Текст книги "Король «Ледяного взрыва»"

Вместо волос на головах у сидов росли, похожие на потеки застывшей черной смолы, не то окаменелые водоросли, не то вычурные хитиновые наросты, не то еще какая хренотень неизвестной Торки Биксу природы. Этот же материал также растекался по рукам и ногам сидов выпуклыми, иссиня-черными узорами. Они сильно контрастировали с болезненно-бледной кожей магов, отнюдь не добавляя им привлекательности. Короче говоря, не дай вам Боги проснуться утром с глубокого похмелья и обнаружить у себя под боком сидскую красавицу. Не подумайте о Торки Биксе дурного – он всегда был ярым противником межрасовых половых связей, – но по мне – уж лучше пусть вместо сидки в вашей постели окажется кошечка-келебра. Тоже, разумеется, останетесь заикой, но зато хоть не на всю жизнь.

– Ушли четыре келебра, вернулись двое, – констатировал маг, обращаясь к подруге. Надо признать, что голоса сидов – бархатистые и певучие – звучали для человеческого уха вполне приятно. – Откуда взялись человек и ящер? Другого входа в ущелье до самого озера нет.

– Ничего странного, – заметила сидка. – Кроме следов оборотней, иных следов в ущелье не было – я проверяла. Значит, человек и ящер попали в него с противоположной стороны. Наверное, приплыли по воде. Для тех, кто пересек горы, эти двое выглядят чересчур бодрыми.

У меня отлегло от сердца: все ясно – зеленые перводекадники, не проучившиеся в Университете и начальных десяти курсов! Младая поросль, еще только штурмующая вершины магических знаний. Мастера-наставники этих практикантов мигом просканировали бы наши мозги, выяснили бы все, что нужно, и не задавали бы друг другу таких глупых вопросов. Доступ к моему сознанию этим салагам закрыт, а стало быть, у нас есть шанс выдать себя за несчастных жертв Злого Знамения. Только бы Гробур помалкивал, а то ляпнет невзначай какое-нибудь лагерное словечко, уголовник желтобрюхий, и разом похерит весь мой блеф.

Соблюдая традицию, я смиренно дождался, пока сиды полюбопытствуют, кто мы такие, и, опередив собравшегося было ответить ящера, затараторил:

– О, Первейшие из Семи, вы даже не представляете, как мы с напарником счастливы вас видеть! Еще бы чуть-чуть, и эти мерзкие оборотни точно бы нами позавтракали!.. – Как кстати, что меня еще колотил нервный мандраж после погони, поэтому моя проникновенная речь звучала более чем натурально. – Я – погонщик Сердик, а моего друга зовут Бибар. Мы перевозили на грузовозе товар в Веллану и решили немного срезать путь через горы, по диким землям. Это все Бибар придумал, не я. Он – всего лишь тупой охранник, а мнит себя крутым навигатором и постоянно лезет ко мне с советами! А если я начинаю спорить, так Бибар сразу руки распускает! О Боги, чтобы я еще раз послушался этого безмозглого болвана!..

После этих слов мне сразу начало припекать спину – ящеру такой поворот сценария явно не понравился, и тварь гневно засопела, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть в меня огнем.

– …В общем, сорвались с прибрежных скал в озеро, мутазверя и груз утопили; как сами не утонули, ума не приложу!.. – продолжал я импровизировать, размахивая для убедительности руками. – Еле-еле выбрались на берег, идем, глядь, а на поляне – четыре резвобега. Вот так удача! Покричали – никто не отзывается. Странно, думаем…

Далее мой рассказ уже не противоречил истине. Но я предпочел не признаваться сидам в том, что по ходу бегства мы прикончили двух келебра, сказав, что в погоню за нами бросились лишь те твари, которые крутились неподалеку. Умысел мой был прост. Маги-патрульные должны оставаться на своем посту, а не сопровождать нас до ближайшего полицейского участка, куда, по логике, следовало доставить угодивших в передрягу погонщиков. Зная, что по лесу рыщет другая парочка келебра, сиды будут нести свою вахту еще как минимум несколько часов, пока злосчастная комета Каллахана окончательно не сгинет с небосклона. В противном случае мертвоокие заклинатели могут посчитать свой долг исполненным и навязаться нам в сопровождающие. Что, естественно, явилось бы для нас с Гробуром серьезной помехой.

Дух великого Эрена, который целый год отказывал в покровительстве несчастному Торки Биксу, наконец-то смилостивился и вернул его в число своих любимчиков. Я лишний раз убедился в этом, когда моя, казалось бы, за километр отдающая неискренностью речь возымела тот эффект, на какой и была рассчитана. Услыхав о продолжающих лютовать в лесу оборотнях, сиды недолго посовещались, после чего женщина обвела ущелье рукой, и туман-ловушка исчез, растаяв, словно шапка пены в кружке с пивом. Не очистился только малый участок долины, на котором увязли по пояс оборотни. Для них мужчина-сид взялся творить при помощи магии прямо в воздухе не то энергетические путы, не то клеть.

– Езжайте до конца ущелья, здесь неподалеку, – порекомендовал нам бледнокожий маг, не отрываясь от работы. – Там начинаются обитаемые земли. Увидите сигнальный аэробуй – это маяк базы местного мобильного полицейского отряда, – и двигайтесь в том направлении. В связи со Злым Знамением полиция всего материка находится в усиленном режиме, поэтому комендант базы, полковник Лестер, сегодня дежурит самолично. Встретитесь с ним, объясните, что стряслось, и укажите на карте место, где утопили груз. Возможно, Лестер сумеет вам чем-нибудь помочь. Благодарим за информацию о келебра и за то, что вы пусть невольно, но помогли нам схватить этих бродяг. Желаем удачи, и да хранят вас Боги!

– И вам огромное спасибо, Первейшие из Семи! – отвесил я сидам встречный поклон. – Прямо не знаем, что бы мы с Бибаром без вас делали. Доберемся до Истадала, непременно заглянем в Университет и попросим Верховного Мастера объявить вам официальную благодарность. Как ваши имена, о благородные маги?

– Не нужно. Это лишнее, – отмахнулись сиды, олицетворяющие собой, как и все воспитанники Университета, воплощение скромности и бескорыстия.

– Ну тогда прощайте, – помахал я им рукой.

– Всего хорошего, – лаконично поддержал меня Бибар-Гробур, после чего соскочил с резвобега, чтобы сорвать и сунуть себе в пасть какую-то поганку, вернулся в седло и огрел меня по спине, приказывая трогаться в путь. От этого внезапного недружелюбного толчка я клацнул зубами, но промолчал – сам только что рассказывал сидам о постоянно распускающем руки напарнике. А этот гад, похоже, только и ждал случая, чтобы подыграть моей легенде. Ну и Шинтай с ним! Ради пьянящего воздуха свободы Торки Бикс готов вынести и не такое…

4

Как маги и сказали, вскоре ущелье привело нас в широкую зеленую долину, расстилающуюся у отрогов гор. Со слов сидов, здесь и начинались обитаемые земли Истинной Империи, государства моих соотечественников – людей. Это означало, что до самой пустыни Хайран – дикой безжизненной территории, простирающейся на огромное расстояние, – мы могли рассчитывать на прямые воздушные магистрали, где я без проблем разгоню до предела даже такого свирепого мутазверя, как турбошмель без ограничителя. Плохие новости состояли в том, что над Империей вечно кружило полным-полно полиции. А человеческая полиция всегда считалась самой организованной и технически оснащенной из всех силовых структур в мире.

Сигнальный аэробуй – наполненный летучим газом маленький дирижабль с имперским гербом на боку – маячил над эвкадубовой рощей неподалеку от выхода из ущелья. Из-за стены многовековых деревьев мы не имели возможности видеть саму базу мобильного отряда, но обозначающий ее местонахождение маяк не оставлял сомнений в том, что она там есть.

– Куда теперь? – полюбопытствовал я у Гробура, упорно хранящего в секрете координаты промежуточной цели нашего путешествия.

Брайхорнец промычал сквозь кляп «Стой» и, когда я повиновался, жестом велел мне спешится. Без какой-либо задней мысли я выбрался из седла и отошел подальше от резвобега, дабы соскочивший вслед за мной Гробур мог внятно изъясняться без опасения опять напугать мутазверя своим дыханием.

По невыразительным мордам ящеров нельзя догадаться, что взбредет им на ум в следующую минуту. Однако, судя по резким движениям и решительной походке Гробура, я живо смекнул, что беседа ожидается не из приятных. Причина тому могла быть лишь одна. Но я почему-то решил, что брайхорнец уже забыл о той дерзости, что позволил я в его адрес при разговоре с сидами.

– Ты назвал Гробура безмозглым болваном перед Первейшими из Семи! – плюнув в меня обугленной поганкой, зарокотал приближающийся компаньон. – Я наслышан, что у никчемных человечков очень длинный язык, поэтому не обращаю внимания на многие твои оскорбления! Но только на те, которые ты допускаешь в разговоре со мной с глазу на глаз! Но никто – запомни: НИКТО! – не смеет оскорблять меня, Гробура Двадцатого, герцога Баргдорских древоплантаций и острова Рамбар, в присутствии посторонних, а тем более сидов! За подобное оскорбление я убью на месте любого наглеца, кем бы он ни был!

Звучало убедительно, и я невольно попятился, не сомневаясь, что хвостатый герцог сейчас откусит мне голову. Но он всего лишь замахнулся и двинул мне по лбу разряженным энергокастетом так, что из глаз у меня брызнули искры, а в ушах зазвенело, словно Торки Бикса схватили за волосы и начали бить головой о большой колокол. Я не устоял на ногах и закувыркался по траве, наблюдая, как небо и земля пустились передо мной в безостановочную круговерть.

Если мерить по пятибалльной шкале, то удар Гробура с трудом тянул на троечку. Насколько бы ни был оскорблен герцог, он явно не собирался меня убивать, по крайней мере, до тех пор, пока нуждался в услугах Молниеносного. На каторге я чуть ли не ежедневно ловил такие зуботычины от келебра и охранников, после чего как ни в чем не бывало продолжал работу. Сейчас Торки Бикс тоже мог без проблем подняться на ноги и попросить у компаньона прощения, раз уж того и впрямь обидели мои слова. Но, во-первых, извиняться перед гнусным ящером мне не хотелось еще больше, чем ему – терпеть мое общество. А во-вторых, не имея возможности воздать желтобрюхому той же монетой, я решил сыграть с ним злую шутку. Такую, что окажись она не розыгрышем, а правдой, то по прибытии в Брайхорн гильдия Карадора содрала бы с Гробура чешую, а потом спустила и шкуру.

Прекратив кувыркаться, я кое-как сфокусировал плывущий взгляд на ящере и, поняв, что тот больше не собирается меня бить, начал энергично симулировать предсмертные конвульсии: закатил глаза, захрипел и забился в судорогах. А напоследок выгнулся, словно получил палкой по хребту, и обмяк, полностью прекратив дышать и шевелиться.

Конечно, в искусстве притворяться мертвым мне с ящерами не сравниться. Брайхорнцы могли при желании мгновенно впадать в анабиоз и в любой момент из него выходить. Этим они снискали себе славу непревзойденных притворщиков, порой весьма правдоподобно инсценирующих собственную смерть, чтобы потом выждать момент и с кинжалом в руке «воскреснуть» за спиной у легковерного противника. Однако я тоже был знаком с парочкой подобных фокусов. Обделенному природой в силе и бездарному в магии Торки Биксу частенько приходилось выживать посредством уловок, перенятых у хитрецов, с коими ему доводилось по жизни сталкиваться.

Как и прогнозировалось, Гробур отреагировал на мой спектакль достаточно бурно: подскочил и начал метаться вокруг моего бездыханного тела. Я закатил глаза не столько для натуральности, сколько из-за того, чтобы ящер не сумел проверить реакцию моих зрачков, и потому не мог видеть, чем конкретно он сейчас занимается. Главное, не поддаться на провокацию наподобие щипков и резких криков над ухом. А продержаться три-четыре минуты без воздуха я сумею – проверено.

Единственная деталь, которая могла меня выдать, – это пульс. Но, насколько мне было известно, редко кто из представителей «толстокожих» рас имел понятие о том, что биение человеческого сердца можно распознать столь элементарным способом. Вот я, например, только недавно выяснил, что, оказывается, ящеры определяют приход своей естественной смерти, когда перестают сбрасывать кожу. И потому способный на это тяжело больной ящер еще отнюдь не безнадежен. И наоборот, если вдруг легкая хворь во время сезонной линьки ящера сопровождается отсутствием таковой, бедолагу уже не спасут ни дорогущие лекарства, ни помощь лучших магов-целителей. Странное дело: живем бок о бок уже много тысяч лет, а так мало знаем друг о друге. И все это время не прекращаем спорить, какая из Семи рас – самая могучая на планете…

Перепробовав все известные ему методы реанимации тонкокожих (кроме, разумеется, искусственного дыхания изо рта в рот – после такой интенсивной терапии меня точно ничто бы не воскресило), ящер издал громкий протяжный вой. В нем было столько тоски и отчаяния, что мне стало даже немного жаль бедного компаньона. Само собой, Гробур горевал вовсе не по убиенному им невзначай Торки Биксу, а оплакивал свою грядущую незавидную участь. Герцог «чего-то там и острова в придачу» кусал себе локти, потому что по глупости лишился последнего шанса добраться в трехдневный срок до столицы Блистающих земель и провалил порученное ему Карадором задание. За столь малое время ящеру при всем желании не найти в Истинной Империи другого высококлассного погонщика, который согласился бы лететь на турбошмеле без ограничителя, наплевав на риск и полицию. А она неизбежно начнет преследовать потенциального убийцу и самоубийцу в одном лице, тут и гадать нечего.

О, горе, горе Гробуру, чьими костями в скором времени будут лакомиться облезлые падальщики-болотники!..

– У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!

Обидно и горько, что ни говори. Но для Торки Бикса в данный момент эти завывания звучали чуть ли не божественной музыкой. Гробур получил хороший урок на будущее, причем от тонкокожего, втайне переживающего сейчас сладостное чувство отмщения.

– Проклятый Карадор! – рявкнул желтобрюхий, наконец-то сообразив, что своими завываниями привлечет к себе или полицейских, или сидов, или того хуже – еще не перебесившихся келебра. – И дался тебе, старой жабе, этот «Ледяной взрыв»! Ну почему ты не подох полгода назад, пока в твою башку не втемяшилась эта безумная идея?.. Что ж, завидую тебе, Бикс: ты на диво легко отделался. Не обессудь, что не могу предать тебя земле, как принято у тонкокожих. Впрочем, насколько Гробур в курсе, сожжение тоже не противоречит вашим похоронным традициям.

И с шумом набрал в грудь воздуха, собираясь за один выдох обратить тело несчастного человечишки в горстку пепла.

– Но-но, поосторожней! – Я мигом прекратил ломать комедию, поскольку собственная кремация в мои планы пока не входила. – Что за манеры: чихать огнем на лучших друзей!

– Ты!!! – От неожиданности Гробур выпучил глаза, поперхнулся и закашлялся – благо не на меня, а в сторону! – спалив при этом изрядный участок травы. – Ах ты!.. Мерзкая тонкожо… тьфу! – тонкокожая тварь! Да я тебя сейчас!..

– Что ты опять решил мне сделать? Яичницу поджарить? – Уже ничуть не опасаясь кулаков негодующего брайхорнца, я неторопливо поднялся с земли, потянулся и зевнул. – Ну давай, приступай – и впрямь неплохо бы позавтракать. Спасибо, герцог, что позволил своему погонщику малость вздремнуть. Только зачем все это время ты орал мне в ухо и лупил по щекам? Я что, слишком громко храпел?.. Кстати, о каком таком ледяном взрыве ты раструбил на всю округу? Ваша гильдия намерена в Рубине что-то взорвать?

Все еще пыхтя огнем, желтобрюхий примолк и вперил в меня ледяной взор. Но по реакции компаньона было заметно, что он впал в замешательство. Гробур смекнул, что явно сболтнул лишнего, но кто бы мог подумать, что у покойника Бикса окажутся такие чуткие уши.

– Тебе явно послышалось… спросонок, – буркнул брайхорнец. Мой неожиданный вопрос вмиг сбил с него спесь и заменил ведро холодной воды, какое обычно выливают в дешевых трактирах на головы распоясавшимся дебоширам. – Ты ведь понял, что я был слегка не в себе и нес всякую чушь. Понял или нет?!

«Слегка не в себе» – это он, конечно, очень мягко выразился. Еще никогда я не наблюдал хладнокровных ящеров в таком беспросветном отчаянии, ну да ладно…

– Понял, как не понять? – пошел я на попятную. Действительно, нет смысла донимать компаньона расспросами на эту тему. Если не станет больше распускать кулаки, все равно будет молчать, как в анабиозе.

– Отлично. Поэтому впредь больше не приставай ко мне со своими дурацкими догадками, – подвел Гробур черту под некрасивым инцидентом и сразу перешел к повестке текущего дня: – Видишь восход солнца? Так вот, возьми его за точку отсчета и уясни: если через три дня мы не будем наблюдать на его фоне бриллиантовые шпили Рубина, то четвертый рассвет для тебя не наступит уже никогда.

– Как поэтично, – съехидничал я. – А еще говорят, будто ящеры – самые бездарные литераторы в мире… Только прежде, чем включать мне таймер, ты, желто-брюхий, кое о чем забыл. Где мой турбошмель, Шинтай тебя побери?

– Практически рядом. А конкретно – вон там, – ответил Гробур и указал на повисший над лесом аэробуй.

– Шутить изволите, герцог? – кисло усмехнулся я. – Хочешь сказать, что ваша гильдия вырыла себе нору прямо под носом у законников?

– Вот тупица! – выругался компаньон. – Наша гильдия отродясь не строила здесь никаких убежищ. Твой турбошмель стоит сейчас в вольере на базе у мобильников! Нам надо лишь ворваться к ним, угнать мутазверя и по-быстрому смыться. А где, по-твоему, мы с тобой могли бы за столь короткий срок разжиться перехватчиком? Если бы братья угнали его для нас заранее, в Истинной Империи их с высокой вероятностью тут же схватили бы. Тебе ли не знать, какие крутые здесь законники, если даже обычная сучка-мобильник сумела шутя повязать самого Молниеносного Бикса.

Желтобрюхий ублюдок нанес мне удар ниже пояса… Но я оставил подначку Гробура без внимания, поскольку и так пребывал в ступоре от гениальных стратегических замыслов брайхорнца.

– О Боги! – только и вымолвил я, осознав, как невероятно усугубилось мое и без того плачевное положение. А ведь Гробур прав: ящеры, летающие на угнанном полицейском турбошмеле над Истинной Империей – это либо полные безумцы, либо самоубийцы, либо потенциальные каторжники. Поэтому кому еще угонять для Торки Бикса турбошмеля, как не самому Молниеносному?

– Не бойся, все должно выгореть, – постарался утешить меня компаньон. – Мобильники провели всю ночь на боевом дежурстве, вымотались не хуже оборотней и где-то через полчаса начнут разъезжаться по домам. Тут-то мы к ним и нагрянем. Ты, тонкокожий, главное, не отходи далеко от меня, а уж я тебя, пламя из носу, в седло турбошмеля посажу, будь спокоен.

Я изобразил вымученную улыбку, больше смахивающую на гримасу мученика. Успокоишься тут, пожалуй! Много беззакония натворил в жизни Торки Бикс, но совершать налеты на полицейские базы ему еще не доводилось. К тому же в компании ящера. Хотя стоило ли беглому каторжнику переживать о собственной участи, когда уже ничто на белом свете не могло ее усугубить? Так почему бы и впрямь не прокатиться последний раз в жизни с ветерком, будто в старые добрые времена? Встряхнуть этот несправедливый мир как следует и оставить о себе в мире яркую, несмываемую память. Жаль только, что отнюдь не добрую…

База мобильного полицейского отряда представляла собой типичный для законников архитектурный комплекс, выстроенный в классическом имперском стиле: подчеркнуто строгом и монументальном – без каких-либо художественных изысков, но отличающемся гипертрофированными размерами всех без исключения сооружений. Даже банальный уличный туалет на базе мобильников больше напоминал бастион, нежели отхожее место. А остальные здания, казалось, и вовсе были предназначены для отражения атак диких драконов или великанов, хотя первые давно не рисковали летать над цивилизованными землями, а вторые, по слухам, вообще поголовно вымерли. Строительный консерватизм чистой воды, но прочно вошедший в традицию, вроде бы, со времен войны Союзов. В городах подобного рода постройки смотрелись еще куда ни шло, но с тысячелетними эвкадубовыми рощами они не слишком гармонировали.

Главное здание комплекса было похоже на колоссальное навершие магического посоха – старинного оружия, прообраза всех современных кастеров и спеллганов. Стометровая шестиугольная башня в верхней своей четверти расходилась на три остроконечных пирамидальных шпиля, между которыми – там, где на посохах древних магов обычно крепился магический камень или кристалл, – была заключена яйцеобразная конструкция. Практически всю ее поверхность испещряли большие отверстия, закрывающиеся раздвижными створами. В этот утренний час, когда мы подошли к базе, все отверстия были открытыми – как и положено, когда мобильный отряд нес службу в усиленном режиме.

Я неспроста заострил ваше внимание на этом дырявом «яйце», подвешенном на высоте эвкадубовых верхушек. Именно в нем и располагались вольеры, в которых мобильники содержали свой мутазвериный парк. Как несложно догадаться, весь он состоял только из крылатых транспортных животных. Таких, как легкие разведывательные паракрылы, вместительные десантные махолеты, способные подниматься в воздух лишь при поддержке магов-левитаторов, а также сигарообразные патрульные стрекоптеры и нужные нам турбошмели-перехватчики – скоростные, маневренные и вообще лучшие по всем показателям в этом элитном классе мутазверей.

Не имея перед противником ни количественного, ни огневого превосходства, мы с компаньоном могли полагаться лишь на фактор внезапности и немыслимую наглость, с которой нам предстояло прорываться к вольерам. Для такой нахрапистой тактики и впрямь было не сыскать исполнителя лучше, чем двухметровый твердолобый ящер. Я тоже мог бы внести свой посильный вклад, но любая полученная мной травма, даже легкая, могла свести на нет все наши усилия. Поэтому Гробуру приходилось уповать лишь на собственные кулаки.

Смертоубийства, разумеется, категорически исключались. Из-за мордобоя на отдаленной полицейской базе и угона одного перехватчика никто не поставит на уши полицию всей Истинной Империи. В то время как даже один мертвый законник привлечет к нашей поимке такое количество полицейских, что небо над Атрейей за час превратится в растревоженный улей и каждый посланный по наши души мобильник будет стрелять на поражение без предъявления нам ультиматума о сдаче. В этом вопросе имперская полиция не признавала компромиссов, за что теневые гильдии всего мира уважали ее, как сильнейшего и достойнейшего из своих врагов.

Рекомендации встреченных нами сидов пришлись весьма кстати. Если на Рэдисе и хватились двух беглецов – что маловероятно, поскольку до утренней переклички оставалось еще полчаса, – информация об этом достигнет ближайших полицейских баз в лучшем случае к полудню. В лицо нас опознать вот так, с ходу, тоже не могли: Молниеносный Бикс и герцог Гробур Двадцатый числились за решеткой, и их портреты давно были исключены из оперативных розыскных картотек. Правда, существовала вероятность того, что мы нарвемся на дежурного законника с отменной памятью, но тут, как гласит человеческая мудрость, келебра бояться – в Сумеречные земли не ходить. Короче говоря, прежде чем натравливать на мобильников желтобрюхого громилу, мне предстояло еще раз сыграть роль погонщика грузовоза, потерпевшего аварию на берегу озера Рэдис. Чем Шинтай не шутит, авось да посчастливится обойтись малой кровью… То есть, виноват, оговорился: конечно же, исключительно шишками и синяками.

Дежурный на посту у ворот недоверчиво взглянул на наши нарочито измызганные грязью физиономии, так же недоверчиво выслушал легенду о пострадавших погонщиках (на сей раз отредактированную, без оскорбительных выпадов в адрес напарника Бибара), но подобрел, когда я упомянул о встреченных нами сидах, и в итоге все-таки впустил нас на базу. Припарковав резвобега в стояночной клети, я не забыл наполнить ему поилку и насыпать в кормушку энергетических гранул – единственная благодарность, которую мы могли оказать нашему четвероногому спасителю. В это время Гробур снял с него багажную сумку, где лежали заранее упрятанные от глаз законников силовые кастеты. И, перекинув ношу через плечо, приготовился идти вместе со мной в главный корпус, на встречу с полковником Лестером, как раз в этот момент сдающим ночное дежурство своему заместителю.

Как выяснилось на проходной, встретиться с Лестером нам было также тактически выгодно. Кабинет полковника располагался в основании одного из шпилей-конусов. Оттуда было намного проще попасть в «яйцо», нежели с первого этажа, где охрана сразу же поднимет тревогу, как только мы рванем без объяснений к лестнице или лифту.

Хмурый усталый охранник, предупрежденный по локальной связи о цели нашего визита, вызвал напарника и приказал ему проводить нас к командиру.

– Повезло вам, ребята, – заметил провожатый, когда мы втроем зашли в лифт, соединяющий напрямую вестибюль и кабинет Лестера. – Опоздали бы на четверть часа – и уже не застали бы полковника на службе.

– А что, его заместитель нам уже не поможет? – полюбопытствовал я, продолжая играть роль простачка-погонщика.

– Почему? Разумеется, поможет, – ответил мобильник, нажимая кнопку экспресс-лифта. – Только у командира два сына тоже погонщиками служат, так что, сами понимаете, он куда быстрее вникнет в ваше бедственное положение. Даже если сам не возглавит поиски, то подполковнику Милсу накажет, чтобы тот занялся ими в приоритетном порядке… Ну и влипли вы в историю, сказать по правде. Эти ваши работодатели, как их там…

– «Макс Шейн и Дэнис Фом», – напомнил я сердобольному охраннику названия нашей якобы фирмы-нанимателя.

– Ага, верно… – кивнул законник. – И влетит же вам от них! Да вдобавок, как пить дать, еще чью-нибудь недостачу припишут – ведь у вас даже никаких документов на груз при себе не осталось.

– И не говори, – тяжко вздохнул я. – Все утонуло, до последней проклятой бумажки: и права, и лицензия, и накладные вместе с Велланской торговой визой. И недели не прошло, как нам ее выписали…

– Какой-какой визой, ты сказал? – переспросил стоящий к нам спиной охранник и в недоумении даже обернулся. – Велланской? Так это… там уже больше чем полгода безвизовая торговля!..

Прости, сердобольный человек, но откуда ж мне знать такие подробности? В Рэдисе до каторжников доводили только те новости, которые напрямую касались добычи магической руды, а в этом плане за прошедший год в Велланском Союзе никаких изменений не произошло. Поэтому неудивительно, что я выбился из колеи мировых политических событий. И мой компаньон – тоже. Пусть он и оттрубил в каменоломнях гораздо дольше меня, однако был куда лучше осведомлен о жизни за пределами лагеря. Хотя, как оказалось, и брайхорнец понятия не имел об упразднении визовой торговли между людьми и сидами.

Зато Гробур обладал даром моментально чуять угрозу и пресекать ее в зародыше. Услыхав замечание провожатого, я наморщил лоб, спешно подыскивая оправдание собственной оговорке, но ящер решил эту проблему за меня. Ни слова не говоря, он двинул кулаком по темечку охраннику, и тот, тоже в полном молчании, обмяк и рухнул на колени. А затем мешком вывалился в открывшиеся именно в этот момент двери лифта.

Два старших офицера, Лестер и Милс, коим уже доложили о поднимающихся к ним визитерах, ожидали нас по-деловому собранными. Первый восседал во главе массивного стола, демонстрируя, кто есть кто в этом кабинете. Заместитель полковника стоял возле выхода на балкон, с которого открывался вид на два других шпиля и яйцеобразный вольер. От него к кабинету Лестера шел тонкий энергетический луч. При виде его я догадался, что балкон является одновременно и платформой-левитатором, курсирующим между «яйцом» и этим шпилем.

Узрев выпавшее из лифта тело, законники оторопели и выпучили глаза. Но когда в кабинет ворвался брайхорнец, командиры без колебаний схватились за табельные криокастеры, намереваясь обратить интервента в глыбу льда. Что, надо заметить, выглядело бы куда антигуманнее, нежели методы Гробура. Он не стал устраивать в кабинете битву стихий – то есть отвечать на криоимпульсы огненной вспышкой, – а одновременно подхватил обоих офицеров за грудки и шарахнул их о стену так, что те вмиг лишились чувств, выронив из рук еще не взведенные кастеры. Битва продлилась от силы три секунды, и, когда в кабинете появился я, компаньон уже подбирал с пола трофейное оружие, дабы выдрать из него аккумуляторы.

Разумное решение, мысленно согласился я. Когда поднимется большой переполох, будет иметь немаловажное значение, сбежали угонщики с оружием или без оного. Этот фактор напрямую повлияет на код объявленной тревоги и то, что мы отказались взять у законников криокастеры, впоследствии обязательно сыграет нам на руку.

Обезвредив трофеи, Гробур швырнул свою сумку на стол, извлек из нее силовые кастеты и вновь нацепил их на запястья. После чего поморщился и неохотно убавил на кастетах мощность энергетического импульса. А я в это время вышел на балкон и осмотрелся, не вызвало ли наше агрессивное вторжение какой-либо резонанс на базе.

Вроде бы тишь да благодать… Но это ненадолго. В вольерах уже при всем желании не получится работать по-тихому, и к моменту, когда мы – дай-то Боги – оседлаем турбошмеля, здесь разразится воистину вселенский переполох.

Перебравшись на платформе-левитаторе через пропасть, разделяющую «яйцо» и шпиль, мы пристыковались к одним из нижних ворот, предназначенных, как и прочие, для пролета транспортных животных. Мне доводилось бывать в таких сооружениях, поэтому я отлично знал их внутреннее устройство. Это «яйцо» ничем не отличалось от других, ему подобных. Сердцевину его составляли непосредственно вольеры – многоярусные клети, в которых содержался мутапарк базы. Вверху, по правилам, размещались тяжелые на подъем махолеты. При помощи своего большого магического экипажа они стартовали в воздух непосредственно из открывающегося купола «яйца». Остальные мутазвери – паракрылы, стрекоптеры, турбошмели и другие животные, что приписывались к полицейским отрядам, помимо штатных, – покидали вольеры через боковые ворота. Между клетями, где мутазвери проходили полное биомеханическое обслуживание, и воротами пролегали короткие взлетно-посадочные полосы, а перемещение погонщиков и техперсонала между ярусами осуществлялось по многочисленным лестницам. На самом дне «яйца» обычно располагалась диспетчерская и прочие служебные помещения.

В этот час в вольерах присутствовало мало биомехаников и мобильников, охранявших мутапарк от вторжения с воздуха – вероятность этого никогда нельзя было исключать. Однако количество находящегося на ярусах персонала все равно не позволяло нам остаться незамеченными. Едва мы с Гробуром нарисовались в воротах, как на нас устремились взгляды большинства здешних обитателей. И если Торки Бикс еще мог бы с грехом пополам сойти издалека за сотрудника базы, то ящеру рассчитывать на такое везение однозначно не приходилось. Биомеханики бросили свои дела и начали показывать на нас друг другу пальцами, а охранники с грозными криками устремились в нашем направлении, словно рыбешки – к плавающей в воде хлебной корке. Стрелять в нас без явной на то причины законники, естественно, не стали, но криокастеры держали на изготовку.