Книга: Алжирские тайны - Роберт Ирвин

Ирвин без прикрас показывает, что и французы и алжирцы не брезговали пытками, а в местной алжирской элите из европейцев достаточно вишистов и фашистов. В романе достается и режиму де Голля.

По сути произведение Ирвина - европейский взгляд на алжирскую войну, порой такой же путаный как и сама война. Есть много удачных моментов, например, взгляд на разницу между алжирским социализмом и марксизмом:

Вам следовало бы знать, товарищ, что все присутствующие в этой комнате — социалисты, но в первую очередь мы — алжирские националисты. Мы не являемся марксистами и не собираемся подчиняться приказам Москвы или Пекина.

А итог отчасти схож с тем выводом, который можно сделать из чтения "Платформы" Уэльбека (опять же с критикой капитализма и либеральных ценностей):

Разве не прав был Маркс, когда писал, что капитализм «может с такой же легкостью превращать объективно существующие, врожденные, неотъемлемые способности человека в абстрактные понятия, как объективно существующие изъяны ума и плоды воображения — в неотъемлемые физические и умственные способности»?

Пределы зримого

"Пределы зримого"- второй роман Роберта Ирвина, который опять трудно вписывается в какой-то определенный жанр, но хорошо в постмодернистскую парадигму.

В центре сюжета микромир домохозяйки, но отнюдь не сходящей с ума, как можно было бы подумать сначала, нет. Ирвин, конечно, любит юмор и иронию. Да и с массовыми штампами работает весьма искусно. Поначалу даже казалось, что произведение всего лишь пародия на "женский роман". И тут, конечно, все эти разговоры с Диккенсом, Блейком, Да Винчи, Де Хохом, с плесневым грибком Мукором могли бы вписаться в тематику схождения с ума. Но для Ирвина это было бы слишком просто.

Пределы зримого...вот это и есть основа романа Ирвина. Описывая мир домохозяйки, автор поднял нас и героиню над обыденностью, заставил на привычные вещи посмотреть под иным углом, с большей фантазией и увлечением. Плесень превращается в средоточие силы Зла, мойка посуды в сражение времен Второй Мировой, ковер в густой лес, а пыль - в грозное орудие убийства. Притянуто за уши? Ок. В какой-то момент так могло показаться, если бы не концовка. Роберт Ирвин умело подводил нас к тому, чтобы мы приняли домохозяйку за сумасшедшую. Затем своей концовкой просто обескуражил. Оказалось, что героиня точно такая же как все в описываемом мире, а дополнительные персонажи не такие, какими нам показались, то есть оптика нашего зрения сместилась. Увиденное нами оказалось лишь плодом нашей фантазии, не автора. И в этом, конечно, великолепие романа.

Во втором романе, "Пределы зримого", Ирвин пытается писать о женском сумасшествии. Попытка не слишком удачна: его героиня-домохозяйка сходит с ума на почве чистоты, разговаривая с пятнами плесени, распивая чаи с Диккенсом и Да Винчи, выдумывая весьма своеобразное продолжение "Преступления и наказания"... В книге есть пара неплохих мыслей и фраз, но они размазаны по всему роману и совсем не акцентированы. Для серьёзной попытки описать психобольную книга слишком плоская, для сатиры - слишком скучная. Видимо, хорошо писать о сумасшедших женщинах могут только сумасшедшие женщины - лучшая вещь, которую я читала на эту тему, "4.48 Психоз" Сары Кейн . У Ирвина же определенно лучше выходит писать о мужчинах.