ее видят мои руки и мое тело. В конце концов, глаза мне не так уж и нужны – ведь их все равно закрывают, когда в жизни происходит самое важное. Если бы я был художником – другое дело, а так мне достаточно и других органов чувств. Ведь столько зрячих ничего не видят. Пожалуй, я был более слеп, когда обладал зрением. Так что, Ханс, со мной все в порядке.

Кольдеве глубоко вздохнул.

– Мидзо, я не зря напомнил тебе о политике. Как ты относишься к тому, чтобы кое-что здесь перетряхнуть?

Мидзогути раскрыл рот от изумления.

– Мидзо, – шепотом продолжал Кольдеве, – ты можешь забыть, что встретился со мной. У меня для тебя конверт с деньгами – если хочешь, считай его подарком от друзей. Но ты можешь и принять в этом участие. Тогда позвони жене и сообщи, что тебя не будет дня три-четыре. – Он усмехнулся. – Скажи ей, что такая возможность представляется раз в жизни.

– А потом? – также шепотом осведомился Мидзогути.

– Честно говоря, Хироси, если ты согласишься, то возможно, что уже не будет никакого «потом». Мы прибыли сюда с безумным предприятием. Я сказал Раулю и Варягу, что нам незачем привлекать к этому тебя, что ты можешь оказаться неблагонадежным. Тогда Варяг посмотрел на меня и сказал: «Но ведь он один из нас». А Рауль добавил, что ты не мог измениться ни за шесть, ни за шестьдесят лет. У тебя есть дети?

– Нет, но моя жена… Не каждая женщина вышла бы замуж за слепого. – Мидзогути немного помолчал. – Конечно, дела не слишком хороши. Из-за временного сдвига мои родные и друзья состарились куда больше, чем я. Они сильно изменились, и им не нравится, что я не так постарел, как они. Многие возмущены, что я подрабатываю там, где это мог бы делать зрячий. Работу трудно найти, хотя теперь молодежь начали призывать на военную службу. Это вызывает недовольство. Людям вообще многое не нравится. – Мидзогути повернулся к Кольдеве. – Многие утверждают, что видели, как Осио Хейхатиро бродил у подножия горы Фудзи. Это нелепо – большинство даже не помнит, кто такой был Осио Хейхатиро, но люди все больше и больше думают, что их нужды никого не заботят. Налоги очень высоки. Все требуют понижения налогов на малый бизнес и физических лиц, но правительство ничего не делает в этом направлении. Считается, что чиновники должны работать на благо людей и служить им примером, но повсюду говорят, что чиновники возвышены, а народ унижен. – Он стиснул кулаки. – Но я не сомневаюсь, что если здесь так плохо, то в других местах еще хуже. Мы, японцы, слишком поглощены сами собой. Я ведь знаю, как живут в других странах и на колониальных планетах. Уверен, что их жители доведены до отчаяния. Это пугает меня, Ханс. Политики, компании, бюрократы из министерств соблазняют нас подачками. Японцы утратили силу духа. – Мидзогути вздохнул, пытаясь получше выразить свои мысли. – О таких вещах стараются не говорить. Это слишком опасно – повсюду полиция. Мы можем только обсуждать это с близкими друзьями после хорошей выпивки, но в такие минуты слова необязательны. Однако, мне кажется, большинство считает, что все это нужно остановить.

– Ну? – подбодрил его Кольдеве.

– Думаю, подполковник Верещагин знает меня лучше, чем я сам. Я позвоню жене. – Он сделал паузу. – Если мы уцелеем и нам представится такая возможность, я бы хотел, чтобы ты познакомился с моей женой. Мне интересно, сочтешь ли ты ее красивой. Я часто чувствую ее лицо, но все же хотел бы знать.

– Договорились, – пообещал Кольдеве. – Только скажи ей, что тебе сделали хорошее предложение и ты будешь вне досягаемости три-четыре дня. Чем меньше она будет знать, тем лучше для нее.

– Да, понимаю.

– Я постараюсь, чтобы у тебя еще была возможность все ей объяснить.

– Это необязательно, но все равно спасибо, Ханс.

– Антон говорит, что просил тебя зарегистрировать компанию и дать об этом знать репортерам.

– Это было столько лет назад… Да, компания все еще существует, и деньги, которые он присылал мне все эти годы, помещены в банк. Я знаю двух подходящих репортеров. Правда, они не друзья, а просто знакомые.

– Отлично. Большие суммы наличными заставляют людей нервничать, и нам понадобятся репортеры. Вот твои деловые карточки. – Кольдеве вложил стопочку пластиковых прямоугольников в руку Мидзогути.

Слепой пробежал пальцами по выпуклому шрифту.

– Старший исполнительный директор?

– Звучит впечатляюще, верно? Когда взойдет солнце, мы купим несколько машин и позвоним твоему репортеру. – Кольдеве взглянул на часы. – Пора возвращаться. Аксу ждет на окраине.

– Где вы расположились? – с внезапным подозрением спросил Мидзогути.

Кольдеве небрежно взмахнул рукой, чтобы слепой ощутил движение воздуха.

– В горах. Не слишком далеко отсюда.

– Что?! Вы остановились в парке Изе? – хрипло спросил Мидзогути.

– Мы искали место побезлюднее. На тихоокеанском побережье Хонсю таких не слишком много.