Текст книги "Как стать богатым, не отказываясь от кредитов"

Цена безопасности

Отец Майка постоянно напоминал своему сыну и мне, что у всего есть своя цена. Когда мой родной отец, которого я называю своим бедным папой, посоветовал мне найти стабильную работу, чтобы обеспечить себе безопасное будущее, богатый папа сразу предупредил меня:

– Не забывай, что у безопасности тоже есть цена.

А когда я спросил, какова эта цена, он ответил:

– Для большинства людей ценой безопасности становится личная свобода. А без свободы многие люди всю жизнь работают ради денег, вместо того чтобы воплощать в реальность свои мечты. На мой взгляд, прожить жизнь, не имея возможности реализовать свои мечты, – это слишком высокая цена за безопасность.

Затем, немного помолчав, он добавил одно важное замечание по поводу налогов:

– Тот, кто ценит безопасность выше свободы, платит больше налогов. Вот почему люди, которые трудятся на стабильной работе, платят больше налогов, чем те, кто владеет бизнесом и предоставляет им рабочие места.

Я несколько дней обдумывал его замечание, постепенно проникаясь значимостью этой идеи. При следующей встрече с богатым папой я спросил его:

– Мне тоже придется выбирать между безопасностью и свободой?

Отец Майка рассмеялся, поскольку не ожидал, что я придам такое значение его замечанию.

– Нет, – все еще посмеиваясь, ответил он. – Тебе не нужно выбирать что-то одно. Ты можешь иметь и то, и другое.

– Вы хотите сказать, что я могу иметь и безопасность, и свободу? – удивился я.

– Конечно, – сказал он. – У меня есть и то и другое.

– Тогда почему вы говорите, что для многих ценой безопасности становится личная свобода? – спросил я. – Как можно иметь и то и другое, когда вы говорите, что большинство людей могут иметь только что-то одно. В чем разница?

– В цене, – сказал богатый папа. – Я всегда говорил тебе, что у всего есть своя цена. Большинство людей готовы заплатить высокую цену за безопасность, но не готовы заплатить за свободу. Вот почему они имеют только одно из двух. У них есть либо то, либо другое.

– А почему у тебя есть и безопасность, и свобода? – спросил Майк. Он только что вошел в комнату и слышал лишь часть нашего разговора.

– Потому, что я заплатил и за то и за другое, – ответил его отец. – Я был готов заплатить высокую цену и за безопасность, и за свободу. Это все равно что иметь две машины. Скажем, мне нужен грузовик, но в то же время я хочу спортивный автомобиль. Если я хочу и то и другое, то плачу за обе машины. Большинство людей всю жизнь платят либо за одно, либо за другое, но не за все вместе.

– Стало быть, своя цена есть и у безопасности, и у свободы, – сказал я. – А вы заплатили и за то и за другое, – я повторил слова богатого папы, чтобы эта идея отложилась у меня в голове.

Отец Майка утвердительно кивнул.

– Да, но теперь я скажу вам кое-что еще, чтобы вам стало ясно, что значит быть готовым заплатить цену, которая позволяет иметь и то и другое. Дело в том, что всем так или иначе приходится платить. Мы все равно платим какую-то цену, даже если не платим столько, сколько нужно.

– Это как? – спросил я, в недоумении нахмурив лоб. Мне казалось, что богатый папа завернул что-то слишком мудреное.

– Сейчас объясню, – ответил отец Майка и сделал нам знак успокоиться. – Помните, как я помог вам обоим с домашним заданием пару недель назад? Вы тогда изучали законы Ньютона.

Мы с Майком кивнули.

– Вы помните третий закон Ньютона: для всякой силы действия имеется равная, но противоположно направленная сила противодействия?

Мы снова кивнули.

– По такому принципу летает реактивный самолет, – заметил Майк. – Двигатель выталкивает горячий воздух назад, и самолет движется вперед.

– Верно, – подтвердил богатый папа. – А поскольку законы Ньютона универсальны, значит, они применимы ко всему, а не только к двигателям реактивных самолетов.

Отец Майка взглянул на нас, чтобы посмотреть, насколько внимательно мы следили за тем, что он говорил.

– Ко всему, – с особым нажимом повторил он, чтобы мы осознали значение этих слов.

– Да, мы слышали, ко всему, – сказал Майк, несколько обиженный этим повторением.

Подозревая, что мы все-таки не совсем поняли, в чем суть этого «ко всему», его отец продолжил:

– Когда я говорю «ко всему», то имею в виду «ко всему на свете». Вы не забыли мои уроки экономики? Помните, как я объяснял вам, что если в одном месте есть какой-то расход, значит, где-то в другом месте обязательно должен быть доход?

Теперь я начал понимать, что он имел в виду, делая акцент на этом «ко всему». Универсальные законы Ньютона были применимы и к финансовым отчетам.

– И для каждого актива есть пассив, – сказал я и, чтобы показать, что мне становится понятен ход его мыслей, повторил: – Универсальный закон применим ко всему.

– И чтобы что-то одно пошло вверх, что-то другое должно пойти вниз. Чтобы что-то одно было старым, что-то другое должно быть новым, – добавил Майк.

– Правильно, – с улыбкой сказал его отец.

– Но как применить это к безопасности, к свободе и к твоей готовности заплатить цену и за то и за другое? – поинтересовался Майк.

– Хороший вопрос, – заметил богатый папа. – Он очень важен, потому что если вы не заплатите цену и за то и за другое, то не сможете получить того, что хотите. Другими словами, если не заплатите за второе, то не получите первое, даже если уже заплатили за него.

– То есть как? – возмутился я. – Если я не заплачу во второй раз, то не получу даже того, за что заплатил в первый?

Отец моего друга кивнул и стал объяснять.

– Люди, которые платят только за безопасность, могут никогда не получить ее, как в случае со стабильной работой, – категорично заявил он. – Они могут испытывать ложное ощущение защищенности, но на самом деле не будут чувствовать себя в безопасности.

– Значит, несмотря на то что у моего папы есть работа, которую он считает стабильной, в глубине души он не чувствует себя защищенным? – спросил я.

– Правильно, – подтвердил богатый папа. – Потому что он платит только за действие, а не за свою внутреннюю реакцию. Чем больше он работает ради безопасности, то есть чем большую цену за нее платит, тем сильнее разрастается внутри него ощущение незащищенности.

– А этой реакцией всегда становится ощущение незащищенности? – спросил Майк.

– Хороший вопрос, – ответил его отец. – Нет, реакция может проявляться в разных формах. Люди могут испытывать такое ощущение безопасности, что их реакцией становится скука, которая затем перерастает в беспокойство. Им хочется двигаться дальше, но они ничего не делают, потому что тогда им придется распрощаться со своей безопасностью. Вот почему я говорю, что у каждого из нас разные проблемы и каждый из нас уникален. Мы уникальны, потому что не можем реагировать на все так же, как другие.

– Например, одни люди, видя змею, впадают в панику, а другие восхищаются ее красотой, – вставил я.

– Верно. Все мы разные, потому что по-разному себя ведем, – согласился богатый папа.

– Так в чем же смысл всей этой умственной гимнастики? – спросил я.

– Эта гимнастика должна заставить вас думать, – ответил отец Майка. – Я хочу, чтобы вы всегда помнили, что у всего есть своя цена – и что часто она оказывается в два раза выше, чем вы думаете. Если вы заплатите только за одну половину закона Ньютона, то можете подумать, что уже заплатили полную цену, и в результате не получите того, чего хотите.

– А вы можете привести какие-нибудь примеры? – спросил я.

– Я могу привести только общие примеры, потому что, как я уже сказал, каждый из нас уникален. Но всегда помните общее правило: у каждой ситуации есть две стороны. Например, самый лучший работодатель обычно начинает свою карьеру как наемный работник. А потом он использует собственный опыт наемного работника, чтобы сформировать такой стиль управления, который позволит ему наделять полномочиями своих подчиненных.

– Поэтому хорошие работодатели поступают честно и обращаются со своими работниками так, как им хотелось бы, чтобы обращались с ними? – спросил я.

– Вот именно, – ответил богатый папа. – А теперь давайте рассмотрим крайний случай. Как вы думаете, что нужно для того, чтобы быть хорошим детективом?

– Быть хорошим детективом? – хором переспросили мы с Майком, подумав, что богатый папа отвлекается от темы.

– Да, хорошим детективом, – повторил отец моего друга и продолжил: – Хороший детектив должен в первую очередь быть честным, высоконравственным и порядочным человеком. Я прав?

– Надеюсь, что так, – сказал Майк.

– Но, чтобы быть хорошим детективом, он должен уметь думать точно так же, как преступник или как бесчестный, безнравственный и нарушающий законы негодяй, – пояснил его отец. – Всегда помните закон Ньютона. Человек не может быть хорошим детективом, если не способен думать так же, как закоренелый преступник.

Теперь мы с Майком согласно закивали. Наконец-то мы начали понимать, что хотел сказать богатый папа.

– Так, значит, вот почему человек, который пытается создать состояние, стараясь жить по дешевке, в конце концов остается во многих отношениях таким же бедным, как тот, у кого нет денег? – спросил я.

– И поэтому тот, кто ищет только безопасность, никогда не чувствует себя защищенным, – подхватил богатый папа. – А тот, кто ищет инвестиции с низкой степенью риска, никогда не чувствует, что инвестирование является безопасным занятием, а тот, кто всегда прав, в конце концов оказывается неправ. Все они платят цену только за одну сторону этого уравнения. Они нарушают универсальный закон.

Тут в разговор вступил Майк:

– Так вот почему говорят, что для схватки нужны два человека. И чтобы быть хорошим детективом, нужно уметь думать, как преступник. Чтобы снизить риск, нужно рисковать. Чтобы стать богатым, нужно знать, каково быть бедным. Чтобы знать, что такое хорошая инвестиция, нужно знать, что такое плохая.

– И вот почему большинство людей говорят, что заниматься инвестированием слишком рискованно, – добавил я. – Очень многие считают, что сделать инвестицию безопасной можно только за счет снижения ее доходности. Вот почему люди держат деньги на сберегательных счетах. Они делают это для того, чтобы обеспечить безопасность своих денег, и ради этой безопасности готовы получать меньший процент. Но их деньги съедает инфляция. А проценты, которые приносят эти деньги, облагаются налогом по высокой ставке. Вот почему их идея «надежно, как деньги в банке» на деле оказывается не такой уж надежной.

Отец Майка согласился с этим, но отметил:

– Иметь деньги в банке все же лучше, чем не иметь их вообще. Но ты прав, когда говоришь, что это не так надежно, как хотелось бы думать большинству людей. У этой иллюзии безопасности тоже есть своя цена.

На это Майк сказал:

– Ты всегда говорил, что можно делать инвестиции с низкой степенью риска и получать очень высокие доходы.

– Да, – ответил его отец. – Совсем нетрудно заниматься безопасным инвестированием и получать от 20 до 50 процентов дохода, не платить высоких налогов и не использовать слишком много собственных денег – если при этом ты знаешь, что делаешь.

– Так, значит, ты говоришь, – заметил Майк, – что цена, которую ты заплатил, была выше той, которую готов заплатить средний инвестор.

Богатый папа кивнул:

– Запомните, что все имеет свою цену, которая не всегда измеряется деньгами.

Цена жизни по дешевке

Когда финансовые гуру говорят: «Откажитесь от кредитных карточек, купите подержанную машину, живите ниже своих средств», я понимаю, что они желают людям добра. Но, как сказал мой богатый папа, «все имеет свою цену».

Цена за выбор жизни по дешевке как способа обогащения такова: даже став состоятельными, вы будете продолжать жить по дешевке. А, на мой взгляд, быть богатым и жить по дешевке – это слишком высокая цена.

Кроме того, отец Майка говорил: «Проблема не в кредитных карточках. Все дело – в финансовой неграмотности людей, которые ими пользуются. Овладение финансовой грамотностью – это часть цены, которую тебе нужно заплатить, чтобы стать богатым».

Вот почему многим не нравится идея отказаться от кредитных карточек и жить ниже своих средств. Я считаю, что большинство людей, если предоставить им право выбора, предпочтут быть богатыми и наслаждаться всеми благами жизни. И они смогут себе это позволить, если будут готовы заплатить необходимую цену.

Глава вторая
Какова цена ошибки?

Мой банкир никогда не просил меня показать ему табель успеваемости.

Богатый папа

В 15 лет мне поставили «неудовлетворительно» за год по английскому языку, потому что я делал массу орфографических ошибок и не мог хорошо излагать свои мысли в письменной форме. Или, точнее, моей учительнице английского не нравилось, как я это делал. В результате надо мной нависла угроза остаться на второй год.

Я испытывал эмоциональную боль и смущение, у которых было много причин. Во-первых, мой отец был в то время школьным инспектором на острове Гавайи, и под его ведомством находилось более 40 школ. Когда разлетелась новость о том, что сын начальника станет второгодником, в коридорах всех образовательных учреждений стали раздаваться хихиканье и смешки. Во-вторых, мой провал означал, что мне придется учиться в одном классе со своей младшей сестрой. Другими словами, она двигалась вперед, а я – назад. И, в-третьих, это означало, что я не получу рекомендацию, необходимую для зачисления в студенческую команду по американскому футболу, то есть не смогу заниматься тем видом спорта, который я любил всей душой.

В тот день, получив свой табель и увидев «неудовлетворительно» по английскому языку, я спрятался за строением, где размещалась химическая лаборатория, чтобы побыть одному. Я уселся на холодную бетонную отмостку, подтянул колени к груди, оперся спиной о деревянную стену и заплакал. Я ожидал этого «неуда» уже несколько месяцев, но, когда увидел его на бумаге, все мои эмоции внезапно и бесконтрольно вырвались наружу. Так я просидел за химической лабораторией больше часа.

Отчасти меня утешало то, что мой лучший друг Майк, сын богатого папы, тоже схлопотал «неуд». Ничего хорошего в том, что он также завалил английский, конечно, не было, но все-таки в компании с товарищем по несчастью переносить страдания намного легче. Увидев Майка, идущего через школьный двор к автобусной остановке, я помахал ему рукой, но он лишь отрицательно покачал головой и двинулся дальше.

В тот вечер, когда младшие дети отправились спать, я сообщил маме и папе о том, что завалил английский и мне придется еще год проучиться в том же классе. В те времена ученик, который получал «неуд» по английскому или обществоведению, должен был полностью повторить весь год обучения. Несмотря на то что они ожидали этой новости, подтверждение моего провала все равно оказалось для них довольно тяжелым ударом.

Папа сидел, молча кивая головой. Выражение его лица было совершенно бесстрастным. Маме сдерживаться было намного труднее. Я видел, как на ее лице отражались эмоции – полный спектр, от печали до гнева. Повернувшись к отцу, она спросила:

– И что теперь будет? Его оставят на второй год?

Все, что смог сказать мой отец, было:

– Таковы правила. Но я постараюсь разобраться в этом деле.

За несколько последующих дней мой отец – человек, которого я в своих книгах называю бедным папой, – смог разобраться в ситуации. Он выяснил, что из 32 человек в нашем классе учительница поставила «неуды» 15 ученикам. «Посредственно» получили восемь человек. Одному она поставила «отлично», четверым «хорошо», а остальным «удовлетворительно». Большинство из тех, кто завалил английский, были лучшими учениками в классе. Многие из нас собирались поступать в колледжи.

Увидев такой процент неуспеваемости, мой папа счел нужным вмешаться. Он сделал это не как мой отец, а как школьный инспектор. Первым делом он отдал директору школы распоряжение провести официальное расследование. Выяснилось, что ошибки были допущены и со стороны учеников, и со стороны учительницы. Расследование началось с опроса учащихся нашего класса, а закончилось тем, что учительницу перевели в другую школу. Ученикам, которые хотели исправить свои оценки, было предложено пройти специальный летний курс занятий. Потратив на зубрежку три драгоценные недели лета, я сумел вытянуть английский на «посредственно» и вместе со всеми перейти в следующий класс.

Папа сказал мне:

– Считай эту неудачу в школе очень важным жизненным уроком. Ты можешь извлечь из него пользу и многому научиться или, наоборот, ничему не научиться. Ты можешь злиться, обвинять учительницу и считать себя несправедливо обиженным. Или ты можешь обратить внимание на свое собственное поведение, больше узнать о себе и использовать этот опыт для собственного развития. Не думаю, что учительницу следует наградить за то, что она выставила столько неудовлетворительных отметок. Но в то же время считаю, что тебе и твоим друзьям нужно лучше относиться к учебе. Надеюсь, что и ученикам, и учительнице этот урок принесет пользу.

Должен признать, что я действительно считал себя обиженным. У меня по сей день сохранилась неприязнь к учительнице английского, и с тех пор я возненавидел школу. Мне никогда не нравилось учить предметы, которые были мне неинтересны или не нужны после окончания школы.

Несмотря на мои уязвленные чувства, я изменил свое отношение к учебе, заставил себя больше заниматься и вовремя окончил среднюю школу. Я даже стал одним из двух выпускников из штата Гавайи, удостоенных чести получить от Конгресса Соединенных Штатов направление в Мореходное училище торгового флота. Я успешно окончил училище в 1969 году с дипломом бакалавра наук.

В училище я преодолел страх перед изложением мыслей на бумаге и даже стал получать удовольствие от этого занятия, хотя в техническом отношении до сих пор остаюсь плохим писателем.

Я очень благодарен доктору А. А. Нортону, который два года вел у меня английский в училище, за то, что он помог мне справиться с неуверенностью в себе, с прошлыми обидами и страхами. Если бы не он, я вряд ли стал бы автором самых продаваемых книг по рейтингам «New York Times» и «Wall Street Journal».

Но самым важным результатом этой неприятной истории стало то, что я последовал совету бедного папы и извлек из нее максимальную пользу. Оглядываясь назад, я вижу, что тот провал и угроза остаться на второй год обернулись для меня благом. Этот случай заставил меня пересмотреть отношение к учебе, изменить свои ученические привычки и всерьез взяться за работу. Теперь я понимаю, что без тех проведенных в десятом классе изменений определенно не смог бы успешно окончить училище.

Комментарии богатого папы

«Неуд» по английскому языку, поставленный Майку той же учительницей, обеспокоил богатого папу. Он был благодарен моему отцу за его вмешательство и профинансировал специальный летний курс занятий, чтобы мы смогли исправить неудовлетворительные оценки. Однако богатый папа тоже использовал эту ситуацию, чтобы преподать нам с Майком урок.

– Теперь нам в жизни ничего не светит, – тоскливо произнес я.

– Что толку стараться? – добавил Майк. – Из-за этой учительницы мы никогда не выбьемся в люди. Вдобавок ко всему нам придется провести лето в школе.

После катастрофы с английским мы с Майком часто жалели себя. Нам казалось, что у нас отняли будущее или, по меньшей мере, лето. Мы видели, что так называемые умники уверенно смотрят в завтрашний день, и чувствовали себя так, словно нас ссадили с поезда. Многие из одноклассников, проходя мимо нас, тихонько посмеивались. Некоторые в глаза называли нас лузерами. Иногда мы слышали у себя за спиной реплики типа «Если у вас не будет хороших оценок в аттестате, вы не поступите в хороший колледж» или «Если вы считаете школьную программу английского трудной, тогда что вы будете говорить, когда поступите в колледж?». В ответ на принятые среди молодых парней грубые замечания мы пытались отшучиваться. Но в глубине души нам было очень больно.

Горькая истина заключалась в том, что мы сами считали себя неудачниками.

Однажды, после занятий в летней школе, мы с Майком сидели в офисе его отца, обсуждая издевательские комментарии наших одноклассников. Богатый папа, случайно услышав наш разговор, сел рядом, посмотрел каждому из нас прямо в глаза и сказал:

– Я уже устал слушать, как вы скулите и жалуетесь. Устал смотреть на то, что вы считаете себя жертвами и ведете себя, как лузеры.

Он немного помолчал, внимательно наблюдая за нами.

– Короче, погоревали и хватит. Вы завалили английский. Ну и что? Если вы один раз потерпели неудачу, это еще не делает вас неудачниками. Подумайте о том, сколько неудач было у меня. Так что пора перестать себя жалеть и позволять одноклассникам на вас наезжать.

– Но теперь у нас плохие оценки, – возразил я. – Эти плохие оценки останутся с нами навсегда. Как мы сможем поступить в хороший колледж или университет?

– Послушайте, ребята, – сказал отец Майка. – Если вы позволяете себе считать, что одна плохая оценка способна погубить вашу жизнь, значит, у вас нет никаких шансов в будущем. Если вы думаете, что одна плохая оценка может разрушить все ваши надежды, то реальная жизнь вас попросту раздавит. Ведь реальная жизнь гораздо труднее, чем английский язык в средней школе. И если вы будете во всем винить вашу учительницу и считать ее жестокой, тогда в реальном мире вас будет ждать огромное разочарование. За стенами школы вы на каждом шагу будете сталкиваться с гораздо более жестокими и требовательными людьми, чем ваша учительница. Если сейчас вы допустите, чтобы какая-то несчастная отметка и учительница английского разрушили ваше будущее, то ничего хорошего вас на самом деле не ждет.

– А как насчет ребят, которые нас дразнят и смеются над нами? – напомнил Майк.

– Ах, вот оно в чем дело, – сказал его отец с улыбкой, которая вскоре переросла в приступ хохота. – Да вы посмотрите, сколько людей критикуют меня! Роберт, вспомни, сколько раз подвергался публичной критике твой папа. Сколько раз наши с ним имена появлялись в новостях? Сколько раз меня называли жадным бизнесменом? И сколько раз твоего папу называли недобросовестным чиновником? Если вы будете позволять кучке прыщавых пацанов наезжать на вас и втаптывать в грязь, то действительно станете неудачниками.

Выдержав небольшую паузу, богатый папа продолжил:

– Одно из главных различий между успешными и обычными людьми заключается в количестве критики, которое они могут выдержать. Обычные люди не способны выдержать слишком много критики, поэтому они всю жизнь стараются не высовываться. Вот почему им не удается стать лидерами. Обычные люди живут в страхе перед тем, что могут сказать или подумать о них другие, поэтому они всю жизнь стараются ладить с остальными обычными людьми – которые живут в страхе перед критикой, перед тем, что может подумать о них кто-то другой. Люди всегда критикуют других людей. Вот я, например, критикую твоего папу и знаю, что он критикует меня. Однако это не мешает нам относиться друг к другу с уважением. Если люди вас критикуют, значит, они вас, по крайней мере, замечают. Беспокоиться следует в том случае, когда никто не будет критиковать вас, – назидательно произнес отец Майка и рассмеялся: – Вы дали им пищу для обсуждения, нечто такое, что нарушило скучную монотонность их жизни. Если вы сможете научиться выдерживать критику, то в дальнейшем это принесет вам большую пользу, – добавил богатый папа, все еще продолжая смеяться. – Запомните, что одна треть людей будет вас любить невзирая на то, что вы будете делать. Другая треть будет испытывать к вам неприязнь независимо от того, какими делами вы будете заниматься – хорошими или плохими. А оставшейся трети будет все равно, что бы вы ни делали. Ваша задача в жизни должна заключаться в том, чтобы игнорировать ту треть, которая никогда вас не полюбит, и сделать все возможное, чтобы убедить треть, которая находится посредине, присоединиться к той трети, которая вас любит. Вот видите, как все просто. Единственное, что может быть хуже критики, – это ее отсутствие, – сказал отец Майка и от души расхохотался над импровизированным афоризмом.

– Значит, даже взрослые живут в страхе перед тем, что другие люди будут их критиковать? – спросил я, стараясь заставить богатого папу вернуться к теме урока и перестать смеяться.

Наша беседа его явно забавляла, но я не видел никакого повода для веселья.

Отец моего друга кивнул, и его лицо приняло серьезное выражение.

– Для большинства людей это страх номер один. Его называют страхом остракизма – страхом оказаться не таким, как все, выделиться из общей массы. К этой же категории относится страх публичных выступлений, потому что для многих людей он сильнее страха смерти.

– Значит, люди присоединяются к толпе и прячутся среди других потому, что боятся критики? – спросил Майк.

– Да, и это одна из причин, по которой лишь немногим удается создать огромное состояние. Большинство людей чувствуют себя в большей безопасности, когда находятся среди обычных людей и живут в страхе подвергнуться критике или выделиться из толпы, – сказал богатый папа. – Им кажется, что легче быть обычным, нормальным и делать то же самое, что делает толпа, – просто идти вместе со всеми, чтобы не усложнять себе жизнь.

– То есть ты хочешь сказать, что эта катастрофа с английским в конечном счете может оказаться для нас очень полезной? – спросил Майк.

– Если вы захотите извлечь из нее пользу, – спокойно ответил отец Майка. – В противном случае она и в самом деле может стать для вас катастрофой.

– А как насчет наших оценок? Ведь они останутся с нами на всю жизнь, – добавил я с легкой тревогой в голосе.

Богатый папа отрицательно покачал головой, а затем подался вперед и строго сказал:

– Послушай, Роберт, я открою тебе большой секрет.

Затем он сделал паузу, чтобы убедиться, что я внимательно слушаю его, и произнес:

– Мой банкир никогда не просил меня показать ему табель успеваемости.

Его признание поразило меня так сильно, что я сразу перестал думать о том, что моя жизнь разрушена из-за плохих оценок.

– Что вы хотите этим сказать? – неуверенно пробормотал я, не совсем понимая, к чему он клонит.

– То, что ты слышал, – сказал отец моего друга, откидываясь назад в своем кресле.

Он знал, какой эффект произвели его слова, и теперь хотел, чтобы эта мысль поглубже засела в моей голове. Он знал, что она подрывала всю систему ключевых ценностей моей семьи педагогов, где табели успеваемости и хорошие оценки считались почти священными.

– Ваш банкир никогда не просил вас показать ему табель? – тихо переспросил я. – То есть вы хотите сказать, что оценки не имеют значения?

– Разве я это сказал? – спросил богатый папа. – Разве я сказал, что оценки не имеют значения?

– Нет, – робко ответил я. – Вы этого не говорили.

– Тогда что я сказал?

– Вы сказали: «Мой банкир никогда не просил меня показать ему табель успеваемости».

– Когда я прихожу к своему банкиру, – продолжил отец Майка, – он не говорит: «Покажите мне свой табель успеваемости». Разве не так? – спросил богатый папа и продолжил, не дожидаясь ответа: – Разве мой банкир хоть раз поинтересовался, был ли я в школе круглым отличником? Разве он просит меня показать ему мой аттестат? Разве он говорит: «О, у вас были хорошие отметки! Позвольте выдать вам кредит на миллион долларов»? Разве возможно что-нибудь подобное?

– Не думаю, – сказал Майк. – Во всяком случае, он ни разу не затрагивал эту тему, когда я сидел у него в офисе вместе с тобой. И я точно знаю, что он никогда не дал бы тебе денег на основании среднего балла твоего школьного аттестата.

– Тогда о чем он просит? – спросил богатый папа.

– Он просит взглянуть на твой финансовый отчет, – спокойно ответил Майк. – Он всегда просит предъявить балансовый отчет и отчет о доходах.

– Банкиры просят финансовый отчет у каждого клиента, – продолжил его отец. – А вы знаете, почему они просят и богатых, и бедных, и образованных, и необразованных показывать финансовый отчет прежде, чем примут решение о выдаче и размере кредита?

Мы с Майком отрицательно покачали головой, молча ожидая ответа.

– Я никогда об этом не задумывался, – сказал Майк, которому надоело ждать. – Может, ты сам расскажешь?

– Потому, что после окончания школы вашим табелем успеваемости становится ваш финансовый отчет, – твердо сказал богатый папа. – Но беда в том, что большинство людей, покидающих стены школы, не имеют никакого представления о том, что такое финансовый отчет.

– Значит, когда я окончу школу, моим табелем станет финансовый отчет? – недоверчиво переспросил я.

Отец Майка кивнул:

– Он станет одним из твоих табелей с оценками по очень важным предметам. Другими важными табелями и оценками станут твоя карта ежегодного медицинского осмотра, где, в частности, указываются твой вес и показатели кровяного давления, а также качество твоей семейной жизни.

– Значит, у людей могут быть сплошные отличные оценки в школьном табеле и одни двойки в финансовом отчете? – спросил я.

Богатый папа кивнул в знак согласия.

– Это случается сплошь и рядом. Часто люди, у которых в школе были хорошие оценки, в жизни зарабатывают плохие или посредственные финансовые оценки.