Текст книги "Теодосия и изумрудная скрижаль"

Глава шестая. Изумрудная табличка

– Генри! – вскрикнула я. – Что ты делаешь? Это не игрушки, между прочим!

Генри испуганно посмотрел на наконечник копья, который слегка согнулся от удара.

– Откуда мне было знать, что ты отобьешь копье своей дурацкой табличкой? – сказал он.

– А что мне было делать, если ты метил мне копьем в голову? Между прочим, я и не думала об этой табличке, просто инстинктивно прикрылась тем, что оказалось в руках.

Я присела посмотреть, что случилось с табличкой. Она треснула посередине.

– Генри, ты разбил ее!

– Может, не совсем, – Генри поставил копье в угол и присел рядом со мной. – А что, если ее склеить?

– Надеешься, этого никто не заметит? Я так не думаю.

– Ну, наверное, это не больно ценная табличка, если валялась здесь бог знает сколько времени.

– Все артефакты ценные, Генри, – я подняла табличку, и у нее тут же отвалился верхний правый угол. От удара копья табличка пострадала сильнее, чем мне показалось на первый взгляд.

– Эй, смотри! – указал пальцем Генри. Под отвалившимся уголком показался тусклый темно-зеленый камень.

Я удивленно нахмурилась и поднесла табличку ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть ее. Генри тоже подсунулся и засопел.

– Эй, не дыши на меня, – сказала я.

– Прости. А как ты думаешь, что там внутри?

– Не знаю. Но, похоже, что там другая табличка, чем-то обмазанная сверху.

– В таком случае я не вред причинил, а сделал открытие, – быстро нашелся Генри.

– Не уверена… – протянула я, не желая так легко сдаваться без боя.

– Нет, открытие. Смотри! – он выхватил табличку у меня из рук, положил на пол и принялся отламывать остатки верхнего слоя штукатурки.

– Остановись, Генри! Это так не делается.

Но было поздно. Не прошло и десяти секунд, как табличка была полностью очищена от верхнего слоя. Штукатурка слетала с нее легко, словно шкурка с апельсина, и под ней открылся тусклый зеленый камень.

Мне трудно было сказать наверняка, что это был за камень, но самым удивительным было то, что на его поверхности были вырезаны знаки. Таких значков я еще никогда не видела, и они совершенно не напоминали хорошо известные мне египетские иероглифы, и это показалось мне очень странным, потому что среди непонятных значков встречались также знакомые фигурки египетских богов. Я сразу распознала Тота с головой ибиса – он протягивал что-то другому богу, Гору с головой сокола. Тот и Гор стояли на фоне трех горных пиков, а сверху на них опускались лучи солнечного бога Ра.

– Это важное открытие, правда, Тео? – с надеждой спросил Генри, распрямляясь.

– Пожалуй, – неохотно согласилась я, но тут же добавила: – Только сделал ты его совершенно не по правилам. Открытие… Да, можно сказать, что это в некотором роде действительно открытие.

В этот момент у нас над головой скрипнули ступени, и я инстинктивно вскочила так, чтобы прикрыть собой зеленую табличку.

Это оказался Эдгар Стилтон. Он успел спуститься до предпоследней ступеньки, и я с облегчением заметила, что смотрит он не на нас, а на стоящие вдоль стены мумии. Прежде всего, на мумию Тетли.

– Стилтон, что вам нужно здесь, в подвале? – мой вопрос прозвучал довольно резко, но я же помнила, что именно Стилтон постоянно шпионит за мной, и что именно он навел Алоизия Троули на мысль о том, что я владею магией.

– Ваши родители попросили, чтобы я разыскал вас и передал, что они собираются ехать домой, и… О, что это вы тут нашли? – он уставился на зеленую табличку и подошел к тому месту, где стояли мы с Генри.

Не раздумывая, я наклонилась, подняла тяжелую табличку с пола и крепко вцепилась в нее обеими руками.

– Ничего, – ответила я, бросив предостерегающий взгляд на Генри. – Это просто одна из табличек с этой полки.

Я попыталась повернуться, чтобы положить табличку назад на полку, но Стилтон протянул руку и задержал меня.

– Можно мне взглянуть? – нетерпеливо спросил он, и я вспомнила, что Стилтон способен чувствовать странные и магические артефакты почти так же хорошо, как я. Правда, сам он об этом не знал, но я-то знала! Стилтона всегда начинает корежить и передергивать, когда он оказывается вблизи проклятого предмета. Очень ценное свойство, особенно в нашем музее.

Стилтон взял зеленую табличку у меня из рук, и мне стоило большого труда удержаться, чтобы не вырвать ее обратно. Я следила за лицом Стилтона – вначале он смотрел на табличку просто с интересом, как ученый, но вскоре это выражение сменилось благоговейным ужасом. Потом он перевел взгляд на меня.

– Вы понимаете, что вы нашли, Тео? – спросил Стилтон. Свет газовых рожков отражался от таблички и придавал его лицу жуткий зеленоватый оттенок.

– Если быть точным, это я нашел ее, – поспешил похвастаться Генри.

– Нет, не знаю, – сказала я, толкая локтем брата. – А вы?

Стилтон вновь со священным трепетом уставился на табличку.

– Полагаю, что да. Если не ошибаюсь, вы только что нашли Табулу Смарагдина, или Изумрудную табличку, предмет, за которым сотни лет охотятся все маги и алхимики.

– Вот как, – с затаенной тревогой ответила я. Из своего опыта общения с Тайным Орденом Черного Солнца я хорошо успела усвоить, что чем сильнее маги интересуются каким-то предметом, тем больше вероятность того, что этот предмет очень опасен или обладает какими-нибудь сомнительными свойствами.

– А что она может? – спросил Генри.

Очевидно, услышав голос Генри, Стилтон вспомнил о том, что в его присутствии мы с ним не можем говорить свободно. Он моргнул, перевел взгляд на Генри, затем улыбнулся и ответил:

– Считается, что на этой табличке записана формула превращения любого металла в золото.

– Золото, – зачарованно выдохнул Генри.

– Но алхимия – это чепуха, не правда ли? – нахмурившись, спросила я, глядя на Стилтона. – Древняя глупая наука, которую все давно осмеяли и забыли, верно?

– Не знаю, не знаю, мисс Тео. Некоторые продолжают верить, что в этой, как вы говорите, «глупой науке» можно найти немало ценного.

Я многозначительно прокашлялась и перехватила взгляд Стилтона.

– Ну, да, правильно, – понял меня Стилтон. – Полная чушь эта алхимия. Пережиток темного прошлого.

– Благодарю вас, Стилтон, – сказала я. Не хватало еще, чтобы он забивал этой чушью голову Генри.

– Но если даже эта формула – чушь, то, может быть, эта табличка из изумруда имеет какую-то ценность сама по себе? Я думаю, она может стоить целое состояние, – сказал заметно погрустневший Генри.

– Это да, так оно и есть, – признал Стилтон. Ну, совершенно никакой помощи от него не дождешься!

– Вы сказали, что наши родители собираются уезжать? – спросила я, беря инициативу в свои руки.

– О, да, да. Когда я шел сюда, они уже направлялись к выходу.

– Тогда нам лучше поторопиться, Генри. Мне не хочется, чтобы они нас здесь забыли, – сказала я и добавила, обернувшись к Стилтону: – Еще раз спасибо, Стилтон. Вы не могли бы передать им, что мы уже идем? И очень прошу вас, не говорите пока что никому – никому, вы понимаете? – о том, что мы нашли эту табличку. Я хочу преподнести сюрприз своим родителям.

– Конечно, мисс Тео, – ответил Стилтон. – Никому ни слова.

После этого он подмигнул мне. Или его перекосило – точно не могу сказать.

– Генри, сложи на место оружие, и идем, – сказала я, глядя на поднимавшегося по лестнице Стилтона.

Генри надулся и, нарочно шаркая ногами по полу, поплелся в свой угол, собирать оружие. Как только он повернулся ко мне спиной, я засунула табличку под лежавший на полке лист старой фанеры.

Хоть я и допускала, что Стилтону можно доверять – по крайней мере, больше, чем многим другим, – табличку лучше все-таки спрятать. Так оно надежнее будет.

Затем я подошла к копавшемуся в углу Генри, подтолкнула его локтем, чтобы он пошевеливался, и оглянулась в поисках Исиды, которая вновь куда-то испарилась. Мне не хотелось запирать ее одну в подвале на всю ночь, но потом я подумала, что если она сама сумела пробраться сюда, то сможет и выбраться.

Когда мы с Генри вылезли из подвала, в коридоре никого не было.

– Может быть, они ждут нас у входа? – предположила я. Но в холле родителей тоже не оказалось, и мы поспешили с братом в гостиную, надеясь найти их там. И действительно нашли.

– Объясни, почему мы не можем остаться в музее на ночь? У нас столько работы, – ворчал папа, пытаясь попасть рукой в рукав пальто. – Чтобы подготовить эту выставку, и шести недель не хватит, а у нас их всего две.

– Но, дорогой, – отвечала мама, заматывая шею шарфом. – Генри только сегодня вернулся домой, его не было с самого Рождества.

– Проклятье! Я совсем забыл о нем.

Ну, что ж, по крайней мере, я не единственный ребенок, о котором то и дело забывают, и то приятно.

– Просто ты заработался, – сказала мама. – Тебе нужно хорошенько выспаться. Ну, пойдем искать детей.

Не желая, чтобы нас поймали подслушивающими под дверью, я влетела в гостиную, таща за собой Генри.

– А вот и мы! – весело объявила я.

– Явились – не запылились, – грубовато буркнул папа, но его грубость была наигранной, потому что он тут же подошел к Генри и ласково потрепал его по волосам. Как я завидовала в эту минуту своему брату! Почему, черт побери, девочкам нельзя носить короткие волосы, чтобы их тоже можно было потрепать по голове? Папа, наверное, почувствовал мое огорчение, потому что обнял меня за плечи и бодрым тоном воскликнул:

– А теперь поедем, сообразим что-нибудь вкусненькое на ужин!

Глава седьмая. Незваный гость

Вернувшись на следующее утро в музей, мы встретили в холле группу констеблей, которые о чем-то расспрашивали нашего ночного сторожа, Флимпа.

– О, нет, только не это. Неужели опять? – простонала мама.

А папа побагровел, как только увидел инспектора Тарнбулла, и готов был ринуться на него, как разъяренный бык, но инспектор улыбнулся и очень вежливо сказал:

– Доброе утро, Трокмортон. Здравствуйте, миссис Трокмортон. За нами послал ваш ночной сторож. Он заметил какого-то подозрительного человека, который забрался к вам в музей. Обычно я поручаю такие мелкие дела своим констеблям, но, учитывая то, что происходило здесь у вас несколько недель назад, решил приехать и взглянуть сам.

Незваный гость! Я сразу же взглянула на стену, возле которой во время последнего визита инспектора стояли мумии, но на этот раз там ничего не было.

Папа сменил гнев на милость, его лицо снова приняло нормальный цвет.

– Где он? – спросил он инспектора.

– Прошу вас сюда, сэр, – ответил Тарнбулл и повел нас по коридору к подсобке. Дверь в подсобку охраняли двое констеблей. Я сразу же подумала об Изумрудной табличке. Может быть, Стилтон нарушил обещание и рассказал о ней Троули, и Гроссмейстер Ордена Черного Солнца сам явился сюда за ней прошлой ночью?

– Открывайте, – приказал Тарнбулл своим констеблям.

Они открыли дверь и отступили в сторону. Я ахнула. На полу подсобки, в окружении ведер и швабр, сидел, скрестив ноги, человек, и это был не кто иной, как…

– Ови Бубу? – вырвалось у меня.

Взрослые дружно уставились на меня шестью парами своих глаз.

– Вам знаком этот человек, мисс? – спросил Тарнбулл.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь его, Теодосия? – одновременно с ним спросил папа.

– Это фокусник, – ответила я, переводя взгляд с инспектора на папу и обратно. – Он выступает в театре Альказар. Я видела его лицо на афише.

– А что вы делали в этом районе города, юная леди? – строго спросила мама.

Знаете, иногда мама и папа очень не вовремя начинают изображать из себя заботливых родителей.

– Разве не важнее спросить, что он здесь делает? – спросила я, пытаясь отвлечь от себя внимание.

– Да, – согласился папа, оборачиваясь к сидящему в подсобке старому египтянину. – Что вы здесь делаете?

Ови Бубу медленно поднялся на ноги. Один из констеблей предупреждающе поднял вверх свою дубинку, но фокусник и не думал нападать на кого-либо. Вместо этого он сложил руки перед грудью и отвесил низкий поклон.

– Прошу прощения за свое вторжение. Просто я искал место, где можно переночевать.

– Это так? – спросил Тарнбулл, пристально глядя на Флимпа. – Вы не нашли никаких украденных в музее предметов, когда обыскивали его?

– Нет, сэр, не нашел. Но с какой стати этот человек должен ночевать в музее? Других мест, что ли, нет?

Я не стала говорить, что сам Флимп тоже дрыхнет в музее каждую ночь, вместо того чтобы дежурить.

– Хорошо, – буркнул Тарнбулл и повернулся к фокуснику. – Отвечайте, зачем вы здесь оказались?

Ови – или правильнее было бы назвать его мистер Бубу – еще раз поклонился и сказал:

– Я собирался провести ночь в парке…

– Это называется бродяжничеством, приятель, – ответил Тарнбулл. – Спать в парке тоже запрещено законом.

– Пусть так, но нужно же мне было где-то пересидеть до утра. Я не собирался идти в музей, но здесь, неподалеку, на меня налетели какие-то головорезы, им не понравилась моя восточная внешность. Спасаясь от них, я ткнулся в музей. Одна из дверей была не заперта, я проскочил внутрь. Бандиты внутрь не пошли, и я решил выспаться здесь.

– Вы запираете музей на ночь? – спросил Тарнбулл у папы.

– Какая дверь была открыта? – повернулся папа к Флимпу.

– Дверь в грузовой отсек, сэр. Полагаю, ее забыли запереть Дольдж или Суини, – Флимп поскреб у себя в затылке и озадаченно добавил: – Но мне кажется, я проверил все двери, я всегда так делаю.

Да, он так делал. И я не сомневаюсь, что все двери были заперты. Кто же ее открыл? Я взглянула на Ови Бубу и обнаружила, что он пристально смотрит на меня.

Я покраснела и отвернулась, мне совершенно не хотелось, чтобы взрослые знали о том, что мы знакомы с Ови Бубу и даже имели разговор с глазу на глаз.

– Возможно, кто-то и забыл запереть дверь, – сказал египтянин. – Но, согласитесь, я не смог бы войти, если бы она не была открыта, – он обернулся к маме и добавил: – Могу я выразить свое восхищение вашей коллекцией? Она одна из лучших, какие я когда-либо видел после того, как покинул Каир.

– В любом случае, – вмешался Тарнбулл, – я должен задержать вас за бродяжничество. Констебль!

Один из полицейских сделал шаг вперед, но мама остановила его:

– Вы сказали, Каир?

– Да, мадам, – снова поклонился Ови Бубу. – Как видите, я оказался далеко от своей родины.

– Действительно. И что, вам негде остановиться?

– Меня прогнали с квартиры, которую я снимал, мадам, – развел руками фокусник. – Хотя египетская магия в Лондоне сейчас в моде, сами египтяне, боюсь, нет.

Мамино лицо смягчилось.

– А откуда вы так хорошо разбираетесь в музейных коллекциях, мистер Бубу? – спросила она.

– В свое время я работал с Гастоном Масперо в каирской Службе древностей.

Мама просияла, словно ей в руки упал дар с небес.

– В самом деле, мистер Бубу?

– О, нет, Генриетта, – папа схватил маму за руку и оттащил в сторонку. Я, конечно, прошмыгнула вслед за ними. – Что бы ты ни задумала, выброси это из головы, – прошептал он.

– Но, Алистер! Он же говорит, что работал в Службе древностей в Каире. Скажи, часто ли у нас на пороге появляются знакомые директора этой службы? Это счастливый случай. Он может помочь нам! – глаза у мамы блестели, щеки порозовели. Я рискнула взглянуть на египтянина. Он пристально смотрел на маму, и его губы едва заметно шевелились. У меня по спине побежали мурашки – не такие, правда, сильные, как рядом с проклятым предметом, но достаточно сильные, чтобы понять, что здесь и сейчас совершается какое-то магическое действо.

– Прекратите! – крикнула я. Ови Бубу захлопнул рот и уставился на меня. Все остальные тоже.

– Что прекратить, Теодосия? – раздраженно спросил папа, недовольный моим вмешательством.

Ну, как ему объяснить? Я оглянулась по сторонам и остановила свой взгляд на Генри.

– Это Генри, – соврала я. – Он ущипнул меня.

– Я? – гневно возразил Генри.

– Ты, ты, – ответила я, ужасно переживая в душе.

– Тихо! – гаркнул папа.

Я опустила голову и почувствовала, как покраснели мои щеки. Но, по крайней мере, Ови Бубу прекратил шептать свои заклинания.

– Не волнуйтесь, сэр, – проворчал один из констеблей. – Дети они и есть дети.

– А теперь, – сказал Тарнбулл, – мы наденем на этого бродягу наручники и отправим куда следует.

– Нет, инспектор, – сказала мама. – Я полагаю, что нам следует принять во внимание все обстоятельства этого дела. В конце концов, что еще оставалось этому бедняге, когда за ним гнались, а дверь музея оказалась открытой?

– Но, мадам… – недовольно поморщился Тарнбулл.

– Благодарю вас, мадам, – снова (в который уже раз!) поклонился Ови Бубу. – Надеюсь, что смогу когда-нибудь по заслугам воздать вам за ваше милосердие.

– Ну, что же, – ответила мама, – возможно, этого не придется долго ждать. Я хотела бы поговорить с вами о вашей работе в каирской Службе древностей.

– С радостью и удовольствием, если это угодно мадам.

– Вы могли бы прийти в музей завтра? Скажем, в два часа?

– Стоит вам только приказать, – опять поклонился Ови Бубу. Как только ему это не надоедает, все время кланяться! – В таком случае, до завтра.

Он еще раз поклонился и пошел к выходу. Все мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Затем инспектор Тарнбулл сказал моим родителям:

– На вашем месте я был бы осторожнее с ним. Кто знает, чего можно ожидать от такого типа.

– Какого типа? – холодно спросила мама.

– От типа, который ночует в парках и музеях, мадам, – таким же ледяным тоном ответил инспектор.

– Мы будем начеку, инспектор, – попытался растопить вечную мерзлоту папа. – И благодарю вас за доблестную службу.

Пока взрослые прощались, я выскользнула из холла и бросилась к боковой двери. Мне необходимо было перехватить Ови Бубу, пока он не скрылся. Я сразу же увидела его, Ови Бубу был всего в полусотне метров от меня.

– Постойте! – крикнула я и пустилась бегом догонять египтянина.

Глава восьмая. Фагенбуш бросает вызов

Ови Бубу медленно обернулся, сложил руки и отвесил очередной вежливый поклон.

– Я нужен Маленькой мисс?

– Нет, не нужны, – фыркнула я в ответ, тяжело переводя дыхание. – Но мне хотелось бы знать, зачем вы шныряли вокруг нашего музея вчера ночью?

– По-моему, Маленькая мисс была рядом, когда я объяснил это вашим констеблям. Я направлялся в парк…

– Я ни на грош не верю этому. Два дня назад мы встречались с вами, и вот пожалуйста, вы пришли к нам в музей.

– О, но Маленькая мисс говорила мне, что ее родители работают в Британском музее, разве не так? Откуда мне было знать, что она солгала?

Проклятье. Он меня подловил. Ну, что ж, как говорит папа, лучшая защита – это нападение.

– А что за чушь вы наплели моей маме насчет своей работы в Службе древностей в Каире?

– Но это не чушь, как вы изволили выразиться. Я действительно работал там до того, как меня изгнали из моей страны.

Я уставилась на маленького жилистого египтянина. Мне очень трудно было поверить, что этот уличный фокусник на самом деле мог работать в одной из самых известных археологических организаций в мире. Но не менее трудно было поверить и в то, что этот пожилой человек носит черный плащ с капюшоном и принадлежит к тайному обществу.

– Я буду иметь удовольствие видеть Маленькую мисс, когда вернусь сюда завтра? – спросил Ови Бубу так, словно мы с ним просто дружески болтали ни о чем.

– Можете не сомневаться, – ответила я, сверля его взглядом. – Я еще не знаю, чего вы добиваетесь, но не позволю вам дурачить моих родителей.

– А вы законченный скептик, Маленькая мисс, – сказал Ови Бубу, еще раз поклонился и пошел прочь. Я еще не успела повернуться, чтобы направиться назад, в музей, как за моей спиной раздался голос Генри.

– Зачем ты разговаривала с этим человеком?

– Генри! – я, наконец, обернулась, лихорадочно прикидывая, много ли успел услышать брат из нашего разговора с египтянином. – Что ты здесь делаешь?

– Что он имел в виду, когда говорил, будто ты рассказывала ему, что наши родители работают в Британском музее? – спросил Генри, засовывая руки в карманы своих штанов. – Думаю, папе не очень понравится, когда он об этом узнает.

– Нет, Генри, ты не должен говорить ему этого!

– А почему нет, не понимаю? И с какой стати я должен слушаться человека, который наводит на меня напраслину? Утверждает, будто я – я! – щиплю девчонок! – запальчиво воскликнул он.

– Генри, – начала я, делая шаг ему навстречу. – У меня просто не было другого выбора, поверь. Правда.

Генри фыркнул, повернулся и пошел к музею.

– Погоди! – крикнула я, бросаясь следом за ним.

Он остановился и сердито произнес:

– Я не желаю с тобой разговаривать, предательница. Сначала ты забыла о том, что меня нужно встретить на станции, потом подставила перед папой – да еще при посторонних! В прошлый раз, когда я был дома, мы с тобой заключили перемирие, но теперь с этим покончено.

– Нет, Генри, нет! Позволь мне объяснить. Для всего, о чем ты говоришь, были причины, – я мучительно соображала, что я должна – или могу – рассказать ему. – Ты просто не понимаешь, что тут у нас происходит.

– Ну-ну, – ответил Генри и пнул носком ботинка камешек. – Давай, я слушаю. И лучше не ври.

– Я расскажу, только не здесь, – я оглянулась посмотреть, нет ли поблизости шпионящих за мной Скорпионов. – Пойдем в катакомбы, где нас никто не подслушает.

– Кончай играть в свои тайны, – прищурился Генри.

– Я не играю. Когда я объясню, ты все поймешь сам.

Когда мы вернулись в музей, в холле, по счастью, никого не было. Ни констеблей, ни Флимпа, ни наших родителей. По пути в катакомбы нам удалось даже не нарваться на Фагенбуша.

Генри спустился вниз первым.

– Эй! – воскликнул он. – А где же Изумрудная табличка?

Сердце у меня сначала сжалось, но потом отпустило, как только я вспомнила о том, что Генри просто не знает, куда я спрятала ее прошлой ночью. Я проскользнула мимо брата и приподняла лежащий на полке фанерный лист.

– Я спрятала ее сюда. На всякий случай.

– Какой еще случай?

– На тот случай, если в музей заявятся непрошеные гости, – пояснила я.

Генри уставился на меня непонимающим взглядом, но затем до него дошло.

– Хочешь сказать, ты знала, что этот старый египтянин придет искать ее?

– О том, что это будет именно он, я не знала, но чувствовала, что кто-нибудь да явится.

– Но о табличке знала только ты, я и Стилтон… о! Ты думала, это мог быть Стилтон? – удивленно нахмурился Генри. – А он всегда мне нравился.

– Мне он тоже всегда нравился, Генри, но за последние дни произошло слишком много странного.

Все еще решая, как много можно рассказать Генри, я сделала глубокий вдох. Кое о чем ему необходимо знать, хотя бы для того, чтобы не влипнуть в крупные неприятности. Да и мне самой не помешает иметь лишнюю пару глаз, особенно таких острых, как у Генри. Пожалуй, он может знать не меньше, чем Липучка Уилл. По-моему, это будет справедливо.

– Ты помнишь, я говорила тебе, что ездила в Египет по поручению Вигмера?

Генри сразу перестал крутиться на месте и превратился в слух.

– Но это еще не все, – я чуть помедлила, собираясь с мыслями.

– Давай дальше, – сказал Генри.

– Понимаешь, я по-прежнему работаю на Вигмера, и не я одна. Ты помнишь фон Браггеншнотта?

– Как я могу его забыть, ведь он едва не убил Липучку Уилла.

– Так вот, как выяснилось, с фон Браггеншноттом был заодно и Найджел Боллингсворт.

– Наш прежний помощник хранителя? – выпучил глаза Генри. – Тот самый, которому ты всегда строила глазки?

– Вранье, я никогда ему их не строила, – возразила я.

– И он был предателем? – не слушая моих возражений, уточнил Генри.

– Точно. И Вигмер попросил меня проверить, нет ли среди нас других изменников.

– Я знаю еще одного шпиона, – тихо сказал Генри, наклоняясь ко мне. – Это Фагенбуш. Он всегда казался мне подозрительным и скользким.

– Боюсь, ты ошибаешься, – вздохнула я. – Вигмер говорил мне, что Фагенбуш вне подозрений, они его тщательно проверяли.

– Может, ошибся.

– Мне тоже так кажется.

– А что насчет Стилтона?

– Стилтон не сотрудничает со Змеями Хаоса, но он – член другой тайной организации…

– Это что-то вроде клуба?

– Да, вроде клуба. Он у них называется Тайным Орденом Черного Солнца. Они там все помешаны на магии, особенно на египетской. Стилтон мне нравится, но это не означает, что я могу доверять и другим членам этого… клуба.

Генри задумчиво присвистнул.

– Но погоди, дальше – больше, – сказала я. – Помнишь, когда ты приезжал в прошлый раз на каникулы, мы были с тобой на Семерке? Преследовали там одного человека из Британского музея?

– Ну, да, – кивнул Генри. – Ты еще говорила, что его зовут Тетли.

– Тсс! – я оглянулась через плечо, опасаясь, что мумия, которую еще недавно звали Тетли, может как-то среагировать на свое имя.

– Что? – прошептал Генри.

– Это он, – указала я на стоящую у стены мумию.

– Хватит морочить мне…

– Нет, Генри, это правда! Фон Браггеншнотт рассвирепел, когда Тетли провалил их операцию в Египте, и в наказание сделал из него мумию. Слуги Хаоса – очень опасные люди, поэтому я и рассказываю тебе все это. Отныне будь начеку.

– Ты хочешь сказать, что теперь я тоже буду работать на Вигмера?

– Ну, не прямо на Вигмера, а на меня. Но если ты будешь помогать мне, можно будет считать, что тоже работаешь на него, – я пыталась заморочить Генри голову, но он не дал себя одурачить.

– Нет, это будет означать, что я работаю на тебя, – огорченно вздохнул он и нахмурился. – А каким боком сюда примешался тот старый египтянин? Он что, тоже работает на Вигмера? Или на этот клуб Черного Подсолнуха, или как ты там его назвала?

– Тайный Орден Черного Солнца. И я пока что не знаю, каким боком сюда примешался этот египтянин, но очень хочу выяснить.

– Что выяснить? – раздался голос Фагенбуша.

Я вздрогнула, задрала голову и увидела Клайва Фагенбуша, он стоял наверху подвальной лестницы. Как он сумел войти сюда, умудрившись ни разу не скрипнуть ни дверью, ни рассохшимися ступеньками? Уму непостижимо!

– Что вам здесь нужно? – грубо спросила я.

Фагенбуш медленно спустился в подвал, обвел взглядом груды давным-давно никому не нужных артефактов, затем – ряд стоящих у стены мумий. Подойдя к мумиям, он внимательно присмотрелся к ним и сказал:

– Теперь я вижу, где вы держите Тетли.

– Не по своей воле. Чадли отказался от этой мумии, когда узнал, что она не настоящая. Но нашему музею мумия тоже не принадлежит, куда же еще ее можно было засунуть, как не в подвал? Или у вас есть другое предложение? – ехидно спросила я. На самом-то деле мне очень хотелось по-человечески похоронить этого беднягу Тетли, просто я еще не придумала, как лучше это сделать.

Фагенбуш медленно перешел от мумий к жертвеннику, на котором стояла статуя Анубиса.

– А, старый приятель. Ваш шакал.

«Тихо, спокойно, – сказала я себе. – Так я и выдала тебе свои секреты». Я взглянула на Генри – он хмуро наблюдал за Фагенбушем.

– Прекрасная статуя, совсем как живая, – сказала я.

– Да, совсем как живая, – медленно протянул Фагенбуш и покосился на нас с Генри через плечо.

– Так что же вы здесь делаете? – повторила я, чувствуя, как у меня напряглись все нервы.

– Видите ли, Тео, это моя обязанность – проверить, что вы здесь делали последние несколько недель. По своей неопытности вы могли пропустить какие-нибудь ценные артефакты, разве нет? Я намерен и впредь проводить такие проверки, не обижайтесь. Можете считать, что я буду за вами приглядывать, – он взглянул на статую Анубиса и хохотнул, и в его смехе мне послышалась угроза.

Да, он действительно собрался шпионить за мной, чтобы составлять свои чертовы отчеты для Вигмера.

Фагенбуш тем временем продолжал осматривать подвал, все ближе подбираясь к полке, на которой лежала Изумрудная табличка, и я поняла, что мне необходимо немедленно чем-то отвлечь его, но только как это сделать? Мой взгляд упал на канопу, в которую я запрятала проклятую веревку. Хмм. Можно, конечно, попробовать. Правда, как бы сильно ни хотелось мне убрать Фагенбуша с дороги, причинять большого вреда я тоже не желала. Ну, если и желала, то не слишком часто. Нет, веревка, пожалуй, пока что подождет.

Фагенбуш тем временем протянул руку и взял с верхней полки погребальную маску (на нижней полке, прямо под этой маской была спрятана Изумрудная табличка). Тут мне на глаза попался стоявший под полками стул эпохи Нового царства. Осторожно, делая вид, что не хочу привлекать к себе внимания, я подняла ногу и задвинула этот стул за жертвенник Анубиса.

Фагенбуш, конечно же, заметил мое движение и резко повернул голову.

– Что это? – спросил он, подобравшись, словно гончая на охоте.

– О чем вы? – с невинным видом спросила я.

Фагенбуш бросил погребальную маску на место и направился ко мне.

– Что вы пытаетесь спрятать от меня?

– Ничего я не пытаюсь от вас спрятать.

– Маленькая лгунья, – он протиснулся мимо меня, торжествующе улыбнулся и вытащил задвинутый мной стул. – Вот! Вот это вы и пытались спрятать.

Он осмотрел стул. Кожаная обивка стула сгнила еще много веков назад, но хорошо сохранились его инкрустированные слоновой костью и черным деревом ножки, они сразу же рассказали Фагенбушу о том, что некогда этот стул принадлежал какому-то влиятельному лицу.

– Почему вы хотели, чтобы я не увидел этот стул? Отвечайте.

На самом деле, я как раз хотела, чтобы он его увидел. Мне нужно было переключить внимание Фагенбуша на какой-нибудь безобидный предмет. Ну, скажем так, относительно безобидный. На этот стул было наложено проклятие, но довольно мягкое, примерно его можно было перевести так: «Пусть у того, кто возьмет этот стул, штаны будут полны песка, и да продлится это до следующего новолуния».

Я нахмурилась, делая вид, будто недовольна тем, что Фагенбуш раскрыл мой обман.

– Простите, вы сказали кому-нибудь, что идете в подвал? – спросила я.

Фагенбуш ухватился за стул, вытащил его из-за жертвенника и ответил:

– На самом деле меня сюда попросили спуститься ваш отец и Вимс. Они хотят знать, закончили вы составлять свою опись или нет. Если нет, я должен помочь вам.

– Мне ваша помощь не потребуется, – ответила я и протянула Фагенбушу свой блокнот. – Опись я закончила еще вчера вечером. Вот, можете забрать.

Сказать по правде, моя опись не была полной, я, разумеется, не включила в нее целый ряд сомнительных артефактов, таких как Изумрудная табличка или шар бога Ра, но не стану же я сообщать об этом Фагенбушу!

Он взял у меня блокнот, пролистал, бегло просмотрел мои записи и сказал:

– Да, похоже на то, что все сделано.

– Не похоже, а действительно сделано. И очень тщательно, – сказала я, а про себя прибавила: «А ты надолго запомнишь свой визит сюда, голубчик». – Ну, а теперь, когда вы получили то, зачем явились, не лучше ли вам вернуться к своей основной работе?

Фагенбуш наклонился вперед, обдав меня своим фирменным ароматом вареной капусты и жареного лука.

– Полегче, Тео, – сказал он, захлопнул блокнот и пошел по лестнице наверх. Я облегченно вздохнула и посмотрела на Генри.