Текст книги "Этикет темной комнаты"

Послушно следую указаниям навигатора, и скоро мы выезжаем на дорогу пошире. Автобус нас пока еще не догнал. Смотрю на спидометр – я ехал со скоростью восемьдесят миль в час и даже не понимал этого. Когда вокруг нет других машин или каких-то зданий, то трудно сообразить, с какой скоростью едешь. К счастью, Лекс ничего этого не замечает, поскольку сосредоточена на том, чтобы вытянуть руку назад, дабы она и Люк не прожили целых два часа, не прикасаясь друг к другу.

Спустя какое-то время Люк и Лекс задремывают, и меня тоже клонит в сон, поскольку я устаю лицезреть пространство, в котором нет ничего, кроме донельзя унылого пейзажа. Жду, когда за окном появится «Старбакс», и тут навигатор начинает гонять меня из стороны в сторону.

– Какого черта? – У Лекс теперь сна ни в одном глазу, я слежу за ее взглядом, смотрю в окно и вижу лачугу с надписью «НАЖИВКА», выведенной корявыми красными буквами.

Люк трет глаза, садится прямо и тревожно спрашивает:

– Как считаешь, это другой магазин?

– Вряд ли, – мрачно отвечаю я.

Мы все пристально смотрим на навигатор, который велит мне повернуть направо, и мы проезжаем мимо той же самой митингующей толпы, что и раньше.

– Не надо было спать в автобусе. – Люк прижимает обеспокоенное лицо к оконному стеклу.

– А ты что-нибудь помнишь? – спрашивает меня Лекс. – Ты ведь проезжал здесь. Тебе знакомы эти места?

– Сайе всегда плохо ориентируется, – говорит ей Люк.

– Это неправда. Я просто ни на что, кроме автобуса, не смотрел.

Навигатор продолжает отдавать приказы. Направо, направо, налево, опять направо, – и мы снова оказываемся перед тем же магазинчиком.

– Странно все это, – ноет Люк. – Какой-то чертов Бермудский треугольник.

– Расслабься, – говорю я ему. – Мы всего в двух часах от дома, а не в открытом море.

Снова ввожу свой адрес в навигатор, и механический голос провозглашает:

«Маршрут неизвестен, введите новый, пожалуйста».

Внезапно Люк и Лекс разражаются смехом.

– Ну и что тут смешного? – недоумеваю я.

«Маршрут перестраивается. Маршрут перестраивается».

Они смеются еще того пуще.

– Ребята, уже довольно поздно.

– Знаю, – хихикает Люк, будто это некое восхитительное приключение, а не колоссальная потеря времени. Он что-то кудахчет в свой телефон, затем наклоняется вперед и стучит пальцем по экрану навигатора на приборной панели.

– Сайе, твой навигатор сломался.

Я обижаюсь и ощетиниваюсь.

– Просто мы находимся посреди нигде и этих дорог нет на карте. А мой навигатор в порядке.

– Сломался-сломался. Посмотри. – Люк увеличивает карту. – Он ведет себя так, будто мы еще в парке. Наверное, переохладился или еще что.

– Не может этого быть.

– Возможно, все дело в антенне, – как ни в чем не бывало говорит Лекс. – Я только что открыла навигатор на своем телефоне. Когда мы окажемся на шоссе, все станет просто.

Я продолжаю вести машину и поворачиваю, когда Лекс велит мне повернуть, на это уходит целый час, но в конце концов она произносит:

– Ну вот.

Поворачиваю направо, и мы оказываемся пусть не на шоссе, но на широкой двухполосной дороге, которая куда оживленнее, чем те грунтовые дороги, по которым мы только что петляли. Деревья уступают место унылому зеленому пейзажу, которым я «любовался» по дороге туда, и наконец-то места вокруг кажутся мне знакомыми.

– Как далеко мы от города? – спрашиваю я.

– Осталось пятьдесят миль, – говорит Лекс, и я сильнее жму на педаль, но вдруг Люк кричит прямо мне в ухо:

– СТОЙ!

Ударяю по тормозам.

– Я вижу кафешку, где можно перекусить.

– Ты что, издеваешься? Я думал, у тебя сердечный приступ или что-то похожее.

– Я хочу есть.

– Люк, нам остался всего час до дома. Давай поедем дальше.

– Но дом еще так далеко! Пожалуйста, Сайе, я умираю от голода. – Он смотрит на меня своими огромными умоляющими глазами, и я сдаюсь.

– Ну ладно. – Заезжаю на гравийную автостоянку, и Люк прямо-таки сияет от радости. – Ты действительно хочешь поесть здесь? У этого места даже названия нет. Написано просто «Ресторан».

Но он уже выпрыгивает из машины и входит внутрь забегаловки.

Открываю покосившуюся дверь и кашляю, задыхаясь от запаха кулинарного жира. Эта небольшая, полная посетителей столовая отсылает к тем простым временам, когда занавески в подобных заведениях были в клетку, столики – разномастными, а дощатые полы – основательно истертыми. Даже седовласая женщина, усадившая нас за шатающийся столик и поставившая перед нами хлебницу с булочками, кажется, перенеслась сюда из какой-то другой эры.

Лекс и Люк, намазывая масло на хлеб, сердечно улыбаются друг другу. Лекс замечает мое брезгливое выражение лица и поджимает губы.

– Прости, Люк. Видимо, Сайе слишком хорош для этого места.

Она совершенно не понимает причин моего недовольства, но я подыгрываю ей.

– Мы все слишком хороши для этого места. Но, похоже, оно пользуется популярностью у местных жителей.

– Кстати, о местных жителях: один из них очень уж внимательно наблюдает за тобой. – Лекс кивком указывает на кого-то за моей спиной.

Я, пожав плечами, раскрываю заламинированное меню, а Люк тем временем поднимает голову и вздрагивает.

– Ужас какой-то. У меня от взгляда этого типа мурашки по коже.

– А тебе неинтересно взглянуть на него? – спрашивает меня Лекс.

– Не-а.

– Наверное, ты сегодня особенно неотразим, Сайерс Уэйт.

Люк, не обращая внимания на наше препирательство, утыкается в меню.

– О боже, все здесь, похоже, такое вкусное.

Изучаю список блюд, и тут в нос мне ударяет аромат парфюма.

К столику подошла официантка – круглолицая, с длинными черными волосами девица подросткового возраста. Она разглаживает свое синее, вышедшее из моды платье и смотрит на меня так, будто ее вытолкнули на сцену, а она не знает ни слова своей роли. Жду, когда она примет у нас заказ, но она просто продолжает таращиться на меня, и я говорю:

– Можно мне не пережаренный стейк в панировке?

– Э… – Девушка говорит так тихо, что приходится сильно напрягать слух. – У нас есть только отбивные котлеты.

– Согласна на них, – отзывается Лекс.

– Я тоже, – радостно улыбается Люк. – И еще я хочу пирожное с шоколадным кремом!

– Вон там твое объявление висит? – Лекс указывает подбородком на прибитую к стене доску объявлений. – Моя мама ищет кого-нибудь, кто стал бы по четвергам присматривать за моим маленьким братом.

Официантка с довольной улыбкой кивает головой.

– У меня тоже есть братик. Я могу дать тебе мой телефон.

– А как насчет моего заказа? Можете приготовить стейк без масла? Средней прожарки.

Девушка быстро записывает наши заказы, в том числе и напитки, в блокнот и уходит.

Достаю из кармана телефон.

– Надеюсь, здесь есть вайфай.

Люк и Лекс, не обращая на меня никакого внимания, переплетают пальцы так, словно те подменяют собой куда более интимные части тела, и мне очень хочется не видеть этого. Я, скучая, выкладываю несколько фотографий кафе, и Бриа тут же отзывается:

– Где ты?

Коротко отвечаю:

В аду.

И посылаю ей фото меню.

Бриа отвечает несколькими плачущими эмодзи, и тут мой нос снова подвергается атаке трудновыносимого запаха.

Это вернулась наша официантка.

– Повар говорит, он все сделает, – обращается она ко мне.

– Э, о’кей, хорошо, – мямлю я, переключаю внимание на телефон и хихикаю над новой эсэмэской Брии.

– Сайе, – шипит Лекс несколькими секундами позже.

– Да?

– Ну почему ты так грубо себя ведешь? Она определенно запала на тебя.

– Официантка? – Улыбаюсь Люку, поддразнивая его: – А ты обратил внимание на то, что твоя девушка считает, будто я всем нравлюсь? Я не психолог, но она явно судит по себе.

– Просто будь мил с ней, – приказывает Лекс.

– Хорошо, не парься.

Но Лекс и не думает отступать.

– А ты знаешь, что она ходит в нашу школу?

– Правда? А с какой стати ей ездить сюда на работу?

– Не знаю, но она поет со мной в хоре, и она действительно хорошая, поэтому просто…

Действительно хорошая хористка приносит напитки, и мой нос тут же начинает чесаться и краснеет. Должно быть, у меня аллергия на ее духи. А затем, спустя три секунды, я снова начинаю задыхаться, потому что она возвращается и приносит еще хлеба.

Дойдя до ручки, вынимаю из бумажника двадцатку и кладу на стол.

– О’кей. Вот твои чаевые. И будь добра, не подходи сюда каждые несколько секунд.

И опять начинаю просматривать ленту в телефоне.

И слышу:

– Да что это такое, черт побери? – Голос у Лекс хриплый и сердитый, и злится она не понарошку, как обычно, а разъярилась не на шутку.

– Что?

– Что ты имеешь в виду под что? Да вот это самое! – И Лекс показывает на все еще лежащую на столе купюру.

– А что такого? – искренне смущаюсь я. – Я поступил хорошо.

Лекс, видимо, утратила дар речи, потому что несколько минут не произносит ни слова – до тех пор, пока официантка не приносит поднос с едой. На этот раз у нее сдержанное выражение лица. Лекс одаряет ее преувеличенно радостными улыбками, которые девушка, похоже, не замечает, я же пытаюсь отрезать кусок от жилистого серого мяса.

– Стейки готовят совсем не так, – ворчу я.

– Чувак, – Люк уже поглощает свою котлету, – перестань корчить из себя британского лорда, просто ешь, что дают. Готовят здесь хорошо.

Лекс смеется и тоже принимается за еду. Я в раздражении отодвигаю от себя тарелку.

Люк поднимает голову и с набитым ртом печально произносит:

– А где пирожное?

– Как ты можешь проглотить хоть кусок? Ведь тут так хреново.

Лекс смотрит на меня, будто хочет задушить.

– И в чем проблема на этот раз?

– А вас не достает аромат горелого масла, на котором жарился цыпленок, и дешевого парфюма официантки?

– Тебе есть дело до ее духов? – зубоскалит Лекс. – Да ты просто смешон.

– Ничего подобного. Я делаюсь больным от их запаха. Честно говоря, кто-то должен сказать ей, чтобы приняла душ и только потом обслуживала бы столики, потому что…

Маленькая дрожащая рука хочет забрать у меня тарелку.

– Повар сказал, что поджарит тебе другой кусок. За счет заведения.

Лекс выглядит совершенно шокированной, она открывает и снова закрывает рот.

– Нет, все хорошо, – бормочу я, слегка сконфуженный. – Просто забудь. – Девушка кивает и разворачивается, чтобы уйти. – Подожди. – Она снова смотрит на меня. – Мой друг хочет пирожное.

Она еще раз кивает и отходит от столика.

Лекс ошарашенно смотрит на Люка.

– Она слышала, что он сказал?

– Наверное. – Люк, обескураженный, таращится на меня. – Сайе, когда она вернется, извинись перед ней.

Раскрываю от изумления рот:

– Я должен извиниться?

– Да, Сайе, – настаивает Люк, являя строгую версию себя, принадлежащую какой-то другой, альтернативной, реальности. – Ты обидел ее.

Я не верю собственным ушам. С каких это пор Люк начал читать мне нотации? И я вовсе не хотел, чтобы она меня услышала.

– Но ведь она…

– Я хочу уйти отсюда, – перебивает меня Лекс. Вид у нее печальней некуда.

Скрещиваю руки на груди.

– В этом я с тобой согласен.

К нашему столику приближается какая-то другая официантка-подросток. Она приносит пирожное с шоколадным кремом.

– Теперь вами буду заниматься я, – говорит она и, должно быть, смотрит на нас пристально и сердито, но сказать трудно, потому что у нее практически нет бровей.

– Нам нужно идти. – Бросаю свою кредитную карту на стол, и она скользит по столешнице. – И будь добра, чек.

– Разумеется, – улыбается Безбровая.

И швыряет пирожное мне в лицо.

Менеджер пытается успокоить меня, в то время как Лекс и Люк надрываются от смеха.

– И это кажется вам смешным? – вскидываю я руки. – Она бросила в меня пирожное. Пирожное! Словно мы – персонажи какого-то старого водевиля!

– Это произошло случайно, – говорит Лекс. – Расслабься.

– Нет, не случайно.

Лекс лопается от смеха:

– О’кей, ты прав.

Встаю и пытаюсь вытереть салфеткой крем, капающий мне на штаны. Соседние столики пялятся на меня, потому что мне удается лишь еще больше размазать шоколад.

– Ох, Сайе… – осторожно произносит Люк.

– Что?

– У тебя крем в ухе. – Люк и Лекс переглядываются и снова хохочут.

Беру со стола ключи от машины.

– Приятного аппетита вам обоим.

Улыбка Люка гаснет.

– Подожди… Сайе…И как, по-твоему, мы доберемся до дома?

– Это не моя проблема.

– Сайе! – кричат они мне вслед, но я лишь ускоряю шаг и сажусь в свой автомобиль с откидным верхом, и, когда срываюсь с места, из-под колес летит гравий. Вижу в зеркале заднего вида, как Люк и Лекс машут мне руками с автостоянки, а потом они пропадают из моего поля зрения.

Несусь по черной дороге и тут понимаю, что совершенно не знаю, где нахожусь. Я не обращал внимания на дорогу, когда спасался бегством. Сбросив скорость почти до нуля, пытаюсь сориентироваться и нажимаю на иконку с домом на навигаторе.

«Маршрут неизвестен».

Мне теперь не до шуток – здесь нет даже уличных фонарей.

Хочу нащупать мобильник на приборной панели, но его там нет.

Хлопаю по карману. Тоже безрезультатно.

Пристроившись на грязной обочине, включаю верхний свет и ищу под сиденьем и между сиденьями, но телефона не нахожу.

Черт. Я, должно быть, оставил его на столе в ресторане.

С минуту я просто сижу, а над ветровым стеклом раскачиваются тени ветвей близстоящих деревьев. Это странно. По обе стороны от дороги возвышаются деревья, но я же отчетливо помню, что дорога шла среди пустых полей. Да к тому же она была намного шире.

Может, когда я рванул с автостоянки, то свернул не туда. Может, этот участок дороги уже. Вырулив на дорогу, разворачиваюсь и еду в противоположном направлении. И жду, что с секунды на секунду увижу огни кафе. Часть меня хочет остановиться и забрать телефон и, может, также Люка и Лекс, но от мысли о том, что придется вернуться туда, где мне швырнули в лицо пирожное, становится нехорошо.

Да, все это начинает доставать меня.

Часы на приборной панели кажутся теперь зловещими. Деревьев должно становиться все меньше, а дорога должна расширяться, но все происходит наоборот: дорога уже, деревьев больше. Качающиеся ветки закрывают небо, и дорога превращается в своего рода тоннель. В голове у меня звучит голос Люка: «Хреново!»

Продолжаю ехать предельно медленно и пересекаю небольшие дороги, названия которых мне незнакомы, или у них вообще нет названий. Не знаю, что делать, и включаю фары, жалея, что они недостаточно яркие.

Тишина начинает давить на меня, и я врубаю радио.

«ПОКАЙСЯ!!! – вопят колонки. – Святой отец смотрит на тебя! Он ВСЕГДА смотрит на тебя с любовью в сердце. Но в аду полно свободных мест. Есть там место и для тебя…»

Да уж, довольно противоречивое послание. Пытаюсь настроить радио, но без айфона выбор у меня невелик: нагнетание паники, шипящие помехи или музыка кантри.

Выбираю шипение.

Тут раздается характерный звук, и на приборной панели зажигается лампочка, сигнализирующая о пустеющем бензобаке. Мигает число 15.

Что это – отсчет в обратном порядке?

Снова останавливаюсь и ищу повсюду телефон. Под сиденьем, между сиденьями, даже в отделении для перчаток, хотя я никогда его туда не кладу.

Снова пытаюсь воспользоваться навигатором.

«Маршрут неизвестен».

«Маршрут неизвестен».

Ситуация совершенно абсурдная. Я не мог заблудиться. Выключаю приемник – он может съедать бензин – и еду в полной тишине, и тут в зеркале заднего вида что-то мелькает.

На достаточно большом расстоянии от меня горят фары автомобиля.

Впервые за то время, что я покинул кафе, кто-то едет по дороге. Мое тело обмякает от облегчения. Я вроде как дрейфовал в одиночку в открытом космосе, но вдруг там объявились и другие люди.

Высматривая хоть что-нибудь знакомое, продолжаю ехать. До такой степени медленно, что свет фар догоняет меня – и освещает заднюю часть автомобиля.

Смотрю в зеркало заднего вида. Воителя я видеть не могу, различаю только громоздкий кузов пикапа, на каких ездят фермеры. Чувство облегчения тут же покидает меня.

– Обгоняй, – бормочу я, ударяя по тормозам.

Но он не делает этого. А просто стоит за мной, пока я плетусь как черепаха. Сигнальная лампа на приборной панели снова мигает, ну и хрен с ней. Пусть парень забирает себе всю дорогу. Я показываю ему средний палец, отклоняясь вправо, чтобы развернуться, и в этот самый момент пикап решает обогнать меня. Стараясь не врезаться в него, выворачиваю руль вправо и на полной скорости слетаю с дороги.

Одиннадцать

С гулким стуком врезаюсь в забор с колючей проволокой. В голове звучит эхо удара, все мое тело болит, как во время езды по парку опасных развлечений.

Медленно оцениваю свое состояние. Шея слегка болит – придется сходить к мануальщику, – но больше никаких повреждений нет. Просто я слегка дезориентирован. Вылезаю из автомобиля и изучаю его. Фары светят в поле под каким-то странным углом, но этот автомобиль настолько технологичный, что мне кажется, будто шины должны накачаться сами собой, но вдруг я слышу позади себя шаги.

Оглядываюсь.

Это другой водитель. Фары его машины направлены в одну сторону, моей – в другую, так что виден лишь его силуэт, напоминающий силуэт пришельца.

– С тобой все хорошо? – спрашивает он, его говор характерен для жителей сельской местности.

Внезапно напряжение, которое копилось во мне на протяжении всего дня, выплескивается наружу.

– Нет, не хорошо. Ты чуть не убил меня! Посмотри на мою машину!

– Прости. Ты развернулся так быстро, что я никак не мог…

– Можно воспользоваться твоим телефоном? Нужно вызвать аварийку. Если, конечно, я сумею сообщить, где, черт побери, мы находимся.

Мужчина подходит ближе. Он оказывается между двумя потоками света, и у меня появляется возможность получше рассмотреть его. Высокий и широкоплечий, одет во фланелевую рубашку, и на нем самые настоящие ковбойские сапоги. Он похож на героя какого-то кондового фильма о ковбоях. Он примерно ровесник моих родителей, но у него бронзовая кожа, словно он никогда не пользуется средствами от загара. И выглядит он обеспокоенным. Боится, наверное, что я подам на него в суд.

Я мог бы это сделать.

– У меня нет с собой телефона, – говорит мужчина, что звучит скорее как «Я сення без трубки». – Но я могу помочь с колесом. Где у тебя запаска?

– В багажнике, где же еще. – Лезу в автомобиль и поднимаю маленький рычаг, чтобы можно было открыть багажник, но этот дебил не знает, как это сделать, и потому я иду к задней части автомобиля. – Да вот она, кнопка. – Я сам поднимаю крышку багажника. В нем лежат запасная покрышка и набор инструментов, только я понятия не имею, для чего они предназначены.

Мужчина закатывает рукава, обнажая мускулистые руки, и вынимает сразу и покрышку и инструменты. Он приступает к работе, а я сажусь в машину, страшно жалея, что у меня нет телефона и мне нечем занять себя, но наконец раздается стук в окно.

Нажимаю на кнопку и открываю его.

– Готово?

– Видишь ли… – Голос у него скорбный. – Мне очень неприятно говорить тебе это, но лопнула еще одна шина. Сам не знаю, как я этого не заметил.

– Что?

– Такая засада.

– А у тебя есть запаска?

– Обычно да, но я…

– Ты можешь хотя бы отвезти меня куда-нибудь, где есть телефон? Вот уж гребаное невезение.

Он вздрагивает, будто принадлежит тому времени, когда слово гребаный шокировало всех и вся, но потом коротко кивает.

– Я могу сделать это.

В его машине пахнет винилом, по́том и еще чем-то непонятным. К счастью, окна машины разбиты, и, когда она набирает скорость, в салон врывается свежий деревенский воздух. Мне не терпится оказаться дома и поведать всем историю о своих приключениях. Они услышат, что меня вез какой-то дикарь, и просто обалдеют.

Представляю себе эту сцену, и тут у меня появляется какое-то странное чувство. Поворачиваю голову и вижу, что мужчина наблюдает за мной. Я хочу спросить, что его так заинтересовало, но он дружелюбно улыбается мне.

– Как тебя зовут?

– Сайерс, – отвечаю я автоматически и тут же жалею об этом. С трех лет мне вбивали в голову, что я не должен говорить посторонним, кто я такой.

– Сайерс? – Мужику, к моему облегчению, это ни о чем не говорит. – Я Калеб. – Он снимает правую руку с руля и протягивает мне. Мне следовало бы пожать ее, но внезапно у меня возникает какое-то странное чувство, которое я не могу объяснить. Я все еще раздражен, но не только.

– Думаю, тебе лучше держать руль обеими руками, – наконец говорю я.

Его рука секунду висит в воздухе, а затем он снова кладет ее на руль.

– Еще далеко? – интересуюсь я.

– Не слишком. Как понимаю, ты любишь «Звездные войны». Я обратил внимание на твою майку.

– Ах да. – А я и забыл, во что одет. Люк Скайуокер и бинарное солнце. Этот парень, должно быть, хорошо видит в темноте.

– Ты фанат этого фильма?

– Ага, люблю его.

Он улыбается, не распознав сарказма в моем голосе.

– Какой эпизод у тебя любимый?

Я не смотрел «Звездные войны» с тех пор, как нам с Люком было десять, но отвечаю:

– Первый.

Мужчина серьезно кивает, словно это правильный ответ, и я начинаю думать, что, возможно, он асоциальный тип. Не похоже, чтобы он часто бывал на людях. Я выдыхаю, и мои плечи опускаются. Мне нужно выдержать еще несколько минут разговора ни о чем, и этот неудачный день подойдет к концу.

Смотрю на черное небо за окном.

И то самое чувство возвращается.

Мой взгляд падает на мужчину, и я вижу, что он смотрит на меня с выражением, которого я не понимаю, но все мои мышцы напрягаются.

– Разве мы не рядом с главной дорогой? – Стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо.

– Мы едем туда. – Но дорога сейчас – практически велосипедная дорожка, такая узкая, что ветви деревьев бьются о пикап.

– Вообще-то… – Теперь я смотрю прямо перед собой, нервы у меня на пределе. – Ты можешь высадить меня прямо здесь.

Мужчина издает пугающий меня смешок и продолжает вести машину.

Мои руки сжимаются в кулаки. Я справлюсь с этим типом в случае чего. Ведь я много времени провожу в спортивном зале. Сотня отжиманий каждое утро. Пятьдесят подтягиваний.

– Я хочу, чтобы ты высадил меня.

– Сейчас слишком темно. Ничего не видно. На тебя могут наехать.

Во рту у меня становится сухо, и когда я пытаюсь говорить, то получается неразборчиво.

– В телефоне есть мои координаты. И фонарик.

Его брови сходятся на переносице.

– А я думал, телефона у тебя нет.

– Ну… Я считал, что нет, но…

– Мы скоро доедем.

– А я сказал, остановись!

Грузовик тормозит так резко, что я сильно наклоняюсь вперед.

Хватаюсь за ручку дверцы, но она не поддается. Дергаю ее, а мужчина тем временем просто спокойно смотрит на меня, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

А затем он тянется ко мне.