Текст книги "Рекрут"
Автор книги: Роман Галкин
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Откуда?
– Да ладно, не бери в голову, – отмахнулся парень. – Тебя как звать?
– Василий Стерлин, – гордо поднял подбородок тот. – Потомственный дворянин, офицер курского пехотного полка в чине подпоручика.
Денис смотрел на этого подпоручика, и мысли в его голове, окончательно протрезвевшей после холодного умывания, начинали выстраиваться в подобие логической цепочки. С чего все началось? С повестки в армию. Потом появился Димон со своим соцсоревнованием. Утром Димон потащил его в местный филиал какого-то НИИ с уверением, что там брат одной из его девушек отмажет Дениса от армии. Интересно, каким это образом ученый из НИИ собирался его отмазать? После злополучного соцсоревнования Денис помнил далее происходящее лишь отдельными фрагментами или фразами. Вот какой-то неопрятного вида высокий блондин ведет их куда-то по темному коридору. При этом он недовольно бурчит, выговаривая Димону. Кабинет, обставленный приборами, и странное кресло на круглом подиуме. В трезвом виде Денис ни за что не согласился бы сесть на этот электрический стул. Требование выложить из карманов все электронное. Зря он послушался, сейчас у него был бы мобильник и он бы позвонил этому гаду Димке… А что за странный Димкин вопрос, мол, точно ли на пять лет Дениса куда-то отправят? Куда это его собирались отправить? Денис огляделся вокруг. И не отправили ли?
– Так кто ж ты таков? – прервал раздумья голос, пристально разглядывающего его подпоручика.
– Денис Сомов, – ответил парень, подражая поручику. – Потомственный инженер, призывник Губкинского Районного Военкомата в чине рядового.
Офицер молча переваривал услышанное, нервно теребя себя за щегольские усики.
– Слушай, подпоручик, – обратился к нему Денис, – честно говоря, я нихрена не помню, что со мной произошло, и как я сюда попал. Я бы даже сказал, вообще нифига почти не помню свое прошлое. Ты не будешь против, если я задам несколько вопросов, которые, возможно, покажутся тебе странными?
– Наверное, ты родом не из наших мест, ибо говоришь много странных слов, хоть и понятных по смыслу, – задумчиво проговорил подпоручик Василий и кивнул. – Ну, задавай свои вопросы.
Денис сделал глубокий вдох, будто собирался опорожнить полный стакан водки, и задал первый вопрос:
– О какой императрице, поссорившейся с Европой, ты только что говорил?
– Окстись, Дионис! – отпрянул от него подпоручик. – Это сколько ж надо выпить, чтобы запамятовать ту, кто правит нами волею Божьей?! Нешто ты не помнишь имя Императрицы Российской Ольги?!
– Мда, – пробормотал Денис. – Ты, Василий, просто не сталкивался с соцсоревнованиями, а то, может, и собственное имя забыл бы.
– С кем не сталкивался?
– С соцсоревнованием, – повторил парень. – Только не спрашивай сейчас, что это такое. Я тебе потом как-нить объясню. Скажи лучше, какой сейчас год?
– Мда, – покачал головой Василий, – видать, лихое это дело, енти соц… соц…
– Не поминай лихо, – прервал его Денис. – Так какой год-то?
– Так знамо какой, семь тысяч двести двадцать первый.
– Фигасе! – присвистнул ошарашенный попаданец.
– Господин поручик, – обратился подошедший солдат. – Каша готова, извольте отобедать.
– Пойдем, Дионис, – позвал Василий, поднимаясь. – Не знаю, к какому кушанью ты привык, но у нас еда хоть и простая солдатская, да зато сытная.
Денис с аппетитом уплел миску пшенной каши, в которой попадались приличные кусочки сала. Правда, запивать пришлось пустым кипятком в прикуску с горбушкой ржаного хлеба. Поблагодарив за еду, он направился к тому месту, где на ветке сохли носки, думая поразмышлять в тени кустов об увиденоом и услышанном, а если удастся, то и вздремнуть.
Однако, подождав, пока солдаты и мужики ополоснут в ручье посуду, подпоручик поднял всех в путь. Хоть и собирался он задержаться для расспросов странного человека Диониса, но поддался Гришкиным уговорам перенести это дело на вечер.
– Поспешай, хлопцы, – прикрикивал гарцующий на кобыле рыжий. – Коли до Колодезного не поспеем, будем в чистом поле ночевать.
– Дык, за вотем леском хутор Кузьмы одноногого, – показал на далекую полоску деревьев белобрысый парень, тот, что кашеварил у мужиков. – Там и заночевать есть где. Двор здоровый.
– Ить, ты рано чтой-та на ночлег собрался, – съязвил рыжий. – Может, тута прямо и ляжем ночевать, а? Чего ноги бить-то? Чай, служба подождет, а?
Часа через полтора, миновав редкий лесок, путники действительно увидели несколько обнесенных невысоким частоколом строений. Вокруг частокола расположились прямоугольники огородов, обозначенные жердяными заборчиками. Ручей рядом с хутором был перегорожен земляным валом, благодаря чему образовался небольшой прудик, в котором виднелись белые точки водоплавающих птиц.
– Чой-та за крики там? – произнес Гришка, когда подошли к хутору ближе. – Как будто дерутся.
– Может, перепились и лупцуют друг друга? – предположил подпоручик.
– Не-е, – подал голос белобрысый. – У одноногого с ентим делом строго. Он пьянство на дух не переносит.
От хутора послышался истошный женский визг и тут же резко захлебнулся.
– Никак Матрена кричала? Чегой-то там творится? – тревожно сказал белобрысый. – Может, шибче пойдем, а? Может, там чего неладно?
– Бегом марш! – крикнул подпоручик. – Гришка, за мной!
Стерлин пустил лошадь в галоп, рыжий поскакал за ним. Пешие солдаты и мужики перешли на бег. Отставший Денис пожал плечами и припустил следом. Бежать в кроссовках было легко, и он быстро обогнал мужиков и поравнялся с солдатами, обгонять не стал и затрусил рядом. Так и вбежал за частокол вместе с ними. Увиденное там заставило остановиться.
Сразу за воротами частокола в луже крови лежал чернобородый мужик. Его руки и ноги были раскинуты в стороны, будто бы он улегся загорать. Вместо одной ноги ниже колена деревянный протез. Шея перечеркнута ужасной кровавой раной. Кровь уже почти вся вытекла, обнажив страшную рану. Рядом валялась переломанная надвое рогатина.
У Дениса потемнело в глазах, ноги стали будто ватные, захотелось прилечь, и катись оно все куда подальше. Кто-то толкнул в плечо, чуть не сбив с ног.
– Энто ж Кузьма, – раздался над самым ухом голос белобрысого. – Эт кто ж его так-то? Да что ж это тут такое деется-то?
– Ты чо, паря? – кто-то снова толкнул Дениса, и он узнал голос того солдата, что звал их обедать. – Либо первый раз мертвяка увидел?
Снова послышался женский визг. Грохнул выстрел. Денис вдохнул пороховой дым и закашлялся. Пока прокашлялся, вроде и слабость отпустила, и зрение прояснилось. Впереди у сарая белобрысый махал выдернутой откуда-то жердиной перед двумя вооруженными саблями детинами. Те пытались зацепить его клинками, но хорошо высушенная жердина немногим уступала по крепости стали, и мужик с успехом отбивал ею выпады противников.
Солдат рядом уже не было. Лишь несколько мужиков топтались в нерешительности, то ли труся, то ли не зная, кого бить, кого не надо. У крыльца дома лежали еще два тела, мужское и женское. Крови у них видно не было, возможно, они были просто оглушены.
Из– за дальнего сарая выстрелили, и в воздух поднялось белое облачко.
Вдруг дверь избы резко распахнулась, и на крыльцо, толкая перед собой девчушку лет четырнадцати, выскочил низкорослый парень с длинными до плеч грязными, рыжими волосами. Одной рукой он держал девчонку за русую косу, другой приставил к ее горлу огромный нож. Нож, вероятно, был остро заточен, и на нежной девичьей коже уже кровоточило несколько порезов. Девчонка не плакала, не кричала, а лишь смотрела широко раскрытыми, полными ужаса голубыми глазами. Парень на вид был немногим старше своей жертвы, лет шестнадцать, не более. Он затравленно рыскал глазами по сторонам, ища своих подельников.
В это время от сарая раздался хруст. Это белобрысый переломил таки жердину о голову одного из противников, сшибив его на землю. И неизвестно, что так хрустело, то ли переламывающаяся жердина, то ли проламывающийся череп, а может, и все вместе. Однако оставшийся противник тут же полоснул белобрысого по руке. Тот сразу выронил обломок жердины, рукав его рубахи набух от крови.
– Хэк, – услышал Денис, и прямо в лицо занесшему саблю для следующего удара бандиту врезался камень, размером с хороший кулак.
– Я на зайцев и на уток с голышами ходил, – гордо заявил мужик, так ловко метнувший каменюку.
Меж тем низкорослый уже стащил девчонку с крыльца и, продолжая угрожать ножом, увлек за ближайший угол. Вряд ли полностью осознавая, что делает, бывший офисный работник наклонился к трупу одноногого, поднял остроконечный обломок рогатины и двинулся вслед за ними. Когда заглянул за угол, парень толкал девчонку к следующему углу. Первой мыслью было метнуть дротик ему в спину, но Денис почему-то этого не сделал.
– Эй, – окликнул он малолетнего ублюдка и еле успел отскочить от просвистевшего у самой груди лезвия.
Услышав его оклик, бандит не раздумывая полоснул наотмашь ножом и лишь после этого обернулся. Их взгляды встретились. Денис не увидел во взгляде пацана ничего кроме страха, и это придало ему уверенности. Он так же наотмашь махнул своим копьецом. Малолетний бандит успел отпрянуть, но зато выпустил девчоночью косу. Та отбежала на несколько шагов, потом вдруг присела и зарыдала, прикрыв лицо руками. Засмотревшийся на нее освободитель чуть не поплатился жизнью за свое ротозейство. Лишь в самый последний момент он вскинул копьецо, пытаясь отбить лезвие огромного ножа, однако то все ж чиркнуло по груди. Шустрый противник ухитрился схватить обломок рогатины свободной рукой и уже тянул его на себя, занося нож для нового удара. Денис, не сопротивляясь, шагнул навстречу и нанес резкий удар ногой в пах. Бандит на короткое время застыл с отведенной для удара рукой. Затем пальцы разжались и нож выпал на землю. Выпучив глаза, парень медленно присел, ухватившись руками за пах и издав звук спускаемой автомобильной шины. Денис подумал было добавить ему для верности по голове копьецом, но тот, посидев секунду, сам завалился на бок и затих.
Что-то теплое текло по животу. Герой посмотрел на свою грудь и увидел набухшую от крови футболку. В глазах снова потемнело. Облокотившись спиной о бревенчатую стену, он опустился на завалинок.
– Дионис, ты чего тут в холодке прохлаждаешься? – крикнул появившийся из-за угла один из солдат. – Глянь, деваха рыдает, утешил бы.
– Я ранен, – голос прозвучал до того жалобно, что он сам чуть не прослезился из сочувствия к себе.
– А ну, дай гляну, – подошедший солдат оттянул край распоротой футболки. – Тю, да разе ж это рана? Вот подпоручика нашего рубанули, так рубанули. Поди и не выживет, бедолага. Эй, деваха, хватит рыдать. Поди вон лучше перевяжи героя. Чай тебя спасал.
Услышав о пустяковости раны, парень приободрился настолько, что его не смущала даже залитая кровью футболка.
– Что, ты говоришь, с подпоручиком? Кто его рубанул?
– Знамо кто, людишки лихие. Подпоручик с Григорием Антипычем погнались за теми, кто на конях был. У подлеска уже догнали. Вдвоем супротив пятерых рубились. Когда я подоспел, двоих супостатов уже спровадили на суд божий. Я третьего из ружжа сковырнул. Тут у нашего командира сабелька-то и сломалась. Покедова он за пистолем тянулся, супостат и рубанул его, да не сверху, а снизу, прямо по лицу. Григорий того супостата тут же и зарубил. Эй, деваха, – закончив рассказ, вновь закричал девчонке солдат, – хватит ныть, кому говорю! Пойдем, Дионис, мужики тебя перевяжут. От этой дуры добра не дождешься.
– А с этим что? – Денис ткнул обломком рогатины в поверженного им разбойника.
– А что с ним? – солдат толкнул сапогом скорчившееся тело. – Вишь, глазья как закатил? Видать, ангелов разглядывает ужо, али бесов. Чем это ты его так, что он руки меж ног зажал?
– Ногою. Я его что, убил? – Не веря в действительность, вчерашний офисный работник с ужасом смотрел на труп, чьи широко открытые глаза взирали куда-то сквозь мир, будто видя вдали нечто удивительное. В одном из них уже копошилась какая-то мелкая букашка.
– Ногою? Силен ты лягаться, Дионис, – хохотнул солдат. – Ну, пошли ужо.
Парень последовал за солдатом. Они вышли из-за избы не с той стороны, куда перед этим зашел Денис, преследуя парня, тащившего за косу девчонку, а с обратной, ближе к сараю, у которого еще несколько минут назад бился с бандитами белобрысый. Бандиты так и лежали на том же месте. Рядом с головой одного из них топталась курица. Она что-то пристально разглядывала в луже крови, склонив голову на бок. Не удовлетворившись визуальным осмотром, курица несколько раз, деловито кудахча, гребанула кровяное месиво лапами, что-то в нем клюнула и снова склонила голову, изучая результаты своей деятельности. В трех шагах от трупов один из мужиков перевязывал тряпками руку белобрысого.
– Ох, да не затягивай так туго, чертяка, – причитал тот. – Это как же я теперь-то? Он же мне жилы до самой кости перерубил. Отсохнет рука-то.
– А неча было лезть с палкой на сабли, – бурчал перевязывающий. – Фимка, вон, каменюку метнул и упокоил лихоимца.
– Дык чего ж он сразу не метал свои каменюки? – продолжал стонать пострадавший.
– А кто знал, в кого метать-то? Это ты местных знаешь.
– То дядька мой был двоюродный, – пояснил белобрысый, глядя в сторону лежавшего у ворот одноногого, и вдруг встрепенулся. – Неушто всю его семью порубали?!
– Деваха там за домом живая, – указал рукой солдат и хлопнул по плечу закончившего перевязку мужика. – Коли лекарить можешь, глянь Диониса. Да только осторожно, бо он лягается смертельно, гы.
Сзади встревожено зашептали мужики. Денис обернулся и увидел, что к ним приближаются Гришка и второй солдат, придерживающие подпоручика, привалившегося к шее шедшей меж ними кобылы. Голова офицера перемотана окровавленными тряпками так, что оставались лишь щели для рта и одного глаза. Руки безвольно свисали вниз.
Подведя лошадь к крыльцу, солдаты во главе с рыжим осторожно сняли своего командира и понесли в дом.
На ночлег остались в хуторе одноногого Кузьмы.
Из семерых членов семьи, проживавшей здесь, в живых остались только Глашка, которой и впрямь оказалось всего четырнадцать лет, и годовалый Фомка, спрятавшийся во время налета за печью. Жена одноногого и старший сын были также зарублены. А вот младший сын и невестка были убиты бескровно и непонятно как, с виду никаких повреждений заметно не было.
Кроме жителей хутора, было еще девять мертвяков. Восьмерых бандитов, включая смертельно лягнутого Денисом, упокоила команда подпоручика Стерлина. Девятый, с раздробленным затылком, мог быть как гостем хуторян, забитым налетчиками, так и бандюком, приговоренным обороняющимися.
Все мужики, кроме лекаря Нифона, кашевара Николая и раненого белобрысого, которого звали Еремой, до вечера копали могилы и хоронили покойников. К трем уже бывшим на хуторском кладбище крестам прибавилось еще пять. Неопознанного похоронили в стороне. Бандитов закопали в общей яме на опушке леса.
Денис обратил внимание на то, что все бандиты были довольно молодыми парнями. Один из солдат объяснил, что такие шайки в последнее время не редкость. Часто забритые крестьяне сбегают от армейской доли, а так как путь в родные села им заказан, то и сбиваются в шайки, промышляющие на дорогах да грабящие маленькие поселения. Обычно, как только появляются вести о подобной шайке, тут же снаряжается карательный отряд, который быстро расправляется с преступниками. Но, все же, частенько они успевают натворить бед, как в этот раз.
Нифон – парень лет двадцати, малость соображающий в лекарском деле, заварил в котелке тысячелистник с ромашкой. Обработал этим отваром раны Денису и Ереме, заново их перебинтовал. К подпоручику его не допускал Гришка, ухаживавший за командиром самолично. У Дениса рана и впрямь оказалась пустяковой, всего лишь глубокая царапина. А вот белобрысый, по уверению Нифона, отвоевался.
– Вот жешь горе-то какое, – сокрушался Ерема. – Это ж теперича заместо меня от нашей деревни другого заберут.
– Дык и радуйся, – отозвался лекарь. – Рука она еще и зажить может, а вот на войне б убили, ужо не ожил бы.
– Да как же радоваться-то? – продолжил сокрушаться парень. – Коли заместо меня другова заберут? У нас жеш акромя меня почитай все женатые да с детками малыми.
– А может, и не забреют ужо никого, – предположил Нифон. – Ты ж вроде как на войне пострадавший. Вот до следующего набора и не тронут вашу деревеньку.
– Неа, – вмешался в разговор сидевший на порожках крыльца солдат. – В часть не прибыл, в списки не зачислен, на довольствие не поставлен, значит, и не было тебя в армии.
Ерема в ответ на слова солдата лишь тяжело вздохнул. Нифон промолчал.
Денис, сидевший на широкой скамейке, врытой в землю под окошком, перебирал в уме события этого дня и никак не мог поверить в происходящее. Неужели этот чахлый монстр из НИИ, поглощающий неразбавленный спирт, изобрел машину времени? Даже если предположить, что это так, то нафига было без предупреждения забрасывать в какие-то древние века? Его же в первый день чуть не убили! Да лучше бы он отслужил этот чертов год в армии. А теперь что? Надолго он сюда попал? Димон с этим Сэмом вроде о каких-то пяти годах говорили? Ну нифига себе! Отмазали от армии, блин…
День второй
Утром поднялись чуть свет. Подпоручика уложили в телегу, позаимствованную в осиротевшем хуторе. Забрали и четырех лошадей, оставшихся от бандитов. Одну запрягли в телегу, по одной досталось каждому солдату, четвертую вместе с лошадью подпоручика привязали к телеге.
Белобрысому Гришка велел оставаться, мотивировав тем, что калеки в армии не нужны.
– Дык, может, меня тамошние лекари подлечат, а? – не желал так просто оставаться Ерема.
– Ага, – кивнул рыжий, – подлечат. У наших лекарей для таких ран одно лекарство – пила. Отчекрыжат по самое плечо, шкуру шнурочком перевяжут и все одно домой отправят.
– Не-е, – замотал головой парень, – так-то мне не надоть.
– Вот и оставайся, – назидательно проговорил Гришка. – Девку с мальцом к родне определи. Сам со своей рукой к какой-нить знахарке покажись, пока не отсохла али огневица не одолела. Опять же, попа надобно на могилки позвать. Негоже добрым людям без отпевания лежать. В общем, сам сообразишь. А нам поспешать надоть, господина подпоручика к лекарям скорее доставить.
Когда отошли от хутора на пару километров, рыжий подъехал к Денису и, спрыгнув с лошади, пошел рядом.
– Ты, значит, с нами решил пойти? – спросил он.
– Ну, да, – ответил тот, и только тут сообразил, что вполне мог остаться с белобрысым на хуторе вместо того, чтобы бить ноги неизвестно куда и неизвестно зачем. Впрочем, куда известно. Солдаты сопровождали новобранцев в армию. Сказано же, от судьбы не убежишь. Вот и Денис, получается, не убежал. Он вдруг, неожиданно для самого себя, добавил. – Вместо Еремы, от его деревни буду.
Рыжий пристально посмотрел на него.
– Так ты простого рода?
– В каком смысле? – не понял парень.
– Не похож ты на крестьянина, – заявил ему Григорий. – Странный ты человек, непонятный. А я не люблю, когда непонятно.
– Что тебе непонятно-то? – спросил Денис.
– Непонятно мне, как с тобой обращаться, то ли как с мужиком, то ли как благородным человеком. Вот и господину подпоручику непонятно было.
– А ты обращайся со мной, как с благородным мужиком.
– Вот я и говорю, непонятный ты человек, – повторил Гришка и вскочил в седло.
Некоторое время двигались молча. Слышно было только шарканье ног, цокот копыт по сухой дорожной земле да скрип тележных колес. Изредка постанывал раненый офицер. Даже крестьяне почему-то не переговаривались меж собой. Наверное, думали о покинутых родных деревнях, о предстоящей нелегкой солдатской доле, о том, когда вернутся, и вернутся ли вообще.
Гришка остановил лошадь и поднес ладонь ко лбу , заслоняя ею от глаз солнечные лучи.
– Я, Григорий Антипыч, уже давненько приметил, будто пыльное облако клубится, – в ответ на его действия сказал один из солдат. – Теперь ужо ясно видно, ктой-то скачет навстречу.
– Чего ж молчал, коли глазастый такой? – недовольно пробурчал рыжий.
– Дык, мало ли кто энто, – виновато пожал плечами солдат. – Дорога-то езжанная, да и люди кругом живут.
– Чай видали вчерась людей, – проговорил Григорий, продолжая всматриваться в даль. – Вона теперича господина подпоручика живым довезти бы. А ну-ка, ружьишки наготове держите.
– То, похоже, служивые люди, – подал голос второй солдат, так же всматривавшийся в приближающихся всадников. – Ага, вроде казаки. Четверо их.
– Ды теперь и я вижу, что четверо, – Гришка опустил от глаз руку, застегнул верхнюю пуговицу мундира, поправил ножны с шашкой и, приосанившись, выехал вперед колонны.
– Дионис, – крикнул он, обернувшись, – ты средь мужиков затрись, не свети своей чудной одежкой перед казаками. Че ж ты не догадался на хуторе людскую одежку подобрать? Эх…
Мужики расступились, принимая Дениса в свое окружение.
– Кто он такой, этот Гришка? – спросил парень у чернявого мужика, вечно ковыряющегося в носу.
– Чай не Гришка, а Григорий Антипыч, али господин старшина по воинскому званию, – укоризненно покачал головой тот, не вынимая палец из носа.
– Ясно, – пробормотал Денис, глядя на приближающихся всадников.
Перевязанная импровизированными бинтами, нарезанными из какого-то тряпья, найденного на хуторе, грудь нестерпимо чесалась. Парень непроизвольно почесывал повязку и кожу вокруг нее, но это не помогало.
– То хорошо, что зудит, – заверил Нифон, когда попаданец пожаловался ему, – заживает, значит.
– Ды чему там заживать-то? Царапина ить, – вставил реплику чернявый, после чего резко дернул что-то пальцами из носа и, выставив их перед собой, принялся с интересом изучать зажатый в них черный волосок.
– Никак мозг выдернул? – не удержался от подначки Денис.
Несколько мужиков, видевших ситуацию, заржали было, но сразу же умолкли, ибо подъехали казаки. Сдерживая разгоряченных лошадей, те объехали кругом новобранцев. Одеты они были в нечто среднее между гимнастеркой и короткой черкеской. На головах фуражки с белым верхом, красным околышем и маленьким белым козырьком. У каждого на боку болтались ножны с саблей. У троих к луке седла прицеплены такие же, как и у сопровождавших рекрутов солдат, ружья. Казак с пышными буденовскими усами, что был без ружья и с красными погонами на плечах, заглянул в повозку, потом перевел взгляд на Гришку, вычислив в нем старшего.
– Какого полка будете, и что с подпоручиком?
– Курского пехотного полка, господин есаул. Сопровождаем рекрутов на государеву службу, – бодро отрапортовал рыжий старшина, после чего поведал о вчерашнем приключении, в котором пострадал Стерлин.
– От жешь сучье вымя, – посетовал есаул, – мало вражины со всех сторон прут, так еще эти дезертиры свой же народ режут. Откель такая лютость в человеках взялась. А вы поспешайте, везите господина подпоручика к лекарям. Да и новобранцев скорее ведите. Нам теперь еще и с турком воевать, а их еще обучить надо.
И казаки помчали дальше, оставив в пыльном облаке оторопело глядящих им в след мужиков.
– Это как это еще и с турком воевать? – возмущенно, будто решительно не соглашаясь с подобной ситуацией, произнес чернявый.
Ему никто не ответил.
– А ну, пошевеливайся! – вывел всех из оцепенения громким окриком старшина. – Чего встали, рты раззявили?! А ну, вперед марш! Шире шаг!
Снова заскрипели колеса телеги, и нестройно зашаркали по пыльной дороге лапти. Денис шел вместе со всеми, усиленно желая наконец проснуться и загоняя в глубь сознания понимание того, что все это реально и не является сном или бредом.
За ближайшим пригорком, ощетинившимся редким леском, показалась довольно большая деревня.
– Колодезное, – прокомментировал один из солдат.
Деревню прошли не останавливаясь. Денис разглядывал крытые соломой хаты, резные наличники на маленьких окнах, невысокие плетеные заборчики и никак не мог упорядочить роящиеся в голове сумбурные мысли. Гомонящая босоногая детвора облепила отряд со всех сторон. Они наперебой что-то спрашивали, о чем-то рассказывали. Какая-то дородная тетка поднесла мужикам кувшин молока. Те пили на ходу, передавая кувшин друг другу. Тетка шла рядом с телегой, причитая над забинтованным подпоручиком. Кроме нее взрослых видно не было. Вероятно, все были в полях или в огородах. А может, и прятались от греха подальше. Кто знает, что на уме у этих проезжих вояк? Еще заберут кормильца в армию.
Старшина ехал молча, как будто и не было вокруг деревни с ее жителями, а по-прежнему тянулись поля да подлески. Солдаты ехали так же молча, хоть и подмигивали изредка детворе, и позволяли пацанам идти рядом, держась за стремя.
Перед околицей к дороге вышел высокий худой старик, опирающийся на кривую палку.
– Так шось, братцы, правду кажут, шо османы на нас поперли? – спросил он, когда отряд поравнялся с ним.
Он так и остался стоять, не дождавшись ответа и глядя вслед удаляющимся рекрутам. Да и что они могли ему ответить? Детвора на околице отстала. Когда отошли от деревни на приличное расстояние, Денис оглянулся и увидел все еще стоящего у крайнего плетня высокого старика, окруженного маленькими фигурками детей.
***
Двигались весь день почти без остановок. Лишь раз напоили коней у ручья да сами перекусили сухарями, запив их водой.
По дороге Денис обдумывал свое положение. То, что он попал, и попал конкретно, было ясно. Не ясно было, куда он попал. Вернее, в какое время. Эх, жаль, что с подпоручиком беда случилась. Надо было раньше выспросить у него подробнее. Да кто ж знал, что все это на самом деле. Расспрашивать старшину, относящегося к нему с подозрением, парень не решался. Мужики на наводящие вопросы ничего толком не отвечали. Подпоручик говорил, что сейчас семь тысяч двести какой-то год от сотворения мира. Это какой же тогда от рождества Христова? Какая там разница, тыщ в пять, или больше? Вот не был Денис знатоком в этих вопросах. Помнил только, что на христианское летоисчисление перешли при Петре Первом. Значит, еще допетровские времена. Кто такая императрица Ольга? Он даже и не слышал о такой. А война с Европой? Как ни пытался навести на разговор о государстве, с которым воевала Россия, ничего понять не мог. Мужики упорно твердили о Европе, будто бы существовало государство с именно таким названием. А слухи о нападении османов, то бишь турок? Так, стоп! А форма солдат и казаков? Взять хотя бы их фуражки. Разве такие были в допетровские времена? Такая форма более присуща веку девятнадцатому. Но какая тогда императрица Ольга? Денис, конечно, не силен в истории, но не до такой же степени. Опять же, если взять войну с Наполеоном, которая вполне могла сойти за войну с Европой, ибо вся Европа была под этим французским императором, то снова ничего не сходится. Он не помнил, кто тогда сидел на Российском престоле, но абсолютно точно знал, что это был именно император, а не императрица. Так что Ольга опять не вписывалась. И с турками тогда не воевали. И фуражки, опять же, гораздо позже появились. Эх, как хорошо сейчас было бы служить в родной Российской армии двадцать первого века, где все ясно и понятно. Всего лишь один жалкий год…
Уже в сумерках вышли к реке и двинулись вниз по течению, вдоль пологого берега. На вопрос Дениса о названии реки, один из солдат сказал,, что это Оскол. И пояснил, что им осталось пройти совсем немного. Надо лишь спуститься к броду, переправиться, и, если ничего не приключится, к полуночи должны дойти до расположения полка.
– Кабы не телега,, да не ранение господина подпоручика, можно было б и раньше переправиться, – продолжал объяснять солдат, но вдруг привстал на стременах и пристально всмотрелся вдаль. – Кажись, ктой-то у брода на ночевку встал. Вона в кустах всполохи от костра отражаются.
– Кто бы то мог быть? – тоже привстал, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, старшина. – Ну-кась, держите-ка ружьишки наготове.
Темнело быстро, и теперь уже все ясно видели, что впереди горит не один костер, а как минимум два. У костров поднялись несколько неясных фигур, которые застыли, явно тоже всматриваясь в приближающихся путников.
– А ну, стой, ребя, – скомандовал старшина и, спешившись, добавил: – Погодьте тут пока.
Солдаты тоже спешились и взяли ружья наизготовку, напряженно замерев и глядя вслед своему командиру. Тот уже скрылся в совсем сгустившейся тьме, слышны были лишь его шаги. Старшина шагал нарочито громко, хрустя попадающимися под ноги сухими ветками и шаркая по утоптанной земле. Вот его фигура проявилась в свете костров. Послышался окрик. Старшина что-то ответил. Завязался недолгий разговор, но разобрать о чем говорят, с такого расстояния было невозможно. Вот Григорий повысил голос, было ясно, что он ругается. Солдаты напряглись. Напряжение чувствовалось и среди мужиков. После вчерашнего происшествия казалось, будто кругом теперь можно встретить банды дезертиров. Однако старшина, закончив ругаться, повернулся в их сторону, громко свистнул и призывно замахал рукой.
– Давай сюда, хлопцы! – донесся до них его голос.
Денис шумно выдохнул, сообразив, что задерживал дыхание все время, пока рыжий общался с неизвестными.
Как оказалось, у брода расположился на ночевку обоз интендантского хозяйства Курского пехотного полка. Вскоре выяснилась и причина недовольной ругани старшины. Обозники, подтвердив, что с юга на Россию напали османы, рассказали, что Курский пехотный полк срочно снялся со своего летнего лагеря и отправился в Масловский сборный пункт за пополнением. И как оказалось, команда старшины разминулась с полком еще где-то утром. Если бы они не шли напрямую, а свернули к реке, то наверняка увидели бы движущуюся по противоположному берегу колонну. Вот узнав об этом, и сокрушался Григорий, костеря невесть кого за свое невезение. Это ж они целый день двигались в разных с полком направлениях. Теперь не менее двух суток уйдет на то, чтобы догнать. Полк же уже завтра должен прибыть к сборному пункту, и если доформирование пройдет быстро, то на следующий день может отправиться дальше.
Встреченный обоз отвозил на зимние квартиры ненужное в походе полковое барахло, ибо летний лагерь был разобран полностью. На его месте осталось лишь вытоптанное поле.
Но были и положительные моменты от встречи с обозом. С ним ехал один из полковых лекарей. Он должен был получить медикаменты и догнать полк. Ему сразу сдали под опеку раненного подпоручика. И теперь лекарь что-то колдовал над ним, в свете натыканных вокруг телеги факелов.
Другим положительным моментом было то, что здесь присутствовала целая телега с солдатским обмундированием. Правда, обозный старшина долго спорил с Григорием, доказывая, что он не имеет права раздавать полковое добро кому попало, тем более что эти кто попало даже не поставлены на полковое довольствие. При упоминании о довольствии Григорий с невозмутимым видом сказал обознику, что тому еще придется поделиться продовольствием.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
