Текст книги "Помнишь?.."

Робин Ли Хэтчер
Помнишь?..

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПРЕКРАСНЫМ ШКОЛЬНЫМ

УЧИТЕЛЯМ МОЕЙ ЮНОСТИ, ПОЗВОЛИВШИМ

МОЕЙ ФАНТАЗИИ ОБРЕСТИ КРЫЛЬЯ, А ТАКЖЕ

ВСЕМ ТЕМ, КТО ОСМЕЛИВАЕТСЯ МЕЧТАТЬ.

НЕ БОЙТЕСЬ СТРЕМИТЬСЯ К ЗВЕЗДАМ!

Мое сердце было обиталищем, достаточно

просторным для множества гостей,

но пустынным и холодным.

Я жаждал разжечь в нем домашний очаг.

Это казалось не такой уж бездумной мечтой.

Натаниел Готорн. «Алая буква»

ПРОЛОГ

Куба, июль 1898

Горячий ветер развевал звездно-полосатый флаг над захваченными траншеями на холме Сан-Хуан.

Джереми Уэсли, с раной в бедре, из которой лилась кровь, упал на землю рядом с другими американскими солдатами. Все они тяжело дышали и обливались холодным потом. В оцепенении он смотрел на путь, по которому они пришли.

Склон холма был усеян убитыми и ранеными. Повсюду в лужах крови вперемешку лежали испанцы и американцы. Серая дымка висела над землей, и едкий запах порохового дыма обжигал ноздри Джереми. Какой-то гул раздавался у него в ушах. В конце концов он понял, что это слившиеся стоны более тысячи раненых.

Он увидел полковника Рузвельта. На его лице было упоение победой и кровью. Джереми же чувствовал только опустошенность, ту самую пустоту в душе, которая преследовала его годами.

Милый, знакомый голос прозвучал в его сердце: «Ступай домой, Джереми. Тебе пора вернуться домой».

Может быть, она была права. Может быть, настала пора вернуться домой?

ГЛАВА I

Хоумстед, Айдахо, декабрь 1898

В холодный зимний день, закутанная в теплую одежду, Сара Мак-Лиод быстро шла по дощатому тротуару по направлению к железнодорожной станции. Том должен был приехать сегодня, и она очень боялась опоздать. Ее младший брат отсутствовал три долгих года. А с наступлением весны он к тому же должен уехать в Бостон, где продолжит свое образование. Когда он в следующий раз вернется в Хоумстед, он уже будет доктором.

Сара очень гордилась своим братом. Том был молод – всего восемнадцать, – но он уже был на пути к тому, чтобы достичь чего-то выдающегося, как казалось Саре. Она поневоле завидовала ему. Но только чуть-чуть. Главными ее чувствами были бьющая через край радость и гордость.

Поднявшись на платформу, Сара увидела доктора Варни. Он стоял возле станционного здания, стараясь укрыться от ледяного ветра. Она подняла руку и помахала ему.

Доктор Кевин Варни был седовласый представительный мужчина, в очках и с густой бородой. Это он поддержал Тома в его стремлении стать врачом. Многие вечера ее брат, в возрасте всего тринадцати лет, проводил у доктора и усердно штудировал стоявшие на полках медицинские книги, задерживаясь допоздна и задавая доктору вопрос за вопросом. Быстрый ум Тома и его горячее желание учиться произвели такое сильное впечатление на пожилого врача, что он не пожалел усилий, чтобы помочь Тому поступить в специальный колледж для мальчиков – Академию Эли-аса Крейна – в Сан-Франциско.

– Я не знала, что вы приедете, – сказала Сара, подойдя к пожилому человеку.

– Не встретить Тома, когда он приедет домой? Вам следовало бы знать меня получше, юная леди. – Его глаза насмешливо блеснули. Потом лицо его стало серьезным. – А как ваш дедушка?

Сара пожала плечами.

– Ворчит, как всегда. Все, что я смогла сделать, это уговорить его подождать дома. Он все время повторял, что немного свежего воздуха ему не повредит.

– Схватил бы пневмонию, вот что с ним было бы. – Доктор повыше поднял воротник пальто. – Впрочем, не ручаюсь, что это не произойдет с нами.

Сара согласно кивнула, потом посмотрела вдоль железнодорожного полотна, которое тянулось к юго-восточному краю долины. Она надеялась, что поезд придет вовремя. Если он опоздает хотя бы на несколько минут, дедушка может ее ослушаться и пойти на станцию.

В свои семьдесят четыре года шериф Мак-Лиод обладал такой же силой воли, как и прежде. Изменился он только физически. Некогда высокий, плотный мужчина, он теперь заметно похудел и немного ссутулился под грузом лет, и у него уже не было той неиссякаемой энергии, которая вела его изо дня в день. Тем не менее он упорно держался за свое место шерифа, и ни у кого в Хоумстеде не хватало духу сказать Мак-Лиоду, что ему пора подать в отставку – особенно после того как прошлым летом в возрасте пятидесяти одного года умерла его жена. Сара несколько месяцев уговаривала его, чтобы он хотя бы взял помощника, но, по его словам, он до сих пор никого подходящего не нашел.

Сара постоянно беспокоилась за дедушку. Может быть, он начнет соблюдать режим в то время, как Том будет дома. В конце концов ее брат впоследствии станет доктором. Дедушке придется его слушаться.

– Подходит, – сказал доктор Варни, прерывая ее путаные мысли.

Сара вновь устремила взгляд на ленту железнодорожного полотна. Еще за несколько мгновений до того как показался поезд, она увидела вздымающиеся в воздух черные клубы дыма и копоти. Ее снова охватила волна возбуждения.

– Вы думаете, он сильно изменился? – спросила она, приподнимаясь на носках. – От нетерпения она не могла спокойно стоять на месте.

– Я полагаю, что за это время он стал мужчиной. Доктор Варни, разумеется, был прав. Том Мак-Лиод стал мужчиной. Он так сильно изменился, что Сара с трудом узнала его, когда через несколько минут он сошел с поезда.

Она кинулась вперед и бросилась к нему в объятия.

– Томми! – Она поцеловала его в щеку, потом отступила. – Ты стал выше ростом... И ты отрастил усы!

– Нравится? – спросил он с поддразнивающей усмешкой и повернул голову так, чтобы она могла увидеть его в профиль.

Разглядывая его, она нахмурила брови.

– Не знаю. У тебя совсем... совсем другой облик. Доктор Варни подошел и встал позади нее.

– Мне нравится, молодой человек. Усы придают тебе солидность. – Он протянул Тому руку. – Добро пожаловать домой.

– Благодарю вас, сэр. – Том встретился глазами с серьезным взглядом пожилого джентльмена и пожал ему руку.

– Я слышал хорошие отзывы о тебе, – продолжал доктор внезапно охрипшим голосом.

– Я старался, как мог, сэр.

– Я в этом не сомневался. – Доктор Варни откашлялся, отпустил руку Тома и отступил назад. – Не стану вас задерживать. Слишком адский холод, чтобы долго стоять на улице. К тому же твой дедушка жаждет тебя увидеть. Когда устроишься, приходи ко мне, поговорим.

– Непременно, – ответил Том.

Когда доктор ушел, Сара взяла брата под руку. Том взглянул на нее и снова улыбнулся.

– Ты похорошела за то время, что меня не было. Неудивительно, что Уоррен так долго и так настойчиво добивался, чтобы ты вышла за него замуж. – Он покачал головой. – Трудно поверить, что через пару недель ты станешь замужней женщиной.

Ей тоже трудно было в это поверить, но она не хотела сейчас об этом думать. Мысли о предстоящей свадьбе всегда приводили ее в беспокойство и замешательство.

Том слегка щелкнул ее по носу.

– А я-то думал, что ты будешь ждать своего английского лорда, – поддразнил он ее.

Она шутливо шлепнула его по руке, улыбнулась и потянула вперед.

– Пошли домой. Дедушка ждет не дождется, когда ты приедешь, а у меня уже готов ленч. Я приготовила все твои любимые блюда. Я знаю, что ты наверняка голоден.

Сошедший с поезда Джереми оказался невольным свидетелем этой сцены. Он видел, как миловидная белокурая девушка поцеловала молодого человека в щеку. Ее яркие голубые глаза лучились восторгом и счастьем. Ее бьющее через край чувство радости как будто осветило всю платформу. Даже он ощутил его тепло, хотя он был всего лишь наблюдателем.

Спустя короткое время молодые люди, держа друг друга под руку и ничего не замечая вокруг, ушли. Джереми понимал их поглощенность друг другом. Когда-то, очень давно, он и сам испытывал нечто подобное.

Чувство пустоты в его душе усилилось, и холод вновь обдал его щеки своим ледяным дыханием. Он зябко втянул голову в плечи и с двумя саквояжами пошел в центр города.

К его удивлению, Хоумстед сильно изменился за годы его отсутствия.

Вместо одной-единственной улицы их стало несколько. Выросли новые жилые дома и магазины. Кроме той церкви, которую он помнил, в другом конце города появилась вторая. Появились даже отель и банк. Все это сильно отличалось от городка, сохранившегося в его воспоминаниях, и все-таки это был тот же город, где он родился и вырос. Он вернулся домой... Впервые за много лет он почувствовал, что поступил правильно.

Когда он подходил к «Торговому дому Барбера», повалил снег. Владелец магазина – Стэнли Барбер – четыре года назад написал Джереми письмо, в котором сообщил о смерти отца. Это известие глубоко опечалило Джереми – ему уже никогда не оправдаться перед Тедом Уэсли. Мистер Барбер также сообщал, что в своем завещании отец оставил ферму одному Джереми. Ему все еще трудно было в это поверить, особенно если вспомнить, как они расстались много лет назад.

Джереми хотел лично поблагодарить мистера Барбера за его любезность, за то, что он не пожалел времени, чтобы узнать его местонахождение и написать ему. Но был и еще один повод, чтобы зайти в магазин – Эмма Барбер. Он хорошо помнил жену Барбера и знал, что она сможет рассказать ему о том, что произошло с его отцом, братом и фермой за те годы, когда он был в отъезде. Миссис Барбер всегда знала все обо всех во всей долине.

Колокольчик зазвенел у него над головой, когда он открыл дверь в магазин. Знакомые предметы и запахи обдали его волной ностальгии. Он почувствовал себя маленьким мальчиком, заглянувшим в лавку по дороге из школы домой. Он точно знал, где стоит бочонок с пикулями, а где – банка с лакричным корнем.

Женщина за прилавком отвернулась от полок, где она раскладывала товар, и внимательно посмотрела на него. Она была слишком молода для Эммы Барбер, но в ее внешности было что-то знакомое.

– Здравствуйте. Чем могу служить?

Джереми поставил свои дорожные сумки на пол возле двер и, снял шляпу и шагнул вперед.

– Я хотел бы видеть Стэнли Барбера. Женщина грустно улыбнулась и покачала головой.

– К сожалению, мистер Барбер умер почти два года тому назад. Не могу ли я... – Она остановилась и несколько секунд с удивлением смотрела на него.

– Господи, да ведь это Джереми Уэсли!

Он в свою очередь уставился на нее, соображая, кто бы это мог быть.

– Я – Лесли. Лесли Барбер. То есть теперь уже Лесли Блейк. Боюсь, что вы меня совсем не помните.

Я была еще девочкой, когда вы уехали. Как давно это было?!

– Около четырнадцати лет назад, – ответил он.

– Черт возьми! Неужели так давно? Даже не верится. А вы, наверно, уже не узнаете город. Хоумстед теперь не такой, как во времена нашего детства. Прошла железная дорога, у нас своя гостиница и новая методистская церковь. Детей у всех столько, что школа трещит по всем швам. Я как раз говорила Эннели... Вы помните мою сестру? Так вот, я как раз говорила ей, как сильно все изменилось с тех пор, как мы были детьми. Но все это происходило на наших глазах... А для человека, который отсутствовал так долго, как вы, это должно быть поразительно.

Джереми не столько вспомнил Лесли, сколько она напомнила ему свою мать. Полная и добродушная, Эмма Барбер любила поболтать и посплетничать с каждым, кто заходил в лавку, так же, как это сейчас делала Лесли.

Внезапно она замолчала. Опустив голову, она тихо сказала:

– Я очень огорчена смертью вашей жены. И вашего отца тоже. С тех пор, как вы уехали, я потеряла обоих родителей. Я знаю, что это такое.

В эту минуту открылась дверь, соединявшая жилые комнаты с магазином, и вошел незнакомый мужчина.

– Джорджи, я хочу познакомить тебя с одним посетителем! – воскликнула Лесли.

Как только мужчина подошел поближе, она взяла его за левую руку и снова обернулась к Джереми.

– Это мой муж, Джордж Блейк. Джордж, это Джереми Уэсли, старший брат Уоррена. Мы вместе учились в школе, но я была слишком мала, чтоб он мог меня запомнить.

Джордж пожал руку Джереми.

– Привет.

Джереми кивнул и тоже поздоровался.

– Расскажите нам, что вы делали все эти годы, – потребовала Лесли, и глаза ее заблестели от любопытства.

Господи! Он так и знал! Праздное любопытство жителей городка теперь будет донимать его на каждом шагу. Придется копаться в прошлом, в воспоминаниях о том, что он предпочитал забыть. Может быть, вернуться было ошибкой. Может быть, лучше было оставить все как есть.

Он молча наблюдал, как Джордж Блейк нежно обнял Лесли за плечи. Лесли подняла глаза и улыбнулась мужу улыбкой, полной любви и понимания.

Джереми почувствовал стеснение в груди.

– Вы приехали домой насовсем? – настойчиво продолжала Лесли, вновь переключив свое внимание на Джереми.

– Еще не решил. Она усмехнулась.

– Джереми Уэсли, вы не настолько долго отсутствовали, чтобы забыть упорство женской половины семейства Барберов. Моя мама не выпустила бы вас из магазина до тех пор, пока не вытянула бы у вас все подробности вашей жизни в последние четырнадцать лет. – Она снова переглянулась с мужем и продолжила: – Я в этом отношении очень похожа на свою маму. Если вы не расскажете мне, где вы были и что делали, я просто лопну от любопытства.

Джереми подавил вздох отчаяния. Ему следовало к этому привыкать. Лесли Блейк будет не единственной, кто станет расспрашивать его о прошлом. Стараясь взять себя в руки, он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

– После смерти Милли я много колесил по стране – занимался скотоводством, был барменом, некоторое время служил на железной дороге, потом работал на заводе в Нью-Йорке. Последние пару лет я был в армии.

– В армии?! Вы участвовали в войне? Картины сражений непроизвольно пронеслись у него в памяти.

– Да. Я был на войне.

– Когда вы вошли, я заметила, что вы немного прихрамываете. Вы были тяжело ранены?

– Нет. – Он надел шляпу. – Знаете, мне надо пойти взять напрокат повозку и лошадь. Уоррен не ожидал моего приезда, так что мне нужно добраться до фермы засветло.

Лесли покачала головой.

– Вы не застанете Уоррена на ферме. Он работает в городе. У него своя мастерская на этой же улице.

– Мастерская?

– Мебельная мастерская. Он очень хороший мастер. – Она помолчала и добавила: – Он будет страшно изумлен и очень рад, когда вас увидит.

Джереми молча кивнул, повернулся и вышел из лавки.

Когда за его спиной со стуком захлопнулась дверь магазина, он подумал, что Лесли, вероятно, права в том, что его брат будет весьма удивлен, когда увидит его. Но в том, что Уоррен будет рад его видеть, он не был уверен.

ГЛАВА II

Уоррен Уэсли провел пальцами по гладко отшлифованной поверхности стола. Она была приятной на ощупь и хорошо пахла свежим деревом. Он с особым удовольствием делал эту вещь, потому что она предназначалась для дома, который вскоре станет его домом. Старый стол, стоявший сейчас в доме Мак-Лиодов, был уже облуплен и поцарапан, да и дерево, как, впрочем, и работа, были низкого качества. Он с радостью разломает его на дрова, когда новый стол займет его место. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как он впервые сделал предложение Саре Мак-Лиод. Было нелегко уговорить ее стать его женой. Все то время, когда он был знаком с ней, она витала в облаках, мечтая о недоступных для нее краях и людях. Ей уже давно следовало выбросить из головы весь этот вздор и выйти замуж.

«За меня», – подумал он с самодовольной улыбкой.

Он почувствовал сладкое томление в низу живота, когда представил себе наслаждение их первой брачной ночи. Сара никогда не позволяла ему ничего, кроме беглого целомудренного поцелуя, но осталось уже недолго ждать, когда у него будет право на большее. Всего две недели, и Сара будет принадлежать ему. Вся...

Дверь отворилась, и в мастерскую ворвался холодный воздух. Уоррен отвернулся от верстака и прищурился от солнечного света, проникавшего сквозь окна по обе стороны двери. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза его привыкли к свету и он смог различить высокую фигуру вошедшего.

– Здравствуй, Уоррен.

Он нахмурился, стараясь понять, кто этот незнакомец и откуда он знает его имя.

– Я так сильно изменился?

Глаза Уоррена расширились. Возможно ли это? Джереми невесело усмехнулся.

– Да, это действительно я. Ты тоже изменился.

– Я не ожидал, что когда-нибудь еще увижу тебя. Он никогда больше не хотел его видеть. От его брата всегда были только одни неприятности. Это знал весь Хоумстед. И все же он был любимым сыном их отца...

Джереми окинул взглядом мастерскую.

– У тебя собственное дело. Отец, наверно, гордился тобой...

«Отец никогда мной не гордился», – подумал Уоррен.

– У меня еще не было этой мастерской, когда отец был жив. – Уоррен сделал шаг вперед. Ему хотелось, чтобы солнце не било так сильно ему в глаза, чтобы он мог более ясно разглядеть лицо брата. – Что привело тебя сюда?

Его брат долго молчал, прежде чем ответить.

– Пришла пора вернуться домой. – Он снова помолчал, потом спросил:

– Найдется для меня место на ферме, или дом заполнен женой и детишками?

У Уоррена внутри все сжалось. Возможно ли, чтобы Джереми не знал, что ферму унаследовал он, а не Уоррен? Конечно, так оно и есть. Отец не ответил ни на одно его письмо. Если Уоррен ему не скажет, он ничего не узнает. Может быть, он сразу же снова уедет...

Стараясь скрыть свое волнение, он осторожно проговорил:

– В доме никто не живет. Я теперь живу в городе. – Он остановился и сделал глубокий вздох. – Я объявил о продаже фермы.

Джереми не сразу ответил. Вместо этого он поставил саквояж на пол и медленно обошел мастерскую, время от времени останавливаясь и слегка поглаживая пальцами столы, кровати и стулья, заполнявшие помещение. Обойдя все помещение, он вновь повернулся лицом к брату.

– Ферма принадлежит мне, Уоррен, и мы оба это знаем. Отец завещал ее мне.

Лицо Уоррена вспыхнуло от гнева.

– Ну и что, если завещал?! Тебя здесь не было четырнадцать лет! Ты никогда не приезжал, никогда не писал. Судя по тому, что мне было известно, можно было считать, что тебя уже нет в живых. Стало быть, все переходило ко мне, – огрызнулся он. – К тому же мне нужны эти деньги – через пару недель я женюсь.

Черт бы побрал Джереми! И зачем только он вернулся именно сейчас, когда все в его жизни идет на лад.

Сара внесла в столовую блюдо с овощами, от которых шел пар, и поставила на середину большого стола.

– К сожалению, Уоррен не мог сегодня прийти к ленчу, но он придет вечером к ужину.

– Я ничего не имею против того, чтобы твое внимание досталось мне, – сказал Том, посмеиваясь, – а также и еда. Ты не представляешь себе, как мне недоставало твоей стряпни, Сара. В колледже не умеют готовить так, как ты, уверяю тебя.

Сара улыбнулась, довольная комплиментом.

– Ты не можешь знать, вкусно ли это, пока не попробуешь. – Она уселась на стул. – Почему ты не читаешь молитву, Том?

Он кивнул, потом склонил голову.

– Благодарим тебя, Отец небесный, за то, что ты собрал нас вместе. Благослови хлеб, который ты дал нам от щедрот твоих. Во имя Иисуса Христа. Аминь.

– Аминь, – прошептала Сара.

– Аминь, – повторил дедушка.

Том взглянул на сестру и дедушку и потянулся к блюду с жареным мясом.

– Я умираю от голода.

Сара громко рассмеялась, вспомнив то время, когда ее брат был маленьким мальчиком. Он всегда был голоден и постоянно требовал у бабушки чего-нибудь поесть. Как только он приходил домой из школы, он в ту же минуту был на кухне.

– Бабушка, я умираю от голода, дай что-нибудь поесть.

Все еще улыбаясь, Сара наблюдала, как Том накладывает на тарелку картофельное пюре, густо поливая его соусом. Хотя он уже не был маленьким мальчиком, свой мальчишеский аппетит он явно не потерял.

– Я говорил вам, что меня в колледже посетил доктор Крейн и подробно рассказал об институте? – спросил Том дедушку, передавая ему соусник.

Дедушка покачал головой.

– Нет, ты нам еще не рассказывал об этом.

– Я никогда не встречал никого, подобного ему. Он такой энергичный! Блестящий профессионал своего дела! Он лучший преподаватель медицины во всей стране. Какой бы вопрос ему ни задали, он никогда не дает почувствовать, что, может быть, это глупый вопрос. Все годы, пока я учился в колледже, я слышал, с каким благоговением все о нем говорили. Теперь я понимаю почему. Мне даже не верится, что я буду у него заниматься. Он так мало студентов выбрал из моего класса. Не могу поверить, что я один из них.

Сара смотрела на оживленное лицо брата, но слушала его невнимательно. Она думала о том, каким красивым молодым человеком он стал. Он был поразительно похож на отца, когда тот был примерно в том же возрасте – черные, как смоль, волосы; такие же, как у отца и деда, свинцово-серые глаза. Она не помнила отца в жизни. Но у нее была свадебная фотография родителей. Если бы не усы, можно было подумать, что это ее брат стоит на фотографии рядом с их матерью в тот далекий день.

«Как гордились бы Том и Мария Мак-Лиод своим сыном, – думала она, глядя, как выразительно жестикулирует ее брат. – У него руки доктора, руки, которые будут лечить и успокаивать. Да, ее родители гордились бы Томом... «

Она попыталась себе представить, как ее родители отнеслись бы к ней, если бы видели ее сейчас. Были бы они разочарованы? Ей скоро исполнится двадцать один год, а она все еще не замужем, в то время как большинство ее подруг уже обзавелись семьями.

Не то чтобы у Сары не было возможности выйти замуж. Уоррен Уэсли в первый раз сделал ей предложение, когда ей было только шестнадцать лет. Она отказала ему, говоря, что не может выйти за него замуж, потому что собирается объехать весь мир. Она мечтала стать знаменитой актрисой и выйти замуж за человека богатого и прославленного – за президента, английского лорда или какого-нибудь графа...

Однако ничуть не обескураженный Уоррен опять сделал предложение когда ей было восемнадцать, но она снова отказала, так как решила, подобно брату, изучать медицину. «Я стану медицинской сестрой и буду работать вместе с Томом», – сказала она ему. Как она могла выйти замуж, если она еще так много хотела сделать?

Когда он сделал предложение в день ее девятнадцатилетия, она сказала: «Может быть». К этому времени она уже поняла, что не хочет быть ни актрисой, ни медсестрой. Ей столько твердили, что ее мечты безрассудны, что она уже сама не знала, чего хочет. Но Сара хорошо знала: ее бабушка надеялась, что она скажет «да».

– Ты теперь взрослая, Сара, – говорила бабушка Дори, – пора устроить свою жизнь. Мне бы хотелось, чтобы ты была уже замужем до того, как меня не станет. Уоррен Уэсли прекрасный молодой человек. Это будет большая удача, если ты станешь его женой.

И когда на ее двадцатый день рождения Уоррен опять сделал предложение, она согласилась выйти за него замуж и осчастливила этим свою бабушку, хотя до свадьбы Дорис Мак-Лиод не дожила.

Ее свадьба... Эта мысль вызывала у нее нервную дрожь во всем теле.

Она улыбнулась. Том был прав. Она слишком долго ждала и английского лорда, и множество других замечательных вещей. Ее бабушка, думала она, тоже была права. Они были наивными, ее мечты о путешествиях, о встречах с замечательными людьми... Но, что бы ни говорили, это были ее мечты. О, как бы она хотела...

– А ты как считаешь, Сара?

Вопрос брата внезапно вернул ее к действительности. Она с удивлением заметила, что и брат, и дедушка откинулись на спинки стульев, перед ними стояли пустые тарелки. Господи! Как же долго ее мысли блуждали далеко отсюда!

– Простите. Я... я... Том рассмеялся.

– Размечталась, сестренка? – Он взглянул на дедушку и подмигнул ему. – Помнишь, как мы удили рыбу на твоем излюбленном местечке на реке, а она сидела на камне и смотрела в пространство, мечтая об Эйфелевой башне и Букингемском дворце, воображая себя королевой или кем-нибудь еще в этом роде? Сейчас у нее такое же выражение лица.

– Я помню, – сказал дедушка, с нежностью глядя на Сару, – и мне хотелось бы сделать так, чтобы ее мечты сбылись.

У Сары вдруг сжалось сердце. Дедушка казался таким стареньким, таким хрупким, совсем непохожим на человека, который ее вырастил. Что она будет делать, когда его не станет?

Отбросив эти грустные мысли, она заставила себя улыбнуться и сказала:

– Если бы они сбылись, вам пришлось бы, посещая меня в моем замке, называть меня миледи.

Том вскочил на ноги, взмахнул воображаемой шляпой и изобразил изысканный поклон.

– Миледи, как милостиво с вашей стороны позволить вашим скромным родственникам разделить с вами трапезу в вашем прекрасном замке.

– Сядь, мой любезный, – ответила она, гордо подняв голову и окинув его критическим взглядом, – слуги сейчас начнут убирать со стола, и ты сможешь кому-нибудь из них поставить подножку.

Мужчины громко рассмеялись. Она усмехнулась, поднялась со стула и протянула руку к почти пустому блюду с жарким.

– Я тебе помогу, – предложил Том, собирая грязные тарелки, – и обещаю не ставить подножку никому из слуг.

Сару охватило чувство глубокого покоя и довольства, когда она шла, сопровождаемая братом, на кухню.

Джереми подбросил поленья в печь, довольный тем, что обнаружил большой запас дров, сложенных в штабель у стены дома. Этого могло хватить даже на всю зиму, если он будет экономным.

Однако запас топлива был не самой острой проблемой. В случае необходимости он всегда мог подняться в горы и нарубить дров. Нет, самым главным были финансовые проблемы.

Прежде чем уйти из мебельной мастерской Уоррена, Джереми обещал уплатить ему половину той суммы, которую он просил за ферму. Он сделал это, как он полагал, из чувства вины. Хотя по закону Джереми был владельцем фермы, даже его удивило завещание отца. Тед Уэсли никогда не одобрял поступков Джереми. Все, что делал его старший сын, было неправильно. Абсолютно все. Джереми не мог понять, почему отец оставил ему ферму. Он ясно помнил злые слова, произнесенные ими в момент расставания...

– Ты глупец, Джереми. Если ты это сделаешь, ты никогда ничего не достигнешь.

– Я знаю, что делаю.

– Ты не можешь обеспечить жену. Вы оба умрете с голоду, прежде чем устроите свою жизнь. И какая из нее жена? Она совсем ребенок.

– Она не ребенок. Я люблю ее. И я женюсь на ней.

– Нет, или не будешь жить под моей крышей.

– К черту твою крышу! И тебя вместе с ней! Джереми оглядел большую комнату. Если бы не слой пыли, трудно было бы поверить, что здесь никто не жил столь долгое время. Казалось, что в любую минуту отец может войти в дверь. Дом оставался точно таким, как четырнадцать лет назад. Его отец ничего не менял все эти годы – даже стул не передвинул на другое место.

Впрочем, Джереми это не удивило. Тед Уэсли был человеком устойчивых привычек и заведенного порядка.

– Когда-нибудь ты убедишься, сынок, что привычное успокаивает.

Джереми опустился на стул, пристально глядя на колеблющиеся оранжевые языки пламени в черном чреве печи. Он понял, что ради этого вернулся домой. Он не просто желал – ему было необходимо привычное окружение. Пришло время вернуться домой и оставить, наконец, в покое прошлое. Пришло время примириться с самим собой, если не с другими.

За стенами дома в деревьях выл ветер – одинокий стон в темноте зимней ночи. Джереми закрыл глаза, прислушиваясь к треску поленьев в печи и вою ветра на дворе. Поражал контраст этих звуков – один был дружественным, другой – нет. Джереми охватило чувство безысходного одиночества.

– Вот я и вернулся домой, Милли, – прошептал он. – Что дальше?

Но ответом было безмолвие.

Во время ужина Сара чувствовала, что Уоррена что-то беспокоит, но он не раскрывал причины.

Впрочем, это было похоже на Уоррена. Он не любил забивать ее головку разными проблемами, как он говорил. О чем они будут разговаривать, когда поженятся и станут проводить больше времени вместе? – думала она иногда. – А что, если окажется, что им вообще не о чем говорить?

Сара взглянула через стол на своего жениха, желая хоть раз почувствовать тот трепет волнения, который, как она полагала, должна была чувствовать. Но, может быть, в действительности никто ничего подобного не чувствовал? Вероятно, так только писали в романах, и это была еще одна ее наивная мечта.

Так было суждено. В конце концов, в Уоррене не было ничего плохого. Он не был высоким, темноволосым и загадочным – всем тем, о чем она мечтала девочкой, – но он был трудолюбив, и у него была приятная внешность. У него несомненно было большое терпение и упорство – иначе он не стал бы так долго ждать, пока она решится выйти за него замуж. Все говорили, каким прекрасным мужем он будет, и она понимала, что, должно быть, так оно и есть. Правда, он иногда обращался с ней немного снисходительно, но разве это такой уж существенный недостаток?

Одному Богу известно, с чем придется мириться ему, когда он женится на ней!

После ужина Сара убрала со стола и вымыла посуду, а мужчины удалились в кабинет Хэнка Мак-Лиода покурить и выпить по стаканчику виски. К тому времени как она вытерла и убрала последнюю тарелку, все трое вернулись в столовую и ждали, когда она присоединится к ним.

Уоррен сел рядом с ней на обитом гобеленовой тканью диване, который ее бабушка несколько лет назад заказала по каталогу «Монтгомери Уорд». Он взял ее руку и слегка сжал в своей.

– У меня новости, – объявил он без предисловий, окидывая взглядом собравшихся в комнате, – мой брат вернулся.

– Джереми? – спросил дедушка. Уоррен кивнул.

– Он остановился на ферме.

– Ну и ну... – пробормотал Хэнк. – Никогда не думал, что он вернется в наши края.

– Я даже не знал, что у тебя есть брат! – воскликнул Том, глядя на Уоррена.

Сара была почти в таком же неведении, как и Том. Она знала, что у Уоррена был старший брат по имени Джереми и, возможно, в детстве даже видела его, но не помнила этого. Почему-то она никогда не спрашивала Уоррена о Джереми. Она инстинктивно этого избегала, предчувствуя, что ее расспросы будут Уоррену неприятны.

Дедушка уставился в потолок, как будто это могло помочь ему восстановить события давно минувших дней.

– Дайте подумать. Джереми было, по-видимому, около семнадцати лет, когда он с Милли Паркенсон вместе бежали. Это было, – он несколько секунд помолчал, – да... это было примерно в восемьдесят пятом году. Весной... как раз ко времени сева. Милли едва минуло шестнадцать. Я точно помню. – Он посмотрел на Тома. – Тебе в то время было не больше пяти лет.

– Они тайно бежали? – спросила Сара. Она подумала, хотя и не сказала этого вслух, что это звучит страшно романтично: двое молодых людей так сильно любят друг друга, что ради того, чтобы быть вместе, бросают вызов всему свету... Ей было жаль, что она не помнит их лиц.

– Да, – кивнул дедушка. – Эта история наделала много шуму во всей округе. Миссис Паркенсон очень тяжело переживала, что ее единственная дочь так поступила, и уже не оправилась от этого удара до самой своей смерти. – Задумавшись, он нахмурил брови. – Потом мы узнали, что Милли умерла в... погодите минутку... в девяносто втором или девяносто третьем году. Она и ее нерожденный младенец. Больше я о Джереми ничего не слыхал.