Текст книги "Бездна для ангела. Роман о будущем, которое никогда не наступит, надеюсь…"

– «Неужели я ошибся и напрасно обвинил девчонку», – подумал я.

Тайник обнаружился в каблуке Таниной туфли. Если бы не профессионализм Ирины, обнаружить его вряд ли удалось. Черный плоский диск размером с пуговицу был извлечен на свет. Танечка задрожала как осиновый лист.

– Спасибо большое, можешь быть свободна, – обратился Стас к Ирине. А вот тебе, Таня, придется задержаться. На Таню было страшно смотреть, лицо ее разом утратило все краски и стало серым. Маленькая, худенькая она стояла перед нами, безуспешно пытаясь прикрыть наготу.

– Не хочешь нам ничего рассказать? – спросил ледяным тоном Стас.

В ответ Таня разрыдалась. Видя, что в таком состоянии от нее ничего путного не добиться, я начал успокаивать девушку. Не смотря на обстоятельства мне все же было немного жалко ее. Вряд ли она была предательницей, скорее всего, ее использовали в темную. Взяв со стола бутылку воды, я налил полный стакан и заставил Таню выпить его до дна. Зубы девушки стучали о стекло, она жадно выпила воду и немного успокоилась. Подняв с пола форменную рубашку, я накинул ее на хрупкие Танины плечи, усадил девушку на диван и присел рядом.

– Слезами горю не поможешь. Давай так, ты нам все расскажешь, только честно, а уж потом будем решать, что делать дальше. Согласна?

Татьяна энергично закивала головой.

– Я в принципе догадываюсь, как было дело, но нужно выяснить кое-какие детали. Итак, тебя сюда послал Дымов?

– Да, то есть, нет…, я сама к нему пришла.

Танечка поплотнее запахнула на груди рубашку, плотно сдвинула колени и начала рассказывать. Из ее сбивчивого рассказа вырисовывалась следующая картина. Татьяна отчаянно нуждалась в деньгах. Ее родители погибли год назад. Единственным родным человеком, который остался у неё на этом свете, был младший брат. Таня работала по двенадцать часов в день, чтобы оплатить обучение брата в колледже и прокормить семью. В наследство Тане досталась квартира в одном из небогатых районов Лондона. Вскоре выяснилось, что квартира была в залоге у банка, от Тани потребовали вернуть деньги в течение трех месяцев. Однажды в Мегасети девушка наткнулась на объявление о предложении высокооплачиваемой работы для женщин с риском для жизни. Терять ей было нечего, и Таня связалась с вербовщиком. Так она оказалась в офисе Дымова. Тане объяснили, что она должна вступить в Интернациональную бригаду «Призрак». Ей будет обеспечена должность инфотехника. В свое время девушка закончила колледж по специальности «IT-технологии» и была неплохим специалистом. Помимо своих должностных обязанностей Таня должна была негласно собирать и передавать Дымову информацию о состоянии дел в бригаде, в том числе донесения агентурной сети. Взамен корпорация Dymoff &Ko погашала долг перед банком за квартиру, а также ежемесячно выплачивала неплохое денежное вознаграждение. В течение полугода Таня собирала информацию и передавала ее в Лондон.

– «Ай да Дымов, ай да сукин сын», – подумал я. Решил, что он самый умный, никому не доверяет. Чуть не загубил все дело.

– Кому ты передавала донесения? – спросил я у Тани.

– Нашему интенданту, он каждую неделю ездит в Лондон по своим делам.

– Интенданта нужно проверить, – сказал я Стасу.

– Безусловно, проверим, – ответил он, но чутье мне подсказывает, что его тоже используют втемную.

– А где пудреница? – спросил Стас.

– Таня секунду смотрела на него непонимающе, потом, вспомнив, улыбнулась. Когда меня вызвали в кадровый сектор, я сообразила в чем дело и незаметно спрятала ее в цветочный горшок.

– Эх, Таня, Таня, ты хоть понимаешь, что из-за тебя погибли люди?

Девушка шмыгнула носом:

– Я же не знала, что донесения попадают не в те руки.

– Но, наверное, догадывалась? Девушка ты вроде неглупая.

– Мне было страшно… Да, я виновата, нужно было все рассказать, теперь можете делать со мной все, что считаете нужным.

– Значит так, с этой минуты будешь выполнять только мои указания. Учти, Василий будет контролировать каждый твой шаг, и не дай бог тебе больше ошибиться. Сейчас оденься и приведи себя в порядок, мы отвернемся. Танечка, начала торопливо одеваться, путаясь в белье.

– Простите меня, пожалуйста, – жалобно сказала она, собираясь уйти.

– Ладно, это будет тебе урок на всю жизнь, – уже остыв от гнева, ответил Стас. – И ещё одно, про наш разговор никому ни слова, понятно?

– Да, я все поняла, – повеселевшая Танечка выскользнула за дверь.

– Какие же бабы дуры, – проворчал Стас. Надо было ее выпороть как следует, но не могу я на нее злиться.

– Да дела, – задумчиво произнес я. Получается, что все донесения сети за последние шесть месяцев попадали прямиком на стол не только к Дымову, но и к начальнику контрразведывательного отдела МИБ. Пользуясь ими достаточно просто вычислить наших разведчиков, что МИБ успешно и делало.

– Главное, что они пока не добрались до наших резидентов, – сказал Стас.

– Это всего лишь вопрос времени, – достаточно расколоть кого-нибудь из связных, попавших к ним в руки.

– Твою бога мать…, – Антонов витиевато выругался, что позволял себе крайне редко. Придется срочно сворачивать деятельность разведгрупп и эвакуировать резидентуру.

– Есть другой выход, но сразу предупреждаю, что он тебе не очень понравится, – сказал я, глядя Стасу прямо в глаза.

– Говори, у меня все равно никаких идей нет.

Я в общих чертах посвятил Антонова в детали своего плана.

– Нужно подсунуть им фальшивую сеть, для достоверности включить туда малозначимых агентов и тех, кто уже под подозрением. Но главное – сдать им хотя бы одного-двух резидентов. Причем одним из них буду я.

– Ты с ума сошел! Хочешь добровольно сдаться МИБ. Да они тебя вмиг расколют. И потом, тебя же убьют.

– Не горячись ты так! Риск, конечно, есть, но я вовсе не собираюсь строить из себя партизана-героя. Выложу им все. А потом, у меня есть иммунитет к «Сыворотке правды». Сразу меня не казнят, а у тебя, я слышал, есть свои люди в тюрьме. Вытащишь меня, когда придет время, а не вытащишь…, тоже ничего страшного.

Но главное, у вас будет несколько месяцев, чтобы перегруппировать силы.

Стас обещал подумать.

******

Совещанию была присвоена высшая степень секретности, поэтому проходило оно не в кабинете Антонова, а в Сфере – специально защищенном помещении, откуда не могла уйти информация. Присутствовали все высшие командиры Интербригад. Когда собравшиеся уселись за столом, Антонов закрыл единственный шлюз, по которому можно было попасть внутрь Сферы. Наступила полная тишина. Все взгляды были устремлены на Антонова, однако он не торопился начать совещание, видимо обдумывая то, что хотел сказать. Наконец он прервал затянувшееся молчание. Как всегда Антонов начал с самого главного, не тратя времени на обстоятельства произошедшего, которые впрочем, все и так знали.

– Как вы знаете, в результате утечки информации существование агентурной сети поставлено под угрозу. Единственный шанс избежать полного провала – подсунуть противнику ложную сеть, сдать малозначимых информаторов тем самым отвлечь внимание от настоящей сети. Другого выхода нет. Да, наши товарищи, возможно, погибнут, но тем самым мы выиграем время для перегруппировки сил и главного удара, который покончит с властью Экзарха. Нам нужно хотя бы две-три недели. Пока МИБ и Тайная стажа будут возиться с ложной сетью, внимание будет ослаблено, и мы сможем провести необходимые приготовления. Нам удалось вычислить агентов, внедренных в наши структуры. Через них информация о ложной сети попадет в МИБ. Если все пройдет удачно, последуют аресты. Вопрос в том, что все это должно выглядеть достоверно. В руки контрразведывательного отдела МИБ должен попасть кто-нибудь из высшего руководящего звена нашего движения. Поэтому кому-то из нас придется пожертвовать своей жизнью. Один кандидат у нас уже есть – это товарищ Антон. При этом Стас кивнул в мою сторону. Он кстати добровольно вызвался. А вот второго добровольца нужно выбрать сейчас. Я знаю, что каждый из вас готов умереть за наше общее дело, но на всякий случай спрашиваю: все ли к этому готовы. Если кто откажется – я пойму. Одно дело воевать, рискуя жизнью, а другое – идти на верную смерть. Собравшиеся промолчали.

– Ну что ж, я так и думал, поэтому будем тянуть жребий.

– Я приготовил пять бумажек по числу присутствующих, на одной из них крестик, – Антонов взял со столика в углу форменную шапку, на дне которой лежали маленькие бумажные треугольники.

– Думаю все ясно – берем по очереди.

– Нет, не все, – вдруг сказала Ольга. Бумажек пять, а нас шестеро, не считая Антона.

– Ты не участвуешь, это не женское дело, – резко сказал Стас.

– Как раз женское, – возразила Ольга. Во первых у женщин более высокий болевой порог – значит, у меня больше шансов выдержать пытки. Во-вторых, женщин все же меньше мучают, чем мужчин. В-третьих, информация о нашем с Антоном приезде в качестве руководителей сети с чрезвычайными полномочиями наверняка уже дошла до МИБ. Если именно я попаду к ним в руки, то и подозрений будет меньше. Кроме того, только мы с Антоном обладаем иммунитетом против «сыворотки правды». Так что выбирать нет смысла, я должна сделать это.

– Твоя правда, против этого трудно возразить, – подумав, сказал Антонов. Но все-таки пусть судьба выберет. Станислав быстро изготовил ещё одну бумажку, внешне неотличимую от остальных, бросил ее в шапку и тщательно перемешал. Присутствующие по очереди тянули жребий Бумажка с крестиком оказалась у Ольги, что чрезвычайно ее обрадовало, будто речь шла о выигрыше в лотерею. На этом секретное совещание закончилось, Антонов открыл шлюз, и все покинули Сферу.

*****

Я появился в Новой Москве под видом удачливого купца из Саратова. Перед отъездом Антонов передал мне материалы на несколько «ячеек», не имевших особой ценности с точки зрения доступа к оперативной информации. Разведывательная сеть Интербригад была построена достаточно грамотно. Низовым ее звеном были т.н. ячейки, состоящие из трех-четырех разведчиков. Координировал разведывательную сеть резидент. Причем прямого контакта между агентами и резидентом не было, связь поддерживалась удаленно через систему тайников. Так что провал отдельной ячейки не мог повлечь за собой провал всей сети. Мне предстояло возглавить фальшивую Новомосковскую резидентуру. Ольга должна была возглавить резидентуру, специализировавшуюся на оборонных объектах (естественно тоже фальшивую). Если все пройдет как надо, то где-то через неделю за нами начнется слежка. Антонов через Танечку подсунет информацию о приезде новых резидентов агенту МИБ.

Новая Москва встретила меня настороженно. Всюду вооруженные патрули Имперской гвардии и Тайной стражи. Я с любопытством отмечал перемены, произошедшие за время моего отсутствия. Впрочем, больших изменений я не заметил. Центр гигантского агломерата, называемого Новой Москвой жил своей обычной жизнью, работали рестораны, кафе, развлекательные мегацентры. Удивительно, как такая жизнь могла сочетаться с полным упадком провинции. Из новшеств я отметил восстановление буквы «ять» в Великорусском алфавите, из-за чего голограммные уличные вывески смотрелись как-то архаически, подобно роботу с метлой. Попадавшиеся навстречу женщины были одеты в длинные до щиколоток юбки. Обязательным атрибутом был также платок, закрывавший волосы. Из новостей по видиому я узнал, что особым указом Экзарха женщинам под угрозой смертной казни было запрещено носить брюки и короткие юбки. Кроме того, были возрождены телесные наказания. Например, недобросовестных торговцев должны были сечь публично. Государство и церковь был окончательно объединены, было создано Министерство Новой Веры. Все жители Великороссии старше семи лет были обязаны два раза в неделю посещать храм. Реклама пестрела лозунгами, восхваляющими великие свершения Экзарха. Создавалось впечатление, что правители Великороссии окончательно заигрались в средневековье.

Я поселился в гостинице, недалеко от центра Новой Москвы и сразу же начал изображать бурную деятельность, оставляя в тайных местах закладки для агентов. Примерно через неделю случайно заметил за собой «хвост». Следили достаточно аккуратно и профессионально, но все равно прокололись. Кроме того, в моем номере был проведен негласный обыск, значит все идет, как положено.

Арест последовал примерно через три недели после моего появления в Новой Москве. На допросах я, поломавшись для вида, сдал всех своих агентов, чем чрезвычайно обрадовал следователей. Укола «сыворотки правды» не удалось избежать, было очень трудно не выболтать все, что мне известно. Но у меня имелся к ней определенный иммунитет, так что и в этом случае все прошло достаточно гладко. Все время я ждал, что мне устроят очную ставку с Ольгой, но ещё так и не последовало. Это угнетало меня больше всего, неужели Ольги нет в живых. Видимо что-то пошло не так, как планировалось. Не смотря на обещания следователей сохранить жизнь, суд приговорил меня к смертной казни через повешение. Кроме того, в качестве дополнительного наказания, перед казнью меня должны были подвергнуть пыткам. Из следственного блока, расположенного в подвале здания Министерства имперской безопасности меня перевели в Сухановскую тюрьму, расположенную на окраине Новой Москвы. Оставалось только ждать и надеяться, что Антонов успеет меня освободить до казни.

Видимо из соображений секретности меня поместили в одиночную камеру. Скука была смертная. Я часто думал об Ольге. Удалось ли ей выполнить свое задание?

В один из обычных тюремных дней дверь моей камеры отворилась и вошла… девушка. На вид ей было не больше тридцати лет, среднего роста, смуглая, достаточно симпатичная, чуть полновата, но полнота ещё ничуть не портила. Одета она была в серую форменную рубашку и темно-синюю юбку, открывающую соблазнительные колени.

– Здравствуйте, меня зовут Анна, и я буду Вас мучить, – заявила девушка, усаживаясь на нары рядом со мной. Я, честно говоря, растерялся, такого расклада я никак не ожидал.

– Очень приятно Анна, никогда не думал, что в Великороссии бывают женщины-палачи.

– Ну, я скорее исключение, – улыбнулась Анна. Сейчас мы с Вами обсудим то, что Вам предстоит. Я всегда встречаюсь с пытниками заранее, чтобы потом не возникало вопросов. Сразу скажу, что ничего уж такого страшного я с Вами в пыточной камере делать не буду, но помучиться Вам все равно придется. Помните, что в камере пыток Вы полностью будете находиться в моей власти и в Ваших интересах выполнять то, что прикажу Вам я. Нужно будет соблюдать несколько правил. Правило первое – в камере пыток вы должны быть полностью обнаженным. Я раздеваю догола всех независимо от возраста и пола. Второе правило – Вы должны выполнять все, что я буду от Вас требовать. За неповиновение – строгое наказание. Вам понятно, о чем я говорю?

– Куда уж понятнее, – ответил я. Думаю, что не доставлю Вам особых хлопот.

– Вот и отлично. Кстати у меня для Вас есть и хорошая новость. В камере пыток Вы будете не один. Будет еще пытница – молодая симпатичная девушка. Думаю, ее пребывание скрасит Вам мучения.

– То есть нас вместе будут пытать? На глазах друг у друга? – спросил я удивленно.

– Именно так, я практикую совместные пытки мужчин и женщин. Это дает неплохой результат. Да Вы не волнуйтесь, девушку, которая будет с Вами, ждет куда более строгое наказание. Тут Анна внезапно замолчала, как будто сказала что-то лишнее.

– Так что, готовьтесь, – произнесла она после некоторой паузы. С этими словами Анна покинула мою камеру.

*******

Наступил день пытки. Ровно в десять утра щелкнул замок и охранник вошёл в мою камеру.

– На выход, – равнодушно сказал он и я повиновался. Идя долгими полутемными коридорами, я испытывал достаточно сложные чувства: смесь страха и какого-то постыдного интереса к тому, что меня ждёт в пыточной. Нужно сказать, что я никогда не испытывал физического воздействия, меня никогда не наказывали, даже в детстве. От одной мысли, что скоро я буду целиком во власти женщины – палача, обнаженный и беспомощный, кидало то в жар, то в холод. К тому же в пыточной камере я буду не единственным истязуемым. Палачка намекнула, что моя сестра по несчастью подвергнется тем же процедурам, даже более строгим. Мои нетривиальные размышления прервал окрик надзирателя: «лицом к стене!». Оказалось, мы уже пришли. Тюремщик массивным ключом открыл железную дверь, втолкнул меня внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Я оказался в достаточно просторном помещении с высоким потолком. Несколько ламп с железными абажурами давали много света, что позволяло в полной мере рассмотреть окружающую обстановку. Пыточная камера в точности повторяла картинки из средневековых книг: с потолка свисали цепи дыбы, ещё имелся позорный столб, пыточная скамья, деревянная «лошадка» с острой гранью наверху, и другие менее понятные приспособления. Вдоль противоположной стены были устроены стеллажи, на которых разложены всякие приспособления, назначение которых мне предстояло узнать в самое ближайшее время. Посреди камеры стояла круглая жаровня, из которой торчали рукоятки пыточных инструментов. Палачка сидела в центре камеры на деревянном табурете и проигрывала витой ременной плеткой. Одета она была достаточно просто: выцветшая серая блузка и тёмно-синяя юбка выше колен. Волосы собраны на затылке в пучок.

– Ну, как вам мои владения? – спросила она.

– Впечатляет – в тон ей ответил я, пытаясь не показывать страха.

– А вы неплохо держитесь, многие закатывают истерику, или падают в обморок, – сказала Анна.

– Это ещё успеется, – выдавил я из себя. – Только сейчас я осознал весь ужас своего положения.

– Ну, что-же, сейчас приведут девушку Юлю, и мы начнем. Кстати она симпатичная, есть на что посмотреть, – Анна улыбнулась. Думаю, что это будет вам моральной компенсацией за предстоящие страдания.

При этих словах Анны дверь открылась и охранница втолкнула в пыточную девушку. На вид ей было лет двадцать пять, не худая, но и не слишком полная, волосы – темные, распущены по плечам, правильные черты лица. Возможно, назвать ещё красавицей было бы преувеличением, но девушка была вполне аппетитная. Одета она была достаточно скромно: бежевая куртка и тёмные брючки. Юля испуганно озиралась по сторонам, лицо ещё постепенно приобретало сероватый оттенок. Заметив ужас на лице девушки, Анна поспешила её успокоить. Подойдя к ней, положила руку на плечо и спокойно сказала: «успокойся дурочка, ничего такого я с тобой делать не буду, во всяком случае сегодня».

– Извините, я постараюсь держать себя в руках – тихо сказала Юля.

Палачка отошла от нас на несколько шагов и окинула оценивающим взором, от которого у меня по телу пробежали мурашки.

– С кого начнём? – спросила она. Мы оба молчали.

– Тогда давайте с вас, молодой человек, раздевайтесь!

Делать нечего, я снял свитер, майку, сразу оголившись до пояса, затем ботинки носки, наконец, брюки, оставшись в одних трусах.

– Трусы тоже, пожалуйста, – скомандовала Анна. – Для пытки вы должны быть полностью обнаженным, Уложение о наказаниях позволяет мне раздевать преступников догола. Просунув пальцы под резинку трусов, я спустил их до колен, затем снял и швырнул их на пол. Стоять обнаженным перед двумя женщинами было мучитильно стыдно, но я старался не подавать вида, демонстративно выпрямился, расправился плечи.

– Подойдите сюда, я должна вас осмотреть, – сказала Анна. Я повиновался, сделав несколько шагов вперёд. Палачка задумчиво осмотрела меня с ног до головы, Ее ладони легли на мою грудь, скользнули вниз по животу, бедрам.

– Это ещё что за заросли? – Анна больно дернула меня за волосы в паху. – Ну, ничего, приведем в порядок.

– Повернитесь спиной, – Острые ногти Анны впились мне в ягодицы. Затем она слегка шлепнула меня по попе. – Станьте на колени, там, в углу, – приказала моя мучительница. Я покорно исполнил то, что мне приказали.

– Теперь твоя очередь, – обратилась Анна к Юле.

Девушка медлила.

– Мне тоже раздеваться? – наконец спросила она.

– Да детка, не стесняйся, снимай с себя все, я хочу видеть тебя голенькой. Не будешь раздеваться – позову надзирателей, они тебя быстро разденут.

– Не нужно, я сама.

Юля решительно скинула куртку и швырнула ее на пол. Затем, скрестив руки, сняла через голову кофточку, под которой был белый кружевной лиф. Далее последовали сапожки и брючки. На девушке остались только колготки, трусики и лифчик.

– Отвернитесь, пожалуйста, – попросила Юля, берясь за застежку бюстгальтера. – Мне стыдно.

– Нет, это часть наказания, сказала палачка, тебе и должно быть стыдно.

Вздохнув, Юля завела руки за спину, расстегнула застежку и спустила бретельки лифчика с плеч, затем сняла его, и, не глядя, бросила на свою одежду. Наклонилась, быстро стянула колготки, трусики, оставшись совершенно голой, прикрывая наготу руками.

– Хватит прикрываться! Что я, голых женщин не видела, иди сюда детка, – приказала палачка.

Юля послушно опустила руки и подошла к Анне.

– Какая красивая девочка, – восхитилась Анна. – Даже жалко портить такую красоту.

Сложена девушка была действительно великолепно. Тонкая талия, широкие бедра, при этом достаточно большая грудь. Соски напряглись, видимо от страха. Смотреть на неё было одно удовольствие. Анна, не торопясь, осмотрела Юлю во всех подробностях, провела руками по плавным изгибам девичьего тела. Взяла в ладони груди, как бы взвешивая их, затем раздвинула девушке половые губы и слегка проникла двумя пальцами внутрь е тела. Юля негромко вскрикнула.

– Не дергайся, ах какая нежная, – строго сказала Анна. – Это только начало, тебе придётся почувствовать там гораздо более острые предметы. Кстати, тебе тоже не мешало бы там побриться.

Закончив осмотр, Юли палачка перешла к следующему этапу пытки. Усадила меня на деревянный табурет, велела максимально широко раздвинуть ноги. Затем взяла с полки опасную бритву и флакон с маслом, подошла ко мне, начала брить мне волосы внизу. Когда острое лезвие бритвы коснулось моей кожи, я невольно вздрогнул.

– Сидите смирно молодой человек, – прикрикнула на меня Анна. Бритвой она орудовала профессионально, и вскоре на моём интимном месте не осталось ни одного волосками.

Юлька поначалу брить лобок отказалась категорически, только угроза распять ещё на кресте и сжечь волосы при помощи серы возымела действие. Вскоре и ее промежность была приведена в надлежащий вид.

– Ну что, мальчики девочки, – усмехнулась Анна. – Пора приступать к настоящим пыткам, время вроде ещё есть. Вас секли когда-нибудь розгами?

Мы с Юлей одновременно ответили: «нет».

– Тогда начнем.

Палачка велела мне лечь вниз лицом на пыточную скамью и крепко привязала веревками за руки и за ноги. Я лежал нагишом на отполированной телами предыдущих страдальцев скамье и ожидал удара. Анна взяла из бадьи вымоченную гибкую лозу, несколько раз примерилась, а затем с оттяжкой хлестнула меня по ягодицам.

– Получите двадцать ударов для первого раза, это немного.

Боль от удара была в принципе терпимая, я даже обрадовался. Но дальше удары посыпались один за другим и, после десятого удара, я уже не мог удержаться от крика. Палачка стегала меня больно, но аккуратно, стараясь не рассечь кожу. Юлька наблюдала за экзекуцией, не отрываясь, глаза ее были широко распахнуты, и в них читался ужас. Отсчитав положенное число ударов, Анна отвязала меня от скамейки и разрешила встать. Мои ягодицы горели огнем, а дальше, наверное, будет ещё хуже. Впервые я усомнился в том, что смогу пройти через все испытания, но поздно – назад пути нет. От меня зависят жизни тысяч, если не миллионов людей. Как там Ольга, скорее всего, ее тоже сейчас пытают. Надеюсь, женщин меньше мучают.

Тем временем настал черед Юльки испытать все прелести порки.

– Прошу мадемуазель, – Анна кивнула на скамью.

Дрожа от страха, девушка подошла к скамье и улеглась на живот. Палачка сноровисто привязала ещё к скамье, взяла свежую розгу. Вжжжик… Резкий свист розги, рассекающей воздух, и на молочной белой Юлькиной коже появилась багровеющая полоска.

– Считай удары, вслух, – приказала Анна девушке.

– Сколько ударов?

– Один.

– Продолжим, – и на Юлькиных ягодицах появляется ещё одна полоска. После пятого удара девушка начала кричать, сперва негромко, а к двадцатому удару заходилась криком так, что казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки. Когда палачка отвязала рыдающую Юльку от скамьи, она едва стояла на ногах. Анна смазала нам с Юлей пострадавшие части тела заживляющей мазью и велела одеваться.

– В следующий раз вас ждут более серьезные испытания. Так что готовьтесь, встретимся через неделю, – сказала она на прощание. Надзиратель отвел меня обратно в камеру. Снова потянулись тоскливые тюремные дни. Зато было время подумать. Конечно, сбежать отсюда никак не получится, Сухановская тюрьма прекрасно охраняется, да и побег вызвал бы определённые подозрения. Конечно, был небольшой шанс, что бригада «Призрак» возьмёт Сухановский каземат штурмом и освободит меня, но сильно рассчитывать на это не приходилось. Когда я соглашался на все это, то понимал, что шансов остаться в живых, практически нет. Хорошо, что почти сразу поверили моим признаниям, и мучают просто так, для острастки. Если бы за меня взялись всерьёз – вряд ли я выдержал. А каково сейчас Ольге, поверили ли ей? Безумно смелая девушка, но сможет ли она выдержать пытки. Потом мои мысли вернулись к Юле. Все-таки симпачичная девочка. Жалко ее, молодая, могла бы дома сидеть, детей рожать, а не стоять перед палачом голенькой и плакать под розгами. А может у неё есть дети, девушка точно не девственница – Анна проверяла. Ее тоже приговорили к смертной казни, значит что-то серьёзное.

Анна не рассказывала, зачем ее пытают, вроде вопросов никаких Анна ей не задает, впрочем, это ещё ни о чем не говорит, может девчонку допрашивают отдельно. Нужно аккуратно это выяснить. Я даже поймал себя на мысли, что хочу поскорее снова оказаться в застенке у Анны, вынужденное безделье и неопределенность мучительней любой пытки. По-этому, когда надзиратель пришёл за мной, чтобы отвести в камеру пыток, я даже обрадовался. Знакомый коридор, лестница, в этот раз Юля была уже на месте.

– Теперь все в сборе, можно начинать, – сказала Анна. – Раздевайтесь.

В этот раз на Юле было открытое красное платье на бретельках, которое очень ей шло.

– Пожалуйста, отвернитесь, когда я буду раздеваться, – Улучив момент, тихо шепнула мне Юля.

Я кивнул в ответ.

Когда палачка объявила, что сегодня нам предстоит дыба, Юлька заметно побледнела, да и я, честно говоря, не испытал большой радости. Но все оказалось не так страшно. В этот раз Анна начала с Юли, подвела обнаженную девушку к дыбе, накинула веревочную петлю на запястья и затянула, затем взяла в руки пульт управления. Барабан, на который наматывалась веревка, перекинутая через закрепленный на потолке блок, начал вращаться, связанные руки Юли поднялись над головой, ее тело вытянулось в струнку. Живот втянулся, великолепные полные груди же наоборот выпятились вперед, ребра отчётливо проступили через плоть. Девушка слегка вскрикнула, но барабан продолжал вращаться, безжалостно натягивая веревку, и вот босые Юькины пятки оторвались от пола, девушка повисла, слегка раскачиваясь, касаясь, пола только подушечками пальцев ног. Застопорив барабан, Анна сняла со стены гибкую плеть и встала позади Юли.

– Начнём! – Плеть опустилась на спину девушки, оставив багровый след, затем ещё и ещё. Удары сыпались на Юлю один за другим. После двадцати ударов Анна отложила плеть и взяла в руки толстый прут. Теперь наказанию подверглись Юлькины груди, живот, бедра. На пятнадцатом ударе голова девушки безвольно откинулась на грудь, она потеряла сознание. Анна умело привела её в чувство, облив водой из ковша и больно ущипнув за клитор.

– Пока достаточно. – Анна сняла Юльку с дыбы, усадила обессилевшую девушку на скамью.

Потом наступил мой черед. Когда Анна вздергивала меня на дыбу, было не очень страшно. Страшно стало потом, когда она взяла со стеллажа некий предмет вроде тисков с винтом и показала его мне? – Знаете, что это такое?

– Нет, – ответил я, внутренне холодея.

– это зажим для яиц, на мужчин действует безотказно, поиграем немного? – С этими словами Анна надела хитрое приспособление мне на мошонку и начала потихонечку закручивать винт. Ощущения, когда тебе раздавливают яйца, честно говоря, не из приятных, Анна то закручивала винт, то ослабляла. Но видимо кастрировать меня в ещё планы не входило, скорее Анне нравилось видеть страх на моём лице. Вдоволь наигравшись, Анна отложила в сторону зажим и взялась за плетку-многохвостку. После довольно жёсткой порки палача стегала меня крапивой по ягодицам и интимному месту, чесалось все ужасно. Вообще мне сегодня досталось больше, чем Юльке, во всяком случае пока. Сняв меня с дыбы, Анна снова взялась за отдохнувшую от предыдущей пытки Юльку. Уложив девушку на пыточную скамью лицом вверх, наша мучительница принесла небольшую коробочку с проводами. Зажимы от проводов Анна прицепила к Юлькиным соскам и к половым губам, включила машинку в розетку и нажала кнопку. Юлька взвизгнула, тело ее выгнулось в конвульсиях, ребра, казалось, вот-вот порвут кожу. Примерно через пять секунд Анна отпустила кнопку, Юлькино тело обмякло, она тяжело с хрипом дышала, жадно глотая воздух. Пытка повторилась снова. На этот раз Анна держала кнопку дольше, секунд пять. Слышать отчаянные Юлины крики, смотреть на ее мучения было невыносимо, и я отвернулся. Истязание электотоком повторялось ещё пять раз, пока Юля не потеряла сознание. Тело ее было покрыто капельками пота, волосы растрепаны. И все же даже в полузабытье она была очень привлекательна: правильные черты лица, чуть вздернутый носик, высокая упругая грудь едва заметно вздымалась, стройные ноги бесстыдно раздвинуты. Наконец Юля открыла глаза, слабо застонала, палачка отвязала ее от скамьи и помогла сесть.

– Что, притомилсь, рассмеялась Анна, – Дальше будет интереснее, – А сейчас тебе детка предстоит покататься на лошадке, вам же молодой человек придётся осваивать пирамиду. Анна помогла Юле встать, затем взяла веревку, связала ей руки за спиной и заставила залезть на подобие деревянной кобылы в углу. Я слышал об этой пытке, она применялась в основном к женщинам. Верх кобылы представлял собой треугольник. Когда преступница садилась на него верхом, острая вершина впивалась в самую нежную часть ее тела, причиняя невыносимые страдания. К мужчинам же применялся иной вариант этого истязания. Пытника сажали на четырехгранную пирамиду, так, что его анус оказывался на ее острие. Пятнадцать – двадцать минут такой пытки буквально сводили человека с ума.