Текст книги "Доннерджек"

– Верно, – заметил ослепленный узник. – В мое время этот путь изредка использовали для контрабанды, а иногда и в более зловещих целях.

– А Джону о нем известно?

– Думаю, нет, – ответил крестоносец. – Прошу прощения у леди, но хозяин замка не проявил особого интереса к туннелям, а жители деревни давно о них забыли. Замок очень долго пролежал в руинах.

– Нужно обязательно ему показать. Пещеры Джону наверняка понравятся. Надеюсь, я сумею найти дорогу.

Сверху донесся голос Войта:

– Госпожа, я записал все наше путешествие – на случай, если вы захотите вспомнить о нем позднее. Кроме того, я могу легко распечатать карту.

– Отлично. Скажи мне, ты делал видеозапись или только фиксировал наш путь?

– Я регистрировал направление и расстояние. Может быть, следовало вести видеозапись?

– Нет, Войт, все хорошо. Мне вдруг стало интересно: зафиксирует ли видео призраков?

– Вряд ли, госпожа. Мне лишь косвенно известно об их присутствии, мое восприятие главным образом основано на звуковых сигналах, возникновение которых трудно объяснить как-либо иначе. Поскольку мои оптические рецепторы призраков не фиксируют, я делаю вывод, что камера также не сумеет их заснять.

– Очень любопытно.

Эйрадис подошла к берегу озера; банши, не отставая, следовала за ней. Хотя жители деревни забыли о существовании пещер, в воде оставались следы их присутствия: кусок рыбачьей сети, полузатопленный буй, обертка от печенья (почти совсем размокшая), самый разнообразный мусор, избежавший мощной системы переработки последнего столетия. Некоторые банки из-под пива и бутылки лимонада могли оказаться ценными экспонатами; Эйрадис видела подобные вещи в антикварных магазинах, разбросанных по всему миру. Возможно, в следующий раз она их соберет и проверит по каталогу.

– Наверняка вы показали мне далеко не все пещеры, – сказала она, обращаясь к банши.

– А почему ты так уверена?

– Интуиция, не более. Интуиция и еще присутствие ослепленного узника. Он бы не пошел с нами ради нескольких пещер и прохода, которым пользовались контрабандисты.

– Ты умница. А если я скажу, что ты права и здесь скрыто нечто большее?

– Я попрошу тебя раскрыть мне ваш секрет.

– Даже если это опасно?

– Мы в подземельях моего замка. Я должна знать, что здесь есть, не так ли?

– Многие хозяева замка сошли в могилу, так и не узнав про туннели. Подобное знание едва ли является обязательным условием владения.

– Я ведь прошу вежливо. А это чего-то да стоит.

– Пожалуй. На данный момент механическое существо знает о туннелях больше, чем многие, кто пытался сделать их карту. Существует тенденция недооценивать их сложность.

– Любопытно. Значат ли твои слова, что ты посвятишь меня в тайны подземелья?

– Ну, не стану же я ждать, пока ты попытаешься сама их выведать при помощи своих механических союзников. Впрочем, вряд ли они сумеют разыскать то, что могу показать я. Надеюсь, ты понимаешь, что мое согласие быть твоим проводником не защитит тебя от опасностей?

– Понимаю… но мне все равно интересно.

– Дорогу можно найти лишь в полнолуние.

– Полнолуние только что прошло!

– Мне очень жаль, однако таков закон.

– Тогда придется смириться. Через месяц я стану более неповоротливой, но еще не буду привязана к своей спальне.

– Тогда я сделаю необходимые приготовления. И постараюсь быть твоим проводником.

– Подожди!

– Да?

– Увижу ли я тебя до наступления полнолуния?

– А у тебя есть такое желание? Принято считать, что мое присутствие является плохим предзнаменованием.

– Я думала, это относится только к твоим стонам.

– Люди часто путают одно с другим.

– Да, я бы хотела тебя увидеть. Продолжим исследовать пещеры, не затрагивая главных секретов. Или… кажется, ты заинтересовалась книгой… помнишь, той, про моряков? Хочешь, я почитаю тебе вслух, если ты сама не можешь?

– Заманчивое предложение. Нам очень трудно держать в руках материальные артефакты. Да, я принимаю твое предложение.

– И вообще, мне нравится проводить с тобой время. Есть некоторые метафизические вопросы, которые лучше обсуждать с призраками, чем, например, с Джоном, – а меня в последнее время ужасно занимают вопросы жизни и смерти. Как я ни пытаюсь забыть Непостижимые Поля, меня преследуют воспоминания. Я бы хотела избавиться от них до рождения ребенка.

– Философские дискуссии и книги… Звучит привлекательно. Я уверена, что другие привидения присоединятся к нам. Крестоносец – простая душа, как и большинство тех, чьим обществом он дорожит, но среди обитающих в замке призраков найдется немало желающих принять участие в наших беседах.

– Отлично. Давай договоримся о ближайшей дневной встрече. Вечера я стараюсь проводить с Джоном.

Плакальщица посмотрела на Эйрадис своими пронзительными зелено-серыми глазами. Вероятно, она обратила внимание на тон собеседницы, когда та говорила о муже.

– Тебе кажется, что твой муж пренебрегает тобой, не так ли? Ты боишься, что здесь, в Веритэ, потеряла часть любви, которую он испытывал к тебе в Вирту?

– Да. – Эйрадис говорила так тихо, что ее слова были едва слышны.

– Джон Д'Арси Доннерджек любит тебя сейчас ничуть не меньше, чем раньше. Поверь мне, если ты в состоянии верить привидению с такой репутацией. Он глубоко сожалеет о сделке с Властелином Непостижимых Полей, которую заключил, чтобы тебя вернуть. Твой муж уже просил об изменении условий. Танатос отказался. Большая часть работы, которой занят Доннерджек, направлена на то, чтобы ваш будущий ребенок остался с вами.

– Почему он ничего мне не рассказывает?

Звеня цепью, подошел крестоносец – сегодня его цепь казалась почти настоящей.

– Потому, девочка, что он мужчина и ему мешает глупая мужская гордость. Он боится, что ты его порицаешь, пытается найти решение и не хочет, чтобы ты тревожилась. Но ты не должна сомневаться в том, что он любит тебя и дитя, которое ты носишь под сердцем.

– Джон…

Эйрадис опустилась на колени и взяла несколько пивных бутылок, валявшихся на берегу.

– Войт, возьми их. Я должна что-нибудь принести с собой, чтобы показать Джону. Он сказал, что с удовольствием послушает рассказ о моих приключениях.

– Будет сделано, госпожа.

– Пора возвращаться. Не хочу опоздать на обед.

– Судя по моему хронометру, у вас есть еще несколько часов, госпожа.

– Хорошо.

Эйрадис повернула счастливое лицо к трем призракам:

– Вы не против?

– Конечно, девочка. У нас полно времени на мечты и путешествия. Тебе пора возвращаться в замок, чтобы рассказать хозяину о том, что ты сегодня видела.

– Благодарю вас. – Она показала, что обнимает их лишенные плоти тела. – Вы мне ужасно помогли. Надеюсь, мы еще погуляем вместе, ведь правда?

Один за другим все привидения кивнули, а потом исчезли. Эйрадис протянула последнюю бутылку парящему в воздухе роботу. Отвернувшись от маленького озера, она зашагала обратно. Вода прощально плескалась о берег.

* * *

Джон Д'Арси Доннерджек не слышал плача банши в течение нескольких месяцев, последовавших за его встречей с Волынщиком, хотя странные звуки продолжали доноситься из подземелий, а призраки по-прежнему разгуливали по залам замка.

– Как зовут вашего друга? – спросил однажды Доннерджек, встретившись с призраком крестоносца, который прогуливался в компании привидения, державшего свою голову под мышкой.

– Он из шестнадцатого века, – ответил крестоносец. – Все политика!.. В результате бедняга, как говорится, не сносил головы. Я называю его Коротышкой.

Маленький призрак поднял свою голову за окровавленные локоны и ухмыльнулся:

– Добрый день.

Его лицо исказила гримаса, рот широко раскрылся, и Коротышка издал пронзительный вопль. Доннерджек отшатнулся:

– Зачем вы так?

– Я должен периодически испускать предсмертный крик, – ответил призрак. И снова завопил.

– Наверное, событие было запоминающимся.

– Уж можете не сомневаться, сэр. В учебных заведениях отменили занятия, а для благородных господ устроили специальное зрелище в замке – за мой счет многие неплохо развлеклись. – Коротышка сдвинул локоны в сторону. – Обратите внимание на отсутствие ушей, к примеру. Я не сумел найти даже их астральную часть, чтобы носить с собой в кармане и при случае показывать.

– Боже! И в чем же вас обвинили?

– В отравлении кучи мелких дворян и заговоре с целью убийства хозяина замка, не говоря уже о королевском дворе.

– Люди, в своем неведении, проявили поразительную жестокость.

– Не знаю насчет неведения, но насчет жестокости вы правы.

– Я вас не понимаю.

– Под пытками человек может признаться во многом, иногда даже рассказать правду.

– Вы хотите сказать, что действительно являлись отравителем и заговорщиком?

– Коротышка ни в чем другом не признался, – вмешался крестоносец.

В следующий миг окрестности огласил новый вопль, и Коротышка растворился в воздухе.

– Вам не следовало этого говорить, – объяснил призрак, загремев цепями. – Вы заставили его вспомнить о преступлениях, которые он хотел бы забыть. Он утешался мыслями о пропавших ушах. И празднике, устроенном в его честь, если так можно выразиться.

– Если ты вспомнишь свое имя или какое-то важное происшествие из своей жизни, ты тоже исчезнешь?

– Трудно сказать.

– Наверное, следует произвести небольшие изыскания.

– Нет, не делайте ничего подобного, мой господин. Никто не знает, какие силы вы освободите. Лучше я сам когда-нибудь все выясню.

– Но…

– Нельзя нарушать естественный ход событий. Верьте мне.

И он исчез, словно кто-то задул свечу. Доннерджек фыркнул:

– Склонный к фатализму болтун! Иногда вмешательство – единственное, что остается.

Доннерджек вышел на парапет замка. Дул холодный ветер, накрапывал дождь. Хорошая погода. Джон подумал о Танатосе и Эйрадис и о своем будущем сыне. Какая несправедливость! Властелин Непостижимых Полей станет владеть роскошным, невиданным дворцом. Однако он намеревается получить плоды не только его гения, но и тела. Это неправильно!

Должна существовать какая-то защита. Сделать замок Доннерджек недоступным для Танатоса?.. Джон рассмеялся. Разве от смерти спасешься? И все же новая мысль натолкнула его на другие идеи. Властелин Непостижимых Полей не хотел, чтобы мальчик умер – в этом Доннерджек не сомневался. Он готовил детскую в своем темном дворце для живого ребенка. Зачем?

Насквозь промокший от дождя Доннерджек вышагивал по парапету, размышляя над одним вопросом, который однажды выбросил из головы: для чего можно использовать такого ребенка? В качестве агента или посланника? Уж конечно же Танатос в состоянии найти столько подручных, сколько ему понадобится. Нет, тут что-то другое. Может быть, ему нужен маленький живой паж для развлечения в новом дворце? Кто знает. Трудно понять такое необычное существо.

Над холмами полыхнула молния, а вскоре грянул гром. Не стоит тратить время на бессмысленные предположения.

Прежде всего следует выяснить, каким образом Танатос отправил Эйрадис в Веритэ, а не в Вирту, и почему она забеременела. И то и другое считалось теоретически невозможным. Доннерджек вернулся к своим рассуждениям о наличии высших уровней внутри Вирту. Если гипотетическая Сцена IV существует, то часть ответа связана с ней. Возвращение… Может, Танатос таким способом сумел замаскировать свои хитрые манипуляции со Сценой IV?

Новая вспышка молнии, оглушительные раскаты грома и сильный дождь заставили Доннерджека вернуться в замок. Расхаживая по одному из верхних залов, он продолжал размышлять. Предположим, удастся развить новую теорию Вирту, включающую в себя предположение о существовании Сцены IV. Тогда, вероятно, у него появится возможность объяснить все аномалии – Сотворение Вирту, обратную темпоральную гипотезу расширения, наличие данных, к которым нет очевидного доступа. Если он сумеет справиться с этой задачей, то затем решит проблему на практическом уровне.

В последующие дни – и ночи – Джон все время, свободное от работы над проектом дворца Танатоса, посвящал теоретическим выкладкам и расчетам. Доннерджек пытался обходиться без машин, используя записные книжки, карандаши и старомодные карманные калькуляторы всякий раз, как у него появлялась такая возможность. Когда же ему требовался мощный компьютер, он заходил в свой уголок Вирту, затем переписывал результаты в блокнот, а все остальное стирал, чтобы не оставить никаких следов в чужом мире.

Решение наверняка связано с Войной Начала Начал!.. Джон вернулся ко Дню Первому, но даже и тогда все уже было окончательно сложено. Он сумел переместиться к первому часу, однако ему никак не удавалось обнаружить исходные условия, необходимые для уточнения уравнения. Вирту не желало делиться с посторонними тайнами своей истории. Попытки моделировать ситуацию всякий раз давали различные результаты.

Доннерджек задумчиво смотрел в стену, прикусив губу. Впервые за последние десять лет он вдруг вспомнил о Рисе Джордане и Уоррене Банзе.

Ушедший на покой математик и специалист по теории информации Рис Джордан был самым старым человеком из всех, кого знал Доннерджек. Поселившись в балтиморском Центре врачебного искусства, Рис стал рекордсменом среди долгожителей. По мере того, как росли возможности продления жизни, следы, которые оставляли на телах пациентов новые методы, становились все более изощренными. Всем, кто находился в Центре, давно перевалило за сто лет. Доннерджек сделал в уме быстрые подсчеты – если Рис жив, ему уже больше ста пятидесяти.

Каждый, кто попадал в Центр, страдал от какой-нибудь уникальной болезни, лечение в результате и привело к существенному увеличению срока их жизни. Тела жителей Центра представляли собой настоящий музей медицинских достижений. За ними нельзя было ухаживать, как за обычными людьми; с другой стороны, их научная ценность заметно превосходила расходы на содержание. Всякий раз, когда один из пациентов оказывался в кризисном состоянии, медикам приходилось что-нибудь изобретать.

Рис Джордан – если его разум не поврежден – может оказаться полезным консультантом. Он занимался сетью базы данных, когда последняя капля переполнила чашу и вся мировая система связи рухнула. Через час все заработало снова, и возникла Вирту. Джордан написал несколько статей, как популярных, так и научных, посвященных этому удивительному событию. Потом в течение многих лет выступал с лекциями. Некоторые из его ранних идей сейчас считались «любопытными», однако не вызывало сомнений, что Рис Джордан является одним из крупнейших специалистов по электронному теневому миру.

Доннерджек подошел к терминалу и вызвал номер Центра. Через несколько мгновений он уже разговаривал с охранником – идеальное мужское лицо навело Доннерджека на мысль, что он беседует с прогом.

– Центр врачебного искусства, – заявил охранник. – Чем могу быть полезным?

– Рис Джордан по-прежнему находится в вашем Центре? – спросил Доннерджек.

– Да, он здесь.

– Могу я поговорить с ним?

– Боюсь, что сейчас это невозможно.

– С ним все в порядке?

– Я не имею права обсуждать состояние наших пациентов.

– Меня интересует совсем другое. Сможет ли он вести рациональную беседу, когда освободится?

– О да. Но сейчас это невозможно.

– А когда будет возможно, вам известно?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что он спит, или проходит процедуры, или в данный момент физически отсутствует в Центре?

– Он физически присутствует, не спит, просто занят другими делами.

Доннерджек кивнул:

– Значит, Рис Джордан в Вирту.

– Да.

– Могу я узнать его координаты?

– Мне очень жаль, но данная информация носит личный характер.

– Видимо, вы в состоянии с ним связаться. Передайте, пожалуйста, ему сообщение.

– Мы оставим ваше сообщение на автоответчике. Однако никто не знает, когда он посчитает нужным его прослушать.

– Понимаю. Меня зовут Джон Д'Арси Доннерджек. Я работал с Рисом Джорданом несколько лет назад. Передайте ему, что я хочу кое-что с ним обсудить.

– Хорошо.

Доннерджек оставил свой номер и вновь погрузился в размышления. Вирту. Ничего удивительного в том, что Рис решил туда вернуться. Большую часть жизни он потратил на изучение Вирту и без устали восхищался бесконечными новинками, не говоря уже о чисто техническом интересе.

Доннерджек взял карандаш и быстро записал уравнение. Долго его рассматривал. Затем немного изменил. Через несколько часов, отложив в сторону один лист, взялся за другой. Он чувствовал, что где-то допустил ошибку, зато ему удалось сплести сеть. В данный момент казалось, что важнее окружить проблему цепочкой предположений, не особенно обращая внимание на их точность.

Позднее, во время ленча, к нему пришла Эйрадис, и они устроились за маленьким столиком у окна.

– В последние дни ты даже слишком много работаешь, – сказала она.

– Множество проблем.

– Создается впечатление, что их стало заметно больше, чем раньше.

– Да.

– Дворец?

– Не только.

– В самом деле? Наши дела?

Джон бросил взгляд на один из терминалов и кивнул.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня все в порядке.

– Отлично. А твои привидения?

– Ты думаешь, что действительно сумеешь… предотвратить…

Доннерджек пожал плечами:

– Я и правда не знаю. Даже если мне удастся найти теоретическое решение, необходимо еще отыскать возможность применить новое знание на практике.

– Понимаю, – кивнув, проговорила Эйрадис. – Расскажи, как идут дела.

Он протянул руку и сжал ее пальцы. Тогда она встала, улыбнулась и поцеловала мужа.

– В другой раз, – сказала на прощанье Эйрадис.

– В другой раз, – согласился Доннерджек и вернулся к своим уравнениям.

Он не знал, сколько прошло времени. Когда Джон углублялся в работу, весь остальной мир переставал для него существовать.

– Доннерджек! – послышался вдруг чей-то знакомый голос.

Однако Джон не сразу его узнал. Он поднял голову и огляделся:

– Да?

– Повернись в сторону Сцены.

– Рис! – воскликнул он, вставая.

– Точно. Раз уж у меня появился твой номер, я решил навестить тебя лично. Сколько же мы не виделись?

– Очень давно. – Доннерджек подошел к отсутствующей стене Сцены. – Вот это да!

Весело улыбаясь, на него смотрел высокий человек с шапкой густых непокорных волос. Джинсы, теннисные туфли, зеленая спортивная рубашка – на вид гостю было немногим больше тридцати.

– Ты выглядишь…

– Так, как я бы хотел, – перебил его Рис. – Это личина. Мое настоящее тело пребывает в коме и производит весьма неприятное впечатление. Медицинские роботы работают сверхурочно, придумывая новые способы удержать меня на этом свете. Настало время сделать очередное громкое открытие, или мне придется окончательно уйти на покой.

– Очень жаль.

– Не жалей. Я прожил отличную жизнь и до сих пор продолжаю получать от нее удовольствие. Я был всюду, все перепробовал, прочитал немало замечательных книг, любил прелестных женщин и работал на равных с Джоном Д'Арси Доннерджеком и Уорреном Банзой.

Доннерджек отвел взгляд.

– Да, ты повидал жизнь, – наконец проговорил он. – Удалось выяснить, что же произошло с Уорреном?

Рис покачал головой:

– Тело так и не нашли. Единственный человек, который прыгнул с парашютом и не приземлился. Да, отличный был фокусник – специалист по исчезновениям. Когда журналисты закончили копаться в его истории, никаких следов уже не осталось. А записку помнишь? Сообщил, будто собирается организовать самый грандиозный розыгрыш в истории!

Доннерджек кивнул:

– Так больше ничего и не обнаружили? Дневников, писем?..

– Ничего. Банза – один из немногих людей, по которым я скучаю. Интересно, над чем он работал перед исчезновением?

– Писал статью о естественной геометрии Вирту.

– В самом деле? Я ее не видел. Статья опубликована?

– Нет. Он дал мне черновик, чтобы я проверил выкладки. Банза умер прежде, чем я успел их вернуть.

– Интересно?

– Схематично. Еще работать и работать! Но в целом чрезвычайно любопытно. Странно, я уже много лет не вспоминал об этом. Но знаешь, там были вещи, о которых я хотел с тобой поговорить.

– Статья у тебя? Я бы с удовольствием ее почитал.

– Не знаю. Даже не представляю, где искать.

– Ну а что ты хотел со мной обсудить?

– Подожди минутку. – Доннерджек подошел к своему столу, взял несколько листков и вернулся на Большую Сцену. – Я тут сделал кое-какие наброски. Меня интересует твое мнение.

Рис посмотрел на листки.

– Такое впечатление, что тут не просто наброски, – заметил он.

– Ну… ты прав.

– В таком случае давай поговорим в Вирту. А информацию можно сканировать и захватить с собой.

Доннерджек потер нос.

– В мои намерения не входило выносить отсюда записи, – признался он. – А почему ты так стремишься снова оказаться в Вирту?

– Там иначе течет время. Несколько минут реального времени превращаются в часы. В моем положении это единственное место, где мне хорошо.

– Теперь я понял, – кивнул Доннерджек. – Давай координаты, я тебя догоню.

Рис кивнул и назвал цифры. Потом повернулся, сделал несколько шагов и исчез.

Доннерджек подошел к терминалу и внес необходимые изменения. Назвал координаты, лег и расслабился.

Вскоре он поднялся, одетый в шорты цвета хаки и легкую рубашку. Немного постоял в тени деревьев, прислушиваясь к плеску воды, сделал несколько шагов и почти сразу же оказался на небольшой зеленой поляне. Повсюду росли дикие цветы, а на дальней границе высился шестидесятифутовый утес, который четко вырисовывался на фоне голубого неба. Несколько больших валунов украшали его основание и были разбросаны тут и там, чтобы произвести впечатление – так показалось Джону. Слева с шумом падала в ручей вода. Над водопадом то появлялась, то исчезала радуга.

На одном из валунов устроился Рис, обхватив руками ноги и уперев подбородок в колени. Он улыбнулся, когда появился Доннерджек.

– Добро пожаловать в мое тайное убежище. Не хочешь присесть? – Рис протянул руку и похлопал по соседнему валуну.

– Твое творение? – поинтересовался Доннерджек. – Фокусы со временем и все такое прочее?

Рис кивнул.

– Мне помогала местная Хранительница, – пояснил он. Доннерджек присел рядом с ним.

– Хочешь с ней познакомиться?

– Может быть, позднее, хотя время – один из параметров, которые я включил в мою теорию поля.

– Милое старое время, мой друг и Немезида, – со вздохом проговорил Рис. – «Образ вечности» – так назвал его Дэвид Парк в своей монографии. Он обозначил Время I – время термодинамики, которое действует вполне определенным образом, и Время II – субъективное, человеческое. Парк написал книгу как раз перед появлением теории Хаоса. Ему следовало подождать несколько лет. Однако его идеи все равно производят сильное впечатление. Автор был философом и физиком, и его выводы во многом верны – учитывая, насколько он продвинулся.

– Ты хочешь сказать, что он продвинулся недостаточно далеко?

– Он не мог поработать с Вирту – как мы с тобой.

– Но физика в Вирту носит случайный характер.

– Из-за своего будто бы искусственного происхождения Вирту служит прекрасным полигоном для различных аномалий.

– Я рад, что ты так считаешь – значит, ты не забыл о работе Веркора, посвященной идеальной текучести.

Рис приподнял бровь.

– Веркор ошибается. Если бы у меня было время и желание, я бы опроверг его выкладки в печати. Уверяю тебя, Вирту подчиняется универсальным принципам. Впрочем, я сомневаюсь, что успею высказать свое мнение.

– Ты все эти годы продолжал работать?

– Разумеется. Только не публиковал статьи. Ты получишь мои записи, если на сей раз мне не удастся выкрутиться. Я оставил инструкции.

– Хорошо. Но я бы предпочел, чтобы ты выкрутился. Мне и в голову не приходило, что ты в такой хорошей форме…

– Нельзя судить по внешнему виду.

– Я говорю о состоянии интеллекта. Какие у тебя шансы на удачный исход?

– Я не собираюсь биться об заклад – дурная примета, – ответил Рис. – У статистиков не принято заключать пари. А зачем тебе?

– Я бы с удовольствием снова поработал с тобой.

Рис рассмеялся:

– Джон, ничего не выйдет. Скорее всего сейчас проходят последние часы моей жизни. Как я уже говорил, тебе останутся все мои труды. А на большее не рассчитывай.

– Тогда разреши мне задать такой вопрос: насколько хорош Центр врачебного искусства?

– До сих пор им удавалось меня вытаскивать. Несколько раз. Не могу не замолвить за них словечка.

– Я просто подумал, что буду счастлив предоставить возможности Института Доннерджека в твое распоряжение – вне зависимости от того, будешь ты со мной работать или нет.

– Ты всегда был щедрым человеком, Джон, но, боюсь, что мне это уже не поможет.

– В подобных делах ничего нельзя утверждать определенно. Не забывай, мой фонд в свое время серьезно занимался медицинскими проблемами. Позволь мне поискать способ передать в Центр мою базу данных – и посмотрим, что получится. Если ничего не выйдет, хуже ведь не будет. А вдруг получится?

– Ладно. Тогда давай, не будем тянуть.

– Договорились, – кивнул Доннерджек и щелкнул пальцами.

Из-за валуна появился мужчина в смокинге.

– Вызывали, сэр?

– Ну и зачем такой строгий костюм?

– Извините, прошло так много времени.

– Да уж, не говоря уже о том, что обычно на связь с тобой выходили другие.

Неожиданно смокинг на стоящем перед ними человеке превратился в шорты цвета хаки и спортивную рубашку.

– Отлично, – заявил Доннерджек, – я хочу, чтобы ты обсудил кое с кем парочку медицинских вопросов.

– Неужели? О ком идет речь?

– Эйон из Центра врачебного искусства.

– А, Сид. Я познакомился с ним, когда он только начал функционировать. Именно он первый назвал меня Парацельсом.

– Ты шутишь!

– В мои времена эйону шутить не полагалось – дурной вкус. Если, конечно, ты не являлся профессионалом в своем деле.

– Ты и И. И. Эйлс, видимо, принадлежите к одному поколению. Что ты о нем думаешь?

– Что я могу сказать о первом комедианте среди эйонов? Он был велик. Я его знал.

– Почему его изолировали?

– Считалось, что он отвлекал других эйонов от работы. Они повторяли его шутки снова и снова.

– Заведомая ерунда, учитывая, сколько различных операций вы в состоянии производить одновременно.

– Конечно…

– Приветствую вас, джентльмены, – заявил франтоватый тип с карими глазами и короткой бородкой, на котором отлично сидел модный коричневый костюм. – Доктор Джордан, с вами я знаком лично, а с доктором Доннерджеком – по его книгам и статьям. Как поживаешь, Парацельс?

– Отлично.

– У меня создалось впечатление, что в прошлом вы работали вместе, – вмешался Доннерджек. – Вы не могли бы проверить, насколько совместимы ваши возможности в настоящий момент?

– Не уверен, вправе ли я осуществить подобную процедуру, – сказал Сид.

– Парацельс, тебе позволено раскрыть свои базы данных, – быстро проговорил Доннерджек. – Подготовься, а я пока свяжусь с боссами Сида.

– Я сам об этом позабочусь, – вмешался Рис.

– Ладно.

Парацельс и Сид поклонились и исчезли.

– Останься со мной, Джон, – попросил Рис. – Я чувствую, что скоро все решится.

– Конечно.

– Ты когда-нибудь видел муар?

– Да.

– При каких обстоятельствах?

– Когда умерла девушка, которая впоследствии стала моей женой.

– Которая впоследствии стала твоей женой?

– У нас был довольно странный роман… в результате мне довелось познакомиться с муаром.

– Временной парадокс?

– Пространственный.

– Как тебе удалось его создать?

– А я ничего особенного не делал. Просто посетил место, которое носит название Непостижимые Поля, и попросил Танатоса вернуть мне любимую.

– Ты, должно быть, шутишь. Такого места не…

– Существует, не сомневайся. Я ее забрал оттуда. Однако нам пришлось возвращаться по очень странной дороге. И наша история на этом далеко не закончилась.

– Расскажи.

– Хорошо. Расскажу, пока мы ждем.

* * *

То, что он поймал блокнот, не являлось счастливой случайностью. Артур Иден изучал свои новые способности в течение недели и обнаружил их достоинства и недостатки. Теперь он совершенно точно знал, что виртуальная сила реальна. Артур снова и снова проводил эксперименты, продолжая размышлять о том, как поступить со своим открытием. Ему казалось, что разумнее всего сохранить его в тайне. Если рассказать элишитам о том, что он овладел телекинезом, на нового прихожанина обратят самое пристальное внимание, а он сомневался, что личность Эммануэля Дэвиса выдержит серьезную проверку.

Однако, прекрасно понимая, что нужно сделать в целях безопасности, Артур Иден очень быстро сообразил, что примет не самое умное решение – расскажет все вышестоящим элишитам, чтобы посмотреть на их реакцию. Он попытался обосновать свое поведение чисто научным интересом – исследование должно быть максимально полным, – хотя в глубине души знал, что существует другая, куда менее благородная причина.

Он напрягся и заставил блокнот подлететь к себе. Активировал личный дневник, записал дату и заговорил:

«После следующей встречи я потребую совещания с вышестоящими функционерами, чтобы продемонстрировать им свои новые способности. Полагаю, это приведет к немедленному продвижению по иерархической лестнице – некий знак доблести. В моем классе оказалось нескольких таких “Избранных”. Обычно они страшно собой гордятся и очень высокомерны; их быстро переводят в следующие классы. Я не могу упустить такую возможность. Из соображений осторожности прибавлю еще несколько уровней прикрытия для личности Дэвиса».

Он замолчал, прослушал отрывок, который успел наговорить, раздумывая, до какой степени остается честен даже с самим с собой, и продолжал:

«Я бы хотел сказать, что мой выбор продиктован исключительно усердием ученого… Увы, есть и другая причина, в которой я шепотом признаюсь себе под звон колокольчиков, которым приказал запеть, подняв телекинетический бриз. Могущество. Намек на личную божественность, которую обещают почти все религии, однако не дает ни одна. В Вирту многие играют в богов, но только элишиты нашли способ сделать нас богами в Веритэ. Я должен узнать побольше, прежде чем покинуть их ряды».

Иден выключил блокнот, не прикасаясь к нему, положил на стол и еще долго сидел, задумчиво глядя в чайную чашку. В комнате становилось темно, садилось солнце. Артур ничего не замечал, он размышлял об открывающихся перед ним возможностях.

* * *

Демонстрация Идена/Дэвиса прошла весьма успешно. Его инструктор – невысокая пухлая женщина азиатского происхождения, которая называла себя Звездой Иштар, – отвела прихожанина в маленькую комнатку в Веритэ, где он показал ей свое умение манипулировать небольшими предметами – с ловкостью человека, пьющего чай в толстых рукавицах. Затем, прежде чем исчезнуть в обличье тучного белого голубя, инструктор отвела Идена в часовню элишитов в Вирту и предложила помолиться о том, чтобы боги наставили его на путь истинный.

Часовня отличалась от всех, что Артур видел до сих пор, изучая Церковь Элиш. Во-первых, здесь отсутствовали помещения, где могли бы собираться большие массы верующих. Храм высился на несколько ярусов, нижний из которых представлял собой полированные скамьи из порфира, а на следующем лежали подушечки для коленопреклонения. Резные перила из слоновой кости служили опорой для рук стоящих на коленях верующих и одновременно отделяли алтарь от остальной части часовни.