Текст книги "Дом родной"

Роман Афанасьев
Дом родной

* * *

Передо мной расстилалось огромное поле, покрытое зеленью, настоящее море, что колыхалось от ласковых прикосновений ветра.

Хотелось войти в его живые воды, почувствовать прикосновение стеблей, ощутить их жизненную силу, что пряталась в сочной листве.

Воздух стал горячим от солнечных лучей и сладким от запаха трав. Летнее солнце, присевшее над горизонтом, щедро дарило тепло зеленому морю, а оно тянуло к свету тоненькие ростки.

Раскинув руки, я загребал ладонями стебли травы, что доставали мне до плеч. Колючие и не очень, гладкие и шершавые, с цветами и без цветов – все они рядом. Я не помнил их названий: это просто трава, которую называют сорной. Но сейчас для меня она стала самой большой драгоценностью, она говорила мне о том, что я дома.

Я шел, вдыхая сладость воздуха. Плывя по зеленой равнине, я чувствовал: осталось совсем немного – шаг, другой, – и я буду дома.

Мой дом. Как давно я не был в нем. Нет, не в том любимом деревянном коттедже, что стоит на самом краю соснового бора. Дом – это не здание. Дом – это то, что ты любишь больше всего на свете, это то, что ты считаешь своим, и то, что считает своим тебя. Друзья и знакомые, любимые места, темы для разговоров, запахи и звуки. Скамейка под каштаном, соседская собака, лениво растянувшаяся в пыли, разговоры о погоде. Толстая ветка дерева, где ты сидел еще ребенком, прижимаясь к нагретой летом коре. Последний луч заходящего солнца, стрелой пробивший листву клена…

Все это дом. И море травы под жарким солнцем – тоже дом.

Я касался ладонями метелок спелых трав, и они в ответ приятно щекотали кожу. Вдыхал горячий воздух, а он обжигал мне горло. Нужно было сделать еще один шаг, только один. Но я не мог двигаться. Что-то отталкивало меня от дома, стремилось вернуть назад. Куда? Туда, где страшно. И больно.

Меня позвали. Голос пришел из-за спины, с края зеленой глади. Я обернулся, мир закрутился вокруг меня цветным водоворотом, и все вокруг подернулось багровым туманом.

* * *

– Сережа!

Тяжелая рука лежала у меня на плече. Пальцы впивались в мою кожу, словно когти зверя. Больно. Я с трудом разлепил веки и невольно застонал, когда тусклый свет ударил по глазам, привыкшим к темноте.

«Неужели это мой голос? Хриплый, надсадный, как у старика».

Я приподнял голову, и все вокруг поплыло, пошло разноцветными пятнами.

– Сергей!

Чужая рука помогла. Подтолкнула, и я сел, опираясь о рубчатый пол. Над головой была лишь одинокая лампа аварийного освещения, и ее едва хватало, чтобы разглядеть рубку, узкую, как стенной шкаф. Железный пол, железные стены, экран. Вот и все. Посадочный блок рассчитан только на то, чтобы слетать на поверхность и подняться обратно. Его ведет один пилот, которому не нужен полноценный жилой модуль.

– Ты как?

«Нужно повернуть голову. Больно и неприятно. Но нужно. Кажется, мне знаком этот голос». – Я обернулся. И все вспомнил.

Кирилл Александрович Осипов, палубный офицер в звании капитан-лейтенанта, вот кто находился рядом со мной. Его круглое лицо с широкими азиатскими скулами покрыто капельками пота. Воротник черной формы космофлота расстегнут, кадык жадно ходит вверх-вниз. Волосы на висках, тронутые серебром, грязные и сальные. Он старше лет на двадцать, я для него всего лишь мальчишка, которого надо утешать. И лгать тоже нужно, ибо ложь во спасение – не ложь.

– Нормально, – отозвался я, чувствуя, как пульс отдается в висках барабанной дробью.

Он нашарил мою ладонь и пожал ее, словно здороваясь.

– Выберемся, мы обязательно выберемся, – сказал он. – Я ввел программу посадки, рассчитанную на самые слабые перегрузки. Так перевозят драгоценные и хрупкие приборы. Еще пару витков – и мы начнем снижаться.

– Хрупкие приборы, – повторил я. – Человек – это самый хрупкий прибор.

– Все будет хорошо, Сереж. Мы сядем на эту планету чисто и легко, как на параде.

Он замолчал, и я не стал отвечать ему. Он прав: модуль может сесть и даже сохранить в целости груз, что находится в нем. Но вот беда, грузам не нужен кислород. В модуле нет запаса воздуха, а тот, что есть в рубке, – скоро кончится. Никто и не подумал заправить баллоны, ведь высаживаться на планету мы не планировали.

Осипов рассчитал программу снижения так, чтобы нам хватило кислорода на время посадки и при этом модуль не падал подобно камню. Этот баланс – еще не самое страшное, как ни удивительно подобное звучит. Дело в том, что мы собирались опуститься на планету, о которой ничего не знали.

* * *

Я спокойно сидел у себя в каюте за рабочим столом и сортировал в компьютере снимки обнаруженной планеты. Как младший лаборант я обязан сделать коллаж, поместить рядом комментарии нашего штатного планетолога, потом сформировать отчет, сведя воедино доклады атмосферников, и отнести все это заведующему лабораторией.

Очередной снимок заставил меня задуматься. За всю жизнь я видел только две планеты, кроме Земли, и обе они оказались непригодны для жизни. А тут… Насколько я понимал, шанс был. Конечно, я не планетолог, но, в конце концов, после окончания Академии кое-что еще осталось в памяти.

Поверхность была странного красноватого оттенка. Но совершенно точно есть атмосфера и вода. Это хорошо видно – завихрения облаков и темные пятна, очень напоминающие земные озера и моря. А странный оттенок – наверное, красная почва или, быть может, даже растительность.

Я сдвинул снимок левее, освобождая место для комментария. Как жаль, что мы должны пройти мимо. Корабль возвращался домой, все ресурсы подошли к концу. Злая ирония! Единственная интересная находка за все время экспедиции. Но не беда. Следом придут другие. Главное – они будут знать, куда нужно лететь. Пусть так. Мы все равно останемся первыми, кто ее заметил. Кивнув, я нажал кнопку обработки.

В этот момент все и случилось.

Корабль содрогнулся от носа до кормы. Меня бросило грудью на край стола, и, задохнувшись от удара, я ощутил, как завибрировали переборки. Странно, но первое, что пришло мне в голову: землетрясение. Я совсем забыл, что нахожусь в космосе.

Динамик громкой связи откликнулся немедленно, словно только и ждал этого.

– Срочная эвакуация персонала, – произнес спокойный и чуть усталый голос, ничуть не вязавшийся с происходящим.

А потом все понеслось кувырком. Корабль затрясло, гравитация то пропадала, то появлялась, меня швыряло из угла в угол, а динамик захлебывался криком.

Это продолжалось недолго – секунд пять, но мне они показались годами. Потом пол дрогнул и встал на место. Едва поднявшись на ноги, я бросился к двери и вывалился в коридор. Лампы не горели. Не зная, что делать, я свернул направо, к лаборатории. Мигнул свет, меня подбросило, а потом из темноты потянуло холодом. Странным, совершенно сухим холодом, как от искусственного льда в жаркий день. Злым.

Дрожащей рукой я оперся о стену коридора, боясь пошевелиться. Мне казалось, что стоит мне сделать шаг – и под ногами разверзнется бездна.

Когда меня ухватили за плечо, я вскрикнул.

Это был широкоплечий человек в форме капитан-лейтенанта. Его глаза горели безумным огнем, а короткие волосы торчали дыбом.

– Бегом! – крикнул он мне в ухо. – На посадочную палубу!

Я даже не успел ответить. Да он и не собирался меня слушать – просто сдернул с места и поволок за собой.

Он так и тащил меня за руку – сквозь темноту коридоров и переходных тамбуров, по узким трапам и широким лестницам. Он спасал меня. А я этого не знал.

Мне казалось, что скоро все наладится. Вспыхнет свет, оживут экраны и динамики. Я даже не пытался понять, куда капитан ведет меня. Я думал только о том, как бы он не оторвал мне руку.

Все изменилось в тот момент, когда он швырнул меня в маленькую железную комнату и повернулся к двери. Прежде чем она закрылась, отделяя нас от корабля, я успел увидеть, как на его лицо, искаженное гримасой страха, лег отблеск огня. Настоящего пламени, живого и горячего. Он отразился в его глазах двумя крохотными светлячками, потом выхватил из темноты его лицо…

От удара мы свалились на пол. Меня бросило на капитана, потом нас обоих вжало в стену, которая вдруг сделалась полом. Я закричал от страха и боли и полетел к потолку, больно ударившись головой.

Из глаз полетели искры. Голова пошла кругом. Я вцепился в руку капитана и только очумело вертел головой, пытаясь избавиться от разноцветных пятен в глазах.

Когда

...

конец ознакомительного фрагмента