Текст книги "Тень Нерона"

Глава 4
“Тразея Пет”

Холод – это первое, что он ощутил. Не только спиной и ногами (он лежал, и осознание этого пришло чуть позже), но и всем телом. Холод яростный, зимний, почти смертельный. Даже на Колеснице с ее неласковым климатом такие холода бывали редкостью. Потом Корвин понял, что холод внутри него, а снаружи вроде как не очень низкая температура. И, похоже, атмосфера пригодна для жизни.

Марк дернулся и открыл глаза. Ничего не увидел. Тьма. Черная, бархатная, абсолютная. Ни единого лучика, ни блика. Он попробовал привстать, но тут же повалился на спину: слабость не позволяла онемевшему телу двигаться. Как будто кто-то одним глотком выпил из него все силы. С трудом Марк поднес ладонь к лицу, и пальцы сделались влажными: из носа шла кровь. Сколько времени он здесь пролежал в темноте, представить трудно. Судя по тому, как закоченело тело – изрядно.

Где он? По-прежнему в Пирамиде? Где-то в тайных подвалах? Или…

Что-то было совсем не так, как прежде, не тьма, и не холод внутри, – что-то другое. Марк сначала не понял, что именно. В голове все мешалось. Голова кружилась, стоило ее чуть-чуть приподнять от пола. Наконец догадался. Нет, не он сам – голос предков ожил и шепнул: “Притяжение”.

Ну да! Сила тяжести! Она была куда меньше, чем на Островах Блаженных. Минимум вполовину. Марк лишь чуть-чуть дернулся, а его почти уже оторвало от пола. Как такое могло случиться? Где он? В гравитационной ловушке? На Лации их достаточно. В Норике, например. Но на Островах Блаженных не было зоны пониженной тяжести. Может быть, это уже не Острова? Но где тогда очутился Корвин? На Лации? На Петре? Нет, на Петре притяжение все же больше. Спутник Волчицы? Опять нет. Какой-то астероид? Нет, для астероида притяжение слишком велико.

И тут Марк ощутил легкую вибрацию, не снаружи, а как будто внутри. Противная дрожь. Тянуло то вниз, то вверх.

Искусственная гравитация. Ну конечно! Как он сразу не догадался! К тому же генератор то ли выдохся, то ли был плохо отрегулирован: отсюда эта противная ни с чем не сравнимая дрожь.

“Астероид, это наверняка астероид”, – принялся убеждать голос предков.

Голосу, конечно, лучше знать: сам префект Корвин еще ни разу не бывал на астероиде. А вот отец и дед посещали малые планеты.

Ну, хорошо, пусть астероид. Не будем спорить. К чему? Вопрос в другом – как он сюда попал. Что произошло? Последнее, что помнил Корвин – это поезд Анубиса, синий свет, рядом Верджи и голос неизвестного, говорящий с сильным акцентом. Потом стоны, крик. И Минуций Руф, потомок убитого много лет назад дезертира, только что застреливший (или зарезавший?) неизвестного, пытается убить его, Марка.

Потом Корвина кто-то ударил сзади. Он помни события до этого момента очень хорошо. Кто это сделал? Странный вопрос. Ударить Корвина в спину могла только Верджи – она стояла сзади. Чем она нанесла удар? Ножом? Но он почему-то не умер, а провалился во тьму.

Как с планеты вечного веселья, с Островов Блаженных, Корвин мог перенестись на астероид? Из Пирамиды развлечений – в неведомую тьму?

“Может быть, я на том свете?”

Марк попытался рассмеяться. А с чего он решил, что это астероид? Куда проще предположить, что он – по-прежнему в Пирамиде. Его занесло на какой-то опасный аттракцион с искусственной гравитацией – только и всего. Нынешние аттракционы создают полную иллюзию пребывания на иных планетах. Отличить почти невозможно. Но если это аттракцион, то получился он совсем не забавным.

А пока префект Корвин тут развлекается и размышляет неизвестно о чем, неведомые силы плетут заговор против Лация. Что это заговор против его родной планеты, Корвин был теперь почти уверен. Надо сообщить Главку, что произошло. Марк нащупал на запястье коммик и нажал кнопку экстренного вызова. Никакого эффекта. Колониальная полиция не желала отзываться. Еще один вызов и еще. Ком-устройство упорно молчало. Корвин попытался напрямую связаться с Главком, но и префект не отвечал.

– Мерд! Куда же меня забросило?! – пробормотал Корвин вслух.

На планете не может быть нуль-кабин. Не бывает. Во всяком случае, Друз это повторял, и не раз. А что думает по этому поводу сам Корвин? Да ничего не думает. И предки помочь не могут. С физикой нуль-переходов у Корвинов всегда были нелады. Ладно, вопросы потом, сначала надо убираться отсюда, если Марк не хочет лежать и ждать, пока его найдут. Он с трудом сел. Ага! Кое-что в этой тьме можно различить. Справа он увидел слабые огоньки – синие, красные и белые, похожие на светящиеся столбики индикаторов.

Первым делом Корвин обшарил свои карманы. Почти сразу отыскал молекулярный резак. Похоже, он все же успел включить эту штуку там, в Пирамиде. Марк ощупал карман. Дыра была довольно заметной. Значит, есть шанс, что Минуций Руф погиб. В этот раз префект хотя бы уверен, что покарал виновного. Корвин извлек резак из кармана.

У каждого такого инструмента есть небольшая подсветка – вдруг придется орудовать ночью. Марк нажал кнопку, и слабый лучик заметался по просторному коридору. Слева поблескивали металлическая стена. А справа – до самого потолка – шла стеклянная перегородка. Что за ней – не понятно. Что-то черное. Угадывалось какое-то движение. Не сразу Корвин сообразил, что видит за прозрачной перегородкой, скорее всего, охладительный контур какого-то агрегата. От стены исходило ощутимое тепло. Что это? Технический сектор аттракциона Пирамида? Марк все еще надеялся, что не покидал планету веселья. Верджи “посадила его на вектор” – только и всего.

Коридор с обоих сторон заканчивался плотно закрытыми шлюзовыми дверьми. Без ключа их не открыть. Марк вернулся к стеклянной стене. Здесь было четыре двери, и за ними можно было разглядеть какое-то подобие кладовок и камер с мигающими индикаторами приборов. Раз есть панели управления, должна быть и «тревожная кнопка», надо только добраться до нее и нажать. Тогда кто-нибудь явится из техперсонала. Все прозрачные двери были закрыты, но такой замочек без труда можно разрезать молекулярным резаком. Марк успел взломать дверь и войти в камеру, когда шлюзовые двери в конце длинного коридора открылись, тут же вспыхнула цепь бледно-голубых ламп под потолком. Несколько человек в оранжево-серых комбинезонах, грохоча тяжелыми магнитными башмаками, кинулись бежать.

Инстинкт, наверное, только инстинкт, но никак не разум заставил Корвина рвануть дверь стеклянную на себя и закрыть дверь изнутри. Или включился, как всегда, голос предков? Не разобрать. Он будто услышал приказ: “Прыгай!” и сиганул в это укрытие, кладовку, за прозрачной стенкой которой плескалась и бурлила черная жижа. Внутри было тепло – градусов тридцать по Цельсию, не меньше. Беглецы грохотали башмаками уже рядом. Заметят они притаившегося Корвина или нет? Впрочем, добежать до его двери эти ребята не успели. Шлюз вновь лязгнул стальными челюстями, и вслед беглецам понесся клубок желтого пламени. Марк зажмурился. Но даже сквозь веки он видел, как беснуется за дверью огненный смерч. За минуту, за бесконечную минуту, в течение которой Корвин стоял неподвижно, огонь выжег в коридоре все живое. Когда Марк перевел дыхание и, несколько раз моргнув, открыл глаза, лишь в нескольких местах на полу трепыхались желтые язычки пламени. Черные скрюченные головешки – все, что осталось от бегущих людей. Из стен били фонтанчики серой пены – включилась система пожаротушения.

Сердце от ужаса бухало в ушах. Э, так не пойдет! Надо срочно успокоиться. Главное – не запаниковать, не поддаться ужасу. Рассуждать здраво. Действовать здраво. Помнится, Верджи шептала Корвину там, на пляже, что у него потрясающая воля. Поверим, что это так.

– Неслабый получился аттракцион, – пробормотал Корвин, стараясь приободриться.

Что же теперь делать? Прятаться в этой крошечной каморке было бессмысленно. В том, что прозрачная стена уцелела, не было ничего удивительного: резервуары подобного типа изготавливают из сверхпрочных материалов. Однако пока там и здесь все еще пылают слабые костерки, кислород в коридоре еще есть. Малая сила тяжести – вот его союзник. Преодолеть этот коридор можно всего за несколько прыжков.

Корвин пока не понимал, что произошло: кто убегал, и почему им вслед швырнули термогранату? (То, что он видел, больше всего походило на взрыв этих чертовых гранат, правда, не очень сильный.) Минуту или две Марк успокаивал дыхание, прежде чем открыть дверь своего укрытия. Те погибшие парни пытались добежать до дверей напротив. Удастся это сделать Корвину или нет? Он вновь посмотрел на шлюз, откуда вырвалось пламя. Никакого движения. Пока никто не собирался поджаривать его живьем. Похоже, кто-то метнул термогранату, захлопнул дверь и успокоился на этом. Побежал дальше? Или сам сгинул?

Уцелел ли в пожаре хоть один ключ, открывающий двери? Обычно для внутренних помещений астероида или космических станций используют самые простые механические ключи – здесь некогда набирать сложный код, сверять отпечатки пальцев или сканировать сетчатку глаза. Все решают секунды. Да и ни к чему на астроиде сложности с охраной – неоткуда здесь появиться постороннему. Никто не прокрадется, не придет пешком. Корабль заметят издалека. Поворот ключа – и шлюз должен открыться. Внутренний ключ. Ключ-скороход. Если уцелел хотя бы один, то это пропуск в ту дверь, куда спешили бравые ребята в тяжелых башмаках. Спешили, но не добежали.

Корвин распахнул дверь своей кладовки и помчался. Ну и вонища! Первое тело… Нет, тут вообще ничего не разобрать. Второй… Третий! Ага! Похоже, этот третий держал ключ зажатым в кулаке. Вот он, родимый! Похоже, почти не пострадал.

Теперь нужно поглядеть, куда его вставить. Огонь слизнул все обозначения и знаки, но вдавленный контур на стене удалось различить без труда: рядом все еще полыхал костерок. Корвин вставил в приемное отделение ключ, повернул. Шлюзовая дверь со скрежетом открылась. Марк скользнул внутрь, створки тут же сошлись у него за спиной.

Он сорвал маску. Здесь уже можно было дышать.

Перед Корвином был тускло освещенный коридор. Вернее, кусок коридора. Потому что следующие шлюзовые двери (разумеется, закрытые) были в каких-то тридцати метрах. Пол в этом отгороженном пространстве был почти сплошь завален телами. Подошвы нарядных туфель заскользили по залитому кровью полу. Марк едва не упал, сделав первый шаг. Мертвецы? Нет, люди шевелились. Многие во всяком случае. Кто-то стонал. Корвин опустился на колени – ноги сами собой подкосились. Прямо перед ним неподвижно лежал парень с бледным застывшим лицом. Глаза его были полуприкрыты, одна рука была прижата к груди, как будто он что-то пытался удержать, вторая – нелепо подвернута. Ноги… Ног ниже колен не было вообще. Только черные ошметки и лужа крови. Мертвец.

Серая с оранжевым форма – Марк отчетливо разглядел в мутном свете горящих повсюду аварийных ламп характерные разводы. Космические войска Неронии. Неронии?! Нет, невозможно. Но если это так, то с кем они сражаются? Неужели с Лацием? То есть Корвина могут убить свои же? А где он сейчас, в расположении чьих войск? И как добраться до своих?!

Марка охватила слабость – не столько физическая, столько душевная. Боже, взмолился он, хотя никогда не верил в высшие силы, даже в дни рабства на Колеснице.

– Боже! – позабыв осторожность, зашептал он вслух. – Пусть это будет только сон. Один из тех снов, что так отчетливы и постоянно мне снятся. Пусть все это происходит с кем-нибудь из моих предков. Это прошлое. А я только вижу, только наблюдаю и прохожу их путь шаг за шагом. Я не погибну, потому что они не погибли. Я спасусь, потому что они спаслись. У меня будет будущее, потому что мой отец выжил, и я родился.

Он запнулся и не договорил сочиненную молитву. Рассмеялся, осознав, что в этот миг надеется смелостью отца или деда прикрыть собственную трусость.

«Нет, мой глупый Марк, это совсем не сон, и никто тебе сейчас не поможет. Потому что в такой ситуации никто из твоих предков еще не оказывался. Ты все сделаешь сам, и надеяться тебе придется только на себя. Все будет зависеть от твоих собственных усилий, сообразительности и смелости. И в отличие от любого, самого страшного видения, подсказанного памятью патриция, наяву жизнь никому не гарантирована. Ты будешь смелым, потому что они были смелы. И еще потому, что твоя личная смелость станет смелостью твоего сына».

Марк снял с убитого куртку. На рукаве светилась зеленым голограмма. Сержант. Ну что ж, из префекта в сержанты – не так уж плохо. Уже привычная метаморфоза. Почти не испытывая отвращения, Корвин натянул куртку покойного, переложил в карманы найденный ключ, парализатор, запасную батарею и резак. Стал искать оружие помощнее.

– Вин, ты? Помоги, ради Бога… Манжету, – забормотал парень, лежавший рядом с убитым. Он даже попытался приподняться. В тусклом свете аварийной лампочки Марк с трудом различил лицо.

Похоже, совсем мальчишка. Форма серая с оранжевым. А там, где у парня должен быть живот, Марк разглядел что-то черное, похожее на яму. Корвин присел на корточки, еще не зная, что должен делать.

– Где манжета?

– Там. – Парень ткнул пальцем куда-то вбок.

Марк оглянулся. Контейнер, помеченный светящимся красным крестом, был рядом – стоял на полу возле неподвижного тела в белом комбинезоне. Похоже, медик то ли ранен, то ли мертв. Корвин перешагнул через два неподвижных тела. Пол мелко вибрировал. Гравигенератор по-прежнему лихорадило. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что контейнер не стоял, а лежал на боку. Крышка была сорвана, содержимое рассыпалось по полу. Поблескивали инъекторы в стерильных упаковках, баллончики с искусственной кожей и регенерационным раствором. Марк запустил руку в контейнер и наугад извлек несколько манжет с голубой кровью. Вернулся к раненому. Попытался снять с того куртку, чтобы оголить руку. Парень зарычал от боли. Тогда добровольный медбрат разрезал молекулярным резаком рукав, надел повыше локтя манжету. В голубой крови наверняка содержится немалая доза анальгетика, так что парню сейчас полегчает. Марк огляделся. Похоже, в этой кровавой мешанине никто не остался невредимым. А что если кто-то снаружи попытается открыть дверь. Что делать? Защищаться? Корвин перевернул ближайшее тело. Опять труп. Оружие. Срочно необходимо оружие! Вот пояс с кобурой. Кобура пуста. Мерд! Где твой бластер, придурок? Потерял? Бросил? Корвин отыскал в кармашке на груди убитого запасную батарею для бластера. Опустил в свой карман. Перешагнул через мертвеца и принялся обыскивать второго. Ага. У этого в кобуре бластер. А гранаты? Лучше лазерные. Термогранаты здесь все превратят в Тартар. Гранаты нашлись у третьего. Пять штук. Марк зарядил подствольник бластера. Итак, если шлюз попытаются открыть, свои, чужие – не важно, он сможет выстрелить. Кто ему свой? Неизвестно. А вдруг на той стороне – лацийцы? Он будет в них стрелять? Как должен стрелять любой, держащий оборону в этом секторе. Впрочем, никто из этих ребят уже не мог держать оружие. Решение за Корвином.

Марк поискал источник света поярче, чем подсветка на молекулярном резаке, нашел на поясе мертвого медика фонарь, осветил голограмму на двери. Эмблема слишком хорошо была знакома. Совершенный человек Леонардо да Винчи. Герб Неронии. Итак, он на астероиде, принадлежащем Неронии. Или на боевой станции?

Последняя догадка показалась более вероятной. Марк уже почти не сомневался, что оказался на одной из военных баз, стерегущих сектор Неронии. Как помнится, их три. “Тразея Пет”, “Сенека” и “Поппея”. Тогда получается, что есть прямая дорожка из Пирамиды на Островах Блаженных прямиком на одну из баз Неронии? Невероятно. Но если это не сон памяти, то версию с чудесной дверкой придется принять. Изощренный ум патриция готов принять любую версию. Даже самую безумную – будто тень Неронии простирается до самых Островов Блаженных.

Но даже если это не бред, и Марк оказался на боевой станции неров, тогда появляется еще один вопрос: с кем идет сражение? Разве Нерония с кем-то воюет? Кажется, еще утром эта гедонистическая планета со всеми пребывала в мире, если не считать перманентного конфликта с пиратами. Правда, неизвестно, что сейчас на Неронии – утро или день.

“День”, – подсказал голос.

“Спасибо”, – едва не ответил Корвин вслух.

Итак, сейчас день. И днем уже идет война? Самое простое из всех объяснений – на боевую станцию напали пираты. И префект Корвин волей-неволей будет сражаться на стороне неров. С которыми всегда (или почти всегда) Лаций враждовал.

– Кто-нибудь… пить… – простонал раненый на полу.

Марк наклонился над парнишкой лет двадцати, надел на руку манжету с голубой кровью. Отыскал флягу с водой, смочил губы. Он не знал, можно ли этому раненому пить. Стал осматривать остальных. Нашлось еще шестеро живых. Манжет было больше. Корвин одарил каждого “браслеткой жизни” и вернулся к первому раненому, тому парню, у которого был разворочен живот. Когда парнишка попытался приподняться, под боком у него стало подозрительно хлюпать. Как будто парень лежал в луже. Марк принялся обливать рану регенерационным раствором. Не знал, поможет это или нет.

– Кто на нас напал? – Корвин старался коверкать всеобщий язык на манер неров.

Впрочем, за лацийца Марка тоже не примут – будем надеяться. У него вульгарный акцент уроженца колоний. Хотя человеку, у которого кишки вываливаются из брюшной полости, не до лингвистических нюансов.

– Колесничие, – прохрипел раненый нер.

– Да неужели! – патриций выкрикнул это чуть ли не с восторгом. Вот уж из кого он с удовольствием выпустит кишки, так это из колесничих.

– Они, – выдохнул раненый.

И тут шлюзовые двери на противоположной стороне коридора стали разъезжаться. Еще только намечалась щель. Марк отшвырнул аптечку и схватился за рукоять бластера. Он или они? Кто быстрее?! Корвин вскинул руку, но стрелять не стал – различил светящиеся оранжевые полосы. В проеме стояли люди в форме неров. Сейчас они для него свои. Впереди – офицер в блестящем комбинезоне. На голове гермошлем. Вернее, остатки шлема, стекло расколото, осталась одна половинка. Лицо закопченное. Черное… или в самом деле этот парень черный? Не разберешь.

– Нерония! – крикнул офицер.

– Свои, – отозвался Марк, опуская бластер.

– Молодец, сержант! – офицер направился к Марку, лавируя между телами, следом двинулись еще трое. Двое остались у дверей шлюза.

– Гарри, – обратился офицер к одному из своих спутников. – Проверить коридор нижнего дока. Живо! – И указал на дверь, из-за которой недавно пришел Марк.

– Там колесничие взорвали термогранату! – предупредил гость с Лация.

– Скорее, выжигатель плоти, – поправил офицер. – Палит органику, конструкции остаются. Наденьте фильтры.

Один из троицы кивнул, и все напялили маски. После чего скрылись в коридоре, откуда только что пришел Марк.

Корвин пожалел, что не попробовал сразу же нащупать обратный канал. Впрочем, выражение “сразу же” не подходило к данному случаю. Судя по всему, Корвин не так уж мало времени провалялся на металлическом полу коридора после своего чудо-прыжка.

– Лейтенант Вин, – простонал раненный в живот парень. – Вы вернулись… за нами?

– Конечно! Я же обещал! Теперь все уходим. Спускаемся на второй уровень.

– У парня тяжелое ранение, – сказал Марк.

– Вижу! Или ты что думаешь, я слепой? – отозвался лейтенант. – Платформу сюда!

Двое, что пришли с офицером, уже подогнали платформу с компенсаторами и грузили на нее раненых. Марк кинулся помогать. Заметят они или нет, что на нем вовсе не форменные брюки? Впрочем, после ползания по залитому кровью полу его штаны никто бы не смог назвать белоснежными.

Трое, ушедшие проверять коридор, вернулись.

– Мы заварили дверь с той стороны, – доложил Гарри. – Теперь ни одна сволочь не прорвется к доку.

– С этой стороны тоже заваривай! – приказал лейтенант. – Ты и Гвидо. Остальные – за мной.

– Как они прорвались сюда, к нам? – недоумение Марка было искренним.

– Через грузовой лифт. Наружная шахта – как сфинктер, каждая сволочь норовит туда что-нибудь вставить. Ничего, мы этот путь теперь перекрыли. Пятый и четвертый уровни уже очищены.

Неры забрали с собой всех живых и погрузили в просторную кабину лифта.

Марк заметил на указателе девять уровней. Они были сейчас на третьем и спускались на второй. Лейтенант сказал, что пятый уровень очищен от колесничих. А выше? Неужели четыре уровня уже захвачены?

“Или уничтожены”, – подсказал голос предков.

Атакующие прорвались даже на третий. Но их, судя по всему, отбросили. Хотя кто-то из нападавших еще может скрываться в переходах станции.

“А на Островах Блаженных не знают об этой войне”, – мелькнула мысль.

Марку ничего не оставалось, как идти вместе с нерами.

Лифт дернулся и пополз вниз. Итак, космическая станция неров. Какая их трех? “Сенека”? “Тразея Пет”? Или “Поппея”? Всем планетам Звездного экспресса известна всеядность неронейцев. Их девиз звучит примерно так: в истории нет ни правых, ни виноватых, все прошлое – было. И это единственная его характеристика. Тразея Пет точно так же достоин памяти, как и его убийца Нерон. Перед историей все равны. Но зачем в этом случае ее реконструировать? Если ты называешь свою планету в честь монстра, разве тень Нерона не накрывает твою душу? Со временем ты начинаешь считать Нерона отличным парнем, которого историки вроде Корнелия Тацита незаслуженно оболгали.

Лифт дернулся и остановился. Двери разошлись. Голубой свет. На полу – красный крест. Медицинский блок. Один из солдат выкатил платформу с ранеными. Вновь прибывших встретили двое в зеленых комбинезонах и масках. Один солдат остался с офицером, Марк хотел идти вслед за носилками, но лейтенант его остановил.

– Сержант, ты не ранен?

– Нет.

– Тогда за мной! – приказал офицер и указал на боковой коридор.

Мерд! Я что, буду сражаться за неров? Против колесничих? Почему бы и нет? Если с колесничими – с превеликим удовольствием. Во всяком случае – это пока единственный способ спасти свою шкуру. Причин не стрелять во врагов у бывшего раба колесничих просто не могло быть.

Глядя в спину идущего перед ним офицера, Марк пытался отыскать в памяти предков какой-нибудь подходящий эпизод. Как говорится, пример для подражания. Что-то непременно должно быть. Хотя бы штурм пятнадцатой базы на Петре. Там был его дед. Особенно блестящих подвигов дедушка не совершил, но вел себя вполне достойно. Ну что ж, не уроним в грязь память предков. Достаточно, что он успел оставить сомнительное пятно на своей памяти, ударившись в панику несколько минут назад.

– Стоп! – приказал лейтенант.

Сержант открыл дверь, и они очутились в небольшой кладовой.

– Идем на шестой уровень. В док. Там возможна разгерметизация, – сообщил лейтенант. – Берите скафандры с бронированной кирасой и гермошлемами, регенерация воздуха внутри скафандра позволит вам пробыть в этих доспехах сутки. Так что не берите запас кислорода – сегодня одному моему кнехту разряд угодил в баллон. Оболочка баллона горела эффектно: искры летели во все стороны, пока облако кислорода не рассеялось.

Коробки, пакеты, закрепленные в ячейках. Вин выхватывал одну нужную коробку за другой. Содержимое вываливалось на пол. Упаковки пищевых таблеток. Лекарства. Жидкие ткани. Фильтры. Кладовка была забита ширпотребом. Сержант принялся раскидывать упаковки. Марк тоже стал рыться в барахле. Нашел коробку с бельем для скафандра, стал переодеваться.

– Слушай, а где ты был, когда швырнули выжигатель? – спросил Вин.

– Нырнул в контрольную камеру.

– Везучий.

– Точняк. – Это слово, кажется, единственное из современного жаргона неронейцев знал Марк.

– Держи! – Лейтенант швырнул ему скафандр.

Корвин проверил в ранце систему питания, залез в скафандр, сложил а нагрудные карманы запасные батареи, ключ, мощный молекулярный резак. Кобуру с бластером повесил на пояс. Гермошлем был немного велик, трубочка подачи воды уперлась не в рот, а в нос, пришлось изогнуть ее так, чтобы ткнулась в губы.

– За мной! – приказал Вин.

Они вновь двинулись по коридору. Марк шагал последним.

“Если бы мы воевали с Лацием, я бы должен был сейчас убить этих двоих, – подумал Корвин. И мысленно добавил: – Все-таки мне иногда везет”.

Если, конечно, можно назвать везением его внезапный перенос с курорта в самую гущу военных действий, и вместо купания в теплом океане – ползанье по окровавленному полу в коридоре. Но он был жив и даже не ранен. И – возможно – на пороге отгадки очередной тайны. Марк поймал себя на том, что начал коллекционировать свои дела, как будто составлял отчет для высшей инстанции и торопился показать себя в самом выгодном свете. Впрочем, сегодня он один раз облажался. Усомнился в собственных силах. А если проще – струсил.

Они миновали еще два шлюза, снова поднялись на лифте, прошли до конца полукруглого коридора, за которым был еще один шлюз. И, наконец, очутились у огромных дверей.

Наискось обе створки пересекали оранжевые молнии.

“Давление в доке в норме”, – светилась надпись.

Здесь ключ-скороход не подходил. Лейтенант вытер грязную ладонь о скафандр и приложил к экрану. Створки открылись. Марк и его спутники вышли на узкую галерею. Под магнитными подошвами скафандров загрохотал металл. Они очутились в огромном помещении. Марк заметил открытую галерею с леерным ограждением уровнем выше, чем тот, на котором они сейчас действовали. В том месте, где галерея расширялась, из бронеплит наскоро был сооружен дот. Лейтенант поманил за собой Корвина, вдвоем они забрались внутрь примитивного укрепления.

На полу, скрючившись, сидел какой-то парень в заляпанном бурым скафандре. Пожалуй, в герметичности этого барахла стоило усомниться. Стекло гермошлема было поднято. На чумазой мордочке с курносым носом сверкали белоснежные зубы. Парень запихивал запасные батареи в свой тяжелый бластер.

– А, подкрепление! – парень махнул рукой. Запястье было обмотано бурой тряпкой. Поверх тряпки нацеплен комбраслет. Да, скафандр точно не герметичный. К тому же, похоже, что парень сменил неудобные перчатки скафандра на тонкие теплоизолирующие для “земных” пространств. Работают ли у него специальные манжеты на запястьях? Или этому типу на все плевать, и он вообразил себя неуязвимым анималом? – Как вам удалось отыскать еще один кусок пушечного мяса? Где вы его нашли, лейтенант Вин? На кухне?

В ответ на шутку лейтенант только ухмыльнулся.

– Колесничие наверняка полезут здесь. Защита хреновая, охрана – дерьмо. Первая и вторая батареи сожжены, – Вин сплюнул. – Анималы уже идут к нам на подмогу. Девять штук. Они из тех, у кого с Неронией договор на охрану. Нам надо продержаться до подхода тварей. Начальство клялось – минут десять, я даю на все полчаса. Продержитесь – спасете свои задницы. Нет – пеняйте на себя.

– Почему именно здесь? – спросил Корвин.

– Потому что они наверняка знают, что ремонтный док для анималов – одно из самых уязвимых мест станции.

Марк высунулся из дота.

– Куд-да тебя понесло, сержант! – рявкнул лейтенант. – Драпать?!

Но лациец не собирался бежать. Он только захотел посмотреть. Любопытство его разбирало. Невероятно: он увидит то, чего еще не видел ни один патриций Лация. Жажда навсегда запечатлеть в памяти была нестерпимой. Увидеть прежде, чем умереть!

Ремонтный док анимала. Ни один лациец до сих пор не бывал в подобном месте. Ну что ж, если патриций Корвин выйдет живым из этой заварушки, ему будет что оставить потомкам в своей бесценной генетической памяти.

Марк, не обращая внимания на новый окрик, шагнул к ограждению и перегнулся, осматривая док. Огромная черная пещера с матово поблескивающей металлической обшивкой на стенах. Тусклый свет горящих в четверть накала прожекторов. Наверху – перекрытия с подвесками ремонтных роботов. Внизу – что-то вроде огромного корыта, заполненного густой лиловой жидкостью. Сейчас док пустовал. Возможно, совсем недавно здесь проходил реабилитацию анимал. Так вот что за резервуар Корвин видел внизу на третьем уровне. Боковую стенку эту самого корыта. А гравигенератор, судя по всему, должен находиться на нулевом, сразу под доком. Перегнувшись через перила, Марк разглядел установленный у самой поверхности жидкости пульт управления и горящие на нем огоньки. Повсюду – и внизу, и на верхних галереях – громоздились поврежденные (черные, покрытые окалиной) и совершенно новенькие (белые, как куски сахара) бронеплиты. Поврежденные – снятые с корпуса корабля. Новые – излишки, не пригодившиеся для ремонта. Если судить по размерам дока, монстр должен быть огромным. Где он теперь? Вступил в бой и погиб? Или после ремонта отправился в космос и теперь сражается с кораблями Колесничих? А что Лаций? На чьей стороне родная планета Корвина в этом новом конфликте? Скорее всего, пока соблюдает нейтралитет. Нынешняя война для Лация – совершенная неожиданность – иначе Корвин как сенатор (пусть и уступивший свое место на время сестре) просто обязан был знать о возможном военном конфликте. Если он ничего не знал, то значит, и на Лации о предстоящем никто ни о чем не ведал вплоть до самого нападения. М-да… лацийская разведка – самая дерьмовая разведка из всех планетарных. Это стоит признать: патриции в разведчики не годятся. Слишком много знают того, чего знать не нужно.

Марк увидел на стене баллон пожарной системы. Сбоку тускло поблескивала голограмма с надписью: 6. 8. “Тразея Пет”.

Ага, значит он на станции “Тразея Пет!” Почему-то это его вдохновило. Из всех современников Нерона Тразея всегда казался патрицию самым достойным. На станции “Поппея” было бы не так приятно сражаться. Хотя нерам наверняка все равно. А вот лацийцу (почти римлянину) – нет.

Марк вернулся к импровизированному доту. На бронеплите были сложены тяжелые бластеры.

– Бери! – приказал лейтенант Вин.

Он уже вылез из укрытия, и теперь что-то записывал на своей пентаценовой планшетке.

Марк, поколебавшись, взял тот, что лежал с краю. Просто потому, что отец стрелял из подобного. Нет, тот был не такой тяжелый. И предохранитель с другой стороны. Неважно. Рука должна помнить, как держать оружие. На кнопку разрядника Корвин как-нибудь сумеет нажать.

– Что думаешь о ситуации? – спросил Вин.

– Колесничие не станут ломиться через главные ворота дока: чтобы их взорвать, надо разнести половину станции. Попытаются проникнуть через внешний грузовой лифт, – сказал Марк, проверяя, насколько удобно лежат в нагрудных карманах комбинезона запасные батареи. – Они уже прорвались один раз через наружную шахту. Попробуют еще.

– Браво, сержант! – рассмеялся лейтенант Вин. – Если мы останемся живы, получишь нашивки лейтенанта.

“Мне не нравится его смех. Ненатуральный, – шепнул голос предков. – Ты где-то облажался, парень. Поменьше высовывайся”.