Текст книги "Евгений Белкин. Сезон 3"

Евгений Белкин
Сезон 3
Роман Арт

© Роман Арт, 2023

ISBN 978-5-4493-6879-9 (т. 3)

ISBN 978-5-4493-6639-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

 
Природа так предусмотрела,
Что опыт пожилых всецело
И завсегда необходим
Для выживанья молодым.
 
 
Матерый волк, годами битый,
Весь опыт, жизнею добытый,
Щенкам своим передаёт
Чтоб сохранился его род.
 
 
Но человек – не волк тамбовский,
Как говорил поэт Буковски,
И мудрых старцев навык лет
Для юных – не авторитет.
 
 
Моралью докучать не смея,
Спрошу, что может быть скучнее
Дошедших из глубин веков
Воспоминаний стариков?
 
 
Пускай их. Что тех слушать, право,
Чьих дней давно померкла слава?
Они глядят сквозь призму лет
И тем живут, чего уж нет.
 
 
Они достойны сожаленья,
Когда, в минуты просветленья
О юности увидя сны,
Воспомнят дни своей весны.
 
 
Позволь же слабостям их разным,
Что обусловлены маразмом,
Из уважения к годам
Себя являть то тут, то там:
 
 
Носить зимой и летом худи,
Лимоны хавать при простуде,
И разводить зашкварный хайп,
И по старинке юзать скайп,
 
 
И рэп в неведеньи тоскливом
Именовать речитативом,
И нахуярившись в говно
Врубать «Кино» или «Г.О.».
 
 
Но погоди же, друг мой юный —
Не вечен этот мир подлунный.
Настанет время, ты и сам
Примкнешь к таким же старикам.
 
 
Секрет тебе сейчас окрою:
Когда ты пятничной порою
Веселью баров предпочтёшь
Душевный кухонный скулёж,
 
 
Когда заместо тусы в клубе
Заценишь модный клип в ютубе
И, глядя ролик, не поймёшь,
С чего так прётся молодёжь —
 
 
Добро пожаловать в наш круг,
Ты тоже стал старпёром, друг.
 
 
***
 
 
Души смиряются порывы,
В тумане тают перспективы,
В конце туннеля меркнет свет,
Когда тебе… за 20 лет.
 

Эпизод один

 
Давным-давно два пацанёнка,
За партой сидя за одной,
Договорились, чтоб по жизни
Куда один – туда другой.
 
 
Сбежать с уроков за грибами,
Добыть к экзамену ответ,
Повесить в женском туалете
Из класса стыренный скелет:
 
 
Забот полно тому подобных,
И важно в школьные года
Железно знать, что есть товарищ,
С тобой который завсегда.
 
 
Похулиганили, конечно,
Но, кто бы что ни говорил,
Росли хорошими парнями
Валерка Белкин и Вергил.
 
 
Немало тех, кого сначала
Сдружила школьная скамья,
Но часто сразу после школы
Навек теряются друзья.
 
 
Однако ж тут другой был случай:
Служили вместе в ВДВ,
Вернувшись, бизнес учинили
И вместе делали лавэ.
 
 
Но, к сорока годам приблизясь,
Вергил задумался о том,
Что, вроде, всё и заебато,
Но правильно ли мы живём?
 
 
А не важнее ли подумать
И о потребностях души
И с этой целью поселиться
В лесной палаточной глуши?
 
 
Рыбачить днём, сидеть ночами
У первобытного костра
И размышлять о смысле жизни
Под хор лягушек до утра.
 
 
Всё чаще он мечтал оставить
Унылых дел постылый ком
И на «Харлее» вдаль хуярить
Лихим беспечным ездоком,
 
 
Чтоб километры встречь летели
И ветер волосы трепал.
Поддавшись раз мечте об этом,
Вергил для бизнеса пропал.
 
 
Придя на встречу с профсоюзом
Иль на совет директоров,
Он изучал в окне погоду
И поведенье облаков.
 
 
Бывая мыслями далёко,
Порою друга взгляд ловил —
Тот замечал метаморфозу,
Но ничего не говорил.
 
 
Их бизнес дальше расширялся,
А с ним и множились дела,
Но подходил Вергил всё ближе
К тому, чтоб бросить удила.
 
 
«Харлей» надыбал раритетный
И, в возбуждении дрожа,
Крутил руля, давил педали,
Не выходя из гаража.
 
 
Узнав, что в городе проходит
У байкеров вселенский сбор,
Вергил решил туда приехать —
И с ходу учинил фурор.
 
 
Средь прочих всех мероприятий
Вручался кубок каждый год
Тому, чьего признает лучшим
Железного коня народ.
 
 
У местной байкерской общины
В фаворе «Нейман Маркус» был,
Но переставились акценты,
Как заявился вдруг Вергил.
 
 
Роскошным кастомным дизайном
Сразил всех напрочь шоу-байк,
Ведь даже Джек какой-то Армстронг
Ему раскрасил бензобак.
 
 
Признали все, заслужен честно
Переходящий был трофей:
Байк стоил больше миллиона
И, между прочим, не рублей.
 
 
На радостях Вергил в отеле,
Где был мотоциклетный слёт,
Бандан-косушную ораву
Поил весь вечер за свой счёт.
 
 
Широкий жест ковбоя красит
Не хуже доброго коня,
И в его честь салун весь квасит,
Пивными кружками звеня.
 
 
Немудрено, что популярен
Средь мотоледи стал ковбой
И за внимание Вергила
Меж ними разыгрался бой.
 
 
Брюнетка жгучая Анжела
Вергила юной стала скво
И замечательно смотрелась
В дороге за спиной его.
 
 
Пред тем, конечно, снят был номер,
И там с красоткой роковой
Вергил, уединившись, понял,
Что он уже не молодой.
 
 
Сперва Анжела подарила
Вергилу страстный поцелуй
И так неистово взлюбила,
Что чуть не поломала хуй.
 
 
Едва успел перекурить он
И не успел сходить поссать,
А энергичная Анжела
Уже тянула на кровать.
 
 
Не дав опомниться нисколько,
Она зашла на третий круг,
И тут уже пришлось Вергилу
Использовать резервы рук.
 
 
Забыл Вергил, какую штуку
Она придумала потом,
Но поутрý он почему-то
Едва ворочал языком.
 
 
Весь день летели мимо мили,
Мелькали белые столбы,
А ночью вновь они делили
Дары любовные судьбы.
 
 
И хоть к утру Вергил был снова
Наполовину лишь живой,
Но вдохновлён необычайно
И будто снова молодой.
 
 
Три дня спустя, энергий полон
Вергил к Валерию влетел
И с ходу выдал компаньону,
Что хочет отойти от дел.
 
 
Валерий сразу понял друга,
Давно ждал этот разговор,
И хоть расстроен был немало,
Но на решение был скор:
 
 
«Чем заниматься через силу
Постылым делом через зад
И каждый день несчастной жизни
Переживать, как личный ад,
 
 
Ты выбрал, что душе угодно,
Я уважаю выбор твой,
А коль надумаешь вернуться —
Здесь всё оставим за тобой».
 
 
Друзья расстались задушевно
И не могли подозревать,
Что суждено им очень странно
Друг друга снова повстречать.
 
 
Приняв как данность, что партнёру
Теперь их бизнес до пизды,
Единолично взял Валерий
Себе правления бразды.
 
 
Вергил же прыгнул на «Харлея»
И, френдам звякнув пару раз,
Узнал, где шансы наивысши
Анжелу встретить в этот час.
 
 
Подругу он нашёл в столовой,
Услышал милый голосок.
Она в компании студенток
Томатный попивала сок.
 
 
Вергил приблизился к Анжеле
И пригласил её с собой
В романтику дорог бескрайних,
Где ветер, чайки и прибой,
 
 
Где травы росами умыты,
Где иглы елей – изумруд,
Куда, лишь им двоим известны,
Дороги тайные ведут.
 
 
О приключениях дорожных
Повёл он сладостную речь.
Техас, Неваду, Колораду
Анжелу звал он пересечь.
 
 
Подружек челюсти отвисли
И стали круглыми глаза,
Когда крутой ковбой в косухе
Анжеле это всё сказал.
 
 
Остатки сока в них из трубок
Со звучным шмыганьем влились —
Так средь подруг Анжелин рейтинг
Взлетел в невиданную высь.
 
 
Но та ответила внезапно,
Что посещает институт
И что, конечно, папа с мамой
Уехать с ним ей не дадут,
 
 
Что по истории экзамен
Ей автоматом был зачтён.
«Гудлак тебе и всякий профит,
А я пойду своим путём».
 
 
Воздушный замок, что построил
Из облаков в окне Вергил,
Гроша не стоил без Анжелы
И эротичных её сил.
 
 
Он понял вдруг: они на слёте
Играли каждый свою роль,
Она – роль кошки сексуальной,
А он ковбоев был король.
 
 
Теперь он видел лишь девчонку
С простым, доверчивым лицом
И, секс безумный вспоминая,
Вдруг ощутился подлецом.
 
 
Расстались добрыми друзьями,
Томатный попивая сок,
И каждый вынес из знакомства
Полезный для себя урок.
 
 
С тех пор Вергил ни разу в мыслях
Не возвращался больше к ней.
В её лице он распрощался
С химерой юности своей.
 
 
Купил в селе каком-то домик,
Но жить бездельно уж не мог.
Вот так на станции далёкой
Возник вергиловский ларёк.
 
 
***
 
 
Исход из суетного мира
Не благородит внешний вид.
Практически живя в киоске,
Вергил стал косен и небрит.
 
 
К чему ему теперь парфюмы
И гелем мазать волоса,
Когда вокруг тайги дыханье
И всяких пташек голоса?
 
 
Он с замиранием восторга
Кормил с руки бурундуков,
Не чуя больше тяготивших
Цивилизации оков.
 
 
Подвох был в том, что, приучившись
Питаться от его руки,
Всей популяцией вселились
К нему в ларёк бурундуки.
 
 
Вергил сначала умилялся,
Что глазки-бусинки блестят
Из каждой щели и коробки,
И всё подкармливал зверят.
 
 
Однако ж выяснилось вскоре,
Что идеален был при том
Для размножения зверюшек
Вергилом созданный биом.
 
 
Когда критической отметки
Достигла численность зверей,
Житья совсем ему не стало
От полосатых упырей.
 
 
Они сжирали все товары,
Что не успели обосрать,
И даже те, что обосрали,
Стремились перепокусать.
 
 
При каждом шаге по киоску
Щемились твари из-под ног.
Помочь могла б Вергилу кошка,
Но кошек он терпеть не мог.
 
 
Он собирал зверей горстями
И из распахнутых ворот
Швырялся вдаль бурундуками,
Крича: «Спасатели, вперёд!»
 
 
От единения с природой
Вергил несказанно устал.
И в этот жизненный период
Его-то Женя и застал.
 
 
Беседа с ним дала Вергилу
Подумать повод о судьбе,
И о себе в огромном мире,
И мире, что имел в себе.
 
 
Он понимал, что в эти годы
Значительно отстал от благ
И, чтобы в курсе стать событий,
Неоднозначный сделал шаг.
 
 
Купил в сельпо он телевизор,
Прибил тарелку на киоск
И информацией с экрана
Стал наполнять отставший мозг.
 
 
Вергил, конечно, в результате
Не стал умнее ни на грамм,
Но стал он умственно усталым
От телевизорных программ.
 
 
Узривши вдруг, что человеку
Ни там, ни тут покоя нет,
Вергил, принявши напоследок,
Достал свой старый пистолет:
 
 
«Вся жизнь – кино, а мы – актёры.
Пора заканчивать монтаж…» —
Но про опоссумов заметил
Он краем глаза репортаж.
 
 
И как Наталья уронила,
Увидев новость, бутерброд,
Так ствол Вергил извлёк наружу,
Засунутый уж было в рот.
 
 
Он чётко внял сигналу свыше,
Что должен крест ещё нести:
Земная миссия Вергила —
Валерку Белкина спасти.
 
 
Не колебаясь ни минуты,
Закрыл ларёк он на засов
И навсегда его покинул
К восторгу вящему зверьков.
 
 
***
 
 
Далече от людских селений
Средь мрачных гор и быстрых рек
На лоне девственном природы
Жил необычный человек.
 
 
Шаман в десятом поколеньи,
Олдскульный кондовый колдун,
Он был на «ты» с мирами духов,
Знал смыслы звёзд и силу рун.
 
 
Другой профессии не зная
И не желая вовсе знать,
Любил шаман Иван Петрович
По разным случаям камлать.
 
 
Вокруг костра танцуя с бубном,
Варя отвары трав в котле,
Он никогда не сомневался
В своём нелёгком ремесле.
 
 
Когда же не было работы,
Он забирался на топчан
И, уши духов ублажая,
Терзал свой старенький варган.
 
 
Не без труда нашёл жилище
Шамана знатного Вергил,
Как полагается, бутылку
На стол меж ними водрузил.
 
 
Он пояснил свою проблему
И планы действий колдуну,
А, иллюстрируя серьёзность,
Извлёк на стол ещё одну.
 
 
Настрой шамана был скептичен.
Вергил, однако ж, был из тех,
Кто обеспечивал любому
Мероприятию успех.
 
 
В конце концов волшебник сдался:
«Задумал смело дело ты.
Не пропущу такое шоу!
Старуха, где мои унты?!»
 
 
***
 
 
И вот однажды заявился
Вергил с шаманом в Тель-Авив,
Собрал консилиум учёный,
Конкретно с ним поговорив.
 
 
Быть до конца бескомпромиссным,
Чего уж там, Вергил умел —
Весь свет науки медицинской
Он враз оставил не у дел:
 
 
«Из ваших бесовских методик
Не помогает ничего.
Пошли все на хуй из палаты.
Мы сами вылечим его!»
 
 
Когда врачи щемились в двери,
Навстречь им шествовал, как царь,
Джедай тайги Иван Петрович,
Неся шаманский инвентарь.
 
 
И вот в палате белоснежной
Над телом, впавшим в коматоз,
Удары бубна зазвучали
И пенье горла полилось.
 
 
Толпясь за стенкою стеклянной
Академический народ
Дивился звукам песни странной,
Шаман которую поёт.
 
 
Тряся оленьими рогами
И кулаком долбя тюнгур,
Он внёс в столпы научной мысли
Известной степени сумбур.
 
 
Вот стали громче звуки бубна
И горла аккомпанемент
И всё быстрее крýжат в пляске,
Как змеи, вихри пёстрых лент.
 
 
Вдруг помещение померкло,
Как будто дым или туман
Заполонил на миг палату.
Тут пал бездыханным шаман.
 
 
Вергил вбежал, доставши фляжку
И отстраняя докторов,
Заставил проглотить шамана
Из фляги несколько глотков.
 
 
Тот приоткрыл глаза и взглядом
Просил оставшееся влить.
Допив, довольно облизнулся
И тихо молвил: «Будет жить».
 
 
Профессора не допускали,
Что принесёт обряд успех,
Но вырвался одновременно
Вскрик удивления у всех:
 
 
Дисплеи светятся приборов
И каждый датчик говорит,
Что пациент уже не в коме,
А сном здоровым крепко спит.
 
 
Когда пришельцы из России
Покинули притихший зал,
Седой профессор наклонился
И с пола фляжку подобрал.
 
 
Понюхав горлышко у фляги,
Взгляд ошалелый поднял он:
«Коллеги, да федь это русськи
Домашни фодка – са-моу-гон!»
 
 
Так, супротив научным догмам,
Спас друга старого Вергил,
Прибегнув с помощью шамана
К поддержке тайных высших сил.
 
 
Восстановленье было быстрым
К позору медиков-светил.
В свои дела, в палате лёжа,
Вергила Белкин посвятил.
 
 
Был удивлён Валерий сильно,
Что тот с Евгением знаком,
И посчитал всё, что случилось,
Судьбы занятным узелком.
 
 
Вергил не мог не согласиться,
Что доля правды в этом есть,
Ведь Жене он в какой-то мере
Обязан был, что был он здесь.
 
 
Тем временем Иван Петрович,
Собрав мужей учёных зал,
Как будто бы заправский коуч
Пред профессурой выступал:
 
 
«…К богам Земли, Огня и Дыма
Взывать положено тогда,
Когда Ветра не помогают
И не справляется Вода!
 
 
И прежде чем антибиотик
С транквилизатором мешать,
Гораздо будет эффективней
Для духов агнца заклать.
 
 
А объяснить мотивы духов,
Увы, никак я не могу.
Вы приезжайте лучше в гости
В глухую русскую тайгу».
 
 
***
Как широка страна родная,
И высока, и глубока,
Ещё белеют снегом горы,
А в долах уж течёт река.
 
 
Природу солнце обогрело,
Даря лучами теплоты.
От спячки пробудился трактор,
Земли ворочает пласты.
 
 
Уже подснежники несмело
Повылезали там и тут,
И в сени ласточки влетают,
И травы весело растут.
 
 
Непредсказуема природа,
Как сердце женское, весной:
То солнце жарит без пощады,
То дождь закапает косой.
 
 
По ебеням и косогорам
В виду отсутствия дорог
Неспешно катит «Гелендваген»,
Звучит в салоне русский рок.
 
 
Занявши заднее сиденье,
Тревог не зная и забот,
В вольготной позе развалился
И лижет яйца серый кот.
 
 
Молчат водитель с пассажиром
Устав от долгого пути,
Совсем немного километров
Осталось мúнуть впереди.
 
 
Вот-вот приедут в Кузьмичёво,
Где детство общее прошло,
За тем леском, за этой фермой…
А вот и отчее село
 
 
И старый дом, знакомый сердцу
До распоследнего гвоздя.
Мужчины вышли из машины
Под капли вешнего дождя.
 
 
Открылась дверь, и видно было —
Гостям хозяин очень рад,
Пожал им руки, крепко обнял:
«Привет, Валерка!» – «Здравствуй, брат!»
 
 
***
 
 
Средь светлой горницы накрытый
Стоит большой дубовый стол,
На том столе представлен щедрый
И эксклюзивный хлебосол.
 
 
Помимо чугунка со щами,
Что важно в самом центре встал,
Такими убран он вещами,
Каких не каждый и едал.
 
 
Дары лесов и местных речек,
Что повсеместно разлились,
Во всём своём разнообразьи
На стол сегодня собрались.
 
 
Грибов одних с десяток разных,
А к ним сметана, майонез,
Домашний соус специальный,
Чтоб в горло гриб охоче лез.
 
 
Был карп, король озёр соседних,
Набитый гречкой и икрой.
Налим свернулся на тарелке,
Необычайно горд собой.
 
 
Фазан сидел в гнезде из яблок,
А рядом выгнул шею гусь.
И чтоб слюной не подавиться,
Я продолжать остерегусь.
 
 
Конечно, было что и выпить,
К примеру, «Де Лагранж Гастон»,
Но популярен был в тот вечер
Родной домашний самогон.
 
 
Своим участьем ненадолго
Хозяйка скрасила банкет
И вышла в женские покои,
Блюдя негласный этикет.
 
 
Перетекла беседа плавно
К таким возвышенным вещам,
О коих за столом под закусь
Судить положено мужам.
 
 
Слова и фразы капитальны —
Не лепет чад, не бабий вздор:
Три мужика ведут брутальный,
Мужской, суровый разговор.
 
 
«Ну, как там девки, в заграницах?
У чёрных правда поперёк?» —
«Такой большой, а в сказки веришь,
Как деревенский паренёк!
 
 
Повсюду женщины прекрасны,
Мужчинам жаловаться грех,
Но заявлю официально,
Что наши, Паша, лучше всех.
 
 
Твоя Лариска, мастерица,
Смотри, какие варит щи.
Среди европ американских
Таких попробуй поищи!
 
 
Там тоже девочки, как в сказке:
Так ублажат, что прямо рай,
Но не от сердца эти ласки,
А только денег им давай».
 
 
Валерий глянул на Вергила,
И тот понятливо кивнул,
Тогда он сел поближе к брату,
Скрипучий пододвинув стул:
 
 
«Просил тебя не сообщать я
Совсем племяннику вестей,
Что оживил меня волшебно
Приезд негаданных гостей.
 
 
Мне не забыть, как матерился
На весь Аид старик Харон,
Когда грести против теченья
Заставлен был шаманом он.
 
 
Но прежде, чем вернуться в город
И Женю снова повидать,
Должны с тобою обсудить мы
Всё то, что ты обязан знать.
 
 
Насчёт всех этих конспираций
Сейчас расставлю по местам.
Попал Евгений в мышеловку,
И вряд ли выберется сам.
 
 
Итак, я счёл пока полезным
Событий ход не ускорять,
Сперва обдумаем давайте,
Как Джона будем выручать».
 
 
И рассказал Валерий брату
Всё то, что знал уже Вергил,
Включая данные, что утром
От агентуры получил.
 
 
По сообщению консьержа
Сомнений не осталось в том,
Какую именно деваху
Вселил Евгений в дядин дом.
 
 
Не приходилось сомневаться
В её намереньях досель:
До денег белкинских добраться,
Когда Валерий сгинет в Хель.
 
 
«Но влезть и всё решить за Женю —
Сценарий хуже остальных.
Меня винить племянник станет
Во всех несчастиях своих.
 
 
Раз, этой сукой околдован,
Живёт уму наперекор,
Слова здесь точно бесполезны,
А сила вызовет отпор.
 
 
Он сам понять, конечно, должен
Какую он змею пригрел,
Чтоб убедился в том воочью
И сделать выводы сумел.
 
 
Дать проявить себя ей надо,
Но как – ума не приложу,
И потому сейчас совместно
Уладить лажу предложу».
 
 
Два брата и Вергил сидели
До самой утренней зари.
Всю ночь, звеня, под стол летели
От самогона пузыри.
 
 
Неконструктивно растянулся
Их совещательный совет,
Они встречали на скамейке
У палисадника рассвет.
 
 
Пуская дым, они смотрели,
Как розовеют облака.
Тут из сарая вышла кошка,
Похожая на Чувака.
 
 
Загривка лишь её коснулся
Валерий, чтобы почесать,
Как стройный план дальнейших действий
По пунктам начал возникать.
 
 
«Послушай, брат, у вашей кошки
В одном помёте с Чуваком
Коты такой же масти были,
Чтоб тоже серые, с дымком?»
 
 
***
Так план возник, чтоб о Наталье
Заставить Женю позабыть,
А как он был реализован,
Читатель помнит, может быть.
 
 
Наступит время, и Евгений
Узнает тоже в свой черёд,
Что не Чувак, а брат чувачий
Отныне у него живёт,
 
 
Что дядя видел мир загробный,
Но был спасён в последний миг,
И что Вергил не рейдер злобный,
А неплохой, вообще, мужик.
 
 
Ну, а пока Евгений едет
На быстром поезде в тайгу,
Чтоб мысли и воспоминанья
Похоронить свои в снегу.
 

Эпизод два

 
Богат природой край сибирский,
Но, вместе с тем, весьма суров:
Зимой морозы за полтинник,
А летом тучи комаров.
 
 
Весна и осень сочетают
Здесь и дубак, и комарей,
Плюс грязь повсюду до колена
От выпадения дождей.
 
 
Разнообразный зверь таёжный
Живёт себе, не дуя в ус:
Ведь зверю и морозы похуй,
И злоебучий летний гнус.
 
 
Но вот моторы зарычали,
Раздались визги бензопил,
Ковшом железным экскаватор
Лесную чащу потеснил.
 
 
Чтоб от налогов отъебаться
И инвестклимат стал здоров,
В одной из крупных корпораций
Собрали слёт директоров.
 
 
Во избежание уплаты
Они пошли на хитрый ход:
Для нужд народного хозяйства
Решили выстроить завод.
 
 
Под эту тему разрешалось
Налоги долго не платить,
А что завод там нах не нужен —
Чего о том и говорить.
 
 
Расчёт экспертов из столицы
К началу стройки был таков:
Набрать на чёрную работу
Из сёл окрестных мужиков.
 
 
Зачем в тайгу везти рабочих
Откуда-то издалека?
Работой трудной и суровой
Не напугаешь мужика.
 
 
И впрямь: вчерашние крестьяне
Нехило начали пахать —
Трудоуменья нашим людям
Ни у кого не занимать.
 
 
Село, что рядом находилось,
Успело летом погореть,
И стройка стала очень кстати:
Там столько спиздить можно ведь.
 
 
Когда ж пошёл на нерест омуль,
Рабочий, ловкий мастерком,
Бросал его, бежал на реку
И становился рыбаком.
 
 
Таков уклад традиционный,
Который стройкой не сломать:
Какой тут план, какие сроки?
Ведь омуль – он не будет ждать.
 
 
Осталась стройка без рабочих,
И понимание пришло,
Что возводить завод придётся,
Не полагаясь на село.
 
 
Понавезли тогда прорабов
Из самых разных уголков,
И всех подряд на стройку брали,
Кто поработать был готов.
 
 
А для надёжности, чтоб больше
Не повторился рецидив,
Вопрос решили кардинально,
В реке всю рыбу отравив.
 
 
Пришлось построить тут посёлок
Из свечек в десять этажей
И таунхаусы для боссов
Поодаль от простых людей.
 
 
Когда к весне народ рабочий
Был по жилью распределён,
Пришла и очередь завода
Взрасти средь ёлок и сосён.
 
 
Тут оказалось невозможным
В тайгу везти материал,
Ведь там вокруг болота были,
Где всякий транспорт утопал.
 
 
Морозов ждали. Был надёжный
Открыт по зимнику маршрут,
Но стал внезапно непригоден
Для стройки мёрзлый почвогрунт.
 
 
И котлован не раскопаешь,
И сваю хуй туда забить —
Осталось ждать весны прихода
И ожиданьем этим жить.
 
 
Когда ж весной земля смягчилась
И солнце засветило всем,
То обнаружился случайно
Ряд неожиданных проблем.
 
 
В столице три НИИ трудились
Над разработкой чертежей,
Ведь посчитали финансисты,
Что так в три раза, мол, быстрей.
 
 
И хоть работали в команде,
С консолидацией во всём,
Но каждый был НИИ особым
И каждый шёл своим путём.
 
 
В итоге чертежи прислали
Не совместимые никак.
Короче, царствовал обычный
И неизбывный наш бардак.
 
 
Терпенье лопнуло хозяев,
Акционер не любит ждать,
И был приказ в тайгу направлен:
«Немедля стройку начинать!»
 
 
Прорабы строить-то умели,
Но не в лесу и не завод,
А остальной народ гасился,
Как то умеет наш народ.
 
 
В итоге правила и нормы
Им разъяснялись на хуях,
А всё строительство держалось
На честном слове и соплях.
 
 
Не нужно думать, будто стройка
Была одна такой в стране:
Здесь всё строительство такое.
И всё работает вполне.
 
 
В весёлый этот муравейник
Евгений с ходу мог попасть,
Но, как не раз уже случалось,
Судьба свою явила власть.
 
 
***
 
 
Игнатий, путевой обходчик,
Был накануне в жопу пьян
И оттого, проснувшись утром,
К работе не был слишком рьян.
 
 
Он провести контроль был должен
Дистанции ж/д пути,
Но на линейный свой участок
Решил в то утро не идти.
 
 
Нашарив банку с огурцами,
Рассола терпкого глотнул
И с чистой совестью младенца
Игнатий заново уснул.
 
 
Однако ж ночью незаметно
Пришла внезапная весна.
Размыт был паводком участок
У земляного полотна.
 
 
Вода, струясь потоком быстрым,
С горы в ложбину потекла,
И, неожиданно, стихия
К провесу рельсов привела.
 
 
Под утро медленно проехал
Тяжелогрузный товарняк,
Погнув своею тушей рельсы
И так живые кое-как.
 
 
Когда же поезд пассажирский
На всём ходу туман рассёк,
Всхрапнул Игнатий безмятежно
И на другой сместился бок.
 
 
А вот к Евгению в то утро
Не приходил спокойный сон,
Тогда пошёл курить он в тамбур
В последний поезда вагон.
 
 
К нему, компанию составив,
Запрыгнул на плечо Чувак.
От никотина был, похоже,
Зависим дядюшкин кошак.
 
 
Но от затяжки самой первой
Так закружилась голова,
Что Женя на пол повалился,
Сознанье сохранив едва,
 
 
А мимо, растопырив лапы,
Со свистом пролетел Чувак.
Тогда Евгений заподозрил,
Что как-то всё идёт не так.
 
 
Вагон качнулся, заскрипела
Со всех сторон от Жени сталь,
И снопы искр загорелись.
Гудок рванул тревожно вдаль.
 
 
Вдруг дверь вагона оторвалась,
И в перекошенный проём
Ударом бросило наружу
Евгения с котом вдвоём.
 
 
Ещё в полёте Женя видел,
Как оторвавшийся вагон,
Летит, вокруг оси вращаясь,
Со страшной скоростью под склон.
 
 
А вскоре сам, упав на насыпь,
Вниз по откосу кувыркал,
Но ничего уже не видел
И ничего не ощущал.
 
 
***
 
 
На хόлме утреннем, росистом
Стояла девушка в платке,
Энцефалитке цвета хаки,
Пучок травы держа в руке.
 
 
Нечасто встретится такое,
Что утром девушки стоят
На возвышении ландшафта
С пучком травы и вдаль глядят.
 
 
Однако ж, если разобраться,
Я против правды не грешу,
Ведь собирала рано утром
В лесу Людмила черемшу.
 
 
В Сибири не растут бананы
И киви с манго нету тут,
И даже сраные кокосы
На ёлках что-то не растут.
 
 
Из всех весенних витаминов,
На вкус чудесно хороша,
Хоть вкус её и дело вкуса,
Произрастает черемша.
 
 
Траву, связав в пучки, торговкам
На трассе можно тут же сдать
И, если встать с утра пораньше,
К обеду рубль-два поднять.
 
 
Выходит, кроме пользы телу,
Содержат листья черемши
Всё, что купить в сельпо возможно
Для поддержания души.
 
 
Обычно души индивидов,
Что в лес уходят за травой,
Для погружения в нирвану
Напиток требуют спиртной.
 
 
Во избежанье подозрений
Необходимо тут сказать,
Что деньги за траву Людмила
Не собиралась пропивать.
 
 
Едва ей было восемнадцать,
И сладкогубые уста
Не знали вкуса алкоголя:
И это было неспроста.
 
 
В её судьбе бухло сыграло
Совсем незавидную роль,
И ни за что бы пить не стала
Она ебаный алкоголь.
 
 
Живя вблизи путей железных,
Смотрела Люда, грусть тая,
Как поезда проходят мимо
В другие, лучшие края.
 
 
На поезд глядя, позволяла
Нафантазировать себе,
Кто и зачем в нём проезжает
Из пункта А до пункта Б.
 
 
То были люди непростые,
Их звали важные дела,
Их благородная идея
Сквозь даль таёжную вела.
 
 
Они, поддавшись зову сердца,
Неслись, неведомо куда,
Чтоб людям свет нести повсюду
В их голубые города.
 
 
Людмиле было неизвестно,
И лучше было ей не знать —
То челноки в вагонах едут
В Китае шмотки закупать.
 
 
Журналов старые подшивки,
Забит был коими чердак,
Читала Люда вечерами
И просвещалась кое-как.
 
 
Страницы трепетно листались
При свете сорока свечей
И телевизор с интернетом
Успешно заменяли ей.
 
 
Её романтика манила
Великих строек давних пор.
Так на волне соцреализма
Формировался кругозор.
 
 
И вот Людмила любовалась,
С холма на дол направя взор,
Как из тумана вылетает
Красавец-поезд на простор.
 
 
Она узнала транссибирский,
Орлом украшенный, экспресс,
А тот, приветствуя Людмилу,
Гудком сотряс рассветный лес.
 
 
Но не приветствие то было:
Последний поезда вагон
Вдруг от состава оторвался
И кувырком пошёл под склон.
 
 
Хоть машинист сработал быстро,
Но длинен тормозной был ход,
И поезд, искры высекая,
Успел уйти за поворот.
 
 
Вагон, столетние деревья
Сметая на своём ходу,
Сквозь лес от насыпи дорожной
Просёк большую борозду.
 
 
А быстроногая Людмила
Уже бежала под уклон
И сквозь кустарник продиралась,
Ища в карманах телефон.
 
 
Она набрáла «112»,
Не останавливая бег.
Боялась, трубку снимет робот,
Но ей ответил человек.
 
 
Ему Людмила рассказала
Про оторвавшийся вагон,
Она назвала блок-участок
И сообщила перегон.
 
 
Отреагировать немедля
Ей оператор обещал,
Просил назваться, но потерян
Был сразу сотовый сигнал.
 
 
В низине паводку случилось
Потоком грязи всё засрать.
Пришлось замедлиться Людмиле
И осторожнее ступать.
 
 
Она увидела повсюду
Вагона битого куски,
Пакеты, ящики, коробки,
Разнообразные мешки.
 
 
И сам собой тогда издался
Вздох облегчения у ней:
Вагон упавший был почтовым,
В котором не было людей.
 
 
«Сейчас спасатели прибудут
И из экспресса экипаж,
А если тут меня застанут
И мне припишут саботаж?
 
 
Попалась, скажут, партизанка,
А отчитаться-ка изволь:
Взорвала рельсы и украла
Посылку или бандероль?»
 
 
Причины были и серьёзней
У Люды избегать людей,
И, раз не требовалась помощь,
Исчезнуть лучше было ей.
 
 
Людмила двинулась обратно
Вглубь леса, вдаль от полотна,
И вдруг услышала негромкий,
Но очень странный звук она.
 
 
То не был голос человека,
Однако ж и таких зверей,
Хотя в тайге всю жизнь прожила,
Не доводилось слышать ей.
 
 
Людмила в страхе огляделась,
Не веря в орган слуха свой,
И тут услышала повторно
Утробный, страшный тихий вой.
 
 
С минуту постояв, вглядевшись
В то место, где рождался звук,
Людмила смело зашагала,
Сдержать стараясь сердца стук.
 
 
Там находился незнакомец:
Повиснув на ветвях кустов,
В крови лежал, грязи, отключке,
Иль вовсе был уже готов.
 
 
А на груди его котяра
Сидел, ободран о кусты,
И выл, хотя обычно этим
Не занимаются коты.
 
 
Людмила к юноше приблизясь
И пальцы к шее приложив,
Пульс ощутила, убедившись,
Что он ещё немного жив.
 
 
Тут Люда вспомнила некстати
Про санитарок на войне
И то, что вынести солдата,
Она могла б сама вполне.
 
 
Взвалив Евгения, попёрла,
Не разбирая, по кустам,
А следом кот, в грязи по уши,
Засеменил за ними сам.
 
 
Сошло потов не семь, а десять —
Таскать бойцов, однако, жесть —
Пока на холм первоначальный
Сумела с Женей Люда влезть.
 
 
На том холме стояла тачка
Набита свежей черемшой.
В ней разместивши, свою ношу
Людмила повезла домой.
 
 
***
 
 
Игнатий вздрогнул и проснулся
За тем, чтоб спину почесать:
«Неплохо бы сейчас пивасу!» —
И тут же спящим стал опять.